Текст книги "Любовники поневоле"

ГЛАВА 19

– Коннор, в стене моей пристройки появилась какая-то дыра, – пожаловалась Кэт. Она сложила зонтик и теперь вынимала из сумочки бумаги, которые взяла для Коннора в банке. – Кто бы это мог сыграть со мной такую шутку?

– Твой идиот-плотник хочет сделать тебе резное окошко.

– Окошко? – удивилась Кэт. – Но…

– Я сказал ему заняться ремонтом сгоревшего дома.

– А как же насчет дыры? Любой может заглянуть внутрь, проходя мимо.

Коннор вздохнул и сунул чистую рубашку в дорожную сумку. Он собирался в поездку по Десятимильному каньону, где на «Сестре Кэти» упал подъемник, придавив двоих рабочих.

– Нам нужно избавиться от Дидерика. Он никогда не выполняет указания, совершенно игнорирует меня и кидается осуществлять любой сумасбродный проект, который взбредет ему в голову.

– А если я не смогу найти другого плотника? Ты уедешь, а я останусь с этой дырой. Ты не знаешь, почему вдруг он решил сделать окно в пристройке для туалета?

– Он видел такое окно на Ридж-стрит. Наверное, это была резьба по дереву.

– Правда? Резное окно в пристройке? – заинтересованная, Кэт стягивала перчатки.

– Послушай, Кэт, до моего отъезда нам нужно обсудить более важные вещи.

– Может быть, для тебя они и важны, но…

– Судья, наконец, назначил дату суда.

– Так вот почему Флеминг не унимается? – Оба они пришли к выводу, что несчастный случай на «Сестре Кэти» дело рук Флеминга. – Он лишь настроит против себя всех предполагаемых присяжных в графстве тем, что…

– Ты уже позаботилась об этом, Кэт, – хихикнул Коннор, потом снова помрачнел. – Может быть, Флеминг хочет запугать присяжных или заставить нас отказаться от борьбы, прежде чем начнется суд. Смог же он остановить наш рудник «Кольцо Ингрид», а сам тем временем направляет туннель в наше месторождение и выгребает нашу руду.

– Долго ли мы сможем продержаться? Коннор пожал плечами.

– Я думаю, Флеминг нас недооценивает. – Но в то же время Коннор не мог не признать, что и сам он недооценил Флеминга. Юстасия снова завлекла его в свой дом, прислав записку, что ее муж хочет встретиться с Коннором. Проявив осторожность, Контор взял с собой Чарли Максвелла. Как он и ожидал, Юстасия солгала. В присутствии Чарли не было ни касаний бедром, ни предложений осмотреть дом. Она лишь снова пожаловалась на столь неудачное расположение своего нового особняка и спросила Чарли Максвелла, нельзя ли сделать так, чтобы дом, пользующийся дурной славой, передвинули с Никкель-Хилл в другое место. Чарли посочувствовал ее затруднениям, но ответил, что вряд ли сможет ей помочь. Коннор был настороже, не оставляя своих подозрений, а Кэт до сих пор пребывала в неведении, что Юстасия Флеминг вошла в число игроков – распутная дамочка, неверность которой делала ее опасной.

* * *

Два дня Кэт не находила себе места от беспокойства. Она и раньше хотела поехать вместе с Коннором в Десятимильный каньон, и теперь переживала, что от него нет никаких известий. Горняки из Брекенриджа или с рудников Спейк-Ривер чуть ли не каждый день заходили к ней, мяли в руках шляпы и бормотали, что слышали о ее неприятностях с Медфордом Флемингом, уверяя, что они-то никогда не позволят себе непочтительного обращения с женщиной. Кэт благодарила их за поддержку и знакомила с Нолин или же рассказывала о Мэри Бет, которая продолжала безраздельно царствовать на руднике «Кольцо Ингрид». Кэт полагала, что это поможет наладить отношения с рабочими, но чтобы добиться ощутимых положительных результатов, она послала за Пэтом Морриси, руководителем Ассоциации горняков в высокогорном графстве.

* * *

– Вы заставили моих людей шпионить друг за другом, – осуждающе заявил Морриси. – Не смотрите так удивленно, миссис Фицджеральд. Я знаю, что вы сказали им выслеживать лазутчиков Флеминга.

