Текст книги "Любовники поневоле"

ГЛАВА 17

Дом наполовину разрушен, на шахте прекратились работы, а заняться расследованием Коннору было некогда, поэтому на следующее утро после пожара он пребывал не в том настроении, чтобы беседовать с Дидериком.

– Начинай ремонт, – коротко приказа он плотнику, когда тот, отрешенно глядя на хозяина своими светлыми глазами, появился на пороге.

– Как миссус? – спросил Дидерик.

– Занимайся делом, – отрезал Коннор, сам измучившийся от беспокойства. – Доктор приказал им обеим оставаться в постели. – Из комнаты Кэт слышался кашель.

– Обеим?

– Я ведь тебе рассказывал, что Дженни тоже оказалась в горящем доме. Сейчас они вдвоем спят в комнате Кэт. Мы с Одноглазым в детской, Джимми на полу в гостиной, а Нолин и ночует, и готовит в старой кухне. Так что займись ремонтом второй половины дома. Долго мы так не продержимся.

– Лучше я его отрезать, – сказал Дидерик. – Дом миссус хороший. Фы должен переехать. Должен отослать Нолин. Пожар начался в кухня.

– А ты-то откуда знаешь? – с подозрением спросил Коннор.

Глаза у Дидерика забегали.

– А где ж еще?

– Ты так и не сказал, где находился после обеда.

– В другом месте, – ответил он, пожимая плечами, как будто его местонахождение в тот момент не имело значения.

– Ладно, принимайся за работу.

– Я должен закончить комната в башне для миссус. Лучше я отделять фаш дом.

– Черт тебя побери…

– Эфто займет только дфа день, – пообещал Дидерик.

Надрывный кашель прервал их разговор. Обернувшись, они увидели, что Кэт встала с постели и, едва держась на ногах, опирается на дверь.

– Кэт, доктор сказал, чтобы ты не вставала. – Коннор в тревоге шагнул к ней, но Кэт отмахнулась от него.

– Если к концу недели ты не сделаешь вторую половину дома пригодной для жилья, Отто, я найму другого плотника, – пригрозила она.

– Он должен переехать, – упрямо твердил парень, надув губы, как обиженный ребенок.

– Ничего подобного он делать не будет… – Голос Кэт болезненно сорвался, и Коннор поморщился. – Я бы погибла, если бы не Коннор, – сказала она, бросая на плотника гневный взгляд. Кэт с горечью вспомнила, как Дидерик настаивал на ее прогулке верхом, очевидно, полагая, что Кэт никогда не узнает, что платила ему за работу, которую он никогда не делал. По его вине ожили ее детские страхи перед пожаром, и Кэт пришлось перебороть ужас, чтобы спасти Дженни. Кашель сотрясал все ее тело; казалось, это мучение никогда не кончится. Она терпеть не могла болеть и лежать в постели. – Принимайся за работу, Отто, – приказала Кэт хриплым голосом и позволила Коннору увести себя из комнаты. Понурый Дидерик направился в поврежденную часть дома.

– Не разговаривай, – прошептал Коннор, помогая ей лечь в постель. – Нолин! – крикнул он. – Принеси Кэт еще бульону.

– Не хочу я бульону, – пробормотала Кэт.

– Я выпью бульону, папа, – проговорила Дженни со своей кровати.

– Коннор, рудник… – Кэт снова закашлялась.

– Не разговаривай, дорогая.

– Тебе надо ехать туда.

Коннор вздохнул. Он не сомневался, что пожар был подстроен. Каким-то образом Флемингу удалось поджечь его дом, рассчитывая, что Коннор не сможет находиться на своем самом доходном руднике. Его план удался. Рудник «Кольцо Ингрид» прекратил работу, а Коннор не мог поехать туда, так как боялся оставить своих женщин. Если бы этот никчемный плотник не ускользнул…

– Я присмотрю за ними, – раздался голос Одноглазого. Он сходил в город и купил двустволку.

– Я тоже, пап. – Из-за спины Одноглазого показался Джимми с винтовкой и револьвером, только что купленными вместе с двустволкой. Все оружие Коннора погибло в огне.

