Текст книги "Избранное. Сказки. Том 3"

Полшестого

Жило-было унылое Полшестого. Никто на него внимания не обращал, никто ему не радовался: ну, Полшестого, ну и что? Усы у него обвисли от грусти, вот-вот расплачется.

Бежало мимо шустрое Время, заметило его, чуть не споткнулось: «Быстро рассказывай, в чём беда? Что случилось?» Начало Полшестого рассказывать, а Время уже убежало, некогда ему слушать. Напала на него Скука. До того скучная, что тоже рассказ не дослушала, уснула вместе с рассказчиком. И привиделся Полшестому крепкий Сон про себя. Только не про унылого, а про весёлого. И все ему радуются, все его приветствуют, словно ждут от него чего-то волшебного. Удивляется Полшестого, спрашивает у Сна: «В чём дело? Может, это не я?» Рассмеялся сказочный Сон и ответил: «Во сне часто бывает то же самое, что наяву, только наоборот. Вот и ты стало Полшестого наоборот. Да ещё Новогодним. Теперь ты Без Пяти Двенадцать. Вот люди и радуются, Нового года ждут. Прячься скорее, сейчас куранты бить начнут!» И Сон весело запел: «На часах уже Двенадцать Без Пяти!..»

Проснулось Полшестого, перевернулось и улыбается, потому что теперь оно – Без Пяти Двенадцать. И всё будет хорошо!

Про выйти замуж

Одной девушке предложили выйти замуж. Она вышла и оказалась за дверью. А там никого. Поняла, что погорячилась, чуть со стыда не сгорела вместе с домом. Хорошо, что жених пожарную машину вызвал. Живут теперь припеваючи. Новую избу строят.

Оси-боси и Того-сего

Собрались Оси-Боси в магазин купить Того-Сего. Заходят, спрашивают продавщицу: «Можно ли у вас Того-Сего купить?» Та молча пальцем на полку ткнула. А на полке лежит что-то под этикеткой с надписью «То-Сё». Рассердились Оси-Боси, раскричались на весь магазин: «Вы нам негодный товар хотите продать! Мы у вас за настоящие деньги Того-Сего просили, а вы нам То-Сё предлагаете?! Дайте-ка сюда Жалобную Книгу!» Испугалась Жалобная книга, спряталась под прилавок и смотрит оттуда жалобно, глазками от страха хлопает.

Явился директор магазина, вежливый такой. Слушает внимательно, не перебивает.

Выдохлись Оси-Боси, умолкли. Директор магазина снял этикетку с надписью «То-Сё», достал новую, написал на ней «Того-Сего» и прикрепил к тому же товару.

Ну, это же – совсем другое дело! Купили Оси-Боси Того-Сего и ушли довольные. Клиенту перечить нельзя.

Зимняя сказка

Кто в шапке, тот и король. А кто без шапки? Тоже король, но без шапки. А причём тогда эти головные уборы? Всё верно. Ни при чём. Обиделись шапки. Они-то думали, что королям головы нужны только для того, чтобы шапки носить. А им, оказывается, всё равно. Решили шапки королей наказать, уйти от них куда-нибудь. И ушли. В себя. До этого, оказывается, они не в себе были, многое королям позволяли. А короли даже не заметили того, что шапки теперь в себе, как жили, так и живут: в чём ходили, в том и ходят.

Пуще прежнего обиделись шапки, и вышли из себя! А королям опять всё равно. Вот они – какие жестокие: ничего не замечают. Подумали шапки, успокоились и сели королям на головы! Сидят и хихикают. Соберутся короли гулять, шапки наденут, гуляют по городу. А шапки на них перемигиваются: «Хорошо сидим!» А те короли, которые без шапок, дома сидят, в окна смотрят. Куда смотрят? На шапки ходячие. Зима-то ещё не кончилась.

Столбик термометра

У каждого термометра – свой столбик. И гордится каждый – только своим. Столбики часто опускаются и поднимаются, как суслики возле норок в степи. Едва на улице становится холоднее, как они дружно опускаются, но стоит потеплеть, как тянутся вверх. Потеплело. Самый молодой, неопытный – только вытянул шею, как началось внезапное похолодание. Бросился столбик вниз, а погода, капризулька такая, передумала холодать. Столбик опять за ней вверх рванулся. А она опять передумала и резко похолодала. Столбик – опять вниз. А погода, похоже, сама не знает, чего хочет: туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда… И столбик за ней: вверх-вниз, вверх-вниз, вниз-вверх…

Погода встала на месте и стоит, рыдает, слезами обливается, сосульками хлюпает, не знает куда ей от столбика деваться: ну, что он к ней пристал? Определиться по жизни не дает!

