Текст книги "Избранное. Сказки. Том 3"

Вторая палочка

Однажды заяц Рикардо скакал домой на своей верной деревянной палочке. И вдруг навстречу зайчиха Мантилья:

– Здрасьте, благородный Рикардо, а не моя ли это палочка? Где взяли?

Разволновался благородный заяц Рикардо, оставил Мантилье свою верную палочку и пошёл домой пешком. Идёт, волнение преодолевает, он же благородный: нельзя плакать!

Отвела Мантилья палочку в стойло, соломки ей постелила, глядит: а палочек-то у неё две:

– Ты откуда взялась, вторая палочка?

– И-го-го! Я не вторая! Я твоя первая! Неужели не узнаешь?

– И где ж ты пропадала всю ночь? Где тебя носило?

– Я ходила вечером на морской закат любоваться, загляделась и упала со скалы в море.

– Ах, ты могла утонуть! Бедняжечка!

– Не могла, я же деревянная.

– И что ж ты тогда домой не вернулась?

– А меня море унесло и на волнах катало. Ух, здорово!

Расстроилась Мантилья оттого, что обидела красавца Рикардо, побежала палочку ему возвращать. Обе палочки вслед за ней поскакали. Интересно же: что будет? А нет Рикардо нигде. Исчез с лица земли. Пропал без палочки! Ай-яй-яй! Только загоревали, как слышат зайчиха и обе-две палочки голос благородного зайца Рикардо:

– Любезные мои, не горюйте! Я здесь!

– Как это здесь? Нет же тебя нигде по всей земле!

– Не туда смотрели! Я в море! Палочку ищу. Я шел, волновался без палочки. И отнесло меня волнением к морю, где все волны собираются. Как раз после прилива отлив начался. Схлынуло море в себя и вышел из него ко мне старый морской ёж. Он мне и рассказал, что видел какую-то палочку в море. Она там на волнах каталась.

– Это я в море каталась! – похвастала вторая палочка, не выдержала.

– Ты не моя палочка! – отвечает ей печальный Рикардо. – Мне чужого не надо.

Совсем стыдно стало Мантилье за себя, и зайчика жалко: такой красивый, такой грустный…

– На, Рикардо, бери любую палочку. Ничего для тебя не жалко. Ты очень, очень хороший!

Рикардо сразу повеселел, сел на палочку верхом, на вторую – Мантилью усадил, и поскакали они вместе вдоль берега моря. И никогда больше не расставались.

Солнышко

Расплакался дождик: «Все меня обижают». И ушел за горы в самое мокрое место. Не выдержало, расхохоталось всед ему эхо в горах: «Ай, да плакса!» И перекатывается по горам, скалы щекочет, раскачивает, реками вертит, никому покоя не даёт. Проснулся ветер: «Что такое? Что случилось?» Ничего спросонья не видит, зажмурился и полетел прямо к солнцу за лаской. А солнышко глядит на всех и молча улыбается. И не сердится ни на кого, потому что любит всех одинаково…

Умный зайка

Скачет зайка по лесной тропке, а навстречу ему лиса.

– Ну-ка, стой! Я тебя съем!

Заплакал зайка навзрыд. Растерялась лиса, утешает:

– Не бойся! Это не больно. Я тебя даже кусать не стану, живьём проглочу.

– А я, тётенька, не боюсь. Мне тебя жалко.

– Почему?

– Видишь, какой я глупый: тебе сразу попался. Съешь ты меня, и вся моя глупость к тебе перейдёт. Совсем ума не останется.

Удивилась лиса, подумала и отпустила зайца умнеть. С тех пор они не виделись.

В далёкой северной стране…

В одной далекой-предалекой северной стране, где всю осень и всю весну над заснеженной землей сияет двурогое солнце, а нескончаемой зимней звёздно-морозной ночью молчаливое небо полыхает всеми цветами радуги, живут маленькие человечки сихиртя. Там, посреди бескрайней тундры, из одиноких ледяных холмов по древнему обычаю каждый день они выводят на прогулку покрытых рыжевато-коричневой длинной шерстью мамонтов с очами сияющими, как летящие голоса журавлиного клина.

