Электронная библиотека » Елена Федорова » » онлайн чтение - страница 11


  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 13:00


Автор книги: Елена Федорова


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Ах ты, непутевый, царскую нить замарал. Я ведь нить-то для царя-батюшки пряду, потому она судьбоносной и зовется. Ясно?

– Только поэтому? – разом воскликнули друзья. – А как же волшебная сила?

– Сказки это все, – раздраженно ответила пряха. – Сказки. Ступайте своей дорогой. Лошади ваши у плетня стоят.

– Спасибо за угощение, – сказал Святослав и пошел к двери. Ярослав задержался. Ему не верилось, что Анна сказала правду. Не хотелось расставаться с детской иллюзией, поискам которой они посвятили столько лет.

– А есть ли оно, судьбы веретено? – спросил он, пристально глядя на пряху.

– Есть, как не быть, – улыбнулась она. – Да только вот искать его не нужно. Оно в надежных руках Творца. Или не знаешь, что судьба человека от Господа?

– Знаю, – соврал он. – Только мне непонятно, почему нас богатырь из твоего дома не выпустил, если веретено твое простое?

– Богатырь? – удивилась Анна.

– Богатырь в кольчуге и шлеме из кованого металла, – ответил Ярослав. Анна рассмеялась. Отложила веретено.

– Бргатырь, который вас так напугал, сын мой – Илюшка блаженный. Я его попросила вас задержать до моего прихода. Вот он и постарался.

– А девушка зачем приходила? – не унимался Ярослав.

– Любава со мной секретничает о делах сердечных, – скрестив на груди руки, ответила она. – А теперь ты мне скажи, кому из вас она больше приглянулась?

– Обоим, – пробубнил он и вышел.

– Это-то и плохо, – покачала головой Анна. – Что ж вы братья-неразлей вода делать с любовью станете? Ох, беда, беда, беда.

Села к прялке, принялась крутить веретено в обратную сторону. Размотала нить, разорвала ее в двух местах, завязала узелки, зашептала:

 
– Возле горного ручья повстречаться надо вам
Пусть холодная вода станет лучшим снадобьем
 
 
От любви, с которой вам ни за что не справиться.
Успокой, утешь скорей молодцев, красавица.
 
 
Васильковые глаза да коса пшеничная.
Пусть накроет вас волной радость безграничная
 
 
Выбирай, кто люб тебе, Любушка-голубушка,
Да смотри не прогадай, чтоб не плакать, Любушка.
 
 
Возле горного ручья все тропинки сходятся.
Возле горного ручья сердце успокоится.
 

Друзья долго ехали по полю. Миновали лес. Остановились у реки, чтобы напоить коней. Ярослав лег на траву. Святослав сел рядом, спросил:

– О чем ты с хозяйкой говорил?

– О том, что время сказок прошло, – усмехнулся он. – Пора нам взрослеть, – приподнялся. – Она сказала, что время для любви пришло. Только непонятно мне, почему так рано? У нас с тобой сто-о-о-олько всего задумано, а тут, здрасьте, я – Любовь! Скажи, она тебе приглянулась?

– Да, – признался Святослав. – Красивая барышня. И имя слух ласкает – Лю-ба-ва. Кстати, она дочь нашего злейшего врага купца Расторгуева.

– Вот так новость! – воскликнул Ярослав. – Кто бы мог подумать, что у такого злобного папаши такая милая дочка. Но пока нам нужно от нее подальше держаться. Расторгуев слов на ветер не бросает, а он обещал нас на кол посадить, если мы еще раз ему на глаза попадемся.

– А мы не станем ему попадаться, – рассмеялся Святослав. – Зачем нам из-за какой-то любви без головы оставаться. Давай лучше помчимся на поиски счастья. Подадимся за моря-океаны, в дальние страны. Мы же с тобой – вечные скитальцы. Так?

– Так, – сказала Ярослав, протянул другу руку. Ему тоже не хотелось сидеть на одном месте. Он вскочил в седло, крикнул:

– Помчимся на поиски счастья!

– Помчимся на поиски славы! – вскакивая в седло, крикнул Святослав.

– Ах, глупцы какие, – покачала головой Анна, сидящая за веретеном. – Дни лукавы. Они проносятся так стремительно, что вздохнуть не успеете.

Она принялась вращать веретено с особой быстротой. Дверь распахнулась. Вошла Любава. Спросила обиженно:

– Они ускакали?

