Текст книги "Веретено Судьбы (сборник)"

– Приглашаю тебя на прогулку. Мне не терпится показать тебе дом, который я купил. Думаю, нам будет хорошо там, Ванда. Знаю, ты сердишься. Вижу это по твоим глазам, – перешел на шепот. – Мне нужно было время, чтобы восстановить документы. Я должен был объяснить свое чудесное воскресение после автомобильной катастрофы.

– Странно, что меня никто не потерял, – сказала Ванда, покачав головой.

– Тебя было некому разыскивать, – напомнил Иржи. – Аманда верила, что ты дома. Глория жила в райском местечке, название которого не знала даже ты.

– Я и сейчас его не знаю, – соврала Ванда. Ей показалось, что Иржи хочет выведать у нее что-то важное, поэтому так внезапно появился в Кракове.

– Если он здесь, значит, что-то изменилось, – решила Ванда. – Значит, следует быть внимательней.

– Ты опасная женщина, – сказал Иржи, разглядывая Ванду.

– Не опаснее твоей хозяйки, – парировала она. – Можешь передать ей, что Глория никуда из Кракова уезжать не собирается, что ей не нужны несметные богатства Берлуваджи. Да, еще скажи своей синьоре, что моя дочь не желает видеть ее сына. У нее новая, полная романтики и приключений жизнь, в которой нет места ненависти, коварству и злорадству.

Ванда хотела уйти. Иржи удержал ее.

– Знай, все, что я говорил тебе в Исландии, правда.

– Охотно верю, – проговорила Ванда, отвернувшись. – А моя правда в том, что мне нужно время, чтобы все переосмыслить.

– Я тебя не тороплю, – сказал Иржи с улыбкой. – Я даже рад, что все у нас складывается так, а не иначе. Я готов ждать столько, сколько потребуется. Я готов быть твоей тенью.

– Моим телохранителем, – Ванда повернула голову, смерила его холодным взглядом. – Тебе нравится такая служба, Иржи?

– Мне нравится наша дружба, – сказал он.

– Наша не дружба, – нахмурилась Ванда. – Ты забыл, что мы – враги?

– Это ты забыла о том, что мы – союзники, – улыбнулся Иржи.

– Если отбросить приставку «со», то получится, что мы – узники, – проговорила Ванда задумчиво. – Тебе нужны узы, кандалы, цепи?

– Мне нужна ты.

– Зачем? – Ванда смотрела на него исподлобья.

– Возможно, это любовь, – ответил он. – Проверим.

– Каким образом? – брови Ванды взлетели вверх.

– Позволь поухаживать за тобой. Забудь про свой житейский опыт, про свой возраст. Представь, что тебе восемнадцать, и… – сказал Иржи.

– Нет, – резко сказала Ванда. – Я не желаю играть ни в какие игры. Я – зрелая, умудреная опытом женщина. Хочешь ухаживать, ухаживай. Не хочешь…

– Хочу, – сказал Иржи, улыбнувшись. – Завтра приглашаю тебя в театр. Ты любишь оперетту?

– Я ее обожаю, – Ванда рассмеялась. Протянула ему руку. – До завтра.

– До завтра, – поцеловав ее руку, сказал Иржи.

Ванда долго выбирала наряд для похода в театр. Глория молча за ней наблюдала. Наконец, решилась спросить, для кого она так наряжается. Ванда посмотрела на дочь, проговорила растерянно:

– Кажется, в моей жизни наступают перемены. Вчера мы встречались с Иржи Лулео, – Ванда присела на край дивана. – Я стараюсь не верить ему, но у меня ничего не выходит. Невидимая пружина толкает меня в его объятия, – посмотрела на Глорию. – Ты меня осуждаешь, Лори?

– Конечно, нет, – улыбнулась Глория. – Мне хочется верить, что твой Иржи – хороший человек.

– Я не знаю, какой он, – вздохнула Ванда. – Вначале он меня очаровал. Я даже подумала, что мы могли бы стать идеальной парой, если бы он не ухаживал за Амандой.

– Он ухаживал за бабушкой? О, это ужасно, – простонала Глория.

