Текст книги "Смерть на рыбалке"

– Знаю только то, что мне этот волчара рассказал. – Марат заклеил рану пластырем. Затем достал из аптечки бинт, ловко сорвал обертку.

Они расположились на корме «Казанки», которая плавно покачивалась в нескольких метрах от острова. Плененный Федор тоже был в лодке – сидел к ним спиной с привязанными к рулю руками.

– Это у них мафия такая. Как я понял, группировка типа фашистской, со своим диктатором, ну и так далее, в том же духе… Сюда они приехали, получив заказ отомстить нам, рыбакам, за какие-то там непонятные подставы…

– Отомстить? – переспросил Макс.

– Ага, – Марат начал накладывать повязку. Чувствовалось, что заниматься подобными вещами ему не впервой. – Другими словами, все мы, спиннингисты, жертвы.

– Ой! – болезненно дернулся Макс. – Я что-то не могу понять…

– Тыква тоже ничего не успел понять, когда вот этого Федора дружок ему пулю в бочину влепил…

– Что?!

– Да-да, не дергайся. Я сам видел, как его замочили, – будто успокаивая Макса, сказал Марат. – И деда из Саратова тоже грохнули, и по Маринке стреляли, а моего земелю из Новосибирска ранили. Но он молодец, успел с одним разобраться и по рации со мной связаться, правда, потом связь с ним прервалась. Как бы еще чего не случилось…

– Да как же это?!

– Вот так! У них здесь в разных местах – на островах по берегам и в лодках – снайперы засели. А главный, какой-то полковник Волохов на самой базе остался. Я правильно говорю, Федор?

– Там штаб, – не поворачиваясь, буркнул тот.

– А с судьями как же? – забеспокоился Макс, вспомнив о своей жене.

– Среди судей половина наших людей, – с заметной долей иронии сказал Федор. И в подтверждение своих слов добавил: – Например, Артур Началов, Влад Бинский… А остальных полковник собирался либо завербовать, либо в расход…

– Мою Валентину в расход?! – попытался вскочить Макс.

– Сиди! – удержал его Марат. – Через шесть секунд бинтовать закончу, и сразу мчимся туда.

Он и в самом деле быстро закончил перевязку, после чего вручил Максу пятизарядку, освободил от веревок руки Федора и приказал ему заводить катер и гнать в сторону «Волжских просторов». Только не через протоку между большим островом и берегом, а объехать остров ближе к коренной Волге.

Ехать к базе напрямую Марат опасался. Он не доверял Федору, который сказал, что не знает, где шалаши других снайперов. Зато хорошо помнил карту местной акватории с обозначенными границами зоны ловли. И примерно представлял, где эти шалаши выгоднее всего было бы поставить. Как выяснилось чуть позже, с одним шалашом Марат угадал, а вот со вторым ошибся. И эта ошибка стоила жизни, правда, не ему самому…

* * *

«Господин полковник, на связи Бинский! Я у моста. Евтея и Гаврика нигде не видно. Лодки Евтея тоже нет. Но я захватил две жертвы: один – Акимов, временно неприкосновенный; второй – гость из Новосибирска, с раной в плече и без сознания. Мои действия?»

«А этот Акимов ничего тебе сказать не хочет?»

«Говорит, что не видел ничего. Врет, гад!»

«Так, этого гостя – в расход. Кстати, пусть господин Мишель это сделает. А лжеца твоего – срочно на базу!»

«Высшая справедливость!»

«Господин Живность, как у вас дела? Живность, почему не отвечаете? Срочно выйдите на связь! Господин Храп, доложите обстановку! Почему молчите, господин Храп?! Дьявол вас побери, кто меня слышит, ответьте!»

«Господин полковник, на связи Шабра. В поле зрения сразу несколько лодок, среди которых одна под номером двадцать три с временно неприкосновенной жертвой».

«Прекрасно! Временно ее не трогайте…»

«Господин полковник, на связи Линза. Ко мне приближается наша «Казанка», но за рулем человек без маски. Я не могу различить лица…»

«Так, господин Линза, слушайте меня внимательно…»

* * *

Пистолет был на месте – в бардачке «девятки», где в свое время Клюев устроил двойное дно. К сожалению, там не хранился запасной мобильник. Сообщить о случившемся как можно раньше было крайне важно: во-первых, необходимо вызвать «скорую», во-вторых, опергруппу или даже омоновцев. Похоже, ситуация здесь сложилась нешуточная, и лучше перестраховаться, чем не проявить должного профессионального чутья.

