Текст книги "Рехан. Цена предательства"

Виталя опустил голову к земле. Пашка просто смотрел перед собой, на шероховатый комочек земли рядом с глазами. По комочку тяжело ползла какая-то букашка, таща на своей гладкой спинке умершего и ссохшегося уже муравья. Ведь не врет, почему-то Пашка знал, что Рыжая Борода не врет. И незачем врать ему. Они никто, чтобы сейчас говорить им неправду. Их судьба, как ни крути, достаточно проста и не стоит того, чтобы изобретать стратегические интриги или планы.

– Ну, а за то, что прапора своего хлопнули, – щетина Усмана расплылась в довольной ухмылке, – так за это спасибо, как говорится, до земли. Молодцы!.. Побольше бы вас таких – и нам нечего было бы делать.

Бандиты наверху засмеялись, оценив шутку. Султан – самодовольно, обнажая желтые крупные зубы, Абу – преданно глядя на своего любимого командира, а Идрис, похоже, с легкой ноткой презрения ко всем, включая, похоже, и собственных командиров.

Они еще некоторое время постояли у ямы. Видимо, хорошее настроение не давало уйти сразу и не насладиться полностью молчаливой подавленностью пленников.

Отходя от зиндана, Султан сказал:

– Когда я в армии служил, я тоже прапора своего ненавидел. Ох и гнида была, ядовитый тарантул, а не человек. Эти пошустрее оказались, мне такой возможности в свое время не представилось.

– Ты можешь назвать их своими детьми, Султан, – сказал Идрис, деликатно улыбаясь фамильярности собственной шутки.

– Ага, только этих детишек мне и не хватало. Вах, Идрис, ты же не видел, как тот малыш, белый который, дерется, – неожиданно вспомнил Султан, – он на самом деле очень хорошо двигается, и удар точный такой, незаметный. Ибрагима побил, представляешь?!

– Ибрагима? – старший телохранитель презрительно хмыкнул, – неудивительно, командир. Я этому Ибрагиму сколько раз говорил, не лети – нарвешься. Все не слушал… – помолчал с секунду, – а то, что Пашков этот дерется хорошо, так это я и раньше знал.

– Откуда? – не сдержал удивления Султан.

– Все очень просто, командир, – тихо рассмеялся Идрис, тряхнув пыльной шевелюрой, – все очень просто. Для этого совсем необязательно видеть, как человек дерется, достаточно посмотреть, как он ходит, бегает, садится и встает… У него была неплохая подготовка. Помнишь, как он шел сюда? С мешками, молча… Ни разу не упал.

– Завтра проводим бои, – Султан сплюнул сквозь передние зубы и взглянул на начальника своей охраны, – хочешь выйти с ним?

Идрис едва заметно поморщился:

– Ты же знаешь, командир, мне все равно, кого бить. Как скажешь.

Было видно, что просьбы-приказы Султана Идрису не совсем по душе, но и отказать он ему не мог.

– Только не убивай его, – предупредил командир, – не знаю, почему, но мне кажется, что этот русский еще сможет преподать урок нашим воинам. Пригодится еще.

– Ладно, – Идрис широко зевнул.

– Да, ты иди, дорогой, отдыхай, ты хорошо поработал, потом еще поговорим, – в голосе Султана прорезались отеческие нотки.

– Спасибо, командир. Пойду посплю немного, потом займусь твоей охраной. Мне почему-то кажется, что в мое отсутствие здесь все немного расслабились.

Насмешливый тон адресовался Жуку в чалме, который не замедлил тут же недовольно заворчать, нервно перебирая ремень своего автомата в коричневого цвета руках.

Семейную сцену нарушил Усман, перебирающий на ходу бумаги. Обращаясь к Идрису, но глядя при этом на Султана, недовольно произнес:

– Информация собрана не полностью…

– В чем дело? – вскинул голову Идрис, – там все ясно расписано.

Султан приподнял бровь, поджал губы и посмотрел на помощника, ожидая разъяснений.

