Текст книги "Женщина с большой буквы Ж"

Винни-Пух и все, все, все

[9 сентября 2006 г.]

В субботу мы вновь собрались у Мелиски. Надев костюм Винни-Пуха, Пол подошел к зеркалу.

– Не, девушки, так не пойдет – на мне же никакой одежды, кроме футболки. Что я, с голой задницей по улице пойду?

Мелисска уперла руки в бока.

– Да нет у тебя никакой задницы: тебе ее еще на фабрике зашили!

Спорили до хрипоты. Разругались и помирились только после распития двух бутылок рислинга.

– Бери его за шкирку и вези в Кантри-клуб, – шепнула мне Мелисса. – По дороге он протрезвеет.

Кое– как мы запихали Винни-Пуха в машину. Трезветь по дороге он и не собирался.

– Ты хотя бы не икай, когда мы мимо охраны проходить будем, – ворчала я.

Винни-Пух божился, что все будет тип-топ, и крестился лапой. Чем ближе мы подъезжали, тем бодрее он себя чувствовал.

Перед воротами в Кантри-клуб уже стояла пара молодцев в черных костюмах.

– Мистер и миссис Андерс с детьми, – отмечали они прибывших по списку. – Мистер Элвгрен и мисс Элвгрен. Мисс Тенш и… и…

– Винни-Пух, – заботливо подсказал Пол. – Я – подарок.

День рождения Пи-Пи отмечался с размахом. Надувные горки, банкетные столы, друзья друзей… Именинница носилась между гостями и демонически хохотала.

Я вручила ей подарки.

– Воздушный змей – насовсем, Винни-Пух – поиграть.

– А-а-а! – обрадовалась Пи-Пи. – Давайте запустим Винни-Пуха на воздушном змее!

Пока Пол разъяснял ей, почему медведи не летают, я пошла отыскивать Зэка. Он стоял неподалеку и разговаривал с белобрысой девицей. Губы у нее были блестящие, будто отполированные.

И опять накатила ревность. Пусть у нас все понарошку, пусть мы изначально обречены, но…

Зэк подошел. Черная рубашка, загорелые руки, привкус запретного.

– Как дела?

– Нормально.

– Как работа? Опять что-нибудь придумываешь?

– Ага. Настольную игру «Мардж атакует». Смысл в том, чтобы съесть фишкой Мардж как можно больше фишек-мужиков.

– А если мужик съедает Мардж?

– Она идет в начало игры, а мужик вылетает с поля.

Девица с полированными губами подлетела к нам.

– Пойдемте! Там Винни-Пух поздравляет именинницу!

Заложив лапы за спину, Пол прохаживался между сидящими на траве детьми.

– Сегодня мне выпала честь представлять интересы несовершеннолетней Памелы Пайпер и быть ее, так сказать, Винни-Пухом, что накладывает на меня весьма серьезную юридическую ответственность в случае…

– Почему ты от меня ушла? – прошептал Зэк, подойдя ко мне сзади.

– Я? По-моему, это ты велел мне не писать-не звонить.

– Ну у тебя же завелся какой-то там…

Зэк взял меня за локоть.

– Пойдем! Мне нужно тебе кое-что сказать.

Он затащил меня в подсобку. Обнял… Из окошка под потолком долетала музыка и грозный голос Пола:

– Примерно с тех же извращенных правовых позиций подходит к проблеме и Санта-Клаус…

Зэк был зажат и серьезен. Он опять старался, а я не могла ему отказать.

Я смотрела поверх его плеча (на стене висел план эвакуации) и думала о том, что все должно быть не так и не здесь.

Зэк резко выдохнул и разжал руки. На улице бешено захлопали. Слава богу, не нам.

– Ты в порядке?

– Да.

Что мне теперь со всем этим делать? Горевать? Радоваться? Идти бить морду Винни-Пуху за то, что не уследил?

Зэк говорил, что ему все равно, завела я себе кого-нибудь или нет. Говорил, что любит меня такую, какая есть.

– Толстожопую?

– Да!

– Старую?

– Да!

