Текст книги "Пирамида не-творчества. Вневременнáя родословная таланта. Том 2"

• «Предложенная Михаилом Ломоносовым (1711–1765) «ночезрительная труба» для рассмотрения едва различимых неярких наземных предметов встретила возражения других академиков. «Только теперь, – пишет С.Вавилов, – почти через два века, знакомясь с архивными документами и основываясь на современном состоянии оптики, можно с полной уверенностью говорить о правоте Ломоносова»…» (из книги Е.Регирера «Развитие способностей исследователя», СССР, 1969 г.);

• «Не отставало и Лондонское Королевское общество, выполняющее, по существу, функции Английской академии наук. В свою пору оно отклонило как нелепое сообщение о состоявшейся уже практической проверке громоотвода. Вокруг громоотвода, детища американского физика Бенджамина Франклина (1706–1790), вообще кипели страсти. Его не признала также и парижская академия…» (из книги А.Сухотина «Парадоксы науки», СССР, 1978 г.). «Однако изобретение Б.Франклина (громоотвод) не осталось без внимания. В Англии, на фоне войны с мятежными американскими колониями (в 1775-83 гг.), твердолобые консерваторы посчитали унизительным использование изобретения одного из главных бунтовщиков. В Лондоне признали не американский, а свой (английский) громоотвод, предложенный Вильсоном. В отличие от франклинского, он был тупоконечный, что ничуть не влияло на его защитные свойства. Всякий подданный его величества короля Георга, дерзнувший обезопасить свою собственность франклинским громоотводом, рисковал попасть в число политически неблагонадёжных с вытекающими последствиями. Так, президент Королевского общества и лейб-медик короля Джон Прингль (1707–1782) потерял свои должности, когда публично признал, что английский громоотвод ничуть не лучше американского…» (из сборника М.Чекурова «Курьёзы истории», Россия, 1998 г.);

• «Только гениальный человек мог разглядеть в огнедействующем насосе будущий двигатель, пригодный для движения любых машин. Этим гением и был великий русский изобретатель Иван Ползунов (1728–1766)… Он принялся строить «огненную машину, способную по воле нашей, что будет потребно исполнять». Машина выходила необычной… Обгоняя время, Ползунов смело строил исполинскую машину высотой в трехэтажный дом, целиком из металла. В его век, век деревянных машин, это было исключительно трудной работой. Ведь топор, пила и другие немудренные инструменты тут не много помогали делу. Ползунову пришлось изобретать вспомогательные машины для невиданного строительства… Но тогда времена были тугие, и в тогдашней крепостной России машины не очень были нужны. Ползунов умер, кашляя кровью, так и не дождавшись пуска. Машину пустили без него и вскоре остановили. А чужестранцы-академики Паллас и Фальк, побывавшие в Барнауле и видевшие машину, распустили о ней недобрые слухи, все перепутав, вплоть до имени ее изобретателя. Затем Ирман и Меллер, управляющие алтайскими, рудниками, стерли ее с лица земли. Долго валялись в камышах на берегу пруда позеленевшие медные цилиндры. Шумит высокая трава, шумит в народе слава о машине, и сейчас еще старожилы старики показывают лужайку – ползуновское пепелище! Идеи Ивана Ползунова были преданы забвению, и Дж. Уатт 15 лет бродил в потемках, пока додумался до того же, до чего дошел Ползунов…» (из книги В.Орлова «Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения», СССР, 1964 г.);