– С этим Пашковым мне ничего не ясно, – не обращая внимания на тон высокого, никак не ниже его самого, Идриса, продолжил Усман, – личные данные, да? Затем – когда призывался, а потом сразу же – уехал в Чечню. Уехал, да, а где он был почти год до этого? Упоминание о пятой роте идет только потом, и я не верю, что он был в этой самой пятой роте. Это смутно все. И про ранения ничего не сказано.

– Какие ранения? – раскрыл глаза Идрис.

– У него одно пулевое на руке, – показал Султан, – и спина в осколках. И мы немного добавили…

– Не знаю, – несколько раздраженно пожал плечами Идрис, – это все, что мне удалось добыть. И это было не так легко в этот раз, как может показаться со стороны, – он несколько повысил голос, – в нашей комендатуре начальник сменился, много мне не сказали. Перестановки, все чего-то боятся. Пришлось ехать еще в Дагестан, там наводить справки. Это собрали через моих людей, и я считаю, что информация полная. Что еще нужно знать о двух паршивых солдатах?

Командир примиряюще кивнул. Все знали, что Идрису нет равных в сборе информации и разведданных.

Рыжебородый что-то недовольно пробормотал и скрылся в землянке. Идрис проводил его взглядом и снова заговорил:

– Я проводил беседы с людьми, Султан. Ситуация изменилась, но не намного. Многие сейчас просто не знают, хотят они свободы для себя или нет, колеблются. Это ненадолго, русские спровоцируют их сами, они совсем не умеют обращаться с народом. Ну, мы еще поговорим, объясним, что к чему. Возможно, что самым активным придется и язычок подрезать. Там парочка таких уже объявилась, – в черных глазах вспыхнули огоньки и погасли, уступив место прежней ироничной доброжелательности, – с теми, кто хочет воевать, мы договорились, что придут зимой, когда внизу станет нечего делать. Кто-то придет по весне, когда действия начнутся. В общем, люди у нас будут, командир, и пойдут они именно к тебе, а не к другим. Я тебе обещаю. И все потому, что люди знают тебя и твои дела. И щедрость твою, – добавил он многозначительно.

– Хорошо, – после некоторого молчания сказал Султан, задумчиво глядя, как к полевой, дымящейся вкусным кухне потянулись бойцы, сначала нохчи, за ними – терпеливые арабы с афганцами, – я беспокоюсь сейчас о том, чтобы заказ отдали мне.

Он поднял глаза к небу чуть ли не с мечтательной грустью. Идрис улыбнулся еще шире.

– Я о таком деле давно мечтал, ты же знаешь.

Идрис кивнул:

– Переговоры ведутся. Конечно, если бы не Ваха, они давно остановились бы на твоей кандидатуре. Это Ваха все воду мутит. Но я уверен, что этот заказ отрабатывать будем мы, вот увидишь.

– Аллах знает, что делать, – склонил голову Султан, – ладно, Идрис, ты хорошо поработал, иди, отдыхай.

В землянке, задумчиво отложив документы в сторону, сидел по-турецки Усман. Поднял голову на вошедшего:

– Так что мы с пленными делать будем, Султан? Всю зиму кормить?..

Султан крякнул, стягивая ботинки:

– А что с них взять? Выкупа за них никто не даст. Во всяком случае, с их родственников требовать денег – это практически пустая трата времени и сил. Лишний раз светиться. Там нищета одна, всей деревней не соберут. У этого, – он мотнул бородой на разложенные рядом с Усманом бумаги, – вообще мать одна. Можно было бы попытаться, но ты же сам читал, «… перешли на сторону, скрываются…». Зачем разуверять народ, пусть думают, что хотят, это им полезно, – он довольно вздохнул, плюхаясь на персидский ковер рядом с помощником, – и нам тоже. Пускай пока бойцов развлекают. Сломаются, тогда и убьем. Завтра вот Идрис будет бить этого Ван Дамма.

Усман тихонько засмеялся, при этом спасая разлетающиеся документы:

– Как бы этот Ван Дамм не побил Идриса.

ПИСЬМО №5

Здравствуй!

Наверное, ты удивлен, но это снова я. Мое письмо у тебя в руках.