Растерялся столбик и застрял между прошлым и будущим. Заболел остолбеневший термометр, вызвал на дом врача и слег. Приехал врач, осмотрел больного и говорит: «С вами, голубчик, все ясно. У вас – метеозависимость, острая фаза. Лечиться надо. А столбик ваш надо удалять. Срочно. Его погода окончательно испортила».

Удалили больному столбик. Теперь он всем улыбается, к погоде равнодушен, скромным сделался: гордиться-то больше нечем – столбика нет.

Заметили это другие термометры, пожалели пролеченного страдальца, решили ему к Новому году устроить день рождения и новый столбик подарить. А он отказывается от дня рождения, не хочет нового столбика, желает старый вернуть, который удалили. Да, где ж его искать-то теперь? Кто подскажет?

Погода сжалилась, подсказала термометрам: «Между прошлым и будущим ищите». Точно! Его же там прищемило! Вынули, почистили, подарили. Тут и Новый год наступил. Для всех.

Яичко

Плачет дед. Плачет бабка. А курочка Ряба молчит, тужится, яичко рожает. Не простое яичко, а золотое. Тяжёлое. Да ничего у неё не получается. Не идёт яичко. «Может, ей кесарево сделать?» – спрашивает дед бабку – «Денег-то в избе совсем уж нет. Зубы не на что вставить». Молчит бабка, плачет: курочку жалко. Последняя.

Вдруг, откуда ни возьмись, мышка! Испугалась бабка, да как закричит! Да, как на табуретку вскочит! И дед испугался, за топором побежал. И Ряба испугалась, да как родит с перепугу! Ай-яй! Не золотое яичко, а простое! Вот беда!

Слезай, бабка, с табуретки! Положи, дед, топор на место! Успокойся, Ряба! Ушла мышка домой, не будет хвостом махать, не нужны ей ваши простые яйца.

Три брата

Жили-были три брата Гурьян, Бурьян и Смутьян. И была у них мечта: побывать где-нибудь в дальних странах, на морях-океанах, на необитаемых островах. Не всю же жизнь в деревне жить да дрова рубить? Ну, их – эти дрова. Только это им так казалось, что мечта у них была. А мечте такое совсем не казалось, мечта всегда мимо пролетала. Высоко-высоко в небе, еле видать. То с севера на юг, то с юга на север, то с востока на запад, то с запада на восток. Всегда мимо. Просили братья, кричали, руками махали, чтоб внимание обратила и с собой забрала. Не слышит. Шибко высоко летает. Говорит брат Смутьян Бурьяну и Гурьяну: – Давайте её в силки поймаем, тогда и поговорим хорошенько: никуда не денется, с собой заберёт.

Наладили братья засаду: зерна отборного насыпали, ягоды всякой разложили. Ждут. Обратила мечта внимание, позарилась на вкусное пропитание и попалась. Кричит, плачет, крыльями хлопает, просит её отпустить. Только кто же это своё счастье отпустит? Никто. Не за тем ловили.

– Возьми нас с собой, – говорят братья мечте, – тогда и отпустим. А не возьмёшь: суп из тебя сварим. Даром, что ли, ловили тебя?

Согласилась мечта и унесла Гурьяна, Бурьяна и Смутьяна в даль далёкую, как они раньше хотели. Летела мечта, летела. Тяжело троих мужиков на себе таскать. Измучилась вся, исхудала, истаяла и растворилась в небе. А мужики в море упали. Барахтаются. Плывут не знамо куда. А что поделаешь? Сами же путешествовать захотели. Пристали к какому-то острову. Тот – от них. Они – следом. Выбрались на сушу. Ни дров, ни деревьев. Одни лопухи. Стали думать: как им домой вернуться. Смутьян вдоль берега ходит, корабли высматривает и кричит. Бурьян в лопухи забрался, чтобы братья думать криками не мешали да и заснул там. А Гурьян на гору полез, чтобы оттуда что-нибудь подходящее высмотреть. Взобрался, смотрел-смотрел, ничего подходящего не высмотрел.

Спит Бурьян сладким сном и видит во сне родную деревню. Как же в ней хорошо жилось: и дров полно, и изба под боком! Эх, вот бы вернуться да семечек пощёлкать! Разморил его сон, окутал облаком и унёс восвояси. А братья на волшебном острове остались. Ручей нашли, водоросли собирают, на рыбу голыми руками охотятся, в лопухи складывают, брата Бурьяна ругают ни за что. Надоело острову их ругань слушать, уплыть от них захотел. Испугались братья, вцепились в его лопухи, никак от него не отстанут. Пришлось острову плыть с ними до самой деревни. Там только они его отпустили.

