Текст книги "Безумная погоня"

Глава 37
ПОЛЬЗА ЭКСТАТИЧЕСКОГО ЕДИНЕНИЯМ ПЛАНЫ НА БУДУЩЕЕ

– И тогда я сказала, что мы проводим вместе ночи в экстатическом единении!

– В чем экстатическом? – изумленно переспросила Эсме.

– В экстатическом единении. Понимаешь, мне больше ничего не пришло в голову. Потом я немного процитировала стихи – те, что давала мне Беата, про «грех любить», и твоя мать тут же пришла в ужас. – У Хелен был торжествующий вид, а Эсме захлебывалась от смеха; она сидела на кровати тетки, обняв Арабеллу рукой за плечи, Хелен стояла перед ними, словно воинственный карающий ангел. Беата тоже была тут – она устроилась в маленьком кресле в углу.

– Тебе не стоило этого делать, – уныло заметила Арабелла, промокая платочком слезы. – Черт, я размазала по лицу всю краску и теперь, наверное, похожа на лесную ведьму.

– Ну что ты, ты выглядишь просто замечательно, – успокоила ее племянница.

– На самом деле Фанни не хотела меня обидеть, – вздохнула Арабелла. – И вообще, она прожила такую трудную жизнь.

– Да уж, – холодно заметила – Хелен. – Простите меня, леди Уидерс, но ваша сестра – просто ядовитая гадина, и мне очень жаль Эсме.

Лицо Эсме осветила печальная улыбка. Однако она не опровергла замечания подруги.

Арабелла в очередной раз шмыгнула носом.

– Что-то я не припомню, когда в последний раз плакала, – озадаченно произнесла она. – На самом деле замечание Фанни меня не расстроило, но… Робби и я, мы так хотели детей, и, когда он умер… у меня была задержка на несколько месяцев. Тогда я и подумала, что, может… может, во мне сохранилась частица Робби. – Она снова шмыгнула носом. – В конце концов доктор сказал, что, вероятно, всему причиной перенесенное горе. – Она промокнула слезы. – Боже, какая же я старая мокрая курица!

– Никакая ты не мокрая курица, – возразила Эсме. – Ты самая храбрая из всех, кого я знаю.

Арабелла грустно усмехнулась:

– Такой комплимент мне еще никто не говорил. Спасибо, моя дорогая.

Улыбка на лице Эсме дрогнула.

– И ты тоже для меня самая дорогая! Никакая мать не смогла бы помочь мне больше, чем ты, Арабелла, и ты, Хелен. Вы были мне лучше любых сестер.

Теперь уже у всех троих дрожали губы, словно они собирались заплакать.

– Я не смогла бы полюбить своего ребенка больше, чем люблю тебя, дорогая, – призналась Арабелла.

Хелен опустилась на стульчик у туалетного столика Арабеллы.

– Вы по-прежнему испытываете сильную грусть, оттого что у вас нет детей, леди Уидерс? Простите, что спрашиваю вас об этом…

Арабелла неуверенно улыбнулась:

– Да, иногда мне и правда становится грустно, оттого что я не узнала радость материнства. Зато теперь у меня есть Уильям – это настоящее лекарство.

Хелен выпрямилась:

– Так вот, я хочу объявить вам, что собираюсь обзавестись ребенком.

Беата, сидевшая молча в стороне, ахнула, но тут же хлопнула себя ладонью по рту.

– Мой беспутный муж уехал в Лондон, и он по-прежнему отказывает мне в разводе, но я решила завести ребенка независимо от своего семейного положения. Если Рис пожелает развестись со мной после этого по причине измены, что ж, так тому и быть, меня это больше не волнует.

– И что же, вы планируете выйти замуж за мистера Фэрфакса-Лейси? – осторожно спросила Беата.

Напряжение в ее голосе заставило остальных трех дам насторожиться.

– За Стивена? Ну нет! – равнодушно ответила Хелен. – Граф вовсе не имеет намерений добиваться моей руки или постели, если уж на то пошло: просто он любезно согласился разыграть спектакль перед моим мужем.

Последовала пауза.

– А что, кто-то собирается выйти за него? Беата сглотнула и неуверенно посмотрела на Эсме:

– По-моему, леди Ролингс – первая в очереди. Эсме от души рассмеялась:

– А что, если я откажусь от своих прав?

