Текст книги "Жизнь и о жизни. Откровения простой лягушки"

Вот и вершина. Я стою на каменистой неровной площадке не больше двадцати квадратных метров. Смотрю по сторонам и вижу, что нахожусь высоко над безбрежным зеленым морем, которое простирается во все стороны до горизонта и ведь шумит, шумит оно как настоящее море! В душе появляется такая же безбрежная радость и счастье. До меня, наконец, доходит, что этот напряг и все эти сомнения несоизмеримы с восторгом от преодоления самого себя, и теперь уже не ощущением, а живым созерцанием бескрайности тайги.

Технически спуск был не намного проще подъема. Вот она, земля, только ступил на нее и тут же расслабил свои нервы, появилось какое-то недомогание, слабость и – трус в коленках. И вот тут-то пришел на помощь волшебный портвейн. Оказывается, Витя и Толик переживали не меньше меня и к встрече были готовы. Один держал в руках бутылку, другой – стакан. Не задавая вопросов, налили. Я выпил и сел на землю. Уже через пару минут почувствовал, как тает внутреннее напряжение, мышцы наливаются силой, уверенностью и в организме появляется обычная пружинистость.

Однако эмоций и впечатлений мы все сегодня хватили через край и приняли решение возвращаться домой.

В следующий выходной настала очередь поездки в Дивногорск на Красноярскую ГЭС. Едем туда обычным рейсовым автобусом. Он набит битком, приходится стоять. Рядом с нами компания девчонок, человек пять. Как и полагается девочкам без умолку говорят и смеются. У одной из них ленинградский полиэтиленовый пакет. После некоторых колебаний я спросил:

– Девочки, а вы случайно не из Питера?

Они на мгновение замолчали и уставились на нас. Самая бойкая из них ответила:

– Да, мы ленинградки, а как вы узнали?

– Да вон на мешке-то вашем все написано, – ответил я.

Девочки засмеялись и загалдели снова.

Выйдя из автобуса, мы познакомились. Оказалось, что все они окончили Ленинградский химико-фармацевтический институт и получили распределение сюда. Работают меньше месяца и также как мы знакомятся по выходным с Красноярском и его окрестностями. Благодаря им наша экскурсия оказалось не только интересной, но и веселой. Станция тогда была еще не вся достроена. В стадии монтажа находился судоподъемник. Габариты всего, что предстало перед нашим взором, просто поражали.

Автор с молодым фармацевтом

Мощь станции видна на фото, ну а представьте себе судоподъемник? Этакое стальное корыто, в которое входит судно, длиной метров сто, и поднимает, или опускает судоподъемник его на высоту электростанции. Среди такого оборудования ощущаешь себя лилипутом.

При расставании девочки дали нам свой телефон и предварительно договорились мы поехать вместе в следующие выходные на реку Ману.

Про нее я кое что узнал. Название реки переводится на русский как Снежная река. Река холодная, горная, с множеством порогов. Вода в ней очень чистая, пригодная для питья, и более того сильно насыщена минеральной водой подземных источников гидрокарбонатно-натриевой минерализации.

Река Мана

В Мане водится много промысловой рыбы, наиболее ценными считаются хариусы, таймени, стерляди, налимы. Любители ловят в ней также: ерша, щуку, ленка, окуня, ельца, сорогу, пескарей, гольяна, бычков.

Я рыбак и увидеть горную сибирскую речку с таким обилием рыбы – было моей мечтой. Результат нашей поездки оказался для меня неожиданным, и даже страшным. На Мане я приобрел сердечную и душевную болячку, которая болит до сих пор. Именно там впервые меня посетило разочарование и в советской власти, и в человеке. Я был потрясен контрастом красоты и изобилия подаренного нам Господом и того как мы люди умудрились загадить все это. Да, конечно, по-мелкому я многое подобное видел, замечал, было противно. И только здесь потрясло. Это как плевать в лицо Господу. Оказывается по Мане коммунисты сплавляли лес, загадили ее, и не убрав после себя бросили. В общем рыбы я там не увидел, река была забита бревнами так, что по ним легко можно было перейти с одного берега на другой. Вместо рыбы пузыри гниющего на дне леса. И вся эта сотворенная человеком мерзость на фоне неземной красоты.

