Текст книги "Пятиклассники"

11

Пеннер совсем забросил тренировки после случая с трамваем. Впрочем, и я сам ходил с неохотой. И уж, конечно, не пользовался трамваем. Мало ли что может еще случиться. вдруг в другой раз не получится выскочить вовремя?

Несколько раз я пытался уговорить Витьку, но переубедить его оказалось невозможно.

Что за невезуха?

Вот с Витькой и в прошлом году так же было. Но уж и тут ничего не поделаешь. Пришлось идти одному. А какой интерес заниматься в одиночку? У меня как-то не получилось сблизиться с остальными нашими фехтовальщиками. Девчонки тоже теперь занимались отдельно, больше не приходилось спорить из-за рапиры. А интересно было бы увидеть ту – давнюю противницу…

Я медленно шел по улице, слегка загребая ногами свежевыпавший снег. С ясного, без единого облачка, ярко-голубого неба светило солнце, но вместо ожидаемого вроде бы тепла наступали холода. Постепенно подмораживало. Крепчающий мороз, папа почему-то называл его ядреным, ощутимо щипал щеки. Приближался новый год. А какой же новогодний праздник без обжигающего морозца? Не сильного, но ощутимого. Деревья стряхнули недавние шубы из мохнатого инея и стояли гордо и прямо, словно бросали зиме вызов. Мерное покачивание ветвей в воздухе внезапно напомнило мне скупые, отточенные мастерством, движения фехтовальщиков. На мгновение мне послышался лязг клинков. Я даже остановился.

– Что встал? – глухо прошелестели рапиры деревьев. – Иди вперед.

Первое, что бросилось мне в глаза – присутствие среди тренирующихся нового человека. Чем-то неуловимо знакомым показался весь его вид. Я пригляделся…

– Лешка, ты?

Это же был тот самый Лешка, с которым мы познакомились еще на теплоходе, с кем гоняли сделанные из спичечных коробков кораблики по нагретому металлу тентовой палубы.

Откуда он взялся?

– Вы знакомы? – удивленно проговорил Генка Белянов – один из тех двоих, что затеяли примитивный бой во время самой первой тренировки.

Ответить я не успел. Из тренерской вышел Виктор Алексеевич. Пришлось спешно строиться.

– Сегодня будем биться, – изрек Виктор Алексеевич сразу после построения. – Я знаю, как вы долго этого ждали.

Как биться? Мы ж изучили только отдельные атаки и защиты. Нам далеко еще до боев.

– До одного укола, – продолжал между тем тренер, – По круговой системе. Каждый с каждым.

Вот тебе – приехали, как любит говорить бабушка. Я оглядел возможных противников. Их восемь…

***

Двор капитана де Тревиля. Блестят шпаги. Ожидаются схватки за чин лейтенанта мушкетеров. Де Тревиль должен обратить на меня внимание, он должен заметить, что только я достоин патента.

Разбиваемся на пары. Против меня выходит длинный худой Лерг. Этот точно, один из претендентов на лейтенантский патент. Я не должен допустить его победы. Он движется медленно, вкрадчиво, совсем как наша кошка Дунька. Значит, может так же мгновенно перейти в нападение. Точно. Он проводит стремительный выпад. С огромным трудом успеваю подставить клинок. Перенос, длинный выпад в стиле д’Ориоля. Шпага изгибается дугой. Один есть.

Воюш. Владимир дерется бесшабашно, легко. Может, это и неправильно, но его бой напоминает песню, а лязг клинков воспринимается как музыка акк… омпа… немента. Атака – защита – контратака. Попадение. Победа.

Перевожу дух…

***

На бой вышли Виталик Картышев и Славка Светлаков. Неожиданно, вид чужого боя заворожил меня. Виталик стремительно атаковал. Еще немного – и его клинок достигнет цели. Забыв все правила защиты, Славка размашисто отмахнулся от выпада Виталика и, шагнув назад, не удержал равновесия и свалился на пол. Рука подняла маску. Лицо Славки перекосило страдальческой гримасой.

