Текст книги "Пути обретения бессмертия. Даосизм в исследованиях и переводах"

Эти два представителя рода Цао учились так много, что не осталось ни одной не прочитанной ими книги, ставблистательными мужами своей эпохи. Однако то, что они вначале считали не существующим, позднее оказалось существующим. Тогда они исчерпывающе познали принципы и всецело проникли в суть природы, высказав сожаление относительно своих прежних заблуждений. Стоит ли удивляться, что люди, уступающие им, не верят в святых-бессмертных?!

Лю Сян[102]102
  Лю Сян (776 г. до н. э.) – мыслитель, литератор и каноновед эпохи Хань.


[Закрыть] был широко образован, изучил все самое тонкое и то, что тоньше тонкого, проник в глубокое, постиг удаленное. Его мышление четко отличало истинное от ложного, он всегда стремился точно удостовериться, существует или же нет то или иное явление. Тем не менее он составил «Жизнеописания бессмертных»,[103]103
  Агиографическое даосское сочинение («Ле сянь чжуань»), авторство которого приписывается Лю Сяну.


[Закрыть] в которых описал жизнь более семидесяти бессмертных. Если бы ничего такого в действительности не было, разве стал бы Лю Сян сочинять небылицы? Разве мы можем непосредственно видеть то, что происходило в глубокой древности? Поэтому мы вынуждены полагаться на записи, хроники, услышанные предания. То, что описано в «Жизнеописаниях бессмертных», конечно же, было в действительности, однако мирские люди совсем не верят тому, что не вышло прямо из ворот Чжоу-гуна или не прошло через руки Конфуция. Но если бы это было так, то все написанное древними историками следовало бы считать ложью, почему же, не поступая подобным образом, делать исключение только для сообщений о бессмертных?

Заурядные люди жадны до хвалы и стремления к выгоде, и гонясь за славой и выгодой, они и людей отдаленного прошлого мерят своей меркой и вовсе не верят, что в древности были императоры и цари, добровольно отказавшиеся от престола, или мужи, презревшие должности сановников и министров. Для них неправдоподобны и такие люди, как Чао-фу и Сюй Ю, как Лао Лай и Чжуан Чжоу.[104]104
  Чао-фу (Отец из гнезда) – мифический отшельник времен совершенного императора Яо. В конце жизни жил в гнезде на дереве, что и объясняет его прозвище.
  Сюй Ю – мифический отшельник времен Яо. Знаменит тем, что промыл уши от скверны, когда услышал предложение Яо вступить вместо него на престол.
  Лао Лай – древний отшельник-даос, отвергший предложение царя Чу стать его министром. Иногда отождествляется с Лао-цзы.
  Чжуан Чжоу (IV–III вв. до н. э.) – имя философа Чжуан-цзы, также отвергавшего приглашения на государственную службу.


[Закрыть] Что уж тут говорить о святых-бессмертных, узнать о которых гораздо труднее! Разве можно ждать, чтобы современные люди поверили в них! И остается только сожалеть, что столь многие говорят, что Лю Сян не был совершенномудрым и поэтому его сочинениям нельзя доверять. Ведь и летописцы царства Лу[105]105
  Царство Лу – государство периодов Чунь-цю и Чжань-го в Восточном Китае (Шаньдунский полуостров), родина Конфуция, написавшего, по преданию, свою летопись «Весны и осени» («Чунь-цю») на основе древних записей летописцев этого государства.


[Закрыть] не могли с Небом и Землей объединить свою Благую Силу-Дэ,[106]106
  Намек на фразу из философского приложения к «И цзину» под названием «Си цы чжуань». Сила-дэ – первоначально нечто вроде полинезийской маны, магической силы правителя. Позднее – харизма правящего монарха, а также творческая энергия Дао-Пути. В конфуцианстве интерпретируется как добродетель. Согласно «И цзину», совершенный мудрец должен стремиться объединить свою силу-дэ с Силой-Дэ всего космоса.


[Закрыть] а Чжун-ни, однако же, опирался на их труды, составляя свой канон. И Цзы-чжан не мог с сиянием солнца и луны сравнить свет своего разума, но Ян Сюн[107]107
  Цзы-чжан – второе имя великого древнекитайского историка Сыма Цяня (145–86 гг. до н. э.), автора «Исторических записок» («Ши цзи»).
  Ян Сюн (53 г. до н. э. – 18 г. н. э.) – конфуцианский философ, каноновед, литератор и лингвист эпохи Хань.


[Закрыть] тем не менее утверждает, что его творение – запись подлинных фактов. Почему же в таком случае надо столь бесцеремонно отбрасывать авторитет Лю Сяна, который был знаменитым конфуцианцем и мудрецом ханьской эпохи?

Что бессмертным можно стать, а жизнь можно продлить, простые мирские люди не верят только из-за того, что циньский Шихуан и ханьский У-ди[108]108
  Имеются в виду циньский император-объединитель Китая Цинь Шихуан (III в. до н. э.) и ханьский император У-ди (140–87 гг. до н. э.), увлекавшиеся даосизмом и стремившиеся стать бессмертными.


[Закрыть] стремились к этому, но ничего не достигли, а старания Шао-цзюня и Луань Да[109]109
  Шао-цзюнь (Ли Шао-цзюнь) и Луань Да – придворные алхимики ханьского императора У-ди.


