Текст книги "Вещное право"

В соответствии с п. 1 ст. 132 ГК РФ предприятие считается имущественным комплексом и одновременно недвижимой вещью. Предприятие как имущественный комплекс состоит из юридически разнородных объектов гражданских прав – движимых и недвижимых вещей, прав и обязанностей (долгов), исключительных прав (на коммерческое обозначение, товарные знаки, знаки обслуживания). В состав предприятия могут входить корпоративные права (принадлежащие ему акции или доли участия в капитале коммерческих корпораций), а также «клиентелла» (goodwill), т. е. устойчивые хозяйственные связи с потребителями продукции или услуг, весьма важные в условиях конкурентного рыночного хозяйства[168]168
  Именно поэтому действующее предприятие (предприятие «на ходу», «бизнес») обычно стоит дороже, чем совокупная «балансовая» стоимость его наличного имущества или даже только чистых активов, а наличие «клиентеллы» всегда учитывается при определении его цены. То обстоятельство, что данный актив пока не назван п. 2 ст. 132 ГК РФ в составе предприятия, является очевидным недостатком действующего законодательства (см.: Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе / Под общ. ред.
  B. В. Витрянского, О.М. Козырь, АЛ. Маковский. С. 43). Подробнее об этом см., например: Ершова ЕЛ. Гудвилл бизнеса. М.: Статут, 2013.


[Закрыть].

Именно разнородностью этих составных частей и определяются особенности гражданско-правового режима предприятия. Ведь предприятие в целом не может считаться ни сложной вещью (ст. 134 ГК РФ), ни единым недвижимым комплексом (ст. 133.1 ГК РФ), поскольку такие объекты (вещи) состоят исключительно из других вещей. Вместе с тем признание имущественного комплекса предприятия вещью – единым объектом права собственности или иного вещного права – не только противоречило бы вещно-правовому «принципу специализации», но и вело бы к появлению «права на право» (вещного права на обязательственные и иные права, находящиеся в составе предприятия), а в конечном счете к необоснованному смешению правовых режимов вещных и обязательственных прав. Вместе с тем на практике в качестве отдельных объектов недвижимости регистрируются лишь входящие в состав предприятия здания, строения и сооружения, а не предприятие в целом, которое, как было отмечено в Концепции развития гражданского законодательства РФ, «практически выбыло из оборота недвижимости». В связи с этим указанной концепцией было предложено «исключить из ст. 132 ГК РФ признание предприятия в целом недвижимой вещью»[169]169
  См.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации.
  C. 34–35. Это предложение ранее обосновывалось в Концепции развития законодательства о недвижимом имуществе, предлагавшей рассматривать предприятие как «действующий имущественный комплекс («предприятие на ходу»), фактически используемый в предпринимательской деятельности собственника соответствующего имущества» (Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе. С. 45).


[Закрыть], однако законодатель не согласился с таким предложением.

Для правильного понимания гражданско-правового режима предприятия прежде всего следует обратить внимание на то, что его признание недвижимостью последовало в специальной норме п. 1 ст. 132 ГК РФ, а не в общем правиле абз. 1 п. 1 ст. 130 ГК РФ. Это означает, что закон лишь приравнял его к недвижимости, отнеся его именно к недвижимости «по закону», а не «по природе». Более того, в абз. 1 п. 2 ст. 132 ГК РФ прямо указано, что предприятие может быть объектом различных сделок, связанных с вещными правами, т. е. объектом обязательств, но не объектом права собственности и других вещных прав. Иначе говоря, предприятие по прямому указанию закона считается недвижимостью и единым имущественным комплексом («вещью») лишь для целей имущественного оборота, т. е. только в случаях и в пределах перехода прав на это разнородное по природе имущество. Именно с этой точки зрения самостоятельным объектом гражданского оборота может стать и часть предприятия, например имущество цеха (о чем прямо говорит абз. 1 п. 2 ст. 132 ГК РФ), которое даже с позиций закона не может считаться самостоятельной вещью – объектом вещного права.

Как писал еще К.П. Победоносцев, «и некоторым вещам, по природе своей движимым, некоторым правам на движимые вещи, по особой важности этих прав, закон, собственно по поводу передачи их (курсив мой. – Е.С.), придает значение недвижимых имуществ»[170]170
  Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. С. 89.