– Но это для их же собственной безопасности.

– Горняки зависят друг от друга, между ними должно быть доверие. Теперь его нет.

– Но…

– Это борьба владельцев рудников, а не рабочих.

– Но ведь страдают-то горняки. Один из них погиб на «Запоздалом».

– Да, мы все начинаем думать, что на вас с Коннором опасно работать.

Страх охватил Кэт. Если из-за ее вмешательства они потеряют рабочих, их дело станет безнадежным, и Коннор никогда ей этого не простит. Нужно было сменить тему разговора, а тем временем обдумать, с какого бока подойти к Морриси.

– Вы ходите в церковь, мистер Морриси? – спросила она наобум.

– Это вас не касается, мэм, – ответил тот.

– Ну… я просто подумала… из-за вашего имени, – запинаясь оправдывалась Кэт, не ожидавшая столь резкого ответа, – я подумала, что вы католик, мистер Морриси.

– Как я вам уже сказал, мои отношения с Богом – это мое личное дело.

– Да, конечно.

– И я не собираюсь обсуждать вопрос, нравится мне или нет время от времени пропускать стаканчик виски.

– А вот и Нолин с кофе! – Никогда в жизни Кэт не была так рада кого-либо видеть. – Садись, выпей с нами кофе. – Пэт Морриси вежливо привстал, пока Нолин устраивалась на темно-зеленом диване, который Кэт купила для проходной комнаты. После того, как молодые люди познакомились, некоторое время все натянуто молчали.

– Сливки и сахар, Нолин? – нарушила тишину Кэт.

– Только сахар, мэм. – Нолин засуетилась вокруг кекса, пока Кэт наливала кофе. – Нолин из Чикаго, – с воодушевлением объявила Кэт.

– Сдается мне, это ужасное место, – сказал Пэт Морриси, принимая из рук Нолин тарелку с куском кекса.

– Да, это так, – подхватила Нолин. – Миссис Фицпатрик и мисс Кэт буквально спасли мне жизнь, отправив сюда. – И Нолин, отнюдь не застенчивая девушка, принялась описывать ужасы жизни, ожидающие в Чикаго одинокую женщину. Затем Пэт описал ужасы жизни в Бостоне, откуда он приехал и где для ирландцев были созданы невыносимые условия существования. Десять минут спустя эти двое едва ли обратили внимание на то, что Кэт удалилась.

«Нолин и мистер Морриси, – думала Кэт. – Мама будет довольна. Особенно по той причине, что как бы он ни артачился, Пэт Морриси должен оказаться самым настоящим католиком».

* * *

– Я могу доказать это, – сказал Коннор. – Канат подъемника был перетерт вручную, а не износился естественным путем. В этом я уверен, как в себе самом. Если бы он лопнул не почти у самой земли, а на высоте, погибших было бы гораздо больше. Не важно, как это случилось; главное, что пострадали люди.

– Но они не винят нас?

– Их не волнует, был ли это наш недосмотр или ответственность лежит на Флеминге. В любом случае, они рискуют жизнью.

Кэт вздохнула.

– Пэт Морриси увлекся Нолин, – сообщила она едва ли не единственную хорошую новость за последнюю неделю неприятностей.

– Господи, Кэт, как ты можешь думать о любовных увлечениях, когда мы на грани банкротства?

– Не богохульствуй, – возмутилась Кэт. – Я не думаю о любовных увлечениях, а забочусь об улучшении отношений с рабочими.

– Мне и самому следовало догадаться. Ты не распознала бы истинной любви, даже если бы такое случилось у тебя под носом.

Неожиданно для самой себя Кэт обиделась и рассердилась, потому что такое замечание не должно было ее задевать. Как раз в это время она месила тесто для хлеба и, повернувшись, бросила пригоршню теста прямо в лицо Коннору.

Тот отступил на шаг, отлепил тесто и уставился на Кэт с таким же удивлением, какое испытывала она сама.

– Коннор, я…

– Мне нужно радоваться, что тесто сырое, – оборвал ее Коннор и весело улыбнулся. – Ты бы прибила меня на месте. А будь это вчерашний хлеб, ты бы вовсе вышибла из меня дух.