[Закрыть] оказались напрасными. Но не все ли это равно, что утверждать: коль скоро Цянь Лоу и Юань Сянь были бедны, то в древности не было и таких богачей, как Тао Чжу и И Дунь?[110]110
  Цянь Лоу – добродетельная женщина эпохи Чунь-цю (государство Лу), проведшая всю свою жизнь в крайней бедности. Ее биография содержится в труде Лю Сяна «Жизнеописания выдающихся женщин» («Ле нюй чжуань»).
  Юань Сянь – ученик Конфуция из государства Сун. Согласно «Чжуан-цзы» (гл. 28), был крайне беден.
  Тао Чжу – сановник юэского князя Гоу Цзяня (эпоха Чун-цю), бежавший в государство Ци, сменивший имя (его первоначальное имя – Фань Ли) и сказочно разбогатевший. Сведения о Тао Чжу и Фань Ли содержатся в разделе отдельных жизнеописаний (ле чжуан) «Исторических записок» Сыма Цяня.
  И Дунь – древний богач, составивший баснословное состояние на торговле солью.


[Закрыть] Или что раз У Янь и Су Лю были уродливы, то в древности не было и таких красавиц, как Нань Вэй и Си Ши?[111]111
  У Янь и Су Лю – женщины, известные своим безобразием. Они жили в царстве Ци в эпоху Чжань-го.
  Нань Вэй – изумительная красавица, наложница цзиньского князя Вэнь-гуна (эпоха Чунь-цю). Князь отдалил ее, сказав, что из-за ее красоты может погибнуть государство.
  О Си Ши см. коммент. 11 к гл. 1.


[Закрыть]

Бывает так, что человек, отправляющийся в путь, не достигает места назначения. Бывает так, что часть посеянных злаков не дает урожая. Бывает так, что некоторые купцы не получают прибыли. Бывает так, что применение оружия не приводит к совершению подвига. А тем более это справедливо относительно стремления стать бессмертным, ибо дело это весьма трудное. Так почему же все приступившие к нему должны непременно достичь успеха?! Возможно, что эти два государя и двое подданных искали бессмертия, но не обрели его из-за того, что вначале были усердны, а потом ленивы, или же из-за того, что они не встретили мудрого учителя. Разве их неудачи оправдывают утверждение, что в Поднебесной нет бессмертных?

Ведь поиски продления жизни, совершенствование в стремлении к высшему Дао-Пути предполагают наличие силы воли, а не богатства и знатности. Если человек не таков, то высокое положение и большое богатство составят для него серьезную обузу. Почему это так? Способы обучения искусству бессмертных предполагают стремление к спокойствию и умиротворению, чистому и пресному, к очищению и избавлению от страстей, к внутреннему видению и обратному слушанию,[112]112
  Имеются в виду различные формы даосской созерцательной практики и духовидения.


[Закрыть] а также к отшельническойжизни в безусловном созерцании. А императоры и цари несут груз тяжелой ответственности за всю Поднебесную, тяжелой дланью осуществляют дела правления, изнуряют душу и мысли мириадами планов, своим духом носятся по всей Вселенной, и если допущена хоть одна ошибка, то весь монарший путь нарушается, а провинности народа, в свою очередь, позорят государей. Крепкие вина вредят гармонии их пневм, изысканная внешность придворных красавиц губит их жизненные корни. Из-за всего этого их сперматическая эссенция[113]113
  С пер ма ти ческа я эс сенция (цзин) – энергия либидо, овеществляющаяся в организме как сперма; тончайшая сущность пневмы-ци как таковой, эссенция энергий человеческого организма.


[Закрыть] уменьшается, сила мысли ослабевает, равновесие и чистота разрушаются. Однако здесь не место рассуждать об этом с исчерпывающими подробностями. Когда москиты кусают нас, мы не можем спокойно сидеть, когда множество вшей беспокоят нас, мы не можем мирно спать. А разве дела всего пространства меж Четырех морей[114]114
  Ойкумена, обитаемый мир, в центре которого находится Китай, Государство Центра (Чжун-го). Иногда – синоним Китая, окруженного морем варварских племен (варвары коррелировали с первоэлементом «вода»).


[Закрыть] не гораздо докучливее этих тварей?

Как же государи при этом могут скрывать свою мудрость-прозорливость, сдерживать дыхание, соблюдать долгие посты и длительные омовения, лично следить за огнем в алхимической печи, вставать на рассвете и засыпать с закатом, чтобы сублимировать энергию восьми минералов?[115]115
  Восемь минералов суть: киноварь, реальгар, аурипигмент (орпигмент), сера, малахит, квасцы, грубая соль и магнетит. Эти вещества чаще всего использовались даосами для изготовления эликсиров и различных снадобий.


[Закрыть]

Ханьский У-ди потому правил государством так долго, что получил малую толику пользы от своих занятий по пестованию природной сущности. Однако малая толика восполнения не может превозмочь пудов растраты, как не могла помочь делу канава Вэйлюй.[116]116
  Канава Вэйлюй – согласно «Чжуан-цзы» (гл. 17), проток, через который пресные воды рек и потоков вливаются в Мировой океан, никогда не переполняющийся.


