Текст книги "Культурный конфликт (сборник)"

Современная амазонка

ЖЕНЩИНЕ научиться водить машину сложнее, чем мужчине. Почему? Скорее всего, это все-таки момент психологический. И дело не в том, что мы, девушки, к обращению с техникой не способны. Совсем даже не так! А некоторые из нас очень даже способны. Мужики же тоже есть, которые гвоздь вбить не могут. Или вы таких не встречали? Я вам не верю.

Только надоело слушать это извечное со стороны:

– Ну, понятное дело – тетка поехала!

Или:

– Осторожнее, не видишь, кто за рулем?! Неизвестно, чего от нее ждать!

А что значит неизвестно? Вот как раз-таки известно. Потому что женщина ездит не как вздумается, а как в правилах записано. Другое дело, что эти правила надо сначала припомнить. А на это нужно время. Поэтому и получается, наверное, не так быстро. Зато абсолютно правильно.

И нам, женщинам, про мужчин-автомобилистов есть что рассказать. Тоже, между прочим, не ангелы! Но мы ведь этого не делаем. Принимаем их стиль вождения как данность. И не обсуждаем.

Мне, например, стало немножко легче, когда я научилась ругаться. Причем конкретно так, используя разные слова, причем не очень нормативные. И легче, и не так страшно. А то «подрежет» тебя кто-нибудь на дороге, еще и с совершенно перекошенной физиономией что-нибудь прокричит вдогонку. Ему невдомек, что ты ничего не слышишь. Но по выпученным глазам понимаешь, что обозвал тебя как-то совсем неприлично. Какая реакция у меня была первое время? Естественно, сразу слезы из глаз, руки трясутся, ничего вообще не видишь, соображать перестаешь совсем. А останавливаться-то нельзя. Нужно же дальше ехать, маневрировать. А ты выбита из колеи окончательно и бесповоротно.

Поэтому учимся быстро реагировать. Сначала на ругань. Как? Такой же руганью в ответ. Очень помогает. Сужу по собственному опыту. Он тебе слово (мужик из соседней машины), а ты ему двадцать в ответ.

И под конец – язык показать. Это обязательно. Он же не слышал, как ты его сейчас припечатала. Лицо же искажать не будешь. Вдруг в соседнем ряду кто из знакомых едет? Не очень эстетично получится. А так язык высунешь, скажешь:

– Э-Э!

И всё. Главное, больше в его сторону не смотреть и ехать себе дальше. Под нос себе всё равно повторяя:

– Сам дурак, сам дурак!

Психотерапия такая. Или аутотренинг, не знаю. Но очень помогает.

Вот мужчины, они какие? У них вообще нет никакого терпения. Если их кто «подрежет» или, как им показалось, обидит на дороге, они же заводятся с полоборота. Мой муж сразу начинает за обидчиком гоняться. А тот, значит, от нас убегает. И вот мы уже забыли, куда ехали, не вспоминаем, что в салоне любимая жена, маленький ребенок. Несемся. Куда, зачем? В противоположную сторону от той, куда ехали. Говорить мужу в это время что-либо бесполезно. Всё, вошли в раж. Обидчика нужно догнать. Причем за пятнадцать лет совместного проживания не догнали никого ни разу. Но гоняемся исправно всегда. Раньше я нервничала, пыталась уговаривать, убеждать, обижаться. Потом поняла, что бесполезно. Нужно пристегнуться потуже и, если совсем лихо, прикрыть глаза. И проверить, надежно ли на заднем сидении пристегнут ребенок. Всё. А потом представить, что будто мы просто по Москве катаемся. Поездим так поездим, повозмущаемся, что на дорогах одни уроды ездят, и начинаем искать дорогу назад. Нет, ну согласитесь, просто язык показать, по-моему, значительно спокойнее. И главное, сколько же экономится времени.

Но это ладно. Мой муж просто ангел по сравнению с другим моим родственником. Тот ни за кем и никогда не гоняется, а просто спокойно доезжает до ближайшего светофора, неторопливо выходит из машины, достает обидчика из его автомобиля и дает ему кулаком в глаз. Люди, закрывайте изнутри свои машины!!! Мой родственник – бывший спортсмен. Ростом он под два метра, и кулак у него как моя голова. Кошмар, одно слово. Причем он вдарит так, как следует, потом так же без лишней суеты садится в свою машину и уезжает. А через неделю ему повестка в суд приходит.