– Нет, нет, милая, – поспешила успокоить ее Ванда. – Это я подумала, что он влюблен в Аманду. А на самом деле Аманда ему нужна была, чтобы выследить меня. Иржи выполнял приказ Сандреллы Маури. Ему нужно было привезти меня в Италию. А потом он уговорил меня убежать в Исландию, где марсианские пейзажи и ледники, сползающие в море, – Ванда вздохнула. – Я боюсь ему верить. Боюсь…

В дверь позвонили. Ванда поднялась, подмигнула дочери:

– А вот и наш долгожданный Иржи. Наконец-то, я вас познакомлю.

Глория и Иржи пожали друг другу руки, обменялись изучающими взглядами. Глории Иржи не понравился. В его облике было что-то отталкивающее, несмотря на все его очарование. Глаза у Иржи были холодными, пустыми. Взгляд – колючим. Глория не любила, когда люди так смотрят, когда улыбаясь не улыбаются, а лишь делают вид, что рады встрече. Глория была знакомству не рада.

А Иржи был рад. Глория ему понравилась. Понравилась так, как не нравилась прежде ни одна женщина. В этой маленькой пани было что-то неуловимо-загадочное. Иржи захотелось взять в ладони ее милое округлое личико с аккуратным носиком и поцеловать ее в пухлые алые губки. Строгий взгляд больших, широко распахнутых глаз, не позволил Иржи перейти грань разумного. Он вспомнил, что пришел сюда к другой пани. Улыбнулся:

– Глория, хотите поехать с нами? – Он предчувствовал ответ.

– Нет, – сказала она, глядя в его глаза. – Я не люблю лицедейство ни в жизни, ни на сцене.

– Браво, малышка! – мысленно воскликнул Иржи. Поклонился, вышел за дверь.

– Твоя дочь всегда такая строгая, или это приступ ревности? – спросил он, когда Ванда уселась в машину.

– Всегда, – ответила Ванда. – А ты всегда так бесцеремонен?

– Всегда, – рассмеялся Иржи. – Я вижу, искра ревности вспыхнула не у девочки, а у ее мамы.

– Глория не ребенок, – сказала Ванда раздраженно. – Но у тебя нет никаких шансов ее обольстить.

– А вдруг я ей уже приглянулся? – Иржи посмотрел на рассерженное лицо Ванды.

– Останови машину, – приказала она. – Мне противно видеть рядом такого…

Она не договорила. Иржи резко затормозил, съехал на обочину, порывисто обнял Ванду. У нее перехватило дыхание.

– Что ты делаешь? – простонала она. – Пусти…

– Я объясняюсь тебе в любви, – прошептала он. Припал губами к ее губам. Поцелуй был слишком долгим, слишком страстным, слишком неожиданным. Он оглушил Ванду. А потом стало тихо-тихо. В этой тишине громом прозвучали слова Иржи:

– Подари мне эту ночь, Ванда.

– Хорошо, – прошептала Ванда, не решаясь открыть глаза.

Она понимала, что сегодня решается ее судьба. Целый месяц, пока они жили в Исландии, она избегала близости с Иржи, придумывая разные уловки. Тогда ей казалось, что она боится разочароваться. Боится непоправимости несовпадений, преследующих ее всю жизнь. Теперь она поняла, что боялась привязаться к нему, потому что без него ей будет очень-очень одиноко.

Иржи завел мотор. Машина медленно поехала вперед, в новое завтра…

Глория ходила по комнате и размышляла над быстротечностью времени. Здесь, в Европе, дни пролетали с такой скоростью, что было невозможно разобрать, какие они.

– Наверно, потому, что все они похожи друг на друга, – решила Глория. – Ты привыкаешь видеть одно и тоже, и не замечаешь, льющихся в бездну минут. А на острове Лакемба время другое. Там каждый миг наполнен новыми красками. Но-вы-ми…

Глория остановилась у окна. Скрестила на груди руки. Посмотрела на тускнеющее небо, на темные, снежные облака, и остро осознала, что не может больше оставаться здесь. Что ее место там, на острове Лакемба рядом с Рикардо.