[Закрыть]. Такой подход соответствует и современным европейским представлениям о предприятии как объекте гражданских прав. Так, в австрийском гражданском праве признано, что предприятие (das Unternehmen) состоит из различных вещей, прав, обязанностей, клиентеллы (goodwill) и в качестве их юридической совокупности (сложной вещи – Gesamtsache, universitas res в соответствии с § 302 ABGB) считается движимостью, но в обязательственном праве рассматривается как недвижимое (als unbeweglich)[171]171
  Koziol Н., Welser R., Kletecka. Grundriss des biirgerlichen Rechts. Bd. I. S. 256; Kozi-ol H., Bydlinski P., Bollenberger R. Kurzkommentar zum ABGB. S. 227–239 (автор комментария – В. Eccher).


[Закрыть].

Иначе говоря, предприятие как имущественный комплекс, будучи разновидностью общей категории «имущество», подобно ей также составляет единый объект права лишь для целей оборота, т. е. либо в обязательственных отношениях (при совершении сделок по продаже, аренде или залогу предприятия), либо в случаях универсального правопреемства (реорганизации юридических лиц или наследования после смерти гражданина). При непосредственной эксплуатации (использовании) имущества предприятия его собственником или субъектом иного вещного права (в статике имущественных отношений) оно юридически распадается на отдельные составляющие его объекты с различным правовым режимом (вещи как объекты вещных прав[172]172
  Примечательно, что «вещные» права хозяйственного ведения и оперативного управления, принадлежащие государственным унитарным предприятиям как субъектам гражданского права, пока не распространяются на земельные участки, входящие в состав предприятий как имущественных комплексов, поскольку такие земельные участки являются объектами других вещных прав.


[Закрыть], права и обязанности как объекты обязательственных прав, фирменное наименование и коммерческое обозначение как объекты исключительных прав и т. д.). Более того, даже при передаче таких комплексов ипо actu (по единой сделке), например при продаже или аренде предприятия, переход прав на каждый из составляющих их объектов все равно осуществляется с соблюдением особенностей их правового режима (вещных, обязательственных, исключительных, возможно и корпоративных прав), поскольку здесь требуется составление специальных актов инвентаризации и передачи такого «имущества» (ст. 561, 563, 659, 664 ГК РФ), в которых перечисляются (т. е. индивидуализируются) все объекты, составляющие соответствующий комплекс. Это позволяет говорить о сохранении действия вещно-правового принципа специализации и для таких имущественных комплексов.

Некоторые отечественные ученые высказывают мысль о том, что предприятие нельзя сводить к имуществу, ибо «в эту часть производительных сил входят люди – работники предприятия»[173]173
  Ср.: Райхер В.К. Рецензия на книгу А.В. Карасса «Право государственной социалистической собственности» // Советское государство и право. 1955. № 1. С. 122.


[Закрыть]; что отсутствие в ст. 132 ГК РФ указаний на трудовые права и обязанности работников предприятия «может создать мнение, что предприятие является омертвленной совокупностью орудий и средств производства, других видов имущества и исключительных прав», поэтому в его состав необходимо включать «и трудовые права используемой на нем рабочей силы сотрудников»[174]174
  Научно-практический комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. В.П. Мозолина и М.Н. Малеиной. М., 2004. С. 310 (автор комментария – В.П. Мозолин).


[Закрыть]. Это мнение основано на укоренившихся в прежнем правопорядке представлениях о государственном предприятии как о полноценном субъекте права – самостоятельном юридическом лице со своими органами, работниками и т. д.

Однако признание государственных и муниципальных предприятий юридическими лицами – субъектами, а не объектами гражданского права имело место только в огосударствленной плановой экономике и сохраняется в отечественном правопорядке как остаток прежней системы хозяйства. Такие юридические лица возникли в условиях, «когда Советское государство как коллективный хозяйствующий субъект, обладающий огромной массой промышленного имущества, вступает в товарный (гражданский) оборот», используя для этого «в качестве основного метода форму хозрасчетного предприятия, форму юридического лица гражданского права»[175]175
  Венедиктов А.В. Правовая природа государственных предприятий // Венедиктов А.В. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. T. II. М., 2004. С. 297, 299.