Сихиртя – смешные, суетливые человечки, заглядывают в эти глаза, словно в темные тундровые озера с мшистыми бурыми берегами, и умолкают. И проплывает над застывшими белоснежными облаками высокое серебристое небо. И поют сихиртя свои волшебные песни. И ездят они верхом на мамонтах по широкой, раскрытой, как ладонь доброго человека, земле.

А потом, когда мамонты нагуляются, а двурогое солнце отправится отдыхать туда, где кончается небо, маленькие бабушки и дедушки сихиртя собирают вокруг себя внучат и начинают рассказывать им волшебные сказки о далеких-предалеких южных странах, где растут пальмы, кричат попугаи и шумит теплое изумрудное море.

Ребятишки сидят у костра, слушают сказки и смотрят, как в отблесках пламени возникают и вновь исчезают диковинные огненные картины: то ли тигры рычат, то ли верблюды бредут по пустыне, то ли ещё что-то…

И слушают. И засыпают.

Удивительное это место – земля. Всё у неё есть: и небо живое, и солнце двурогое, и страны – дальние, диковинные…

Добрый день

– Привет, ты кто?

– Я – Добрый день! А это – два моих брата и сестра: Доброе утро, Добрый вечер и Добрая ночь! Только они пока спят, потому что сейчас день.

– А где вы живёте? Откуда взялись?

– На земле живём. Земля и солнце – наши родители. Земля кружится вокруг своей оси и при этом вращается вокруг солнца. И пока это будет – мы есть.

– А чем питаетесь?

– А ничем не питаемся. Мы добрые ангелы.

– Как же так?

– Пока люди при встрече желают друг другу добра – мы живем. Нам этого достаточно. А иногда достаточно чьей-нибудь доброй улыбки или просто – радуги в небе. Как увидим – так сразу и сияем от радости.

– А если все-все вокруг перестанут здороваться и желать друг другу добра?

– Ну, что ты! Такого не может быть: люди нужны друг другу, они никогда не перестанут! Всегда кто-нибудь любит не только себя, но и другого! И оттого жизнь на земле.

– Спасибо тебе, добрый день! Спасибо братьям твоим и сестре – доброй ночи! Как же это хорошо, как важно: каждый раз при встрече желать другому доброго дня или доброго утра, или доброго вечера, или доброй ночи…

– Да, да! Вот именно! Люди всегда будут радоваться друг другу, любить друг друга – всегда, пока хоть кто-то кому-то желает доброго дня.

– Здравствуй, Добрый день! Здравствуй всегда!

Тишина

На лесной опушке стояла тишина. Вдруг зашелестел листьями ветер, в небе появились облака, начал собираться дождь.

Тишина съёжилась: сначала от шума ветра, потом от грозовых раскатов и внезапных струй ливня.

– Ой, холодно! – закричала тишина, – нельзя ли потеплей?!

Она пыталась прошмыгнуть между дождевых капель и растеряла себя, рассеялась на совсем мелкие-мелкие паузы.

Но ливень кончился. Появилось солнышко, и над всем миром поднялась огромная сияющая радуга.

– Ах, какая красота необъятная! – воскликнула тишина – смотрите: как здорово! Как хорошо!

Тишина разлилась по всему свету, улыбаясь каждой травинке, каждому кузнечику, каждой птичке, всему живому. А на свете и нет ничего мёртвого. Всё – живое. У всего – своя душа.

Тишина вознеслась высоко-высоко над землёй, стремительно летящей в бесконечно звёздном сверкающем небе. Она чувствовала такую любовь ко всему, что есть и будет, что кричала и пела от радости самые лучшие песни звенящей ликующей тишины…

А потом, уже засыпая, она опять прошептала:

– Как это удивительно: я всегда кричу громче всех, а меня никто никогда не слышит…