– Поднимайся, – голос Виктора Алексеевича прозвучал неожиданно сердито, – и не забывай о технике. Пользуйся всеми изученными защитами. Они снова встали друг против друга. Виталик опять атаковал. Славка на этот раз взял защиту более успешно. Снова атаковал Виталий. Я не успел заметить как Светлаков нанес укол. Ничего себе – Славка одержал уже три победы.

Против меня выходил уже Нечаев. Его манера боя оказалась довольно странной. Такого я никак не ожидал. Он действовал, что называется, ударами в оружие. Это его и подвело. Он совсем забыл об атаке. Вот тут-то я его и зацепил. Теперь и у меня стало три победы.

Следующий бой с Денисом дался мне тяжело. Денис – самый невысокий из всех, и к тому же верткий и ловкий. Его клинок будто одновременно окружал меня со всех сторон. Мне все никак не удавалось найти дырку в его обороне. Но тут помог случай. Денис чуть помедлил в отражении моего выпада, и моя шпага достигла цели.

Четыре победы!

Генка Белянов. Я вспомнил, что хотел переговорить с ним. Эх, не вовремя я вспомнил об этом. Говорил же Виктор Алексеевич, что все посторонние мыслм надо оставлять за дорожкой. Так и вышло, что первая же Генкина атака увенчалась успехом.

Виктор Алексеевич укоризненно покачал головой.

Неужели он на меня надеялся?

Небольшой отдых перед следующим поединком.

Кстати, с кем, теперь, мне предстояло встретиться?

Ого!

Игорь Максимов. Тут надо бы поднапрячься. Игоря нам все время приводили в пример. И техника-то у него идеальная, и дисциплина, и… много всего еще. Я решил использовать его склонность к стандартным действиям. Почему-то именно сейчас мне снова вспомнился тот бой Генки и Славки. Вряд ли Игорь будет ожидать такого нарушения техники…

Я вышел на бой с Игорем в твердой надежде одержать победу. Я стремительно рванулся в атаку. Игорь почти бежал, отступая. Я, догоняя его, ринулся вперед, применив атаку стрелой. На удивление, мой клинок ткнулся в колет противника. Ошеломляющая победа.

Славка. Вот пришла очередь встретиться и с ним. Почему-то именно его я считал главным соперником.

***

Вячеслав. Нет, он не из мушкетеров. Это – замаскированный гвардеец кардинала. Я должен победить. Вячеслав выходит против меня. В глазах сверкает сталь, сравнимая с блеском шпаги, направленной на меня. Насколько я знаю, он любитель беспрерывных атак. Интересно, как ему понравится подобный способ ведения боя.

Не тратя ни мгновения на разведку, я бросаюсь в атаку.

Выпад! Четвертая защита, и отход.

Ответная атака. Отбив в третью позицию.

Снова атакую. Шестая защита. Вячеслав словно пропускает мой клинок поочередно по бокам.

Провожу еще одну атаку. Седьмая защита.

Теперь атакует он. Шпага Вячеслава выполняет перенос. Выпад. Спешно отхожу на пару шагов, вытянув вооруженную руку в направлении противника.

Вячеслав принимает клинок шпаги на жалобно звякнувшую гарду. Острие шпаги Вячеслава больно ткнулось в грудь.

Поражение…

***

Последний бой. А как же я устал. Виталик, наверное, устал не меньше?

Поединок с самого начала пошел как-то неровно. Я почти не видел противника. Лицо под маской заливалось потом. Вот бы снять. Но нет… Не сейчас. Еще немного – и…

Не успел. Виталик нанес укол почти под маску…

В итоге: пять побед и три поражения. Как и у Светлакова. Лучше выступил только Игорь Максимов. Он проиграл только мне…

12

– Готовьтесь, – торжественно проговорил папа.