– Что? – Все-таки он удивительно непредсказуемый человек. Много ли мужчин способны смеяться, получив комком теста прямо по физиономии?

– Ну, Кэт, всем известно, что ломоть испеченного тобой вчерашнего хлеба прихлопнет мышь насмерть.

– Вовсе нет, – не замедлила откликнуться она, расплываясь в улыбке. – Разве что мышонка. – И оба расхохотались.

* * *

– Мистер Морриси, до вас дошли слухи о слишком большом уклоне на руднике «Роза Лорел»? – Кэт и руководитель Ассоциации горняков сидели в гостиной, пока Морриси поджидал Нолин, чтобы отправиться вместе с нею на лекцию.

– Нет, мэм, – сказал Пэт Морриси. – Готов поклясться, что все там честные люди и слухов не распускают.

Кэт кивнула.

– Так я и думала. Но кто-то приехал сегодня утром, пошептался с Коннором, и оба отправились на рудник, чтобы проверить эти слухи.

– Позвольте мне сменить тему, мэм. Вы некоторым образом, представляете семью для Нолин, и я хотел бы попросить у вас разрешения ухаживать за ней с намерением жениться.

Кэт вздохнула. Как угнетающе действовали на нее все эти молодые влюбленные и их свадьбы!

– Конечно, мистер Морриси. Если Нолин не против, думаю, вы будете ей отличным мужем.

– Я ценю ваше мнение, мэм. Хочу сказать, что в здешних краях многие горняки ищут себе жен.

– Я уверена, мистер Морриси, вы можете рассчитывать на мою мать, которая позаботится о приезде в Брекенридж подходящих девушек из Чикаго.

«Почему я так расстроена? – думала Кэт. – Ведь мы с мамой хотели именно этого. – Она постаралась успокоиться и предложила еще чашку кофе Пэту Морриси. – Наверное, это сказывается напряжение из-за неурядиц с делами», – решила Кэт.

Не успела она дать Нолин свое благословение, как какой-то незнакомец ворвался в гостиную с криком:

– Только что слышал, что Коннор спускается вниз в длинной корзине.

– Что это значит? – Кэт обеспокоенно повернулась к Пэту Морриси.

– Ее также называют «корзиной для покойников», – мрачно ответил Пэт. – Это корзина транспортера, в которой спускают вниз раненых или погибших.

– Боже мой! – Кэт схватила свой капор и бросилась к двери. Морриси поспешил следом. Нолин осталась в гостиной.

* * *

Никогда еще не приходилось Кэт скакать на лошади так быстро; сломя голову она галопом пронеслась по городу, не думая о мэре и об ужасных колдобинах на улице. Они с Пэтом Морриси добрались до рудника за пределами города в рекордно короткое время и оказались у подножья горы как раз в тот момент, когда ослепительные молнии пронзили августовское небо. С того места, где они остановились, им было видно, как длинная корзина, бешено вращаясь, двигалась вниз по транспортеру, а горняки с криками и хохотом заключали пари насчет ее перемещения. Кэт пришла в ужас от подобного зрелища.

– Он мертв? – выдохнула она.

– Кто мертв? – Стоявший рядом с нею рабочий подпрыгивал от возбуждения. – Ты еще успеешь сделать ставку, Пэт. Коннор спускается первым, потом Филло.

– Теперь он не может биться об заклад, – уточнил другой. – Мы уже знаем, что Коннор не выиграет. Хорошо еще, если он не вывалится; вон как корзина мотается.

– Он ранен? – смущенно спросила Кэт.

– Нет еще, мэм, – ответил горняк, который предложил Пэту сделать ставку.

– Но я не понимаю, – прошептала Кэт, наблюдая за раскачивающейся корзиной, в то время как гром грохотал у них над головами. – Почему Коннор забрался в корзину?

– Мы засекли время, мэм, и будь я проклят, раз поставил на Коннора. Нельзя так раскачивать корзину. Когда стараешься, чтобы она не качалась, тогда и выигрываешь.