Что же это за охотники такие, избравшие своими мишенями не птицу или зверя, а ни в чем не повинных людей? Если только не предположить, что на рыболовов охотятся специально… Клюев вспомнил, что совсем недавно Акимов был немало расстроен, рассказывая ему о пожаре на рыболовной базе, где были запланированы соревнования. Если и пожар тот был не случайным, то можно провести некую логическую цепочку…

Но сейчас строить догадки некогда, первым делом – позаботиться о раненом, возможно, узнать у него какие-нибудь подробности и уже исходя из этого действовать дальше. Клюев свернул на грунтовую дорогу, полого спускающуюся к берегу, прибавил скорость, затем притормозил на повороте…

Первое, что он успел заметить за поворотом, была причаленная к берегу лодка, второе – человек, направивший в его сторону карабин. Клюев ударил по тормозам, одновременно повалившись на соседнее сиденье, где лежал пистолет. Тут же лобовое стекло, пробитое пулей как раз напротив того места, где только что была голова, превратилось в узор из белых трещин.

И все недолгое время, пока капитан снимал «Макарова» с предохранителя, пока передергивал затвор, досылая в ствол патрон, пока открывал дверь и выскакивал на улицу, гремели выстрелы. А когда выстрелы закончились, и Клюев, приготовившийся в любое мгновение нажать на спусковой крючок, высунулся из-за машины, то увидел стоявшего на одном колене Акимова с направленным на лодку пистолетом, затворная рама которого осталась в заднем положении.

– Не надо! Не стреляйте! Нет, нет… – истерично орал кто-то.

Клюев подскочил к Акимову, рядом с которым, скорчившись, лежал человек. Ноги его конвульсивно подрагивали.

– Второй в катере залег! – сказал Акимов.

– Эй, в катере! Я капитан уголовного розыска! – крикнул Клюев. – Через минуту здесь будет опергруппа!

– Не стреляйте, я сдаюсь! – Над бортом «Прогресса» показались дрожащие руки.

– Так ты в него попал или нет, Иваныч? – спросил капитан.

– А черт его знает! Но патроны у меня все кончились. – Акимов сунул пистолет Клюеву и поднял с земли карабин.

– Эй ты, ну-ка вылазь! – скомандовал капитан. – Только спокойно, а то я не промахнусь.

Он прицелился в медленно поднимающегося и переступающего через борт человека.

– Не надо, не стреляйте! – взмолился тот. – Я фотограф. Я никого не убивал и не вешал, я только фотографировал и…

– На колени! – велел Клюев. – И сними маску!

Мишель безропотно опустился коленями на песок, сдернул маску и вновь поднял руки. Взгляд его метался с Клюева на Акимова, тоже целившегося в него из карабина, и на лежащее между ними тело.

– Что значит никого не вешал? – переспросил Акимов.

– Вот он директора базы повесил! – показал Мишель на мертвого Бинского. – Господин полковник, то есть Александр Николаевич Волохов, приказывал, и я фотографировал, а они и расстреливали, и вешали, и…

– Что он такое несет, Борисыч?! – Акимов посмотрел на Клюева. – Совсем, что ли, крыша со страху поехала?

Вместо ответа капитан подошел к пленнику и первым делом вытащил у него из-за пояса ракетницу.

– Ее мне Бинский дал! – тут же стал объяснять Мишель. – Это судейская ракетница, чтобы «старт-финиш»…

Клюев убедился, что ракетница заряжена и передал ее Акимову. Затем снял с шеи Мишеля висящий на ремешке фотоаппарат:

– Ты этим цифровиком снимал?

– Да. И еще видеокамерой. Моей. Ее Волохов забрал…

– Сейчас поглядим, что ты там наснимал. Иваныч, держи его на мушке.