Живут теперь дома, никуда больше не собираются. И мечта их деревню стороной обходит: не буди лихо, пока оно тихо.

Титул

В одном королевстве у всех были титулы. У всех, у всех, у всех. Кроме одного человека. Кого только не было: и их превосходительства, и их высочества, и их преосвященства, и их высоко и просто благородия. И только у одного человека не было абсолютно ничего. Его так и звали – «Эй, ты!» или «А, ну, иди сюда!» Согласитесь: не очень удобно. Стали все вокруг его стыдить, попрекать разными словами, чтобы он немедля шёл к королю за титулом. И пошёл всеми помыкаемый человек к его величеству за титулом, но не дошёл. Охрана даже во двор его не впустила. А возвращаться – тоже нельзя: заклюют же все, зашикают, загнобят вовсе. Стоит человек у дороги, ждёт короля, когда тот куда-нибудь из ворот выйдет. День стоит. Ночь. Ещё день. Ещё ночь. На третье утро король, попивая чай с лимоном и сладкими лакомствами, посмотрел за окно и, от нечего делать, обратил внимание на человека. «А это что за ничтожество там торчит?» – спросил король у их превосходительств, их высочеств, их преосвященств, их светлостей и их высокоблагородий (обычных благородий завтракать с королём не пускали). Все наперебой начали его величеству объяснять. «Ну, раз он у нас один такой, то и титул у него будет единственный в своём роде, зовите его «Ваше ничтожество!» Все дружно засмеялись. С юмором был король, ничего не скажешь, любил оригинальничать.

Не обиделся человек, когда ему передали королевскую волю… Поблагодарил придворных, обрадовался, что теперь можно уйти и ушёл. А куда – не сказал. Да, и не спрашивал никто. А вскоре и спрашивать стало некому: нет больше никакого королевства. Почему? Сами догадайтесь.

Там, где всё хорошо

Однажды встретились Жидкая Земля, Сухая Вода, Каменный Воздух и Мокрый Огонь. Обрадовались они встрече и начали жаловаться друг другу: кто из них несчастнее. Земля говорит: «На мне стоять невозможно, я вся жидкая». Вода жалуется: « А меня никому не выпить. Я сухая». «А меня никому не вдохнуть. Я каменный!» – вопит Воздух. «А я даже гореть не могу: весь мокрый!» – голосит Огонь. Начали они спорить: кто же из них самый несчастный, кого больше других надо жалеть? Никто никому уступать не хочет.

Пролетала мимо любопытная ворона, заметила их и решила стащить что-нибудь, схватила Каменный Воздух и уронила его нечаянно в Жидкую Землю, уж больно тяжёл. Утонул Каменный Воздух в Земле, выплеснул из неё наружу целый океан голубой прохладной воды, и превратилась она в каменную гору посреди Океана. Испугалась Сухая Вода, в сторонку отбежала, споткнулась и упала прямо на Мокрый Огонь. А тот сразу высох, затрещал, выгнал из себя всю Воду, в облака её превратил. Выскочил Воздух из Океана, стал Ветром и начал облака по небу гонять. Счастливый такой. Смотрит вниз на Землю – смеётся. Не на что жаловаться стало. Всё хорошо.

Мост

Жил-был мост. Прямой. Железнодорожный. Ни под кем не прогибался. А теперь его нет. Всё так же, как у людей бывает: прогнулся чуть-чуть разок, потом – другой, третий… И всё. Нет человека.

О прогнозе погоды

Жил-был слон Простофил. Пришел к нему старый друг (тоже слон, только старый) и говорит: «Завтра солнца не будет». «Совсем?» – спрашивает Простофил. «Вообще». «А луны?» «Тоже». «Откуда знаешь?» «Прогноз погоды». Задумались слоны. Долго думали, так и заснули – стоя… Проснулись оба от щекотки в хоботах. До того смешно, что оба расхохотались и чихнули. Вылетели из хоботов солнечные зайчики, рассыпались в разные стороны. Посмотрели слоны в небо, а там – и солнце, и луна, и ветер с облаками: всё есть! Всё на месте. Ушел старый друг. Довольный. Хвостиком виляет, песенки поет. А Простофил опять задумался: то ли ошибся прогноз погоды, то ли они с другом целый день стоя проспали?

Ночная сказка

Однажды ночью собрались в самом тёмном месте страхи, решили повеселиться, испугать кого-нибудь. Только начали искать подходящего человека, как смотрят: один человек сам к ним подходит. Спрятались они в засаде, ждут, чтобы ближе подошёл.