[Закрыть], и «осуществляет право собственности на все принадлежащее ему имущество через свои органы – в первую очередь через госпредприятия и другие госорганы, на которые государство возлагает непосредственное оперативное управление отдельными частями единого фонда государственной собственности и которые оно наделяет правами юридического лица»[176]176
  Венедиктов А.В. О государственных юридических лицах в СССР // Венедиктов А.В. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. T. II. С. 529–530.
  Впрочем, и в советское время высказывался взгляд на предприятие как на объект права государственной собственности – сложный имущественный комплекс (см.: Карасе А.В. Право государственной социалистической собственности. С. 69), причем Е.А. Флейшиц обращала внимание на то, что именно в силу юридической разнородности этого комплекса государственное предприятие не становится «объектом какого-либо особого, единого права государства» (Флейшиц Е.А. Торгово-промышленное предприятие в праве западноевропейском и РСФСР // Вестник гражданского права. 2008. № 2. С. 169–170), поскольку этим нарушался бы вещно-правовой принцип специализации.


[Закрыть]. Такие «предприятия», не будучи собственниками своего имущества, не становились и товаропроизводителями, объективно нуждающимися в участии в имущественном обороте и тем самым в самостоятельной правосубъектности. Не случайно отечественные государственные предприятия свыше 30 лет (с конца 20-х до середины 60-х гг. прошлого века) работали, вообще не имея формально признанных прав юридического лица и каких-либо прав на закрепленное за ними имущество государства[177]177
  См.: Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. С. 759 и сл.; Новицкий И.Б. История советского гражданского права. С. 167–168.


[Закрыть], поскольку этого по сути и не требовалось тогдашними условиями хозяйствования. Не случайно и то, что в ст. 54 и 55 ГК РСФСР 1922 г. «предприятия торговые» и «предприятия промышленные» считались «предметом частной собственности», т. е. объектами, а не субъектами права, а ст. 22 ГК РСФСР 1922 г. в первоначальной редакции рассматривала национализированные и муниципализированные предприятия в качестве объектов, «изъятых из частного оборота» (в последующих редакциях 1926 и 1930 гг. ст. 22 ГК РСФСР 1922 г. называла «промышленные, транспортные и иные предприятия в целом», а также «промышленные заведения, фабрики, заводы, рудники и пр.» «государственными имуществами»).

В дореволюционном российском праве предприятие безоговорочно признавалось объектом, а не субъектом «торговой» (предпринимательской) деятельности[178]178
  См., например: Гольмстен А.Х. Очерки по русскому торговому праву. СПб., 1895. С. 39; Каминка А.И. Очерки торгового права. М., 2002. С. 147 и сл.; Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. T. I: Введение. Торговые деятели. М.: Статут, 2003. С. 166 и сл.


[Закрыть], поскольку в экономическом смысле оно рассматривалось как «торговый промысел», «бизнес» ведущего его лица, т. е. определенный вид деятельности, экономически обособленный от личного имущества ведущего свое «дело» предпринимателя. Эта независимость предприятия от ведущего его предпринимателя требовала и его юридического обособления, а «таким запросам могла бы удовлетворить лишь такая конструкция, по которой торговое предприятие рассматривалось бы как обособленное имущество»[179]179
  Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. T. I: Введение. Торговые деятели. С. 169—
  172.


[Закрыть]. Поэтому «признание торгового предприятия как такового юридическим лицом сводило бы на нет самое понятие юридического лица. Совершенно очевидно, что предприятие не субъект, но объект прав» [180]180
  Каминка Л.И. Очерки торгового права. С. 149.


[Закрыть].

Поэтому конструкция унитарного предприятия новым ГК РФ была разрешена лишь для публичных собственников, в том числе с целью сохранения этой ставшей традиционной для нас формы государственного участия в экономике. В.А. Дозорцевым было справедливо отмечено, что ситуация, в которой субъект гражданского права не является собственником, допустима только в определенных исторических условиях и может сохраняться «только как промежуточная, переходная стадия в развитии системы»[181]181
  Дозорцев В.А. Принципиальные черты права собственности в Гражданском кодексе // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика. Сборник статей памяти С.А. Хохлова / Отв. ред. A.Л. Маковский. С. 240.


