Текст книги "Евразийская модель российского государства. Монография"

Глава 5. Национальный вопрос в концепции управления государством

Как уже было сказано в предыдущих главах, основным положением евразийского учения является тезис об уникальности России-Евразии, о том, что Россия – это особый этнокультурный мир, самобытный, самодостаточный с позиций и географии, и экономики, и культуры. Одной из ключевых в евразийской концепции является геософская категория «месторазвитие», введённая П.Н. Савицким, означающая неразрывное единство географического и исторического континуума, в рамках которого конкретный этнос вырастает из природной и климатической среды, определяя эту среду в дальнейшем своей социокультурной жизнедеятельностью. Согласно евразийской концепции, история и культура каждого народа неразрывно связаны с географическими, климатическими и природными условиями проживания. Своеобразие ландшафтов порождает уникальность культур, каждая из которых имеет свои внутренние циклы, модели развития и свои критерии оценки. «Итак, евразийский мир представляет из себя замкнутое и законченное географическое, хозяйственное и этническое целое, отличное как от собственно Европы, так и от собственно Азии. Сама природа указывает народам, обитающим на территории Евразии, необходимость объединиться в одно государство и создавать свои национальные культуры в совместной работе друг с другом»[183]183
  Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 258.


[Закрыть]. Все народы «России-Евразии» относятся к единому историческому, социокультурному, этноконфессиональному миру, спаявшему воедино, органически соединившему в себе и однородные, и подчас разнородные элементы Востока и Запада. Важнейшей составляющей евразийского мироощущения является осознание евразийскими народами своего культурно-исторического родства, осознание ими своей принадлежности к беспримерному по размаху объединению народов в едином евразийском государстве.

Для того чтобы раскрыть проблему нации и национализма в евразийской концепции управления государством, необходимо предварительно проанализировать евразийскую трактовку понятий «народ», «национализм», «европоцентризм», «космополитизм» и «общеевразийский национализм», а также значение «туранского фактора» в формировании русского этноса.

Евразийцы, как правило, не пользовались определением «национальность», но активно использовали понятие «народ», под которым подразумевали «симфоническую личность» как основной концепт построения государства. Первым в евразийстве об этом заговорил Н.С. Трубецкой, который вводит понятие «коллективная личность», целостное же теоретическое учение о «симфонической личности» разрабатывает во второй половине 20-х гг. ХХ века Л.П. Карсавин. В 1927 г. в предисловии к изданию работы «К проблеме русского самопознания» Н.С. Трубецкой пишет: «Одним из самых важных понятий, лежащих в основе евразийского учения (может быть, даже самым важным), является понятие личности. На этом понятии строятся и философская, и историософская, и социологическая, и политическая стороны евразийства. При этом евразийство значительно углубляет и расширяет понятие личности, оперируя не только частночеловеческой, но и многочеловеческой, «симфонической», личностью»[184]184
  Трубецкой Н.С. К проблеме русского самопознания // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 105.


[Закрыть]. И далее Трубецкой развивает это учение, вводя определения частнонародной и многонародной личности, определение индивидуации личности. Личность – это не только конкретный человек, но и народ и группа народов. Всякая личность проявляется в какой-то определённой индивидуации, но вместе с тем личность – это связь и совокупность этих индивидуаций.

«Таким образом, каждая частночеловеческая личность может быть и индивидуацией (одновременной) какой-нибудь многочеловеческой личности, каждая частнонародная личность – индивидуацией многонародной. При этом следует иметь в виду, что народ как личность может иметь несколько одновременных индивидуаций местного (диалектического) характера, каждая из которых, рассматриваемая как личность, опять может иметь несколько более частных индивидуаций и т. д.»[185]185
  Трубецкой Н.С. К проблеме русского самопознания // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 106.


[Закрыть]. Похожая картина получается, если рассматривать народ как индивидуацию много-народной личности; и народ в этом случае может оказаться индивидуацией одной из диалектических разновидностей.

В этом смысле существует своеобразная «иерархия личностей». «Каждая личность конкретно существует в контексте этой иерархии личностей, т. е. эмпирически существует постольку, поскольку, с одной стороны, имеет определённые индивидуации, а с другой – сама является одновременной индивидуацией другой личности. Кроме этой, так сказать, «статической системы» иерархии личностей, существует, как уже сказано было выше, для каждой личности и своя «динамическая система» сменяющих друг друга «разновременных индивидуаций». В каждый данный момент каждый данный человек является членом как той, так и другой системы»[186]186
  Трубецкой Н.С. К проблеме русского самопознания // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 106.


