Текст книги "Веретено Судьбы (сборник)"

– И какое же дело ты хочешь поручить этому человеку? – поинтересовался Павези.

– Мы построим маленькую табачную фабрику, – сказала она.

– Ты встречалась с Эндрю? – нахмурился Павези. Разговор о фабрике велся давно, но он все время отмахивался от этой затеи жены. Ему не хотелось вновь сближаться с Эндрю. Он чувствовал себя виноватым в том, что увел у него Мадлен. Но ему она была нужнее, чем Эндрю. Паоло был одиноким, несчастным, потерявшим интерес к жизни человеком. У Эндрю было все: жены, сыновья, внуки и Форнарина Мадлен, танцующая с облаками. Паоло просто пригласил ее в свой замок. Он не ожидал, что она останется в нем навсегда, что сделает его счастливейшим человеком на свете.

– Ты виделась с Эндрю? – голос Паоло дрогнул.

– Да, – поцеловав его в щеку, ответила она. – Он передал тебе коллекцию сигар и пообещал послать к нам своего внука Стина.

– Его ты предлагаешь сделать нашим наследником? – спросил Паоло.

– Не наследником, а партнером, – пропела Форнарина. – Я уверена, мальчик тебе понравится.

– Вижу, тебе он уже понравился, – Паоло строго посмотрел на жену.

– Да, – призналась она. – Я подумала, что он может стать нашим приемным сыном. Он умен, хорош собой, он может за себя постоять и к тому же, он – Хью Беримор. Твое состояние попадет в надежные руки.

– Наше состояние, – поправил Паоло. Поцеловал Форнарину в лоб. – Хорошо, дорогая, пусть приезжает.

Прошло чуть больше года, и вот внук Эндрю здесь, на вершине горы Альберто. Паоло испытывает смешанные чувства. Ему приятно видеть мальчика. Но он прекрасно понимает, что за маской кротости и смирения может скрываться все, что угодно. Нужно время, чтобы распознать характер этого человека. Есть ли оно у Паоло Павези? Хочется думать, что его еще много.

Мадлен вынырнула, протянула Паоло горсть лепестков, пропела:

– Я люблю тебя, милый.

Паоло рассмеялся. Подумал, что не стоит слишком драматизировать жизнь, не стоит беспокоиться из-за пустяков. Он и так слишком много сил потратил на беспокойство. Хватит. Пришла пора покоя и умиротворения.

Мадлен вышла на берег, надела свое яркое, летящее платье, завязала волосы в тугой узел на затылке, стала строгой, неприступной госпожой Павези.

– Танец с облаками был прекрасным. Пора возвращаться в замок, – поцеловав ее в губы, сказал Паоло.

– Пора, – шепнула она. – Пора…

Ужинали при свечах в большом каминном зале. Паоло Павези представил Стину госпожу Мадлен. Она сдержанно улыбнулась, протянула руку для поцелуя. Стину было приятно дотронуться губами до длинных тонких пальцев с каплями перламутра. Он был счастлив, что госпожа Павези – та незнакомка, которая приказала ему ее не узнавать. Он изо всех сил старался быть серьезным, но не смог, губы растянулись в улыбку.

– Спасибо, за то…

– Потом, потом будете благодарить нас, – сказал Павези. – Ужин стынет.

Стин уселся за стол. За большой обеденный стол, накрытый белоснежной скатертью. Есть ему ничего не хочется. Хочется смотреть на госпожу Мадлен. Но он не имеет права вести себя бестактно. Он должен выполнять правила этикета. Он их выполняет, мечтая лишь об одном: чтобы скорей закончился ужин. Но он, как нарочно, длится долго.

Стин переносит все стоически, зная, что награду за терпение он получит потом.

После ужина госпожа Павези пригласила его на прогулку по парку. Потом они качались на подвесном мосту и беззаботно хохотали. Она разрешила Стину называть себя Мадлен. На прощание поцеловала в щеку и пожелала сказочных сновидений в сказочном замке.

Стин был переполнен впечатлениями настолько, что не мог заснуть. Он вспоминал лицо Мадлен, то строгое, то веселое, и никак не мог понять, откуда он знает эту женщину. Казалось, они знакомы с детства. С его раннего детства. Но это не могло быть правдой. В вагоне поезда он увидел ее впервые. Увидел и растерялся. Почему? Не потому ли, что почувствовал в этом строгом взгляде, в этом тихом голосе что-то родное?