– Иди, – прошептала Кэт. – Мы не можем позволить им побить нас. – И снова душераздирающий кашель принялся сотрясать ее хрупкую фигурку. – Только не теперь, когда мы их обставили.

Коннор удивленно уставился на нее. Его дом сгорел, Дженни и Кэт едва не погибли в огне, а она считает, что обошла Флеминга?

– Они не зашли бы так далеко, если бы не думали, что мы выигрываем, – слабо улыбнулась Кэт.

Что за женщина! Коннор наклонился и поцеловал ее в лоб. Потом, заметив, что дочь хмуро поглядывает на него, поцеловал и ее тоже. Затем взял винтовку, протянутую Джимми, и вышел, чтобы отправиться на рудник и посмотреть, что там можно сделать.

* * *

– Хорошо, Пэт, а ты говорил с людьми? – спросил Коннор. Ему с трудом удалось собрать рабочих, чтобы побеседовать с ними.

– Они хотят больше денег. Флеминг повысил оплату.

– С каких это пор?

– С прошлой недели.

– Ладно, но вам все же лучше работать на меня. Флеминг высчитывает за питание, а потом кормит своих людей бурдой.

– Вы, большие корпорации, всегда найдете ответ, а мы должны платить за вашу жадность, – крикнул один из горняков.

– Верно. Горняку ничего не отломится, – пожаловался другой.

– Я не какая-нибудь большая корпорация, – возразил Коннор. – Я из таких же, как вы. Я сам работал проходчиком на Сент-Джоне и искал там месторождения. Могу пробить шурф и произвести взрыв не хуже вас. А Флеминг может так сказать о себе? Кто-нибудь из этих щеголей из восточных штатов хоть раз спустился в рудник, хоть раз замахнулся киркой? Я сам разработал этот рудник. Мой сын до сегодняшнего дня работал в штреке.

– А что он делает сейчас? Просиживает штаны у тебя в конторе?

– Он сидит дома вооруженный до зубов вместе с Одноглазым, потому что вчера кто-то поджег мой дом.

– Послушай, Коннор, – сказал Пэт Морриси, – если ты думаешь, что мы… ну, мы ничего такого не делали.

– Я знаю, Пэт. Никто не обвиняет Ассоциацию горняков. Но именно так действуют большие корпорации. Флеминг затеял судебный процесс с целью вернуть себе этот рудник, который сам же мне и продал. Рассылает лазутчиков, чтобы те распространяли слухи на моих рудниках и на рудниках Шона Фицпатрика. Когда его сестра положила этому конец в Десятимильном каньоне…

– Эй, Коннор, а почему ты не послал к нам мисс Кэт? Мы не прочь посмотреть на симпатичную дамочку, даже если она из тех, кто зудит про трезвость.

– Так вот из-за чего вы устроили забастовку? Вы хотите поговорить с Кэт? – Коннор улыбнулся и сразу же помрачнел, вспомнив о случившемся. – Кэт не может вести никаких переговоров. Проклятый пожар едва не погубил ее и мою дочь. А я не сомневаюсь, что пожар устроили люди Флеминга.

– Ты можешь подтвердить это фактами? – спросил Морриси.

– Ты хочешь сказать, поймал ли я кого-нибудь за руку, держащую факел? Нет, я как раз направлялся сюда, когда услышал, что мой дом горит.

– С мисс Кэт все в порядке? – спросил один из мужчин.

– Не знаю, – мрачно ответил Коннор. – Ожогов нет, но она наглоталась дыма, когда вытаскивала Дженни из огня.

– Ничто не испугает эту мисс Кэт, – восхищенно заметил один из горняков. – Она не побоялась, даже Уилла Айлифа, когда тот потащил ее в тюрьму.

– А с вашей дочкой все нормально? – поинтересовался другой.

– Кашляет, как и Кэт. Легкие теперь у них, как у горняков.