Мы вернулись к столам. Зэк налил мне пепси. Его глаза сияли, а я думала, на хрена мне мужик, которому нравятся старые и толстожопые тетки.

Масла в огонь подлила Агнесса.

– Я так рада, что вы с Зэком помирились! – шепнула она мне. – Зэк как с ума сошел, когда ты… когда вы… Ну теперь все, слава богу, кончилось!

Тем временем Винни-Пух играл с детьми во фризби, в догонялки и в «поцелуй меня с разбега». В конце концов запыхавшаяся и довольная Пи-Пи подтащила его к Агнессе.

– Мам! Вот кто будет у нас папой! Он умеет ржать как лошадка!

Агнесса оторопело хлопала глазами.

– Дорогая, но он даже не мужчина!

– Так это наоборот здорово! Помнишь, ты говорила, что тебе лишний хрен в доме не нужен. Ну так у него и нет никакого хрена!

Винни-Пух испуганно посмотрел вниз и тут снова вспомнил, что на нем нет штанов.

– Поехали домой! – сказал он, хватая меня за рукав.

Зэк нагнал нас на парковке.

– Я к тебе сегодня приеду, хорошо?

Винни-Пух перевел взгляд на него, потом на меня и вдруг осознал, что его миссия провалена.

– Хорошо, – помахала я Зэку.

Я плыву по течению. И пусть будет, что будет.

Возвращение

[10 сентября 2006 г.]

Я весь вечер ждала его звонка. Даже в доме прибралась. Он не звонил.

Сидела, околдовывая взглядом телефон. Думала о том, что в воскресенье я буду хандрить. В понедельник – бросаться на стенки. Во вторник позвоню ему сама.

Козленок! Неужели не стыдно ВОТ ТАК врать?

Вместо Зэка позвонила Мелиска:

– Не, ну я тебя просто убью! Ты зачем с ним помирилась?

– Убивай Пола. Это он меня проворонил.

– А его я вообще прокляну! Он мне костюм Винни-Пуха испортил: он теперь весь в детской гигиенической помаде.

Я слушала Мелиску, держа телефон подальше от уха.

– Не, ты мне скажи, на что ты надеешься? На то, что вы будете жить долго и счастливо и умрете в один день?

Да ни на что я не надеюсь! Я просто ненавижу, когда меня бросают. Я не хочу, чтобы меня бросали ВОТ ТАК…

Зэк явился в полдвенадцатого, когда я уже пошла чистить зубы.

– Малыш! Меня взяли на роль!

Оказалось, что он весь вечер просидел на кастинге. Директор заставляла его по сто раз переодеваться, отправляла в гримерку, велела ждать на диванчике…

– Я пытался тебе позвонить, но там сотовый не брал!

Зеленые яблочные глаза, короткий ежик волос… Какой же ты балбес, прости Господи!

Ему не сиделось на месте.

– Мардж, пошли праздновать! Ну, пошли! Сейчас найдем какую-нибудь забегаловку и закажем себе по пицце!

Я натянула домашние штаны с вытянутыми коленками.

– Вот ненавижу тебя за это… Вот так бы и дала щелбана!

– На!

Подставил лоб, зажмурился изо всех сил.

Потом он стоял на коленях и завязывал мне шнурки на кроссовках.

Война миров

[11 сентября 2006 г.]

11 сентября. Телевизор смотреть невозможно – комок в горле.

«Папа, мы, кажется, умрем… Мы не можем выбраться…»

«Скажи детям, что я их люблю…»

«Кругом дым… Люди прыгают из окон… Мы будем пробиваться вниз».

Тысячи лиц на фотографиях. Шок – до остолбенения, до бессильных слез.

В этот день я всегда звоню Мелиссе.

Мелисса не всегда была гадалкой. Пять лет назад она жила в Нью-Йорке и работала секретарем в консалтинговой фирме.

Она явилась в офис раньше обычного: нужно было отослать факс для начальницы в Лондон. Мелисса спрятала под стол коробки с подарками. Программист Лора уходила в декрет, и на время ленча был запланирован небольшой сабантуй.