Затор бревен на Мане

Сентябрь 1970 года, премьера, на экраны страны вышел фильм по роману Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание», в главной роли молодой артист ленинградского ТЮЗа Георгий Тараторкин. Именно он пронзительным взглядом смотрит на прохожих с афиш, которыми обклеены все улицы Красноярска.

А сегодня 4 февраля 2017 года, надо же такое совпадение, я пишу эти строки в день скорбного известия, на 73-м году жизни скончался Георгий Тараторкин. Как же быстро пролетает жизнь. Кажется, только вчера он молодой красивый потряс меня своей игрой, и вот его уже нет, ушел.

Но вернемся в то время. Пока Тараторкина я видел только на афише и еще не знал, конечно, что эта его роль через много лет будет признана лучшим Раскольниковым в мировом кинематографе.

Мы с Виктором Те, второй месяц работаем на заводе и собираем материалы для своих дипломных проектов. Мимо премьеры пройти не можем, поскольку развлечений здесь не так много.

Воскресный день, на улице солнечно, ясно. Едем в центр города на трамвае, в котором часть окон из стекла, а часть из фанеры, езды минут 25—30. Нам повезло: сидим у стеклянного окна и можем наблюдать улицу. По пути играем в игру под названием «Кто первый увидит магазин, в котором продается спиртное». Игра простая и временами веселая, поскольку дорога к каждому магазину прослеживается с помощью людей, в основном мужчин, сидящих или лежащих в характерных позах, или идущих походкой человека, борющегося с сильными порывами ветра. Проигравший покупает победителю всего бутылку пива, но игра интересна сама по себе, и тридцать минут пролетают незаметно.

В кассу главного кинотеатра города довольно большая очередь, но и здесь нам везет. Покупаем два билета на ближайший сеанс, правда, билеты достаются на предпоследний ряд.

Вокруг премьеры ажиотаж. Видимо потому, что Достоевский в то время населением страны воспринимался как писатель запретный и загадочный. Книги его почти не издавались, и в школьной программе у нас, его не было.

Начала фильма ждали с нетерпением. Вот, наконец, погас свет и начался фильм. С первых же кадров я перестал ощущать себя и жил вместе с главным героем, сопереживая ему и мучаясь его же муками. Две серии, три часа времени, пролетели как одно мгновение. Включили свет. Некоторое время я оставался сидеть в кресле, находясь почти в шоковом состоянии, измученный и уставший. Так же рядом в кресле сидел и Витя. Думаю, что ощущения от фильма у него были не менее острыми, поскольку краем глаза видел, что два раза Витя вскакивал и выбегал в коридор перевести дух.

Очень удачно подобраны актеры, фантастическая игра Смоктуновского – Порфирий Петрович и Копеляна – Свидригайлов, совершенно на месте, и здорово сыграл свою первую главную роль в кино молодой Тараторкин. И, конечно, самое большое впечатление от самого произведения – приоткрылись какие-то новые неизведанные грани в человеке, во взаимоотношениях людей. А главная идея фильма – как же она актуальна и современна! Ведь в какой-то момент многие из нас задают себе вопрос: «Человек я или тварь дрожащая?». От ответа именно на этот вопрос зависит жизнь человека, и даже судьба государства в котором мы живем, судьба России.

Ф.М.Достоевский заинтриговал. Прочитанные произведения глубоко западают в душу, пробуждают ее ото сна и заставляют работать. Проходит время и появляется желание что-то перечитать. После сорока перечитал «Братьев Карамазовых» и «Бесов», и было ощущение, что читаю их впервые. Видимо, по мере собственного развития, Достоевского надо перечитывать, и будут открываться новые глубины и человеческой души, и жизни. Не встретил я до сих пор ни писателя, ни философа, которые смогли бы проникнуть в жизнь человеческую на такую глубину, как Достоевский.