– Тогда я выйду за него, – спокойно ответила Беата. – Признаться, я давно этого хочу.

– Браво! – воскликнула Арабелла и бросила носовой платок на туалетный столик. – Я так и знала, что этот мужчина – отличный материал для брака. Разве я не говорила тебе этого, дорогая?

– Теперь осталось самое главное – сделать ему предложение. – Беата вздохнула.

Хелен вытаращила на нее глаза:

– А разве он еще не просил тебя об этом?

– Нет. Он хочет, чтобы за ним ухаживали.

– Какое странное желание! – медленно произнесла Хелен. – А знаете, я пришла к выводу, что с мужчинами действительно нужно держаться совершенно иначе, чем мы это себе представляем.

Арабелла кивнула:

– Если хочешь обзавестись ребенком, то и действовать нужно решительно; вот почему я так быстро выскочила замуж после смерти Робби, хотя и не была влюблена. А теперь мне даже кажется, что я была не совсем в своем уме и просто отчаянно хотела ребенка. Тогда у меня ничего не вышло, но, может, у тебя получится. Хелен кивнула.

– Возможно, в будущем вы даже не пожелаете знаться со мной. Родив ребенка, я устрою грандиозный скандал, ведь всем известно, что я не имею с мужем никаких контактов.

Эсме порывисто поднялась и крепко обняла Хелен.

– Это не про меня. Ты никогда меня не предавала, и я тоже не предам тебя. Что бы я делала без тебя и тети Арабеллы все эти месяцы! К тому же я не настолько глупа, чтобы ломать копья в стремлении к респектабельности.

– Как приятно слышать умные речи! – воскликнула Арабелла.

Хелен повернулась к Беате:

– Полагаю, ты не станешь возражать, если я скажу, что твой пример меня прямо-таки вдохновил. Я хочу переписать то стихотворение, если ты не против; возможно, в один прекрасный день оно мне пригодится.

Беата довольно улыбнулась:

– Пока ты не намерена адресовать свое приглашение мистеру Фэрфаксу-Лейси, можешь пользоваться стихами сколько угодно.

– Но как ты намерена заставить его жениться на тебе? – полюбопытствовала Эсме.

Беата прикусила губу.

– Я только сейчас приняла это решение и пока не представляю, каким путем мне лучше пойти.

– Стихи, – подсказала Хелен. – Очевидно, следует пустить в ход стихи.

Эсме захлопала в ладоши:

– Давайте завтра вечером устроим маленькую вечеринку и закончим чтение стихов, которое не завершили в прошлый раз.

– Значит, мне теперь же нужно подыскать подходящее стихотворение, – задорно произнесла Беата, – и я немедленно отправляюсь в библиотеку. – Она вопросительно взглянула на Эсме. – Ты ведь еще не читала стихи на нашем вечере…

– В этом нет необходимости. – Эсме непринужденно улыбнулась.

– Ну, – фыркнула Арабелла, – это еще как сказать. Один достойный мужчина наносит тебе по ночам тайные визиты. Так почему бы тебе не позволить ему сделать из себя приличную женщину?

Эсме нахмурилась, а Беата вытаращила глаза:

– Какой еще мужчина?

– Маркиз, естественно, – ответила Арабелла. Хелен рассмеялась:

– О Эсме, ты воистину бесстыдница Эсме, не так ли?

– Вовсе нет, – ответила Эсме с достоинством, но когда все три ее советчицы дружно захохотали, в конце концов сдалась и рассмеялась вместе с ними.

Глава 38
ПОЭТИЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ

Миссис Кейбл испытала шок, когда обнаружила, что попала на поэтические чтения. Приглашая к себе дамский кружок шитья, леди Ролингс обмолвилась, что имеет намерение почитать вслух Библию, и миссис Кейбл решила, что, поддержав столь праведную практику, поступит весьма добродетельно. Даже присутствие скандально известного маркиза Боннингтона она находила интригующим, поскольку он был порочно хорош собой. Миссис Кейбл втайне подумала, что никогда не видела кого-либо столь обворожительного – с темно-золотистыми кудрями и могучим телом! Более того, миссис Кейбл даже поймала себя на том, что не может отвести от него глаз. Но и кроме маркиза на этом собрании было на что посмотреть. Она не сомневалась, что леди Беатрикс накрасила губы, и это в лучшем случае. Леди Уинифред, само собой разумеется, вовсю наслаждалась жизнью, прогуливаясь по комнате со своей дорогой подругой Арабеллой. Миссис Кейбл было весьма прискорбно наблюдать, как легко леди Уинифред поддается разлагающему влиянию модных нечестивцев, да и мистер Баррет-Дакрорк от нее мало чем отличался. Он, похоже, был очарован леди Уидерс, так что миссис Баррет-Дакрорк пришлось довольно резко призвать мужа к порядку. В итоге миссис Кейбл «правильное» удовольствие получала лишь при взгляде на собственного супруга, который, сидя рядом с ней, потягивал бренди и имел невозмутимо скучающий вид. Мистер Кейбл явился на чтения только после долгих уговоров; он не считал поэзию приятным времяпрепровождением.

Наконец леди Ролингс захлопала в ладоши: – Довожу до сведения тех, кто присоединился к нам недавно: сегодня вечером мы наслаждаемся декламацией стихов. Сначала леди Беатрикс прочтет отрывок из Шекспира, а потом я представлю вам выдержки из Библии.

Миссис Кейбл ощутила прилив радости. Как видно, она все же благотворно повлияла на молодую вдову. Шекспир и Библия: что может быть чудеснее?

Леди Беатрикс вышла вперед и остановилась напротив камина. На ней было платье из шелка ярко-розового цвета, и вырез лифа гораздо больше обнажал ее шею и грудь, чем это казалось приличным миссис Кейбл. Беата явно нервничала, но миссис Кейбл зачислила это в плюс: молодая леди, развлекающая важных гостей, должна прямо-таки дрожать от страха.

Как ни странно, Беата действительно трепетала; она то и дело бросала взгляды на Стивена, но он даже не улыбнулся ей. Ничто в его облике не говорило о том, что всю прошлую ночь он провел в ее постели.

– Я выбрала диалог, – объявила Беата собравшимся и откашлялась. – Диалог из «Ромео и Джульетты»[4]4
  Перевод Б. Пастернака.


[Закрыть].

– Отличный выбор, – громко произнесла леди Боннингтон. – Я без ума от Шекспира и не согласна с теми, кто критикует его за фривольность.

– Полагаю, тебе для диалога нужен партнер, – догадалась Эсме. – Пожалуйста, выбери его, Беата.

В глазах Беаты заплясали лукавые огоньки. Неплохо бы проучить Эсме, выбрав маркиза Боннингтона и сделав вид, будто она собирается увести его у подруги прямо из-под носа.

Но она, разумеется, не стала выбирать Боннингтона и, повернувшись к Стивену, одарила его томной улыбкой:

– Мистер Фэрфакс-Лейси, не будете ли вы так любезны помочь мне?

Стивен легко поднялся на ноги и взял протянутую ему книгу.

– Сперва мы немного почитаем из сцены с балконом.

– Очень хорошо! – прогремел голос леди Боннингтон. – Мне всегда особенно нравилось это: «Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!» – Она повернулась к сыну. – Когда мы видели в прошлом году Эдмунда Кина в роли Ромео, это было восхитительно, не правда ли?

Себастьян нахмурился. Происходящее событие, на его взгляд, могло развенчать откровенно наигранную помолвку Эсме, и теперь он был готов помочь леди Беатрикс в ее усилиях заполучить Фэрфакса-Лейси.

В этот момент Стивен посмотрел на Беату и почувствовал, что его сердце вот-вот лопнет от радости. Она ухаживала за ним. Его милая девочка решила покорить его.

Он опустил взгляд на страницу:

– «Но что за блеск я вижу на балконе? Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!»

Его глаза безмолвно говорили ей то же, что произносили губы. Она была его востоком, его солнцем, его жизнью, хотя и избегала его взгляда, уставившись в книгу, словно боялась растерять храбрость.

Беата держала книгу так, как будто ее страницы могли остановить дрожь пальцев. Она отважилась на это, она похищала его, забирала, губила.

– «Спокойной ночи! Спокойной ночи!» – прочитала она почти спокойно. – «Я тебе желаю такого же пленительного сна, как светлый мир, которым я полна».

Наконец Беата рискнула взглянуть на него. Нежная улыбка в его глазах была тем, что ей хотелось увидеть больше всего в жизни. Она вздохнула полной грудью и продолжила чтение. Дойдя до главного места, поочередно обвела взглядом сидящих перед ней слушателей. Глаза Эсме лучились смехом, серые глаза Хелен смотрели на нее с пристальным вниманием, маркиз Боннингтон – с сардоническим сочувствием, леди Боннингтон – с выражением полного понимания.

Тогда Беата повернулась к Стивену. Теперь ей не нужна была книга, она отложила ее в сторону.

– «Еще два слова, – произнесла она отчетливо. – Если ты, Ромео, решил на мне жениться не шутя, дай завтра знать…»

В этот момент к ее голосу присоединился его голос, и он протянул к ней руки.

– «С утра к тебе придет мой человек узнать на этот счет твое решенье. Я все добро сложу к твоим ногам и за тобой последую повсюду».

– Да, Беата, – ответил Стивен, улыбаясь так, что ее сердце упало и воспрянуло в один и тот же миг. – Да, Беата, да.

– Так ты согласен? – спросила она с робкой улыбкой, сжимая его руки. – Согласен?

– Что это? Отрывок из пьесы? – Мистер Баррет-Дакрорк поерзал на сиденье. – А он настоящий актер, правда?

– Я женюсь на тебе! – Голос Стивена эхом прозвенел в комнате.

У Беаты задрожали колени. Итак, давно ожидаемое наконец случилось – она сама посваталась к Стивену. Его рот был голодный, ненасытный, требовательный, и она прильнула к нему, словно уже была его женой.

– Леди и джентльмены, – произнес Стивен мгновение спустя, поворачиваясь так, чтобы его рука обвилась вокруг плеч Беаты, – позвольте представить вам будущую миссис Фэрфакс-Лейси.

Эсме громко рассмеялась, а маркиз Боннингтон воскликнул:

– Боже правый!

Одобрительно кивнув, леди Боннингтон тут же обратилась к Эсме:

– Ты, похоже, только что упустила отличного жениха, дорогая, – констатировала она и тут же добавила: – Как это удачно, что твоя матушка сегодня утром уехала!

– Да, мне очень повезло, – ответила Эсме с улыбкой.

Когда Стивен усадил Беату на диван, чтобы прошептать ей на ухо слова, не предназначенные для посторонних, Эсме расправила плечи. От волнения ее сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

– Теперь я почитаю из Библии. – Она взяла со стола книгу и вышла вперед.

Это была Библия Майлза, семейная Библия, куда Эсме вписала имя Уильяма. Сейчас ей казалось, что Майлз одобряет ее; она словно видела его голубые глаза и сердечную улыбку.

– Приятно, что молодая вдова обращается к слову Господню, – громко заметила миссис Кейбл. – Хочется верить, что это я подала ей должный пример. .

– Но ты-то еще не вдова, – язвительно заметил ее муж.

Один Себастьян служил живым воплощением скуки; вероятно, он думал, что чтением Библии Эсме намерена угодить своему дамскому кружку шитья и таким образом заслужить репутацию благочестивой матроны. Уткнувшись взглядом в свой стакан, Себастьян почти спал…

– Я почитаю из «Песни Соломона», – объявила Эсме.

Голова Себастьяна резко взметнулась вверх.

– «Книга Песни Песней Соломона, – прочитала она, стараясь произносить слова по возможности отчетливо. – Да лобзает он лобзанием уст своих! Ибо ласки твои слаще вина».

– Разве она не сказала, что собирается читать из Библии? – поспешно справился мистер Баррет-Дакрорк – он, по-видимому, был в большом замешательстве.

– Тише! – шикнула на него леди Боннингтон; сидя с прямой спиной, она крепче сжала в руке трость. Ее глаза сияли, и – о, чудо из чудес – она улыбалась!

Между тем Эсме продолжала чтение:

– «Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви».

Себастьян неожиданно поднялся, и миссис Кейбл в недоумении уставилась на него. Эсме тоже не отрывала от него взгляда, и каждое прочитанное ею слово говорило ему правду.