• «В 1802 году петербургский академик Василий Петров (1761–1834), применяя сверхмощную по тем временам экспериментальную технику, при посредстве «огромной наипаче батареи, состоявшей иногда из 420 медных и цинковых кружков», получил между угольками, «яркое, белого цвета пламя». Благодарное человечество назвало электрическую дугу Петрова «русским солнцем»… Когда Петров открыл свою дугу, в Академии наук было много иностранцев. Среди них были люди, свысока относившиеся к России. Они набросились на светоч, зажженный русским ученым, как пещерные летучие мыши на горящую свечу… Они стали пытаться разбить колыбель, где родилось великое открытие. По архивным документам это выглядит как какой-то сговор. Академик Паврот хладнокровно взял Петрова на мушку. Он принялся строчить на него мелочные доносы, один глупее другого. То он пишет, что нет в физическом кабинете батометров и термометров, хоть они и глядят на входящего со всех стен. То он пишет, что в кабинете от недостатка ухода ослаблены магниты, как будто магниты – это лошади, за которыми требуется уход. То он торопится письменно донести, что в углу лаборатории завалялось плохо вычищенное зеркальце. Академик Фусс – непременный секретарь академии – с совершенно серьезным видом требовал от Петрова объяснений. Петров защищался от этих мелких уколов, но академик Паррот был ябедником неутомимым. То была туча маленьких стрел, и Петров изнемогал, как Гулливер под обстрелом лилипутов. Наконец Петрова отстранили от заведования кабинетом, а ключи велели передать академику Парроту. Петров пытался бороться и не отдавал ключей. Тогда академики пошли на взлом. Академик Фусс с академиком Коллинсом пригласили слесаря и взломали замок. Так была разорена колыбель электрического света. Под глухим слоем черной краски скрылось с глаз гениальное русское открытие. Зато как возликовали иностранные профессора, когда 8 лет спустя после Петрова англичанин Г.Дэви снова получил ослепительную дугу между кусочками угля, присоединенными к батарее! Честь открытия электрической дуги тут же приписали Дэви. В то время в России никто не подал голоса в защиту первенства Петрова, в защиту славы русской науки. Великие научные и технические ценности, которые создавал русский народ, были безнадзорным имуществом…» (из книги В.Орлова «Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения», СССР, 1964 г.);

• «Парижская академия наук «завернула» за свою историю рекордное число выдающихся открытий и изобретений. На сей раз высокому вниманию академиков был представлен проект колёсного парохода американца Роберта Фултона (1765–1815). Строительство парохода уже началось (энергичному янки удалось заручиться поддержкой Наполеона), но для финансирования проекта потребовался вердикт академиков. И те пресекли попытки какого-то заокеанского «выскочки» залезть в карман французского налогоплательщика. Спустя 4 года (1807 г.) Фултон всё же построил у себя на родине колёсный пароход «Клермон». Однако и после первой успешной демонстрации нашлись специалисты по обе стороны Атлантики, заявившие: ну ладно, как речной балаган на потеху туристам пароход имеет право на существование. Но чтобы эта посудина смогла когда-нибудь пересечь океан – ерунда!..» (из сборникаВ.Гакова «Круглые даты 2003 года», Россия, 2003 г.). «Рассказывают, что Наполеон, который не только поддержал академию по поводу первого парохода, но и явился, по-видимому, инициатором её решения, позднее пожелел об этом. Когда, будучи уже пленником англичан, он отправился в изгнание на остров Святой Елены на парусном судне, дорогой их обогнал пароход. Тогда Наполеон якобы самокритично признал: «Прогнав Фултона, я потерял корону»…» (из книги А.Сухотина «Парадоксы науки», СССР, 1978 г.);

• «Нелегко происходило внедрение пароходов. «Самовары» – такое нелестное прозвище дали им русские консерваторы флота. Им вторили зарубежные коллеги. В среде французских моряков, в частности, раздавались голоса, что плавание в открытом море возможно только с помощью паруса и так будет продолжаться вечно. Морской министр Соединённых Штатов Америки Джеймс Полдинг в 1838-41 г.г. высказался по этому поводу столь же категорично: «Я никогда не допущу, чтобы наши чудесные парусные корабли были уничтожены и американский флот превратился бы в сборище паровых чудовищ»…» (из сборника М.Чекурова «Курьёзы истории», Россия, 1998 г.);