Это увлечение длиться уже больше тридцати лет, а Федор Михайлович все такой же загадочный и неожиданный. Меня он завораживает и манит. Душа моя верит, что именно он разгадал какую-то удивительную тайну в человеке, и ее можно найти в его книгах.

Вот ведь лет пять назад посмотрел очень удачный десяти серийный телевизионный фильм «Идиот», и стало вдруг понятно, как же я недооценил и, главное недопонял это произведение Достоевского, когда его читал. Лишний раз убедился, каким уникальным даром провидения обладал этот человек. Смотришь фильм и кажется порой, что и люди, и страсти, и проблемы в нем сегодняшние, настолько он современный. Именно сегодня, после всех потрясений, которые пережил в последние годы наш народ, это произведение особенно понятно. Как раз в «Идиоте» отчетливо видно свидетельство несправедливости к самым нравственным, самым лучшим людям нашего общества, что мы воочию и наблюдали все последние десятилетия, причем в очень жесткой форме. Мышкин, как Христос, был распят теми, кто узрел в нем опасность для себя. Сеял князь Мышкин добро, а пожинал зло и гибель.

С девчонками мы еще пару раз встречались, ездили к ним в общежитие в гости. Они нас вкусно кормили и угощали разбавленным спиртом, которого, как они рассказывали, на их фармацевтическом предприятии было залейся. Спирт выносили для них мальчики в обычных грелках. В общем как в мультфильме «Простоквашино», где дядя кота Матроскина работал на гуталиновой фабрике и всем посылал гуталин. Ну а мы каждый раз приходили с букетом цветов и самым большим тортом. А торты тогда были еще настоящие, без химии и пальмового масла, девочкам они нравились.

Шестого октября 1970 года в Красноярске было минус шесть, и шел снег, а мы с Виктором сели в самолет ИЛ-18 и полетели в Ленинград, писать свои дипломы.

Удивительным для меня оказался переход от лета к зиме. Осени, к которой я так привык в своем Питере, и не было, я ее не заметил. В конце августа лето казалось еще в разгаре, солнце и плюс двадцать, а всего через месяц мороз и снег.

Диплом. Распределение

Мне удалось сделать хороший диплом с двумя оригинальными конструктивными решениями, которые, как выяснилось впоследствии, были замечены и оценены специалистами. Виктор тоже защитился успешно.

Мы получили свои фирменные поплавки в один день. Как и полагалось тогда, в общаге устроили друзьям небольшой банкет. Они налили нам по полстакана водки, мы бросили туда свои поплавки и выпили под аплодисменты и радостные возгласы друзей. Такая вот была традиция. Потом мы с Виктором надели костюмы пошли в ближайшее фотоателье и сфотографировались на память.

Защитились мы раньше своих друзей. Недели три помогали им завершать проекты и организовывать банкеты. Казалось мне, что я уже отдыхаю, но это только казалось. Да, напряжение чуть спало, но все равно это была совсем непростая работа.

Молодые специалисты, автор с Виктором

Всем нам после защиты предложили послужить два года офицерами в армии. Согласились, кстати, многие, особенно семейные. Зарплату предлагали почти в два раза выше, чем инженеру на производстве, а семейным еще и давали квартиру. Миша Радионовас сделал выбор в пользу армии и служил на Карельском перешейке. Его часть называлась «Кирпичный завод» и до нее можно было доехать автобусом, что мы однажды и сделали, чтобы увидеть Мишу в офицерской форме и познакомиться с его маленькими детками сыном и дочкой.

Мы с Виктором осели на гражданке. Виктор уехал к себе в Алма-Ату, а я остался в Ленинграде.