Маленькая тайна

Однажды в доме появилась маленькая мохнатая тайна. Ночью её глаза светились голубым цветом, а ушки – фиолетовым. Она весело носилась по всему дому, даже по потолку. А вот днём её не было видно, потому что днём тайна была прозрачной. Но если кто-нибудь ложился спать посреди бела дня, то под одеялом возле ног что-то постоянно ёрзало и копошилось – маленькое и мохнатое. Оно так упорно щекотало пятки, что, в конце концов, никто не выдерживал, все разбегались. И тогда тайна снова могла спокойно дремать под одеялом до самого вечера. Дети очень любили свою маленькую тайну с фиолетовыми ушками. Ей можно было доверять все свои детские секреты, она никогда никому их не выдавала. Так продолжалось долго, до той самой поры, когда дети выросли и стали взрослыми. И тогда тайны не стало. Куда она ушла и вернётся ли – взрослых не очень интересовало. У них было много своих взрослых дел. Взрослым некогда думать о маленьких детских тайнах с голубыми глазами. В доме стало тихо и скучно. Взрослые так бы и становились всё взрослее и деловитее, если бы однажды у них не появились свои дети. Дом снова наполнился детскими голосами и игрушками. И тут случилось настоящее чудо! Вернулась маленькая мохнатая тайна! И вернулась она не одна, а со своими детьми: у них были зелёные, красные, золотистые сияющие глаза и ушки всех цветов радуги! Каждому малышу досталась своя волшебная тайна. И стало старому дому жить радостнее и светлее прежнего, потому что в каждом его уголке жила теперь своя маленькая тайна…

Капля в море

Купалась в небе крохотная капелька воды. Маленькая-маленькая, как пылинка, легче воздуха. Сверкала на солнце. Ни о чём не думала. Подул ветер. стало капельке холодно и грустно. «Откуда я? Для чего? Как появилась на свет? Наверное, это великая тайна! Ах, неужели я одна такая?!». Задумалась капля, потяжелела. Оглянулась вокруг: а рядом – бесчисленное множество таких же капель. Целое облако. Потемнело облако, стало тучей. Засверкали молнии. Грянул гром. Испугалась капля, полетела навстречу земле. И другие капли следом за ней полетели, стучатся по крышам, в окна и двери стучатся: «Пустите, пожалуйста! Нам страшно!» Закрыты окна и двери. Не пускают. Плачут капли, прячутся в лужах, разбегаются ручьями по асфальту. А наша капелька дальше всех пролетела – мимо всего города, и бросилась она в открытое море, и стала морем бушующим, огромным-преогромным, глубоким, дальним. Плещутся волны морские над бездной морскою. И неведомо им, что все они теперь – та самая капля, только очень-очень большая.

Ветер и две погоды

Встретились однажды хорошая погода с плохой. Ни одна другой дорогу не уступает. Сцепились. Ветер между ними поднялся. Помирить хотел да не успел. Исчезла хорошая погода. Только плохая осталась. Громами ругается. Молниями сверкает. Видит ветер, что делать ему тут нечего, и слег он от огорчения. Сразу тихо стало. Исчезла куда-то плохая погода. А хорошая – вернулась. Обрадовался ветер. Опять поднялся, хотел хорошую погоду обнять. А ее снова нигде нет. Куда подевалась? Полетел ветер хорошую погоду искать. Не может найти. Везде облака да тучи. Начал их разгонять, а они расплакались. Устал ветер тучи гонять. Прилег на минутку и крепко заснул. Спит он и видит, как хорошая погода возвращается, а проснуться не может: сил нет, до того набегался… а хорошая погода разгулялась, ищет плохую, хочет с ней помириться навсегда. Да, не с кем. Поискала и записку ветру оставила для плохой погоды: «Давай помиримся!» Проснулся ветер, поднялся, повертел записку и прочитал случайно. Ничего передавать не стал. Помирятся они, и не станет плохой погоды. Подерутся – хорошей не будет. Нет уж, пусть лучше обе живут.

Сказка о печали

Жила-была одна очень печальная печаль. Ходила она никому не нужная, мучилась, слёз нарыдала море-океан, подошла к морю своему и решила в него броситься. Разбежалась хорошенько, чтобы поглубже упасть, споткнулась и упала. Не в море, а там, где споткнулась.

Собралась толпа народа смотреть, как печаль топится. Хохочут, радуются, подмигивают друг другу. Встала печаль, губки надула: уйдите, говорит, а то топиться перестану.

Все сразу разбежались.

Сняла она туфли, дорожку беговую свою почистила, чтобы больше не спотыкаться. Разбежалась. Бултых в воду. И плывёт. Забыла, что плавать умеет. Народ приуныл. Уйди от нас, кричат, обманщица!