• «В 1830 году в Англии была построена первая в мире железная дорога Ливерпуль – Манчестер. Одно из ответственных лиц управления дороги, узнав от изобретателя паровоза Джорджа Стефенсона (1781–1848), что скорость передвижения по оной составит 10 миль/ч (18,5 км/ч), заявило изобретателю, чтобы он никого не смешил обещанием этой скорости. «Вам всё равно никто не поверит»…Английские противники железных дорог не были одиноки. Так, медицинская коллегия Баварии пришла к выводу, что езда на железной дороге с «немыслимой скоростью» (быстрее лошади) способна вызвать у пассажиров буйную горячку…» (из сборника М.Чекурова «Курьёзы истории», Россия, 1998 г). «Баварский медицинский факультет (первая половина 19-го века) высказался за вредность введения железных дорог, так как, мол, быстрое движение может вызвать сотрясение мозга, головокружение и нервные припадки; для устранения зрительных впечатлений рекомендовали построить вдоль рельс деревянные стены, чтобы сделать движение незаметным…» (из книги Е.Регирера «Развитие способностей исследователя», СССР, 1969 г.);

• «В России критика железных дорог имела несколько иной характер. Министр финансов граф Евгений Канкрин (1774–1845) писал: «Железная дорога является предметом роскоши и приносит больше вреда, чем пользы». А один из чиновников министерства путей сообщения утверждал, что железные дороги в условиях русской зимы бесполезны: паровоз не сможет преодолеть снежные заносы. «Он уподобится барану, который упирается рогами в стену, не в силах преодолеть оную, и брыкает с досады ногами»…» (из сборника М.Чекурова «Курьёзы истории», Россия, 1998 г.);

• «В декабре 1842 года Сэмюэль Морзе (1791–1872) предсказал прокладку телефонного кабеля через Атлантический океан: «Как ни невероятным кажется теперь, но я уверен, что придет время, когда этот проект осуществится». Зимою 1843 года Морзе отправился в Вашингтон; он решил сделать еще одну попытку – провести в Конгрессе билль об ассигновании правительством 30 тысяч долларов на испытание его аппарата; для этого он предлагал построить телеграфную линию между Балтимором и Вашингтоном. Большинство членов комитета Конгресса, в котором разбиралось предложение Морзе, смотрели, на него как на одного из множества тех полусумасшедших изобретателей, которые надоедают своими ходатайствами в разных департаментах и министерствах. Благодаря горячему содействию одного из членов комитета, искренно верившего в изобретение Морзе, – Джереми Сибли, имя которого впоследствии сделалось известным как одного из главных деятелей по распространению телеграфа, – с большим трудом удалось провести билль через комитет и добиться его рассмотрения в Конгрессе. Тут идея Морзе подверглась самым беспощадным насмешкам; представители многих штатов поголовно подавали голоса против билля, считая совершенно непроизводительной трату 30 тысяч долларов на какую-то безумную фантазию, и только благодаря штату Нью-Йорк билль об ассигновании просимой суммы на телеграфные опыты прошел самым незначительным числом голосов. Но предстояло еще провести его в Сенате, что казалось совершенно безнадежным. Проходили дни за днями, и несчастный изобретатель, окончательно прижившись в Вашингтоне, чуть не умирал с голоду в ожидании решения своей участи. Наконец в последний вечер сессии, когда утомленные сенаторы уже спешили разъехаться по домам, билль Морзе был представлен на рассмотрение Сената. В галерее для публики сидел одинокий человек в ожидании решения, от которого зависела вся его судьба. В это время к нему подошел знавший его сенатор и добродушно сказал: «Не стоит вам ждать долее, Морзе. Сенат не сочувствует вашему проекту. Откажитесь от бесплодных попыток. Лучше идите домой и забудьте об этом». Морзе послушался совета и пошел в свою жалкую комнату в одной из плохих гостиниц Вашингтона… Билль Морзе прошел только за 5 минут до закрытия сессии…» (из очерка А.Каменского «Т.Эдисон и С.Морзе, их жизнь и научно-практическая деятельность», Россия, 1891 г.);

• «В 1838 году русский ученый Борис Якоби (1801–1874) создает первую практическую модель электродвигателя с круговым вращением якоря, двигатель устанавливается на катере и успешно выдерживает испытания, но комиссия Академии наук под председательством адмирала Ивана Крузенштерна (1770–1846) выносит решение о непригодности электродвигателей на флоте, ибо они дороже паровой машины…» (из книги Н.Петровича и В.Цурикова «Путь к изобретению», СССР, 1 986 г.);