– Зачем ты им про веретено проболталась? – нахмурилась Анна, не отрываясь от работы. – Зачем сказала про купца?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Так, с языка сорвалось.

– С языка сорвалось, – передразнила ее Анна. – Сколько раз я тебе говорила: обдумывай свои слова. Лишнего не болтай, потому что «уста глупого губят его же. Начало слов из уст его глупость, а конец речи из уст его – безумие»,[6]6
  Екклесиаст 10:12–13.


[Закрыть]
– отложила веретено. – Ищи теперь своих кавалеров, как прошлогодний снег.

– Неужели не вернутся? – испугалась Любава. Анна пожала плечами. Любава подошла к прялке, взяла в руки веретено, принялась усиленно вращать. Наколола палец. Вскрикнула:

– Да что же это за напасть такая?

Анна выхватила из ее рук веретено, сказала раздраженно:

– Я тебя сколько раз предупреждала, не подходи к прялке, нить не марай. А ты все никак не уймешься. Запомни, не в твоей власти изменить предначертанное. Не в твоей.

– А так порой повелевать людьми хочется, сил нет, – прошептала Любава.

– Ты эти мысли из головы выброси! – крикнула Анна. Швырнула веретено на лавку. – На каком месте поставлена, на том и стой. Не величайся пред знатными, не гордись, но бойся Божьего суда.

– Да-да, я все это знаю, знаю, – поспешила успокоить ее Любава.

– А, если знаешь, зачем болтаешь всякий вздор? – топнула ногой Анна.

– Я больше не буду. Не сердись, Аннушка, – сказала Любава, прижавшись к ней. – Пойду я. Барин, наверно, заждался.

– Ступай, – сказала Анна сухо.

Любаву ее недоброжелательный тон обидел. Все внутри сжалось, как пружина, готовая в любой момент вытолкнуть наружу волну ярости. Любава хлопнула дверью, чтобы хоть как-то расслабиться. Не помогло. Она толкнула ногой калитку, схватила камень, лежащий у дороги, зашвырнула его в кусты боярышника.

– Ты что, сбесилась? – воскликнул сын пряхи Илья, раздвигая ветки. Его вид Любаву развеселил. Шлем съехал на бок. Из-под него в разные стороны торчат непослушные рыжие вихры. И без того большие глаза Ильи от изумления стали еще больше. Рот приоткрыт.

– Ты что?

Любава от души расхохоталась. Злоба отступила, уступила место шаловливости. Любава затолкала Илью обратно в его укрытие. Как же она забыла, что он – страж веретена судьбы? Молниеносно влетели в голову слова, заставившие Илью ей беспрекословно повиноваться.

– Несмотря на все твои запреты, Анна, я все-таки стала повелительницей, – подумала она, победоносно вскинув голову. Приказала:

– Илья, ты должен отыскать тех господ, что в дом приезжали. Они – злые люди, разбойники. Они веретено хотели украсть, да я им помешала. Ты должен их найти и ко мне привести. Только помни, про наш уговор никто знать не должен. Ни одна живая душа. Будешь мне верно служить, я тебя поцелуями осыплю.

– Сейчас поцелуй, – смешно вытянув вперед губы, попросил Илья.

– Нет, – строго сказала она. – Не заслужил ты еще моих поцелуев, Илюшка. Потом, когда волю мою исполнишь, получишь награду.

– Потом, – обиженно проговорил он. Поправил шлем. – Все потом, да потом. А что делать, если мне сейчас хочется?

– Терпеть, – сказала Любава и ушла, гордо вскинув голову.

Она была собой довольна. Мысль о том, что она не имела права смеяться над убогим человеком, пришла потом, когда барин строго отчитал ее за маленькую провинность. Она не так положила ложку на блюдце, когда подавала ему чай.

– Вы слишком суровы к прислуге, Дмитрий Макарович, – сказала барышня, гостившая в их доме. Она хотела защитить Любаву, но вышло только хуже.

– Як прислуге слишком лоялен, Дарья Филипповна, – сказал он, хмурясь. – Распустил их, и вот результат: Любка без разрешения бегает, где вздумается. Зовешь, зовешь, а ее нет, гуляют-с. Где полдня пропадала?

– За нитками к пряхе ходила, – выпалила она, хотя не собиралась про Аннушку ничего барину говорить. Зачем ему знать, что да как?