– «Возлюбленный мой начал говорить мне: встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!»

Обойдя кресло, на котором сидела его мать, и диванчик с застывшей от ужаса миссис Кейбл, Себастьян направился к Эсме.

– «Вот, зима уже прошла, – тихо, словно только для него, произнесла она. – Дождь миновал, перестал; цветы показались на земле».

Забрав у нее книгу, Себастьян взял ее руки в свои большие ладони.

– «Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему». Когда его руки сомкнулись вокруг ее талии, по телу Эсме пробежала дрожь, и она подняла навстречу ему свои губы. Как могла она думать, что есть на свете что-то важнее Себастьяна, ее любви, ее души, ее сердца?

– Я люблю тебя, – сказал Себастьян хрипло, и Эсме омыли волны радости.

– «Я изнемогаю от любви», – тихо произнесла она, повторяя прекрасные слова из старинной книги.

Внезапно миссис Кейбл схватила мужа за локоть и заставила его подняться на ноги.

– Это просто ужасно! – прошипела она. – Ужасно! Однако Эсме не обратила на нее никакого внимания, наслаждаясь восхитительным кольцом рук Себастьяна, и миссис Кейбл наконец поняла, что произошло. Она проиграла борьбу за душу вдовы, и дьявол одержал победу.

– Мы уходим! – Она повернулась и тут же обнаружила, что дорогу ей перегораживает маркиза Боннингтон.

– О, мне вас так жаль! – Миссис Кейбл прищурилась. – Впрочем, ваш сын вполне достоин этой вертихвостки…

– Возможно. – Что-то в глазах маркизы заставило миссис Кейбл вздрогнуть. – Но наверняка вы пожелаете поздравить счастливую пару, прежде чем покинете нас.

И тут миссис Кейбл проявила характер, мало чем уступавший характеру маркизы.

– Ни за что! – Казалось, она готова прожечь леди Боннингтон взглядом. – Буду вам премного благодарна, если вы окажете мне любезность и объявите вашей безнравственной невестке, что дамский кружок шитья в ее услугах больше не нуждается.

Маркиза отступила на шаг, и это позволило мистеру Кейблу наконец с облегчением вздохнуть. Он уже начал бояться, что его жена вцепится в знатную аристократку мертвой хваткой и тогда избежать скандала не удастся.

– Нисколько не сомневаюсь, что она будет этому очень рада. – Маркиза презрительно скривила губы.

Все эти непристойности, происшедшие у нее на глазах, до такой степени взбесили миссис Кейбл, что она лишь спустя много часов осознала печальный факт: остальные члены дамского кружка шитья за ней так и не последовали. Это означало полную катастрофу: славное и столь дорогое ее сердцу мероприятие приказало долго жить.

Тем не менее миссис Кейбл и не думала сдаваться: по прошествии месяца она основала вязальный кружок, пригласив женщин из деревни, гордившихся тем, что несут слово Господа невежественным крестьянам, и оставшийся без ее руководства дамский кружок шитья ударился в распутство и всем составом отправился на свадьбу леди Ролингс с маркизом. В обществе отметили, что мать леди Ролингс на свадьбе не присутствовала, но вес маркизы Боннингтон и ее неограниченное влияние в обществе сделали эту свадьбу самым модным событием сезона.

Леди Беатрикс отметила свое вступление в брак с мистером Фэрфаксом-Лейси куда скромнее: их бракосочетание почтили своим присутствием лишь самые близкие члены ее семьи – горячо любимые сестры. Их головы на свадьбе украшали венки из маргариток, но осуждать девушек за это было просто некому. А когда молодожены вернулись в Лондон и в обществе заметили, что произошло, у молодой миссис Фэрфакс-Лейси оказалось столько могущественных друзей, что о ее запятнанной репутации никто не смел и заикаться.

Хелен, графиня Годуин, отправилась проведать подругу герцогиню Гертон, находившуюся в уединении. Все лето и осень Хелен неустанно думала о ребенке, которого собиралась завести с помощью своего мужа или без него, но это у нее было еще впереди.