Начало работы

Выбрал я профессию конструктора. Устроился на работу в КБ завода ПТО им. Кирова, которое располагалось очень удачно у метро Балтийская. Рядом два вокзала Балтийский и Варшавский, а в десяти минутах ходьбы Московский проспект. Жилье мне предоставили в общежитии завода как раз на Московском проспекте, до работы всего пятнадцать минут трамваем. Я был счастлив и не предполагал, какие испытания меня ждут буквально в ближайшие дни. Защитился я в феврале, а на работу вышел уже 17-го марта. Надо было бы хоть месяц отдохнуть, предыдущий год был очень напряженным, да и диплом дался не просто. Все упиралось в деньги, жить было не на что, а родители идею отдыха не поддержали. Да я особенно и не настаивал.

В середине апреля на Суворовском проспекте мне, сильному спортивному парню, вдруг стало так худо, что я, боясь упасть, вцепился в водосточную трубу. Прохожие вызвали скорую и меня отвезли в больницу им. Куйбышева, где я провел целых два месяца. Выписался, оставив в недоумении своих лечащих врачей, да и всю медицину. Приступы случались регулярно, с высоким давлением, но причины им понять не удалось, все мои параметры в плане анализов были в норме. Этот год был для меня страшным, трясло регулярно, порой было так плохо, что думал, не выживу. Работал я мало, почти полгода провел в стационарах. Впервые в своей жизни начал задумываться о смерти и именно тогда ко мне пришло понимание того, что уйти туда человек может в любой момент. Это понимание было уже не абстрактным, мол, я это понимаю, но меня это пока не касается, почувствовал физически, что касается, ой как касается. Я повзрослел, ценности в этой жизни резко поменялись. Моя юношеская самоуверенность и максимализм куда-то вдруг улетучились.

Все врачи советовали беречь себя, не перенапрягаться и требовали постоянно принимать сильные транквилизаторы. Но я с ними не соглашался, не желал записывать себя в безнадежные больные в 24 года и пошел своим путем. Я начал бегать, и не только возобновил тренировки, думая, что уж если суждено погибнуть, то лучше в бою, но и начал участвовать в соревнованиях.

Первый отпуск

В марте 1972 года я пошел в свой первый отпуск, который решил провести в Доме отдыха «Комарово». Он был настолько замечательным, что я написал когда-то о нем рассказ, а сейчас вынужден повториться. Без этого воспоминания мои сильно обедняться. А потом в этом фрагменте жизни хорошо описано то, советское время, а мне хочется, чтобы читатель его прочувствовал.

Так вот он, счастливый момент. Утро, станция «Комарово». Я спускаюсь с железнодорожной платформы и, не торопясь, иду по направлению к Дому отдыха. Тихо, ясно, морозно, поднимается солнышко и освещает своими лучами кроны высоких стройных сосен. Дышится легко, и воздух после города кажется особенно вкусным. Я иду и наслаждаюсь полной свободой. Ведь целый год прожил, по своим ощущениям, как в тюрьме. Прихожу на работу в восемь часов утра, пропуск у меня отбирают и возвращают только в пять часов. То, что я не могу в течение всего этого времени хоть на минуту покинуть территорию предприятия, меня почему-то напрягало. За год я к этому не привык, и внутри сохранялось ощущение, что не привыкну никогда.

С такими мыслями я иду по направлению к Дому отдыха, руководствуясь стрелками вдоль дороги, и, наконец, захожу на его территорию. Ощущение, что зашел просто в редкий сосновый лес, правда, огороженный зачем-то низким зеленым заборчиком. В этом лесу на довольно значительном расстоянии друг от друга разбросаны небольшие домики. По стрелкам нахожу указанный в путевке под №6. К нему, как и ко всем домикам, протоптана тропинка в снегу. Иду по тропинке и удивляюсь, каким же он кажется неестественно маленьким, почти игрушечным. Открываю дверь, захожу. Полная симпатичная женщина встречает меня в прихожей словами:

– Ну, вот и последний прибыл. Пойдемте, я вам все покажу, и проинструктирую.