– Кофе хочешь? – спросил Вацлав, аналитик из соседнего «кубика». – Вчера свежий купили.

Мелисса махнула рукой.

– Сейчас! Факс отправлю и приду.

Она нажала на «Старт».

Ба– а-ам! Здание вздрогнуло, и связь прервалась. Откатившись на стуле, Вацлав заглянул к ней.

– Это что, землетрясение?

– Да строители что-нибудь долбят.

Мелисса еще раз набрала номер.

– Хм, все время срывается. Попробую с другого аппарата.

Жалюзи в офисе начальницы были закрыты. Услышав стук в стекло, Мелисса замерла. «Кто там может быть? Это же восемьдесят третий этаж!» Она потянула шнур… За окном шел дождь из бумаги. Листы с мягким стуком ударялись в стекло. Многие из них горели.

Вацлав и еще несколько ребят всунулись в дверь.

– Что за…

Мелисса не верила своим глазам: Северная башня горела так, будто ее подожгли со всех сторон.

Взрыв газа? Бомба? Но если это были террористы, они бы заложили взрывчатку где-нибудь внизу.

Пронзительно завыла сирена.

– Может, нам положено эвакуироваться? – спросил кто-то.

На подгибающихся ногах Мелисса вышла в коридор. Ей показалось, что горело десять этажей – не меньше.

Стефани, начальница юротдела, поймала ее за рукав.

– Мелисса! Ты отправила факс?

– Там пожар!

– Боже мой! Ну так мы-то не горим! Отправляй быстрее, тебя ждут!

Мелисса вновь набрала лондонский офис. На этот раз все соединилось.

– Джилл, это я. У нас тут что-то происходит, но мы в порядке. Я тебе сейчас все отправлю…

– Что?! – Голос на том конце провода взвился. – Да в вас самолет врезался! По телику показывают! Беги оттуда немедленно!

Перепуганная Мелисса схватила сумку и сгребла в нее недоеденную булку и фотографию сыновей.

– Господи! Еще один! – крикнул Вацлав.

Застегивая на ходу кофту, Мелисса заглянула в кабинет.

– Пошли! Джилл сказала, что это самолет не справился с управлением и врезался…

Она пресеклась на полуслове. Прямо перед ее глазами вниз пролетела человеческая фигура.

– Они падают из окон! Один за одним! – вопил Вацлав, цепляясь за Мелиссу.

В оконном проеме на той стороне появился силуэт: человек отчаянно махал белым платком. И тут сверху сиганули еще двое – держась за руки.

Они выскочили в коридор. Там метались какие-то люди. Пожилая бухгалтерша сидела на полу, обхватив голову руками, и плакала навзрыд.

Мелисса хотела пойти к лифтам, но Вацлав ее не пустил.

– Пожар может перекинуться на наше здание. Лифтами пользоваться нельзя.

Его била нервная дрожь.

На лестнице уже было многолюдно – но никто не давился и особо не спешил. Им предстояло спуститься через 82 этажа.

– Да я все каблуки собью, пока мы доберемся, – проворчала Стефани.

Пролет, еще пролет… От бесконечных поворотов мутилось в голове.

– Надо было забрать с собой бухгалтершу, – прошептал Вацлав.

Мелисса кивнула. У нее перед глазами все еще стояли люди, выпрыгнувшие из окна.

Самолет врезался в здание… Господи, ему неба, что ли, не хватило?

Динамики, установленные под потолком, ожили:

– Внимание! Объявление службы охраны Всемирного торгового центра. Наше здание в полной безопасности, причин для эвакуации нет. Во избежание давки просьба всем вернуться на рабочие места. На первом этаже размещен временный эвакуационный центр для пострадавших из Северной башни. Повторяю: во избежание давки возвращайтесь в свои офисы.

Мелисса взглянула на указатель: 70-й этаж.

– Я же говорила, что уходить не нужно! – сказала Стефани. – А вы распсиховались: эвакуация, эвакуация!

Она дернула на себя дверь, ведущую на этаж. Мелисса, Вацлав и остальные пошли следом за ней.