В толпе наступило неловкое молчание. Обычно владельцы рудников старались не упоминать о легочной болезни горняков, чего не скажешь о Конноре Маклоде. Он выделял средства больнице Святого Иосифа вместо того, чтобы заставлять своих работников платить по доллару в месяц. Коннор заботился о членах семьи больного горняка. Его партнер Шон Фицпатрик сам болеет этой болезнью. Народ на руднике «Кольцо Ингрид» подумал-подумал и отправился на работу.

* * *

– Кэт.

Кэт подняла глаза от книги. Она перечитывала «Справочник по территории Канзаса, Скалистых гор и золотоносного района», стараясь не смеяться, потому что от смеха ее начинал разбирать кашель.

– Что, Дженни?

– Тебе нельзя смеяться.

– Я знаю.

– Я тебе этого никогда не говорила, но… спасибо тебе за то, что ты меня спасла.

– Пожалуйста. – Кэт подумала, что, может быть, это первый маленький шажок на пути к улучшению отношений с Дженни. Но все же не стоит обольщаться на этот счет.

– Над чем ты смеялась?

– О, я читала эту книгу раньше, до приезда сюда. Тут говорится, что для путешествия по Колорадо годится только тот дорожный сундук, который не развалится, если бросить его на мостовую с третьего этажа. Тогда я нашла в Чикаго трехэтажное здание, наняла человека, чтобы он втащил сундук на третий этаж и сбросил его вниз на улицу.

Глаза Дженни округлились.

– И что?

– Сундук остался цел, но выглядел ужасно. Мама не разрешила мне взять его с собой в дорогу.

Дженни захихикала.

– Но ты все-таки добилась своего.

– Не смейся, – предупредила Кэт, но сама не удержалась и рассмеялась. – Я должна была сделать это.

Обе они задыхались от кашля, когда вошел озабоченный Коннор.

– Мы сами виноваты, – успокоила его Кэт. А Дженни добавила:

– Представляешь, папа, Кэт сбросила свой сундук с третьего этажа, – и снова захохотала.

– В Брекенридже нет трехэтажных зданий, – напомнил им Коннор. – Наш дом станет одним из первых с двумя этажами, если, конечно, Дидерик когда-нибудь его закончит.

Коннор только что снова поругался с плотником, который опять завел разговор о переезде семьи Коннора в другой дом, потому что разрушения, причиненные пожаром, можно исправить лишь к Рождеству.

– И оставить женщин без защиты? – пресек Коннор ворчание плотника, злясь еще больше из-за того, что понимал: их совместное проживание в такой тесноте неизбежно породит новые сплетни. – Даю тебе неделю, Дидерик. Или ты отремонтируешь дом за неделю, или я найду другого плотника.

– Миссус…

– Чуть не погибла в огне. Дидерик побледнел.

– Больше такого не случится.

– Откуда тебе это известно? Принимайся лучше за работу. – Дом не в таком уж плохом состоянии. Больше всего пострадали кухня, гостиная и столовая. Спальни было достаточно проветрить и оклеить заново, так как все обои закоптились. «Недели вполне хватит», – решил Коннор.

– В городе потрясающая новость, – рассказывал он Дженни и Кэт. – Том Главс и Гарри Литтон нашли самородок весом в тринадцать фунтов. – Он хлопнул себя шляпой по ноге и с горечью добавил: – Другие находят самородки, а я даже не могу наладить нормальную работу на моих рудниках.

– А что с «Кольцом Ингрид»? – спросила Кэт.

– Они возобновили работу… по крайней мере до тех пор, пока Флеминг в очередной раз не придумает, как нам навредить.

* * *

– Я только что вернулся с конференции, иначе пришел бы раньше помолиться вместе с вами, – сказал отец Дайер. Он привел с собой свою жену Люсинду, которая в этот момент взбивала подушку Дженни.

Нолин, как раз подававшая суп, когда явились Дайеры, смотрела на методистского проповедника так, словно ждала, что он набросится па Кэт прямо на одре болезни.

– Давайте я возьму поднос, дорогая, – сказала Люсинда, немедленно уселась с двумя мисками и начала поочередно кормить с ложки обеих больных.

– Я и сама могу есть суп, – возмутилась Дженни и закашлялась.