[Закрыть]

Способы обретения бессмертия предполагают покой и безмолвие, недеяние, забвение собственной плоти, а правители людей оглушают себя гулом тысячепудовых колоколов, оглушают себя боем громоподобных барабанов, чей грохот и звон приводит в трепет разумные души и будоражит сердце.[117]117
  Разумные души (хунь) – образования положительной (ян) пневмы (ци), обеспечивающие мышление человека. Обычно китайские тексты говорят о трех разумных душах. Сердце (синь) – в китайской традиции это прежде всего не чувствующий, а мыслящий орган. Слово «сердце» также может выступать как синоним слов «разум», «сознание».


[Закрыть]

Сотни хитроумных умений и мириады постоянно сменяющихся новшеств губят их сперматическую эссенцию и создают помехи слуху. Правители летают с огромной скоростью на легких колесницах, удят рыбу в пучинах водных и сбивают птиц, парящих в вышине небесной.

Способы обретения бессмертия предполагают заботу о всем движущемся и ползающем, не допускают причинениявреда ни одному дыханию, а правители людей приходят в гнев и ярость, применяют смертоубийства и лютые казни. Когда же императорские секиры опущены, а топоры на какое-то время отложены, тогда трупы устилают землю на тысячу ли, кровь течет потоками, а отрубленные головы не покидают рыночных площадей.

Способы обретения бессмертия предполагают воздержание даже от вдыхания запаха животной плоти, отказ от вкушения злаков и очищение внутренностей, а правители людей едят жирную свинину и губят для своего стола всевозможные живые существа, вкушают восемь драгоценных яств и сотни утонченных соусов, расставляемых перед ними во множестве, поглощают отварное, прожаренное и приправленное, – всем этим они наслаждаются до пресыщения.

Способы обретения бессмертия предполагают распространять заботу на всю ширь восьми сторон света и учат смотреть на других людей, как на самого себя, а правители людей подчиняют себе слабых, нападают на ничего не подозревающих, используют в своих целях смуты, подталкивают противников к гибели, осваивают новые земли, расширяют границы и разрушают родные пенаты и храмы злаков многих людей.[118]118
  Имеются в виду общинные и семейные храмы, существовавшие в Китае с глубочайшей древности.


[Закрыть] Они гонят людей, как стадо скота, на смерть, после чего те становятся одинокими неприкаянными душами вдали от своих селений, а их трупы унавоживают дикие пустоши. На пяти священных горах армии с окровавленными клинками, у северного портала дворца вывешены головы казненных ферганцев.[119]119
  В 101 г. до н. э. в правление ханьского У-ди генерал Ли Гуан-ли казнил множество пленников из центральноазиатского государства Давань (Даюань), находившегося в районе современной Ферганы.


[Закрыть] То живьем закапывают пленных, причем гибнет несколько сотен тысяч человек, то горы трупов громоздятся до небес в виду столицы. Побелевшие на солнце кости торчат из земли, как растущая трава; ими покрыты горы, ими завалены долины.

Цинь Ши-хуан изгнал девять человек из десяти из числа своих родственников, думая, что они замышляют бунт. Ханьский У-ди поверг всю Поднебесную в горестные стоны и сократил население государства наполовину. Так и бывает, когда молятся о преумножении, а проклятиями достигают истощения. Если духи загубленных могут воздавать за добро, зная людские добродетели, то эти пустые жертвоприношения должны непременно разгневать их.

Все страсти и похоти терзали внутренности этих владык, а люди и демоны равно ненавидели их. Поэтому эти два государя хотя и имеют репутацию любителей бессмертных, однако в действительности они не практиковали их путь, они знали лишь ничтожные дела и вовсе не могли осуществить свое стремление к бессмертию. Они не слышали насущнейших тайно-сокровенных и глубочайших наставлений, не имели обладающего Дао-Путем учителя, который мог бы вместе с ними изготовить снадобье обретения бессмертия. А значит, тому, что они не обрели долгой жизни, отнюдь не стоит удивляться.

Я самый простой человек, испытавший много бед и невзгод. Моя семья была столь же бедна, как Чжан Цин,[120]120
  Чжан Цин – знаменитый поэт-одописец Сыма Сянжу (179–117 гг. до н. э.), живший на своей родине в Чэнду (Сычуань) в крайней бедности.


[Закрыть] живший в четырех голых стенах. Мой живот терзался теми же муками голода, как у изголодавшегося бедняги, которого князь Сюань видел у тутового дерева.[121]121
  Имеется в виду случай, описанный в исторической хронике «Цзо чжуань» (второй год Сюань-гуна): Чжао Сюань-цзы и Чжао Дунь, находясь в местечке Исан (Шелковичная Роща), встретили человека по имени Лин Чжэ, который не ел три дня, и накормили его. Позднее, когда Лин Чжэ стал латником, он спас от смерти Чжао Дуня, отблагодарив его таким образом за благодеяние.


[Закрыть] Зимой я также страдал от голода, как Жун И у задних ворот.[122]122
  Жун И – мудрец эпохи Чжань-го, умерший от голода и холода после того, как поделился со своим учеником последней одеждой студеной зимой (см. «Люй ши чунь-цю», гл. «Чжан Ли пянь»).