– Вот, видите, Даря Филипповна, Любка за нитками ходила, да без ниток вернулась, – он стукнул кулаком по столу. – Под домашний арест ее за непокорность. Игнат, запри Любку в чулане.

– Слушаю-с, – Игнат низко поклонился. На лице появилась сладкая улыбка, но тут же исчезла. Он выпрямился, подтолкнул девушку к двери, сказал со злорадством:

– Доигралась. Поделом тебе. Впредь будешь слушаться, да повиноваться. А пока иди в чулане царствуй, сударыня-государыня Любовь Любавовна.

Дверь с грохотом захлопнулась. Лязгнул засов. Любава упала ничком на мешки с мукой, разрыдалась.

– Почему, почему все так несправедливо? Почему я родилась служанкой, а не госпожой? Чем я хуже этой соседской барышни Дарьи Филипповны? Да я лучше, лучше и лицом, и фигурой, и… – дальше продолжать не хотелось. Слезы закончились. Любава свернулась калачиком, уснула.

Дарья Филипповна допила чай, отодвинула чашку. Посмотрела на хмурое лицо Дмитрия Макаровича, сказала мягко:

– Дмитрий, я давно с вами поговорить хотела про эту девушку, – он забарабанил пальцами по столу. Перебивать не стал. – Мне кажется, ваша Люба очень смышленая. Из нее могла бы хорошая гувернантка получиться, если ей образование дать.

– Любке образование? – он расхохотался. – Нет, дорогая Дарья Филипповна, у нее другая мечта – хозяйкой дома стать.

– Вы можете ошибаться на ее счет, – проговорила Дарья Филипповна неуверенно.

– Я никогда не ошибаюсь, Дарья Филипповна, – сказал он слишком резко. Поднялся. Посмотрел на нее свысока. Продолжил чуть мягче. Слишком беззащитным был взгляд Даши.

– К сожалению, к величайшему моему сожалению, я никогда не ошибаюсь в людях, душа моя Дарья Филипповна, – вздохнул. – У меня дар предвидения, унаследованный от прапрадеда. Он людские характеры по лицам читал. Собрал целую галерею портретов. Их более сотни. Там есть и злодеи, и праведники, стяжатели, скряги и люди безмерной щедрости, доброжелатели, ученые и глупцы, философы, болтуны, люди интеллигентные и бродяги, господа и слуги, – улыбнулся. – Я частенько портреты эти рассматриваю не в галерее прапрадеда, а в жизни.

– Что вы обо мне скажете? – спросила она, покраснев.

– Ничего не скажу, – ответил он. – Вы о себе все сами знаете. Дружба наша давняя, крепкая, значит… Хотите еще чаю?

– Нет. Я вас, Дмитрий Макарович, спросить хочу, почему вы меня замуж не зовете?

– Потому и не зову, что знаю про вас больше, чем вы о себе знаете, – признался он, усевшивь напротив. – Дружба наша крепче любви, Дарья Филипповна, ценнее.

– А вы не боитесь, что я за Расторгуева замуж выйду? – спросила она, подавшись вперед.

– Воля ваша, – он поднялся. – Только тогда про нашу дружбу забудьте. Я не стану встречаться с замужней женщиной, да еще и с купчихой.

Дарья Филипповна встала из-за стола, сказала, глядя мимо него:

– Что вы со мной делаете, Дмитрий? Я и с вами быть не могу и без вас пропаду, – повернулась, пошла к двери. Он задержал ее. Обнял за плечи, уткнулся ей в затылок, зашептал:

– Дашенька милая, как бы я хотел тебя счастливой сделать, да не получается. Пока не получается. Прости, – разжал объятия. Дарья убежала. Не хотела, чтобы он видел ее слезы. А сдерживать их больше не было сил.

– За что, за что Дмитрий так меня мучает? Его дар – мальчишеская отговорка. Я же вижу, как сияют его глаза, когда мы вместе. Слышу, как теплеет его голос, когда он ко мне обращается. А с какой готовностью он откликается на все мои просьбы! С каким вниманием слушает мои речи. Что его во мне не устраивает? Неужели мое желанием быть счастливой? Может, он боится совместных забот и обязанностей друг перед другом, которые могут порвать нить, связующую нас?

Дарья вытерла слезы. Приказала кучеру ехать домой без нее. Ей захотелось прогуляться. Она давно мечтала нарвать луговых цветов. Давно. Сегодня ее мечта осуществится.