[Закрыть]. Действительно, такая юридическая конструкция, как правосубъектное предприятие с ограниченным «вещным» правом на имущество своего учредителя-собственника, как показывает исторический опыт, может продолжать относительно эффективно функционировать лишь в многоукладной экономике, т. е. либо в государственно-централизованном хозяйстве с рыночными элементами (периоды нэпа и перестройки), либо в государственно-регулируемой рыночной экономике (т. е. при современном «госкапитализме»). В условиях же полноценной рыночной экономики и оформляющего ее потребности частноправового регулирования такой вид юридического лица, как предприятие-несобственник, существовать не может. Не случайно все восточноевропейские страны в ходе современного обновления своего гражданского законодательства исключили из него этот вид юридических лиц (а в развитых западноевропейских правопорядках он и ранее отсутствовал).

Раздел II
Право собственности

Глава 4
Собственность и право собственности

Термин «собственность» в сложившемся словоупотреблении используется в самых разнообразных значениях, к сожалению, не имея единого, общепринятого содержания. В одних случаях его рассматривают как синоним, эквивалент понятий «имущество» или даже еще более узкой категории «вещи» (говоря, например, о приобретении собственности или о передаче собственности). В других случаях речь идет о сугубо экономическом отношении присвоения, а иногда, напротив, собственность отождествляют с юридической категорией – правом собственности и т. д. Вследствие этого складываются ошибочные представления и стереотипы относительно понимания собственности, в частности, распространенное мнение о том, что экономические отношения собственности юридически оформляются только с помощью права собственности.

В отечественной правовой науке отмеченная путаница усиливается еще и длительным отсутствием общей категории вещного права (как в объективном, так и в субъективном смысле), в советское время «замененной» правом собственности, которое в результате из главной разновидности вещных прав превратилось в общий, причем основополагающий институт гражданского права. При этом на него были распространены многие экономические и идеологические представления, в действительности относящиеся не к праву собственности, а к экономическим отношениям собственности (присвоения), причем анализ экономических отношений собственности, строго говоря, не входящий в предмет юридической науки, по сложившейся традиции стал едва ли не центром приложения усилий ряда выдающихся отечественных цивилистов[182]182
  См., например: Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. М.: Госюриздат, 1963. С. 9–26.


[Закрыть]. К сожалению, их глубокие и интересные исследования по необходимости носили во многом идеологизированный характер, а главное – уводили далеко в сторону от юридической проблематики вещного права, которая до сих пор остается наименее разработанной частью отечественной цивилистики. А поскольку цивилисты уделяли политэкономической трактовке категории «присвоение» и ее связям с понятиями «общественное производство», «производственные отношения», а также углубленному анализу иных экономических категорий едва ли не больше внимания, чем экономисты, в отечественной экономической литературе появилось даже мнение о том, что собственность является юридической, а не экономической категорией[183]183
  См. особенно: Шкредов В.П. Экономика и право. Опыт экономико-юридического исследования общественного производства. 2-е изд. М., 1990. Впоследствии у него обнаружились сторонники и среди юристов (см., например: Андреев В.К. О праве частной собственности в России. М., 2007. С. 27).


[Закрыть].

Отождествление экономических и юридических отношений собственности имело следствием традиционное для экономической литературы того времени преобладание «вещного» подхода, при котором в качестве объектов отношений присвоения рассматривались главным образом материальные блага («средства производства» и т. д.), т. е. вещи, а «нематериальные блага» товарного характера (различные права требования, результаты интеллектуальной деятельности, нематериальные услуги и т. д.) по существу оставались за рамками рассмотрения. Между тем экономическое и научно-техническое развитие давно привело к необходимости признания объектами присвоения (но не права собственности) не только вещей, но и других товаров, прежде всего таких нематериальных благ, как различные результаты интеллектуального творчества.

Реакцией на сложившееся в науке отождествление объектов права собственности (индивидуально-определенных вещей) с объектами экономических отношений собственности (товарами) стало появление предложений о «выводе отношений собственности за их традиционные «вещно-имущественные» пределы»[184]184
  Зинченко С.А., Галов В.В. Собственность и производные вещные права: теория и практика. Ростов н/Д, 2003. С. 28–29.