[Закрыть] Летом я изнемогал от палящих лучей солнца, как Жу Чжун в своей хижине.[123]123
  Жу Чжун (Ван Ба) – отшельник периода Поздняя Хань (25–220 гг.), избегавший государственной службы и живший в тростниковой хижине (см. «Жизнеописания беглецов», «И минь чжуань», «История Поздней Хань», «Хоу Хань шу»).


[Закрыть] Когда я захотел уехать подальше от дома, к моим услугам не было ни лодок, ни колесниц. Когда у меня появлялись какие-нибудь замыслы, не находилось никого, кто мог бы освободить меня от физического труда. Возвращаясь домой, я не мог одеться в шелка и атласы, выходя из дому, я не имел возможности насладиться праздными путешествиями. Вкусная еда не попадала в мой рот, красоты «сокровенного и желтого»[124]124
  «Сокровенное и желтое» (сюань хуан) – имеются в виду Небо и Земля, то есть весь мир.


[Закрыть] не были доступны моим глазам, ароматы и благоухания не услаждали мое обоняние, восемь звуков не ублажали мой слух, но все множество горестей вторгалось в мое сердце, и всевозможные невзгоды посещали мое жилище. Живя в подобных условиях, мог ли я возлюбить что-либо?

Бывало, что я получал важнейшие наставления о Дао-Пути или встречал незаурядного учителя, но я был обязан заботиться о своей почтенной супруге и малых детях. Однако я мечтал об одиночестве на холме, где живут только лисы и зайцы. Постепенно дни моей жизни стали клониться к закату, с каждым днем и часом незаметно подкрадывались дряхлость и старость. Я знал, что жизнь можно продлить, но не мог заняться этим. Сожалел о трате времени попусту на обывательскую возню из-за вонючей крысы, но не мог отказаться от нее. И почему же? Дело здесь в чувстве привязанности и привычки, от которого нелегко отказаться. Претворение в действительность стремления к отказу от обывательской жизни – плод многотрудных усилий. А насколько это еще вернее относительно тех двух императоров, которые были владыки всего пространства между четырех морей: ведь они наслаждались вовсе не одним взглядом издали на развлечения, а приближенных к ним людей было отнюдь не мало. Ведь даже если им надо было попоститься одну декаду месяца или побыть в уединении несколько дней, то они и этого не могли сделать, что уж тут говорить об отказе от пристрастий ко всему утонченно-изысканному внутри и умаления грандиозности и великолепия вовне. Им было невозможно отказаться от изысканных яств, предметов вожделения, отвернуться от блеска и славы и одиноко удалиться от мира, дабы искать состояния святого-бессмертного в глухих отдаленных местах. Разве могли они исполнить все это? Если посмотреть на исторические свидетельства, то видно, что среди обретших путь бессмертия очень много бедных и нищих мужей, но нет людей, занимавших высокое положение в свете.

Далее, следует отметить, что в действительности знания Луань Да были весьма поверхностны и незначительны. Он лишь алкал богатства и жаждал славы, бесстыдно присваивал чужое имущество и набирал подарки, расхваливал свои бренные и жалкие методы с нахальной наглостью, забывая в своем бездействии о возможных бедах и горестях. Но разве лживости жалкого и презренного человечишки достаточно, чтобы доказать, что в Поднебесной не бывает святых-бессмертных?!

Некогда Гоу Цзянь указал своим войскам на рассерженную жабу как на образец для подражания, и его бойцы стали соревноваться в хождении по раскаленным углям.[125]125
  Данный эпизод восходит к сюжету из «Ханьфэй-цзы» (III в. до н. э.). Юэский государь Гоу Цзянь (497–465 гг. до н. э.) приказал своим воинам брать пример с рассерженной жабы, как бы переполненной пневмой-ци гнева.


[Закрыть]

Чуский царь Лин любил тонкие талии, и в его государстве множество людей погибли от голода.[126]126
  Об этом также говорится в «Ханьфэй-цзы».


[Закрыть]

Циский царь Хуань стремился испробовать все редкие яства, и И Я сварил для него его собственного сына.[127]127
  Также сообщение «Ханьфэй-цзы». И Я – сановник циского князя Хуань-гуна (эпоха Чунь-цю), гурман и знаменитый повар.


[Закрыть]

Сунский государь разрешил некоему человеку довести себя до истощения во время траура, и во многих домах почтительные сыновья дошли до голодной смерти.[128]128
  Об этом говорится в «Ханьфэй-цзы» и в главе «Внешние вещи» («Вай у пянь») «Чжуан-цзы» (сюжет о страже ворот Яне).


[Закрыть]

Короче говоря, чего желает правитель, того не могут не исполнять подданные.

Ханьский У-ди созывал отовсюду магов, оказывал им всевозможные почести и даровал награды. В результате благодаря этому они осмелели и стали выдвигать всяческие необоснованные и пустые притязания. Если бы Луань Да действительно обладал Дао-Путем, разве мог бы он быть казнен?

Ведь обладающий Дао-Путем смотрит на титулы и должности как на котел с кипящей водой, на печати и знаки отличия – как на траурные платья, на золото и нефрит – как на грязь и нечистоты и воспринимает разукрашенные палаты как загон для скота. Будет ли такой человек заискивать перед людьми и пускаться в пустую болтовню, чтобы прославиться? Обладая домом с красными колоннами, получая почетные подарки, владея официальной печатью пяти выгод, получив знатность благодаря браку с принцессой, купающийся в славе и могуществе, не зная никаких ограничений, Луань Да, конечно же, никоим образом не обладал Дао-Путем. Это совершенно ясно.