Звенящая полуденная тишина успокоила Дарью Филипповну. Солнце согрело ее озябшую душу. Она раскинула руки, закружилась, запела:

– Дмитрий любит меня, любит. Просто еще не пришло время для признаний. Я не стану торопить его. Я подожду.

Дарья Филипповна сорвала несколько ромашек, прижала к груди, подумала, что не станет больше докучать Дмитрию Макаровичу своими просьбами, не будет так часто приезжать в его усадьбу, чтобы он смог понять, нужна ли она ему. Сорвала еще несколько цветов, сказала:

– Я не хочу терять Дмитрия. Не хочу, несмотря на то, что он… – рассмеялась, – болван, каких свет не видывал. Но именно поэтому он дорог мне, – запрокинула голову вверх, выкрикнула:

– Дми-и-и-три-и-й Мака-а-ров-и-и-ич, Ди-и-има… Я лю-ю-ю-блю ва-а-а-с.

– В-а-а-с-с-с, – отозвалось эхо.


Дмитрий Макарович открыл дверь чулана. Посмотрел на свернувшуюся калачиком Любаву. Улыбнулся. Присел рядом на мешок с крупой, прошептал:

– Мечтательница.

Любава открыла глаза. Засмущалась. Хотела встать. Он не дал. Положил руку ей на плечо, спросил:

– Что во сне видела?

– Видела, что мы с вами у алтаря стояли, – соврала она. Зачем ему знать про ее жуткий сон, от которого до сих пор мороз по коже?

– Вот как, – усмехнулся он. Пристально на нее посмотрел. – А что делать станешь, если я тебя по-настоящему под венец позову? Откажешься?

Любава растерялась. Что ответить барину? Правду – нельзя. Врать не хочется.

– Ой, Дмитрий Макарович, да разве так шутить можно? – спросила она, краснея. – У вас же невеста есть.

– Невеста? – нахмурился он. – С чего ты взяла?

– Да ведь все вокруг твердят про вас и Дарью Филипповну. Все ждут не дождутся, когда вы о своей свадьбе объявите. Вы ведь созданы… – Любава осеклась.

Дмитрий встал, глянул на нее недобрым взглядом. Любава поспешно поднялась, воскликнула:

– Вы ее не любите, Дмитрий Макарович? Но тогда зачем же, зачем вы..?

– Пошла вон, – прохрипел он. Она шмыгнула за дверь. Он уселся на мешки, закинул руки за голову, уставился в черную точку на потолке.

– Люблю, люблю, люблю, – стонало все внутри него. Но он не знал, что делать с этой любовью. Решил, что будет лучше, если он отошлет Любаву в город. Пусть служит в другом доме и разжигает страсть в другом мужчине. Если ее не будет рядом, он успокоится и, может быть, решится жениться на Дарье Филипповне. Поднялся. Крикнул:

– Игнат, подай мне бумагу и чернила. Да снаряди посыльного к Аргуновым.


«Дашенька, Дарья Филипповна, простите, что не проводил Вас. Надеюсь, моя невежливость Вас не сильно огорчила. Все мы порой совершаем ошибки. Все мы несовершенные люди, поэтому умоляю, не гневайтесь.

Давеча вы предложили отправить мою служанку Любаву в город. Я обдумал ваше предложение и решил девушку отпустить. Жду Вас, как обычно, к вечернему чаю. Нам есть о чем поговорить.

Ваш навеки Дмитрий Веретенников».

Дарья Филипповна несколько раз перечитала письмо. Ей бы следовало радоваться, а она огорчилась. Тон письма ей не понравился. Дмитрий впервые писал ей так торопливо, словно чего-то боялся. Её ли, Дашу? Себя ли? Своих чувств к ней или к другой? Дарья Филипповна вспомнила красивое лицо Любавы, покачала головой:

– Ах, Дмитрий Макарович, Дмитрий Макарович…

Взяла лист бумаги, написала несколько строчек. Разорвала. Взяла новый лист, да так и замерла с пером в руке. За окном полыхнула зарница, грянул раскат грома. Крупные капли дождя забарабанили по крыше. Дарья Филипповна улыбнулась:

– Дождь мне послан во спасение. А вам, Дмитрий Макарович – для размышления. Пейте свой вечерний чай без меня.


Когда полил дождь, Дмитрий понял, что ждать Дарью Филипповну бесполезно. На душе стало тоскливо.

– Все против меня, даже природа, – проговорил он, распахнув окно. Увидел Любаву, бегущую через луг к лесу, усмехнулся. – Только служанке моей все нипочем. Интересно, куда она так торопится?