Женщина поочередно открывает двери помещений и говорит:

– Это душ, это туалет, а это ванная комната. Вода в кранах артезианская, с глубины сто метров, по составу – почти минеральная. Так что пейте прямо из крана. Врач вам тоже это посоветует.

Я спрашиваю:

– И сколько же здесь комнат.

– Да всего одна на четверых человек.

Захожу в комнату. По одной стенке две кровати и по другой две, между ними ковровая дорожка. В конце дорожки, у окна, стол, и сидят за ним три парня. Все молодые в возрасте 25—30 лет. На их лицах читается томительное ожидание. Здороваюсь, называю свое имя. Ребята как по команде вскакивают и с какой-то неестественной радостью бросаются ко мне знакомиться. В первое мгновение я несколько теряюсь. Правда, уже через минуту все проясняется. После знакомства, каждый из них быстро хватает свою сумку и первым делом ставит на стол бутылку, а следом начинает выгребать закуску. Первый раз в жизни я встретился с ситуацией, когда давно можно было сообразить на троих, и повод-то какой чудный. Но, видно, рабочая этика не позволяла, коллектив был не полный, ждали меня. А вот у меня бутылки не оказалось, разве что из закуски что-то.

Все были так рады, что в первый момент на это никто не обратил внимания.

Конечно же, не хватило. И уже через пару часов я шел из магазина и нес в кармане бутылку, которую задолжал коллективу.

Пьянка в мои планы не входила. Собирался я здесь вести здоровый образ жизни, бегать кроссы, и в сумке у меня лежал спортивный костюм с кедами. Но с такими важными обстоятельствами в России принято считаться, и один день я решил потерпеть.

Утром встал, голова тяжелая, во рту противно. Пошел в ванную комнату и выпил там подряд два стакана артезианской воды. Стало чуть легче. Тепло оделся и с мыслью пробежаться до хорошего пота, чтобы быстрее выгнать эту дрянь, выскочил на улицу.

Выбегаю через ворота с территории Дома отдыха, а навстречу мне вбегает высокий симпатичный молодой человек со светлыми вьющимися волосами. Каждый из нас слегка притормозил, и мы поприветствовали друг друга. Возвращаюсь. Три моих вчерашних собутыльника продолжают спать. Я переодеваюсь и иду в столовую на завтрак.

Столовая находилась в единственном большом двухэтажном здании на территории Дома отдыха. Захожу в зал, людей еще мало и, видно, поэтому совсем небольшой зал кажется неестественно просторным. Чувствую, что кто-то на меня смотрит. Поворачиваю голову, человек, с которым мы час назад встретились в воротах, улыбается мне и зовет за свой столик. Подхожу, знакомимся. Звать его Гурий.

Имя оказалось таким редким, что больше человека с таким именем мне в жизни встретить не довелось. В дальнейшем оказалось, что не только имя его редкое, но и сам он личность уникальная. Кандидат биологических наук, кавалер ордена Красной Звезды, которым был награжден в 24 года, как участник первого перехода наших атомных подводных лодок подо льдами Северного Ледовитого океана. Занимался он вопросами влияния радиации на организм человека. Только что вернулся с Камчатки и решил пару недель отдохнуть.

Разговариваем, вдруг видим, входит в зал странный молодой человек с очень ясным и светлым лицом, волосами до плеч, редкой бородкой, и главное, что издалека бросается в глаза, при ходьбе переваливается он с боку на бок словно утка. Зал затих, все смотрят на него, а он остановился и что-то ищет глазами в углах зала, абсолютно не обращая внимания на то, как народ поедает его глазами. Наконец крестится на дальний угол, кланяется в пояс, и только после этого начинает искать глазами, куда бы сесть. Гурий смотрит на него как завороженный и говорит мне:

– Женя, какая интересная личность! Мы обязаны заманить его за свой стол.