[Закрыть].

Любая личность имеет две составляющие: психическую и физическую, и изучение личности возможно только в синтезе этих двух составляющих как психофизического целого. Помимо этого любая личность существует в определённом физическом окружении, с которым устанавливаются теснейшие взаимосвязи, «причём самую связь между личностью и её физическим окружением приходится рассматривать как функциональную, совершенно оставляя в стороне вопрос, личность ли выбрала это подходящее для неё физическое окружение или физическое окружение повлияло на эту личность, приспособив её к себе»[187]187
  Трубецкой Н.С. К проблеме русского самопознания // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 107–108.


[Закрыть]. Для личностей «многочеловеческих» (этносов) необыкновенно важна связь с территорией и с условиями проживания, которые можно рассматривать как некий её коррелят, поэтому необходимо синтетическое изучение этноса в условиях его реального физического окружения.

В евразийской теории государства заложен тезис, утверждающий органическое единство сосуществования индивидуума с социальной группой в качестве органического единства многообразия, что по аналогии сравнимо с таким единством множества, где единство и множество не могут существовать отдельно друг от друга. Выстраивается отчётливая взаимопроницаемая иерархическая структура, где личности распределяются по степени их соборности. Как отмечают евразийцы, определяющим критерием устойчивой жизнедеятельности коллектива, максимальной его слаженности и сосредоточения сил всех его членов выступает непосредственное подчинение личности индивидуальной личности «соборной». Поэтому в евразийстве присутствует глубокое убеждение о народе России-Евразии как о многонациональном этническом образовании, имеющем «симфонический» характер, поэтому образующие его личности также являются симфоническими.

Концепция народа как симфонической личности понимается евразийцами как «хоровое единство». Симфоническая личность – синоним личности многочеловеческой. Понятие «соборность», в самом общем виде мыслимое славянофилами как духовно-онтологическая основа общества, спонтанно существующая органичность, приобретает у евразийцев идеологическую окраску. В разработке Л.П. Карсавина все сущее можно представить в виде всеединства, своеобразной иерархии, где каждый составной элемент есть часть высшего единства. Всеединое, в трактовке Л.П. Карсавина, существует в каждом своем проявлении, соответственно человечество – всеединый субъект – проявляется в разных культурах, народах, обществах. Соборная личность иерархически выше собственно индивидуальной, она более значима, полновесна. Человек становится личностью, если находится в единстве с целым – с семьей, сословием, Церковью, народом. «Соборный или симфонический субъект есть действительность, не меньшая, чем индивидуум, но даже большая. Индивидуум в том виде, как его обычно себе представляют, просто не существует и является вымыслом или фикцией. Человек «индивидуален» вовсе не потому, что он отделен от других и целого и замкнут в себе, но потому, что он по-своему, по-особенному, специфически выражает и осуществляет целое, т. е. высшее сверхиндивидуальное сознание и высшую сверхиндивидуальную волю»[188]188
  Карсавин Л.П. Основы политики // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993. С. 177.


[Закрыть].

Одним из главных признаков соборной личности является свободное принятие единой ценностной системы как сообществом в целом, так и отдельными его частями. Сообщество принудительное – прямая противоположность соборной личности. «Соборный» или «симфонический» субъект выступает как «высшая личность» по отношению к отдельным личностям, их группам, которые являются «моментами» «соборного» или «симфонического» субъекта и постоянно присутствуют в нем. «Симфонический субъект, – пишет Л.П. Карсавин, – не агломерат или простая сумма индивидуальных субъектов, но их согласование (симфония), согласованное множество и единство и – в идеале и пределе – всеединство. Поэтому и народ не сумма социальных групп (сословий, классов и т. д.), но их организованное и согласованное иерархическое единство»[189]189
  Карсавин Л.П. Основы политики // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993. С. 176.


[Закрыть].

Итак, народ в трактовке евразийцев – это «симфоническая», «соборная» личность, где личность индивидуальная подчиняется личности «соборной». Это органичное единство сосуществования индивидуума с социальной группой, в котором свободно принимается единая ценностная система и сообществом в целом, и отдельными его частями.