– К чему?

– Мы едем в Нытву на встречу Нового года.

Вот ничего себе. Зачем это нам куда-то ехать? Ладно бы папе самому. Где-то там, насколько мне известно, проживал папин закадычный друг. Так пусть бы один и ехал. Нас-то зачем тащить?

Я, например, остался бы лучше дома. Сходил бы на катушки около дворца Ленина. Там обычно в новогоднюю ночь проходили массовые гуляния. И мы бы с Пеннером могли неплохо поиграть. Можно было бы и Витьку позвать. Может, и Генка с Лешкой присоединились бы. Самое главное, что ведь почти договорились. А сейчас все рушилось. А мне даже и не предупредить о моем отъезде. И все из-за того, что отцу вдруг захотелось встретиться с Сергеем Ивановичем, или как я привык его называть еще в детстве, дядей Сережей.

– У меня же тренировка, – попытался я найти повод остаться.

– Сегодня? Тридцать первого? А разве вас не распустили на каникулы?

Мне оставалось подавить тяжелый вздох. Папа снова угадал. Действительно, следующая тренировка была назначена лишь на пятое число. Как раз в мой день рождения. А до этого дня еще почти неделя. Не отвертеться. Придется ехать. А, впрочем, что еще мне оставалось? Все равно рассчитывать на то, что меня оставят дома одного, не приходилось…

Автобус мчится по горной дороге. Мимо пролетают отвесные скалы, перемежающиеся заросшими густой зеленью склонами. Где-то в высоте виднеются увенчанные снеговыми шапками вершины. Время от времени они озаряются ярким огнем. Это солнечные лучи отражаются от кристаллов льда.

Автобус останавливается. Перед нашими глазами скала почти полностью затянутая свисающими нитями растений. Что ту интересного. Разве что привязанные многочисленные разноцветные ленточки. Зачем бы это? Приглядываюсь внимательней – вдруг я чего-то пропустил. И как я сразу не увидел. Вся поверхность скалы словно сочится водой.

ВОДОПАД.

Окружающие стремятся умыться. Следую их примеру. Вода неприятно холодит лицо.

Спешно возвращаюсь в автобус с желание больше никогда из него не выходить.

Прижимаюсь носом к самому стеклу окна. Дорога почти возле самых колес обрывается в пропасть. Дух захватывает глубина пропасти, особенно при быстром движении. Кажется, вот-вот и мы устремимся навстречу далекому дну…

Автобус сильно встряхивает. По днищу словно ударяет молот…

– Уснул что ли? – папа тряхнул меня за плечо, – Мы приехали.

Я недоуменно огляделся. Вместо извилистой горной дороги передо мной находился заснеженный, насквозь промороженный город. Оставалось лишь глубоко вздохнуть.

Мимо потянулись унылые, по самые окна засыпанные снегом, двухэтажные дома. Печальная картина. Зато хоть снег чистый, не то что у нас в городе.

Наташка вырвала руку и плюхнулась прямо в сугроб, скрывшись почти полностью. Звонкий хохот отразился многоголосным эхом по тихим улочкам. Пришлось вытаскивать сестренку наружу. Теперь она сама напоминала маленький сугробик.

– Опути-ка, – сердито отпихнулась она от моих рук.

Развернулась и побежала.

Не прошло и секунды как она снова оказалась в сугробе. Ну что тут поделаешь. В очередной раз выгребли Наташку из-под снега. Мама крепко взяла девчонку за руку.

– Опути, – завопила Наташка, – я сама!

Дома вокруг нас постепенно сменились на более современные пятиэтажки. Папа начал пристально вглядываться в номера домов.

– Здесь, – он решительно направился к подъезду одной из пятиэтажек.

А дальше все почти так же, как и у нас. Мы прошли по пыльным бетонным ступенькам. В углах мелькали подозрительные пятна. Кое-где валялись затоптанные окурки.