Стыдно стало печали. Решила она со стыда сгореть. Набрала стыда хворостом вязанок двести. Или триста. Никто не считал. Подожгла. Ждёт. Стыд горит. А она нет. Вот позорище-то какое!

Ходит печаль несчастная туда-сюда. Глаза мозолит. Нехорошо как-то. Дали ей зеркало, чтоб в глазах не рябила: туда, мол, смотри, на нас не зыркай.

Уставилась печаль в зеркало. В воде не тонет, в огне не горит, и народ от неё тоже не в восторге. Куда деваться? Молодая ведь ещё, а уже вся такая изрёванная. Пошла в парикмахерскую: причёску менять. Меняла-меняла, всех умучила, то на то и вышло.

Выходит из парикмахерской – никакая. Видит: девочка во дворе на качелях качается. Что такое печаль – не понимает ещё, потому что мала. Улыбается она печали, ну, той деваться некуда: тоже в ответ улыбнулась. Хочешь со мной качаться? Садись рядом.

Стали они вместе на качелях качаться. Вверх, вниз. Девочка ей смешные рожицы корчит, и хохочет сама. Та поначалу подыгрывала девчонке, а потом и сама так разошлась, так ухохоталася вся, просто удержу никакого нет. Народ опять собрался. Диву даются: кто это на качельках детских? Явно никакая не печаль. Смех, да и только.

Девочка подружку свою за руку взяла, и побежали они вместе цветы-одуванчики собирать. Хохочут обе. Потому что нет печали никакой. Только радость.

Сказка о Пяке

Жил-был Пяк.

Вот что, Пяк, – сказали ему.

Понял, – кивнул Пяк и пошёл по первому снегу.

Далеко пойдёт, – сказал кто-то ему вслед.

А он всё шёл и шёл, пока не исчез вдали. Только следы остались – пяк, пяк, пяк. И песня чуть слышная – о том, что где-то идёт Пяк, и когда он дойдёт, тогда и жизнь наладится. Помнят его в начале пути и ждут в конце. А его всё не видно. Только следы. Только надежда.

Большая Нюня

Жила-была большая Нюня с крыльями. «О-о-у! О-о-у!» – закричала она однажды. И пошёл дождь. Он шёл, шёл, спотыкался и постоянно падал на землю, пока весь не упал. И стал дождь морем.

Нюня летала над морем долго-долго, всё никак не могла понять: что же она хочет? Но ей явно чего-то хотелось новенького. Нырнула Нюня в море, схватила в нём что-то лапками и понесла в небо. Несёт, а сама увидеть не может: что же там, в лапках? Крутит головой, лапки вперёд выпихнуть пытается, чуть сама не упала. Уронила она своё сокровище опять в море и заплакала жалобно: «Ы-ы-ы! Ы-ы-ы!»

А у моря появился берег. Накинулись на берег волны, пытались стащить его поглубже, а он упёрся, изогнулся весь, не сдаётся, так и застыл. Увидела большая Нюня, что получилось у неё настоящее Лукоморье, как в сказке. Обрадовалась ему, решила Лукоморье своё получше узнать. Спустилась на землю.

А навстречу ей – старая Хадакэ с внуком Панзу. Тащит она Панзу за собой, а он всё сбежать норовит, балуется, оленей дразнит. Спрашивает Нюня: «Куда ты внука тащишь? Кто ты?» «Отстань! Не то пожалуюсь на тебя моржу Тивтею, нерпе Пяк и гусю Ябто, устроят они тебе трёпку за то, что меня обижаешь! – отвечает ей старуха. – Я не простая бабушка, а волшебница Пухуця, хозяйка лукоморского чума. Пора внуку моему, непоседе Панзу, за ум браться. Веду его рыбу ловить, не простую – круглую, тёплую, оранжевую!

Море и земля у нас есть. А вот без огромной оранжевой рыбы Хаер нам никак не обойтись». Извинилась Нюня перед волшебницей, полетала над Лукоморьем, столько чудес насмотрелась, что захотелось ей кому-нибудь о них рассказать, кто правильно поймёт, и повернула к морю за Пухуця. И вдруг заметила Нюня, что над морем засияла огромная рыба Хаер – северное лукоморское солнце! Молодец Панзу!