Надел плащ, высокие сапоги, чтобы не промочить ноги, пошел в ту сторону, куда убежала Любава. Остановился возле дома пряхи, прислушался. Узнал взволнованный голос служанки. Второй, спокойный, но сердитый голос был ему незнаком. Чувствовалось, что женщина наставляет неразумную девицу, отчитывает ее за какую-то провинность. За какую? Дмитрий подался вперед, чтобы расслышать слова. Сзади него что-то звякнуло. Он обернулся. Опешил, увидев перед собой былинного богатыря в кованых доспехах и шлеме.

– Ты кто? – шепотом спросил Дмитрий.

– Кто ты? – нахмурился богатырь, скрестив на груди руки. – Зачем нарушил мой покой? Зачем в мои владения пожаловал?

– Заблудился, – ответил Дмитрий с улыбкой. Вспомнил, управляющий Игнат предупреждал, что за лесом живет семья юродивых. Дмитрий его словам значения не придал, и вот – повстречался с одним из них. Но зачем сюда Любава бегает? Что общего у нее с этими людьми? Этот юродивый красивый малый. Косая сажень в плечах. Большие серо-синие глаза. Взгляд весьма осмысленный.

– Можно в дом-то войти? – спросил Дмитрий.

– Сейчас у матушки узнаю, – добродушно улыбнулся богатырь. Стукнул кулаком в окошко так, что стекла звякнули. Крикнул:

– Гость к нам пожаловал. Гость.

Дверь распахнулась. На пороге появилась высокая крепкая крестьянка. Посмотрела на Дмитрия исподлобья, сказала:

– Заходите, барин, раз пришли. – Сделала шаг в сторону, пропустила его внутрь.

В большой светлой горнице пахнет сдобным тестом. В красном углу висят иконы. Под ними теплится лампадка. У окна на лавке сидит Любава и вращает веретено. Голова опущена. Боится поднять глаза. Знает, снова провинилась. Дмитрий останавливается, наблюдая за ее ловкими движениями. Следом за ним, громко топая, в дом входит богатырь. Говорит:

– Вот привел гостя незваного. Он за вами в окошко подглядывал. Наверно, тоже за веретеном охотится.

– Не слушайте его, барин, – улыбнулась хозяйка. – Илюша с детсва блаженный.

– Илюша силой недюжинной обладает. Вот только маменька его далеко от себя не отпускает, – сказал богатырь, бросив на пол шлем. Тряхнул огненно-рыжими волосами. Поднял ногу, хотел на шлем наступить.

– Прекрати, Илья, – строго сказала женщина, схватив его за руку. – Ступай на свою половину.

Он опустил голову, поплелся к двери, что-то бормоча себе под нос. Хозяйка помогла Дмитрию снять плащ, пригласила к столу.

– Чаю хотите?

– Не откажусь, – сказал Дмитрий.

Любава подняла голову, выронила веретено из рук. Оно звякнуло так, словно было сделано из металла. Хозяйка укоризненно на нее глянула, а Дмитрий улыбнулся:

– Значит, ты сюда за нитками бегаешь?

– Вы что, следили за мной? – спросила она, краснея.

– Нет, – соврал он. – Я случайно сюда забрел. Заблудился.

– Блуд всегда не туда заводит, – проговорила хозяйка, поставив перед Дмитрием чашку.

– О, да вы – философ! – воскликнул он.

– Не философ, а Мария Шелкопряд, – сказала она, пристально на него глядя.

– Имя у вас интересное. Никогда ничего подобного не слышал.

– Это и видно, – улыбнулась женщина. Села напротив. – Я – знахарка. Помогаю людям от разных недугов спасаться. Могу и вам, Дмитрий Макарович, помочь утолить грусть-печаль сердечную. Приворожить зазнобу могу, а могу и отворотное зелье дать. Могу вам помочь богатым стать, славы добиться или…

– Вы ведь сама не верите в то, что говорите, – прервал он ее.

– С чего вы взяли? – хитро улыбнулась она.

– По глазам вижу, – сказал он. Поднялся. Благодарю за чай. – А тебя, Любава, я в город решил отправить.

– В город? Зачем? – воскликнула она.

– Будешь в доме Расторгуева служить, – ответил он, надевая плащ.

– Дмитрий Макарович, пощадите, – Любава бросилась к его ногам. – Нельзя мне в город никак, Илюша без меня пропадет.