– Он делает это на спор… что-то вроде состязания? – Кэт не верила своим ушам. Наконец транспортер достиг подножья холма, и Коннор выпрыгнул из корзины.

– Ты идиот! – воскликнула Кэт. – Как ты мог додуматься до такой глупости?

– Да, я не подумал о вращении. – Он внимательным взглядом проводил длинную корзину, которая двинулась вверх под весом нагруженных рудой корзин, спускаемых вниз.

Кэт ущипнула Коннора за руку, чтобы привлечь его внимание.

– Я думала, что ты погиб!

– С чего ты взяла? – спросил он, глядя, как человек на вершине холма залезает в корзину.

– Ты… ты ужасный человек! Если еще когда-нибудь кто-то скажет мне, что ты пострадал, я и шагу не сделаю из дому. Пусть хоть весь рудник взлетит на воздух, я не приду на твои похороны.

– Прикуси язык, – предупредил Коннор, встревоженно поглядывая на столпившихся вокруг горняков.

Кэт разрыдалась.

– Сдается мне, Коннор, она к тебе неравнодушна, – ухмыльнулся Пэт Морриси. – Не удивительно, что она не привечает поклонников.

– Уж больно много вы знаете! – крикнула Кэт. – Хорошо бы, чтобы эта корзина свалилась на его глупую голову. Пусть бы его засыпало, я бы даже откапывать не стала.

Коннор захохотал. Наверху, у выхода из рудника его соперник двинулся вниз, и снова корзина стала раскачиваться.

– Что за чертовщина творится с этой корзиной? – пробормотал Коннор. – Такого быть не должно.

– Это божье наказание за людскую глупость, – проворчала Кэт.

Коннор обнял се одной рукой и сказал:

– Если ты чуть поостынешь, я сообщу тебе хорошую новость.

– Какую?

– Мэри Бет обручилась с Манфредом Оппенгеймом. Они собираются пожениться на следующей неделе. И он папист, так что ты будешь рада это слышать.

– О, чудесно! – выпалила Кэт. – А у нас Пэт хочет жениться на Нолин. И я снова останусь без помощницы.

– Ну вот, Кэт, ты опять недовольна. – Он обратился к Пэту Морриси: – Ты, наверное, думаешь, что она привозит сюда всех этих девиц по доброте душевной. А на самом деле Кэт ненавидит работу по дому и возню на кухне.

– Лишь бы привозила, – сказал Пэт. – Никто не будет жаловаться, каковы бы ни были причины, почему девушки едут к нам.

Поднялся ветер, и по их лицам потекли капли дождя.

– Боже мой, смотрите! – крикнул Коннор. Трос транспортера лопнул, длинная корзина сорвалась на полпути вниз и упала на борт желоба. Если бы корзина не вращалась, то рухнула бы прямо к подножью холма, а тот, кто находился в ней, наверняка разбился бы. Затаив дыхание, они смотрели на транспортер. Гроза усиливалась. Все кинулись к Филло, выбиравшемуся из корзины.

Кэт взяла Коннора за руку.

– Если бы ты был вторым, то мог бы разбиться, – прошептала она.

– Я бы был вторым, если бы Филло не захотел пролететь это расстояние как птица, – мрачно ответил Коннор. Вместе с Пэтом он бросился помогать неудачливому горняку, а потом, когда гроза стихла, они проверили поврежденный трос.

Никто не мог припомнить, кем было предложено состязание. Вроде бы идею подал парень с другого рудника. Как и в случае с тросом подъемника на руднике в Десятимильном каньоне, волокна каната были тщательно перетерты. Коннор поклялся, что осматривал этот трос на прошлой неделе. Управляющий говорил то же самое. Филло благополучно доставили вниз, и он упрямо твердил, что выиграл, потому что закончил свое путешествие в корзине быстрее Коннора. Те, кто ставил на Коннора, отказывались платить. Кэт подумала, что все они сошли с ума, и высказала эту мысль собравшимся.

Однако никто не обратил на нее внимания. Все озадаченно переговаривались друг с другом. Коннор был мрачнее тучи: самый прибыльный рудник не сможет работать в полную мощность из-за отсутствия транспортера. А слухи о большом уклоне оказались всего лишь слухами.