Примечания:

Нюня —священная для ненецкого народа гагара, создавшая Землю,

Пухуця – богиня ненцев, хранительница домашнего очага,

Ненецкие слова: Хаер – солнце, Пяк – нерпа, Ябто – гусь, Тивтей – морж, Хадакэ – бабушка, Панзу – непоседа

Жил-был дождь

Жил-был дождь. Ну такой зануда невыносимый… Крапает и крапает, мокрота сутулая, хнычет и хнычет… Вечно его, долговязого, отовсюду выпроваживали.

Солнышко-то приятнее. В гости уж точно никто не звал. Зачем такого домой звать? Тут и так снаружи третий день сыро, так ещё внутри его не хватало! Он, правда, иногда и без спроса просачивался, если у хозяев худая крыша. Ну так сами виноваты! Но это редко.

А обычно: стоит такой, неприкаянный, за порогом, по окнам тихонько мокрыми пальцами постукивает. Внимание на себя обратить хочет, чтоб отлипли, наконец, от этого телевизора, перестали в него таращиться на хорошую погоду в Эмиратах… Нет, не смотрят на него. Не обращают внимания.

С каждой ночью становилось всё холоднее. И вот однажды затих дождь. Глянули утром люди в окна: а на улице голый дождь на морозе колом стоит. Замёрз окончательно. Заморозился и застыл, как вкопанный, заледенел. А ведь с вечера просился всего лишь погреться, так отчаянно в окна постукивал, все стекла льдом покрыл, примёрз пальцами, несчастный. На деревьях, на асфальте – везде сплошная ледяная корка. Нет дождя. Умер

И так его сразу жалко стало. Так за него обидно, а ничего уже не поделаешь. Зима. Погоревал народ, повздыхал чуток и пошёл на коньках кататься, чтоб время зря не терялось. Время, конечно, сначала растерялось маленько, но как людей на коньках увидело, так пришло в себя и давай по городским каткам оттопыриваться под музыку.

Потом снег приходил. Много раз. Как завалится сугробами, так детворе сплошная радость: снеговиков лепить можно, бухаться в рыхлый снег, с горок кататься на санках. Красота! Забыли все о дожде. Окончательно.

А потом весна наступила. Вытекли все снега: ручьями да речками убежали из города. Куда – неведомо. И вдруг как грохнет что-то в небе. Как налетит ветер, как тучи разверзнутся! Здрасьте! Дождик явился. Капли крупные – на солнце сверкают радугами! Лужи топорщатся, прыгают дождинками на одном месте, речки поёживаются, ручьи извиваются, словно хотят улететь обратно в небо! Выскочили ребятишки. Бегают, босоногие, по лужам, кричат что-то громкое, весёлое! Всё-таки как хорошо, что дождь воскрес! Вот же какое чудо! Настоящее!

Волшебные страны

Жила-была поющая страна. В ней никто не умел просто разговаривать, все пели. Абсолютно все. Идёшь по дороге, а под тобой дорога поёт. Видишь красивый цветок, хочешь его сорвать, а он тебе жалостливо так поёт, чтоб его не трогали. Ну, что после такой арии делать? Вздохнёшь, понюхаешь его и дальше по распевающей дороге путешествуешь. Только просто так от поющих цветов не уходят! Обязательно сначала надо спеть «Большое спасибо» приятным голосом, чтобы цветок не сомневался, что его любят, иначе он может завять…

А из кустов – поющие львы выходят, а по небу – облако поющее проплывает. А вдали – море поющее сияет солнечными голосами волн. Всё волнуется, всё жизни радуется. Хорошо!

Тук-тук!

Кто тааам?!

Это я, соседка твоя – танцующая страна – к тебе в гости пришла. Открывай ворота, танцевать охота! Поющая страна открыла ворота, и к ней тут же забежала танцующая соседка. И как начала она плясать да кружиться, да вприсядку, да в три оборота, да на носочках! Вот как!

Волки с оленями танцуют, зайцы скачут, еноты… а что еноты? Еноты тоже танцуют и моются заодно, лапки полощут, зубы щетками чистят. Правильные звери – про гигиену никогда не забывают. Молодцы!