Глория взяла лист бумаги, написала: «Мамочка, прости свою неразумную дочь. Я должна вернуться на остров. Будь счастлива. Люблю. Твоя Лори.»

Сандрелла Маури недолго наслаждалась безграничной свободой и безграничной властью. Ей стало скучно от этой безграничности. Захотелось все изменить. Но как? Сандрелла решила совершить путешествие на остров Шуазель.

Но полететь туда на своем самолете было бы слишком просто, поэтому она придумала целый спектакль с переодеванием и множеством пересадок. Она спрятала свои смоляные волосы под париком, превратилась в блондинку. Новый облик ее раздражал, но отступать было нельзя. Она сама затеяла эту игру. Постепенно все окружающие Сандреллу люди поверили, что она скрывается от обезумевшего Берлуваджи, который желает вернуть Виллу-Паджио-алле-Мура.

Сандрелла покинула дорогую сердцу Тоскану, взяв с собой лишь секретаря и двух надежных охранников. Ей хотелось быть незаметной. Но на острове Шуазель на нее сразу обратили внимание. О приезде вдовы миллиардера Маури написали в нескольких газетах. Сандрелла рассвирепела. Она сорвала с головы ненавистный парик, швырнула его в мусорный бачок, крикнула:

– Да, я Сандрелла Маури – самая богатая женщина Европы, – повернулась к секретарю, приказала:

– Составьте список гостей, желающих засвидетельствовать мне свое почтение. А я пока прогуляюсь по берегу.

Она знала, что там, на берегу встретит того, ради кого она совершила это путешествие.

Вацлав сидел на большом камне и смотрел на отлив. Он знал о приезде Сандреллы. Ждал встречи с ней. Лицо гладко выбрил, волосы зачесал назад, чтобы не мешались.

– Чао, Антонио! – сказала Сандрелла, остановившись в нескольких шагах от камня, на котором сидел Вацлав.

– Решила оставить свои миллионы без присмотра? – усмехнулся Вацлав. – Не боишься все потерять?

– Боюсь, – сделав шаг, сказала она. – Боюсь потерять тебя, Антонио-Вацлав.

– А как же твой Берлуваджи? – спросил он.

– Он испарился сразу же после подписания брачного контракта, – ответила Сандрелла, сделав еще один шаг. – Неужели, ты решил, что я способна стать женой этого проходимца?

– Ты способна на все, Сандрелла. Ты соткана из измен и предательств, – сказал он, глядя ей в глаза.

– Поэтому ты любишь меня столько лет, Антонио, – улыбнулась она.

Вацлав поднялся с камня, обнял Сандреллу, поцеловал в лоб.

– Я не люблю тебя, Синдерелла, но видеть тебя мне приятно.

Она хотела дать ему пощечину. Он перехватил ее руку, покачал головой:

– Не забывайся, дорогая. Это мой остров. Здесь у меня есть жена, красавица Олла, которая подарила мне двух очаровательных малышей. Они…

Сандрелла зажала уши, крикнула:

– Замолчи немедленно! Ты не имеешь права принадлежать никому, кроме… – она опустила руки, спросила тихо:

– Где Рикардо?

– Далеко, – ответил Вацлав.

– Проводи меня к нему, – приказала Сандрелла.

– Ты забыла, что здесь не Тоскана, – улыбнулся Вацлав. – Здесь командую я, поэтому советую сменить тон, синьора, чтобы…

Сандрелла влепила ему пощечину, процедила сквозь зубы:

– Так устроит?

– Устроит вот так, – ответил он, шлепнув ее по щеке. Она вцепилась в его руки, как дикая кошка. Принялась выкрикивать ругательства и угрозы, которые рассмешили Вацлава.

– Сандрелла, опомнись. Я не безумно влюбленный мальчик Антонио, которому ты искалечила жизнь. Я не шулер Вацлав Крайновский, который был твоим слугой, твоим рабом. Я другой человек. Мое имя Падре Пьяццо. Я…

– Ты – безмозглый паяц! – крикнула Сандрелла. – Не желаю больше видеть тебя.