Перед лифтами собралась толпа. Двери открывались, но кабины были переполнены людьми с нижних этажей. Все переговаривались, какая-то девушка все еще всхлипывала.

– Джилл сказала, что пожар уже по Лондонскому телевидению показывают, – вздохнула Мелисса. – Надо маме, что ли, позвонить. А то она еще с перепугу подумает, что это в наше…

Внезапный грохот оглушил ее, пол вырвался из-под ног, пронзительно закричали женщины.

– Что это? Господи, что это?!

Свет мигал, стены ходили ходуном. Здание начало крениться.

– Северная башня упала на нас! Мы опрокидываемся!

Мелисса отняла руки от лица. Первое, что она увидела, был толстый дядька в светлом костюме. Он сидел на полу, прижимая ладонь к залитой кровью груди.

Коридор выглядел как после артобстрела. С потолка свисали провода и куски панелей. На полу – чей-то раскрытый портфель с окровавленными бумагами. Все кругом было покрыто бетонной пылью.

– Бежим!

Мелисса не помнила, как вскочила, как кинулась назад к лестнице, как мчалась, задыхаясь от смога.

– Здание эвакуируется! – трещало радио под потолком. – Мы ожидаем вас на первом этаже.

Орали друг на друга, призывая не паниковать, падали, поднимались, тащили на себе тех, кто не мог идти. Пыль, кровь, слезы, дым…

Кто– то сказал, что и в Южную башню врезался самолет.

– Это война! Нас атакуют!

«Господи! Дай мне выбраться отсюда! – Сердце тряслось маленьким зверьком. – Дети, Тедди… Они не переживут, если я…»

Этаж тридцать шесть, этаж тридцать пять, этаж тридцать четыре…

В центральном лобби их уже ждали выстроившиеся в цепочку полицейские.

– Мэм, туда нельзя!

– Выпустите меня отсюда! Я хочу выйти!

– Туда нельзя! Там завалы! Там уже столько трупов, что…

Полицейские передавали их друг другу, как мешки. Вниз, в подземный универмаг. Вниз по все еще работающему эскалатору.

Под светящимся рекламным коробом лежал человек. Мертвый.

– Бегите и не оглядывайтесь назад! – приказал полицейский, выведя их на улицу. И тут же нырнул назад – за остальными.

Мелисса не могла двинуться с места. Она стояла, подняв голову к небу. Головы башен тяжело чадили, и сквозь дым просвечивало бледное солнце.

Мимо пробежал парень с сотовым телефоном в руке.

– Родная, я жив! Не плачь…

Очнувшись, Мелисса полезла в сумку, пытаясь нащупать мобильник. Фотография детей вывалилась на асфальт, стекло треснуло посередине.

– Да боже мой…

– Уходите отсюда немедленно! – рявкнул пожарный, тащивший на плечах баллон. За ним протопали еще несколько человек.

«Мы убегаем оттуда, а они идут – туда».

Раздался гул, и кусок стены величиной с машину рухнул неподалеку.

Сотовый не работал.

Мелисса влетела в какую-то забегаловку. Там было полно народа – все, не отрываясь, смотрели Си-эн-эн.

– …была совершена беспрецедентная террористическая атака на Всемирный Торговый Центр. Предполагаемое количество жертв в настоящий момент назвать затруднительно. По нашим источникам, во время взрывов в зданиях могли находиться до двадцати тысяч человек…

Мелисса протолкалась к бару.

– У вас есть телефон? Мне нужно срочно позвонить!

Бармен показал ей на автомат, перед которым уже выстроилась очередь. Мелисса встала в конец.

– Можно мне водички? – попросила она зареванную официантку.

Та вернулась, держа на подносе стакан с трубочкой.

– Поверить не могу! Два самолета…

В телевизоре официальное лицо говорило о демократии и несгибаемой воле народа. Его прервали на середине, и кадр перескочил на Всемирный торговый центр.

– Она рушится! – заорал репортер.

Сначала был кадр с оседающим зданием, а потом понимание, что эта башня, в четверть мили длиной, находится за поворотом.

Оглушительный грохот. Вопли на улице.