Дверь на третьем этаже открылась сразу при нашем приближении, даже звонить не пришлось. Навстречу нам вышел дядя Сережа. Странно, но раньше он мне казался большим и крупным, а теперь оказалось, что он даже не выше папы.

– Привет, – проговорил он, протягивая руку.

Я тоже приветствовал его рукопожатием. Мимоходом удивился. Я никак не ожидал, что рука его окажется такой мягкой. Насколько я помнил по рассказам отца, дядя Сережа – Сергей Иванович – служил в армии подводником. Как же, в таком случае…

– А это кто у нас? – Сергей Иванович наклонился к Наташке.

Наташка все еще стояла вся в белом, так и не отряхнувшись от снега.

Она хлопнула варежкой по шубке. Во все стороны полетела снежная пыль.

– Я – Наташка Лёшаевна, – гордо проговорила Наташка.

Я чуть не расхохотался. Наташкина варежка повисла на резинке. Девчонка протянула ладошку дяде Сереже.

– Даже так? – в голосе папиного друга не слышалось ни капли насмешки, – ну, проходи, Лёшаевна, в комнату…

До наступления Нового Года времени почти не оставалось. Мы быстро разделись и прошли было в комнату. И тут настроение мое резко ухудшилось: я увидел стол, накрытый к празднику. В самой середине стола стояли бутылки. Куда ж без них? А это как раз то, что мне никогда не нравилось в праздниках.

Уголком глаза я заметит, как переглянулись папа с мамой. С чего бы это? Вряд ли из-за меня.

– Андрей, – отец обратился ко мне совсем как к взрослому, – Сергей предлагает вам с Наташкой, – тут он запнулся, – отметить праздник в соседней квартире.

Нас нагрузили различными вкусностями и отправили в квартиру напротив. Насколько я понял, хозяева квартиры отмечали праздник у Сергея Ивановича. Потому-то нам и нашлось там место. А вот куда девались дети дяди Сережи?

Наташка увлеклась какими-то игрушками. В моем присмотре она явно не нуждалась. Зато я получил возможность осмотреться. Раньше мне никогда не приходилось встречать квартиру с большим, чем одна, количеством комнат. А тут их было целых три.

Я расположил еду в кухне, а сам прошелся по комнатам. Меня поразило небывалое количество книг. Взгляд мой скользнул по корешкам. Надо же. На полках стояли книги абсолютно разных направлений деятельности.

А вдруг среди них найдется и что-нибудь, что могло бы меня заинтересовать?

Мои поиски стали более предметными.

Я перебирал книгу за книгой. Внезапно сердце мое восторженно замерло. В руках я держал толстенную Энциклопедию по фехтованию. Не может быть, но это самое то…

Я устроился за столом. Страницы замелькали у меня перед глазами. Чего там только не было. И кое-какие исторические сведения по каждому виду оружия, и основные стойки и приемы. Клад.

Как бы заполучить эту книгу себе?

Спрятать целиком, а потом увести домой? Нет, не получится. Слишком толстая. А может просто вырвать только то, что нужно именно мне? Я огляделся по сторонам. Наташка по-прежнему возилась с игрушками, не обращая на меня ни малейшего внимания. Но что именно взять?

Стремительно зашелестели перелистываемые страницы. Что выбрать?

Ага!

Вот оно: фехтование на шпагах…

– Анд’ей, – Наташкин голос за спиной раздался совершенно неожиданно, – что ты де’аешь?

Хорошо, что я еще не успел вырвать ни одной страницы. Как бы я сейчас выглядел? Взгляд мой лихорадочно шарил по комнате.

Скрипка! Я долгое время хотел попробовать на ней сыграть. Очень медленно инструмент коснулся моей руки, уперся в плечо. Щека легла на край скрипки. В руку прыгнул смычок.

Я увлеченно водил смычком по струнам. Мне казалось, что звучит музыка.

– Ну как? Здорово я играю?