Ты жил рядом и все было хорошо. Я в любой момент могла подойти к тебе и сказать все, что я думаю. О тебе, о себе и обо всей этой жизни. Но теперь это невозможно. Мне очень хочется многое сказать тебе, а в письме всего не напишешь, связных предложений не хватит, потому что что-то передается от сердца к сердцу, и словами этого не выразишь. Я всегда чувствовала, что мы с тобой живем в каком-то другом мире, не в том, где живут все остальные. И понять нас другим невозможно. Может, я ошибаюсь, а может, это относится только ко мне. Я в этом мире беспомощна и всем чужая, во всяком случае, без тебя точно. Нет, я не шантажирую твою совесть, просто говорю, что накопилось. У меня нет от тебя писем, и я не знаю, есть ли ты вообще… и если нет тебя, тогда зачем мне жить… Этот вопрос у меня в голове целыми днями. Иногда мне кажется, что я рождена для сотворения ошибок. Может, и это письмо – только очередная ошибка? Я только недавно осознала, что, оказывается, ты меня всегда понимал. Нет-нет, я знала это всегда, просто недавно так отчетливо это увидела, глядя на других. Это родство душ, оно уникально, среди миллионов людей встретить того единственного – и потерять…

Перечитала, хотела выкинуть, но подумала – пусть… Все равно ты его не прочтешь. Все равно я не дождусь ответа… Все равно…

Твоя…

***

На следующее утро, когда слабеющее день ото дня солнце подбиралось к яме, желая обогреть сидящих внизу, за Пашкой пришли. Ахмет и два конвоира с помощью багра вытащили пленника, как и в прошлый раз. Повели знакомой дорогой, ни слова ни говоря. Пашка отметил, что оба конвоира держали свои стволы наготове. Лишь Ахмет, нахмурив брови, вышагивал впереди, закинув АКС на плечо.

Пашка уже издали услышал гул тренировочной возни. Непроизвольно начал делать разминочные движения, словно по пути на ринг в каких-нибудь соревнованиях.

Конвоиры подозрительно на него покосились, но ничего не сказали. Может, со стороны это и смотрится… странно, но лучше разминаться, нежели получить травму, отвлеченно думал Пашка, теребя костяшками пальцев нос и скулы. В прошлый раз на разминку дали минуты две, не больше. Попадут так вот по холодному носу и своротят легким движением. Говори потом, что не размялся. Довольные будут… Гнусавить после того, как Виталя. Только этого и не хватало.

А-а, чем черт не шутит. Нос и так свернуть могут, разминайся не разминайся. В драке всякое бывает.

Вышли на поляну с импровизированным рингом. Сегодня погода не радовала особым теплом. Большинство бойцов стояли достаточно тепло одетыми. Даже те, кто покидал ринг, проведя свои тренировки, спешили накинуть на разгоряченное тело камуфляжную куртку либо бушлат.

Главари с помощниками, как и в прошлый раз, расположились на своих местах, увлеченно глядя на ринг. Вот лентяи, подумал Пашка. Интересно, а их собственных бойцов не бесит то, что они корячатся, а эти кайфуют?.. Ведь на армию все-таки не очень похоже. Даже совсем не похоже.

А посмотреть было на что. Посреди поляны Идрис забавлялся с крепким мужиком. Мужик был выше немаленького Идриса и шире его, наверное, раза в два. Пашка видел и его. Такого трудно не заметить, среди не особенно рослых-то горцев. У обоих на руках были натянуты боксерские перчатки.

Несмотря на внешнее, казалось бы, физическое преимущество, мужик явно был не рад своему сегодняшнему противнику. Он отчаянно пытался доказать свою спортивную дееспособность, стараясь дотянуться до начальника командирской охраны своими крепкими ручищами.

А Идрис даже и не дрался, он просто упивался собой, своим слаженно действующим телом, восторженным вниманием присутствующих. В бою он был как рыба в воде. Хищная, резкая и очень быстрая рыба. И сейчас, по мнению Пашки, он откровенно издевался над мужиком. С такой техникой у него наверняка просто не было противников в отряде. И у всех здесь присутствующих не возникало, похоже, и мысли о том, что Идрису можно нанести хоть какой-то вред, что хоть какой-то удар он возьмет да и пропустит. Это будет чудом.