Как по команде, оба вскакиваем и предлагаем молодому человеку пройти за наш стол. И что я вижу? А вижу я несколько неожиданную реакцию на наше приглашение. Он широко нам улыбается, с какой-то искренней, неподдельной радостью приветствует нас взмахом руки и быстро ковыляет в нашу сторону.

Со стороны эта сцена выглядела как неожиданная встреча старых добрых друзей. Мы познакомились. И конечно, благодаря Владимиру, так он нам представился, стали общаться с первых слов именно как старые друзья. В общении Владимир оказался человеком абсолютно раскрепощенным и легким, постоянно удачно шутил и первый же заразительно смеялся. Гурий сразу же задал вопрос ребром:

– Володя, а не поп ли ты случайно?

Владимир изобразил на своем лице растерянность и удивление одновременно. И, внимательно рассматривая свою одежду, забормотал:

– Рясу не забыл снять? Нет, не забыл. Одежда на мне светская. Ну, Гурий! Ну, Гурий! Ты настоящий психолог, распознал сразу. И как это тебе удалось?

Потом, посмотрев на нас смеющимися глазами, захохотал и откинулся на спинку стула.

Интересно, что лет пятнадцать спустя посмотрел я чудесный фильм – «Плохой хороший человек». Так вот, молоденький дьячок в этом фильме ну просто списан с Володи.

В разговоре выяснилось, что Володя с младенчества в церкви, окончил семинарию. В этом году начнет учиться в Духовной академии, а в настоящее время работает секретарем у митрополита Ленинградского. Последние месяцы было много работы, и владыка дал ему небольшой отпуск, а мать достала путевку в Комарово. Таким образом он и оказался здесь.

После завтрака, я с Гурием пошел прогуляться по поселку Комарово. Все наши разговоры крутились вокруг Володи. Выяснилось, что он очаровал нас обоих.

Гурий взволнованно говорил мне:

– Женя, Женя, ты не представляешь. Какое счастье, что я встретил этого человека. Ведь последнее время я об этом мечтал. Мне нужен именно такой оппонент, настоящий верующий. Я должен доказать ему, что Бога нет.

Некоторое время идем молча. Гурий поворачивается ко мне:

– Думай, Женя, думай. Как нам заманить Володю на серьезный разговор?

Идем мимо продуктового магазинчика. Я предлагаю зайти, Гурий не возражает. Заходим. Лениво рассматриваем ограниченный ассортимент советских продуктов – какие-то серые макароны, рожки в коробках, хлеб. И, видимо призванная изобразить изобилие, заполнить пустоту остальных витрин и где-то их украсить, пирамидками везде расставлена сгущенка в голубых банках. И вдруг, что это? Что? В винном отеле целая полка с грузинским вином Цинандали. Это вино большой дефицит. Гурий смотрит на меня с улыбкой и тихо так говорит:

– Женя, идея. У тебя деньги с собой есть?

Отвечаю:

– Есть.

– Так. Скидываемся на десять бутылок, по количеству оставшихся дней.

Каждый день, за час перед обедом приглашаем Володю на стаканчик Цинандали. Вот тут-то мы и поговорим.

Гурий гордо смотрит на меня:

– Как идея?

– Отличная, – отвечаю я, доставая из кармана кошелек.

За ужином выкладываем идею Володе. Он соглашается тут же. Смотрю на счастливое лицо Гурия и представляю, что он мысленно потирает руки.

Сомнений, что Гурий, настоящий ученый, кандидат наук, одержит верх в диспуте с таким молоденьким, на вид простеньким и смешливым семинаристом, у меня не было никаких.

