Текст книги "Пирамида не-творчества. Вневременнáя родословная таланта. Том 2"

• «В начале 1972 года нешуточный скандал случился между двумя известными кинорежиссерами – Марком Донским (1901–1981) и Эльдаром Рязановым (1927–2015). А начался он 16 февраля, когда Главным управлением по художественному кинематографу была принята новая кинокомедия Эльдара Рязанова «Старики-разбойники», а на следующий день фильм был разрешен к прокату. Именно в эти дни на одном из совещаний в Комитете по кинематографии Марк Донской весьма нелестно отозвался о новом фильме Рязанова, причем при этом прибег к недостойному для интеллигентного человека методу: соврал, что фильм не нравится и самому режиссеру-постановщику. А чтобы это выглядело более достоверно, Донской бросил в зал реплику: «Правда, Эльдар?», прекрасно зная, что Рязанова на этом совещании нет. Когда через пару дней Рязанову расскажут об этом эпизоде, его охватит бешенство. Он оставлял за мэтром право не любить его фильм, но он не мог простить ему подлости, к которой тот прибег, – сослался на его имя, зная, что оппонента в зале нет. И этот случай произошел в тот момент, когда фильм был только-только завершен, ему еще не успели присудить категорию, не определяли тираж. Подобный выпад уважаемого в кинематографии человека мог дать серьезные козыри в руки тех, кто имел зуб на Рязанова. В итоге Рязанов не стал медлить с ответом коллеге и в тот же день, когда до него дошла весть о происшедшем, позвонил Донскому домой и предупредил о своем немедленном прибытии… Донской попытался было смягчить ситуацию, посоветовал гостю не придавать значения сказанным им на совещании словам, – мол, занесло старика, извини, – но Рязанов был непоколебим: «Оскорбили меня при всех, а извинение просите наедине?! Не выйдет! Сумели публично напакостить, при всех и прощение просить придется»… Донскому не оставалось ничего иного, как усесться за стол и вооружиться ручкой: «В моем выступлении на совещании я заявил с трибуны, будто бы Рязанов сказал мне, что ему не нравится его собственная картина «Старики-разбойники». Так вот, я не беседовал перед совещанием с Рязановым; ничего подобного он мне никогда не высказывал. Я увлекся и произнес неправду. Приношу извинения собранию и Э.Рязанову»…» (из книги Ф.Раззакова «Скандалы советской эпохи», Россия, 2008 г.);

• «После того как летом 1984 года советские власти лишили бывшего руководителя Театра на Таганке Юрия Любимова советского гражданства, во главе театра согласился встать Анатолий Эфрос (1925–1987). Чем вызвал буквально волну ярости со стороны либеральной советской общественности, в том числе и большей части самой труппы… В начале 1986 года нервы не выдержали у троих актеров «Таганки», которые устали скрывать свою нелюбовь к Эфросу и заявили о своем уходе в другой коллектив – в «Современник». Этими актерами были: Леонид Филатов (1946–2002), Вениамин Смехов (р. 1940) и Виталий Шаповалов (1939–2017). Троица относилась к тому самому костяку «Таганки», которая продолжала бузу вокруг имени Любимова, искренне полагая, что тем самым они делают святое дело – борются с чиновничьей братией за своего Учителя… Сам Эфрос на уход трех актеров откликнулся на страницах «Литературной газеты». Он заявил следующее: «Три актера из театра ушли. Думаю, что они испугались кропотливой, повседневной работы. Хотя, конечно, слова они говорят совсем другие. Одно дело болтать о театре, другое – ежедневно репетировать. К сожалению, не всякий на это способен…» Между тем, перейдя в «Современник», трое таганковцев всеми своими мыслями по-прежнему продолжали находиться в Театре на Таганке, где у них остались многочисленные друзья, а у Леонида Филатова еще и жена Нина Шацкая. Благодаря последним они могли быть в курсе всех дел и событий в родном театре. И дела эти им откровенно не нравились. Не нравилось, что Анатолий Эфрос прочно обосновался в стенах «Таганки», не нравилось, что его новые спектакли восторженно встречает критика, на них ходит зритель. Кроме этого на сцене «Таганки» идут и спектакли Любимова, а в начале 1986 года Эфрос объявил о скором восстановлении еще двух: «Мастера и Маргариты» и «Дома на Набережной». Ушедших из театра буквально снедала обида: они ушли, а их спектакли будут идти, приумножая славу теперь уже эфросовского театра. Между тем давление на Эфроса не ослабевало. В конце апреля 1986 года свои голоса в этот процесс ввели и трое бывших таганковцев. На юбилейном вечере, посвященном 30-летию театра «Современник», они исполнили куплеты, где весьма нелестным образом отозвались об Эфросе. Так, Л.Филатов прочитал стихотворение собственного сочинения, где были следующие строчки:

 
      «Наши дети мудры, их нельзя удержать от вопроса,
      Почему все случилось не эдак, а именно так,
      Почему возле имени, скажем, того же Эфроса
      Будет вечно гореть вот такой вопросительный знак».
 

Тем самым куплетисты хотели показать своим товарищам с «Таганки», что они солидарны с ними, они помнят о них, они вместе с ними в их трудной и нелегкой борьбе… с кем: советской властью? чиновниками? Эфросом? Кстати, сам Смехов в своих мемуарах пишет, что многие актеры «Современника» смеялись над ними: дескать, «ребята, жизнь широка, перестаньте гудеть об одном и том же, вы же свихнетесь, вы уже похожи на свихнутых». Тот юбилейный вечер действительно подтвердил, что они «свихнулись» испортили праздник труппе, которая их пригрела. Ведь эти куплеты они исполнили без всякого предупреждения, на свой страх и риск. В итоге несколько человек (драматург Виктор Розов, критик Евгений Сурков и еще несколько человек) демонстративно встали со своих мест и покинули, зал. Эка невидаль – стишки на капустнике! Но ведь наверняка знали их авторы, что герой этих стишков – человек не здоровый, всего лишь год назад лежавший в больнице с инфарктом…» (из книги Ф.Раззакова «Скандалы советской» эпохи», Россия, 2008 г.).

«Великий режиссер К.С.Станиславский в свое время указывал на явление зависти и ревности к успехам выдающихся личностей в театральной среде: «Борьба за первенство актеров, актрис, режиссеров, ревность к успехам товарищей… очень сильно развиты в нашем деле и являются в нем большим злом»…» (Т.Иванюк «Творчество и личность», Россия, 2006 г.). «В театре я не бываю, – это даже лучше, потому что очень меня мутит от суматохи, сплетен, шипения, страдания неедущих, ликованья едущих (с гастролями за границу – Е.М.)… А ведь судьба мне – мачеха!» (Ф.Раневская, актриса, СССР, 20-й в.).

• «Какая великая, какая гениальная актриса была Сара Бернар (1844–1923)! Так она же конкуренток загрызала одним щелканьем челюстей, сквозь видимые миру слезы и не видимую врачам кровь…» (из книги М.Веллера «Психология энергоэволюционизма», Россия, 2011 г.);

• «Трагический пафос Марии Ермоловой (1853–1928) был так велик, что в зрительном зале ей покорствовали все без исключения – и ее поклонники, и ее враги. У нее были и враги-хулители, которые негодовали на нее за ее небрежность в «отделке» роли, за ее «грубый» голос, за то, наконец, что она, не считаясь с ансамблем, ломает пьесу, понуждая слушать и смотреть себя одну. Но и эти хулители не смели ее критиковать, пока она играла. В театре, во время ее игры, осуществлялось то чудо искусства, какого я после Ермоловой не наблюдал ни разу…» (из книги Г.Пулкова «Годы странствий», СССР, 1930 г.);

• «Фаина Раневская (1896–1984) числилась в штате Камерного театра (Москва) до весны 1933 года, когда она ушла в Центральный театр Красной армии. За это время она не сыграла ни одной роли. До сих пор идут споры о том, почему так случилось и почему в конце концов она ушла от А.Таирова (руководитель Камерного театра в 1914–1950 гг. – Е.М.). Кто-то предполагает даже, что при всей дружбе с Алисой Коонен (1889–1974) – ведущая актриса Камерного театра, жена А.Таирова – Е.М. – она не ужилась с ней в одном театре. Такое предположение не лишено оснований – Алиса Георгиевна (как, впрочем, и другие ведущие актрисы) весьма ревниво относилась к возможным соперницам, способным – пусть даже чисто теоретически – оттеснить ее с главных ролей, перетянуть на себя восторги публики. Что до Раневской, то всем известны ее творческая бескомпромиссность, острый язык и привычка вмешиваться в вопросы режиссуры» (из книги М.Глейзера «Фаина Раневская», Россия, 2015 г.);

• «Или была в Ленинграде юная талантливая красавица Татьяна Иванова (р.1948) и взял ее в БДТ великий Товстоногов прямо после института, и ввел сразу в первый состав, и дал заглавную роль в новом спектакле, и был успех и овации, и три матерые актрисы сказали: «Щелк!» – и не стало великой актрисы Ивановой, а стало много водки…» (из книги М.Веллера «Психология энергоэволюционизма», Россия, 2011 г.);

• «В цирке появились 3 девушки-близнецы из деревни со своим номером (1950-1960-е гг. – Е.М.). Эмиль Кио-старший (1894–1965) понял, что для его фокусов три совершенно одинаковых девушки – это находка. Он предложил им перейти к нему и пообещал, что они объездят весь мир, но они не захотели терять свой номер. Тогда или по поручению Кио, или просто желая угодить ему, их стали выживать из цирка. Их жизнь стала невыносима. Одна из них запила, другая пошла по рукам, третья тоже как-то надломилась…» (из сборника Ю.Борева «XX век в преданиях и анекдотах», кн. 3, 4, Украина, Россия, 1996 г.);

• «Фокусы ли это Кио или самой жизни, теперь уже не поймешь, но когда другой клоун – Олег Попов (1930–2016) – увидел, что новичок лучше его танцует на проволоке, новичку была перекрыта карьера… С Карандашом (Михаилом Румянцевым, 1901–1983) работать было трудно. Он был нетерпим к любому замечанию и возражению. С ним много лет работали клоуны Кисель и Клюква. Они никогда не перечили ему, со всем соглашались, поэтому он терпел их творческое своеволие во время выступлений. Карандаш любил, чтобы над ним смеялись на арене. Но не дай Бог было засмеяться над ним в жизни! Этот человек становился ему смертельным врагом. Будучи в цирке непререкаемым авторитетом, Карандаш безжалостно выгонял такого человека с работы» (из сборника Ю.Борева «XX век в преданиях и анекдотах», кн. 3, 4. Украина, Россия, 1996 г.);

• «В августе 1974 года звание «Заслуженная артистка РСФСР» получила певица Майя Кристалинская (1932–1985). Прочитав указ, многие любители эстрады облегченно вздохнули: наконец-то! Почему «наконец»? Дело в том, что это звание Кристалинская заслужила еще в 60-е, когда песни в ее исполнении неслись буквально из каждого окна, но тогда это сделать не удалось: сама певица просить за себя не умела, а «лохматой руки» в высоких кабинетах у нее не было. А затем, в начале 70-х, произошло и вовсе неожиданное: ее имя было вынуто из всех ведущих передач на радио и телевидении… В начале 1974-го Кристалинская внезапно узнала, что Москонцерт решил выдвинуть ее кандидатуру на получение звания заслуженной артистки. Она удивилась, поскольку сама об этом никого не просила. Между тем на худсовете, посвященном этому выдвижению, против Кристалинской выступила ее коллега Гелена Великанова (1922–1998). Говорят, ею двигала зависть: она всегда помнила, как в середине 60-х на совместном концерте публика восторгалась вчерашним инженером Кристалинской, а ей, профессиональной певице, аплодировали куда жиже. Великанова сказала, что «заслуженную» Кристалинской давать еще рано (!), что надо повременить. Но ее выступление не повлияло на решение худсовета…» (из монографии Ф.Раззакова «Жизнь замечательных времен. 1970–1974 гг. Время, события, люди», Россия, 2004 г.);

• «Габриель (Коко) Шанель (1883–1971) вообще была ревнива и прижимиста. Она носила на шее ножницы, привязанные на тесёмке. Был случай, когда Шанель, увидев платье от Юбера Живанши (1927–2018) на одной из своих манекенщиц, подошла и мгновенно вспорола его, сказав, что теперь наряд выглядит лучше. Марсель Эдрих, друг и конфидент её последних дет, рассказал любопытную историю. Слуга принёс ей цветы от знаменитого американского фотографа. Коко приказала отнести цветы в соседнюю комнату, которую она называла кладбищем, – там ставили букеты от нелюбимых людей. В чём же провинился фотограф? Только тем, что для репортажа в «Харперс Базар» в качестве модели он выбрал киноактрису Одри Хепберн, которая всю жизнь одевалась у Живанши…» (из сборника И.Myсского «100 великих кумиров XX века», Россия, 2007 г.).

VI. Во мраке непонимания, или Торжество самодовольного невежества (синдром стихийной ненависти: злоречик, доносы, поджоги, убийства)

I

«Оставим в стороне невежество застенчивое, простодушное, незлобливое, происходящее часто не по собственной вине. Но не простим невежества самодовольного, торжествующего, превращающегося в нравственный лилипутизм, озлобленный на всех, кто выше ростом» (Е.Евтушенко. Из статей, интервью и выступлений 1965–1989 г.). «Сотни, тысячи преград создавались на жизненном пути ненавистью, клеветой и завистью…» (А. Чижевский «На берегу Вселенной. Воспоминания о К.Э.Циолковском», СССР, 1982 г.). «Давно замечено, что сопереживание радости соседа (товарища, коллеги и т. д.) обычно дается человеку трудней, чем сопереживание его неудач. Неудача другого – это тихая радость завистника… счастье одного основывается всегда на несчастье другого…» (Ю.Безелянский «Знаменитые писатели Запада: 55 портретов», Россия, 2008 г.). «Зависть – это негативный аспект стремления к самореализации, который выражается в стремлении опустить всех как можно ниже, чтобы тем самым быть как можно выше всех. Зависть – это стремление к своей максимальной значительности через минимализацию значительности других… Это весьма близко к известному анекдоту о том, как Бог предложил мужику исполнить любое желание и дать что угодно, но его соседу то же самое будет дано вдвое. Дом – два дома, табун лошадей – два табуна, кубышка с золотом – две кубышки. Мужик долго пучился и озадаченно скрежетал зубами, пока в озарении не попросил: «А забери у меня один глаз!» Чтобы никакому адьету не пришло сейчас в голову противопоставлять загадочную и раздолбайскую «русскую душу» трудолюбивой и педантичной «немецкой душе», уравновесим этот анекдот (кстати, интернациональный) вполне немецкой сентенцией: «Самая чистая и бескорыстная радость – это смотреть, как горит дом соседа». Нет, и тушить помогут, и покормят, а все равно приятно… «Белая зависть» – ладно: «Он обладает чем-то, чем не обладаю я, мне это доставляет страдание, я тоже хочу этого, буду добиваться, пока не добьюсь». Стимул к соперничеству и достижению чего-то… Но вот сосед надстроил свои дом, или купил новую машину, или шубу жене и т. п. Жил ты без этого всего – отлично, и век бы не тужил. Но как стерпеть, что у него есть, а у тебя нет? И ты лезешь из кожи вон и в долги, и утираешь нос соседу: дом выше, машина новее, шуба дороже. На кой черт тебе такая зависть? Одно беспокойство… И тогда становится понятен и логичен самый черный вариант зависти: «У меня есть много, а у него мало – ну так я хочу, чтоб у него даже этого не было». Еще бы. Тогда ты будешь относительно него еще значительней…» (М.Веллер «Психология энергоэволюционизма». Россия, 2011 г.). «Вы думаете, что лишь невинная шутка – бросать камни под ноги мыслящего человека чтобы он споткнулся, чтобы он грохнулся на мостовой во весь рост и мог подняться лишь облитый грязью, с разбитым лицом, одеждой в лохмотьях… не вам понять, сколько задатков, какие силы задушены миром и жизнью, среди которых он, задыхаясь, влачит свое существование, «как дерзнули вы заткнуть ему рот, посадить его на цепь, а кто знает, что бы вышло, если вы не преградили его пути…» (П.Чаадаев, Россия, 19-й в.). «О зависть, худшая из всех болезней души, ты, говорят, принесла смерть человеческому роду и все буйствуешь! Чего еще добиваешься? На чем успокоишься, если погубить тебе мало? О жалкое и несчастное состояние тел, но еще более несчастное – душ!.. О, если бы природа, лучшая родительница, вечным законом установила, чтобы в ее владения и в сообщество человеческой жизни не вторгался и не косил общее добро ни один сын зависти, ни один человек, отравленный злой желчью! Нет, именно их стада топчут сейчас всякое поле, и поскольку благородные растения косятся завистью всего жаднее, то, пожалуй, оставленные их зубами шрам надо принимать за почетные знаки славы…» (Ф.Петрарка «Старческие письма», Италия, 1374 г.). «Универсум (высшая сила, создающая «общество большинства» – Е.М.) жестоко интригует против тех, кто в него стучится, а особенно против тех, кто в этом стуке неуемно неутомим. Обычная практика этой комбинационной игры «высшей силы» такая: деформирование разума смельчака, сталкивание его с людьми противоположных взглядов, создание вокруг него поля непонимания и неприязни» (П.Таранов «Философия сорока пяти поколений», Россия, 1999 г.) «Великие личности всегда подвергались яростному нападению завистников, стремившихся отыскать под бронею гения несовершенные человеческие существа… У них были, все основания ненавидеть свою славу…» (Е.Кюри «Мария Кюри», Франция, 1937 г.).

II

«Зависть к чужой красоте, к чужому богатству, к чужому успеху многих во всех отношениях серых и заурядных людей толкает на поступки поистине шекспировской масштабности. Зависть традиционно окрашена в черный цвет. Зависть к талантливому полководцу и баловню судьбы Отелло породила страшные злодеяния Яго. Нет числа жертвам черной зависти неудачников. Талантливых, удачных и благополучных с незапамятных времен подстерегали длинные кинжалы в темных переулках, им подмешивали яд в вино, их сжигали на кострах по ложным доносам, их бросали в казематы средневековых тюрем и в бараки ГУЛАГа – потому что слабые не прощают сильным их достижений… Идут годы, меняется облик земли, облик населяющих ее людей, но людская зависть неизменно остается мощной боевой, пружиной, спускающей вечно взведенный курок жестокости»’ (В.Гитин «Это жестокое животное – мужчина», Украина, 1997 г.). «Сильных людей не любят, успех чужой переносят с трудом, и все-таки это обычное до пошлости явление удивляет меня, как неслыханная новость, когда обнаруживаю я его в жизни…» (Е.Шварц. Из дневника, СССР, запись от 5 июля 1953 г.).

«Прекрасна» также зависть в науке, она могла бы стать темой отдельной и увлекательнейшей книги. Плевать на истину, лишь бы выгрызть кадык сильно умному» (М.Веллер «Психология энергоэволюционизма», Россия, 2011 г.). «В научном мире, – отметил И.Гете, – собственностью считается как то, что вошло в традицию учебных заведений, так и то, чему ты в них научился. Если кто-то вдруг заявляет о новом понимании того или иного явления и это понимание противоречит нашему кредо, которое мы годами обожествляли и уже успели передать другим, или, боже упаси, грозит его ниспровергнуть, ярость обрушивается на этого смельчака и все средства пускаются в ход, чтобы подавить его. Ему чинят всевозможные препоны, притворяются, что его не слышат, не понимают, говорят о нем с таким пренебрежением, словно его труды даже читать не имеет смысла, иными словами, новой истине долго приходится ждать, прежде чем она проложит себе дорогу…» (И.-П.Аккерман «Разговоры с Гете в последние годы его жизни», Германия, 1936 г.). «Мы уже наблюдали, насколько неправедны бывают научные силы по отношению к новым именам. Однако противодействия, о коих состоялась до того речь, развертывались, хотя бы по видимости, все-таки, на полях научных баталий, правда, осуществляясь порой приемами, вовсе не красившими ученых мужей. К сожалению, сопротивляемость прогрессивному не знает границ, не гарантируется никакими моральными соблюдениями…» (А.Сухотин «Превратности научных идей», СССР, 1991 г.).

• «История гласит, что Гиппас, юный ученик Пифагора (ок.568–488 или 478 до н. э.), искал рациональное выражение для квадратного корня из двух, когда вдруг ему пришло в голову доказательство, что такого быть не может – то есть корень из двух иррационален. Гиппас, скорее всего, был восхищен этим фундаментальным открытием, однако Пифагор не смог признать крушение своей картины мира и, не найдя аргументов против доводов Гиппаса, устранил проблему, приказав утопить юного математика. «Отец логики и математического метода, – заявляет Саймон Сингх (английский популяризатор науки, 20–21 вв. – Е.М.), – насилие предпочел поражению в науке. Непризнание Пифагором иррациональных чисел – самая постыдная ошибка и величайшая трагедия всей греческой математики. Иррациональные числа были воскрешены только после смерти Пифагора»…» (из книги У.Гратцера «Эврики и эйфории, об ученых и их открытиях», Великобритания, 2002 г.);

• «Пифагор Самоссий (6 в. до н. э.) был яростным противником демократии афинского образца. Когда в городе Сибарис, где пифагорейцы во главе со своим лидером имели штаб-квартиру, демократия победила (после 520 г. до н. э.), то Пифагор со своими подручными, а также с политиками-аристократами был изгнан из города… Они предприняли вооруженную интервенцию против Сибариса. Во главе войска встал друг и любимый ученик Пифагора известный атлет и силач Милон Кротонский, 6-кратный олимпийский чемпион в борьбе. Интервенция прошла успешно – Сибарис сровняли с землей… Однако победа кротонской аристократии во главе с мудрецом Пифагором привела к неожиданным для нее самой результатам: произошло восстание народа. Но в древности были и иные мнения о причинах разгрома Пифагорейского союза. Диоген рассказывает: «Погиб Пифагор вот каким образом. Он заседал со своими ближними в доме Милона, когда случилось что кто-то из недопущенных в их общество (общество пифагорейцев было устроено наподобие тайного ордена, со строгим разделением членов, со многими, посвящениями и обрядами; в члены его принимали после 2-5-летнего испытания молчанием. – Е.М.), позавидовав, поджег этот дом. Пифагора, схватили, когда он выходил. Здесь его настигли и зарезали; здесь погибла и большая часть его учеников, человек до сорока»…» (из книги Н.Носова «Преступные философы», Россия, 2007 г.);

• «Коперниковская революция в естествознании удостоилась высшей чести – гнева Мартина Лютера (1483–1546) – реформатор католицизма, критик-основных ее догматов – Е.М.: «Какой-то дурак хочет извратить все искусство астрономии!»…» (из сборника Д.Данина «Перекресток», СССР, 1973 г.);

• «Ревнители прежних рубежей науки порой настолько яростны в их защите и столь неразборчивы в выборе путей, что не останавливаются даже перед физическим истреблением своих научных оппонентов, несущих обновление мысли. Так, в 16-м веке, в ту страшную Варфоломеевскую ночь (массовая резня гугенотов, произведенная католиками в Париже в ночь на 24 августа 1572 года, накануне дня св. Варфоломея – Е.М.), был убит выдающийся французский математик Петрус Рамус (1515–1572) – резко критиковал схоластический аристотелизм, получивший широкое распространение в Средние века – Е.М. – Расправу над ним организовали враждебно к нему настроенные профессора Парижского университета (Сорбонна)…» (из книги А.Сухотина «Превратности научных идей», СССР, 1991 г.);

• «В 1684 году итальянский врач и биолог Марчелло Мальпиги (1628–1694) – один из основателей микроскопической анатомии – Е.М. – приобрел в собственность виллу в Кортичелли близ Болоньи. В этом же году его постигло несчастье: в его доме в Болонье случился пожар, уничтоживший значительную часть его имущества, микроскопы и большое количество рукописей, содержащих ценные научные материалы. В 1689 году на него обрушилось еще одно несчастье. Пропорционально славе Мальпиги росла и неприязнь к нему и Монтальбани (профессор теоретической медицины в Болонской высшей школе – Е.М.). Недоброжелатели Мальпиги, не будучи в состоянии навредить его научной репутации, задумали причинить ему материальный урон. Один из членов семьи Сбаралья (из практикующих потомственных докторов в Болонье – Е.М.) и некто Мини, неоднократно нападавший на Мальпиги в полемических статьях, организовали шайку молодых людей, которая напала на виллу в Кортичелли. В результате атаки обстановка внутри дома была разгромлена, научные приборы и материалы сожжены…» (из сборника М.Шойфета «100 великих врачей», Россия, 2006 г.);

• «Пьер Луи де Мопертюи (1698–1759) опубликовал в 1740 году исследование о так называемом «принципе минимального действия», которому он приписал значение нового закона механики (того же мнения, в частности, придерживался и Л.Эйлер). Другой член Берлинской академии, Самуэль Кенинг, выступил с возражениями, ссылаясь на отрывок из письма Готфрида Лейбница, из которого явствовало, что великий учёный уже знал об этом принципе, но не счёл его столь значительным, чтобы возвести в закон. Оскорблённый Мопертюи через суд потребовал от Кенига предъявить оригинал цитируемого письма. Кенинг ответил, что владеет только копией, снятой для него владельцем письма, учёным Гиенци, который к этому времени уже умер, так что получить оригинал письма не представляется возможным. Научная честность Кенига до сих пор никем не ставилась под сомнение. Однако Мопертюи публично опозорил его и добился его исключения из академии… Д.Вольтер написал памфлет под названием «Диатриба доктора Акакия», где взял под защиту Кенига и высмеял притязания Мопертюи на роль крупного учёного современности» (из книги О.Цветкова «Эпизоды истории в привычках, слабостях и пороках великих и знаменитых», Россия, 2011 г.);

• «Историки напоминают нам и о французском математике Олюстене Коши (1789–1857), проявившем преступную невнимательность к открытиям молодых ученых. Работы, которые они давали ему, он просто терял. Его безразличие, граничащее с умышленным пренебрежением, послужило косвенной причиной гибели двух юных гениев – Эвариста Валуа (1811–1832) и Нильса Абеля (1802–1829)…» (из книги С.Иванова «Формула открытия», CССP, 1976 г.);

• «Для выдающегося математика Эвариста Галуа (1811–1832) дуэль, состоявшаяся в мае 1832 года, стала роковой. Он погиб, прожив всего-то 21 год. Верно, мотивы убийства здесь скорее политические, внешне обставленные любовной интригой. Однако известную роль сыграли и его бескомпромиссные оценки неблаговидных действий некоторых лиц из научной администрации, да и зависть к молодому уму, выступавшему с неслыханно смелыми взглядами (автор теории конечных полей, названных впоследствии «полями Галуа», сформулировал основные теоремы об интегралах от алгебраических функций – Е.М.). Так все снесли в одну кучу – любовь, политику, науку, спровоцировав дуэль» (из книги А.Сухотина «Превратности научных идей», СССР, 1991 г.);

• «Когда Луи Пастер (1822–1895) стал развертывать теорию бактериального происхождения инфекционных заболеваний, это настолько задело приверженцев тогдашних традиционных представлений, что новатора вызвали на дуэль, к счастью, окончившуюся для Пастера благополучно» (из книги А.Сухотина «Превратности научных идей», СССР, 1991 г.). «…Прежде чем метод прививок получил полное признание, Пастеру пришлось выдержать нелегкую борьбу… Какие только нападки не пережил Пастер! Реакционные ученые и журналисты говорили, что он без диплома врача не имеет права заниматься медициной. Ученого упрекали в том, что он опровергает научные взгляды, существовавшие столетиями, подвергали сомнению его опыты. Достаточно было одной неудачи, чтобы Пастера обвинили в том, что он своими прививками заражает и убивает людей. Великому ученому, облагодетельствовавшему человечество, одно время грозило обвинение в убийстве!» (из сборника Д.Самина «100 великих ученых», Россия, 2004 г.). «…Этот человек, который зажег на небосклоне науки целое созвездие ярчайших открытий, должен был всю жизнь отстаивать свои истины в бесполезных, утомительных, иссушающих мозг спорах. Вряд ли найдется другой ученый, который испытал бы так много незаслуженных оскорблений и обид, столько насмешек и издевательств, как Луи Пастер. И вряд ли найдется другой ученый, который бы так болезненно на это реагировал. Даже в зените своей славы он был затравлен настолько, что после первой прививки против бешенства ночью его мучил кошмар. «Убийца!» – ясно слышал он голоса людей за окном своей спальни…» (из книги Я.Голованова «Этюды об ученых», СССР, 1976 г.);

• «Выдающееся открытие, мировая известность, две премии Нобеля (1903 и 1911 гг.) вызывают у многих современников удивление личностью Марии Кюри (1867–1934), а у многих других – чувство зависти, вражды. И шквал злобы внезапно налетает на Мари, стремясь её уничтожить. Против этой 44-летней женщины, такой хрупкой, измотанной трудом, предпринимается вероломный подход. Мари, занятую мужской профессией, окружали друзья, приятели-мужчины. Она приобретает большое влияние на близких к ней людей, в особенности на одного из них. Чего же больше! И вот преданная науке женщина, всегда жившая достойно, скромно, а в последние годы ещё и так несчастливо, обвиняется в разрушении чужих семейных уз, в том, что она совершенно открыто позорит имя, которое носит. Не моё дело судить тех, кто дал сигнал к нападению, или рассказывать о том, с каким отчаянием и трагической неловкостью Мари старалась защититься. Оставим в покое и журналистов, имевших наглость оскорблять беззащитную женщину в то время, как её травили и терзали анонимными письмами, публично грозили ей насильственными действиями, когда сама её жизнь подвергалась опасности. Позже некоторые из них приходили к Мари просить у неё прощения, с раскаянием и слезами… Но преступление свершилось: Мари была на краю самоубийства, сумасшествия, лишилась сил, её сразила тяжёлая болезнь.

Вспомним лишь один, наименее убийственный, но наиболее гнусный способ травли, которому подвергалась Кюри в этот тяжёлый период своей жизни. Всякий раз, когда представлялся случай унизить эту единственную в своём роде женщину, как, например, в тягостные дни 1911 года не дать учёного звания, награды или забаллотировать на выборах в Академию, ей ставили в упрёк её происхождение: она была то полькой, то немкой, то русской, то еврейкой, вообще иностранкой, явившейся в Париж с целью нечистым способом захватить высокое положение… Если бы не страшная магнетическая сила известности, привлекавшая к Мари и симпатии и ненависть, то никогда бы она не подвергалась ни критике, ни клевете. Теперь у нее были все основания ненавидеть свою славу…» (из книги Е.Кюри «Мария Кюри», Франция, 1937 г.);

• «В 1929 году Николая Вавилова (1887–1943) избирают академиком и практически одновременно президентом Академии сельскохозяйственных наук. В то время ему ещё не исполнилось 42 года… Но вместе с тем работать Вавилову становилось всё труднее и труднее… Может быть, судьба Вавилова не была бы столь трагичной, если бы на его пути не появился Трофим Лысенко (1398–1976), который оставил о себе в науке недобрую память: ведь именно благодаря его деятельности была ликвидирована советская генетика и репрессированы многие учёные…» (из сборника Д.Самина «100 великих учёных», Россия, 2004 г.). «Сторонники Трофима Лысенко в полемике с генетиками не затрудняли себя поисками серьезных аргументов, но просто обвиняли их в «буржуазной реакционности», «антинаучности» и т. п. На такую «критику» биолог Александр Серебровский (1892–1948) справедливо ответил, что заявление «хромосомная теория – это ерунда, менделизм – это ерунда»… показывает вовсе не «научную революционность», а просто недостаточное знакомство с фактами, неумение делать выводы из фактов и т. д. Тем, кто не дает себе труда проработать накопленный наукой богатейший и готовый материал и объявляет его «спорным», мы должны напомнить одну почтенную даму, которая говорила: «Астрономия, астрономия, а что такое астрономия – неизвестно!» Но из того, что этой даме неизвестно, что такое астрономия, вовсе не вытекает, что спорным является движение Земли вокруг Солнца и другие завоевания этой науки». Однако лысенковцев не смущала констатация их невежества, ибо стремились они не к истине, а к вытеснению своих противников. Прошло время, в биологии восторжествовала истина, а не конъюнктурные соображения» (из книги В.Сагатовского «Вселенная философа», СССР, 1972 г.);