"Записи о семье Ли Шао-цзюня", составленные Дун Чжун-шу,[129]129
  Дун Чжун-шу (180–115 гг. до н. э.) – крупнейший мыслитель-конфуцианец эпохи Хань, прозванный «вторым Конфуцием».


[Закрыть] сообщают, что Ли Шао-цзюнь обладал способом обретения бессмертия, однако его семья была бедна, и у него не было средств купить необходимые вещества для снадобья. Поэтому он прибыл к ханьскому двору, дабы добыть нужные ему деньги, а когда Дао-Путь был им полностью обретен, он ушел прочь.

Комментарии к сочинению "Деяния, совершенные при дворе Хань" гласят, что когда Ли Шао-цзюнь собирался уходить, император У-ди увидел сон, что он вместе с ним поднимается на высокую гору Суншань, но на середине пути перед ними предстал посланник, сидящий на драконеи держащий официальную табличку. Он спустился с облаков и возвестил, что божество Тай-и[130]130
  Тай-и (Великое Единое) – одно из наиболее почитаемых божеств эпохи Хань; божество астрального характера, ассоциировалось с одной из звезд вблизи Полярной звезды.


[Закрыть] просит Шао-цзюня пожаловать к нему. Когда император пробудился, то он сказал приближенным: его сон означает, что Ли Шао-цзюнь собирается покинуть двор. Через несколько дней Шао-цзюнь заболел и умер. Прошло уже много времени со дня его смерти, когда император приказал открыть гроб. Трупа в гробу не было. Там лежали только одежда и шапка Ли Шао-цзюня.

"Канон бессмертных"[131]131
  «Канон бессмертных» («Сянь цзин») – один из канонических текстов современного Гэ Хуну даосизма, приведенный им без названия. Ниже Гэ Хун также достаточно часто ссылается на «каноны бессмертных», не указывая их точного названия.


[Закрыть] гласит: "Мужи высших способностей во плоти возносятся в небесное пространство и именуются небесными бессмертными. Мужи средних способностей странствуют по славным горам[132]132
  Знаменитые (или славные) горы (Мин шань) – горы, в которых возможно даосское подвижничество. Полный список знаменитых гор приводится Гэ Хуном в гл. 4 «Баопу-цзы».


[Закрыть] и их именуют земными бессмертными. Мужи низших способностей вначале умирают, а потом сбрасывают с себя тлен; их именуют бессмертными, освободившимися от трупа". Так вот, Ли Лао-цзюнь и был бессмертным, освободившимся от трупа.

Относительно недавно[133]133
  Имеются в виду последние годы правления династии Хань (до 220 г. н. э.).


[Закрыть] Кунь-гун позвал Фэй Чан-фана уйти вместе с ним. И даос Ли И-ци также увел с собой двух учеников.[134]134
  Фэй Чан-фану посвящено особое жизнеописание в «Истории Поздней Хань»; о нем также говорится в «Жизнеописаниях святых-бессмертных» («Шэнь-сянь чжуань»), приписываемых Гэ Хуну. О Ли И-ци сообщается только в последнем источнике, причем там утверждается, что он родился еще в середине II в. до н. э. при ханьском императоре Вэнь-ди.


[Закрыть] Все считали, что они умерли, и домашние похоронили их. Однако через много лет Чан-фан возвратился домой. Тогда же узнали, что люди видели в Писяне Ли И-ци с его двумя учениками. Тогда люди из всех трех семейств вскрыли их гробы и увидели в каждом из них по бамбуковой палке – посоху, на которых киноварью были начертаны амулеты. Все эти люди тоже были бессмертными, освободившимися от трупа.

Некогда Ван Ман руководствовался "Сводом сведений о погребениях",[135]135
  Ван Ман (45 г. до н. э. – 23 г. н. э.) – узурпатор престола, пытавшийся свергнуть династию Хань и установить свою династию Синь (Новая). Эта попытка окончилась провалом, и в 25 г. император Гуан У-ди восстановил власть дома Хань (Поздняя Хань).
  «Свод сведений о погребениях» – имеется в виду текст под названием «Фэнь дянь», о содержании которого трудно судить с точностью.


[Закрыть] дабы осуществить свои преступные замыслы, но это еще не основание для того, чтобы считать всех ученых-конфуцианцев узурпаторами и разбойниками.

Сыма Сянжу игрой на лютне очаровал и соблазнил Вэнь-цзюнь,[136]136
  Сыма Сянжу – см. коммент. 53.
  Вэнь-цзюнь – возлюбленная Сыма Сянжу, бежавшая с ним вопреки воле родителей.


[Закрыть] но это еще не основание, чтобы считать изысканные мелодии главной причиной разврата и непотребства.

Умершие от того, что они подавились пищей, не имеют оснований обвинять Шэнь-нуна, изобретшего культивирование злаков. Погибшие в огне пожара не имеют основания гневаться на Суй-жэня, открывшего способ добывать огонь трением. Утонувшие не имеют оснований роптать на Ди-сюаня, изобретшего лодки.[137]137
  Ди-сюань – один из мифических императоров – культурных героев древности; обычно отождествляется с Хуан-ди (Желтым Императором).