Таким образом, «соборный субъект» в рамках евразийской теории – это, прежде всего, евразийская семья народов, единство исторических и национальных судеб, скрепленное духом природно-исторического родства.

Срединное положение России-Евразии определяет важнейшее положение евразийской концепции построения государства: единство Евразии предполагает и этническую близость народов, её населяющих. И эта близость не генетическая, не «по крови», а по «почве», по общности территории и исторической судьбы. Евразийцы выступали против одностороннего отождествления русских со славянами, они утверждали двусоставность русского этноса: «Надо осознать факт: мы не славяне и не туран-цы (хотя в ряду наших биологических предков есть и те, и другие), а – русские»[190]190
  Евразийство. Опыт систематического изложения // Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. М.: Русская книга, 1992. С. 374.


[Закрыть]. Этноментальное единство народов, населяющих Евразию, по мысли евразийцев, становится очевидным при анализе их языков, духовной культуры и этнопсихологического уклада. Такой анализ был проведен виднейшим этнологом и языковедом Н.С. Трубецким, который на основании этого утверждал, что «туранский фактор» и «туранский этнопсихологический тип» явились системообразующими в формировании русского национального психотипа. «Туранская психика сообщает нации культурную устойчивость и силу, утверждает культурно-историческую преемственность и создаёт условия экономии национальных сил, благоприятствующие всякому строительству»[191]191
  Трубецкой Н.С. О туранском элементе в русской культуре // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 155.


[Закрыть]. Связь русских с «туранцам» является не только этнографической, считает Трубецкой, но и антропологической, так как в наших жилах течёт и угро-финская, и тюркская кровь. И безусловно, есть точки соприкосновения с Востоком, основанные на «невидимых нитях расовой симпатии», которым позже Л.Н.Гумилёв дал наименование «комплиментарности». Конечно же, русский характер отличается как от тюркского, так и от угро-финского, но он совершенно не похож на славянский, считает Трубецкой.

«Наклонность к созерцательности и приверженность к обряду, характеризующие русское благочестие, формально базируются на византийских традициях, но тем не менее совершенно чужды другим православным славянам и скорее связывают Россию с неправославным Востоком.

«Удаль», ценимая русским народом в его героях, есть добродетель чисто степная, понятная тюркам, но не понятная ни романогерманцам, ни славянам»[192]192
  Трубецкой Н.С. Верхи и низы русской культуры (Этническая основа русской культуры) // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 138.


[Закрыть]. Следовательно, «в этнографическом отношении русский народ не является исключительно представителем «славянства». Русские вместе с угрофиннами и волжскими тюрками составляют особую культурную зону, имеющую связи и со славянством и с «туранским» Востоком, причём трудно сказать, которые из этих связей прочнее и сильнее»[193]193
  Трубецкой Н.С. Верхи и низы русской культуры (Этническая основа русской культуры) // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 138.


[Закрыть]. Проведя детальный анализ культуры, языка и духовного облика туранских народов Евразии и выявив корреляции духовной культуры и психологического облика русских и туранцев, евразийцы обосновывают один из важнейших тезисов своей этнофилософской концепции: Россия по своему духовному и культурному облику ближе к Азии, а не к Европе, и будущее Росси только в синтезе славянских и туранских начал.

Таким образом, введенное евразийцами понятие туранского фактора означало, что русский этнос и самостоятельность России как цивилизации стала возможны лишь при соединении славянского этноса с туранским. Евразийство дало и принципиально новую оценку татаро-монгольскому периоду в истории России, согласно которой татарское иго из нескольких раздробленных восточнославянских княжеств сумело превратить их в костяк мировой империи. Те области Руси, которые оказались под европейским влиянием в XIII веке, со временем утратили свою культурную принадлежность и политическую идентичность. Те же части, которые вошли в состав Орды, в итоге стали основой мощной империи. Евразийские основоположники впервые в русской философской и исторической традиции положительно оценили туранский фактор, усмотрев начало российской государственности в диалектике русско-татарских отношений.