«А что, если Коннора специально заманили на рудник в надежде, что он погибнет в таком вот подстроенном соревновании?» – подумала Кэт и содрогнулась при мысли об этом.

* * *

– Возьми пальто, – крикнула ему вслед Кэт. – Слишком прохладно для августа. – Она отвела глаза от удаляющейся фигуры Коннора. – Не припомню, бывало ли так холодно в Чикаго. А ты, Нолин?

Нолин тоже не припоминала, но надеялась, что в день ее свадьбы будет хорошая погода.

– Тебе не кажется, что они должны были остаться и помочь нам все спланировать? – Коннор ушел вместе с Пэтом Морриси.

– Сегодня состоится собрание горняков, мисс Кэт.

– И Коннора пригласили? – поинтересовалась Кэт. – А меня нет?

– Но, мисс Кэт, если бы они пригласили вас, вы бы завели разговор о вреде алкоголя, а они-то собираются распить бочонок пива и употреблять крепкие выражения, не предназначенные для женских ушей. Так мне сказал Пэт. Вам бы это совсем не понравилось.

* * *

– Ребята не обрадуются, что я пригласил тебя, Коннор, – сказал Пэт Морриси, когда они направлялись к зданию пожарной команды.

– Я должен поговорить с ними. – Коннор сильно встревожился, узнав, что его работники, включая представителей с Десятимильного каньона и Снейк-Ривер, собрались обсудить все возрастающую опасность работы на рудниках Коннора Маклода и Шона Фицпатрика.

– А я, – уныло посетовал Пэт, – на днях собираюсь жениться, и мне совсем не улыбается прерывать медовый месяц из-за забастовки горняков.

– Думаешь, они устроят забастовку?

– Не знаю, но Нолин с меня шкуру спустит, если я это допущу. Она так предана миссис Фицджеральд. Даже хочет продолжать работать после того, как выйдет за меня замуж. Говорит, что боится, как бы вы не умерли с голоду без нее.

– Вы можете переехать к нам. Одним человеком больше, одним меньше, – проговорил Коннор.

Пэт отказался от предложения; при этом губы его тронула улыбка, редко появляющаяся у него на лице. Когда они поднялись по лестнице на второй этаж в зал собраний, горняки зароптали, высказывая недовольство по поводу того, что Пэт привел представителя администрации.

– Я должен сказать вам две вещи, а потом уйду, и вы сможете продолжить собрание без меня, – сказал Коннор. – Во-первых, я знаю, что в последние недели стало опасно работать, но мы все время были настороже и не произошло ни одного несчастного случая, так что, может быть, мы сорвали планы этого мерзавца.

– Откуда известно, что это Флеминг? Может, неполадки случаются из-за того, что вы срезаете углы, не думая о безопасности?

– Это дело рук Флеминга, – заявил Коннор, – а если вам нужны доказательства, поговорите с людьми с «Запоздалого», что недалеко от Монтесумы. Они знают, кто виноват в смерти одного нашего рабочего.

– Пел исповедался как на духу, признался, что ему заплатил Флеминг, – сказал Стив Холсен с «Запоздалого». – Конечно, миссис Фицджеральд наставила на него револьвер…

– Если б вы его не повесили…

– Мы потеряли троих, – возмутился Стив. – Двое раненых, один погиб, но мы не вешали убийцу, честное слово.

– От того что Пел Маркус не появится на суде, больше всех выиграет Флеминг, – заметил Коннор.

Мужчины стали переговариваться между собой, но Коннор понял, что в целом они с ним согласны.

– Во-вторых, вот что я хотел сказать: если вы выбьете почву у меня из-под ног и дела мои пойдут плохо – а забастовка означает именно это, – то сами окажетесь без работы, а в результате оплата уменьшится для тех, кто сможет устроиться на другой рудник. У меня несколько рудников на отшибе, а цена на серебро упала. Вряд ли мне удастся уговорить производителей серебра повысить цену, и я не уверен, что смогу продать эти рудники.