Стин поднялся, распахнул окно. Вдохнул полной грудью чистейший горный воздух. Залюбовался звездным небом. Он впервые так долго смотрел на ночное небо. Впервые перед ним открылась безграничная свобода.

– Я – самый счастливый в мире человек, – прошептал Стин. – Пусть эта безмерность продолжается как можно дольше, чтобы я смог насладиться ею сполна!

За завтраком Паоло Павези довольно сухим тоном сообщил Стину о том, что они пригласили его для работы на табачной фабрике. Он будет контролировать производство дамских сигар, которые госпожа Павези предложила назвать сигареллами. Фабрика находится внизу, в долине Курмайор, поэтому Стину придется замок покинуть. Приезжать сюда он сможет, получив специальное приглашение. Стин посмотрел на госпожу Павези. Она сидела, низко опустив голову, и не шевелилась. Ее глаз Стин не увидел. Зато в глазах Лукаса уловил злорадный блеск. Удивился. Ему этот человек показался доброжелательным. Выходит, дед был прав: не стоит доверять первому впечатлению.

– Люди лживы. В запасе у каждого тысяча масок, за которыми они скрывают свои истинные лица, а порой и их отсутствие, – вспомнил Стин слова деда. Посмотрел на Павези. Его взгляд был миролюбивым.

– Вы, Стин, молоды, энергичны. Если потребуется, вы свернете горы. Я надеюсь, что с вашей помощью наши дела будут идти еще успешнее, – сказал он. Поднялся. – Рад был знакомству. Ждем вас в гости через месяц. Дорогая, ты не против?

Она кивнула, но головы не подняла. Стин поклонился. Сказка горы Альберто закончилась слишком быстро. Все, что он себе нафантазировал этой ночью, разлетелось по ветру. Замок Павези стал для него серым, мрачным, неприступным, как для множества остальных людей, живущих на золотом дне.

Смел ли он, Стин, на что-то рассчитывать? Нет. Эта роскошь не для него. Он должен трудиться от зари до заката, чтобы обедневший род Хью Бериморов занял прежнее место.

Перешагнув порог табачной фабрики, Стин сразу понял, что проектировала ее госпожа Павези. Все было продумано до мелочей. Особую атмосферу создавали репродукции картин известных мастеров, развешанные по стенам. Покидать это маленькое здание не хотелось. Обида прошла, уступив место азарту. Стин с головой погрузился в работу. Казалось, он готов трудиться и днем, и ночью. Но это не входило в планы управляющего фабрикой, человека ленивого и нерасторопного. Он с первых дней невзлюбил Стина. Он завидовал юному фавориту госпожи. Он злился на него за то, что тот лучше разбирался в сортах табака и великолепно знал весь технологический процесс. Управляющий боялся за свое место, поэтому ежедневно писал госпоже Павези доносы на молодого бездельника. А тот тем временем усовершенствовал производство сигар.

Именно Стин предложил делать сигареллы длинными и тонкими и украшать их кусочками перламутровой ткани. Он придумал для сигарелл специальную упаковку, которая привела в восторг даже скупого на похвалы господина Павези. Тот пригласил Стина в замок, дав ему недельный отпуск. Стин провел в замке выходные и уехал в Курмайор. Объяснив, что на фабрике много дел, которые никто кроме него сделать не сможет.

На самом же деле причина была в другом. Между ним и госпожой Павези разверзлась бездонная пропасть. Внешне все было без изменений. Они гуляли по парку, решали важные вопросы, связанные с производством табака, строили планы, смеялись, шутили. Но ни разу ни он, ни она не ступили на подвесной мост. Ни разу он не назвал ее Мадлен, а она его – Стин. Госпожа Павези, господин Хью Беримор – сухо и официально.

Откуда было знать Стину про доносы управляющего, которые Мадлен бережно хранила в ящике стола. Она знала, все написанное – ложь. Её эти письма развлекали. А беспокоили ее другие записи. Эндрю Хью Беримор написал в своей тетради, что она, Мадлен, обязательно влюбится в мальчика Стина, потому что не полюбить его нельзя. Это откровение ее рассердило. Стин только что приехал в их дом. Пока не поздно, нужно выпроводить его отсюда. Мадлен побежала к мужу. Несмотря на поздний час, он еще не спал. Мадлен бросилась к его ногам, заговорила с жаром о том, что Стина нужно отправить в Курмайор, что делать его наследником Павези совершенно необязательно. Мудрее будет передать замок и коллекцию в дар городу.