Одна страна поёт, другая танцует, а третья сама в открытые ворота заходит, музыку играет: кузнечики на скрипках, дятлы на барабанах, мыши на пищалках, кто на чём, а медведь на баяне наяривает! Эх-ма! Расступись, народ: музыка идет!

И вдруг дождик по лужам, как пальцами по клавишам рояля, – рраз! Ой, мокро! Разбежались страны в разные стороны, от дождя прячутся. А он разошелся, играет, шумит.

Прячьтесь скорее, а то насквозь промокнете! Затихла поющая страна, под лопухом сидит, помалкивает. И танцующая страна присмирела, за сарай спряталась, под козырек крыши. Только музыкальная страна никак не успокоится, бегает за дождём и хохочет, мокрая.

Наигрался дождик досыта, уморился, еле капает. Кап-кап… так и уснул на ходу. Негоже дождику в луже лежать, отнесли его три страны-подружки потихоньку в тихое озеро, бережок под голову положили подушечкой и пошли назад праздник продолжать. Только подходят: а из-под козырька той крыши, где танцующая страна была, – фр-р-р!!..

Летающая страна оттуда как разлетится в разные стороны: горы летающие да водопады сверкающие, сосны высокие да дубы крепкие, да березки крылатые, да ветры мохнатые и хохлатые… Звёздочки малые за луной по небу бегут – крякают, облака летят, курлычут, пух снежный на ходу роняют.

Летающая страна! Возьми нас собой! Хотим высоко лететь, далеко глядеть, песни петь, танцы танцевать, музыку играть… Возьмёшь?

– А, пожалуйста! Не жалко! Самой летать нравится! Встаньте рядышком со мной. Закройте глаза. Расставьте руки в стороны. Раз-два! По-ле-те-ли!!! Открывайте глаза! Смотрите кругом! Какие звёзды вокруг! Какое небо бездонное! Какая Земля маленькая-маленькая внизу! Пойте! Танцуйте! Играйте музыку! Я вас люблю! Я люблю всех!!!

Секрет

Однажды во дворе возле старого-престарого морщинистого дерева появился старенький-престаренький дедушка с грустными глазами. Сам такой маленький-премаленький, а шляпа на нем серьёзная, очки солидные, стёкла сверкают и борода седенькая. Ходит вокруг, топчется, голову опустил, бормочет о чем-то себе под нос, не слышно.

– Дедушка, хватит топтаться, снег выпадет, – ворчит на него дерево.

– Дедушка, а ты кто? – чирикают воробушки.

– Дедушка-а-а… – нежно шепчут листочки и краснеют, и желтеют, потому что осень, наверное.

– Дедушка, а что ты ищешь? – спрашивают его набежавшие любопытные дети.

– Не скажу, это секрет – отвечает он и пытается отвернуться, но это бесполезно, потому что дети окружили его со всех сторон.

– Ага, секрет! – радуются ребятишки, берут детские лопатки, начинают копать и вскоре находят настоящий секрет возле старого-престарого морщинистого дерева. И ещё один находят. И ещё. Много-много закопанных кем-то когда-то настоящих детских секретов. В каждом секрете под кусочком оконного стеклышка были удивительные сокровища: битые изумрудные бутылочные стеклышки, цветные пуговицы, фантики от конфет, шари– ки из каких-то подшипников и даже кусочки фольги!!! Чудо! Целое поле маленьких детских секретов!

– Дедушка! Это твои секреты? Да?

– Нет. Мой был один-единственный. А дерево было молодым кустиком. Я не помню того, что было в моем секрете, только знаю, что он был где-то здесь… – улыбается дедушка.

– На, дедушка, возьми, – протягивают ему дети найденные сокровища.

– Спасибо, детушки, спасибо, милые.

Довольные дети побежали домой, на обед. Воробушки тоже разлетелись. А улыбающийся дедушка, подобрал брошенную

детскую лопатку, сделал ямку, ссыпал в нее все подарки, накрыл их стеклышком, закопал и тихонько ушёл со двора. Старое морщинистое дерево долго смотрело ему вслед и удивлялось. Потому что не видело никакого дедушки, только маленького мальчика в коротких штанишках с детской лопаткой в руке…