Коннор ушел, но крики и возмущенные возгласы доносились до него, пока он спускался по лестнице. Он надеялся, что Пэт уговорит горняков не бросать работу. Никому, кроме Флеминга, не будет выгоды, если рудники остановятся. Выйдя на улицу, Коннор заметил, что пошел снег. Крупные снежинки опускались прямо на его запрокинутое лицо. Коннор улыбнулся, подумав, как удивится и обрадуется Кэт при виде столь необычного для августа зрелища.

Однако, отец Эузебиус, которого Коннор встретил на Линкольн-авеню, был явно недоволен. Он дрожал от холода, одну руку сунул под мышку, в другой нес чемодан. Должно быть, священник возвращался из своей очередной поездки в горы. Пожалев беднягу, Коннор предложил подвезти его до дома.

Стуча зубами от холода, отец Эузебиус тревожно взглянул на коня.

– Боюсь, одеяние священника не приспособлено для езды верхом, – пробормотал он с несчастным видом.

Коннор внимательно оглядел длинное черное одеяние священника.

– Я не могу предложить вам седла, в которое садятся сбоку, но вы можете сесть верхом позади меня, если подберете подол.

– Мои ноги будут видны, – посетовал отец Эузебиус.

– Боюсь, что так, – согласился Коннор. – Как вы обычно передвигаетесь?

– Еду на поезде и иду пешком.

Коннор уже протягивал ему руку, поэтому дрожащий от холода священник не мог не принять помощь. Когда он поднял сутану, из-под нее показались ярко-зеленые носки. Коннор о трудом удержался от смешка. Отец Эузебиус, поймав его взгляд, вздохнул:

– Это подарок одной прихожанки, а мои все в дырах, – признался он. – Я не слишком ловко управляюсь со штопальной иглой.

Некоторое время они ехали молча, потом молодой священник сказал:

– Никогда не думал, что в августе может идти снег. Уж не наказание ли это господне за то, что я слишком радовался красоте лета и гордо писал об этом домой братьям бенедиктинцам.

– Все мы стараемся радоваться лету, отец, – сказал Коннор. – Оно такое короткое. Может быть, Господь и сделал его столь непродолжительным, чтобы мы больше ценили его.

– Интересная мысль, – согласился священник. – Нужно передать ее отцу Рабанусу. Он утверждает, что каким бы голубым ни было небо и сколько бы цветов ни цвело на лугах, это пасторство разрушает его здоровье.

* * *

– Одно вы должны иметь в виду, – сказал Пэт Морриси, когда стихли одобрительные возгласы горняков. – Если вы хотите жениться, то миссис Фицджеральд располагает единственным надежным запасом порядочных женщин на западном склоне Скалистых гор. А она может проявить большую твердость, если перейти ей дорогу.

– Черт побери, – выругался один из представителей «Запоздалого», – жить все равно опасно. Когда ожидается очередная партия девушек из Чикаго Пэт?

Собрание проголосовало против забастовки.

* * *

– Почему Мейв присылает их по две? – удивлялся Коннор. Мэри-Маргарет Хаббл и Ольга Карлсдаттер появились у их дверей, после того как самостоятельно сошли с денверского поезда и нашли дорогу к дому Кэт.

– Потому что по крайней мере одна из них всегда выходит замуж, – прошептала Кэт. – Твоя половина дома отремонтирована. Почему ты жалуешься?

– Я не жалуюсь. При наличии двоих девушек, даже если одна из них не умеет готовить, мне не придется есть твою стряпню.

– Отец Эузебиус считает, что я отлично готовлю. Как раз сегодня я отнесла ему горшочек куриного бульона, и знаешь, что он сказал?

– Благослови тебя Бог, дитя мое?

– Да, но не только это. Он признал, что моя идея насчет того, как Христос превратил воду не в вино, а в бульон, не так уж плоха.

– Когда Христос проделал это?

– Он этого не делал. Это просто шутка у нас с отцом Эузебиусом. Кстати, было очень любезно с твоей стороны подвезти его в тот день, когда шел снег. Он, наверное, подхватил бы пневмонию, а не простуду, если бы не ты.

– Всегда рад помочь священникам в ярко-зеленых носках.

– Коннор, не может быть! Неужели он был так одет.

– Честное слово. Кэт захихикала.

– Хотелось бы мне видеть это.