– Ты только подумай, милый, имя Паоло Павези будут повторять наши далекие потомки через тысячелетия, – завершила она свою пламенную речь.

– Прекрасная перспектива, – улыбнулся Паоло. – Ты, моя дорогая Мадлен, мудрейшая из жен.

Она поцеловала его в губы, ушла к себе. Спрятала тетрадь Эндрю, решив больше ее никогда не читать. Но любопытство все же пересилило. Мадлен раскрыла заветную тетрадь через несколько минут после отъезда Стина.

«Милая моя Форнарина, – прочла она и улыбнулась. – Милая моя, я обещал тебе раскрыть секрет своего табака. Он прост. В его основе любовь. Да-да, ты должна полюбить. Полюбить безответной, всепобеждающей любовью, чтобы твое сознание подсказывало тебе волшебные смеси, способные увлечь любимого, заставить думать о тебе ежеминутно. Я знаю, ты разочарована. Но это – сущая правда.

Когда мы встретились, появилась новая добавка хмеля, чайной розы, меда и дурмана. А потом я добавил туда туман и росу, по которой ты от меня убежала… Наши встречи помогли мне создать сотню новых добавок, найти сотню новых ароматов. Я их все дарю тебе. Уверен, ты сумеешь создать свои особенные сигареллы. Живи долго. Пусть твоих ароматов, твоих секретов будет больше. Люби и будь любима. Вечно твой Эндрю Хью Беримор.»

Мадлен захлопнула тетрадь, швырнула ее на туалетный столик, вышла на балкон. Летнее утро дышало прохладой. Вода в каналах поблескивала. Издали доносились приглушенные звуки едущего по брусчатке экипажа. Мадлен захотелось помчаться вслед за ним, чтобы еще раз вернуться в свою юность. Но она лишь крепко обхватила себя за плечи, прошептала: «Хватит». Зажмурилась. Вспомнила вчерашний вечер. Они со Стином качались на подвесном мосту и не скрывали своей радости.

– Как я счастлива, милый Стин! – кричала она.

– Мадлен, дорогая, я вами очарован, – шептал он.

– Люб-лю, – повторяло эхо.

Их объятия длились миг или чуть больше. Он ее поцеловал, неумело ткнувшись в щеку, и испуганно отшатнулся. Мост полетел вниз. Мадлен полетела вверх. Стин поймал ее.

– Хватит, – прошептала она. – Паоло стоит на балконе.

Паоло Павези в этот момент на балконе не было. Он был в комнате Мадлен. Лукас уговорил его отыскать там заветный сверток, чтобы быть готовым к любым сюрпризам госпожи. Павези сам открыл комнату, выдвинул ящики стола, достал сверток, перевязанный золотой тесьмой. Облегченно вздохнул:

– Сигары. Мадлен приготовила для меня отличный подарок.

– Сигары? – Лукас не смог скрыть огорчение. Он надеялся найти в столе Форнарины любовные письма от Эндрю Хью Беримора. Он не ожидал, что все завершится так прозаично. Ему не верилось, что Мадлен Павези ездила за сотню верст только для того, чтобы раздобыть сигары. Почему она не привезла их сама? Для чего нужна была вся эта комедия? Чтобы проверить, следит ли за ней муж? Нет, здесь что-то не так. Мадлен, наверняка, что-то задумала. Возможно, она собирается с этим мальчишкой сбежать. Но куда? И зачем ей бежать отсюда в неизвестность?

Лукас завязал тесьму, положил сверток на место.

– Простите, что зря вас побеспокоил, – сказал он, распахивая перед Павези дверь.

– Лукас, ты меня не обеспокоил, а обрадовал, – обняв его за плечи, сказал Павези. – Я давно просил Мадлен раздобыть для меня сигары, которые Эндрю делает для себя. И вот, – он улыбнулся. – Их особый аромат я чувствую даже здесь, возле своей двери. Спокойной ночи, Лукас.