[Закрыть]. Применительно к экономическим отношениям собственности (присвоения) такой подход не вызывает сомнений, но применительно к правовым отношениям он ведет к серьезным недоразумениям, основанным на смешении экономических и юридических категорий. Так, сторонники указанного подхода предлагают выделять различные «формы волевых отношений собственности», в том числе отношения «вещественной и невещественной имущественной» собственности наряду с «управленческой формой собственности»[185]185
  Зинченко С.Л. Корпоративные отношения в реформируемом гражданском законодательстве России // Гражданское право. 2014. № 4. С. 10.


[Закрыть]. Но юридически это прямо ведет к смешению оформляющих эти отношения различных правовых режимов: вещных, корпоративных и обязательственных (договорных) прав.

С экономической точки зрения можно говорить о том, что «в коммерческих корпорациях имеет место… «раздвоение» собственности на собственность участников в отношении стоимостной части имущества и собственность самой организации на эту же стоимость, а также на реальную часть (производительный капитал)», хотя вряд ли при этом возникает «долевая собственность участников», органически связанная с собственностью корпорации[186]186
  Там же. С. 11.


[Закрыть]. Но юридически такой подход прямо противоречит общепризнанному основополагающему принципу корпоративного права – «принципу отделения» (Trennungsprinzip) имущества корпорации от имущества ее участников (что и позволяет устранять ответственность последних по долгам корпорации), а в конечном счете самой конструкции юридического лица (с правовых позиций являющегося единым и единственным собственником своего имущества).

Очевидно, что между экономическим и юридическим пониманием категории собственности имеются существенные различия. Прежде всего следует подчеркнуть, что собственность, или присвоение, – это определенное экономическое (фактическое) отношение, подвергаемое правовому оформлению. В качестве экономического отношения собственность (присвоение) характеризуется двояко:

• с одной стороны, это отношение лица к присвоенным им материальным и иным благам как к своим, т. е. как к таким, которые можно непосредственно (без участия других лиц) использовать по своему усмотрению и в собственных интересах. Его принято называть «вещественной (или имущественной) стороной» отношений собственности;

• с другой стороны, собственность – это отношение между людьми по поводу присвоенного имущества, которое состоит в том, что лицу, присвоившему соответствующее благо (имущество), все другие лица не должны препятствовать в его самостоятельном использовании, а само оно, осуществляя господство над своим имуществом, по своему усмотрению может отстранять или допускать других лиц к использованию присвоенного им имущества (в том числе путем заключения с ними различных договоров). Здесь речь идет об «общественной стороне» отношений собственности.

Право оформляет обе названные стороны экономических (фактических) отношений собственности: отношение лица к присвоенному им имуществу как к своему предопределяет возможности и границы (меру) его дозволенного использования (т. е. содержание и объем правомочий субъекта имущественного права); отношения между людьми по поводу присвоенного кем-либо имущества требуют правовой охраны «субъекта присвоения» (управомоченного лица) от возможных посягательств иных лиц на его имущество, тем самым обеспечивая его власть (хозяйственное господство) над объектом присвоения. Следовательно, и «вещественная» («имущественная»), и «общественная» стороны отношений собственности (присвоения) важны для правового регулирования.

В отечественной юридической литературе в разное время подчеркивалась значимость какой-либо одной из названных сторон: в дореволюционной литературе преобладали взгляды на собственность как на отношение лица к вещи, тогда как в советский период они осуждались и отношения собственности пытались свести только к отношениям между людьми по поводу вещей. Но фактически каждый из этих подходов прямо или косвенно признавал значимость другого: дореволюционные цивилисты отмечали «новую теорию вещных правоотношений», которая не сводит их к отношениям «господства лица над вещью», а рассматривает как «отношение между управомоченным лицом и всеми третьими лицами по поводу вещей»[187]187
  Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 196–197.


[Закрыть]; советские цивилисты не исключали понимания собственности в качестве отношения лица к вещи как к своей[188]188
  При этом одни критиковали такой подход (см., например: Советское гражданское право: Учебник. T. 1 / Отв. ред. О.С. Иоффе, Ю.К. Толстой, Б.Б. Черепахин. Л., 1971. С. 224; автор главы – Ю.К. Толстой), а другие оправдывали его, указывая, что «отношение лиц по поводу вещей и отношение к вещи как к своей или как к чужой – две стороны одного и того же волевого экономического отношения» (.Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. С. 23–24).