Неплохо знакомый с современной фотоаппаратурой Клюев быстро настроил цифровик на просмотр отснятых кадров. Сначала шли обычные предстартовые сюжеты, подобные он не раз видел в фотоальбомах Акимова: шеренга спортсменов, группка судей, поднятие флага, лица крупным планом – веселые и сердитые, расслабленные и сосредоточенные, среди них – несколько знакомых; затем пошли снимки позирующих людей в масках, в таких же, которую все еще держал в поднятой руке фотограф; затем… А затем у капитана Клюева создалось впечатление, что его обманывает зрение…

* * *

Ох, не напрасно Марат сомневался в Федоре. Да, тот действительно не знал о местоположении всех построенных вээсовцами шалашей. Но имел примерное представление, где находится половина из них, и лично принимал участие в строительстве трех шалашей – кроме своего и покойного Шабры и Василия по прозвищу Линза. Как раз к замаскированному на длинном, но узком островке шалашу Линзы сейчас приближалась «Казанка», которой он управлял.

Туман успел полностью рассеяться, и лучи поднявшегося над дальним лесом солнца серебрили водную гладь, подернутую легкой рябью. Все, кто был сейчас на воде, представляли собой идеальные мишени.

Федор прекрасно понимал, что успел выболтать немало лишнего, что Живность, по сути, погиб из-за него, и что, подчиняясь приказам Марата, он еще больше усугубляет свою вину. Выход он видел только один – расправиться с теми, кто держит его сейчас на прицеле, прежде чем они столкнутся с Волоховым. И для этого имелась очень хорошая возможность – подставить их обоих под прицел Линзы, который считался среди вээсовцев лучшим снайпером.

Вот только не учел Федор, что сидящие позади него Марат и Макс, подстраховались, надев на себя волчьи маски, что Макс сполз на дно катера, а Марат лишь чуть-чуть выглядывал из-за борта. И еще не знал Федор, какой приказ получил Линза после доклада Волохову, что к его шалашу приближается катер, управляемый человеком без маски…

Василий не случайно получил прозвище Линза, он действительно был лучшим снайпером. Выпущенная им пуля по приближающейся «Казанке», пробив слегка мутноватое ветровое стекло, угодила Федору в правый висок. Он отвалился вбок, надавив локтем на рычаг газа. Оставшийся без управления катер с удвоенной скоростью рванул вперед и влево, но Марат, который был готов к любому повороту событий, быстро переместился к рулю и резко крутанул его, направив «Казанку» прямиком на центр ближайшего острова, где среди однообразно-блеклых кустов выделялось более темное квадратное пятно. Стреляли-то снайперы неплохо, но вот в плане маскировки им следовало бы поучиться у настоящих охотников.

– Лежи! – очень вовремя крикнул Марат Максу, который сразу оставил попытку подняться.

Выстрел! И в ветровом стекле немного выше высовывавшейся головы Марата появилась еще одно отверстие. Выстрел! И пуля вошла в корпус катера, не причинив ощутимого вреда.

Следующего выстрела не последовало: «Казанка» со всего хода врезалась в заросли острова и вышибла из плохо замаскированного шалаша его хозяина. Подброшенное, словно кукла, тело Линзы отлетело метра на три и плюхнулось в воду. С его снайперской и любой другой карьерой было покончено…

* * *

В одиночку столкнуть «Казанку» обратно на воду у Марата вряд ли получилось бы, но вдвоем с Максом они с этой задачей справились. Пока Макс ковырялся с заглохшим мотором, Марат перетащил тела Федора и Линзы поближе к шалашу и, прихватив уже третий трофейный карабин, вернулся на катер.

– Сейчас заведется, – обнадежил Макс.

– Интересно, сколько у них еще таких шалашей со снайперами? – задал вопрос вслух Марат, осматривая водную гладь в оптический прицел карабина.

Слева, откуда они только что приехали, никого не заметил. Лодки с рыболовами в большинстве своем сосредоточились посередине водоема. Еще лодок пять вытянулось вдоль противоположного берега; одна была по правому берегу сравнительно близко; приглядевшись, Марат по лысой голове узнал Дэвиса. Какой-то суеты или паники среди спортсменов не наблюдалось.

– И главное, ловят как ни в чем не бывало! – удивился Марат. – Вон, Анжела Дэвис от нас всего в ста метрах стоит, и никакой реакции на то, что вокруг народ, словно в тире, расстреливают!

– Все думают, что это охотники палят, – сказал Макс, закрывая колпак мотора. – Я тоже так думал…

– Ну, чего там, скоро?

Не отвечая, Макс повернул ключ зажигания, и мотор уверенно затарахтел. Макс дал задний ход, «Казанка» отъехала от острова, на котором осталось два трупа.

– Что делать будем, Марат?!

– Так, давай рассуждать трезво и логически. У главного волчары, который сейчас на базе, с каждым снайпером имеется индивидуальная связь. И, судя по тому, что они стреляли по своему же катеру, нас вычислили, когда пропала связь с твоим Живностью.

– Когда ты его чпокнул…

– Правильно. Теперь у полковника еще и с этим связь потерялась. – Марат кивнул на все отдаляющийся остров. – Это значит, что из любого куста по нам могут начать стрелять, как по мишеням в тире…

– Но…

– База вон там, – не стал слушать Марат, догадываясь, что Макс заговорит о спасении жены. – Правее – граница зоны, а значит, на мысу шалаш стопудово быть должен. Мимо него ехать – риск. На противоположном берегу… – он показал направление рукой, – тоже шалаш есть. А левее, где-то там, в камышах, Вовик Владимирский должен меня ждать. Если мы его заберем, то втроем гораздо проще воевать будет. Стволы у нас есть…

– А другие спортсмены? – Марат кивнул в сторону видневшихся лодок

– Другим ничего коротко не объяснишь. Ты бы и сам еще полчаса назад не поверил, что на нас здесь охоту устроили. И наши не поверят, даже если ты им свой палец покажешь. Вовик – тот поверит, он лично труп дедули видел. Так что, не теряя времени, гоним к нему, а там – действовуем по обстановке.

Макс повернул руль и направил «Казанку» к берегу. Рулил левой рукой; боль в правой была терпима, но шевелить ею лишний раз не хотелось.

– Не дай бог, что с Валькой случится! – сказал он Марату.

Тот промолчал, хорошо понимая, что если уж с ней что-нибудь произошло, то не меньше часа назад, и что теперь спешка могла только навредить.

– Маски будем снимать? – спросил Макс. – А то, боюсь, нас свои за врагов принять могут!

– Ты совершенно прав! Снимаем.

Марат не мог показать точно, где расстался с товарищем по команде, поэтому попросил Макса забрать побольше влево, а затем на малом ходу возвращаться, прижимаясь к стене тростника, и в любую минуту быть готовым либо к маневру, либо к тому, чтобы применить оружие.

– Черт, фамилию забыл! – спохватился он.

– Чью? – не понял Макс. – Владимирского?

– Да мы с Вовиком о пароле договорились. Если все нормально – кричим фамилию этого… комика нашего… Черт, забыл! Волосы еще у мужика такие…

– Арлазоров, что ли?

– При чем здесь Арлазоров? Говорю же, волосы у него такие длинные, светлые. И фамилия хохляцкая.

– Так у половины комиков фамилии хохляцкие: Дроботенко, Полейко, потом этот, который еще любит орать: «Идиота кусок!»… э-э-э… Игорь Христенко…

– Точно! – обрадовался Марат. – Вовик еще сказал, что он рыболов первоклассный. Давай, приготовься!

Марат привстал и, приложив левую руку ко рту, а правой продолжая держать наизготовку карабин, негромко крикнул:

– Христенко!

Медленно продвигаясь дальше, пароль пришлось повторить раз шесть, пока где-то впереди не донеслось невнятное:

– Мэммиилл…

– Что это? – насторожился Макс.

– Постой! – остановил его Марат и вновь выкрикнул фамилию популярного российского комика.

– Мэмми Илл! – откликнулись из камышей.

– Вовик! Это я, Марат! Ты где там?

– Эсь!

Марат и Макс услышали всплески, и вскоре из камышей высунулся сначала нос, а потом и вся лодка, за веслами которой, судя по комплекции, сидел их далеко не худой приятель.

– О господи! – вздохнул Макс. – Ну вы точно идиотов куски! Здесь людей расстреливают, а вы шутки шу… – слова застряли в горле, когда Вовик обернулся. Правая сторона его изуродованного лица, шея и грудь были залиты кровью.

– Мэмми Илл! – повторил он, когда лодка и катер стукнулись носами.

– Кто это тебя так? – спросил ошарашенный увиденным Марат.

– Я уил эоо, ата! – Вовик говорил, едва открывая рот, при этом из разорванной щеки капала кровь. – У ас уотка еэ?

* * *

– Прекрати! Иваныч, хватит, хватит! – Клюев бросился к Игорю и отпихнул его от катающегося по песку пленника, которого тот сначала повалил ударом приклада, а затем начал немилосердно метелить ногами.

Сказать по правде, после того что они с Игорем увидели на отснятых Мишелем кадрах, Клюев и сам горел не меньшим желанием расправиться не только с тем, кто приказывал расстреливать и вешать, отрубать голову и распинать, но и с теми, кто был пособником этого изувера. Но только не сейчас.

– Вот, гаденыш, мое удостоверение! – он навис над Мишелем, который пытался закрыть руками все части тела одновременно, и сунул ему под нос красную корочку. – А теперь, если не хочешь по одной статье со своими палачами пойти, советую сейчас же ответить на все мои вопросы. Понял?!

– Да, да, я отвечу, я все, все расскажу, – затравленно выпалил тот.

– Сколько всего ваших на базе? Перечисляй по именам, и не дай бог, если кого забудешь! Тем более что я всех на твоем цифровике только что видел. Итак, старший – Волохов?!

– Да, Александр Николаевич, полковник, – ответил Мишель, удивившись, откуда мент знает эту фамилию, хотя сам же произнес ее вслух несколько минут назад.

– С ним все ясно, – будто и в самом деле был о многом осведомлен, сказал Клюев. – Его правая рука?

– Антоша! Э-э… Антон, фамилию не знаю…

– Еще кто?!

– Началов Артур…

– Что? Этот элитчик гребаный?! – не удержался от возгласа Акимов.

– Да, он еще вместе с Владом… – Мишель покосился на мертвого Бинского, – лодочную станцию на Рузе сжег…

– Вот оно как! – вновь воскликнул Акимов.

– Продолжай! – велел Клюев, загибая на свободной руке пальцы.

– Кисель – он на воротах стоит, никого не пускает. И еще этот, Цыпа, то есть Цыплаков, который судьей у вас должен был быть…

– И этот туда же! – всплеснул руками Акимов. – Все они, джиговики гребаные, одним миром мазаны!

– Это пять! – Не обращая внимания на приятеля, Клюев загнул пятый палец, и теперь в лицо пленнику смотрел кулак.

– Еще баба его, Волохова. Госпожа Вабичевич…

– Вабичевич?! – В глубине профессиональной памяти капитана тут же всплыла эта редкая фамилия. – Не Инесса ли Станиславовна?

– Она. – Мишель вновь удивился его осведомленности. В неменьшей степени удивился и Акимов:

– Борисыч, а ты откуда ее зна…

– Потом, Иваныч, – отмахнулся тот, глядя в глаза Мишелю. – Кто еще?

– Все. Все! Еще мы с Бинским были. Остальные в шалашах сидят…

– Сколько их?

– Десять! Нет, восемь… Вроде… Не знаю точно! я фотографировал…

– Кого, кроме девушек, еще не успели убить? – Клюев схватил Мишеля за отворот рубашки и как следует встряхнул.

– Лещевский живой, – ответил тот, клацнув зубами. – Его пока только распяли. И Палача вашего пока не того… Волохов хотел его бензином облить и поджечь. Еще он пленных приказывал в гостинице запирать…

– О господи! – поднял лицо к небу Клюев. – Ну погодите же!

Он отпустил Мишеля и бросился к Кузнецову, который все еще оставался без сознания:

– Иваныч, быстрей. Заносим его в машину!

Они подняли сибиряка за руки и за ноги и не без труда затащили на заднее сиденье, где он, наконец, открыл глаза.

– Ты как, Серега? – спросил Акимов.

– Порвать мои стальные нервы! – поморщился тот, попытавшись сесть.

– Ты лучше оставайся лежать, – удержал его Клюев. – И даже не высовываться. У нас здесь одно дело серьезное намечается…

Пока они возились с раненым, оставленный без внимания Мишель сообразил, что второй такой возможности спастись у него не появится, и метнулся в спасительные заросли.

– Черт, Борисыч! – Акимов обернулся на хруст ломающихся веток.

Выхватив пистолет, Клюев бросился следом за фотографом, но сразу остановился, понимая, что преследовать беглеца нет времени. Предстоящее дело было гораздо важнее…

* * *

– Щедрее, щедрее поливайте! Бензина у нас на пять таких гостиниц хватит! – Волохов стоял перед входом в гостиницу «Волжские просторы» и снимал на видеокамеру, как, подчиняясь приказам, его правая рука – Антоша и Цыплаков бегали с ведрами от машин (из бензобаков которых сливали в эти ведра бензин) к гостинице и поливали ее жидкостью, готовой вспыхнуть от малейшей искры.

Одно ведро Антоша выплеснул на Крутова, привязанного к столбу, что поддерживал козырек крыльца; из остальных ведер были политы сначала пол и стены в коридоре гостиницы, затем само крыльцо. Теперь Волохов требовал, чтобы бензина побольше попало через разбитое зарешеченное окно в кабинет директора базы, где находились несколько плененных спиннингистов.

Задуманная Волоховым акция «Высшей справедливости» подходила к развязке. Правда, под конец все вдруг пошло не совсем так, как рассчитывал предводитель вээсовцев. Нет, там, где присутствовал сам Волохов, все шло лучше некуда: жертвы во имя высшей справедливости были принесены; все это было зафиксировано и на фотоаппарат, и на видеокамеру; в ближайшие несколько минут ожидались новые жертвоприношения, и предстояла новая съемка.

Проблемы возникли в другом. Из восьми снайперов, рассредоточенных по водоему, постепенно потерялась связь со всеми, кроме одного. И Волохов боялся, что дело было не в нарушении связи как таковой…

«Шабра, доложите-ка, что видите на водоеме. Только коротко и ясно!» – приказал он по рации последнему снайперу, с кем еще поддерживалась связь.

«Не меньше десяти лодок скучковались в самом центре, еще несколько – под правым берегом. Слева от меня только один, которого я весла лишил…»

«Так, постарайтесь запомнить, а лучше схематично зарисуйте в блокнот их местонахождение и бегом сюда. У нас, похоже, меняются планы!»

«Высшая справедливость!»

– Антоша! – окликнул Волохов помощника, выплеснувшего бензин на стену гостиницы. – Прервись. Давай-ка сюда нашу любительницу поплавать.

Антоша бросился было к колодцу, но остановился и показал Волохову на Людочку Якимову:

– Господин полковник, а с этой голожопой вдовой что делать?

– Она свою роль исполнила, так что можешь, как сказал один персонаж, «бритвой по горлу и в колодец». – Волохов ухмыльнулся. – Но прежде, Антоша, оставь ей на спине нашу фирменную метку.

– Высшая справедливость!

– Что за метка такая? – поинтересовалась Инесса, глядя вслед Антоше.

– Наш фирменный знак, две буквы: «В» и «С», – объяснил Волохов. – То есть «Высшая справедливость».

– А с пловчихой как собираетесь поступить?

– Хм, у меня есть в запасе одна пока невыполненная задумочка. – Волохов подошел поближе к Геше Крутову, чтобы тот слышал. – Ведь эта девчонка очень сильно вам насолила?

– Еще бы! – с ненавистью поглядела Инесса на Крутова.

– Насколько я понял, эта парочка испытывает друг к другу некоторые чувства, – недобро улыбнулся Волохов. – И вот, госпожа Вабичевич, представьте себе такую гламурненькую сцену: влюбленные видят друг друга в последние мгновения своей жизни; она наблюдает, как он корчится, объятый пламенем, а он – как она, привязанная за руки и за ноги, все больше и больше растягивается двумя разъезжающимися в разные стороны бибиками.

– Вы предлагаете разорвать ее автомобилями? – Инессу даже передернуло от представленной картины.

– Ну лошадей-то у нас нет, – ответил тот.

Тем временем Антоша не без труда поднял из глубин колодца обнаженную Марину Конобееву, посиневшие руки которой были привязаны к железному крюку на цепи. Девушка была почти такого же цвета, как руки. Оказавшись на земле, она, стуча зубами от холода, присела на корточки и сжалась в комочек, вряд ли способная сделать самостоятельно хоть что-нибудь. Антоша перерезал ножом связывающие ее веревки. Крюк упал на землю, а Марина обняла себя за плечи трясущимися руками и сжалась еще больше. Антоша пнул девушку ногой, она лишь качнулась.

Антоша подошел к не менее беспомощной Людочке, которую не так давно изнасиловал, и шлепнул лезвием ножа по ее голому заду. Она даже не вздрогнула: либо была без сознания, либо такая незначительная боль больше ее не беспокоила. Что ж, значит, меньше будет дергаться. Антоша, перегнувшись через стенку колодца, посмотрел Людочке в лицо, словно стараясь его запомнить, и встретился с ее ненавидящим взглядом. Когда он перережет девушке горло, кровь хлынет вниз, в воду, затем туда же отправится и она сама, и вряд ли кто-нибудь впредь напьется из этого колодца.

Но прежде надо оставить метку. Волохов, велел сделать это на спине. Веселее было бы – на заднице, но приказ есть приказ. Он ткнул кончиком лезвия в левую лопатку, и теперь Людочка дернулась. Не обращая внимания на ее корчи и мычания, Антоша сделал длинный вертикальный надрез, из которого сразу потекла кровь. Он не торопился, старался, чтобы буква «В» получилась как можно ровнее. Когда закончил с левой лопаткой, примерился и ткнул ножом в правую, где должна была появиться буква «С».

Но, к огромному его удивлению, тычок не получился. Из-за того, что в его запястье впились, вернее, вгрызлись чьи-то зубы. Вгрызлись глубоко, возможно, до самой кости. Прежде чем завопить, Антоша услышал скрежет и даже хруст. Нож выскочил из разжатых пальцев. Продолжая кричать, он безуспешно пытался вырвать руку из вцепившейся в нее зубами голой девки.

Она разжала челюсти и отскочила только, когда Антоша попытался схватить ее другой рукой за волосы. Увидев ужасную рваную рану, он заорал еще громче, но крик застрял в горле, когда Марина нанесла ему ногой самый подлый удар, который женщина может нанести мужчине. Схватившись руками за пах и хватая ртом воздух, Антоша медленно опустился на землю. Он не был способен думать ни о чем, кроме нахлынувшей боли. И никак не отреагировал на раздавшиеся где-то рядом с гостиницей выстрелы…

* * *

Подъезжая к перекрывающему въезд на территорию базы шлагбауму на «девятке», оставшейся без лобового стекла, капитан Клюев не собирался ни с кем церемониться. И когда щупленький мужичок в камуфляже и волчьей маске деловито поднял руку в останавливающем жесте и недвусмысленно поддернул карабин, Клюев остановил машину в пяти сантиметрах от шлагбаума, а затем молча наставил тому в лицо пистолет.

Мужичок успел за утро привыкнуть, что водители всех машин, встретив с его стороны такой недвусмысленный прием, задавали пару стандартных вопросов, выслушивали ответ (что на сегодня база закрыта для обслуживания депутата Госдумы) и, отпустив какую-нибудь не очень лестную шутку в отношение всех депутатов, вместе взятых, разворачивались и уезжали восвояси. То были рыбаки, а кто такой этот с пистолетом, да еще в машине без лобового стекла? Мужичок попробовал снять с плеча карабин, но замер, увидев, что палец на спусковом крючке пистолета начал плавно сгибаться.

– Кто вы? – начал он дрогнувшим голосом, – то есть что вы хо…

– Заткнись, Кисель! – перебил Клюев. – Ствол давай сюда!

Кисель не стал задаваться вопросом, откуда незнакомец знает его прозвище. Глядя в дуло пистолета и словно им загипнотизированный, передал карабин Клюеву.

– Теперь шлагбаум подними! – приказал тот, передавая карабин кому-то сзади.

Не отрывая взгляда от пистолета, Кисель на ощупь развязал веревку, удерживающую перекрывший дорогу брус, который плавно поднялся вверх.

– А теперь садись за руль! – Клюев открыл дверцу и пересел на соседнее с водителем сиденье, и когда вээсовец исполнил и этот приказ, ткнул ему пистолетом в бок. – Трогай. И не очень медленно.

Машина проехала под шлагбаумом. Почувствовав усиливающийся нажим пистолета на ребра, Кисель прибавил газу. Далеко ехать было не надо. Вот она, гостиница. Клюеву хватило мимолетного взгляда, чтобы понять: все виденное им на цифровике сбежавшего фотографа было отснято здесь и сейчас. На центральном флагштоке – темно-зеленое знамя, у правого флагштока внизу – окровавленное тело, у левого – полуобнаженная девушка с заведенными назад руками; еще одно тело – у забрызганного кровью пьедестала почета; на стене гостиницы – человек распятый; на крыльце – человек повешенный; еще один человек привязан к столбу… А другой – в камуфляже и маске – из ведра обливает привязанного…

Еще двоих в камуфляже Клюев разглядеть не успел, так же как и не увидел того, кто вдруг завопил во весь голос. Зато этот вопль вывел из ступора Киселя. Водитель ударил локтем по пистолету и начал сигналить. Впрочем, просигналить удалось всего два раза: кулак врезался ему в нос, и мир для Киселя временно стал чернотой, в которой кружилось сонмище фосфоресцирующих светлячков.

Машина стала неуправляемой, но продолжала ехать, не снижая скорости. Возможно, для ее пассажиров это стало спасением, по движущейся мишени было сложнее попасть. Стрелять начал Волохов, вот только меткости ему стоило бы подучиться у своих снайперов, потому что ни одна пуля не достигла цели.

Схватился за карабин и Цыплаков, но если Волохов стрелял плохо, то молодой вээсовец и вовсе не умел обращаться с оружием. Цыпа даже не снял его с предохранителя, а лишь раз за разом бестолково нажимал на неподдающийся спусковой крючок. Нажимал до тех пор, пока не увидел, как из открывшейся дверцы машины на него навел пистолет Клюев. Цыпа мгновенно отбросил карабин и упал на землю, закрыв голову руками.

Между тем машина ехала прямо на Волохова и Инессу Вабичевич. Самым разумным для них было бы отпрыгнуть в разные стороны. Но, как бывает в таких случаях, они побежали от нее по прямой, спотыкаясь и мешая друг другу. Более того, Волохов схватил вырвавшуюся чуть вперед и размахивающую руками Инессу и постарался отпихнуть ее назад. Но та успела вырваться, прежде чем бампер «девятки» не поддел под зад Волохова, отбросив его прямо на окровавленный пьедестал почета, а затем и ее саму. Инесса кувырком полетела вперед и лишь чудом не оказалась под колесами наконец-то заглохнувшей машины.

* * *

Хороший бинокль держал в руках Артур Началов. Современный мощный бинокль! Глядя в него, можно было распознать даже рыбаков, ловивших у дальнего берега, и тем более сидящих и стоящих в лодках посередине водоема. Поэтому Началов, устроившийся на пирсе, без труда узнал среди пассажиров в подъезжающем к этим лодкам катере своих соперников по рыболовным баталиям Макса, Вовика и Марата. Но понять, каким образом они очутились в «Казанке», за рулем которой должен был сидеть Живность, он не мог!

Но еще больше поразился Началов, посмотрев в бинокль на вывернувший из-за поворота и прямиком направившийся к пирсу «Прогресс», который не более получаса назад он провожал от пирса лично. Провожал своего дружка Влада Бинского и вместе с ним фотографа Мишеля, чтобы те разведали обстановку в районе железнодорожного моста.

Как вскоре выяснилось из доклада Бинского, они захватили в плен Игоря Акимова, которого Началов считал самым главным своим врагом. Сколько раз этот очкарик переходил ему дорогу, сколько раз своими статейками в рыболовной прессе перечеркивал его идеи, касающиеся спорта, которые в случае их осуществления могли бы приносить самому Началову отличный материальный доходец! Сколько раз Акимов, не умеющий ловить достойную рыбу, облавливал его на соревнованиях! За одно это Началов мечтал расправиться с ним собственными руками.