Важнейшая категория евразийской концепции – это общеевразийский национализм, трактуемый как общий наднациональный интерес народов России-Евразии, способствовавший созданию российского государства, определявший и направлявший в течение веков его внешнюю и внутреннюю политику, идеологию, культуру. В Евразии братство народов, согласно трактовке евразийцев, должно осуществляться не по одному какому-либо признаку (язык, религия), а по общности исторических судеб. Евразийский национализм – это стремление уйти от сугубо этнической основы национализма и утвердить единственно неэгоистическим видом привязанности к своему этносу любовь к его культуре. А поскольку культура народов России-Евразии – это синтез культур всех народов, её населяющих, то и национализм является общим. Заметим, что такое понимание национализма сближалось с концепцией советского народа как особой исторической общности.

«Но между чересчур конкретным народом и чересчур отвлечённым человечеством лежит понятие «особый мир». Совокупность народов, населяющих хозяйственно самодовлеющее (автаркическое) месторазвитие, связанных друг с другом не расой, а общностью исторической судьбы, совместной работой над созданием одной и той же культуры или одного и того же государства, – вот то целое, которое отвечает вышеуказанному требованию»[194]194
  Трубецкой Н.С. Об идее-правительнице идеократического государства // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 441.


[Закрыть], – пишет Н.С.Трубецкой. Соединение в «особом мире» целого ряда народов не означает полного растворения одного народа в других, но то, что связывает этот народ с другими обитателями данного месторазвития, оценивается выше того, что связывает тот же народ с его братьями по крови или по языку, но не принадлежащими к данному месторазвитию, таким образом, обуславливается примат духовного культурного родства и общности судьбы над родством биологическим.

До революции, отмечали евразийцы, Россия была страной, в которой «официальным хозяином» территории являлся русский народ. Революция и гражданская война существенным образом изменили ситуацию. «В закономерном для известного периода революции процессе всеобщего анархического разложения Россия грозила распасться на отдельные части, если бы русский народ не спас государственного единства, пожертвовав ради этого своим положением единственного хозяина государства»[195]195
  Трубецкой Н.С. Общеевразийский национализм // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 417.


[Закрыть]. После революции «инородцы» получили многочисленные права[196]196
  «Декларация прав народов» 1917 года гарантировала равенство и суверенность народов России, право наций на самоопределение, отмену национальных привилегий и ограничений. Были закреплены не только избирательные права, но и, в частности, право обучаться на родном языке, выпускаться книги, газеты и журналы на родном языке. Для десятков народов и народностей, не имевших письменности, (киргизы, буряты, народы Дагестана, народы Крайнего Севера и др.) были созданы алфавиты и т. д.


[Закрыть], и русские в это ситуации оказались не господствующим народом, а первыми среди равных. Попытки в будущем отнять или умалить эти права нерусских народов обречены на неудачу, такие попытки будут морально не обоснованы и вызовут ожесточённое сопротивление, так как время невозможно повернуть вспять. Чрезмерно повышенное национальное самолюбие русских способно восстановить против русских другие народы, что может оказаться фактором антигосударственным, разрушающим единство страны и способным привести к русскому сепаратизму, считали евразийцы.

Весьма симптоматично, что один из основных концептуальных программных евразийских документов – «Евразийство (в формулировке 1927 г.)» начинается так: «1. Россия представляет собою особый мир. Судьбы этого мира в основном и важнейшем протекают отдельно от судьбы стран к западу от нее (Европа), а также к югу и востоку от нее (Азия). 2. Особый мир этот должно называть Евразией. Народы и люди, проживающие в пределах этого мира, способны к достижению такой степени взаимного понимания и таких форм братского сожительства, которые трудно достижимы для них в отношении народов Европы и Азии»[197]197
  Евразийство (Формулировка 1927 г.) // Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993. С. 217.


[Закрыть].

Чтобы отдельные территории России существовали как целое государство, нужно, по мнению евразийцев, наличие единого субстрата государственности.

Что же, по мнению евразийцев, может спаять части огромного государства в единое целое? В СССР – это социалистический идеал. «Общность социального идеала и, следовательно, того направления, по которому устремляется государственная воля всех отдельных частей нынешнего СССР, разумеется, является мощным объединительным фактором»[198]198
  Трубецкой Н.С. Общеевразийский национализм // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 419.