Мелисса сорвалась с места, выскочила наружу… Огромное черное облако двигалась на нее. Мимо просвистел обломок и разбил витрину.

Они бежали изо всех сил. Кто-то крикнул: «Ложись!» – и все повалились на асфальт. Только тогда Мелисса обнаружила, что все еще держит в руке стакан.

Облако накрыло их, и день стал ночью. Она лежала ничком, стараясь дышать сквозь ворот кофты, но это не помогало. Пыль была везде – в глазах, в носу, в ушах… Поверх тек ядовитый запах гари.

Потом они поднимались, кашляли, ощупью искали укрытие.

Мелисса спряталась в холле жилого дома. Она потеряла туфлю, и какая-то женщина принесла ей обувь. С улицы заходили все новые и новые люди с седыми от пепла головами.

– Попить кто-нибудь хочет? – спрашивал худенький подросток. Он принес ящик воды и катал его на скейтборде, как на игрушечном грузовике.

В углу сидел мужчина с почерневшим лицом. У него дочь работала на последнем этаже Северной башни.

Владелец ресторана, находившегося в том же здании, принес скатерти и салфетки.

– Возьмите, через них будет легче дышать.

Если кому-то удавалось дозвониться до родных, все дружно радовались. Потом «счастливый» мобильник передавали из рук в руки, надеясь, что с него можно будет пробиться.

Консьерж включил радио погромче: Пентагон разрушен, захвачено четыре самолета…

– В нашей конторе работало тридцать шесть человек, – рассказывала Мелисса. – Спаслось двенадцать. Вацлав, Стефани, Лора – все погибли. В жизни не забыть, как мы бежали… Как помогали друг другу… Как плакали…

Я молча слушала, не смея прерывать.

– Мой младший сын смотрел все это по телевизору. Потом неделю не мог говорить. Просто не мог.

Через месяц Мелисса переехала в Лос-Анджелес. Она утверждает, что провидческий дар открылся у нее, когда она лежала на асфальте и клялась сделать все, если Бог оставит ее в живых.

– Теперь я возвращаю долг, – говорит она.

Загадки любви

[12 сентября 2006 г.]

Ищу свои книжки на Интернете. Никаких отзывов, никаких рецензий.

А может, не стоит мечтать о народной любви? Всеобщая популярность означает, что ты близка дуракам и неучам. Это ни о чем хорошем не говорит.

Впрочем, наплевать: пусть любят.

Подросток

[15 сентября 2006 г.]

Никто не понимает, почему я выбрала Зэка. Он чужой всем моим друзьям, и, когда они приходят ко мне, Зэк пять минут страдает с нами, а потом удирает в другую комнату. И всем неудобно.

Но я уже знаю, как быть. Все недостатки Зэка происходят оттого, что он еще маленький. Но через несколько лет он превратится в роскошного мужика. Я его выращу для себя – как кактус в горшке. Нужно просто дождаться, когда он расцветет.

Мелиска злится. Она уже все уши мне прожужжала:

– Не будь дурой: хватай Пола, пока дают!

Но Пола мне никто и не дает. Он не собирается ни на ком жениться – его раздражают ненакрашенные женщины в халатах. И даже если бы он позвал меня замуж, я бы не пошла. У меня будет истерика, если я увижу Пола в трусах.

– Ты не понимаешь смысла нашей дружбы, – сказала я Мелиссе. – Мне Пол нужен для того, чтобы чувствовать себя интересной, а я ему – для того, чтобы он чувствовал себя умным.

Она только фыркнула.

– Называй вещи своими именами. Вы банальные садомазохисты. Тебе нравится, когда тебя бьют по заднице, и он с удовольствием это делает. А Зэк вам обоим нужен только как декорация – чтобы было из-за кого драму разводить.

Неужели правда?

Пикник на детской площадке

[18 сентября 2006 г.]

Мы с Полом сидели на детской площадке и лопали гамбургеры. Он вытер салфеткой губы.

– Ну, давай, жалуйся на жизнь!

Я вспомнила наш разговор с Мелиссой. Мне действительно хотелось нажаловаться на Зэка и получить в ответ что-нибудь язвительно-веселое.

– Вы, мужики, вечно все портите. Я только что позвонила Зэку, говорю: «Подари мне цветочков!» А он прислал картинку по имейлу.

Пол ржал и составлял для Зэка вечернее меню: свиные ребрышки на вывеске, картошка по телевизору, а на десерт – фламандский натюрморт в раме.

Впрочем, семейный ужин для нас – это неактуально. Мы решили, что Зэк пока будет жить у Агнессы. Ему неудобно у меня: он чувствует себя нахлебником. «Вот начну получать проценты с фильма и тут же куплю дом».

– Ага, из конструктора «Лего», – глумился Пол. – Не будет у него никакого дома.

– Почему?

– Мозгов – ноль, образование – коридорное. Ты спроси, что он прочитал за последнее время? Надпись «Микрофон включен»?

– Да он всего «Гарри Поттера» проглотил за неделю!

– О да! Интеллектуал – привет Спинозе!

Мелисса права: я мазохистка. Я все время злюсь, когда Пол говорит гадости про Зэка, и сама же даю ему поводы.

На месте для пикников суетилась дюжина чернокожих мамашек: у них там проходило что-то вроде бэби-шауэра[17]17
  По американскому обычаю незадолго до рождения ребенка подруги будущей мамы устраивают в ее честь праздник, на котором дарят ей все необходимое для новорожденного. Термин baby shower примерно переводится как «осыпание подарками для малыша».


[Закрыть].

Уже родившимся деткам все это довольно быстро наскучило. Сначала к нам на детскую площадку пришли двое – пацан лет пяти и его сестренка-трехлетка.

– Идем качаться! – позвал старшенький.

Они понеслись занимать качели; задирая ноги, попытались влезть на сиденья, но те висели слишком высоко.

– Мистер, а помогите нам!

Я толкнула Пола в плечо.

– Иди работай!

Пол рассадил их. Ноги в запыленных сандалетах не доставали до земли.

– А подтолкните нас, пожалуйста!

Качели взлетели к небесам.

– Еще! Еще! Еще!

Восторгу не было предела. Глазенки по пятаку, хохот… Через минуту на детской площадке уже было полно малявок, прыгающих от нетерпения.

– А меня тоже покатать! А я тоже хочу!

Пол делал зверское лицо.

– Все, мне некогда: я пошел!

– Не-е-ет! Ну, пожалуйста! Ну, еще разочек толкните!

– Последний раз!

– И меня в последний раз!

У этих детей наверняка не было пап. Многие черные тетки рожают рано и зачастую от разных мужиков. Отчимы приходят и уходят, мамкам вечно некогда… И никто не катает на качелях.

Я дожевывала свой гамбургер и ужасно жалела нас всех. Зэка – за то, что он хочет купить дом, который мне не нужен, и экономит на цветах. Пола – за то, что он все никак не может разобраться в себе. Этих ребятишек, их несчастливых мам… Ну и себя, разумеется.

Избранное

[22 сентября 2006 г.]

Шесть фактов обо мне:

1. Однажды после очередного развода я сделала себе татуировку на животе: «Посторонним вход воспрещен!» А когда страсти утихли, исправила на «Алло, мы ищем таланты!»

2. Когда-то в молодости у меня был свой бизнес: я вышивала на кепках уродливейших Микки-Маусов с надписью «Адидас» и выдавала их за фирменные. Микки-Маусы шли как горячие пирожки.

3. Многие люди говорили мне: «Я убью тебя!» Еще больше: «Я тебе морду набью!». Один раз даже изнасиловать обещали. Но данного слова никто не сдержал.

4. Мое любимое вино – Cumaro урожая 1997 года. К сожалению, найти его все труднее и труднее – я его постепенно выпиваю.

5. Когда я училась в школе, наше руководство рассортировало всех учеников в классы для продвинутых, для средних и для слабых. Я постаралась, чтобы меня записали в дураки, потому что им меньше на дом задавали. Но мама пошла к директору и все испортила.

6. Я никогда не рою ямы врагам. Но с удовольствием наблюдаю, как они роют ямы мне и сами в них попадают.