Словно в ответ на эти мысли Идрис легко метнулся в одну сторону, раздергивая мужика на себя, крутанулся в другую, будто обводя футбольного защитника перед воротами, незаметно для всех поменял стойку и взвился в воздухе, выбрасывая ногу назад. Неповоротливый на его фоне, как дерево, мужик потерялся, за что и получил мощный удар в грудь. Молодец, устоял, одобрил Пашка, но мнение большинства явно было на стороне Идриса. Группка молодых чеченцев восторженно засвистела, готовая аплодировать лидеру.

Мужик уже просто хотел сохранить лицо до конца отведенных минут. С укором бросил взгляд на боевика с секундомером, стоящего у самого ринга. На какое-то мгновение Пашке стало немного жаль незадачливого бойца. Мужик уже в годах, могли бы и уважение поиметь. Вон молодежь гоняйте.

Хотя все они здесь одним миром мазаны. Пашка потянул мышцы спины, подвигал лопатками, холодно глянул в сторону командирских мест. Султан его уже заметил. Ну что сегодня, Султанушка, мысленно спросил его Пашка, стараясь думать обо всем на свете, лишь бы унять начинающуюся дрожь по телу. Холодно все-таки сегодня. В яме теплее, наверное.

Султан пихнул кулаком в плечо сидящего рядом рыжебородого. Тот, тоже заметив пришедших, кивнул и что-то крикнул Идрису.

Попросил заканчивать.

Повезло мужику, досрочно бой кончится.

Идрис бросил взгляд на Пашку, насмешливо изогнул красивые брови. Не останавливаясь ни на мгновение в своем танце, обманным движением заставил соперника опустить руки и провел двойной удар – два раза подряд маваши в голову, практически без промежутка. Мужик подкинул руки вверх, к голове, тут же поплатился за это боковым в открытый живот. Никак не успевает, надо же. Разом потерявшись, отлетел назад и на этот раз еле устоял на ногах. Да, тяжеловато ему.

Тяжело отдуваясь, пошел на не совсем верных ногах к обидчику. Идрис сказал ему что-то, не переставая улыбаться. Пожал плечами, не получив ответа. Дождался, пока тот сам не подойдет поближе. А потом просто сделал шаг вперед и два раза жестко ударил кулаками в перчатках в лицо. Классическая двоечка, но насколько быстро сработано! Наверняка очень немногие успели уследить за движениями. Надо же. Какой опасный черт, мелькнуло в голове.

Мужик, зажимая перчатками разбитое лицо, повалился наконец-таки назад себя, на спину. Боевики довольно поорали, а мужика быстренько утащили к воде – умываться и приводить себя в порядок. Вот тебе и тренировочный бой со своими.

Сам Идрис сразу же после концовки стянул с себя перчатки и вышел за периметр. Мужик в это время, кажется, еще находился в полете. Какая уверенность, невольно восхитился Пашка. Осекся, заметив взгляд Идриса на себе. Свеженький, словно и не с ринга, улыбается, а в глазах написано:

– Здравствуй, малыш, ты следующий, знаешь об этом?

Теперь знаю, ответил ему взглядом Пашка.

Да-а, вот повезло…

Как и предполагал, его тут же выставили на ринг. Причем противника ему выбрал сам Идрис. Указав в приказном порядке на одного из боевиков помоложе, мотнул головой, давай, мол. Тот решительно кивнул и полез на середину, хлопнув перчатками друг о друга. На Пашку даже не глядел. Зато опять поглядел на пленного Идрис. Улыбнулся, вроде как дружелюбно.

Ну прямо по-братски…

За рингом заинтересованно загудели. Пашка ощутил на себе пристальные взгляды главарей. Ясно, хотят выяснить, не приснился ли им прошлый раз.

Противник опять оказался не из лучших, Пашка понял это сразу. На расправу выдали, чтобы показал, что на самом деле может пленный. Сухощавый, двигается неплохо, потому придется побегать. Хитрый этот Идрис. В движениях особо не укроешься, некогда. Хочет посмотреть, оценить Пашку. В прошлый раз его не было, Пашка бы запомнил. Тогда все чувства обострены были. Неудивительно, думал ведь, что в последний раз… Впрочем, день сегодняшний не менее опасен, скорее наоборот, именно он может и оказаться последним. А-а, разницы-то, все равно подыхать.