– Не разговаривай, дорогая, – ласково обратилась к ней миссис Дайер и ловко сунула в рот Дженни очередную ложку супа.

– Несомненно, это наказание божье, – провозгласил отец Дайер.

Кэт не могла возразить, потому что во рту у нее была ложка.

– За танцы, – объяснил священник.

– Мы думаем, пожар подстроил Медфорд Флеминг, – сказала Кэт, проглотив суп.

– Нехороший человек, – согласился отец Дайер. – Не позволил мне проповедовать на своих рудниках. Я должен признать, что Господь благосклонно взирает на вашу деятельность во имя нашего доброго дела. Как вы считаете, успеете вы поправиться до воскресенья?

Кэт вздохнула.

– Возможно. Но Коннор непреклонен. Он считает, что я должна прекратить мои беседы с горняками возле салунов, так как это становится причиной неприятностей на наших рудниках.

– Наверное, Господь и подвигнул горняков Маклода бастовать, раз он противится трезвости, – заявил Джон Дайер, – а также из-за танцев.

Дженни слушала эту беседу, раскрыв рот, что облегчало задачу Люсинды скормить ей как можно больше супа.

– Закрой рот и глотай, дорогая, – сказала она.

– Но я не отказываюсь от идеи прикрыть салуны по воскресным дням, – добавила Кэт.

– Вы методистка в душе, дитя мое, – вздохнул отец Дайер. – Вам следует освободиться от ложных тенет папы Римского и…

– Но, отец Дайер, мы с вами уже обсуждали этот вопрос, – прервала его Кэт. – Я решила, что надежды на закрытие салунов могут осуществиться, только если женщины получат право голоса.

– Бог не предусматривает право женщин голосовать на выборах.

– Почему? – удивилась Кэт.

– Откройте рот, дорогая, – потребовала Люсинда. Кэт повиновалась, проглотила ложку супа и продолжила:

– Если женщины получат право голоса, мы без труда проведем закон о закрытии салунов по воскресным дням.

– Место женщины в доме, а не на избирательном участке.

– А кого вы предпочли бы видеть на избирательном участке, отец Дайер? Какого-нибудь пьяного горняка или миссис Дайер? – Кэт не могла продолжать спор, так как Люсинда, скормив еще одну ложку хихикающей Дженни, сунула очередную порцию супа и ей.

– Право голоса для женщин – неметодистская идея, – заявил отец Дайер.

– Но я же не методистка.

– Вы ею станете.

– В самом деле, дорогая, вам нужно стать методисткой, – поддержала мужа Люсинда.

Как можно спорить с женщиной, которая без конца пихает вам в рот ложку с супом? Кэт пришлось смириться, но все же она была уверена, что получение права голоса для женщин гораздо более эффективный метод борьбы за трезвость, чем дежурство возле салунов по воскресеньям, попадание в тюрьму и преодоление недовольства Коннора.

* * *

– Сегодня открывается новая школа, – задумчиво проговорила Дженни первого августа. По настоянию доктора, она все еще лежала в постели.

– Знаю, – ответила Кэт. Ей тоже хотелось присутствовать на открытии школы-пансиона при монастыре Св. Гертруды.

– Мне должны были дать награду за успехи, – сокрушалась Дженни.

– Ты в списке лучших учеников? Это замечательно, Дженни.

– Если она может попасть в список лучших учеников, то и я тоже могу, – заявил Джимми, который сидел в их комнате, вооруженный для пущей важности револьвером.

– Ты не можешь попасть в этот список, потому что не ходишь в школу, – заметила Кэт. От ее внимания не укрылось то, как сильно Джимми захотелось бросить работу на руднике и взять на себя обязанности их стража.

– Я могу вернуться в школу, – сказал Джимми.

– По-моему, идея замечательная.

– А я могла бы стать пансионеркой, – предложила Дженни.

Кэт нахмурилась. Если Дженни хотела жить в пансионе при монастыре, значит, она хочет быть подальше от Кэт.

– Тебе там не понравится, – предупредила она. – Монахини очень строгие.

– Да?