– Дом у вас отличный, мэм, – прервала их разговор Ольга, заглядывая в гостиную, – но я заметила, что у одной из комнат нет потолка, а над чердаком нет крыши.

Кэт вздохнула. После того, как Дидерика заставили ускоренными темпами ремонтировать пострадавшую от пожара половину дома, он убрал потолок из комнаты, в которой прежде жили Фиба и Шон-Майкл, а позднее – Коннор и Одноглазый. Причем сделал он это еще до того, как Коннор перенес оттуда свои вещи. Иногда Кэт не понимала Дидерика. Он так ничего и не сделал с дырой в стене пристройки, и Кэт пришлось завесить ее муслином.

– Что происходит в Брекенридже, когда идет снег? – спросила Ольга. – Миссис Маклод, которая раньше была миссис Фицпатрик, говорит, что когда наступает зима, здесь ужасно много снега.

– Да, это так, – сказала Кэт. – Кстати, на прошлой неделе шел снег.

– В августе? – Мэри-Маргарет, высокая, полногрудая молодая женщина, которая была учительницей в маленьком городке, казалась очень заинтересованной этим сообщением. – Наверное, в здешних краях летние снегопады частое явление?

– В долинах такого не бывает, – пояснил Коннор, – хотя, наверное, вы заметили, что многие горные вершины покрыты снегом.

– Естественно, я это заметила.

– Правда, она отчень здорова говорит? – восхитилась Ольга. – Мы жили в одной комнате в Балтиморе и в Чикаго, и я научилася у ее говорить по-городскому. – Ольга была хорошенькой девушкой с розовыми щеками и белокурыми волосами; приехала она с пенсильванской фермы, чтобы найти счастье в городе.

– Надо говорить «очень», Ольга, – поправила ее Мэри-Маргарет. – И не «здорова», а «красиво». Можно выбрать и другое слово, чтобы оно кончалось на «о».

– Хорошо? – попробовала предложить Ольга. – Да. Всегда можно найти подходящее слово.

Ольга двинулась по направлению к кухне, подбирая на ходу разные слова.

– Чудесно. Славно. Нет, как-то не очень сюда подходяще.

– Вы можете и не поверить, но Ольга очень способная ученица, – сказала Мэри-Маргарет.

– А может, вы и мою дочку возьмете в ученицы? – спросил Коннор.

– Буду рада.

Кэт нахмурилась. Даже если Мэри-Маргарет и учительница, предполагалось, что она будет помогать по дому. Почему Коннор проявляет к ней особый интерес?

– Может быть, нам стоит подыскать вам место учительницы? – предложила Кэт.

– Это очень мило с вашей стороны, миссис Фицджеральд, – но сначала я хотела бы отработать свой Долг, а потом, думаю, предпочла бы выйти замуж. Учить детей не такое уж верное дело, как мне когда-то казалось.

Кэт не знала, что и сказать, но, наблюдая как Мэри-Маргарет улыбается Коннору, с грустью подумала, что, вероятно, бывшая школьная учительница рассматривает его в качестве более надежного дела, чем ведение домашнего хозяйства или обучение детей.

* * *

Как сообщил «Саммит Саунти Джорнал», Дейв Бреддок появился в городе, «вопя подобно команчу», и Кэт была рада снова видеть его. Она помахала рукой, подзывая его фургон, и осмотрела свежие овощи с его фермы. Редис, репа, морковь и брюква, еще запачканные землей, с нежной яркой кожицей, выглядели очень аппетитно. Мэри-Маргарет будет в экстазе. Она оказалась великой приверженицей здоровой пищи и особо настаивала на овощах, чем заслужила вечное недовольство Одноглазого. Но, надо сказать, Мэри-Маргарет, энергичная и принципиальная женщина, не обращала ни малейшего внимания на его постоянное ворчание.

– Ешьте свою морковь, мистер Уотерсон, – говорила она, – иначе я не буду читать сегодня вечером.

– Я вам не какой-нибудь ребенок, чтобы выслушивать сказочку перед сном, – бормотал Одноглазый. Тем не менее, он всегда объявлялся в гостиной, когда Мэри-Маргарет брала в руки «Холодный дом», роман Диккенса, который она выбрала как наиболее подходящий для семьи, вовлеченной в судебную тяжбу.