[Закрыть]. В настоящее время можно считать общепризнанными как различие, так и значимость и «вещественной» (или «имущественной»), и «общественной» сторон отношений собственности[189]189
  См. особенно: Егоров Н.Д. Вопросы правового опосредования отношений собственности // Труды по гражданскому праву: К 75-летию Ю.К. Толстого / Под ред. АЛ. Иванова. М., 2003. С. 28–31.


[Закрыть] (хотя по-прежнему встречаются взгляды, которые при характеристике отношений собственности отдают предпочтение лишь одной из этих сторон[190]190
  Так, А.А. Иванов считает, что содержание отношений присвоения ограничивается отношением лица к вещи и критикует выделение «общественной стороны» отношений собственности (см.: Иванов А.А. Собственность и товарно-денежные отношения // Там же. С. 56–58).


[Закрыть]).

Правовое оформление (регулирование) рассматриваемых отношений не ограничивается ни правом собственности, ни даже вещным правом в целом, а в той или иной мере включает в себя все разновидности имущественных прав – и исключительные права (оформляющие присвоение нематериальных результатов творческой деятельности и некоторых других нематериальных объектов товарного характера), и корпоративные права (оформляющие экономическое присвоение имущества объединений лиц – корпораций), и обязательственные и наследственные права (оформляющие присвоение имущества в процессе его перехода от одних лиц к другим). В отечественной литературе уже давно отмечено, что «собственность в самом широком смысле – собственность как совокупность общественно-производственных отношений в целом – юридически опосредствуется не только путем права собственности, но и путем всей системы иных имущественных прав как вещного (ограниченные права пользования чужой вещью), так и обязательственного характера»[191]191
  Венедиктов Л.В. Государственная социалистическая собственность. С. 31.


[Закрыть]. Более того, экономические отношения собственности повсеместно оформляются с помощью не только частноправового, но и публично-правового регулирования, без учета которого вещное, т. е. частноправовое, оформление было бы неполным и даже «чуждым жизни» (lebensfremd)[192]192
  BaurE, BaurJ.F., Stiirner R. Sachenrecht. 18. AufL S. 2.


[Закрыть].

Фактические (экономические) отношения собственности появляются как следствие формирования рыночного хозяйства, основанного на товарно-денежном обмене. Ведь в натуральном хозяйстве производителю, как известно, незачем было «присваивать» произведенный им же продукт – он и так принадлежал ему, и никому другому. А вот осуществить товарообмен без предварительного присвоения товара невозможно, ибо произвести отчуждение (обмен) товара сможет только тот, кто его присвоил. Участники товарообмена должны быть уверены в том, что именно отчуждатель осуществляет хозяйственное господство над данным товаром (имуществом), являясь, следовательно, его собственником. Поэтому отношения присвоения (собственности) являются как необходимой предпосылкой, так и результатом товарообмена. А неизбежным следствием товарообмена становится имущественное неравенство, поддерживать которое можно только с помощью принудительной силы государства и неразрывно связанного с ним права.

Как показывает исторический опыт, в товарном (рыночном) хозяйстве экономические отношения присвоения не могут существовать без правового оформления, поскольку они неизбежно требуют юридического признания и правовой защиты. Иначе говоря, эти отношения всегда существовали и существуют в тех или иных правовых формах, вне которых они утрачивают свое содержание и смысл. Следовательно, они выступают как экономико-правовые отношения, поскольку их экономическое содержание немыслимо вне правовой оболочки[193]193
  Подробнее см.: Суханов Е.Л. Лекции о праве собственности. С. 15–16.


[Закрыть]. Вместе с тем эта тесная взаимосвязь экономики и права объясняет, но не оправдывает различные попытки смешения или отождествления экономических и юридических подходов к отношениям собственности, встречающиеся в отечественной правовой доктрине.