И вот первая встреча, первый раунд из десятираундового боя. Бой решили проводить в комнате Гурия она была комфортнее наших – двухместная. Гурий с Володей уселись на кровати напротив друг друга, а я чуть в сторонке на стуле рядом со столом, на котором уже полчаса как красуется вино, стаканы и тарелочка с конфетами. В полемике я решил не участвовать, по причине слабой философской подготовки, но взял на себя заботы по обслуживанию бойцов. Гурий улыбается, весь в нетерпении, взглядом подгоняет меня, рвется в бой. Володя с добродушной улыбкой, подсунув под бок подушку, развалился на кровати. Открываю бутылку, разливаю вино по стаканам и предлагаю всем взять по конфетке. Хотел сказать пару напутственных слов, в основном, чтобы предупредить Володю о нашем «преступном» замысле», но не успел. Гурий перехватил инициативу, резко подняв свой стакан.

– За содержательное общение, – и после совсем коротенькой паузы. – Володя, на острые вопросы не обидишься?

Семинарист засмеялся.

– Валяйте ребята, я к этому привык.

Все выпили и зашуршали фантиками, разворачивая конфеты.

– Володя, объясни, как можно верить в того, кого никто никогда не видел?

Володя, продолжая добродушно улыбаться, посмотрел на каждого из нас.

– Вы ведь много чего не видите: радиоволны, например. Но это не значит, что их не существует. И вообще человек с помощью своих органов чувств и различных приборов может увидеть не более 5% того мира, который его окружает.

Гурий тут же:

– И все же современная наука доказала, что Бога нет?

– Какая именно наука, и что она доказала? – Пожал плечами недоуменно семинарист.

– Что мы, например, не сотворены, а развиваемся в соответствии с теорией эволюции?

– Не смеши меня, Гурий. Теория эволюции потому и называется теорией, что она не доказана. Более того, происхождение одного вида животных из другого, противоречит законам биологии. Ни одна собака котят еще не родила. Происхождение человека от обезьяны также не доказано.

– В будущем докажут, – не унимался Гурий, – докажут потому что наука непрерывно развивается. Хотя зачем я это говорю? Вы же, попы ученых не любите.

– Да что ты, дорогой! К науке мы относимся как к способу познания мира, сотворенного Богом. Просто надо различать факты и теории.

– А зачем вы Джордано Бруно сожгли? – начал распаляться Гурий.

– Ну, во-первых, сожгли не мы, а католики. И это, конечно, неправильно.

– Ой, Володя, только не надо оправдываться. Знаем мы ваши крестовые походы, инквизицию и старообрядческий раскол. Вы, верующие постоянно враждуете друг с другом.

– Ну, вот опять вешаешь на православных грехи католиков, – спокойно и с той же доброжелательной улыбкой ответил Володя. – Но, вообще ты отчасти прав. В истории религий были кровавые страницы. Но ведь нельзя отождествлять те войны и раздоры со всеми верующими. С таким же успехом можно сказать, что все атеисты виноваты в развязывании Второй мировой войны потому что фашисты и коммунисты были атеистами.

– Кстати, а почему священники, солдат благословляют. Ведь у вас в Библии сказано: «Не убий».

– Наши священники благословляют солдат на защиту отечества, а не на убийство невинных людей. Ты же не скажешь, что наши отцы зря воевали с фашистами?

– Ну, ладно, здесь я согласен. Но вот вы, верующие, на исповедь ходите. А какой смысл, если я покаюсь, скажем, в краже, а потом опять пойду и украду. Меня Бог опять простит?

– Когда ты приходишь на исповедь «ради галочки» и не чувствуешь раскаяния, то Бог не очищает тебя. Искренне кающемуся человеку Бог прощает грех, то есть вылечивает рану и дает силы для дальнейшей борьбы с этим грехом.

Внимательно слежу за своими приятелями. На лице Гурия появилась саркастическая усмешка.

– А я вот, Володя, ничего такого не делаю, не краду, не убиваю, но в церковь не хожу. И что, меня добрый Бог в ад отправит?

– Но это ведь твое субъективное мнение о себе самом. Твои страсти все равно сидят в тебе, и когда им представится подходящий случай, они покажут себя. В минуты искушений люди, о которых все знают, что они хорошие могут лгать, изменять, красть…. И что самое главное, они, как правило, себя ни в чем не винят. Все вокруг плохие, только они несправедливо пострадавшие или непонятые. Это и называется – неумение каяться.