Павези пожал ему руку, закрылся в своей комнате. Лукас пошел к себе. Задержался на террасе. Его внимание привлекли голоса. Он видел, как Стин поспешно разжал объятия, как Мадлен заслонила лицо ладонями. Воцарившееся молчание длилось слишком долго. Мост остановился, а эти двое стояли друг против друга, боясь поднять глаза.

– Ну вот, – Лукас потер руки. – Мои подозрения оправдались. Между этими голубками существует связь, которую они пытаются скрыть. Но это им удается плохо. Зато для меня это очень-очень хорошо. Итак, госпожа Форнарина, посмотрим, кто кого.

Утром Лукас был обескуражен, услышав решение господина Павези отправить Стина в Курмайор. Выстроенный им четкий план стал никчемным. Он вновь проиграл. Форнарина Мадлен его перехитрила. Вновь бросила ему вызов, прикрывшись маской смирения. Он, Лукас, вызов принимает. Он – слуга. Она – госпожа. Но в один прекрасный день все может измениться, и тогда… Тогда он выместит на ней все свое зло, все свои обиды и поражения. Он не простит ей нелюбовь.

– Вы же не станете мне подсыпать яда за то, что я отправила мальчика на золотое дно? – спросила Мадлен, когда Стин вышел из столовой. Лукас улыбнулся. Ничего не ответил. Вместо него заговорил Павези:

– Дорогая, у меня создается впечатление, что ты неравнодушна к нашему поверенному. Ты уделяешь ему слишком много внимания.

– Ты прав, – улыбнулась она. – Мне Лукас нравится. А вот он меня недолюбливает.

– Это не так, – сказал Павези. – Лукас любит тебя по-своему. Так?

Лукас кивнул и поднялся.

– Простите, мне пора. Я должен проводить Хью Беримора.

– Ступайте, мой верный друг, – сказал Павези.

Лукас поклонился, вышел. Он спешил в город не только потому, что хотел поскорее избавиться от Стина. Ему хотелось навестить Терезию. Он не был у нее больше месяца. Все не мог найти достойной причины для своего отъезда из замка. И вот она появилась.

Терезия будет рада. Ее повышенное внимание льстило Лукасу. Она часами сидела у его ног и слушала рассказы о заоблачной жизни. Гора Альберго была для нее священным местом, куда она даже не мечтала попасть. Боялась умереть от разрыва сердца, увидев красоту замка. Поэтому она довольствовалась рассказами Лукаса, а потом их с удовольствием пересказывала соседям, приукрашивая на свой лад.

Когда Лукас подарил Терезии камею из коллекции господина Павези, она упала в обморок от счастья. Лукас подарки делать перестал. Долго не навещал Терезию. А когда снова приехал, она бросилась ему в ноги со слезами:

– Не сердитесь на меня, умоляю. Не покидайте меня. Я женщина простая, бесхитростная. Мне не нужны никакие подарки. Для меня главное – видеть вас, быть вам полезной, – она протянула ему камею. – Эта красивая мраморная голова меня пугает. Она пророчит нам разлуку. А я не желаю с вами расставаться.

– Терезия, обещаю, что мы с тобой никогда не расстанемся, – Лукас помог ей подняться с колен, поцеловал в щеку. – Если хочешь, я заберу камею, чтобы она тебя не смущала.

– Заберите и приезжайте просто так, – обрадовалась Терезия.

Просто так приехать не получилось. Лукас едет в Курмайор с поручением. Он благодарен Мадлен за то, что она решила спровадить мальчишку. Теперь он, Лукас, сможет чаще видеться с Терезией и, может быть, излечится от своей любви к госпоже Павези. На душе стало светло.

– За печалью обязательно следует радость, поэтому любую ситуацию следует принимать с благодарностью, – подумал Лукас. Он посмотрел на скорбный лик Стина, попытался его подбодрить. Стин его слова пропустил мимо ушей. Он уселся в коляску, скрестил на груди руки, закрыл глаза, чтобы было легче переместиться в другую реальность, чтобы потом вспоминать о посещении замка и удивленно восклицать:

– Неужели, все было не сном?