[Закрыть]. Но одной общности социального идеала недостаточно, националистически-сепаратистским устремлениям отдельных частей большой страны необходимо противопоставить нечто большее. В Советском Союзе таким «противоядием» против сепаратизма и национализма считается классовая ненависть и пролетарская солидарность, так как националисты и сепаратисты – это враги пролетариата, потому что пролетариат лишен националистических инстинктов, которые являются атрибутами буржуазии и буржуазного строя. При этом честолюбие каждого народа польщено тем, что в пределах территории, которую он населяет, его язык признан официальным, крупные должности занимают «национальные кадры», сама область часто официально называется по народу, ее населяющему. Таким образом, хозяином страны считается пролетариат всех народов СССР, возглавляемый коммунистической партией.

Однако идея диктатуры пролетариата как фактора, объединяющего все части страны в одно целое, признается евразийцами временной, так как угнетенность пролетариата, классовая борьба – это явления преходящие, и правительству приходится искусственно разжигать опасность, угрожающую рабочему классу. «Таким образом, идея диктатуры пролетариата, создание солидарности пролетариата и разжигание классовой ненависти в конце концов должны оказаться недействительными средствами против развития националистических и сепаратистических стремлений народов СССР»[199]199
  Трубецкой Н.С. Общеевразийский национализм // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 422.


[Закрыть]. Национальный субстрат государственности (господство одного народа) заменяется субстратом классовым (диктатура пролетариата).

Замена национального субстрата классовым не определяет прочности государства. «Следовательно, – делает вывод Н.С. Трубецкой, – национальным субстратом того государства, которое называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемая как особая многонародная нация и в качестве таковой обладающая своим национализмом. Эту нацию мы называем евразийской, ее территорию – Евразией, ее национализм – евразийством […] Всякий национализм исходит из интенсивного ощущения личностной природы данной этнической единицы и потому прежде всего утверждает органическое единство и своеобразие этой этнической единицы (народа, группы народов или части народа)»[200]200
  Трубецкой Н.С. Общеевразийский национализм // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 423.


[Закрыть]. «Судьбы евразийских народов переплелись друг с другом, прочно связались в один громадный клубок, который уже нельзя распустить, так что отторжение одного народа из этого единства может быть произведено только путем искусственного насилия над природой и должно привести к страданиям»[201]201
  Трубецкой Н.С. Общеевразийский национализм // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 425.


[Закрыть].

Обращаясь к вопросу национальной организации, евразийцы принимали во внимание как историческое наследие России, так и сложившийся на момент расцвета их движения федеративный строй Советского Союза, ставя своей целью интегрировать положительный опыт прошлого и работающие элементы настоящего в рамках общей концепции существования единого евразийского культурного мира. Евразийское государство представляет собой наднациональное целое, организованное в соответствии с идеей «общеевразийского национализма». Установившийся федеративный строй, с точки зрения евразийцев, требовал замены идеологического начала, так как нес в себе внутренние противоречия: с одной стороны, большевиками декларируется право на национальное самоопределение, с другой стороны, идет обезличивание целых народов. Евразийский же принцип объединения народов имеет культурно-историческую основу: государственно-политическое единство России исходит из исторической, геополитической, экономической, правовой и, самое главное, культурной общности народов, живущих в «евразийском место-развитии». Игнорирование этих факторов при рассмотрении политико-правовых основ административно-территориального деления, по мнению евразийцев, неминуемо приводит к распаду народов, и, как показала история, это вполне обосновано, так как вопрос об объединении народов, населяющих евразийские пространства, остается важным и по сей день.

Как отмечал известный исследователь евразийства Н.С. Семёнкин, «из цивилизационной специфики России вытекает и особая природа её государственности. Этим же предопределяются и основные государственные задачи – всеми средствами сохранять единство и территориальную целостность Евразии, оберегать евразийскую культуру и «общеевразийский национализм». Для решения этих задач государство должно создать соответствующую политическую и экономическую платформу»[202]202
  Семёнкин Н.С. Русская философия: софиология, имеславие, евразийство. М.: Республика, 2012. С. 215.


[Закрыть].

В каждом национализме существуют элементы центростремительные, утверждающие единство данной нации, и сепаратистские, утверждающие своеобразие какой-либо этнической единицы и обособленность её от более крупной единицы. Так как каждая этническая единица входит в какую-то другую, более крупную, и сама в себе заключает несколько племенных разновидностей, то существуют национализмы разной амплитуды, которые входят друг в друга, как концентрические круги. И если центробежные и центростремительные элементы одного и того же национализма не противоречат друг другу, то те же элементы двух концентрических национализмов друг друга исключают. Значит, чтобы национализм не вырождался в сепаратизм, каждый член евразийского государства должен осознавать свою принадлежность не только к какому-либо конкретному этносу, но и свою принадлежность к евразийскому народу, то есть евразийский национализм – это некое слияние всех частных национализмов воедино.