– Так кто же тогда в рай попадет, если все такие?

– Бог прощает тех, кто искренне кается.

– А не покаялся, в ад отправит?

Володя засмеялся.

– Ну что ты Гурий, Бог никого в ад не отправляет. Он ада не творил. Как сказано в Библии «Бог есть любовь». Он любит всегда и всех, не потому, что мы такие, а потому что Он есть любовь. Это значит, что Он есть источник всякого блага для человека. Отвергая Бога, человек отвергает и избавление от страстей. После смерти человека, страсти начинают мучить его. Это и есть ад.

– Володя, а как же объяснить такое. Я знаю людей, которые пьют, курят, и женам изменяют; и очень даже счастливы?

– Гурий! Уши ведь не болят на морозе, если они отморожены.

Я с интересом и удивлением слушал их диалог. Володя в этой полемике, неожиданно для меня, определенно брал верх.

Возникла пауза. Я тут же налил всем вина и поднял свой стакан:

– За вас, мудрецы. Мне это ой как интересно. Придется после десятой встречи выставить еще бутылку вина.

Володя зашелся смехом и упал на свою подушку. Насмеявшись, сказал:

– На диком западе провели конкурс по поеданию пирожков с мясом. Когда победителю выдали первый приз – сто пирожков с мясом, он упал в обморок.

Теперь засмеялись мы с Гурием. Выпили, и Гурий чувствуя, что выглядит бледно, перевел разговор на Фейербаха и древнегреческих философов. Замечаю, что и здесь все для него идет не так. Гурий напрягается, даже румянец выступил на щеках. Володя же говорит легко и свободно и как всегда много шутит и смеется. Философов, на которых ссылается Гурий, он почему-то знает не хуже, а местами рассказывает нам о том, что нам и неведомо. Например, что у Фейербаха есть вторая часть учения, основа которой совсем не материализм, а любовь, и философия большинства греческих философов искусственно притянута к материализму.

Час пролетел совсем незаметно. Мы одеваемся и идем в столовую. Гурий явно задет за живое и продолжает что-то выяснять. Я его успокаиваю, предлагаю философию перенести на завтра и пугаю несварением желудка.

Второй день был последним, когда Гурий еще рвался в бой. Он сдался, когда понял, что и Маркса с Энгельсом Владимир знает лучше его.

Из их полемики я с удивлением узнал, что существует русская философская школа, и впервые услышал фамилии Бердяева, Федорова, Ильина. Третий день мы еще разбирали разные философские проблемы, связанные, конечно, с материализмом и идеализмом. Остальные семь дней просто приятно проводили время перед обедом. Все мы были из разных миров, жадные к новой информации, и, наверное, поэтому симпатизировали друг другу и никак не могли наговориться.

Конечно, оценив уровень знаний Володи, Гурий понял, что ведет себя некорректно, поскольку плохо знает Библию и Евангелие, с религиозной же философией знаком однобоко и в недостаточном объеме. Я же понял, что настоящий верующий человек может быть совсем не отсталый и мрачный, как мне в то время казалось, а, наоборот жизнерадостный, веселый, умный и образованный.

На берегу Ладоги, Гурий справа от автора

Две недели пролетели незаметно. Было много солнца. Мы играли в волейбол, ходили на лыжах, порой обнажившись до пояса. Загорели так, что на работе сотрудники решили, что я отдыхал на юге.

С Гурием в дальнейшем я еще несколько лет периодически встречался. Ходили мы на моей лодке на Ладогу, был я неоднократно и у него в гостях. А в прошлом году в Интернете встретил скорбную информацию о том, что он умер в возрасте 77 лет. Удивило меня и сильно огорчило то, что родственники выставили на продажу его орден и хотели получить за него 40000 рублей.