Больше года Стин прожил в Курмайоре. Больше года Лукас отвозил и привозил его на гору в замок Павези, все больше и больше проникаясь уважением к этому серьезному не по годам юноше. Лукасу захотелось сделать для него что-то приятное. Он познакомил Стина с племянницей Терезии – одной из самых завидных невест Курмайора. Но… Отношения между ними не заладились. Стин был полностью погружен в работу. Он пытался отыскать секрет табака деда Эндрю. Это было для него важнее, чем прогулки со смазливой барышней, мечтающей поскорее выти замуж.

– Что мешает вам стать отцом семейства? – поинтересовался Лукас.

– А вам? – спросил Стин с улыбкой.

– Долг, – ответил Лукас.

– А мне – тайна, – сказал Стин.

– Не проще ли узнать секрет у деда? – спросил Лукас.

– Не проще, – ответил Стин. – Дед сказал, что он никому секрет не раскроет. Если я хорошо усвоил его уроки, то разгадаю тайну сам. Днем мне кажется, что я – на пороге открытия. А вечером я понимаю, что далек от истины, как небо от земли. Я зашел в тупик.

– Поговорите с госпожой Павези, – предложил Лукас. – Может быть, она что-то подскажет.

– Ее подсказки уводят меня в другую сторону, – признался Стин. – Порой мне кажется, что подсказку знает девушка с портрета Фьорентано. Но… – он усмехнулся. – Она не умеет говорить.

– Вы мечтатель, Стин, – улыбнулся Лукас. – Я бы ни за что не додумался искать ответ у танцующей с облаками. Поговорите лучше с господином Павези. Они с вашим дедом были друзьями. Наверняка делились секретами.

– Навряд ли, – покачал головой Стин. – Дед был очень скрытным человеком.

Слово «был», слетевшее с губ, напугало Стина. А через несколько дней пришло известие о том, что Эндрю Хью Беримор покинул бренный мир, унеся с собой все свои секреты. Госпожа Павези разрешила Стину поехать домой. Он обещал вернуться через неделю. Но обещания своего не сдержал. Было невыносимо снова видеть Мадлен. Домой Стин тоже не поехал. Зачем? Что ждет его там? Пустота? Одиночество? Угрызения совести? Ему и без этого плохо. Его жизнь невыносима. Нужно бежать ото всех.

Стин уехал на другой континент, чтобы никогда больше не вспоминать про золотое дно и секрет табака…

Стин начал новую жизнь. Он старался ничем не отличаться от других людей. Ему это удавалось до тех пор, пока не появилась Мэгги. С ее приходом жизнь Стина стала другой, потому что он стал другим. В груди зарождалось новое чувство. Стин хотел помешать его рождению, но это было не в его власти. Тогда он перестал сопротивляться, понял, что влюблен в эту девушку, целующую облака. Влюблен. Это чувство также прекрасно, как то, что он испытал, ступив на подвесной мост в замке Павези.

Он рад, что Мэгги рядом. Ее лицо манит его из облаков. Кажется, он знает ее целую вечность. Он вслушивается в ее нежный голос.

– Мой отец Росси Фьорентано, – признается Мэгги.

Это откровение ошеломляет Стина. И тут же – вспышкой молнии – озарение: да, да, да – перед ним танцующая с облаками! Но разве такое возможно? Нет, скорее всего, он грезит. Он потерялся во времени, в пространстве облаков, а Мэгги – плод его фантазии, поэтому так сильно его чувство к ней. Слишком много он о ней думал. Слишком часто вспоминал ее лицо, написанное на полотне, отворачиваясь ото всех, живущих рядом, и вот – расплата.

Он сжал руку Мэгги. Она ойкнула. Он причинил ей боль, значит она живая.

– Откуда ты явилась в этот мир? – спросил он, боясь услышать правду.

– Издалека, – смущенно ответила она. – Мне говорили, что здесь можно нырять в облака. Но мне не сказали, что я смогу целовать их. А еще, еще, – она высвободила свою руку. – Еще я могу танцевать с облаками!

Отбежала в сторону, закружилась, весело напевая. У Стина отлегло от сердца. Он закружился вместе с ней. Этот танец был похож на прогулки по подвесному мосту в замке Павези. Стин обнял Мэгги, поцеловал в щеку. Она рассмеялась.

– Твой поцелуй горячий, страстный, лживый. Облака целуют не так. Их прикосновения искрение и нежные. Жаль, что мы люди так не умеем.