И только он подошёл, как выскочили они отовсюду, набросились на него. Заметил их человек, начал каждого разглядывать – внимательно так. Потом вздохнул, встал на колени и вокруг себя в потёмках руками по земле водит. Страхи от удивления забыли, зачем собрались, спрашивают человека: «Что случилось? Может, помощь нужна? Ты что, нас не боишься, что ли? Или не узнаёшь?»

«Да, как вас можно не узнать? Узнал, только собрался хорошенько испугаться, вас порадовать, как понял, что страх потерял. Вот, ищу теперь… Куда он подевался? Вы не видели?»

«Что за ерунда такая? Как это – потерялся? А как он выглядит?»

«Мой-то страх лучше всех выглядит. Во-первых, он мой. Во-вторых, красивый. Глаза огромные. Волосы торчком. Голосище за версту слышно. Найдёте – сразу узнаете». Начали они вместе потерю искать. Долго искали. Всю ночь до самого рассвета. Очень старались. Всё облазили. Не нашли. Наступил рассвет, и улетучились ночные страхи.

Стоит человек, смотрит, как солнышко просыпается, и смеётся. Не терял он ничего. Не было у него никакого страха. Сказки всё это.

Дерево счастья

Однажды на человека напала тоска. Терпел он её недолго: написал жалобу на тоску в местный суд.

«Верховному судье от потерпевшего Жалоба. Вчера среди бела дня на тропинке возле кладбища на меня напала тоска. Ею мне были нанесены многочисленные психические травмы, последствия которых до конца ещё неизвестны. Размер морального ущерба подсчитывается. Нападение было столь внезапным, что особых примет я не разглядел, но предположительно – тоска была маскировочного зелёного цвета. Живёт, по слухам, в норе возле тропинки. Прошу разобраться и принять меры. Подпись: Человек. Дата: сегодняшняя».

Выехали на поимку тоски. Долго отлавливали. Тоска отбивалась, выскальзывала из рук, кричала, что не виновата, что он сам на неё наступил, когда она мирно грелась на солнышке возле норы. Не помогло. Схватили, привязали к палке о двух концах и приволокли в суд.

Увидел человек тоску, в каком она теперь положении, пожалел её, забрал свою жалобу, извинился перед всеми и попросил отпустить тоску. А пока её отвязывали да отпускали, человек принёс ей букет цветов. Увидела тоска букет, одеревенела от удивления и вся расцвела. Нет больше тоски, а дерево счастья – есть.

Двое в пустыне

Однажды, в древней пустыне появились двое: человек и его тень. Зачем они здесь и куда идут: спросить было некому. А им некогда было думать о том, потому что они отчаянно спорили: кто из них важнее на земле. От этих споров пустыня морщилась барханами, а солнце краснело и уходило за горизонт. И чем быстрей уходило солнце, тем крупней становилась тень, и мельче казался себе человек. Потом тень растворялась в ночной тьме, в которой человеку не было видно куда идти. И тогда он ложился спать…

Человек лежал на земле, пытаясь заснуть, смотрел на звёзды и думал: а есть ли он вообще, и где сейчас его тень, которая вечно спорит?

Затем появлялась луна, а вместе с луной возвращалась тень – бледная, испуганная, рассказывала, как она едва не пропала в темноте, и просила никуда её больше не отпускать потому, что она не выносит одиночества. Они долго шептались о чём-то, глядя на луну, и незаметно засыпали.

Затем наступало утро, и всё повторялось до тех пор, пока они оба однажды не исчезли вдали. Некоторое время в песках ещё виднелась неглубокая цепочка человеческих следов, а следов тени совсем не было видно. Ветер в такое не верил: они же были вдвоём! Он так тщательно искал следы тени рядом с человеческими, что вскоре не осталось совсем никаких…

Только солнце знает, куда они ушли. Только пустыня помнит, о чём они шептались ночами.

Ночное солнце

Однажды ночью проснулось солнце. Солнце проснулось, а кругом – ночь, и все спят. Стало солнце каждого будить: кого зайчиком пощекочет, кому радугой глаза протрет, кому бочок припечет. Проснулись. Удивляются: ночь же вокруг, а тут – целое солнце. Надо же. Как днем. Только гагара не удивляется ничему, летает над водой, песни поет о родном Крайнем Севере. Там вообще никакой ночи нет летом. Все время – солнце.