• «В конце 19-го века Комиссия министерства путей сообщения (Россия) отвергает проект катера на подводных крыльях русского инженера П.Ламберта…» (из книги Н.Петровича и В. Цурикова «Путь к изобретению», СССР, 1986 г.);

• Много изобретений сделал во 2-й половине 19-го века Павел Зарубин (1816–1886). Когда он изобрел оригинальный «водоподъемник, действующий сжатием или упругостью воздуха для подъема воды из глубоких колодцев и шахт, ему выдали небольшую денежную премию, а Вольное экономическое общество присудило ему золотую медаль. Вскоре, однако, в печати появилось сообщение: «…Не имея никаких материальных средств для осуществления своего подъемника уже не в модели и притом с некоторыми усовершенствованиями, г. Зарубин безуспешно обращался к разным лицам и в разные мастерские: везде он встречал только равнодушие, невнимание, напряженность». Так поступали по отношению к механику, который изобрел: планограф, планиметр – сектор, многосильный гидропульт, трансформатор для ускорения вычисления площадей, круговой планиметр, оригинальный пожарный насос и другие. И ни справедливого признания, ни должностной поддержки…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей…», Россия, 2010 г.);

• «Автомобилю также приходилось продираться сквозь препоны недоброжелательности. И происходило это даже в такой стране, как Соединённые Штаты Америки. Там, в одном из городов, закон обязывал автомобилиста на расстоянии 100 ярдов (около 90 метров) от перекрёстка делать остановку, сигналить клаксоном, стрелять из револьвера и только после этого ехать дальше. Существовал также закон, обязывающий водителя разбирать и прятать автомобиль, если он испугал чью-то лошадь…» (из сборникаМ.Чекурова «Курьёзы истории», Россия, 1998 г.). «Парламентский закон середины 19-го века в Англии требовал, чтобы для безопасности перед автомобилями ехал верховой с красным флагом, предупреждающим встречных. Это затормозило развитие автомобилизма в стране» (из книги Е.Регирера «Развитие способностей исследователя», СССР, 1969 г.);

• «Логические методы познания, помноженные на инерцию сознания, заставили в своё время… не признать практическое значение ряда важных изобретений Томаса Эдисона (1847–1931)…» (из книги Г.Беллера «Экзамен разума», СССР, 1988 г.). «В свою пору (1879 г.) Лондонское королевское общество провозгласило бесполезным изобретение лампочки Т.Эдисона» (из книги А.Сухотина «Парадоксы науки», СССР, 1978 г.);

• «Во время первой демонстрации фонографа Томаса Эдисона (1847–1931) во Французской академии наук (1878 г.) Ж.Буйо утверждал, что это не более как проделки мошенников-чревовещателей…» (из книги И.Регирера «Развитие способностей исследователя», СССР, 1969 г.). «Я лично, – вспоминал К.Шламмарион, – присутствовал на заседании Академии наук, когда Демонсель демонстрировал фонограф Эдисона перед учёным собранием. Во время демонстрации аппарат послушно принялся рапортовать фразу, занесённую на его валик. Тогда один академик пожилых лет, с умом, начинённым, пропитанным традициями классической культуры, пришёл в благородное негодование и, бросившись на представителя Эдисона, чуть не задушил его, восклицая: «Негодяй! Мы не позволим себя морочить какому-то чревовещателю!» Это был член Института Буйо, а происходила эта сцена 11 марта 1878 года. Однако академик не успокоился: полгода спустя на подобном же заседании он счёл долгом объявить, что, по зрелому исследованию вопроса, он укрепился в своём мнении насчёт чревовещательства. Словом, на его взгляд, фонограф – не более чем акустическая иллюзия» (из книги А.Шарова и И.Винокурова «Два лика неведомого», Россия, 2005 г.);