– Не пропадет. За ним Мария Шелкопряд присмотрит, – сухо сказал Дмитирий.

– А вы жестокий человек, Веретенников, – покачала головой хозяйка.

– Жестокий, – подтвердил он. – Барин и должен быть таким, чтобы его слуги уважали.

Вышел, хлопнув дверью. Настроение у него испортилось окончательно. Желание поскорее отправить Любаву в город укрепилось. Он решил не дожидаться приезда Дарьи Филипповны. Свою служанку он может отправить сам туда, куда вздумается.

Вернувшись в усадьбу Дмитрий вызвал управляющего, дал ему несколько четких распоряжений, поднялся к себе. Крикнул сверху:

– Меня ни для кого нет. Я спешно уехал в неизвестном направлении. Вскочил в седло и умчался быстрее ветра. Ясно?

Закрыл дверь на ключ. Долго лежел на кровати, глядя в одну точку. Очнулся:

– Да что это со мной?

Поднялся, распахнул окно, вдохнул полной грудью прохладную свежесть влажной земли, досчитал до пяти, повернулся. Обвел долгим взглядом свою комнату, решительной походкой направился к книжному шкафу. Достал заветную тетрадь прапрадеда Аверьяна Веретенникова. Сдул с нее пыль, раскрыл наугад, начал читать. Перелистнул несколько страниц. Не то. Не то. Вот!

– Мария Шелкопряд – хранительница судьбоносных нитей. Ах, бестия, что придумала!? – воскликнул, вспомнив, с каким вызовом назвала это имя хозяйка. – Задурила девчонке голову своими сказками, – распахнул дверь, крикнул:

– Игнат, поднимись.

– Вы же его в город отослали, барин, – сказала кухарка растерянно.

Дмитрий захлопнул дверь. Уселся к столу, углубился в чтение.

– История о веретене судьбы и судьбоносных нитях родилась так давно, что никто и не вспомнит, когда. Одно я знаю точно, это было задолго до моего рождения, – писал прапрадед Аверьян. – Думаю, люди, одержимые суеверным страхом, решили найти объяснение своему страху. А может, они захотели подчинить своей воле других, заставить их повиноваться. Истину найти нам не удастся. Того, кто ее знал, уже нет. Зато осталась сказка про Марию Шелкопряд – хранительницу золотого веретена. Эту сказку, которая передавалась из уст в уста, я записал для вас, мои дорогие потомки. Сколько она еще проживет? До тех пор, пока люди будут верить в торжество добра и любви. А когда этого не станет, наступит хаос… Надеюсь, что ни нас, ни вас такая беда не коснется. Поэтому я с радостью рассказываю вам про веретено судьбы.

За морями, за лесами, за высокими горами, в неизвесной стороне, да в неведомой стране жил прозорливец, умеющий предсказывать будущее. Но раскрывал он свои секреты не всем подряд, а лишь тому, кому было предназначено его пророчество. Он появлялся перед избранником всегда неожиданно. Одни говорили, что видели, как он спускается с небес. Другие говорили, что он вырастает из-под земли. К третьим он являлся из тумана, у четвертых встреча с прозорливцем была похожа на вспышку молнии, а у пятых – на радужное сияние. Все зависело от того, каким будет предсказание: хорошим или плохим.

Юноша по имени Савл встречи с прозорливцем не искал. Он вообще про него ничего не знал. Он помогал отцу добывать глину для гончара. Работал юноша усердно от рассвета до заката. Когда глина заканчивалась в одном месте, они с отцом переходили в другое.

Однажды отец занемог, странный недуг сковал его тело.

– Как некстати я свалился, – посетовал отец. – Сегодня мы должны выбрать последнюю породу. Сегодня гончар обещал расплатиться с нами. Что будет, если мы не выполним свое обещание?

– Не волнуйся, отец, – успокоил его юноша. – Я буду работать за двоих до тех пор, пока не выкопаю всю глину. Я тебя не подведу.

Савл ушел, полный решимости выполнить свое обещание. Но едва он взял в руки лопату, она сломалась.

– Что за напасть? – воскликнул Савл, разглядывая рукоятку. Разлом был такой ровный, словно его кто-то специально сделал. Савл почесал затылок. Взял лопату отца. Осмотрел. Принялся копать. Но и эта лопата сломалась пополам. Савл взял в руки обломок, принялся за работу. Но новый разлом заставил юношу вновь остановиться.