[Закрыть]

Как же тогда можно из-за лжи и порочности Луань Да говорить, что путь обретения бессмертия бесплоден? Ведь это все равно что, ссылаясь на пример беспутных Чжао Гао и Дун Чжо,[138]138
  Чжао Гао – могущественный фаворит Цинь Шихуана (III в. до н. э.), после смерти императора, по существу, узурпировавший власть.
  Дун Чжо – могущественный временщик конца правления династии Хань, низлагавший и возводивший на престол императоров (возвел на престол последнего императора этой династии Сянь-ди в 189 г.).


[Закрыть] говорить, будто в древности не было таких героев, как И Инь, Чжоу-гун и Хэ Гуан.[139]139
  И Инь – министр основателя государства Шан-Инь Чэн-тана (XVI–XV вв. до н. э.).
  Чжоу-гун – мудрец и соратник основателя чжоуского государства У-вана.
  Хэ Гуан – полководец ханьского императора У-ди и регент в период малолетства его сына Чжао-ди (86–74 гг. до н. э.).
  Все эти государственные деятели известны тем, что предотвращали смуты и мятежи, грозившие начаться после смерти предшествовавших выдающихся монархов (Чэн-тана, У-вана и У-ди).


[Закрыть] Это все равно что утверждать, будто поскольку в древности бывали такие негодяи, как Шан Чэнь и Мао Дунь,[140]140
  Шан Чэнь – наследник чуского царя эпохи Чжань-го Чэн-вана. Поскольку отец собирался лишить его права на трон, он совершил переворот, во время которого Чэн-ван покончил с собой.
  Мао Дунь – шаньюй (правитель) гуннов (сюнну) – III–II вв. до н. э. Мао Дунь стал шаньюем, убив стрелой на охоте своего отца Toy-маня. Оба эти лица стали примером сыновней непочтительности.


[Закрыть] то такие образцово сыновнепочтительные мужи, как Бо Ци и Сяо Цзи,[141]141
  Бо Ци жил во времена чжоуского Сюань-вана (827–782 гг. до н. э.) и прославился своей сыновней почтительностью.
  Сяо Цзи – сыновнепочтительный (сяо) принц эпохи Шан-Инь.


[Закрыть] вовсе не существовали.

В книге "Собрания сведений о святых-бессмертных"[142]142
  Такой текст науке неизвестен. Судя по сведениям древних источников («История Хань» и «История Поздней Хань»), подобные темы подробно освещаются в утраченном ныне тексте «Об изгнании неблаговещих демонических явлений» («Чжи бу сян хэ гуй у»).


[Закрыть] описываются способы призывания духов, изгнания демонов и искусство, позволяющее людям увидеть демонов. Когда заурядные люди слышат об этом, то они говорят, что все это пустая болтовня. Есть ли духи и демоны в Поднебесной, нет ли их – все равно, дескать, ни вызывать, ни изгонять их нельзя. Другие же говорят, что духовидцы, если это мужчины, являются шаманами-си, а если это женщины, то шаманками-у.[143]143
  Шаманки-у – женщины, общавшиеся с духами и божествами или входившие в состояние одержимости нуминозными силами. Позднее словом «у» стали также называть и мужчин-шаманов, которые ранее назывались си. Первые сведения об у содержатся в тексте эпохи Чжань-го «Речи царств» («Го юй»), раздел «Речи царства Чу» («Чу юй»), откуда и заимствовано приводимое Гэ Хуном высказывание.


[Закрыть] Однако их способности даны им от природы, и научиться их умению нельзя. Тем не менее в «Истории Хань» и «Записках господина великого астролога»[144]144
  «История Хань» («Хань шу») – официальная династийная история, в основной своей части написанная выдающимся историком I в. н. э. Бань Гу.
  «Записки господина великого астролога» – имеются в виду «Исторические записки» («Ши цзи») Сыма Цяня, последний занимал при дворе должность великого астролога (тай ши).


[Закрыть] рассказывается, как некий человек из Ци по имени Шао-вэн получил от У-ди звание генерала, совершенного в словесности.[145]145
  По-китайски этот титул Шао-вэна звучит как вэньчэн цзян-цзюнь.


[Закрыть] У-ди скорбел о кончине своей наложницы госпожи Ли, и Шао-вэн сделал так, что У-ди смог увидеть ее как живую. Кроме того, он дал У-ди возможность увидеть Цзао-шэня[146]146
  Цзао-шэнь (Цзао-ван) – божество кухни, сообщающее о делах всех членов семьи Властителю Судеб или Верховному Императору. Со временем «проводы Цзао-вана на небо» стали частью ритуалов китайского новогоднего цикла.


[Закрыть] – об этом гласят выдающиеся произведения просвещенных историков. Но если магия способна сделать так, чтобы демоны становились видимыми и позволяли людям узреть себя, то почему же невозможно все остальное?