• «Скептическое отношение вызвала кое у кого и авиация. Так, уже незадолго до начала Первой мировой войны командующий французской армией генерал Жозеф Жоффр (1852–1931) заявил: «Авиация – это спорт! Для армии она представляет нуль!»…» (из сборника М.Чекурова «Курьезы истории», Россия, 1998 г.);

• «Изобретателем современной ЭВМ ныне признан американец (болгарин по национальности) Джон Атанасофф (1903–1995). Крупнейший в мире производитель ЭВМ – фирма ИБМ. Но именно эта фирма в 1940 году отказалась поддержать проект Д.Aтанасоффа, сопроводив отказ словами: «…фирма никогда не станет осваиватъ электронный цифровой компьютер в своем производстве!»…» (из книги П.Петровича и В.Цурикова «Путь к изобретению», СССР, 1986 г.);

• «В 1898 году парламентский комитет Англии рассматривал предложение о закрытии патентного бюро на том основании, что все крупные изобретения уже совершены…» (из книги Г.Беллера «Экзамен разума», СССР, 1988 г.);

• «В 1879 году после защиты в Мюнхене диссертации Макс Планк (1858–1947) – немецкий физик, один из основателей квантовой теории – Е.М.) – пришел к своему учителю Филиппу Фон Жолли (1809–1884) поделиться планами на будущее и сказал, что намерен заняться теоретической физикой. Ответ ошеломил его. «Молодой человек, – услышал он, – зачем вы хотите испортить себе жизнь, ведь теоретическая физика уже в основном закончена… остается рассмотреть отдельные частные случаи. Стоит ли браться за такое бесперспективное дело?»…» (из книги А.Сухотина «Парадоксы науки», СССР, 1978 г.).

IX. «Не продается вдохновенье, но можно рукопись… Продать»?!

«Когда Гораций преподал писателям знаменитое правило на 9 лет оставлять свои сочинения в столе, ему следовало одновременно открыть им рецепт, как прожить 9 лет без пищи…» (Г.Гейне, из афоризмов разных лет). «До Пьера Бомарше авторы практически ничего не имели от постановок своих пьес, вся выручка шла владельцу театра и актёрам. Бомарше объединился с коллегами и начал борьбу за авторское право. В своём меморандуме он пишет: «В фойе наших театров частенько можно слышать такое высказывание: «Авторы ведут себя неблагородно, поднимая вопрос о деньгах. Их высокое призвание – жить славой». Соглашусь, что нет ничего слаще славы, только нельзя забывать, что, упиваясь славой, несчастный человек осуждён природой на то, чтобы 365 раз в году обедать. Если военачальник или государственный муж без тени стыда кладут в карман заработанные ими деньги и стремятся достичь ещё более высоких постов, которые принесут им ещё более высокие оклады, то почему сын Аполлона, отпрыск муз, который каждый день ведет нескончаемые споры со своим булочником, не должны вступать в спор с актёром?»…» (Г.Гаев «Гении в частной жизни», Россия, 1999 г.). «Да, поставляя барыш главною целью своих стремлений, гениальный человек лишает себя порывов вдохновения. Но… сколько гениальных людей учились переносить нужду, чтобы таким образом поставить свой гений вне зависимости от обстоятельств…» (И.Дизраэли «Литературный Характер, или История Гения», Великобритания, 1795 г.).

«Настоящее творчество всегда бескорыстно и всегда независимо… Не оттого ли великие ученые часто оказываются плохими пророками насчёт практического использования своих открытий? Пока они ищут, эта сторона дела их интересует меньше всего…» (С.Иванов «Абсолютное зеркало», СССР, 1977 г.).