– Что за чудеса?! – воскликнул он в сердцах. – Именно сейчас, когда мне так нужно успеть закончить дело, на меня сыпятся напасти. Неужели всему виной мой сон о том, что я стал великим человеком? Но я же не виноват, что он мне приснился. Мы же не властны над своим сознанием, когда спим. Я никогда не помышлял о величии. Однажды я подумал, что хорошо бы стать гончаром и создавать красивую посуду. Но тут же отогнал эту мысль, решив, что каждый должен заниматься своим делом. Я – человек, добывающий отличную глину. Другой человек из нее делает отличную посуду. Третий эту посуду продает. Четвертый покупает. Для каждого из нас важно хорошо делать свое дело. Сегодня у меня не получается достойно работать. Почему?

– Потому что пришла пора все изменить, – услышал он голос за своей спиной. Обернулся. Перед ним стоит старец в одежде странника. Лицо обветренное. Глаза добрые. Опирается на медный посох.

– Кто вы? – прошептал Савл, решив, что перед ним хозяин горы, у которого он не спросил разрешения на добычу глины.

– Я – прозорливец, предсказывающий будущее, – ответил старец с улыбкой. – Неужели, ты обо мне никогда не слышал?

– Никогда, – признался Савл. – Мы с отцом много трудимся. Нам некогда слушать чужую болтовню.

– Иногда людская болтовня не лишена смысла, – проговорил старец. – Правда, за многословием не так-то просто его разобрать. Люди думают, что в могословии своем будут услышаны. Но это не так. Поэтому я буду краток. А твоя задача, Савл, слушать внимательно и запоминать, – голос его изменился. Лицо просветлело. Морщины исчезли. Савл завороженно смотрел на все эти превращения.

– Тебе, Савелий, предстоит стать хранителем веретена судьбы. А чтобы ты поверил, что я говорю правду, вот тебе три знамения: как только я уйду, ты найдешь сундук с золотыми монетами. По дороге домой ты встретишь трех человек, несущих хлеб, вино и фрукты. Они поприветствуют тебя и предложат тебе свои дары. Ты выбери хлеб. Когда ты еще не дойдещь до дома, отец твой выйдет тебе навстречу и скажет, что болезнь отступила. Ты отдащь ему хлеб и золото и пойдешь на Данилкину горку. Там, на вершине я скажу то, что тебе нужно будет делать дальше. Помни, Савл, с этой минуты ты стал другим человеком! – он дотронулся медным посохом до его лба и исчез.

Несколько минут Савл стоял в оцепенении, а потом опустился на колени и начал нагребать глину руками. Пальцы зацепились за округлый предмет. Савл потянул его. Это оказался ларец, наполненный золотыми монетами. Савл очистил ларец от глины, завернул в тряпицу, побежал домой. Как и предсказывал пророк, на пути ему встретились три человека. Поклонились.

– Доброго здоровья, Савл Силыч. Мы идем из дальней страны, чтобы поприветствовать будущего царя. Прими наши дары: хлеб, вино и фрукты.

– За хлеб спасибо, – сказал Савл. – А вот вино и фрукты оставьте себе.

Поклонился и побежал к дому. Отец встретил его у дверей.

– Радость-то какая, сынок, болезнь отступила так же неожиданно, как началась. Уж не колдовство ли здесь?

– Не колдовство, а пророчество, – сказал Савл, протянув отцу ларец. Тот долго смотрел на золото, слушал торопливыю речь сына, грустнел.

– Да, видно от судьбы не уйдешь, – сказал он, когда Савл замолчал. – Удерживать я тебя не смею. Ступай туда, куда велел прозорливец. Да помни, «много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом. Страх Господен ведет к жизни, и кто имеет его, всегда будет доволен, и зло не постигнет его».[7]7
  Притчи 29:22–23.


[Закрыть]

На прощание отец с сыном обнялись. Оба понимали, что расстаются навсегда.

Последний раз люди видели Савла на вершине Данилкиной горы, а потом грянул гром. Небо потемнело в один миг. Полил дождь, да такой сильный, что невозможно было выглянуть из дома. Дождь не прекращался три дня. А потом выглянуло солнце. Яркое, палящее. Оно высушило землю, согрело ее своим теплом. У подножья Данилкиной горы зацвели красные тюльпаны. Люди решили, что Савл погиб во время грозы. А цветы – это капли его крови, упавшей на землю. Никто не решался рвать тюльпаны, кроме Марии, дочери пряхи.