Демоны и духи неоднократно совершали среди людей странные и чудесные поступки, удивительные превращения. И коли уж заурядные люди не верят, что в Поднебесной есть демоны и духи, хотя об этом повествуют каноны и классики, свидетельствующие о многочисленных явлениях демонов и духов, чего уж тут удивляться, что они неверят в бессмертных, живущих вдали и в выси? Ведь чистые и мутные воды текут разными потоками, и тот, кто вошел в горные обители, не вернется вновь в мир. Откуда же узнать о нем тем, кто еще не обрел Дао-Пути? Мыслители из школ конфуцианцев и моистов знали, что все это нельзя обоснованно объяснить, и потому вовсе не говорили об этом. Не отсюда ли проистекает и неверие заурядных людей? Только познавшие истину, исполнившие множество предписаний и пришедшие к желаемому ими результату знают, что бессмертные, конечно же, существуют. Этого знания каждый должен достичь самостоятельно, и никто к нему не может привести. Поэтому те, кто не видел ни демонов, ни духов и не видел бессмертных, не имеют права на этих основаниях говорить, что в мире нет бессмертных.

Все люди, как мудрые, так и глупые, знают, что в теле есть разумные души-хунь и животные души-по. Когда разумные и животные души начинают отделяться от тела, тогда человек заболевает, а когда они уходят окончательно, тогда человек умирает. В случае первоначального отделения прибегают к помощи оккультистов, у которых есть способы удержания их посредством магических реестров.[147]147
  Оккультисты (шу цзя) – букв.: «последователи школы искусств» – всевозможные маги, гадатели и нумерологи.
  Магические реестры (лу) – по-видимому, списки божеств, «подчиненных» магу. Использование подобных реестров стало очень характерным и для даосизма, особенно для школы «Небесных Наставников» (тянь ши дао).


[Закрыть] В случае их окончательного ухода классические ритуальные тексты предписывают обряд призывания;[148]148
  Обряды призывания души (чжао хунь), описывающие ужасы, ожидающие душу после ее ухода из тела, известны в Китае с глубочайшей древности. Весьма знаменита одноименная поэма, приписываемая великому поэту III в. до н. э. Цюй Юаню.


[Закрыть] это касается сущностей, к нам наиболее близких. Они рождаются вместе с человеком, существуют в нем до самой его кончины, но их тем не менее никто не видел и не слышал. Но разве можно на том основании, что их никто не видел и не слышал, утверждать, что их нет?

Ведь есть примеры того, как демон воздал за доброту в Фуши, как дух Чэн-тана разгневался на Ци, как дух Шэнь Шэна разговаривал с Ху-цзы, как чжоуский Сюань-ван получил воздаяние за содеянное злодеяние от графа Ду, как господин Тэн принял облик черного борова, как Жу И позаимствовал внешность у темной собаки, как дух Гуань Фу избил Тянь Фэня, как Цзы-и нанес удар яньскому Цзяню, как божество Жушоу снизошло на землю в Синь, как божество Луань-хоу поселилось в доме одного простого человека, как Су Цзян излагала пророчества иапокрифы, как Сяо Сунь писал сочинение, как Божественный Государь глаголил в Шанлине, как лоянское божество служило двору У,[149]149
  «Цзо чжуань» (15-й год Сюань-гуна) повествует, что в местечке Фуши дух умершего отца жены цзиньского полководца Вэй Кэ в благодарность за то, что тот женился на его дочери, исцелил Вэй Кэ от болезни.
  В «Янь-цзы чунь-цю» («Весны и осени Янь-цзы») рассказывается, что циский Цзин-гун напал на княжество Сун, в котором жили потомки населения древнего государства Шан-Инь. Он остановился на священной горе Тайшань и увидел там во сне двух разгневанных мужей. Мудрец Янь-цзы объяснил князю, что это духи основателя Шан-Инь Чэн-тана и его министра И Иня.
  В «Цзо чжуани» (10-й год Си-гуна) повествуется, как дух покойного цзиньского принца Шэнь Шэна явился сановнику Ху Ту (Ху-цзы) и сообщил ему, что будет покровительствовать враждебному Цзинь княжеству Цинь, поскольку там чтут его память и приносят ему жертвы.
  В «Мо-цзы» содержится рассказ о том, что чжоуский Сюань-ван убил своего сановника Ду-бо. Через некоторое время, находясь в поле, царь увидел явившегося ему Ду-бо, сидящего в колеснице, запряженной белыми конями. Ду-бо выпустил стрелу в Сюань-вана, и тот умер.
  «Цзо чжуань» (8-й год Чжуан-гуна) повествует, что циский князь Сян-гун увидел в поле большого борова. Его предупредили, что это его сын Пэн-шэн. Князь рассердился и выстрелил в кабана. Он закричал и превратился в принца, нога которого была прострелена.
  В «Трактате о пяти первоэлементах» («У син чжи») «Истории Хань» рассказывается, что сановник Жу И после смерти превратился в собаку с темной шерстью.
  В «Записках историка» и «Истории Хань» (жизнеописание Гуань Фу) говорится, что некогда Гуань Фу поссорился с Тянь Фэнем, который впоследствии стал министром. Тянь Фэнь обвинил Гуаня в серьезном преступлении, и его казнили. Вскоре Тянь Фэнь заболел, и приглашенная им шаманка объяснила ему, что его болезнь – месть Гуань Фу. Вскоре Тянь Фэнь умер.
  «Мо-цзы» рассказывает историю о том, как яньский князь Цзянь-гун убил своего сановника Чжуан Цзы-и, дух которого вскоре явился князю и убил его ударом палки.
  «Цзо чжуань» (32-й год Чжуан-гуна) и «Речи царств» (раздел «Речи царства Цзинь») рассказывают, что в местечке Синь явилось некое божество и предвестило гибель государства.
  О явлении божества Луань-хоу нам известно только из источников более позднего времени, нежели «Баопу-цзы» («Тай пин гуан цзи», X в., со ссылкой на трактат «Ле и чжуань», «Отдельные описания удивительного»), и поэтому нельзя указать первоисточник этого сюжета. Он сводится к тому, что при Хань близ Ханьчжуна (западная часть Китая) стало появляться божество. В частности, оно по просьбе губернатора послало на поля множество птиц, которые склевали пожиравшую урожай саранчу.
  Согласно «Истории Троецарствия» («Сань го чжи»; раздел «История Вэй»), некая женщина по имени Ли Шу-цзян (она же Су Цзян) предсказала судьбу дома Вэй, основанного Цао Цао и его сыном Цао Пи.
  «Записки историка» Сыма Цяня («Трактат о жертвоприношениях фэн и шань») повествуют о том, как ханьский император У-ди в специально построенной им обители в Шанлине общался с неким божеством Шэнь-цзюнем (Божественным Государем), причем он лишь слышал его слова, но не видел его облика.
  «История Троецарствия» (раздел «История У») рассказывает, что в 251 г. в уезде Лоян округа Линьхай стало являться божество по имени Ван Бяо, которое помогало государственным чиновникам. Его культ получил официальное признание.