Она развернулась и быстро пошла прочь.

– До скорой встречи, синьора, – крикнул он ей вслед. Она махнула рукой. Оборачиваться не стала. Зачем? Все и так ясно, Антонио любит ее. А она его?

Сандрелла ускорила шаг. Она решила, что Вацлав должен заслужить ее расположение, ее любовь. Поэтому она будет жить здесь на острове до тех пор, пока он не встанет перед ней на колени, как тогда, когда узнал, что она ждет ребенка. Его ребенка…

– Посмотрим кто кого, – сказал Вацлав, потирая руки.

Азарт вечной борьбы между ним и Сандреллой разбудил уснувшую страсть. Вацлав попытался усмирить ее. Сейчас не время для безумств. Он – Падре Пьяццо, отец маленьких Дана и Сима. Они будут расти на его глазах. Он научит их говорить на разных языках и играть на тимаре. А Сандрелла будет издали наблюдать за их счастьем. Все поменяется. Тогда, может быть, она поймет, что играть чувствами жестоко, что нельзя ставить на чашу весов жизнь, любовь и деньги. Одержимость богатством превращает людей в камни. Здесь, на острове много камней. Вацлав похлопал рукой по горячей поверхности камня, пошел к причалу. Нужно было отправить посыльного к Рикардо. Сандрелла хочет видеть его. Пусть увидит.

Известие о приезде матери огорчило Рикардо. Вацлав его успокоил:

– Если приехала Сандрелла, значит, приедет и Глория.

– Не вижу связи, – нахмурился Рикардо.

– Не видишь, потому что смотришь не туда, – улыбнулся Вацлав. – Дело в том, что обе синьоры влюблены. Любовь – магнит, притягивающий их к предмету обожания.

– Они обе влюблены в тебя? – спросил Рикардо.

– Они обе любят тебя, мой мальчик, – обнял его за плечи Вацлав.

– Поэтому они обе разрывают мое сердце на части, – вздохнул Рикардо.

– Мне не нравится твое настроение, твой унылый вид, – сказал Вацлав. – Сандрелла не должна видеть тебя таким. Ты должен…

– Мне надоело притворяться, – Рикардо сбросил руку Вацлава со своего плеча. – Пусть она видит, как мне плохо. Плохо по ее милости.

– Сандрелла не заставляла тебя влюбляться, – улыбнулся Вацлав.

– Она заставила меня стать злодеем, проливающим чужую кровь. Ей невдомек, что меня терзают угрызения совести, что я не живу, а существую, – выкрикнул Рикардо. – Я устал. Мне хочется подняться на вулкан и спрыгнуть в его клокочущее жерло, чтобы разом покончить с этой никчемной жизнью. Трудно сказать, почему я медлю.

– Ты ждешь Глорию, – проговорил Вацлав. – Она – та тонкая нить, которая оберегает тебя от безумия.

– Ты прав, – Рикардо уселся на траву, обхватил голову руками. – Я жду ее. Но я не стану ее принуждать. Она сама должна решить, где ей лучше.

– Думаю, она уже решила, – сказал Вацлав, проведя рукой по волнистым волосам Рикардо. – Не делай глупостей, сынок.

– Не буду, – пообещал Рикардо. Поднялся, пошел к Сандрелле.

Увидев его, она вскрикнула и прижала руки к сердцу.

– Мальчик мой, какие беды свалились на твою голову? Тебя просто не узнать. Кто виноват в твоих несчастьях?

– Ты, мама, – улыбнулся он.

– Рикардо, ты хочешь меня убить? – нахмурилась Сандрелла. – Мой единственный сын, единственный наследник миллионов Маури…

– Мне не нужны твои несметные богатства, мама, – устало проговорил Рикардо. – Ты заставила меня покинуть родной дом, чтобы я ни на что не претендовал. Когда прошло время, страсти улеглись и я решил вернуться, ты придумала новую вендетту. Зачем?