Сухощавый был волосат до противности. Все тело покрыто волосяным покровом, словно мхом. Даже спина и плечи густо вились. Лет ему побольше, чем Пашке, взгляд самоуверенный, весь на своей волне.

У квадрата посреди поляны Пашка быстро скинул китель и берцы, не дожидаясь ничьих указаний. Сам знаю, не на обед привели. Поддернул штанины, обнажая следы от кандалов и язвы. Они так и не проходили.

Султан двинул пальцем в его сторону. Идрис кивнул, улыбнувшись, дав понять, что видит пресловутые шрамы, что шрамы боевые. Сел на траву неподалеку, с интересом глядя на происходящее на ринге.

Ступив босыми ногами на землю, Пашка отметил, что она холоднее, нежели была в прошлый раз. И тело ощутимо обвевал осенний холодок, которому ничуть не мешало повисшее над горами солнце. Пашка выдохнул, изо рта вылетело облачко пара. Принялся глубоко дышать грудью, повышая давление и насыщая организм необходимым для схватки кислородом. Тяжеловато все-таки дышится в горах. В душном спортзале и то привычнее. Ему тоже натянули перчатки на руки.

На этот раз Усман встал со своего командирского места и подошел поближе, предупредив:

– Бей как умеешь, ничего не бойся.

У меня свои секунданты появились. Круто.

Кивнул коротко и отвернулся. Встряхивая ногами, подумал о том, что холодновато для боев, размяться бы получше. Усман дал команду Волосатому, тот снова кивнул, не менее решительно, чем раньше, и двинулся в Пашкину сторону.

Технику хотите посмотреть, усмехнулся пленный, заметив заинтересованные взгляды боевиков. Для себя смотрят, манеру хотят выявить, чтобы потом самим… Потенциальные соперники.

Смотрите…

Начал двигаться вприпрыжку по всему квадрату, избегая центра. Влево-вправо, вперед-назад. Приноравливайтесь. Ни дать ни взять Мохаммед Али в свои лучшие годы. Не пробовали с Мохаммедом-то, нет?..

Волосатый смешался, затоптавшись в середине. Он видел, что русский умеет драться, и ожидал боя, пусть и защиты, а тут… бег какой-то.

Боевики быстро начали злиться, коверкая русские слова в горячке, требовали честного боя. Опять этот щенок чудит на ринге. Да пусть уж дерется, если умеет, если нет, то давайте зарежем его и все дела, займемся нормальным спортом, без бегунов.

Пашка двигался по рингу, вперед-назад, вправо-влево. Он абсолютно спокоен, он в ринге. Лишь разок бросил взгляд на Идриса, для которого и был, собственно, сделан весь этот спектакль. Тот смотрел из-под прищуренных век, вроде как и не особо интересуясь происходящим в середине поля. Но Пашка увидел, что ни одного его движения тот не упускает. Понятно, бегать тут не для кого. На мгновение почувствовал себя мальчишкой, которого видят насквозь.

Мотнул головой упрямо. Я делаю то, что делаю, вот и все. Что там дальше и кто за это в ответе, уже не мое дело. Думать потом будем…

Волосатый попытался остановить Пашку ударом навстречу. Умно придумано. Отмахнулся и легко запрыгал дальше.

Я еще не размялся.

Не время, товарищ…

Волосатый выкинул вперед ногу – Пашка отпрыгнул назад и чуть не засмеялся от того, какую уморительно злостную мину состроил Волосатый. Соперник не вызывал у Пашки никакой симпатии – отчетливо злобное, тупое лицо с узким лбом и маленькими глазками. Такому подставься под удар, сверху залезет, будет бить долго и с наслаждением, упиваясь своей властью и своей кровожадностью. Пашка бы уж лучше Ибрагима пожалел, тот хоть горяч, но все же более человечен. Наверное… Все познается в сравнении. Хотя, разве не Ибрагим упрашивал Ахмета дать ему кинжал? А если бы Ахмет дал?..

Волосатый бросился на Пашку – Пашка ушел, разворачиваясь на 360% и глядя через секунду Волосатому в спину через свое плечо. Для сухощавого ты слишком неповоротлив, бандюга.