Евразийцы понимали Россию как «собор народов», и политическое объединение этой огромной территории не является лишь заслугой русского народа, а это результат усилий многих народов Евразии, что должно найти выражение и в формах государственного устройства. Так как между народами Евразии изначально существовало взаимное притяжение, чувство комплиментарности, «отношения некоего братания», то необходимо эти чувства сознательно развивать, «чтобы братство народов Евразии стало фактом сознания, и притом существенным фактом»[203]203
  Трубецкой Н.С. Общеевразийский национализм // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 425.


[Закрыть]. И это осознание своей принадлежности к евразийскому братству народов должно стать определяющим в этнопсихологии народов, населяющих Евразию. «Это «братство народов» выражается в том, что здесь нет противоположения «высших» и «низших» рас, что взаимные притяжения здесь сильнее, чем отталкивания, что здесь легко просыпается «воля к общему делу»[204]204
  Савицкий П.Н. Географические и геополитические основы евразийства // П.Н. Савицкий. Континент Евразия. М.: Аграф, 1997. С. 302.


[Закрыть], – утверждал П.Н. Савицкий.

Итак, «общеевразийский национализм» в трактовке евразийцев – это общий наднациональный интерес всех народов России-Евразии, который способствовал и способствует созданию и укреплению российского государства, определяя и направляя его геополитику, внутреннюю политику, идеологию, культуру. Евразийский национализм – это уход от этнической основы национализма и опора на общность исторических и культурных судеб. Таким образом, не язык, не религия, не какие-либо этнические признаки, а единство истории, культуры, «месторазвития» связывает евразийские народы в прочное целое, создаёт новые психологические и культурно-исторические связи. Ни панславизм, ни пантуранизм, ни панисламизм не могут дать того объединения, которое даёт общность исторической судьбы.

Евразийцы выступали с резкой критикой европоцентризма, который прячется под маской космополитизма и красивого понятия «общечеловеческая цивилизация». Еще в 1920 году Н.С. Трубецкой в книге «Европа и человечество» последовательно развенчал претензии романо-германской цивилизации на всемирную значимость. И действительно, такие понятия, как общечеловеческие ценности, мировая цивилизация, прогрессивное человечество, согласно евразийской концепции, целиком основываются на ценностях и категориях, присущих исключительно европейской культуре и европейскому менталитету. Не принимая во внимание ценности азиатского, африканского, латиноамериканского мира, европейцы трактуют свои представления о мире как единственно возможные и навязывают их другим народам, игнорируя национальную самобытность и специфические условия развития каждого народа и каждой культуры.

Европоцентризм в евразийской трактовке – это приоритет европейской культуры и европейских ценностей в мировом культурном и цивилизационном пространстве.

Сейчас ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что каждый народ и каждая культура уникальны, и «равнять» всех под общую гребёнку европейских ценностей нелепо и бессмысленно. «Ни один нормальный народ в мире, особенно народ, сорганизованный в государство, не может добровольно допустить уничтожения своей национальной физиономии во имя ассимиляции, хотя бы с более совершенным народом»[205]205
  Трубецкой Н.С. Европа и человечество // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 64.


[Закрыть], – писал Н.С. Трубецкой. Полное приобщение народа к культуре и духовным ценностям другого народа невозможно без антропологического смешения обоих народов между собой, потому что один народ будет всегда находиться в зависимом положении от другого, следовательно, последствия для принимающей культуры будут катастрофичны: до европейского уровня она не сможет дотянуться никогда, значит, всегда будет считаться отсталой, что непременно скажется на самооценке нации, будет уничтожено чувство национальной гордости, самоидентификации, национального единства, появится презрение ко всему самобытному, патриотические настроения в обществе будут уничтожены. Различия между поколениями будут всегда сильнее, потому что дети легче и быстрее усваивают всё новое, будет затрудняться выработка новых ценностей и их передача. Произойдет расслоение в обществе, потому что некоторая часть населения быстрее освоит культурные ценности европейцев, а другая медленнее, и этот разрыв будет увеличиваться, что приведет к самоуничтожению нации. Европеизируемый народ «благодаря длительному и трудному процессу культурной нивелировки всех своих частей и искоренению остатков национальной культуры окажется всё-таки в неравных условиях по сравнению с романо-германцами и будет продолжать «отставать»[206]206
  Трубецкой Н.С. Европа и человечество // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 95.