– Почему бы нам не встать и не пойти на церемонию? – предложила Кэт. – Просто глупо, что доктор держит нас в постели. Мы уже давно перестали кашлять. – Джимми открыл рот, чтобы возразить, и Кэт поспешила добавить: – Конечно, для большей безопасности мы возьмем с собой Джимми, и он заодно сможет записаться в школу.

– Папа снимет с нас скальпы, – сказала Дженни, обдумав столь соблазнительное предложение.

– Не думаю, что твой отец знает, как снимаются скальпы.

– Конечно, знает, – возразил Джимми. – Он был здесь, когда индейцы еще убивали людей. Хотите расскажу, как это делается?

– Нет, спасибо, – поспешила отказаться Кэт.

* * *

– Кэт, проснись!

Кэт зашевелилась и зевнула.

– Дженни, почему ты встала с постели? – ворчливо прошептала она.

– Тебе снился плохой сон. – Дженни вернулась на свою кровать и уселась, скрестив ноги. – Что тебе снилось? Пожар?

– Мой отец, – сказала Кэт. – Мне снилось, как он умер. – Она поежилась, хотя августовский день был довольно теплым.

– С ним случилось что-то ужасное? – спросила Дженни, питая жадное любопытство юного существа к страшным историям.

Кэт подумала о медленном, страшном разложении, которому подвергся ее отец, и описала этот процесс Дженни.

– Сначала у него пропал аппетит и он похудел, хотя всегда был упитанным человеком. Мама думала, что у него рак, потому что у него болел желудок, его рвало, он слабел. Но причина была в печени, разрушенной алкоголем. Доктор сказал, что ему нужно бросить пить, а папа никак не мог отказаться от выпивки.

Потом он пожелтел и начал распухать. А вскоре потерял разум. То он звал мою мать, а в следующий момент не мог вспомнить, кто она такая и что происходит. Папа принимал ее за свою первую жену и спрашивал, что она сделала с малышом Шоном. Руки у него тряслись. Наконец, он перестал пить, потому что уже не мог удержать стакан в руке, а мама не давала ему виски. В самом конце он кашлял кровью, весь распухший и гниющий изнутри. – Кэт содрогнулась.

– Теперь я понимаю, почему ты против пьянства, – тихо сказала Дженни.

– Да, по этой причине и потому, что мой муж умер бы таким же образом, если бы в пьяном виде не попал под повозку с бочками пива.

– Я рада, что папа не пьет. Кэт кивнула.

– Твой отец хороший человек. – Она вспомнила о ночи, проведенной с Коннором на ранчо недалеко от Диллона, и добавила: – По-своему хороший.

– Папа и вправду без ума от тебя, Кэт, – сказала Дженни. – Час назад он приходил, но я не позволила ему тебя будить. Он был ужасно сердит. Может быть, стоит ему рассказать о смерти твоего отца?

– Коннор знает. Что он сказал?

– По округе пронесся слух, что ты собираешься добиваться права голоса для женщин, а уж тогда в первую очередь закроешь салуны. Он сказал, что горняки прекратят работу на наших рудниках раньше, чем это случится.

– Они приписывают мне больше, чем я могу сделать, – сухо проговорила Кэт и вскочила с постели.

– Что ты делаешь?

– Объявляю себя здоровой, – отметила она и начала одеваться.

– Но доктор сказал, что еще рано вставать. Кэт натянула платье и принялась шнуровать ботинки.

– Папа будет в ярости.

– Судя по твоим словам, он уже в ярости.

– Но куда ты идешь?

– Выяснить, откуда пошли эти слухи.

* * *

Расследование началось не слишком успешно. Кэт провела несколько дней в постели, поэтому была еще слишком слаба. Она с трудом добралась до конюшни, чтобы оседлать лошадь. Кроме того, Кэт давно не ездила верхом, поэтому упала с лошади прямо перед мэром. Поднявшись, она не преминула сделать ему выговор за плохое состояние улиц и прочесть сердитую лекцию о его гражданских обязанностях.