Таким образом, экономическое содержание отношений собственности состоит:

• во-первых, в присвоении конкретным лицом определенного имущества (материальных и (или) нематериальных благ), т. е. в установлении его отношения к этому имуществу как к своему собственному и одновременно – его отчуждению от всех иных лиц, для которых данное имущество становится чужим. С этой точки зрения справедливо утверждение о том, что любая собственность является «частной» в том смысле, что оформляет и закрепляет принадлежность конкретного имущества конкретным лицам (субъектам присвоения), в том числе, например, государству, которое в качестве самостоятельного субъекта присвоения противостоит всем другим (частным) лицам;

• во-вторых, присвоение означает власть лица над своим имуществом, т. е. осуществление над ним хозяйственного (экономического) господства, заключающегося в исключительной возможности субъекта присвоения по своему усмотрению решать, каким образом использовать присвоенное им имущество, в том числе допуская других лиц к его использованию или отстраняя их от этого;

• в-третьих, лицо, присвоившее имущество, приобретает не только благо обладания им как следствие своего хозяйственного господства, но и бремя содержания присвоенного имущества, состоящее в необходимости поддержания его надлежащего состояния (охраны, ремонта вещей и т. п.) и несения различных рисков (потерь от неумелого или нерационального ведения дел (вплоть до банкротства), случайной гибели или порчи вещей и т. п.). Именно сочетание блага и бремени собственности превращает собственника в заботливого хозяина и расчетливого коммерсанта[194]194
  Эту сторону содержания отношений собственности удачно отметил Д.Н. Сафиуллин (см.: Право собственности в СССР / Под ред. Ю.К. Толстого, В.Ф. Яковлева. М., 1989. С. 43).


[Закрыть].

Для целей гражданско-правового анализа экономических отношений собственности достаточно ограничиться их рассмотрением как фактических отношений принадлежности (присвоенности) конкретного имущества, поскольку именно они составляют предмет правового регулирования, и не углубляться в дальнейшую трактовку собственности как совокупности производственных отношений, оставив ее политэкономии. Но, разумеется, ее нельзя сводить и к нередко встречавшейся в экономической литературе советского периода «совокупности экономических возможностей владения, пользования и распоряжения» имуществом. Эти последние в действительности являются лишь «слепком» с традиционной «триады» правомочий собственника в российском гражданском праве (обычно отсутствующей в других правопорядках), укоренившейся в отечественном правосознании настолько, что ее прямой перенос в сферу политэкономии остался по существу незамеченным.

Следует также иметь в виду, что увлечение экономическим анализом таит в себе опасность последующего прямого, буквального «перевода» экономических категорий в правовые, что практически неизбежно ведет к недоразумениям юридического характера. Например, в политэкономическом смысле государственную (публичную) собственность можно, конечно, рассматривать как сложную структуру отношений присвоения, участниками которых выступают не сами публично-правовые образования и не государственные органы (или, во всяком случае, не только они), а общество (или «народ») в целом, его отдельные слои (классы), группы и т. д.[195]195
  См., например: Мазаев В.Д. Публичная собственность в России: конституционные основы. М., 2004.


[Закрыть] Но в конкретных имущественных отношениях иметь дело с такими «субъектами» невозможно.

Кроме того, попытки политэкономических решений юридических вопросов, к сожалению, нередко сводятся к новым политическим и экономическим декларациям. Так, в Гражданском кодексе Украины 2003 г. право государственной собственности (ст. 326) отличается от «права собственности Украинского народа» (ст. 324). Объектами «права собственности Украинского народа» считаются земля, ее недра и другие природные ресурсы (включая атмосферный воздух), а объектами государственной собственности – «имущество, в том числе денежные средства, принадлежащие государству Украина». При этом права собственника как «от имени Украинского народа», так и «от имени государства Украина» осуществляют одни и те же «органы государственной власти», что делает всю эту конструкцию по меньшей мере декларативной.

Важно также вновь подчеркнуть, что экономические отношения собственности юридически оформляются отнюдь не только с помощью права собственности, а приобретают различные юридические (в том числе разные гражданско-правовые) формы. Экономические отношения собственности гораздо шире, чем непосредственный предмет права собственности или даже вещного права в целом. Этот последний представляет собой лишь часть экономических отношений собственности, охватывающую отношения по непосредственной принадлежности (присвоенности) вещей как материальных благ, имеющих экономическую форму товара.