• «В Упсале (Швеция) с 1719 года существовало Королевское научное общество. По ходатайству профессора Рудбека и Цельсия это общество в I732 году предложило Карду Линнею (1707–1778) отправиться в научное путешествие на крайний север Шведского государства, в Лапландию, – Линней с радостью согласился на это предложение и, посетивши предварительно отца и Килиана Стобеуса в Лунде, весной 1732 года пустился в путешествие, которое продолжалось около полугода. Деньги, отпущенные ему на это путешествие, представляют из себя, по теперешним ценам, до смешного малую сумму: всего 60 талеров. На эти деньги Линней ухитрился полгода пространствовать, посетить Лапландию и Финляндию и ещё сделать маленькие сбережения…» (из очерка В.Фаусека «К.Линней, его жизнь и научная деятельность», Россия, 1891 г.);

• «Николай Лобачевский (1792–1856), которому было в то время только 53 года, должен был оставить почти одновременно и должность ректора (Казанского университета – Е.М.), и кафедру… Вдобавок ко всему Лобачевский потерял и в материальном отношении. Лишаясь профессорского звания, он должен был довольствоваться пенсией, которая при старом уставе составляла 1 тысячу 142 рубля и 800 рублей столовых. Свои обязанности ректора он исполнял, не получая никакого вознаграждения, и это бескорыстное служение университету продолжалось 20 лет. Преемник его, новый ректор И.М.Симонов, при своем назначении тотчас же получил оклад в 1000 рублей сверх профессорского жалованья профессора… Лобачевский же получил назначение помощника попечителя учебного округа, которое так же его утешило, как Пушкина несвоевременное назначение камер-юнкером. Впрочем, очень может быть, что министерство имело в виду только его повысить…» (из очерка Е.Литвиновой «Н.И.Лобачевский, его жизнь и научная деятельность», Россия, 1895 г.);

• «В июне 1884 года Никола Тесла (1856–1843) уверенно зашел в главный офис Томаса Эдисона (1847–1931) на Пятой авеню (Нью-Йорк, США). «Компания отчаянно нуждалась в обученных работниках»… и Эдисон всегда находился в своем офисе, куря сигары. «Встреча с Эдисоном была памятным событием в моей жизни, – писал позже Тесла. – Я был поражен этим чудесным человеком, который, не имея преимуществ научного образования, достиг многого…» Никола Тесла стал усердно трудиться, выполняя свои обязанности по отношению к Эдисону. «В течение этого периода я разработал 24 различных типа стандартных двигателей по единому образцу, которыми заменил старые модели. Менеджер обещал мне 50 тысяч долларов на завершение этой задачи». С весны 1885 года Тесла ожидал эту большую премию. Как рассказывал его первый биограф, Джон Дж. О’Нил, Эдисон отказался, объяснив, что это предложение было просто шуткой… Чрезвычайно трудно представить, что Эдисон, остро нуждающийся в наличности и капитале для своих компаний, обещал какие-либо огромные деньги наемным служащим. Кроме того, самый последний биограф Теслы, Марк Шекфер, доказывает, что Тесла не мог получить даже 7 долларов в неделю прибавки. Когда другой сотрудник подошел к Бэтчелору (один из управляющих компанией – Е.М.) от имени Теслы (Тесла полагал, что он заслуживал, чтобы ему подняли зарплату с 18 до 25 долларов в неделю), Бэтчелор грубо отказался, сказав: «В лесу полно таких людей, как Тесла. Я могу получить их сколько угодно за 18 долларов в неделю». Шутка это была или невыполненное обещание, но Тесла был настолько возмущен, что решил уйти. Тесла проработал на Эдисона в Нью-Йорке меньше года…» (из книги С.Хакинг «Тесла против Эдисона. Война великих изобретателей», российск. изд. 2009 г.);

• «У Константина Циолковского (1857–1935) была большая семья – 7 человек детей – и маленькое жалованье. За все свои труды до Великого Октября, за 60 лет дерзкой своей жизни получил он 470 рублей от императорской Академии наук»…» (из книги Я.Голованова «Этюды об ученых», ССОР, 1976 г.);

• «В 1963 году в США американский инженер Дуглас Энгельбарт (1925–2013) получил патент на компьютерную «мышь». За свое изобретение «мышиный король» получил 11 тысяч долларов и был доволен. А сегодня в мире… трудятся более 100 миллионов «мышей», приносящих производителям их миллиарды»…» (из сборникаВ.Гакова «Круглые даты 2003 года», Россия, 2003 г.).