– До’ово, – кивнула сестренка, – но не иг’ай бо’ше…

13

Первый же день после каникул начинался с урока физкультуры. Владимир Егорович – наш физрук – еще до каникул обещал, что в третьей четверти физкультура будет проходить на лыжах.

Дома у нас лыж не было. Разве что мои старые, теперь Наташкины, детские. Мне они никак не подходили. Купить же новые никак не получалось. Тем более, кто-то из ребят говорил, что в школе есть какое-то количество лыж для тех, у кого их нет. Проверить это высказывание пока не представлялось возможности. Да и как проверишь, если мы вставали на лыжи только в первом и во втором классе. Все не было постоянного учителя. Теперешний физрук лишь в этом году пришел.

Собрался я и пришел в школу, как есть, то есть без лыж.

Владимир Егорович посмотрел на меня критически. Конечно же, ведь я единственный оказался нуждающимся в спортинвентаре.

– Ну, пошли, что ли, – физрук хлопнул меня по плечу.

Ага, сейчас я и увижу тайную комнату с запасными лыжами, кедами и всем прочим подобным.

Однако далеко идти не пришлось. Владимир Егорович открыл каморку рядом со своей комнаткой. В лицо пахнул специфический запах. Примерно так же пахло и в тренерской фехтовальной секции.

– Выбирай, – физрук махнул рукой в сторону нескольких пар лыж, – знаешь как?

Я только кивнул.

– Добро, выберешь, захлопнешь дверь, и догоняй…

Когда я вышел на улицу, ребята уже ушли. Только длинный лыжный след тянулся к лесу…

***

Плотно выглаженная лыжня бежит вперед, заходя в лес. Я шагаю прямо по ней. Но на мне нет лыж. Мне не нравится пользоваться этими загнутыми досками. Мне постоянно чудится какая-то нарочитость в движениях любого лыжника, какая-то неестественность. Поэтому я иду просто пешком. Лыжня не проваливается под моими ногами, лишь слегка осыпаются края. Шаг мой уверенный и твердый. Снежный покров пятнают редкие следы. Вот этот след оставлен проскакавшим зайцем. А тот, похожий на собачий, дело лап волка. Небрежная стремительная черта, сорвавшая часть снежного гребня – след крыла птицы.

Со всех сторон меня окружают засыпанные снегом деревья. Пушистый иней толстым слоем окутал даже толстенные стволы. Припорошенные снегом и инеем кусты напоминают сказочных животных. В снежных кристалликах россыпью разноцветных камней отражается солнце. Кажется, вот-вот из глубины леса появится нечто…

Оглушительная тишина царит вокруг. Внутрь меня закрадывается тревога. Ладонь опускается на эфес шпаги. С легким шорохом, чтоб не услышал возможный противник, выползает из ножен клинок. Блик холодного зимнего солнца удобно устроился на самом острие.

Неожиданно слабый звук наполняет сказку зимнего леса. Замираю, прислушиваясь. Теперь ясно различаю, что это плачь.

Разве можно лить слезы в такой сверкающей сказке?

Плачь все ближе.

И вот передо мной, прижавшись спиной к дереву, прямо на снегу – нет, не на снегу, а на лыжных обломках, сидит и плачет…

СВЕТКА?

Ее тут только не хватало…

***

Лыжня завернула и вновь вывела меня к опушке.

Где же одноклассники?

Не мог же я не заметить их в лесу. Или я где-то не там свернул, может, замечтавшись, я просто лыжню перепутал. Вполне возможное дело, этот лес давно уже стал местом лыжных прогулок почти всего района. Лес там расчерчен вдоль и поперек.

Придется мне попробовать силы в распутывании следов.

Я пригляделся. Этот след, свежий, мой. Ребята явно должны были оставить более глубокую, но и более раскатанную лыжню. Я прошел еще некоторое расстояние, метров, может, пять или десять. Из-под моих ног уходили два абсолютно одинаковых следа. Который из них тот, что нужен мне?

Правый или левый?

Левый или правый?

Они оба могут им оказаться.

Что же делать?

Выход может быть только один. Одно из двух: или я найду ребят, или опять проделаю лишний круг по лесу.

Правый или левый?

Левый или правый?

Мне вспомнилась старая притча: «У одного старика в хозяйстве было два петуха. Белый и черный. Петухи очень дружили между собой. Настали голодные дни. Чтобы спасти себя от голода старик должен был зарезать одного из петухов. Но какого резать? Белого или черного? Задумался старик:

– Зарежу белого – черный будет скучать. Зарежу черного – заскучает белый.

Думал старик, думал. Ничего не мог придумать. Решил он спросить совета у мудреца. Пошел к мудрецу. Объяснил ему ситуацию. Выслушал мудрец старика.

– Режь черного!

– Но ведь белый заскучает.

– Черт с ним, пусть скучает».

– Пусть скучает, – махнул я рукой и направился по правой лыжне.

Снова потянулись мимо меня засыпанные пушистым снегом кусты. Слегка поскрипывали на морозце сонны и ели. Белыми продолжениями сугробов вытягивались стройные березки. Вот притаившийся зайчик. Даже черненький сучок в виде глазика оказался точно в том месте, где и должен бы быть. Далее несколько сгрудившихся запорошенных деревьев, сейчас не видно каких, образовали ажурную крепость.

А вот и ели выстроились словно хрустальные ворота в сказку. Вот бы все это описать.

Но как?

Я уже и думать забыл о поиске следов, лишь восторженно смотрел вокруг.

Звонкие голоса откуда-то из глубины леса нарушили сказочное очарование.

Я вздохнул и направился навстречу одноклассникам, возвращающимся в школу…

14

– Давай поиграем, – с порога предложил Витька, ввалившись ко мне ранним утром.

Я еще даже еще не успел свернуть матрас. Пришлось его сворачивать при неожиданном госте.

Появление Пеннера поразило меня, что называется до глубины души. Обычно мой друг так рано никогда не поднимается. А уж тем более дойти до меня – для него это вообще великий подвиг. Разве что на тренировку он еще мог выйти в это время, но он давно забросил фехтование.

Я же еще ходил в секцию. У нас вскорости ожидалось внутреннее соревнование, на котором будет решаться вопрос об участии в городском первенстве. Мне очень хотелось туда попасть, а для этого следовало потрудиться. В последнее время мы занимались почти каждый день.

Но вот сегодня выдался, пожалуй, один из немногих дней, когда тренировки не было. Иначе Витька мог и не застать меня.

– Ну что ж, можно и поиграть, – согласился я, – а во что?

Мы встречались теперь очень редко, разве только в школе. И, естественно, нам было абсолютно не до игр.

А поиграть-то хотелось.

И тут Витька увидел стоящий в углу обломок шпаги. Не так давно я сломал этот клинок на тренировке. Зачем я его принес домой?

Глаза друга загорелись.

Ага! Значит не совсем он отказался от мысли о фехтовании.

– Может в фехтовальщиков? – предложил я, в надежде, что хотя бы таким образом я смогу возвратить ему интерес к секции.

На лице его появилась странная гримаса разочарования.

– Не-а. Это мне теперь неинтересно.

– А чё так?

– Спортивное фехтование не красивое, – глубокомысленно проговорил он.

Я аж задохнулся от возмущения. Как это – не красивое?

– Я тут нашел классную книгу, – Витька вытащил из портфеля, явно собирался сразу от меня идти в школу, потрепанную книгу в черной обложке с нарисованными шпагами и надписью «Сценическое фехтование». – Я теперь вот этим решил заняться.

– Ух ты, здорово. Ну, тогда и играть надо на эту тему.

Вот тут-то бы и пригодилось оружие, выструганное из доски еще в прошлом году, когда мы с двоюродным братом жили у бабушки на Висиме. Сражались мы тогда почти каждый день. Каждый успел себе по нескольку видов оружия выстругать. У меня с того времени осталась сабля и меч. Дума, что уж и не пригодится.

– Саблю мне! – ухватился Витька за рукоять изогнутого клинка.

Я вспомнил, что недавно читал книгу про гуннов. Как она называлась? Впрочем, не все ли равно.

– Играть будем в кочевников и горцев…

***

Яркое горячее солнце светит над бескрайней степью. Жара заставляет воинов обнажиться до пояса. Металлические доспехи накаляются до такой степени, что прикосновение к ним вызывает ожоги. Именно это время решают использовать племена кочевников.

Многочисленная армия могущественного вождя кочевников, знаменитого Хмель-хана, движется войной в горы. Горцы, возглавляемые молодым вождем, готовятся отразить нападение кочевников.

Хмель-хан подъезжает к подножью гор на лошади. Едет по узкому ущелью. Цокают по камням подкованные копыта, высекая колючие искры. Навстречу ему выезжает предводитель горцев.

– Покоритесь нам, – гневно говорит Великий хан кочевников, – сложите оружие.

– Никогда вам не покорить нас, – молодой горец выхватывает длинный прямой меч.

В руке Хмель-хана появляется его клинок. По ущелью разносится звук скрестившегося оружия. Противники обмениваются серией ударов…

***

Да уж. Фехтовать, сидя верхом на стуле, совсем не то, что на дорожке. Особо умением тут не блеснуть.

Мне никак не удавалось применить в этом поединке ничего из изученных в секции приемов. Наши силы и умения оказались почти равными. Вот если бы я встал на ноги, то… Но в таком случае бой будет несколько несправедливым. Витька, хоть и ходил в секцию, но очень недолго. По сравнению с ним у меня уже было преимущество. Поэтому приходилось биться, не по фехтовальным правилам.

***

…На сгрудившихся в ущелье кочевников сыплются огромные камни, запирая все выходы. Испуганные скакуны встают на дыбы, сбрасывая наездников. Оставшиеся без лошадей, кочевники бестолково бегают по дну ущелья в поисках выхода. Немного позже с окружающих склонов густо летят стрелы. Кочевники в панике. Отдельные, наиболее хладнокровные, воины пытаются отвечать на выстрелы, но тщетно. Горцы умело прячутся за камнями. Их стрелы более успешно находят цель. Валятся многочисленные убитые. Крики раненых далеко разносятся в горах.

Только некоторым из них удается вырваться из смертельного ущелья. Снова в бою встречаются оба военачальника.

Кипит жаркая схватка. Громко звенят клинки. Никому не удается добиться победы. Раз за разом раны покрывают тела противников. Льется кровь. На какое-то время продвижение кочевников приостановлено.

Хмель-хан поворачивает скакуна, уходя от схватки.

– Мы еще встретимся, – непримиримо говорит он, обращаясь к вождю горцев.

Стучат по камням копыта. Густыми клубами поднимается пыль.

– Мы еще встретимся! – слышится затухающий крик военачальника кочевников…

***

Оп-па, ну, мы и заигрались. Я мельком взглянул на часы. До школы оставалось всего несколько минут. Мы успеем на урок только если поторопимся.

Мы выскочили на улицу. Мы сразу же попали в круговерть февральской метели.

Быстрей, быстрей.

Мелькали мимо мелкие колючие льдинки, как густая снежная пелена. Нам приходилось бежать, чуть ли не на ощупь.

– Здорово поиграли, – крикнул Витька, стараясь перекричать шум и свист метели. – Завтра продолжим…

– Завтра у меня тренировка, – возразил я.

Дверь школы открылась. Мы оказались в вестибюле.

– Тогда, не завтра, – вздохнул он, – а как-нибудь в другой раз, – и добавил. – А продолжить все равно надо…