– Жаль, – подтвердил он, разжимая объятия. – Странно, что мы встретились, ты не находишь?

– Нет, – ответила Мэгги, усаживаясь на скамью. Стин сел рядом.

– В этот город меня привело любопытство. Я решила узнать секрет облаков, – сказала она задумчиво.

– А меня сюда привело желание избавиться ото всех секретов. Я отчаялся раскрыть секрет табака, поэтому сбежал, – признался Стин.

– Ты задумывался о том, что от табака поднимаются клубы облачного дыма? – спросила она. Он покачал головой. – А зря, потому что здесь кроется разгадка. В основе наших поисков и метаний – облака, поэтому мы и встретились, – пояснила Мэгги.

– Поэтому, – подтвердил он. Посмотрел на ее спокойное лицо, заговорил с жаром:

– Я давно искал тебя. Я знал, что рано или поздно мы встретимся. Скажи, что я должен сделать, чтобы ты не исчезла.

– Любить, – ответила она, глядя вдаль. Сходство с портретом было так велико, что Стин не сдержался. Он осыпал ее лицо поцелуями, осуществив свою заветную мечту. Мэгги закрыла глаза, прошептала:

– Я не думала, что все у нас произойдет так стремительно. Мне казалось, что впереди у нас вечность.

– Прости, – проговорил он смущенно.

Облака поднялись вверх, разбежались в разные стороны, открыв панораму небосвода, залитого солнцем. Стин посмотрел на Мэгги. При солнечном свете сходство с портретом было едва уловимым. Это его раздосадовало. Он поднялся. Предложил пройтись. Она отказалась. Он настаивать не стал. Договорились о новой встрече. Мэгги на нее не пришла. Стин вздохнул с облегчением. Несколько дней не вспоминал о Мэгги. А когда облака сделали город невидимым, помчался к заветной скамье. Мэгги, одетая в легкое платье серо-голубого цвета, целовала облака. Стин встал рядом, зажмурился, прошептал:

– Мэгги, это чудо.

– Здравствуй, Стин, – сказала она.

– Где ты была? – спросил он. – Почему не приходила?

– Наблюдала за тобой, – ответила она.

– Зачем? – удивился он.

– Чтобы понять, можно ли тебе раскрыть секрет табака Эндрю Хью Беримора, – пояснила она.

– Ты его знаешь?! – воскликнул Стин.

– Не я, а госпожа Павези. Тетрадь с записями твоего деда хранится у нее в тайнике, – ответила Мэгги.

– Откуда тебе все это известно? – голос его дрогнул.

– Неважно. Главное, я это знаю наверняка, – улыбнулась она. – Все остальное тебя не должно беспокоить. Пусть твой душевный покой остается при тебе.

– О каком покое может идти речь, если ты напомнила мне о том, что я с таким трудом пытался забыть? – закричал он.

– Так ты не забыл про замок Павези? – искренне удивилась Мэгги.

– Тебя прислала сюда Мадлен? – спросил Стин, усаживаясь на скамью.

– Нет, – ответила Мэгги, сев рядом. – Госпожа Павези не знает, что я здесь. Меня прислал сюда Лукас. Он был уверен, что я уговорю тебя вернуться в Курмайор.

– Нет, я никуда не поеду, – резко сказал Стин. Поднялся. – Я останусь здесь, в долине грез. Здесь я построю свой замок, соберу свою коллекцию картин, открою свою табачную фабрику, – повернулся к Мэгги. – Если хочешь, оставайся со мной.

– Нет, я не могу остаться, – сказала она с улыбкой. – Я обещала вернуться через неделю. Завтра я уезжаю.

Она поднялась. Взяла лицо Стина в свои ладони, поцеловала. Повернулась и ушла в облака. Стин опустился на скамью, закрыл лицо руками. Вспомнил первую встречу с Мадлен в вагоне поезда и решил, что возвращаться в прошлое не стоит. Он слишком далеко оттуда ушел. Он стал взрослым…

После ухода Мэгги прошло несколько лет. Сколько? Стин не считал. У него были более важные дела. Ему нужно было добиться всего, о чем он мечтал. Ему это удалось. Он стал одним из богатейших людей долины грез. У него есть дом на вершине горы, фабрика, коллекция картин, друзья и недруги. Но нет главного – любви, позволяющей беспрепятственно проникать в облачную массу.