И главное, вот я не знаю, как к этой ситуации отнестись. С одной стороны, бывают действительно случаи, когда я думаю: «Ну почему у меня нет такого кулака? Если бы был, тоже дала бы, не раздумывая!»

А с другой стороны, все-таки у женщины есть инстинкт самосохранения. Она понимает, что должна себя беречь. Причем думает не про себя для себя самой, а про себя для семьи, детей, мужа. Думает: вот случись со мной что – и что с ними со всеми будет? А? Я когда кормила своего ребенка грудью, вообще за руль не садилась. Понимала, ребенок не выживет, если со мной что случится. Вот откуда я сама себе такое правило придумала? Откуда-то придумала, изнутри.

Или вспоминала слова своего инструктора, который меня учил на машине кататься:

– Машина, Лена, на дороге – это стопроцентная опасность, а если в этой машине сидишь ты – это двухсотпроцентная опасность.

Причем интересно, этот постулат он придумал, когда я к машине только подходила, просто глядя на меня.

Когда я села за руль, он говорить перестал, он тоже, как те нервные мужики, только ругался, причем не кричал, а так шипел тихо себе под нос.

Я действительно оказалась какой-то удивительно неспособной к вождению автомобиля. Причем машину научиться водить хотела безумно. Каждую женщину за рулем воспринимала как личное себе оскорбление. Нет, ну почему это она за рулем, а я рядом с мужем на пассажирском сидении?! И главное, мне казалось, что та, которая за рулем соседней машины, тоже в тот момент про меня думает: «Видно, что-то в той тетке не то, раз ей муж руль не доверяет, тем более машину ей не покупает».

Откуда мне было знать, что когда сидишь за рулем, вообще не соображаешь и уж про теток из параллельных машин точно не думаешь? Кто там кому что купил, что дал, что не дал… Я этого не понимала. Я только знала, что мне нужно за руль, любой ценой. Только бы прорваться. О своих предстоящих страхах и существующих способностях я не задумывалась. Все как-то водят. Причем легко, одной рукой, еще и с сигареткой. Опять же эти бабульки немецкие. Неужели я хуже? Тоже научусь. «Не боги горшки обжигают, и медведя на велосипеде можно ездить научить» – эти мысли были у меня основными, когда я наконец получила от мужа «добро» пойти на курсы вождения автомобиля.

Знак свыше мне был дан сразу, в первый же день занятий. Я, как и большинство наших согражданок, взращенных на психологической литературе, отношусь к знакам и всяким совпадениям очень настороженно. И долго не могла я это странное предупреждение правильно расценить. Что бы это могло означать? Мне нужно уходить с курсов? Это совсем не мое? Это представляет для меня жизненную опасность? На самом деле в глубине души именно так этот знак я и расценила. Никому о своих внутренних опасениях не рассказала и все-таки занятия решила продолжить.

Что же произошло?

В первый день занятий на автомобильных курсах, возвращаясь, окрыленная, домой, я попала под машину. Переходя улицу по пешеходному переходу на зеленый свет. Машина вынырнула из-за угла, скорость была небольшая. Тем не менее она меня ударила так, что я отлетела метра на два и со всего маха ударилась задним местом об асфальт. На какое-то мгновение я потеряла сознание. А придя в себя, всю картину уже наблюдала как будто бы со стороны. Вот машина остановилась, из нее выбежал перепуганный водитель, начал поднимать меня, собирать мои рассыпавшиеся из сумки вещи. А еще я увидела людей, стоявших на автобусной остановке. Они молча наблюдали эту картину. Никаких эмоций, никакого желания помочь или хотя бы удивиться. Или отругать водителя. Они стояли и смотрели. Как стояли ровно минуту назад и смотрели на просто проезжавшие мимо них автомобили. Меня это потрясло больше всего. Даже больше того, что на меня только что наехала машина.