– Ну, положим, миссис Фицджеральд, в том что вы упали, скорее виноваты не улицы, а ваша манера езды верхом, – снисходительно заметил мэр. – Дамы очень украшают жизнь, но всадницы из них никудышные.

– Что за глупости? Вот подождите, когда я приду на участок в день ваших перевыборов!

Мэр рассмеялся.

– Собираетесь дать женщинам право голоса и голосовать против меня?

Кэт снова вскарабкалась на лошадь и уехала прочь. Сейчас у нее нет времени на достойный отпор, так как она собиралась посетить как можно больше рудников, расположенных поблизости, и начала с «Кольца Ингрид». Не потребовалось много времени, чтобы убедиться: агенты Флеминга сеяли недовольство среди горняков-посетителей салунов.

Но даже помня об угрозах закрыть салуны, люди были рады поговорить с Кэт. Им не терпелось услышать о спасении дочери Коннора Маклода из огня.

– Вы знаете, все это подстроил Флеминг, – говорила Кэт каждому, кто ее расспрашивал. Когда горняки заговорили об опасности, которую представляет для них право голоса для женщин, Кэт незамедлительно дала отпор: – Сколько салунов я смогла закрыть до сих пор?

– Ни одного, – были вынуждены признать горняки.

– А давно ли вносится на рассмотрение закон об избирательном праве для женщин?

– Со времени освоения территории, – согласились они.

Тем же вечером Кэт сняла номер для ночлега в престонском пансионе, но выспаться ей не удалось, так как постель кишела насекомыми. Коннор перехватил Кэт до того, как она села на поезд, идущий в Диллон.

– Скажи мне, ради Бога, почему ты не в постели?

– Я отлично себя чувствую.

– Ты еле ходишь, и вид у тебя как у полумертвой.

– Спасибо большое, Коннор.

– Ну, ладно, ты выглядишь великолепно. Только немного бледновата. А теперь, пожалуйста, поехали домой. Я знаю, о чем ты говорила с горняками, и эти новости разнесутся уже к концу дня по долине Снейк-Ривер и по Десятимильному каньону.

Кэт позволила Коннору проводить себя домой. Она нуждалась в отдыхе, не говоря уже о времени для выработки альтернативного плана, который пришел ей в голову.

* * *

Кэт не знала, каким образом Медфорд Флеминг узнал о плане проведения закона о борьбе против пьянства посредством предоставления женщинам права голоса, но из разговоров с горняками поняла, что эти слухи, как и все прочие, вызвавшие проблемы с рабочей силой, распространялись агентами Флеминга. Упоминал ли отец Дайер кому-нибудь об их беседе? Вряд ли. Он не одобрил эту идею. Люсинда? Кэт сомневалась. Дженни? После пожара они в течение нескольких недель находились в одной комнате, и Дженни все время была у нее на глазах, со всеми, кто приходил, разговаривала только в присутствии Кэт. Может быть, Дидерик, Нолин или Джимми подслушали и разнесли сплетню? Кто сказал об этом Флемингу? И как получить такие сведения о Флеминге и Трентон Майнинг Компани, которые пригодились бы для контратаки?

Она вспомнила, как Коннор случайно обмолвился, что статистика, собранная Колорадским бюро по найму рабочей силы, составляется на основе данных, предоставленных владельцами рудников. Кэт начала расспрашивать рабочих на рудниках Флеминга, потом сравнила свои записи с опубликованными сводками государственного бюро. Как она и думала, Медфорд Флеминг предоставлял ложные сведения. На самом деле его рудники отличались ужасающими показателями травматизма и текучестью рабочей силы, поэтому горняки даже не успевали понять, насколько опасна ситуация на рудниках, куда они нанимались.

Теперь у Кэт появились доказательства, и она собиралась противостоять Флемингу. Может быть, ей удастся заставить его отказаться от дальнейших происков, пригрозив принять меры, если он будет продолжать в том же духе.

* * *

Флеминг выслушал все, что хотела сказать Кэт: он распускает слухи среди горняков, скрывает сведения об ужасающе высоком уровне травматизма на своих рудниках, уверяя при этом ее рабочих, что они трудятся в опасных условиях. На протяжении всей этой гневной тирады Флеминг изучающе оглядывал Кэт с наглой ухмылкой на холеном лице.