Стин сидит на заветной скамье и, не мигая, смотрит перед собой. Он думает о том, что Мэгги была права: разгадка любой тайны начинается с любви. Любовь – основа мирозданья. А в его сердце пустота. Она появилась на горе Альберто, когда его выставили из замка Павези. Она должна исчезнуть там же.

Стин поднялся, побежал к вокзалу. Его влекло вперед непреодолимое желание вернуться в Курмайор.

Когда поезд остановился у вокзала, Стин почувствовал легкую дрожь во всем теле. Он волновался так, словно приехал сюда впервые. Город и в самом деле было не узнать. Золотая листва делал его еще прекраснее. Название – «золотое дно» подходило как нельзя лучше. Солнце щедро разливало по земле свою позолоту. В палисадниках полыхали огнем хризантемы – любимые цветы горожан. Хризантемами была украшена дорога к замку Павези.

– Что за праздник сегодня? – спросил Стин у возницы.

– Господин Павези открывает в своем доме музей. Теперь все желающие смогут любоваться его коллекцией совершенно бесплатно, – ответил тот. – Церемония начнется через несколько минут.

Он хлестнул коней. Они побежали быстрей. Экипаж остановился у ворот. У Стина перехватило дыхание. Он вновь здесь, на горе Альберто. Перед ним серое неприветливое здание с островерхими шпилями башен по бокам. Массивная лестница, по которой он столько раз поднимался. Балюстрада, украшенная по случаю торжества. Господин Павези произносит речь. Стин не слышит его слов. Он видит, как постарел Павези за эти годы. Рядом верный Лукас. Годы его тоже не пощадили. А к госпоже Павези время было благосклонно. Форнарина Мадлен также величественно неприступна и также прекрасна.

Стин решил не отпускать извозчика. Остался сидеть в коляске. Ему было все прекрасно видно. И не нужно было пробираться через людскую толпу, до отказа заполнившую площадь перед замком, чтобы услышать голос господина Павези. Стин услышит его потом. А сейчас он будет наблюдать за происходящим издали.

Возница обрадовался тому, что Стин не торопится уходить. Он оказался весьма словоохотливым малым. Он рассказал Стину, что господин Павези решил сделать городу подарок в честь своего девяностолетия. Он откроет для посещения самый большой зал своего замка, где собраны почти все экспонаты. Остальные комнаты, а их в замке более ста, останутся пока закрытыми. Посмотреть полотна известных и неизвестных мастеров можно будет два раза в неделю. Список гостей составлен на несколько лет вперед. Но это горожан не огорчает. Они счастливы уже тем, что могут свободно подниматься на гору Альберго и с высоты любоваться своим дорогим Курмайором, своим золотым дном. А еще можно будет гулять по парку, который занимает площадь в несколько сот гектаров.

Стин усмехнулся, подумав о том, что людям свойственно все преувеличивать, приукрашивать действительность, а потом удивляться множеству несоответствий.

– Вас отвезти в Курмайор? – спросил возница.

– Нет, – улыбнулся Стин. – Я живу здесь в замке в одной из сотен комнат, которые пока закрыты.

– Вы шутник, – рассмеялся возница. – Желаю удачи. Смотрите не заблудитесь.

Стин пошел по заветной тропе к озеру. Там, в тени деревьев он решил дождаться, когда стихнет праздничная суматоха. Ему не хотелось, чтобы посторонние люди наблюдали за их встречей, за тем, как он будет просить прощения у господина и госпожи Павези за свою мальчишескую выходку. Его не было больше десяти лет. Хорошо, что он наконец-то осмелился сделать шаг к примирению. Хорошо…

Когда зажглись фонари, Стин выбрался из своего укрытия. Он прошел вдоль канала, шагнул на подвесной мост, улыбнулся. Приятно было вновь испытать забытые ощущения. Стин сделал несколько шагов, зажмурился от радости, распирающей грудную клетку. Мост взлетел вверх. Стин открыл глаза. На противоположной стороне стоит госпожа Павези. Нет, она не стоит. Она бежит ему навстречу. Легкое шифоновое платье в цвет облаков на закате делает ее фигуру воздушной. Еще миг и она улетит в небеса. Стин должен ее удержать.