Заступница

Жил-был человек без разницы. Почему? Звали его так. Случится что-нибудь, а он молчит. Подойдут, спросят на всякий случай: «Тебе-то что?» «Мне без разницы» – отвечает. Очень удобно. Долго жил. Ни красные, ни белые, ни коричневые, ни голубые – никто его не трогал. Ни у кого в нем нужды не было. И вот явилась смерть. «Пошли», – говорит. «Куда?» – побледнел человек. «А без разницы», отвечает она. Завопил человек: «Люди! Пожалуйста, заступитесь! Смилуйтесь!» Никого нет рядом. Сник человек, всю жизнь свою припомнил от самого начала, от маминых теплых рук, родных, ласковых, спасительных, всё ему прощавших когда-то. Нет их давно. Неоткуда ждать ни помощи, ни сочувствия. Вздохнул человек. Поднял голову. А смерти нет… Мама заступилась.

Чистая душа

Маялась душа грешными делами. Самой покоя не было и другим от неё доставалось. Послали её к чёртовой матери. Пошла. Та зыркнула волчьим взглядом, вывернула душу, вынула из неё грешные дела ребятишкам своим на забаву и отпустила. Идёт пустая душа, колышется на ветру. Дунул он посильнее. Надулась душа ветром, затрепетала и полетела куда глаза глядят. А глаза у неё огромные – в полнеба, туманные, с дождями, голубые в просветах. Что там, вдали, шумит? Неужто море? Что там, вдали, светится? Неужто, ночной костёр? Эй, душа! Лети сюда. Не бойся. Никто не обидит. Ночью у костра возле моря все песни – твои, все звёзды – твои, все слова – для тебя, чистая душа… доверчивая… безгрешная…

Каменный мотор

Однажды в середине прошлого века в Тихом океане на один из островов Океании упал небольшой самолёт. Упал и разбился. Лётчика в самолёте не было, по-видимому, он выпрыгнул с парашютом, когда понял, что самолёт будет падать. На острове проживало небольшое первобытное племя. Люди видели, как нечто упало с неба, и со временем обожествили останки самолёта. Но, поскольку в тропическом климате остатки самолёта начали ржаветь и гнить, туземцы решили увековечить своё божество в камне. Они трудились на совесть. Вскоре на острове возник новый идол: каменный мотор самолёта. Затем случилось нечто такое, из-за чего само племя исчезло. Возможно, после появления европеоидных поселенцев племя заболело неизвестной ему ранее болезнью и вымерло, а, может, первобытные люди просто переехали в другие места планеты и… осовременились… Но когда на острове появились учёные-исследователи, то туземцев они не обнаружили, а вот каменный мотор – нашли. И спорят до сей поры о том, как же такое получилось: никого нет, а каменный мотор есть? Непонятно учёным.

Мокрое море

Море с самого начала было очень мокрым. От зябкого ветра по нему то и дело пробегали мурашки волн. Солнце сушило и согревало его промокшее насквозь существо. Море теплело, успокаивалось и подсыхало, и подсыхало, и, однажды, исчезло совсем. Даже мокрого места не осталось. Прилетел ветер, стал удивляться: куда море подевалось? Одни солончаки вокруг! Нехорошо. Пригнал ветер отару облаков. Одну. Потом еще одну. И так – много раз. Набралось облаков – огромное количество. Начал ветер с них шерсть вычесывать. Полетели на землю первые капли дождя. Долго трудился ветер. Много облаков исчезло. И растеклось по лону земли новое мокрое море. Большое, как океан. Красивое, с кудрявыми барашками волн. Все его полюбили.

Откуда берётся хорошее настроение?

Однажды сияло солнце. Как сейчас.

«Что это ты сияешь?» – громыхнула молниями проплывавшая мимо мрачная туча, – « чему улыбаешься? Не вижу ничего весёлого. Внизу подо мной – вон как темно и мокро: я и то не радуюсь».

Солнышко улыбнулось ярко-ярко, словно хотело что-то ответить злой туче, но той уже нигде не было. Растаяла. От улыбки.

А солнце продолжало сиять на весь мир.

«Я тоже умею, да ещё лучше, красивее тебя! – воскликнула пролетавшая неподалёку комета и гордо распушила мохнатый сверкающий хвост. Она покрутила хвостом возле солнца, а потом заметила вдалеке красивую звёздочку и устремилась туда: удивлять и восхищать собою.

Солнце ласково улыбнулось комете, а чудесные солнечные ветры понеслись вслед за ней, чтобы помочь хвостатой скорее добраться до далекой звезды.

И так солнце сияло весь день. И всюду было хорошее настроение. А потом наступил вечер. И солнышко отправилось спать. До самого рассвета…

А хорошее настроение осталось.