Первый эпилог
МАЛЕНЬКОЕ ПЯТНЫШКО И БОЛЬШИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Эсме проснулась, как и всегда в последнее время, с мыслью об Уильяме. Все ли с ним в порядке? Секундой позже она поняла, что ее разбудил радостный детский смех. Занавески были открыты, и в комнату вливался яркий солнечный свет. Себастьян в одних панталонах стоял у окна, его плечи вздымались восхитительной горой мышц, а из-за его левого плеча выглядывал, болтаясь в воздухе, крохотный сжатый кулачок. Держа Уильяма на одной руке, Себастьян подбрасывал его вверх. Голову Эсме немедленно наводнили мысли о сквозняках. Она никогда не позволяла Уильяму приближаться к окну, даже несмотря на разгар лета… Но на этот раз Уильям так радостно визжал от восторга!

Однако когда Эсме заметила, что младенец сидит на согнутом локте Себастьяна и на нем даже нет подгузника, у нее сердце ушло в пятки. Она никогда не раздевала ребенка догола!

Вцепившись Себастьяну в волосы, малыш весело повизгивал, и Эсме поймала себя на том, что не может оторвать взгляд от этой поразительно красивой пары.

Внезапно она подумала, что один из самых упитанных, здоровых и счастливых детей на свете вряд ли напоминает ее еще недавно такого больного и хрупкого сына.

– Тебе так нравится, сынок, правда? – спрашивал Себастьян каждый раз, когда подбрасывал Уильяма и тот весело хохотал. Потом он, прижав ребенка к груди, начал целовать его кудри и только тогда заметил, что Эсме смотрит на них. Он смутился, не зная, как она отреагирует на эту сцену.

– Ему нравится, Эсме. Видишь? – Себастьян пощекотал маленький пухлый животик. В знак подтверждения Уильям откинулся на его плечо и залился хохотом.

– Он у нас здоровенький, правда? – осторожно спросила Эсме.

– Здоровый, как поросеночек, – подтвердил Себастьян.

– О Боже, – выдохнула Эсме. – Я только боюсь, что…

Себастьян перенес Уильяма на постель.

– Обещаю тебе, он не простудится. Я бы никогда не стал раздевать его, если бы подозревал, что малыш может захворать.

Уильям, лежа на одеяле, махал ручками и брыкался, радостно празднуя освобождение от трех слоев шерстяных одежек.

– Сейчас лето, Эсме, – мягко заметил Себастьян. – В саду цветут розы. Я думаю, что упражнения пойдут ему только на пользу. – Он перевернул малыша, и Уильям вопросительно поднял свою большую голову. – Он уже учится держать голову, – сообщил Себастьян таким счастливым голосом, словно Уильям получил высшую степень Оксфордского университета.

На крепкое маленькое тельце мальчика лился солнечный свет, освещая его каштановые волосы, так похожие на волосы отца, его голубые глазки смотрели на Себастьяна с лаской, доставшейся по наследству от Майлза; но, кроме этого, Эсме заметила еще кое-что.

В самом низу его позвоночника виднелось маленькое пятнышко, похожее на звездочку, – отметина, которой не было при рождении, но которая теперь, несомненно, присутствовала.

– Себастьян, – тихо позвала она, и что-то в ее голосе заставило его оглянуться. – Посмотри.

Себастьян уставился на поясницу сына и не произнес ни слова.

– Что ты об этом думаешь?

– Это очень похоже на ту отметину, которая имеется у меня на пояснице, – сказал он медленно. Его лицо выглядело в эту минуту скорее озадаченным, чем обрадованным.

Внезапно он рассмеялся:

– А я никогда не сомневался, что прав! К тому же я и без того уже любил его всем сердцем.

Эсме подняла на него сияющие глаза:

– О, Себастьян, что бы я без тебя делала? Некоторое время он смотрел на нее любящим взглядом, потом широко улыбнулся:

– Я не стану отвечать, потому что этого никогда не будет.

Уильям перевернулся и энергично махал маленькими ручками, но его папа и мама не видели, как он машет феям, танцующим в воздушном столбе пыли, выхваченном солнечным лучиком. Они соединились в объятиях, и папа поцеловал его маму так, как будто она была самым восхитительным, самым желанным, самым прелестным созданием на свете, а она – как будто была готова отдать все сокровища мира за то, чтобы вечно оставаться в его руках.