Он рванулся вперед. Они встретились на середине моста. Она обняла его, неловко ткнулась в щеку, зашептала:

– Спасибо тебе, мой мальчик, лучшего подарка ко дню рождения я не могла себе пожелать.

– Простите меня, Мадлен, – зашептал Стин, почувствовав на щеках горячую влагу. Он не сразу понял, что это его слезы. Его!? Он исступленно шептал ее дорогое имя, повторяя его на сотни ладов. А она, запрокинув голову, смеялась.

В замке звучала музыка чарующая, негромкая, нежная. Она раздвигала границы пространства, манила в безмерность.

– Вы позволите мне остаться, Мадлен? – голос Стина дрожит.

– Живите у нас столько, сколько захотите, – смеется она. – Вы – Хью Беримор – наш желанный гость. Вы, маленький Стин, наш приемный сын. Да-да, об этом говорится в завещании. После нашей смерти…

– Мадлен, Мадлен, Мадлен, умоляю вас, не продолжайте. Мне ничего не нужно, – стонет он.

– Не бу-у-у-ду, – кричит она, с силой раскачивая мост.

Ее нужно остановить, но Стин не может. Он не имеет права совершать ту же ошибку. Он понимает, что безумно влюблен не в Мадлен, потому что она – его мечта. А все, что происходило между ним и Мэгги – иллюзия.

Мадлен перестает раскачивать мост, усаживается на него, свесив ноги вниз. Говорит:

– Жизнь так прекрасна и так коротка. Наслаждайтесь ею, Стин. Не скупитесь на добрые дела, и тогда… Тогда вы будете по-настоящему счастливым человеком. По-настоящему…

Стин сел рядом. Мадлен положила ему голову на плечо. Он задохнулся от пряного аромата ее волос, а безбрежность отраженного в воде неба подсказала недостающую составляющую для разгадки секрета табака деда Эндрю.

– Теперь вам известны все наши тайны, Стин, – прошептала Мадлен, угадав его мысли. – Надеюсь, вы не станете их предавать огласке. Обещайте, что вы расскажете обо всем только своему сыну Тарацину, – она рассмеялась. Вскочила. Побежала к дому, крикнув:

– Догоняй…те, Сти-и-ин!

Он дождался, пока мост перестанет качаться. Поднялся, медленно пошел к распахнутым дверям замка, повторяя:

– Сын Та-ра-ци-н, сы-н, сы-н… С-ти-и-н…

Главный зал был ярко освещен. Несмотря на поздний час, гости еще не разъехались. Они вели неспешные беседы, рассматривали полотна, танцевали. Господин и госпожа Павези сидели в высоких креслах. Стин подошел, поклонился. Лицо старика Павези просияло. Он поднялся, обнял Стина.

– Рад видеть тебя, сынок. Спасибо, что приехал. Все вокруг думают, что сегодня мой день рождения, но тебе я могу открыть нашу семейную тайну. Сегодня день рождения Мэгги. Да-да, ты не ослышался. Полное имя госпожи Павези – Мэгги Мадлен Форнарина Росси Фьорентано. В твоей комнате висит ее портрет. Я думал, ты сразу увидишь сходство, а ты… – Павези рассмеялся, видя растерянность на лице Стина.

– Как же я был слеп? – подумал он. – Как не увидел очевидного?

Стин повернулся к Мадлен. Она сидит с отрешенным видом. Смотрит мимо него. Он слышит ее мысленный приказ:

– Никто не должен знать, что мы знакомы.

– Обещаю, никто не узнает, что несколько минут назад вы шептали мне на ухо милые глупости, – думает он. – Все это было в безмерности, а здесь, в стенах замка, вы – госпожа Павези.

Стин опустился на колено, протянул ей миниатюрную коробочку.

– Примите от меня этот подарок.

Госпожа Павези вопросительно посмотрела на мужа. Он одобрительно кивнул. Она взяла с ладони Стина коробочку, открыла и беззаботно рассмеялась.

– Дорогой, полюбуйся, золотая камея. Стин, вы научились читать мысли на расстоянии? Нынче утром я сказала Паоло, что у меня нет только золотой камеи с моим профилем. И вот… Благодарю вас, – протянула Стину руку для поцелуя. Он задержал ее чуть дольше, чем следовало. Она укоризненно не него посмотрела. Поднялась.