Крики, как и в первый раз, становились все неистовее, все громче. Боевики требовали хоть какой-то крови, они пришли смотреть бой, а не танцы. Пашка снова усмехнулся. Приятно, что на тебя обращают сразу столько внимания. В яме как-то скучнее.

Ладно, пора заканчивать.

Мятущаяся по квадрату светлая тень внезапно, неожиданно для всех замерла. Пашка словно врос ногами в землю. Волосатый, вроде бы уже привыкший к его беспрерывному движению и уже что-то придумавший, чем мог бы достать наверняка танцора, остановился в недоумении. От неожиданности происходящего немного опустил перчатки. Через секунду сообразил, что это ему только на руку, и шагнул к Пашке.

Еще бы секунду, возможно, ты и заподозрил бы ловушку, глубоко внутри Пашки кто-то усмехнулся. Однако сейчас, в это мгновение уже поздно, слишком поздно что-либо понимать.

Наблюдающие только и заметили, как легко прыгающий по всему рингу русский отчего-то замер, а потом просто шагнул навстречу Волосатому и нанес только два удара в голову. Два прямых.

Как эффектно было бы сейчас скинуть перчатки. Не оборачиваясь, выйти с ринга. Но это уже слишком. Тем более что впереди же еще драки.

Несколькими минутами раньше свой бой так закончил старший Султановой охраны. Теперь Идрис едва заметно поморщил нос. Мальчишка ясно дал понять, что технику надо проверять самому, а не подсматривать.

Удары попали точно – первый разбил нос, второй угодил в челюсть, отчего Волосатый сел на холодную землю и невнятно замычал, мотая головой и разбрызгивая кровь со слюнями по сторонам. Его так же, как и предшественника, утащили к утешительному ручью, который все равно не сможет смыть этого позора. И долго еще мальчишки окрестных аулов будут посмеиваться за его спиной: «А-а, этому русский раб нос расколошматил, до сих пор с такой кривой „картошкой“ ходит». И обвинителю скажут: «Да ты видел, этого русского?! Это же просто великан был, его потом сам Султан только и мог победить. Что там, его автоматы не брали, под конец пришлось из гранатомета расстрелять».

Идрис встал, несколько раз сжал и разжал кулаки, проверяя, крепко ли намотаны на кистях бинты. Загадочно улыбнувшись одними губами, легко двинулся к рингу.

Пашка стоял уже лицом к нему. Стараясь отрешиться от дурацких мыслей, принялся снова глубоко дышать, разгоняя тепло по всему телу. От движения на коже появилась легкая испарина – вот и размялись.

После неловкого молчания на фоне разбитого носа Волосатого зрители вновь загудели и придвинулись к рингу. Схватка обещала быть очень интересной. И, похоже никто и не сомневался в исходе поединка. Ждали только, каким именно способом Идрис сейчас прикончит этого плясуна. В отряде, да и на сотни и сотни километров вокруг Идрис однозначно был лучшим бойцом. Поговаривали даже, будто он в свое время был действующим чемпионом… Поговаривали даже, будто он… А, впрочем, люди горазды языками молоть. Главное знали все – Идрису равных не было. И не будет.

Султан сел поудобнее на своем холмике, по-турецки скрестив ноги. Поближе к рингу подобрался рыжебородый, великий ценитель хороших драк. Кто-то за спиной противно рассмеялся на сносном русском:

– Конец тебе, ублюдок…

– Спасибо.

Его спокойный ответ вызвал еще больший смех в рядах зрителей. Несколько одобрительных выкриков… Кто-то оценил выдержку смертника.

Ой, мама, что же делается… Одному среди этих так тошно, внутри даже что-то подрагивает. Пашка хмыкнул сам себе. Еще расплачься здесь, вот радости будет у всех.

Идрис вышел на ринг, кивнул Пашке совсем по-дружески и произнес на чистейшем русском:

– Перчатки сними, малыш.