– Жива? Идти можешь? Ничего не сломала?

– Вроде нет. Не знаю.

Я действительно ничего не знала, только всё смотрела на публику с автобусной остановки, которая всё так же безучастно наблюдала эту сцену.

– Где живешь? Я довезу тебя до дома.

Плохо соображая – видимо, головой тоже ударилась или тряхнуло меня сильно, – я залезла в машину. По дороге уже додумалась: а вдруг он меня куда-нибудь сейчас завезет? Все-таки ведь чуть не убил сейчас. А ну как я на него подам в суд? Зачем я с ним поехала?

Нет, довез меня мой несостоявшийся убийца до дома, высадил у подъезда, погладил по голове и пожелал мне скорейшего выздоровления. Так же автоматом я дошла до квартиры, рухнула на кровать и проспала ровно два дня.

А когда пришла в себя, опять ринулась на автомобильные курсы. Решив, что эти знаки мы от себя отметем. Или придумаем для них подходящее для себя объяснение. Например, это было для меня своеобразным предупреждением свыше:

– Отнесись к этому новому для тебя делу, вождению автомобиля, очень серьезно. Это огромная ответственность, это риск. И может случиться всякое, даже непоправимое. Но если будешь учиться хорошо, не выедешь на дорогу неподготовленной, всё будет в порядке, и такого с тобой не произойдет никогда.

У меня была на тот момент в жизни цель: научиться водить машину. Доказать всем, что я это могу.

Доказывать пришлось прежде всего себе. Я даже не предполагала, что это за ощущение, когда ты первый раз садишься за руль. Может, у кого-то они бывают другие. У меня был животный ужас. Я нажала на педали, и эта махина поехала. Причем, как мне показалось, сама по себе, на меня никак не реагируя. Это был шок. Я хотела тут же выйти и больше никогда в эту школу не возвращаться и в этот автомобиль с множеством педалей не садиться. И дальше каждый мой приход на эти занятия был маленьким преодолением себя. Слышала я, что у кого-то бывает совсем наоборот. Села и поехала. Это было не про меня.

Я села и никуда не поехала. А если ехала, то только не туда, куда надо.

Подумалось, что, наверное, дело в инструкторе. Ну не тупее же я других. А как же эти мои врагини из соседних автомобилей, которые каждый день на дорогах Москвы кидают мне вызов? Почему у них получается, а у меня нет?

И тут я приняла самое неправильное на тот момент решение в моей жизни. Я попросила быть моим инструктором собственного мужа.

Дорогие девушки, не делайте этого никогда!

Это самое последнее, что вам может в данной ситуации прийти в голову.

Во-первых, вы узнаете о своем муже такое, чего даже не предполагали. И во-вторых, с этими самыми знаниями о своем муже вам потом придется жить (непонятно как) дальше.

А узнаете вы то, что свой автомобиль ваш муж любит гораздо больше, чем вас. Сами понимаете, знания не из приятных.

В дальнейшем вы в этом убедитесь неоднократно. Когда каждая царапина, сделанная вами при поездке на его машине, будет восприниматься вашим мужем как личная трагедия, и ваши уверения, что главное – это то, что вы остались живы, будет восприниматься им не очень адекватно.

При чем здесь ваша жизнь? Да с вами никогда ничего не случится! Царапина!!! Нужно красить, нужно выравнивать. На эту царапину он будет смотреть часами. Так долго он не смотрел на вас даже в тот день, когда вы были в свадебном платье. Эту царапину он не простит вам очень долго.

Но всё это у вас еще впереди, и вы к этому в конце концов привыкнете. Изменить это невозможно, каждый раз нервничать устанешь.

Но в первый раз – это удар. Мужу какой-то карбюратор, который ты можешь сжечь, важнее, чем ты? И твой муж умеет ругаться?! Причем нецензурно?! И прямо конкретно на тебя?!

Через пятнадцать минут совместного с мужем урока я выскочила из автомобиля посреди дороги, хлопнув дверью что было сил:

– Да провалитесь вы все со своими машинами!

Дальше была веселая сцена для всей нашей улицы. Муж ехал за мной, просил меня опять сесть за руль, извинялся. Я, не обращая на него никакого внимания, гордо шагала по тротуару.

Несколько раз мужу еще удавалось меня уговорить продолжить такое обучение. Я по простоте душевной соглашалась, и картина повторялась вновь.

Так что урок я извлекла и готова им с вами поделиться.

И учиться у собственного мужа этому делу не стоит, и катать его впоследствии на автомобиле тоже. Всё и всегда ты будешь делать не так. Зачем раздражать его, нервничать самой? Делаем себе зарубку на всю жизнь. Возим только уже не очень транспортабельное тело. Во всех остальных случаях, если вы встретились в автомобиле, за рулем только муж.

Ну зачем тебе нужны его советы? Пару раз, послушавшись советов своего мужа: «Давай! На газ! Проскочишь!» – я угождала в очень неприятные ситуации. Опять же, по его высказываниям, была сама и виновата. Или на газ не так давила, или поворачивала не по тому радиусу. Короче, нам это всё не надо. Делаем выводы: учитель из мужа никакой, и курсы повышения квалификации под его руководством тоже проходить не стоит.

Что же мне было делать? Пришлось, сжав зубы, учиться у своего инструктора. Он матом на меня не ругался, и мне из машины вылетать было как-то неловко. Поэтому пришлось идти к цели. Шла непросто, но пришла. И водительские права я получила.

Получить-то получила, но ездить боялась панически.

Самыми лучшими и уважаемыми людьми на тот момент для меня стали шоферы. Это же какую голову нужно иметь?! И на педали нажимать, и поворотники включать, и на светофор смотреть, и за машинами, которые тебя окружают, наблюдать. Ну как со всем этим справиться? Где взять столько интеллекта? Как что-то не упустить? Нет, тут нужны способности Цезаря, не иначе. И уже подкрадывались малодушные мыслишки: «А может ну ее, эту машину?»

В конце концов, как же приятно ездить на метро! Села, книжечку открыла, и никаких забот.

И вот так я начала бороться сама с собой. С вечера я давала себе слово, что поеду на работу на машине, выучивала маршрут, проезжала его мысленно с перестроениями в голове, а с утра лихорадочно начинала искать причину, почему все-таки на метро ехать лучше. И, приехав на работу, корила себя за неуверенность и опять клялась, что завтра этого безобразия не повторится. Только на машине! В конце концов, муж подарил мне на день рождения ребенка собственный автомобиль! Я его очень люблю. Мужа тоже, естественно, но сейчас речь идет о машине. Вон она какая красивая стоит, из окна видно, загляденье просто! И имя я ей дала экзотическое – Агата. Нет, завтра всё изменится.

Завтра повторялось всё то же самое. Дельный совет дал один сотрудник на работе:

– Думаешь, я не боялся ездить? Да брось ты, боялся, еще как! Ты знаешь, начинай ездить понемногу. Вот пришла домой вечером и, пока светло (потому что в темноте ощущение дороги совсем другое), села за руль сама и поехала до ближайшей булочной. Причем одна, подружек не бери. А то потом привыкнешь и одна будешь бояться – обязательно в салоне кто-нибудь сидеть должен будет. И так каждый день. А потом на работу выезжай. И тоже, проехала до ближайшего метро, где дорогу знаешь, – и оставь там машину. Где припарковаться можешь, где за нее волноваться не будешь. И поезжай дальше на метрополитене. И так каждый день что-то прибавляй или отрабатывай знакомый маршрут. Главное, езди. Езди каждый день. Никаких перерывов. И, вот увидишь, медленно начнет получаться. Обязательно. Только всё не так быстро. Первый этап – это три месяца. И будет чуть-чуть легче. Запомни: чуть-чуть! Но все-таки появится хоть какая-то уверенность в себе. Страх останется. Потом будет шесть месяцев. И станет уже гораздо легче! Гораздо. И вот так отмечай каждые последующие три месяца.

Советы того самого дядьки оказались для меня неоценимыми. Я взяла себя в руки, садилась в машину каждый день. Причем первое время просто в ней сидела. И в итоге – поехала. Было сложно, но каждый день я преодолевала маленький рубеж. Я гордилась сама собой.

И вот я первый раз доехала до работы. Вбежала в кабинет, где сидели наши мужчины, и счастливо выдохнула:

– Я приехала! Машина посередь двора стоит, кто припаркует?

Коллеги по работе в положение вошли, помогали парковаться первое время, потом научилась и сама.

И постоянно собирала советы окружающих:

– Паркуйся не спеша. С толком, с расстановкой. Пусть на тебя в это время кто-то смотрит с ухмылкой. Плевать. Езди взад-вперед до тех пор, пока не будешь уверена, что машина едет ровно.

– Всегда, когда ставишь машину, думай, как будешь выезжать. Лучше потрать времени побольше на парковку, найди более подходящее место. Никогда не знаешь, при каких обстоятельствах ты будешь выезжать. Иногда сильно опаздываешь, и нет лишнего времени на сложный выезд, или действительно нужно будет на кого-то произвести впечатление. Незачем всем знать про твои страхи и мучения. Выедем как королева.

– Сто раз проверь, закрыла ли машину, подергай за ручки.

И всё обязательно будет хорошо.

Ну и, конечно, самое главное, машина – она живая. И с ней нужно общаться. И благодарить ее, и поддерживать. И здороваться, и прощаться. Машина должна чувствовать твою к ней расположенность, и она вывезет тебя из любой ситуации.

Как-то в наследство от мужа мне достался автомобиль. Хороший, у меня такого не было. Только вот я не знаю, кто кому из нас не понравился. Но только машина эта делала что хотела. И ехала в ту сторону, куда хотела. Это была такая странная машина. Могла спонтанно заглохнуть, могла так же вдруг завестись. Почему? Что я делала не так? Не знаю. Только в один прекрасный момент я поняла, лучше без надобности в этой бывшей мужниной машине вообще никакие кнопки не нажимать. Машина, видите ли, обижалась.

Не было у меня с этой машиной контакта, и не чувствовала я в ней себя защищенной.

Вот действительно, есть машина твоя, есть не твоя. К этому тоже отнестись надо серьезно, выбирая себе автомобиль. Он должен тебе подходить, стать твоим вторым «я».

Не нужно торопиться при выборе машины. Всё должно сыграть свою роль.

Пусть она будет другом, охранником, помощником, членом семьи.

А опыт вождения – он придет. Плюс к этому ваша аккуратность, знание правил дорожного движения и логическое мышление. И пусть противоположный пол говорит, что мы на дороге непредсказуемы. Всё неправда. Они просто ездят по интуиции, а мы по правилам. Вот и вся разница!

Дорогие девушки, водителей лучше нас – не найти. Запомните и не сомневайтесь. Хорошей вам дороги!

Музыкант

Я СИЖУ в зале ночного клуба на VIP-местах, и меня не покидает чувство нереальности происходящего. Идет концерт популярной среди молодежи рок-группы. Музыка очень громкая, просто бьет по ушам, солист всё время хрипит, причем так старается, как будто хочет выдавить из себя то, что съел позавчера. Если бы хотел выдавить то, что съел вчера, наверное, так шею не раздувал бы и глаза не выпучивал. В зале под сценой, между тем, начинается драка. Это, как выясняется, теперь такая форма танца. Хорошо, что мы сидим на достаточно приличном расстоянии: если даже сильно разойдутся, до нас им не достать. Да и охранников много.

Ну и что же здесь странного? Обычный клуб, обычный концерт, рядовая публика…

На сцене стоит мой сын. И я никак не могу поверить, что вот так же он стоял на сцене Московской консерватории, только в руках была не гитара, а флейта. На глаза наворачиваются слезы, и я ловлю себя на мысли, что уже не слушаю эту музыку, а смотрю на моего Антошку и вспоминаю весь тот путь, который мы прошли с ним по музыкальным тропам. И всё пытаюсь понять, как это так вышло, что он сочиняет и играет совсем другую музыку.

НАЧАЛО

То, что у меня родился талантливый ребенок, стало понятно очень быстро, уже к году. Нет, не подумайте, что я ненормальная мамаша. К своим детям я всегда пыталась относиться объективно.

Антон появился на свет в 1984 году. Когда ему было несколько месяцев от роду, я краем глаза смотрела по телевизору передачу «Музыкальный киоск». Передача так себе, мне она никогда не нравилась, но как-то зацепила меня там одна фраза. Производился опрос на улице «Какую дети слушают музыку?».

И вот одна девочка говорит: «А я никакую не слушаю, у нас дома нет проигрывателя». Я схватилась за голову. Позор, у нас тоже дома не было проигрывателя! Я сразу в телевизоре представила своего сына через много лет, абсолютно неграмотного, обвиняющего в этом собственных родителей: «Когда я был маленьким, у нас дома не было даже проигрывателя, мне негде было слушать музыку, поэтому что это такое, мне неведомо!» Эта передача произвела на меня настолько сильное впечатление, что в ближайшие же выходные я понеслась в музыкальный магазин, обратно я вернулась с новеньким проигрывателем, несколькими пластинками и уверенностью в том, что своего сына я с сегодняшнего дня воспитываю правильно.

Вот! Вот где были зародыши наших талантов – мучений, волнений! То есть не зря мне этот «Музыкальный киоск» не нравился. Не нужно было реагировать на их сомнительные советы. Но очень хотелось сделать для ребенка как можно больше.

А ребенок за этот проигрыватель уцепился мертвой хваткой. Слушать мог часами, причем ему было абсолютно всё равно, современная это музыка или классическая. К году начал подпевать, мог смотреть по телевизору концерты классической музыки, а в два года по произведениям мог уже примерно определить авторов. В список избранных попали Чайковский, Вивальди и Свиридов. Слушая музыку, Антошка замирал, и я могла спокойно заниматься своими делами, зная: пока не дослушает, с места не сдвинется. Непроизвольно сама начала этой музыкой окружать нашу жизнь – покупала все новые пластинки, мы смотрели с ним хорошие музыкальные программы по телеку, ходили на концерты.

Первая опера, на которую мы попали, была «Мнимая садовница» Моцарта. Антоше было года три. К моему разочарованию, опера шла в концертном исполнении. То есть оркестр сидит на сцене, певцы по очереди выходят вперед и поют свои арии. Ну, думаю, наглость какая, ну хоть бы костюмы надели. И так ничего не разберешь, кто кем друг другу приходится! Да и музыка довольно сложная. Ребенок отсидел всё действо примерно, хлопая в нужных местах, а после спектакля всё нам подробно объяснил, про что была речь, кто плохой, кто хороший. На мои уверения, что вообще-то опера – это не совсем так, что это должно быть очень красиво – с декорациями, песнями и плясками, мой сын заверил меня, что и так было неплохо и он в общем-то готов и без декораций. Главное – музыка! Ну не знаа-аю…

Я свою первую оперу посмотрела в шесть лет. Это был «Борис Годунов» в Большом театре. Я сидела на первом ряду партера, вернее сказать, стояла – усадить меня было невозможно, я всё равно всю дорогу вскакивала от восторга. Мама, которая сидела рядом, и соседи сзади уже махнули рукой и пытались рассмотреть что-то сквозь меня. Действо было монументальное. Декорации старой Москвы, хор, от голоса которого мурашки бежали по телу, грандиозная музыка Мусоргского, пел сам Козловский. Всем этим я была оглушена. А уж когда на сцену выехала Марина Мнишек на настоящем коне, моим восторгам не было предела!

Любовь к опере я пронесла через всю жизнь. Думаю, «Борис Годунов» мне сильно помог, поэтому очень хотелось, чтобы сын испытал что-то подобное. Но смотри-ка же, ему не нужен антураж. Ему опера понравилась и без живой лошади. Он слушал музыку!

Было несколько попыток направить Антошку в другое русло. С пяти лет его можно было отдать в студию эстетического воспитания. Эстетически воспитанными детьми, по мнению педагогов студии, считались дети, которые рисовали, танцевали и знали основы музыкальной грамоты. Я была в принципе с ними согласна. Потом неизвестно же, может, мой сын станет великим художником или вторым Барышниковым. Пожалуй, Барышниковым бы не очень хотелось. Но всё равно пусть откроют в нем еще какие-нибудь таланты.

Таланты открылись везде – и рисовал что-то как-то, и двигался в такт музыке. Но то, что музыкальные способности явно есть, учительница по сольфеджио мне подтвердила уже как специалист: «Вам не кажется, мальчик способный». Ну что ж, значит, идем в музыкальную школу!

Интересно, что через много лет, разговорившись с одной новой приятельницей, выяснила, что именно она организовала эту студию эстетического воспитания для маленьких детей. Сколько ей инстанций пришлось пройти, чтобы всё срослось, – это был отдельный длинный рассказ. Студия просуществовала всего год, потом ее все-таки закрыли, посчитали, что детям это не нужно, помещение отдали под очередной магазин. Антошка именно в этот год и попал! На мой взгляд, студия была очень неплохая, люди работали с большой отдачей, любовью к детям. Моему сыну тогда просто повезло.

ЭКЗАМЕН НА БУДУЩЕЕ

Итак, мы идем на вступительный экзамен в музыкальную школу. Ближайшая школа к нашему дому оказалась не просто так, а достаточно известная. Поступить туда было сложно, нужно было выдержать конкурс. К такому раскладу я была не готова, думала: раз ребенок способный, его и так возьмут. Когда же увидела огромное количество детей и родителей, поняла, что всё здесь не просто и, видимо, одних способностей будет маловато. Тем более что родители постоянно вылавливали педагогов в коридорах и шушукались с ними.

Мой ребенок начал нервничать, но в основном ему, я думаю, передавались мои флюиды, потому что у меня от страха зуб на зуб не попадал.

Когда я закончила институт, подумала: Боже, какое счастье, мне не надо больше сдавать экзамены! Кто же мог подумать, что с детьми начинаешь сдавать экзамены по-новой, только здесь еще страшнее. Изменить ты ничего не можешь, помочь тоже, одни страдания.

На экзекуцию детей запускали одних – группами, родителям присутствовать было нельзя. Вместе с Антошкой в группу попала и наша подружка Сашенька. Сашенька не боялась вообще ничего. Для нее главное было не экзамен сдать, а себя на экзамене продемонстрировать. Пришла она в ярком платье, в бусиках и с сумочкой. На лице у Сашеньки сияла улыбка-вопрос: «Ну, все видели, какая я красавица, никто не сомневается?» Не сомневался, естественно, никто. Сашенька такая была одна, все остальные в принципе пришли поступать в школу и больше думали об этом. Сашенька как вплыла в комнату для прослушивания со счастливой улыбкой на лице и сумочкой на вытянутой руке, так и выплыла через полчаса с точно такой же умиротворенной улыбкой.

Антошка вышел сосредоточенный, с чувством, что сделал всё от него зависящее.

– Ну что, зайчик, как ты?

– Вроде нормально, на все вопросы ответил правильно. А вот у Сашки проблемы. Ничего не смогла сделать правильно!

– Как это, как это? – засуетились Сашенькины мама и бабушка.

– Да вот так это: и спела фальшиво, и прохлопала не в такт.

Смотрю, вокруг нас уже родители начали собираться.

– Мальчик, а Андрюша мой как?

– Это который?

Мамаша засуетилась и через минуту за рукав притащила упирающегося Андрюшу.

– Ну, он ничего, практически справился, – вынес свой вердикт Антошка, посмотрев на Андрюшку.

– А мой, а мой?

Смотрю, к нам выстроилась очередь. Мамаши держали за руку своих детей, показывали их Антоше, а мой крошечный сын давал им оценку, причем делал это очень конкретно, не оставляя никаких надежд.

– Нет, вашего не возьмут! А ваша молодец, ни разу не ошиблась.

Почему мамы верили моему ребенку, я не знаю. Не знаю, кстати, почему это я вдруг выбрала для экзамена песню «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед». С тем же успехом можно было бы и «Вот кто-то с горочки спустился» или «Шумел камыш», тоже достаточно сложные музыкально. Но при чем здесь маленький ребенок? Не поймешь нас, мамаш!

Вечером у Антона поднялась температура, он вдруг понял, что в школу его могут не принять.

В школу нас приняли, по возрасту Антон проходил в подготовительный класс, но как особо одаренного ребенка его взяли сразу с инструментом, причем рекомендовали флейту. Мы прошли колоссальный отбор, без всякого блата. С инструментом взяли совсем немного детей, и это была уже первая маленькая победа. Про флейту я не понимала ничего, в доме стояло пианино. Ну, про скрипку я еще что-то знала, но что значит флейта?

И началась у нас с Антоном совсем другая жизнь. Почему у нас? Да потому что я должна была присутствовать на всех занятиях, а по вечерам ежедневно заниматься с ним по правильным методикам. Про методики я соображала плохо, в основном кивала с умным видом. Да Антон и сам во всем хорошо разбирался, от меня требовалась только моральная поддержка. По выходным мы обязательно ходили на какие-нибудь концерты. Тяжело было безумно, но меня поддерживало то, что успехи у Антошки были конкретные: его выделять начали сразу, и сразу он начал выступать, принимать участие в конкурсах.

Очень колоритная на подготовительном отделении у Антона была учительница по сольфеджио, такой солдат в юбке. Говорила командным голосом, дети ее как огня боялись.

По итогом года она устроила родительское собрание.

– Да, не ожидала! Дети бездарные практически все. Забирайте, пока не поздно, толку всё равно не будет, – и всё в таком духе.

– Что вы себе позволяете?! Да вас близко к детям подпускать нельзя! – возмутился один папаша.

– А как, кстати, вашего ребенка фамилия?

– Иванов Вова.

– Ах, Вова! А я думаю, в кого он такой бездарь. Теперь вижу: в собственного папу, – злорадно подытожила училка.

Вовин папашка задохнулся в гневе и выскочил из класса, думаю, к директору побежал.

– Ну не могут же все дети быть бездарными. Может, вы плохой педагог? – пытались отвоевать права своих детей родители.

– Педагог я хороший, – без тени сомнения ответила железная дама, – а про то, что бездарные все… Нет, не все, но в первый класс я бы взяла из всего выпуска только одного мальчика, – тут у нее на лице появляется легкое подобие улыбки, – Гарасиева Антона.

При этих словах я тихо заплакала.

Переводной экзамен в первый класс был очень сложным. Среди прочих испытаний детям игрался аккорд (это когда несколько нот одновременно), а они, стоя спиной к роялю, должны были пропеть все ноты по отдельности. У меня, например, в голове это всё не укладывается. Однако ж кто-то, видимо, пел правильно. Антошку взяли в первый класс.

Нагрузка огромная, музыкальная школа каждый день, в старших классах и по воскресеньям, потому что добавляется оркестр. И тут, конечно, нужна жесткая организация, зачатки желания заниматься у ребенка и огромная моральная поддержка в семье. Все должны всю дорогу восхищаться и принимать участие во всех музыкальных мероприятиях.

Когда я была маленькая, мама купила в кредит пианино. Такая у нее была мечта и уверенность: девочки должны заниматься музыкой. Причем сделала это абсолютно самостоятельно, ни с кем не посоветовавшись. Больше я не вспомню ни одного такого случая в нашей семейной жизни. То есть чтобы мама что-то сделала без ведома папы!

А тут папа приезжает из командировки, а у нас стоит новенькое пианино. Думаю, он обалдел от маминой смелости и поэтому ничего не сказал. Учительница к нам приходила на дом. Звали ее Дагмара, по отчеству не помню. Но уже понятно, что хорошим человек с таким именем быть не может. Я ее ненавидела всей душой, как и ее музыкальные занятия. Она называла меня бестолочью и била по рукам, сестра Наташка плакала от жалости ко мне в соседней комнате и удивлялась, почему родители разрешают этой мымре издеваться над ребенком. Наташку никто не бил, она была очень старательная, но, может, не очень способная. Во всяком случае, она впоследствии никогда больше к инструменту не подошла, а я всю жизнь играла для себя на пианино и детей своих музыке учила. То есть страшная Дагмара не смогла выбить из меня какие-то способности.