– Я старалась для твоего блага, – Сандрелла стала серьезной. – Наши владения увеличились. Мы…

– Мама, мои владения здесь. Здесь я чувствую себя нужным, любимым, счастливым. Здесь я могу доверять людям, как себе, – сказал Рикардо. – Я был бы безмерно счастлив, если бы ты оставила меня в покое. Хочешь, я подпишу отречение от всего, что принадлежит семье Маури?

– Рикардо, это слишком, – Сандрелла закрыла ладонями лицо. Он знал, что она не плачет. Синьора Сандрелла никогда не плакала из-за пустяков. А слова Рикардо для нее – пустой звук. Если будет нужно, отречение подпишут без него. Возможно, его уже подписали.

– Мне пора, – сказал Рикардо, направившись к двери.

– Куда ты? – Спросила Сандрелла. Рикардо обернулся. Глаза у матери сухие, взгляд злой, безжалостный. Все как всегда. Она никогда его не любила.

– Я ухожу на край земли, – сказал он с улыбкой. – Надеюсь, больше не увидимся. Желаю благоденствия, синьора.

– Постой, – Сандрелла поднялась. – Скажи, где дочь Берлуваджи?

Она знала, что Глория в Кракове. Иржи подробно отчитывался обо всем, что происходило с Вандой и Глорией. Она надеялась, что Иржи полюбит молодую польку. Та ответит ему взаимностью, и тогда… Тогда Рикардо придется ее застрелить. Сандрелла улыбнулась. Мысль о том, что дочь Берлуваджи мертва, подняла настроение.

– Я ничего не знаю про дочь Берлуваджи, – сказа Рикардо, распахивая дверь. – Думаю, ты осведомлена лучше меня.

– Рикардо, неужели эта полукровка посмела тебя бросить? – крикнула Сандрелла.

– Я отпустил ее на свободу, как дети отпускают птиц, томящихся в клетках, – ответил Рикардо.

– Болван, – проговорила Сандрелла.

– Благодарю, синьора, – сказал Рикардо, захлопнув дверь. Сандрелла вздрогнула. Обхватила голову руками, прошептала:

– Ах, какой же ты болван, мой мальчик… Что мне с тобой делать? Приказать застрелить тебя? – усмехнулась. – Нет, Рикардо, я – твоя мать, поэтому не стану вредить тебе. Я люблю тебя, милый. Пусть это не совсем та любовь, которую ты ждешь, но по-другому любить я не умею. Я – Сандрелла Маури. Мне пора возвращаться в Тоскану. Я буду тосковать по тебе, сынок. Жаль, что ты не желаешь возвращаться в Европу. Живи здесь, на своем острове, Рикардо. Люби кого хочешь… Я отпускаю тебя, освобождаю от клятвы, которую ты так необдуманно дал мне… Прощай.

Рикардо шел к своему острову по воде. Прилив начался раньше обычного. Последние несколько метров ему пришлось плыть. Он выбился из сил. С трудом выбрался на берег. Упал лицом вниз и уснул. Ему снилась Глория в подвенечном платье. Все в этом сне было таким прекрасным, что не хотелось пробуждаться. Кто-то тронул Рикардо за руку, позвал:

– Ма-у-ри.

Он отмахнулся. Накрыл голову руками.

– Маури, как я рада тебя видеть, – проговорила Глория в его сне.

– И я тебя, – проговорил он и открыл глаза.

– Чао, Рикардо, – сказала Глория, сидящая напротив. Рикардо приподнялся, потер глаза. Нет. Это не сон.

Сила притяжения толкнула их друг к другу. Слова потерялись в пространстве. Они были не нужны. Они помешали бы передать всю полноту чувств, обрушившихся водопадом с небес. Слова возникли потом, в хижине, куда Глория и Рикардо убежали от полуденного зноя.

Больше месяца Сандрелла ждала, что Вацлав упадет к ее ногам. А он не появлялся. Он исчез. Никто не знал, где он. Туземцы охотно брали у Сандреллы деньги, но ни один из них не сказал ей о нем ничего нового. Вацлав был прав, здесь, на острове Шуазель другие законы, другие нравы и обычаи. Ей, Сандрелле Маури здесь нечего делать. Она должна вернуться назад в Тоскану.