Славянское произношение, лениво и доброжелательно. И, только отбросив перчатки за периметр, Пашка понял, какой подтекст они несли. Идрис одним этим поставил Пашку ниже себя, уже приказал. А с виду это было честное предложение. Ох и опасен, психолог хренов… лучше его не слушать, и в глаза бы не смотреть, в глазах улыбка, странная, вовсе с кровавыми боями не связанная. Чему улыбаться… Вот и ясно, что этот и задушит с той же замечательной, доброй улыбкой на красивом лице. Это даже не цинизм и не жестокость, это даже не садизм. Это что-то, что лежит за пределами человеческого…

Ладно, об этом потом подумаю, не время отвлекаться, он этого только и ждет.

Идрис продолжил свою спокойную речь, приближаясь:

– Ну что, малыш, подвигаемся? Может, «ламбаду» станцуем? Любишь «ламбаду»?..

Как хорошо представить, что это всего лишь твой обычный спарринг-партнер, сейчас друг другу бока намять, да потом на обед собираться, с такими вот шутками да с гудящей слегка головой. Как тоскливо здесь… И листьями пахнет, уже опавшими листьями… Зима не за горами. У них в городке в это время обычно холодина уже стоит.

Пашка не стал ничего отвечать, лишь сдвинул хмуро выгоревшие за лето брови и покачался на стопах, плотнее уминая себя в землю.

– Не хочешь поговорить со мной, с чертом нерусским? – удивился Идрис, – жаль…

В этот момент он сорвался с места. Никто из присутствующих не смог даже заметить начало этого движения.

Начинающий первым имеет все шансы взять инициативу в свои руки, но неизменно выдает свои намерения, свои слабые и сильные стороны в первые же секунды схватки. Идрис понимал, что пленник не начнет первым, выжидая. Уступая право первого удара хозяевам. И он использовал право хозяина бить первым.

Идрис просто прыгнул вперед, на Пашку. Прыгнул очень резко, весь поджавшись. Пашка не смог даже в первое мгновение определить – для чего, что тот задумал? Почувствовал только звериную мощь летящего на него тела. Мгновением спустя заметил выдвигающееся в полете колено. Попади под него, и оно, словно таран на своем пути, раздробит тебе все кости, куда ни попадет – в грудь, голову или подставленные руки. От такого удара защищаться практически бесполезно.

Пашке удалось в последний момент метнуться в сторону, влево. Идрис прошел в нескольких сантиметрах от него, вздымая за собой ветер.

Автоматически ударил снизу – больше для порядка, но попал в подставленный локоть и тут же пожалел, что не отошел дальше. Идрис на лету распрямил все то же колено и, уже пролетая мимо, двинул Пашку всей стопой в грудь.

Вес проносящегося с инерцией тела неизменно увеличен в несколько раз. Поняв, что падает, Пашка и не сопротивлялся этому взятому на себя импульсу – удар далеко не смертелен и тратить силы на попытки удержаться незачем – он упал на спину, хлопнув ладонями по земле. И тут же кувыркнулся назад, встав на ноги у края квадрата.

Первой же мыслью было броситься на Идриса, пока тот не успел толком развернуться и встать в стойку. Остановило чутье. Такой опытный и техничный рубака, как Идрис, успеет в любой момент и развернуться и ударить из любого положения. А стойка ему, так же, как и Пашке, вовсе не обязательна. Можно попытаться броситься на него чисто в спецназовской манере, пойти на обмен ударами, не жалея собственных кулаков и головы, а там будь что будет. Только вот не оказаться бы самому в роли Бычка, которому на потеху всем обламывают рожки. У Идриса руки длиннее, и сам он выше Пашки чуть ли не на голову. Замучаешься доставать. Хотя прямой обмен ударами, скорее всего, все-таки состоится.

Осторожно двинулся к центру, куда уже шел его противник, спокойно опустив руки и не переставая ровно улыбаться.