– Эстер кажется мне ужасно скучной, – призналась Дженни. Кэт тоже так считала. Из всех унылых персонажей «Холодного дома» Эстер была самой унылой.

– Проклятие, если судебные процессы длятся так долго, с нами будет покончено раньше, чем разберутся с этой самой верхушкой месторождения, – заявил Джимми.

– Не ругайся, – одернула его Кэт.

– Правда, она здорова читает? – спросила Ольга.

Мэри-Маргарет продолжила чтение «Холодного дома», с его героями, также измученными судебным разбирательством. Кэт предпочла бы, чтобы учительница выбрала другую книгу для семейного чтения, но раз Коннор не возражал, она тоже не стала протестовать: Коннор настолько часто отсутствовал по вечерам, что вряд ли у него было время вникнуть в диккенсовскую историю. Но где он пропадал?

– Ах, латук! – воскликнула Кэт, позабыв о Мэри-Маргарет и нависшем над ними суде.

– Да, – гордо подтвердил Дейв. – У меня есть и горошек. Пришлось испробовать три разных сорта, прежде чем я нашел тот, что хорошо растет в высокогорной местности.

– Вы человек, одаренный многими талантами, Дейв, – сказала Кэт, начиная заполнять корзинку салатом. – Что если я заплачу вам сейчас, отберу овощи, а вы завезете их ко мне домой? – Дейв приезжал в город лишь три раза в неделю, а учитывая склонность Мэри-Маргарет к овощам – она не только подавала их в сыром виде, но и тужила – закупок едва хватало на два-три дня до нового появления Дейва или его сына Фрэнка с овощным фургоном.

– Буду рад услужить, Кэт. Ваша семья – мои лучшие покупатели. Не знаете, где я могу найти Коннора? Я тут решил выдвинуть свою кандидатуру в шерифы и хотел узнать, не поддержит ли он меня?

– Я-то, конечно, поддержу вас, – пообещала Кэт. Она все еще помнила, как Уилл Айлиф арестовал ее.

– Спасибо, мэм, но вы ведь не можете голосовать.

– Зато я могу говорить, – заверила его. – Я буду агитировать за вас.

– Смотрите-ка, а вот и Коннор. – Дейв указал на противоположную сторону улицы, где возле скобяной лавки действительно стоял Коннор. – Как я погляжу, он сильно занят.

Кэт тоже заметила его. Коннора и белокурую женщину в шляпе, как на картинах Гейнсборо, с роскошными перьями, в шелковом платье бронзового цвета и в коричневом бархатном жакете, причем юбка сшита ассимметрично, по последней моде. Кэт видела такой фасон в одном из журналов, но не на улицах Брекенриджа. Вспомнив о своем капоре, основным предназначением которого было защищать лицо от солнца, и о своем затрапезном платье, она приуныла.

– Кто эта женщина?

– Не могу сказать, – пожал плечами Дейв. – Выглядит слишком роскошно для нашего городка, но не достаточно роскошно, чтобы оказаться нарисованной на картинке. – Он раскатисто засмеялся своей шутке, в то время как Кэт нахмурилась. – Ну, а теперь скажите, что из овощей вам нужно, и я все отложу.

Кэт поняла, что не может сосредоточиться на репе, когда эта странная женщина кладет руку на плечо Коннора, улыбается, заглядывая ему в глаза, как будто они давние друзья. Не значат ли его вечерние отлучки то, что Коннор ухаживает за нею, тогда как сам клялся, что никогда не вступит в новый брак?

– Брюква сегодня на редкость хороша, – сказал Дейв.

Незнакомка и Коннор пошли вместе вдоль по улице, а Кэт, прикованная к фургону с овощами необходимостью кормить семью, не могла последовать за ними.

– Я знаю, вы захотите взять редиса, – продолжал Дейв. – Мисс Хаббл помешана на редисе. Говорит, он хорош для крови. Сколько пучков возьмете?

– Дюжину.

– Двенадцать пучков? – удивился Дейв.

– Нет, нет. Я хотела сказать, дюжину редисок. «Кто эта женщина?»