Она приказала секретарю собирать вещи. Свой отъезд Сандрелла решила превратить в праздник с музыкой, танцами, фейерверком.

– Я уничтожу тебя, Антонио, – проговорила она, глядя в зеркало. – Да, да. Шуазель станет твоей могилой, – отвернулась. Сжала кулаки, прошептала:

– Ненавижу.

И тут же простонала:

– Люблю. Люблю. Схожу с ума, Антонио… Как ты посмел принадлежать другой? Мне так невыносимо больно. Я должна бежать. Но… мне некуда бежать от своих чувств и мыслей. Разве можно спастись от любви?

Сандрелла повернулась к зеркалу. Приподняла подбородок, сказала с вызовом:

– Я знаю, в Тоскане ждет меня новая любовь, новые мысли и новые чувства. Не стоит горевать по пустякам, – рассмеялась. – Никто не узнает о моих страданиях, потому что их нет и быть не может. Сандрелла Робертино Маури никогда не унывает. Она станет королевой праздника, который привлечет на остров Шуазель туристов с других островов. Тогда-то уж Вацлав обязательно появится. Но Вацлав так и не появился.

Сандрелла была вне себя от злости. Она разорвала в мелкие клочья свое платье, расшитое жемчугом. Устроила в номере погром и убежала на берег океана. Уселась на тот камень, на котором сидел Вацлав, перевела дух, тихонько запела:

– Ты из моря не выйдешь навстречу мне.

 
Ты живешь на другой, на другой стороне.
Ты луной восхищаешься, я – светлым днем.
Ты не сможешь прожить в светлом мире моем.
 
 
Я к тебе в темноту не спешу, не спешу.
Я любовью в разлуке с тобою дышу.
Я вдыхаю ее каждый миг, каждый миг.
Криком чаек над морем прощальный мой крик.
 

Сандрелла встала на камень, раскинула руки и крикнула:

– Прощай, Антонио!

Спрыгнула с камня, гордо вскинула голову, пошла в гостиницу. Извинилась перед хозяевами. Оплатила ремонт номера. Уехала в аэропорт.

Только когда самолет набрал высоту, Сандрелла сняла темные очки и черный шарф с головы. Посмотрела в иллюминатор на множество островков, разбросанных в океане, улыбнулась:

– Вы умерли, Антонио, а я живу.

– Не верьте тому, кто сказал о моей смерти. Я жив, – проговорил Вацлав, усаживаясь рядом. – Не говори ничего, Синдерелла. Я знаю, как ты сердита. Я видел, что натворила твоя злоба. Забудь о ней. Оставь ее там, на острове Шуазель. Попробуй выпустить на волю доброту, нежность, преданность – все то, что ты так долго прятала. Не скрывай своей радости. Ты ведь рада меня видеть?

– Нет, – сказала она и отвернулась.

– Сандрелла-Синдерелла, не дуйся и не злись. Прошу, своей любовью со мною поделись, – проговорил он. Она еще сильней отвернулась. Прижала шарф к губам, чтобы не вымолвить ни слова. Почувствовала, что глаза наполнились слезами. Это ее возмутило.

– Опять слезы? Откуда? Зачем? Я не желаю быть слабой. Я не желаю… не…

Сандрелла не смогла удержать слезы, как ни старалась. Вацлав обнял ее, поцеловал в щеку.

– Не бойся ничего, Синдерелла. Не стесняйся своих слез. Твое каменное сердце оживает. Быть живым человеком намного приятнее.

– Ты считаешь? – прошептала она, вытирая слезы.

– Я в этом уверен, – ответил Вацлав. Сандрелла повернулась к нему, спросила:

– Почему ты так долго не приходил?

– Ждал, когда свершится чудо, – улыбнулся он.

Она положила ему голову на плечо, сказала:

– Как хорошо, что ты вернулся.

– Я всегда был рядом. Я наблюдал за тобой. А тебе и в голову не пришло, что седовласый, сгорбленный туземец – это я.

– Так вот почему меня переполняла нежность, когда я видела этого старика! – воскликнула Сандрелла.