– Ну что, малыш, – мирным голосом предложил он Пашке, – может, прекратим на этом? Хватит уже…

На что он рассчитывает? Что Пашка расслабится, хоть на секунду, но допустит такую мысль, мысль об отдыхе, и смешается? Ну уж нет. Не надо играть на моих слабостях, ты даже не знаешь наверняка, есть ли они у меня. Обойдемся без психологов, психоаналитиков и психотерапевтов. Бой все равно будет продолжаться до победного конца, и все это знают. Иначе нечего было его и затевать. Победного только для одного из бойцов, естественно. Для второго все будет менее весело. Все очень просто и незатейливо. Так что и придумывать ничего не надо, Князь. Мы оба не по первому разу в ринге, и ясно, что ни один не уступит победу другому до результата. Другое дело, до чего доведут этот результат, до какого конца, но это уже решать не в Пашкиных силах, поэтому – просто ринг, просто бой, как много раз до этого. Всякое бывало, многое может случиться и сейчас. Главное, чтобы еще «потом» было…

На этот раз он будет бить первым.

Проверим Князя на его величие, на его крепость.

Выкинул левую руку Идрису в лицо, зная, что тот легко уйдет. И тут же технично врубил грубое лоу в бедро. Такое лоу, удачно проведенное, может запросто свалить противника с ног.

Идрис, не задумываясь и не мешкая, слегка отстранился от руки и поставил защиту от лоу, всего-то подняв немного колено вверх. Кость голени угодила прямо в него. Другой бы взвыл, хватаясь за отшибленную голень, но Пашка, потерявший чувствительность сей области еще год назад на обмотанных солдатскими одеялами столбах и ногах бессчетных противников, почувствовал лишь разочарование.

Идрис удивленно поднял брови, одобрительно кивая Пашке.

И похлопал себя ладонью по бедру, как бы приглашая – а попробуй-ка еще разок, может, на этот раз и получится?..

Боевики от этого жеста пришли в полный восторг.

Пашка не стал вестись на эту удочку и решил отойти, но в этот момент Идрис сам нанес такое же лоу, способное, если хорошо попасть, сокрушить противника и полностью вывести его из строя. И на этот раз уже Пашке пришлось вздергивать колено чуть вверх и гасить удар. Погасил и от вспыхнувшей злости опять ударил то же лоу, в ту же ногу.

Публика вокруг ревела, не в силах сдержать своих чувств. Обмен лоу был настолько яростным, что наблюдателям было непонятно только одно – как бойцы до сих пор не переломали себе ног?

Били без продыху. Как только противник проводил свой удар по поставленной защите, тут же неизменно шел встречный. Раз по десять, не меньше, нанесли они друг другу по мощнейшему лоукик.

Расчет прост – чей удар сильнее, чья защита жестче? Кто первым отойдет, прихрамывая, чья нога подломится, не выдержав?

Пашкино упрямство не утихало, каждый раз пытаясь по новой снести защиту Князя и вломить удар в «девяточку». Идрис же с завидным постоянством пытался проделать то же самое с Пашкой.

Первым схитрил именно Идрис. Заметив, что Пашкины удары пошли выше к тазу, там тоже имелись болевые точки, при попадании в которые нога «отсыхает», он вместо постановки колена просто повернул ногу внутрь, подставив под удар заднюю, безобидную часть бедра. И с этим же поворотом крутанулся вокруг себя. Правая нога резко пошла вверх по круговой траектории. Вертанувшись на одном носке, практически в прыжке, Идрис нанес классический ура-маваши Пашке в голову.

В последний миг удалось пригнуться, и рифленая подошва спортивной обуви только чирнула по светлым волосам.

Не дожидаясь теперь, пока Идрис вернется в крепкую стойку, Пашка решил ловить его тут же, в движении. Мгновенный подшаг!.. И… попал под удар. Обмотанный бинтом кулак шел размашисто из-за спины, вкруговую вытянутой рукой. В боксе таких ударов нет, в группе его не использовали, применяя более прямолинейную тактику. Более того, сами бойцы считали такие удары достаточно «подлыми», во всяком случае, при проведении спаррингов со своими товарищами не практиковали подобные.

Конечно, это не было минусом при подготовке, бойцы были всесторонне развиты, но вот…

На этот раз увернуться не удалось. Кулак тыльными сторонами костяшек врезался в надбровную дугу. На мгновение Пашка потерялся, и этого мгновения Идрису хватило для того, чтобы поменять ноги в стойке и вломить прямое мае-гери в грудь, минуя защиту. Пашка успел выдохнуть и, падая, сгруппировался, чтобы смягчить падение.