– А вы красивее, чем мне помнилось, – заметил он, когда Кэт сделала паузу, чтобы отдышаться.

– А вы уродливее и презреннее, – отрезала Кэт, заметив, как улыбка исчезла с лица Флеминга. Было видно, что ему не нравится, что его назвали уродливым и презренным. Хорошо! А он-то считал себя в безопасности за этим большим столом, в дорогом кожаном кресле!

– Вторая сторона тоже может принять участие в игре слухов, мистер Флеминг. Только мои слухи окажутся верными. Я встречалась со многими горняками, которые могут подтвердить мои сведения. Может быть, я соберу городской митинг и расскажу горожанам о ваших делишках. Не уверена, что люди представляют себе, сколько рабочих погибло на ваших рудниках. Не знают они и о том, что вдовы и дети не получили от вас помощи ни на грош. Не знают, что случается с людьми, ставшими инвалидами в результате несчастных случаев или в результате болезни легких.

– Вы всерьез рассчитываете на то, что кто-то станет слушать женщину, которая бегает по городу в компании монахини, школьной учительницы и свихнувшегося методистского проповедника?

Кот сощурила глаза.

– Людям будет интересно узнать, что вы считаете отца Дайера свихнувшимся. Особенно, учитывая то, что вы здесь чужак, а он – уважаемый человек, который давно живет здесь.

– Я буду отрицать все, что вы наговорите, мисс. Может быть, я даже сделаю пожертвование на его церковь. А вы должны помнить, что я протестант, а вы относитесь к ненавистным папистам. Или вы не заметили, что здесь все настроены против католиков?

– Нет, не заметила. Все в Брекенридже относятся ко мне очень дружелюбно. Все, кто не работает на вас.

– Но и я готов проявить дружелюбие, миссис Фицджеральд. – На его губах появилась двусмысленная улыбочка, и по спине Кэт пробежал холодок.

– Я собираюсь настоять на том, чтобы шериф провел расследование, как мог начаться пожар в моем доме, – пригрозила Кэт. У нее не было доказательств, что Флеминг замешан в поджоге, но Нолин клялась, что не оставляла огня в кухне, прежде чем отправиться в обитель Святой Гертруды, и ни одна лампа не была зажжена.

– Вам следует иметь в виду, что я могу обвинить вас в клевете, если вы начните выдвигать подобные обвинения, – резко ответил Флеминг, оценивающе поглядывая на Кэт, словно та была вещью, которую он собирался приобрести, и теперь решал, подойдет ли ему покупка по качеству. – Почему бы вам не оставить все эти агрессивные выпады в мой адрес, миссис Фицджеральд. Такое поведение не подобает столь привлекательной женщине. Если вам больше печем заняться, позвольте предложить вам более близкое знакомство. Мне нравится ваш пыл. Думаю, вы были бы мне отличной любовницей.

Кэт открыла рот от возмущения. С игривой ухмылкой на лице, Флеминг поднялся из-за стола.

– Распылять такую страсть возле салунов, размахивать плакатами и злить глупцов, угрожать джентльменам, которые…

– Джентльменам? – воскликнула Кэт, в то время как Флеминг неторопливо огибал стол.

– Конечно, – сказал он. – Во мне вы найдете джентльмена, щедрого и умелого любовника…

– Да я лучше буду спать со свиньей! – выкрикнула Кэт, хватая со стола тяжелое пресс-папье с золотым самородком наверху и бросая в хозяина кабинета, прежде чем тот успел приблизиться к ней. Затем она пулей бросилась к двери, но успела заметить струйку крови на лбу наглеца, что доставило ей чувство глубокого удовлетворения.

– Ну, погоди, сучка! – донеслись до нее слова Флеминга. – Ты будешь жалеть об этом до конца своих дней.

«Никогда, – подумала Кэт. – Была бы у меня кирка, я бы вообще снесла ему голову». Но вместе с тем, несмотря на храбрые рассуждения, она ужасно испугалась.