– Тебе всегда нравились мужчины с сединой, – улыбнулся Вацлав. – Теперь я в их числе.

Сандрелла рассмеялась.

– Ты всегда был на особом счету, Антонио. Ты – единственный. Ты – отец моего сына Рикардо. А теперь я хочу, чтобы ты был рядом со мной всегда.

– Не стану обнадеживать тебя, Сандрелла, – проговорил Вацлав. – На острове остались мои дети – Сим и Дан. Я нужен им.

– Они вырастут без тебя, – сказала Сандрелла властным тоном. – Они – туземцы. Что сможешь дать им ты, европеец?

– Отеческую любовь, – ответил он.

– Тебя заменит любой мужчина, – Сандрелла начала сердиться.

– Не любой, а только тот, который полюбит мальчиков, как родных, – сказал Вацлав. – Как полюбил Рикардо Робертино Маури.

– Среди туземцев есть такой? Есть второй Маури? – поинтересовалась Сандрелла.

– Есть, – улыбнулся Вацлав, – иначе я бы ни за что не покинул остров Шуазель. Олла отпустила меня легко, без истерик, как это принято у европейских женщин. У туземцев иное отношение к семье. Мать сама выбирает воспитателя детям…

– Тебя выгнали? – рассмеялась Сандрелла.

– Мне позволили уйти, – спокойно сказал Вацлав. – Но меня не лишили права вернуться тогда, когда я захочу. Шуазель – мой дом. Там меня всегда рады видеть.

– Ты меня предупреждаешь? – Сандрелла нахмурилась.

– Я ставлю тебя в известность, дорогая, – поцеловав ее в щеку, сказал он.

Сандрелла вздохнула. Она подумала, что они с Антонио слишком похожи. Что это слишком может помешать их счастью, а может и усилить его. Но чтобы все понять, нужно время. Нужно много-много дней и ночей, месяцев, лет, столетий.

– Как думаешь, мы доживем до ста лет? – спросила Сандрелла.

– Думаю, да, – ответил Вацлав. – Тоскана – удивительное место. Самое фантастическое из всех, которые я видел на земле.

– А что ты скажешь про остров Шуазель? – хитро улыбнулась Сандрелла.

– Шуазель – это другой мир, который когда-нибудь станет нашим, – ответил он, задумчиво.

– Ты собираешься купить этот остров? – спросила Сандрелла.

– Нет, – улыбнулся он. – Вечность купить невозможно. Ее можно получить в подарок от Всевышнего, который знает все движения мыслей и сердечные намерения людей. Он щедро одаривает делающих добрые дела.

– Теперь я понимаю, почему Рикардо так легко отказался от наследства, – сказала Сандрелла. – Как думаешь, мальчик счастлив?

– Теперь, да, – улыбнулся Вацлав. – Рикардо наконец-то встретил свою мечту. Он живет на острове любви – Лакемба.

– Красивое название – Лакемба, – проговорила Сандрелла, положив голову Вацлаву на плечо. – Но Шуазель мне нравится больше. Шуазель – это доверие. Я хочу верить тебе и до и после, всегда.

– Я тоже хочу верить тебе всегда, – Вацлав поцеловал Сандреллу в лоб. – В слове всегда – вера, свет, единение, готовность дарить теплоту своей души другим и ничего не требовать за это.

– Ничего не требовать, кроме любви, – проговорила Сандрелла, прижавшись к нему. Он пропел:

 
– В океане любви мы с тобою плывем.
Океаном любви Божью милость зовем.
И сияет над нами немеркнущий свет.
Знаем мы, что предела у Вечности нет.
 

– Красивая песня, – сказала Сандрелла.

– Мне подарили ее жители острова Шуазель. Они поют эту песню в полнолунье, когда ночь рассыпает по небу звезды. Они поют ее при свете дня, поднявшись на вершину горы. Этой песней встречают рассветы и закаты. Когда-нибудь я возьму в руки тимару и спою ее для тебя на языке островитян.

– Когда-нибудь я выучу слова этой песни и буду тебе подпевать, – пообещала Сандрелла.

– Когда-нибудь…