[Закрыть]. И это отставание станет «роковым», что приведёт к тому, что «отставший народ» в семье «цивилизованных народов» лишится «сначала экономической, а потом и политической независимости» и в конце концов станет объектом беззастенчивой эксплуатации, которая превращает его в «этнографический материал».

Если же европеизируемый народ попробует сопротивляться такому «отставанию», то ему придётся всё равно поддерживать на одном уровне с европейцами военную и техническую промышленность (так называемый военно-промышленный паритет), чтобы устоять против прямой агрессии, что подорвёт его экономику. Подобную культурную политику «европеизации» наша страна особенно остро ощутила в постсоветский период. И все минусы такой политики, которые были нарисованы евразийцами еще в 1920 году, были налицо: утрата чувства национальной гордости и достоинства, чувства национального единства, утрата политической и экономической независимости, чудовищный ценностный и культурологический разрыв поколений.

Не отрицая значимости европейской культуры и цивилизации, евразийцы призывали избавиться от иллюзорного понятия «общечеловеческая цивилизация» и выдвигали идею многополярного мира. Идея множественности и самоценности культур предполагает, что все народы и культуры равноценны. «Нет высших и низших. Есть только похожие и непохожие. Объявить похожих на нас высшими, а непохожих низшими – произвольно, ненаучно, наивно, наконец, просто глупо»[207]207
  Трубецкой Н.С. Европа и человечество // Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С. 81–82.


[Закрыть]. Не нужно стремиться стать во что бы то ни стало «настоящим европейцем», необходимо сохранить собственную национальную идентичность.

Согласно евразийской трактовке, космополитизм – это концепция мирового гражданства, которое ставит интересы всего человечества выше интересов нации и государства, но в основе этих интересов лежат приоритеты европейской цивилизации. Таким образом, космополитизм, как и культурный интернационализм, имеет в основе своей тот же европоцентризм. Поэтому любой культурный интернационализм не несет в себе ничего положительного, наоборот, содержит разрушительное начало, так как нивелирует уникальную национальную самобытность каждой человеческой личности. Истинный патриотизм должен вытекать из национального самопознания, должен признавать необходимость самобытной национальной культуры и при этом осознавать самобытность других национальных культур, без подражания и без навязывания своих культурных ценностей. «Народ не должен желать «быть, как другие». Он должен желать быть самим собой… Каждый народ должен быть личностью. А личность единственна и неповторима. И как раз единственностью и неповторимостью своей ценна и для других»[208]208
  Савицкий П.Н. Евразийство как исторический замысел // П.Н. Савицкий. Континент Евразия. М.: Аграф, 1997. С. 102.


[Закрыть], – писал П.Н. Савицкий.

Культурно однородное человечество, лишённое всякого национального и индивидуального своеобразия, при значительном развитии науки и техники оказывается духовно пустым и демонстрирующем полное «нравственное одичание», следствием чего является гордыня и самодовольство. В однородной человеческой культуре, согласно евразийской концепции, логика, рациональная наука и материальная техника преобладают над религией, этикой и эстетикой. В культуре национальной проявляются интимные духовные потребности конкретного народа, становится проще личное самопознание и рождаются духовно возвышающие человека ценности. Как считали евразийцы, основной порок современной западной цивилизации – стремление всё нивелировать, ввести однообразие и произвести опустошение в душах, пробуждая материальную жадность и делая людей духовно бесплодными и примитивными. Западная цивилизация, с точки зрения евразийцев, – это цивилизация потребления. Кроме того, идея интернациональной цивилизации, которую сейчас называют глобализацией, по мнению евразийцев, порождает замыслы о мировом господстве. И в XXI веке идеи космополитизма продолжают свое развитие под лозунгами всеобщей глобализации, в основе которой лежат те же идеи европоцентризма, об опасности которых предостерегали евразийцы.