Девушка сорвала три тюльпана, принесла домой, поставила в вазу, села к прялке, принялась за работу. Но веретено выпало из рук, покатилось по полу. Как ни старалась Мария, поймать его не могла.

– Что за напасть такая? – воскликнула она раздосадованно. Села на скамью. Положила руки на колени. Сказала, глядя на веретено:

– Если захочешь, само ко мне вернешься. Я за тобой больше бегать не стану.

Веретено закружилось, как волчок, подскочило и опустилось в руки Марии.

– Ах! Что это?

– Чудо, – послышалось в ответ. В дом вошел старец в одежде странника. В руках медный посох. В глазах хитрый блеск. Мария вскочила, поклонилась.

– Здравствуйте, добрый человек. Устали с дороги? Чем угостить вас: хлебом, молоком, медом?

– Спасибо, душа моя, – улыбнулся он. – Сыт я. А вот от стакана водицы не откажусь.

Она подала ему стакан родниковой воды. Он выпил. Отер тыльной стороной ладони рот, сказал:

– Хороша водица.

Мария предложила гостю присесть. Он отказался.

– Спешу я, Марьюшка. Да и тебя дела важные ждут. Нить судьбы не каждому прясть доверят.

– Нить судьбы? – удивилась Мария. – О чем это вы, дедушка?

– О том что ты, Мария Шелкопряд, нити судьбы прясть станешь, – ответил он. – Да помни, когда будешь за прялкой сидеть, зла не мысли, а не то… – он нахмурился.

– Что? – спросила Мария, бледнея.

– В геенну огненную угодишь, – ответил старец. Дотронулся до лба Марии медным посохом. Прошептал:

– Девица очнулась, в тело душа вернулась, – исчез.

Мария огляделась. Комната вроде та же, да что-то не так. Возле прялки золотое веретено лежит. Вот чудо так чудо.

– Быть такого не может, – всплеснула руками Мария. – Да разве на таком веретене можно прясть? Да на него любоваться нужно. Его и в руки-то страшно брать.

Веретено завертелось, как волчок, подскочило и само Марии в руки опустилось. Шелковая нить на солнышке заблестела.

– Дедушка велел о хорошем думать, – сказал Мария, вытягивая нить. – А я только про Савла и могу думать. Если бы он вернулся, я бы самой счастливой стала.

Пространство комнаты качнулось, Мария на пол повалилась, а поднялась уже в другом месте. В другой стране, названия которой никто знать не знает, ведать не ведает. Да и какая разница, как сторона та называется, если идет ей навстречу суженый Савелий Силыч. Глаза сияют. Рубаха новая, золотыми нитями вышитая. Заглядение. Мария прижалась к его богатырской груди, проговорила:

– Нашла я тебя, друг любезный. Не расстанемся теперь вовек. Вместе будем веретено судьбы хранить.

– Вместе, – сказал Савл, слабо веря в то, что им суждено быть вместе. Так оно и случилось. Очень скоро Мария и Савелий расстались. Расстались навеки. Савл в одну сторону ушел. Мария – в другую. Следы их затерялись. Еде они? Никто сказать не может. У кого веретено? У кого нити? Никто про то не знает.

Люди разное болтают. Порой в людской болтовне истина и промелькнет. Да разве ее за многословием услышишь?

Дмитрий отложил тетрадь, поднялся.

– Да, Аверьян Наумович, вы правы. За многословием мы ничего порой не слышим. Потому что слышать нечего.

Дмитрий подошел к окну. Посмотрел на темное небо, на разделенную надвое луну, подумал, что в каждом человеке прекрасно уживаются свет и тьма, добро и зло. Но ведь так быть не должно. Добро должно торжествовать, потому что мы созданы для добрых дел. А мы… Дмитрий постучал себя кулаком по лбу.

– Зачем, зачем, зачем я отослал Любаву? Что за безумие мной руководило? – вздохнул. – Ладно. Утром поеду сам к Расторгуеву. Заберу ее. Он, конечно, надо мной посмеется. Еще, чего доброго, денег за нее затребует. Ну да ладно. Будь что будет, – распахнул окно, вдохнул прохладу ночи. – Интересно, что Дарья Филипповна про мою выходку скажет? Осудит, наверно. Ах, Дарья Филипповна, Дарья Филипповна, – выкрикнул:


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации