Текст книги "Избранное. Проза. Стихи."

– Вот так, всё в этом мире существует для чего-то. Всему своё назначение.

Мариетта узнала от Роя, что на днях Кресс возвращается домой.

– Когда точно, не скажу тебе, подруга, но на этой неделе должен быть обязательно, так он мне написал.

Мариетте еле-еле удалось скрыть радость. Она попыталась принять равнодушный вид, но заблестевшие ещё больше, чем обычно чёрные её глаза и задрожавшие руки, теребившие недорогую тряпичную сумочку, всё выдали.

– Да ты не нервничай так, – Рой снисходительно похлопал её по плечу, – никуда он не денется. Я-то уж точно знаю: он на тебя запал.

– А я и не нервничаю, – ей удалось взять в себя в руки, и она чуть надменно как всегда выпятила подбородок.

Дома она принялась опять всё мыть и стирать. Работа спорилась: было ради чего стараться.

В аэропорту Пауль с нетерпением поглядывал на табло с расписанием прибывающих самолётов. Кажется, Гретхен прилетит без опоздания.

Наконец, двери между таможенным коридором и залом ожидания распахнулись. Стали появляться первые прилетевшие. Вдалеке он увидал стройный силуэт дочери в светлом кардигане. Рядом с ней мелькала крупная фигура какого-то рыжеватого парня. Вот они вдвоём подошли к дверям. Увидев отца, Гретхен приветственно замахала рукой. Но, оh mein Gott, как она похудела!

– Познакомься, папа, это мой друг Кресс. И ты представляешь, он живёт неподалёку от нас. В Европу, как и я, он летал, чтобы посмотреть на родину своих предков-голландцев.

– Но до Голландии я так и не долетел, – Кресс многозначительно посмотрел на Гретхен. Та захихикала с довольным видом.

Пауль пожал парню руку. Что ж, по крайней мере, было очевидно, что он не негр и не еврей.

– Кресс, как насчёт того, чтобы поужинать с нами? – Гретхен вся светилась: наконец она в полном окружении любящих её мужчин.

– Я не отказался бы.

«BMW» последней модели, который Пауль держал для торжественных случаев, мчал его и гостей в самый фешенебельный на острове ресторан. Прилетела его долгожданная дочь! И она казалась вполне счастливой! Может ли быть большая радость для отца?

За обедом под звуки негритянского джазового оркестра царила весёлая и непринуждённая обстановка: все слегка выпили белого вина и наслаждались салатами, раковым супом и устрицами. Как Гретхен соскучилась по свежим морепродуктам, кто бы знал!

Она оживлённо рассказывала отцу о своих впечатлениях. Как ни странно, Европа не произвела на неё ожидаемого впечатления. Она показалась ей такой, словно её вымочили в хлорке: невыразительная, скучная, слишком чистая. И её жители напоминали сонных мух. Никакого темперамента. То ли дело Стамбул! Вот это город!

Кресс внимательно поглядывал на девушку. В его взглядах Пауль видел любовь и восхищение:

– Пусть девочка играется пока. Разумеется, этот парень – не партия для неё, но для приятных встреч: почему бы нет?

После ужина Кресс и Гретхен поехали к ней. Пауль, сытый, слегка навеселе, счастливый видеть дочь в хорошем настроении, направился в мужской клуб сыграть партию-другую в преферанс.

– Я люблю тебя, Гретхен, – вечные, простые, самые важные в жизни слова. Они так и рвались с его губ. Про себя Кресс произнёс их сотню раз. А вслух так и не решался.

– Я тебя, кажется, тоже, – она почти готова была ему это сказать, признайся он её первым. Но он молчал. Молчала и она. А так ли обязательны слова, когда без них обо всём расскажут прикосновения, взгляды, поцелуи?

Мариетта сидела в самом мрачном настроении у Анны за остывшей чашкой кофе, курила сигару. Смотрела, не отрываясь, в одну точку на стене, чуть повыше копии «Молочницы из Бордо» Гойи. Такой странный – мрачный, безнадёжный, пристальный был у неё взгляд – Анна даже несколько раз всматривалась в то место, куда глядела Мариетта, но так ничего там и не заметила.

– Да ладно, тебе, подруга! Может, он ещё и не прилетел?

Молчание в ответ.

– Ну что, по рюмашке? Или, давай, я раскину карты?

– Ах, оставь свою дурацкую ворожбу. В те дни, когда я повстречала Кресса, ты уверяла, что согласно картам – это мужчина всей моей жизни! И что теперь? Прилетел – не прилетел? Когда доподлинно известно: он вернулся на остров. И не стремится меня видеть. Из-бе-га-ет. А значит, нашёл себе другую. Всё баста, никому из них веры нет. Будьте вы прокляты, мужики! – Она встала, подняла руки к небу и закричала это таким страшным голосом, что Анна перекрестилась.

– Что ты, что ты, Мариетта, так нельзя, Бог тебя накажет!

– А, плевать, теперь мне уже всё равно, – Мариетта плюхнулась в кресло и опять бездумно уставилась на стену.

– Беда с ней, эдак ещё с ума сойдёт под гнётом мужских измен. Жаль подругу, – Анна незаметно перекрестилась.

Дело близилось к вечеру. Мариетта и Анна решили прогуляться – развеять грусть-печаль в каком-нибудь клубе. Неподалёку от Анны жила Лулу. Девушки зашли к ней и позвали с собой на прогулку.

Втроём, грациозно покачивая бёдрами, они шли по набережной, и в свете ночных фонарей улыбки на их смуглых лицах были ослепительны. Все встречные мужчины поглядывали на них с интересом и многие оборачивались им вслед.

– Вот это красотки! – Их нагнали двое высоких парней. Это были Педро и Рой.

– О, какая встреча! И где же ваши подружки? – Лулу попыталась «пробить» обстановку на предмет занятости мужчин.

– Да какие нынче подружки? Вы, девушки, вне конкуренции! Мы вот вас как раз и разыскивали.

– А где же третий? Где Кресс? – Лулу оборвалась на полуслове – её в бок больно ткнула локтем Анна.

Наступило неловкое молчание. Парни имели явно растерянный вид. Лицо Мариетты побагровело. Смерив компанию презрительным взглядом, она развернулась всем корпусом и, разрезая пространство, словно гордый фрегат, решительно пошла прочь. Анна было кинулась её вернуть, но Лулу придержала ту за плечо:

– Оставь, лучше ей побыть сейчас одной.

Мариетта шла вдоль набережной, не обращая внимания на приветствия и удивлённые взгляды встречных знакомых.

Она шла и шла, без определённой цели, просто шла. Вдруг взор девушки приковала картина, от которой её бросило в жар: через большое полураскрытое окно фешенебельного ресторана она увидела Кресса. Он сидел с какой-то незнакомой блондинкой, явно богачкой. Это следовало из посадки её головы, манеры держать бокал, смеяться: расслабленно и чуть снисходительно. Да и просто из того, что она была белокожей блондинкой, наконец! К тому же на её пальцах поблескивали явно не стекляшки.

Несколько минут Мариетта стояла перед окном ресторана, как вкопанная. Потом, действуя совершенно не осознанно, нагнулась, схватила камень и запустила его в окно. Раздался резкий звон. Краем глаза она увидела, как исказилось испугом лицо блондинки, как с неподдельным страхом за неё бросился к ней Кресс, пытаясь закрыть её от осколков. Больше она ничего не разглядела, – она бежала, как сумасшедшая, куда глаза глядят.

«Всё идёт отлично, дела налаживаются, Гретхен счастлива, – а, стало быть, незачем ехать к колдуну и отдавать ему бесценные артефакты», – так думал Пауль, играя в теннис со своим постоянным партнёром – местным воротилой и дельцом Костасом. Чем конкретно занимается Костас, никто не знал, но его часто меняемые дорогие автомобили и яхты говорили сами за себя. Для пущей важности (чтобы в его могущество поверили абсолютно все) он носил на мизинце огромную золотую «гайку» с большущим бриллиантом, на шее – массивную золотую цепь, золотые часы с бриллиантами на левой руке и тяжёлый золотой браслет на правой.

– Интересно, не мешают ли они ему играть, – иронично думал про себя Пауль, невольно отвлекаясь время от времени на драгоценности Костаса.

Отбив последнюю подачу Пауля, Костас, вытирая полотенцем лоб и плечи, подошёл к нему, пожал руку и попрощался.

– До скорого, амиго! – Пауль усталой походкой пошёл в душ, с наслаждением ощущая каждую мышцу разогретого тела.

Выйдя из спортклуба, Пауль направился к стоянке, где стоял его «Volkswagen». Проходя между машинами, он вдруг увидел Костаса, который стоял возле своего «Bentley» и разговаривал с двумя какими-то людьми. Пауль уже почти прошёл мимо, как вдруг остолбенел: он узнал этих двоих, то были его бывший Parteigenosse Шульц и бывший Parteigenosse Морган, оба когда-то служили в разведке. Лихорадочно размышляя: подходить к ним или нет, Пауль решил всё-таки пока себя не обнаруживать. Он потихоньку стал обходить беседующих с тыла, желая подслушать, о чём те говорят. Наконец он приблизился на столько, что стал различать слова. Умора! Стараясь соблюдать конспирацию, они говорили по-немецки. Но чего стоило произношение и грамматика Костаса! Однако услышанное отбило у Пауля охоту смеяться.

– Нам нужно немедленно решить вопрос с устранением Фигуры Импортанте. Если вы, мистер Гуэндо, не готовы нам помогать, мы прибегнем к услугам других лиц, – это был голос Моргана.

– Ах, ради Бога, не пугайте меня отказом от услуг моей скромной персоны, – Костас раскрыл в широкой язвительной улыбке свои по-обезьяньи крупные зубы, – на этом острове никто лучше меня не ориентируется. Только я знаю обычаи местных жителей досконально: кто на что способен и кому можно доверять. И меня тут тоже все знают. Попробуйте, суньтесь вот так запросто с таким делом к незнакомцу: ни в жизнь свой вопрос не решите, только дело загубите.

– Ладно, Гуэндо, не набивайте себе цену. Мы напоминаем Вам, что время поджимает, и нам необходимо доложить стратегию плана руководству. А мы даже ещё не знаем исполнителя, – Шульц явно нервничал.

– Да ладно вам, господа! Завтра же я переговорю с одним местным колдуном – он в этих краях самый сильный, лучшего не найти – расспрошу его об условиях. До сих пор он не хотел меня принимать, такой уж он человек – непростой. Ну, да ничего, я знал, что его слабое место – золото, ну, и наобещал ему его немерено. Так что придётся вам раскошелиться по полной программе. А пока подготовьте мне аванс за вступительный этап работы, как обещали.

– За этим дело не станет. Поторопитесь.

«Ах, вот оно что! Уж не Анатоля ли имеет в виду Костас? И что это за Фигура Импортанте, которую собираются устранить мои бывшие единомышленники? А, может, и не бывшие вовсе? Почему бы с ними не связаться? Наверняка, речь пойдёт о возрождении нацизма! Необходимо всё хорошенько обдумать, набросать план действий, так сказать. Чтобы не испортить встречу необдуманными словами и поступками», – так думал Пауль, медленно выезжая через шлагбаум со стоянки.

Анатоль раздумывал над предложением Костаса.

Было о чём подумать: гонорар мог составить очень круглую сумму, да плюс несколько бесценных золотых изделий с бриллиантами. Анатоь обожал золото. Этот неповторимый металл ценился людьми с древних времён. Почему? За что? Никто до конца не понимал. Ведь за годы эволюции человека им было изобретено много более прочных металлов, нержавеющих и не уступающих золоту по ряду параметров. Тем не менее, золото оставалось золотом. Анатоль считал, что дело было в его мистических, до конца неизведанных на сегодня свойствах. Путешествуя по миру, он узнал от цыган, что золото даёт мощь, долголетие, могущество и славу его владельцу. Поэтому цыгане собирали (скупали, воровали его) килограммами. Якобы в день Страшного суда именно оно, благодаря своим таинственным качествам, поможет их племенам перейти в миры иных измерений.

Анатоль часами медитировал как на золото, так и на драгоценные камни. Он заметил, что если долгое время смотреть на алмазы и бриллианты, обостряется зрение, улучшается настроение.

Ну, и кроме вышеуказанной пользы драгоценностей и просто эстетического удовольствия от любования ими, Анатоль был алчным. В чём, впрочем, не очень любил себе признаваться.

Итак, Костас пообещал ему приличное вознаграждение за какую-то важную и секретную работу. Интересно, что это могло быть?

Его раздумья прервались бесшумным и неожиданным, как всегда, появлением Сэма.

– К Вам гость, мой господин.

– Учишь тебя, учишь – всё бесполезно! Неужели так трудно стучаться перед тем, как зайти? – И, махнув рукой от безнадежности, разрешил впустить посетителя, – пусть войдёт.

Костас вошёл своей уверенной походкой, выработанной за многие годы «выгрызания» себе места под солнцем. В бизнесе – как законном, так и нелегальном – да и просто в повседневной жизни. Ведь он был родом с помойки, как и большинство местных. Его гены южанина – настырного и энергичного – помогли ему в продвижении по жизни. Сейчас он, как всегда, был с иголочки одет и распространял аромат дорогого одеколона. Хотя, на взгляд Анатоля, видавшего настоящих денди в Европе, наряд Костаса был крикливым, а духов он вылил на себя многовато.

– Здравствуй, Костас, с чем пожаловал?

– Моё почтение, господин Анатоль. Я пришёл по делу, о котором Вам намекал несколько дней назад.

Анатоль жестом пригласил его сеть. И взглядом отправил из комнаты Сэма, восхищённо таращившегося на гостя.

– Итак, господин Анатоль. Позволю себе напомнить, что на той неделе я рассказывал Вам о людях, стремящихся поближе с Вами познакомиться. О, это очень большие люди! И очень непростые. Вы даже не представляете себе их уровень! Можете не смотреть на меня так презрительно, я знаю, о чём говорю. Их интересует наш Президент, да-да, Президент нашего государства. Вот видите, Вы насторожились. Костас не болтает чепухи. Короче, дело было так. Я познакомился с ними на приёме у одного важного господина в одной заокеанской державе. Думаю, нет нужды её называть, Вы и так поймёте. Я сидел в ожидании приёма, а за мной в очереди были они. Почему на меня обратили внимание? Я думаю, из-за моего солидного «прикида». Зря Вы ухмыляетесь! Всё, что на мне надето, стоит денег! А уж на украшения и аксессуары я вообще не скуплюсь! Вот они ко мне и присмотрелись. После того как я вышел, они назначили мне свидание в кафе через час (сами пошли на приём), чтобы познакомиться и «обсудить кое-что», – так они сказали. В кафе за бокалом мартини они стали расспрашивать меня о нашей внутренней политике, и спросили: не желал бы я с ними сотрудничать. Сами были очень осторожны – никаких подробностей о себе не рассказывали, но суммы, которые предлагали мне за помощь, впечатляли.

– Так в чём суть их просьбы? – Анатоль нетерпеливо заёрзал в кресле.

– Убить Президента.

Наступила пауза.

– Я не ослышался? – колдун взял в себя в руки и задал вопрос спокойным тоном.

– Именно так, но Президент нашей страны слишком одиозная, заметная в мире фигура, и обычные методы устранения здесь не подойдут. Необходим изощренный, нетрадиционный какой-нибудь метод. К тому же, правительственная служба охраны не дремлет. Так что, оптимальным был бы дистанционный вариант. Какой? Да почти сверхъестественный. Тут уж Вам карты в руки: придумайте что-нибудь из ряда вон, эдакое колдовство, что бы Президента обесточить, что ли, чтоб он умер от какой-нибудь неизлечимой болезни. Тогда никто ничего не поймёт и виновных не установит!

Опять наступила пауза.

Анатоль задумчиво раскачивался в кресле-качалке: что ж, задача была вполне реальной. Он много в жизни подобных просьб удовлетворил: низменные инстинкты (месть, ненависть, ревность) сопутствуют человечеству всегда и везде. И каким бы совестливым на первый взгляд не казался человек, тем не менее, хоть раз в жизни с ним приключается ситуация, когда проявляются самые мерзкие его наклонности, вопреки морали и совести. Да и что такое совесть? Жалкий атавизм, не дающий отдыхать по ночам и ограничивающий свободу воли человека. К тому же, если оплата будет достойная…

Костас возвращался в приподнятом настроении: кажется, наконец, колдун клюнул! Об этом он сейчас сообщит своим заказчикам – они уже поджидают его в условленном месте. Костас принялся весело насвистывать и сильнее нажал на газ своего роскошного авто – он уже придумывал, на что потратит гонорар. Да на эти деньги можно будет скупить половину недвижимости острова! И на какое-то время устраниться от дел с наркотиками, которые в последнее время всё больше и больше принимали опасный оборот…

Подача. Отбил. Подача. Отбил. Мягкие, приятные на слух своей особой гулкостью удары теннисного мяча об пол и об ракетку. Прохладный кондиционированный воздух закрытого корта. Мягкое освещение. Всё и успокаивало, и тонизировало одновременно – настраивало на хороший (дорогой!) образ жизни. Сегодня Костас играл особенно рьяно, воодушевлённо даже – впереди мерещились капиталы. Они манили и обещали полное счастье.

– Надо будет после сета переговорить с ним о Моргане и Шульце, ненавязчиво так завести беседу и разузнать как можно больше, – думал Пауль, – да, Костас, – Пауль уже тяжело дышал, настолько умотал его партнёр, – сегодня Вы, что называется в ударе! С меня пиво!

– Да нет, я выиграл, значит, выставляюсь я! – Костас, польщённый результатами игры и похвалой, чувствовал себя превосходно.

Через некоторое время в баре клуба они с удовольствием освежались холодным пивом с креветками.

Насытившись, Пауль осторожно начал беседу:

– Мы можем посидеть подольше? Очень устал. Вы никуда не спешите? Я имею в виду: никто Вас сегодня не поджидает, как в прошлый раз? Я видел позавчера двух мужчин около Вашего автомобиля.

Костас вздрогнул, но попытался скрыть напряжение:

– Мужчины? Двое? Не припоминаю.

– Чёрт, спугнул, – Пауль досадливо сглотнул слюну и поспешил перевести разговор в другое русло.

Но беседа так и не состоялась: очевидно было, что Костас нервничал и под любым предлогом желал уйти из бара.

Раздосадованный своей промашкой, Пауль не стал его задерживать.

– Да, да, Пауль Штраубе, именно он. Я не ошибаюсь.

– Может быть Граубе? Пауль Граубе?

– Нет, Штраубе, я видел его пропуск, служба безопасности клуба очень щепетильна.

– Что ж, Костас, нам необходимо на него посмотреть. Для начала издалека, – Морган нервничал.

– Завтра ты нам его покажешь, потом мы за ним проследим и выведаем о нём всё, что возможно. Таких любопытных надо ставить на место сразу, – Шульц сделал ароматную затяжку и даже как будто успокоился, – всё распланировано, а значит – под контролем, остаётся только следовать плану.

На следующий день перед посещением спортклуба Пауль заехал к Гретхен. Она приняла его в столовой, приказав прислуге подать что-нибудь вкусненькое. Она отлично выглядела: свежо и бодро. Кажется, благодаря новой влюблённости, она стала чувствовать себя гораздо лучше. Глаза её светились, и она перестала жаловаться на боли. Вот только по-прежнему оставалась очень худенькой. Но, Бог даст, всё образуется и его единственная любимая дочь, наконец, поправится!

Он ехал, насвистывая, и за приятными мыслями не заметил «хвост». А ведь от самого дома Пауля его машину «вёл» старенький, неприметный «Renault», таких на острове много, подобные машины пользуются здесь популярностью в силу их доступности.

Переодевшись, Пауль в обычное для своих тренировок время зашёл в зал, но Костаса не увидел.

– Что ж, придётся сегодня разминаться самому.

Он самозабвенно стучал мячом о стенку, отрабатывая удар. Через час, устав, пошёл в раздевалку.

После душа решил перекусить чего-нибудь в баре.

Заказав пиво, копченые колбаски и жареный сыр, с наслаждением закурил сигару. И тут к нему подсели двое.

Привыкший к неожиданным сюрпризам судьбы, будучи опытным и осторожным офицером СС, Пауль всё-таки опешил.

– Вот уж кого не ожидал больше увидеть никогда в жизни, – сказал он после минуты молчания Моргану и Шульцу, стараясь не выдать голосом своего волнения.

– Да, мы не смотря ни на что, живы. А Вы, господин Граубе, то есть, простите Штраубе, видать, нам совсем не рады?

– Взаимность – великая вещь! Знать бы наверняка, что вы в восторге от встречи со мной, то и я бы, наверное, выказал радость. Но зная вас, приходится вести себя сдержанно. Хотя, хватит обо мне – судя по всему, вы уже всё обо мне разузнали. Может, что-нибудь расскажете о себе?

– Охотно, господин Пауль, – Шульц закурил, – после событий мая 1945-го нам, как и Вам, пришлось скрываться. Не смотря на то, что мы числились погибшими, осторожности ради всё же пришлось поменять паспорта и сочинить «легенды».

– Так, простите, как к вам теперь обращаться?

– Это не важно, – Морган, в отличие от Шульца, не пытался изображать радушие.

– Да, так будет лучше. Первый вопрос к вам, Штраубе: что Вам о нас известно, и почему Вы расспрашивали о нас Гуэндо?

– О, Костас сделал из этого проблему, – Пауль деланно рассмеялся, – на самом деле я случайно увидел вас вместе на стоянке спортклуба, узнал и попытался навести справки. После войны это впервые, когда я вас встретил. Так что не беспокойтесь, я за вами не следил. В отличие от вас.

Морган и Шульц, помолчав, многозначительно друг на друга посмотрели:

– Что ж, похоже на правду.

Собеседники относительно успокоились. Они теперь молча курили и потягивали пиво.

Через несколько минут Пауль возобновил разговор:

– Итак, господа, я действительно был обрадован, вас увидав. Знаете ли, устал от бездействия. И неужели все те высокие идеи, за которые мы были готовы отдать жизни, канули в безвестность? И никому больше не нужны? Я бы искренне хотел надеяться, что вы продолжаете воплощать их в жизнь. Позвольте вам всё-таки задать прямой вопрос: чем вы сейчас занимаетесь?

– Мы работаем на разведку одной из развитых соседних стран. Как видите, специальность не поменяли. На приёме у некого важного иностранного лица познакомились с этим самым Костасом Гуэндо. Просто-напросто он привлёк внимание своим петушиным костюмом и украшениями – типичный местный мерзавец-мафиозо средней руки. Как раз то, что нам нужно (мы навели о нём справки). Маму родную продаст за деньги. Но по-своему деловит и хорошо ориентируется на острове. И его все знают, – Шульц помолчал, потом продолжил, – а у нас очень важная задача здесь. Без его помощи не обойтись.

Пауль сделал вежливо-любопытный вид, не проявляя при этом особой заинтересованности (они не должны были догадаться, что ему известны их планы).

– О наших целях мы пока Вам говорить не будем, они слишком секретны. Что касается возрождения нацизма здесь и сегодня – время ещё не подоспело. К сожалению, обстоятельства пока против нас: повсеместно слишком рьяно развивается демократия. Да и человеческие ценности изменились круто, в сторону гуманизма. Что же касается культа лидера, то это по-прежнему работает. Взять хотя бы местного Президента – как слепо его обожает большинство в этом государстве! Крикни он завтра любой лозунг толпе – и поддержат.

– Но не те лозунги он кричит, – саркастически вставил Морган.

Шульц строго на него посмотрел:

– Нам до этого дела нет, у нас свои задачи.

Пауль про себя подумал с усмешкой: знаю, мол, я какие у вас задачи, конспираторы несчастные! Пауля так просто не проведёшь. Но вслух сказал:

– Как жаль, что я ошибся в вас. Я так надеялся, что вы – по-прежнему наци. Местная же политика меня совсем не интересует, и я не хотел бы никуда влезать.

– А Вам никто и не предлагает, – Морган сказал это более грубым тоном, чем позволял бы этикет.

– Спокойно, дружище, – Шульц похлопал товарища по плечу, – раз господин Штраубе выбрал жизнь пенсионера, это его право.

– В этом не так уж много плохого, – Пауль был явно задет. Но спор начинать не имело смысла. Гораздо умнее изображать из себя стареющего провинциального профана, так будет безопаснее, – что ж, господа, если вам нечего мне предложить, я бы хотел откланяться. А то, извините за подробности, в моём возрасте нагрузки должны быть дозированными. И я их сегодня уже имел достаточно: и физических, и эмоциональных.

Прихрамывая так, чтоб это выглядело натурально, он пошёл прочь из бара.

– Продолжаем за ним следить. И прослушивать телефонные разговоры. Нельзя допустить ни на секунду, чтоб он нам помешал.

– Вот так, Пауль Граубе, хорошо, если бы ты понял, что жизнь твоя висит на волоске, – Шульц и Морган, расплатившись, вышли вслед за Паулем, стараясь оставаться им незамеченными.

Мариетта через джунгли шла по тропинке к озеру. Она редко бывала в этой стороне острова, – веками местность оставалась совершено дикой и мало освоенной людьми. Кроме того, здесь водилось полно крокодилов. Зачем она сюда отправилась? Почему не пошла к океану, который так любила, – ей было бы трудно сказать. Словно она не имела воли, словно кто-то невидимый вёл её за руку.

Несмотря на жаркое полуденное солнце, в джунглях царила прохлада, было сыро и душно, и безбожно кусались комары, которых тут летала тьма тьмущая. Далеко вверху, на самых верхушках крон пронзительно и настойчиво пела какая-то птичка, удивляясь солнечному свету – ведь внизу, в джунглях он терялся, настолько непроходимой оставалась годами зелень растительности. Этой удивлённой птичке вторила другая, им отвечала третья. Сопровождаемая их перепевами, Мариетта шла вперёд. Иногда, чтоб расчистить себе дорогу среди густых лиан, ей приходилось пускать в дело мачете. Куда и зачем она шла – она не понимала, но знала точно: ей необходимо добраться до озера. «Ну, что ж, сегодня проведу время там, я ведь сто лет туда не ходила», – как бы пыталась она сама себе объяснить происходящее. Накануне она даже приготовила бутерброды и взяла с собой питьё.

Мариетта почти уже достигла цели – там впереди за кустарниками блестела гладь воды – когда внимание её привлекла лодка, застывшая почти на середине озера. Приглядевшись, она разглядела в рыбаке, вперившемся в поплавок – о, Боже – Кресса! У Мариетты первым порывом возникло желание развернуться и бежать, но она справилась с ним и осталась на берегу наблюдать. Отбросив в сторону мачете, она для лучшего обзора спряталась в тени огромного баобаба, ствол которого невозможно было бы обхватить одному человеку – дерево служило хорошим укрытием.

Она разглядывала Кресса жадно, откровенно, ненасытно. Так подглядывают за объектом интереса в замочную скважину, или любым другим способом: бесцеремонно и в полной уверенности, что сам ты невидим.

Минут через пятнадцать Кресс стал сматывать удочки. Плавными, большими взмахами вёсел он погрёб к берегу. Мариетта залюбовалась им. Как он был спокоен, мужественен! Как красивы были его движения, его широкая спина и плечи, мускулистые руки. И этими руками он обнимает теперь другую! Негодяй! Предатель!

Кресс доплыл до берега. Он спрыгнул в воду (ему было по колено) и стал толкать лодку к суше.

Вдруг Мариетта увидела страшный контур чего-то, что на несколько сантиметров, выглядывая из воды, подплывало сзади к Крессу.

Крокодил! То была морда огромного крокодила! Она зажала себе рот рукой и подавила крик. Минуту она раздумывала. Но обида взяла верх: так ему и надо, вот расплата за предательство и её слёзы!

События развивались стремительно: крокодил схватил Кресса за ногу и, вращаясь вокруг своей оси, стал утягивать добычу вглубь. Там он расчленит жертву и сожрёт её, не заботясь о том: будет ли она ещё жива, или уже мертва.

Кресс отчаянно сопротивлялся: веслом он колотил тварь по голове. Свободной ногой упирался о дно. Но было очевидно: он обречён.

Что именно произошло с Мариеттой, она так и не поняла. Позже она вспомнит, как с диким криком выбежала из укрытия, держа в руках огромный камень. Забежав в воду, она с силой запустила его в то место, где находилась под водой голова крокодила. От неожиданности тот на мгновение ослабил хватку. В этот миг девушка, схватив Кресса за руку, выдернула его из зубов хищника на берег.

Крокодил отступил. Мариетта, невероятно напрягшись (Кресс весил около ста килограммов) оттащила его подальше от воды. Разорвав на себе нижнюю юбку, перебинтовала его рваную рану, из которой обильно сочилась кровь.

Минут двадцать они лежали рядом на тёплом песке, в тени баобаба, отдыхая и постепенно приходя в себя. Потом она достала воду и бутерброды.

Они ели молча. Так едят родственники после долгой разлуки. Только что произошедшее невидимо связало их, укрепив и без того сильную, удивившую их когда-то своей естественностью (почти закономерностью) близость.

С берега они оттянули лодку в кустарник. Кресс большим охотничьим ножом срезал ветку, приспособил её для ходьбы. Опираясь одной рукой на посох, другой – на Мариетту, прихрамывая, пошёл с ней к посёлку. Всё так же молча, не говоря ни слова.

Анна, Лулу, Рой и Педро сидели в их любимом кафе. Дело было вечером, они только что закончили работу. Курили сигары, пили ром и кофе, обсуждали последние новости.

– Кто слышал про случай на озере?

– Это ты о том, что произошло недавно в джунглях? – Лулу смотрела на Роя как всегда с неподдельной симпатией, – я знаю всё от самой Мариетты и могу рассказать в подробностях.

Все загалдели: « Рассказывай, рассказывай!»

Лулу, смакуя детали и явно их приукрашивая, стала медленно описывать происшедшее, уверенно претендуя на мастера повествовательного жанра, до того красочным и ловко выстроенным получался её рассказ.

– Вот так, и она спасла его и ничего за это не попросила. Хотя могла бы. Я бы точно не упустила шанса и заставила бы его бросить эту богатую суку и жениться на себе. Где б он был сейчас, если б не Мариетта? В желудке у крокодила догнивал!

– Ай, Лулу, все вы бабы одинаковы! Вам бы скорее замуж, хоть и врёте поначалу, что это вам, дескать, ни к чему, что вам нужно только взаимопонимание, а сами только и норовите в мэрию да в церковь, чтоб связать мужика по рукам! – Педро гневно стукнул стаканом по столу, расплескав ром, – а вот Мариетта – действительно, благородная душа! И, я уверен, Кресс это со временем обязательно оценит!

– Оценит он, как же! Все вы мужчины неблагодарные создания! И ничего хорошего вы не помните! Только увидите новую юбку – и сразу под неё лезете! «Оценил» он уже один раз её верность: когда она ждала его из Европы. Как она считала дни, переживала! А он, небось, уже в самолёте эту новую сучку присмотрел и – вперёд! – Анна бросала гневные взгляды на мужчин, и речь её была настолько пламенной, что они потупились и почувствовали себя неловко.

Лулу, чтоб сгладить ситуацию и не испортить вечер вконец, перевела разговор на другую тему:

– А кстати, куда это запропастился гитарист из оркестра? Без него музыка, прямо скажем, не очень.

– Я пойду, закажу музыкантам самбу. И давайте танцевать? – Рой дружелюбно, как-то смущённо посмотрел на Лулу, словно он и впрямь был виноват в измене Кресса.

Она ответила ему мягкой, подбадривающей улыбкой.

Заиграли беззаботную ритмичную самбу. Все встали из-за столов. Лёгкая, непритязательная музыка настраивала на весёлость. Да и как не радоваться, когда с океана дует ласковый тёплый бриз, вокруг – белозубые улыбки, пестрые юбки женщин, волнами, чуть с запозданием вторящие движениям их бёдер. В воздухе – аромат кофе, цветов и сигар. И вообще – жизнь прекрасна!

Санчо, бывший дружок Гретхен, проснулся сегодня поздно. Да, вчерашняя вечеринка давала о себе знать. Многовато выпил. А ещё этот кокс – пора заканчивать употреблять его в таких количествах. Но кокаина, что пыли, хватало: хозяин банкета не скупился, всех угощал. А, как известно: на дармовщинку и уксус сладок.