[Закрыть] – все эти и другие подобные им истории в неисчислимом множестве записаны на бамбуке и шелке. Если все это так, а ничтожные люди тем не менее утверждают, что ничего подобного не бывает, то как уж им поверить в дела продления жизни, о которых так редко слышно в мире! Ведь надеяться, что они поверят в это, все равно что представить себе комара, несущего гору на спине, или колодезную жабу, рассуждающую о море. Заурядные люди никогда не видели драконов, цилиней и фениксов,[150]150
  Перечисленные здесь животные в китайской традиции считаются благовещими и сакральными.
  Цилинь – фантастический единорог.


[Закрыть] и поэтому они утверждают, что в Поднебесной нет таких существ. Они считают, что древние просто выдумали этих благовещих тварей, появляющихся как отклик на совершение благих деяний, дабы правители людей неустанно трудились на благо подданных, желая узреть сии драгоценные существа. А тем более трудно заставить людей поверить в то, что существуют бессмертные.

Мирские люди из-за того, что Лю Сяну не удалось изготовить алхимическое золото, утверждают, что он искал неведомое и творил странное, любил передавать пустые слухи, и поэтому составленные им "Жизнеописания бессмертных" абсолютно ложны и недостоверны. О, сколь это прискорбно! Вот про это и говорят: "Выбросить светильник в чи длиной из-за трещины в фэнь" или: "Отказаться от драгоценного меча из-за дефекта с гулькин нос". И тут уж не берутся в расчет ни прозорливость чуского Бянь Хэ, ни понимание подлинности, характерное для Фэн Ху.[151]151
  О Бянь Хэ в «Ханьфэй-цзы» рассказывается, что он нашел в горах кусок драгоценного нефрита и пытался поднести его двум царям Чу, однако они отвергали дар, принимая нефрит за простой камень. Только третий царь (чуский Вэнь-ван), узнав, что Бянь Хэ три дня плакал в горах кровавыми слезами, приказал позвать ювелира, который обработал камень и выявил его драгоценную природу.
  Фэн Ху – сановник государства Чу эпохи Чунь-цю. Когда оружейник Оу Е (см. коммент. 11) по приказу юэского государя сделал пять превосходных мечей, Фэн Ху с первого же взгляда определил их ценность и неподражаемое совершенство.


[Закрыть] Вот из-за такого-то отношения предавался печали господин Чжу и вечно тосковал Се Чу.[152]152
  Господин Чжу – имеется в виду знаменитый оружейник Фань Ли (Тао Чжу, см. коммент. 43).
  Се Чу – легендарный мудрец, своими советами помогавший Оу Е делать его чудесные мечи.


[Закрыть] Ведь сведения об изготовлении алхимического золота содержатся в собрании писаний о святых-бессмертных. Удельный царь Хуайнани[153]153
  Удельный царь Лю Ань, инициатор (и, вероятно, соавтор) написания трактата «Хуайнань-цзы» (его другое название – «Лебединая драгоценность», «Хун бао» – II в. до н. э.).


[Закрыть] отобрал их, чтобы создать свои сочинения «Лебединая драгоценность» и «Книга из изголовья». И хотя эти книги существуют, их истинный смысл сохраняется в тайне, и необходимы устные наставления по ходу их чтения; только после них можно достичь успеха. Поскольку в этих текстах сознательно изменены исходные названия упоминающихся там снадобий, нельзя использовать и то, о чемтам говорится, прямо. Отец Лю Сяна по имени Дэ пользовал удельного царя Хуайнани в темнице и там получил его книги, но они вовсе не были переданы ему учителем. Лю Сян совсем не понимал искусства Дао-Пути; он просто читал эти книги и считал, что их смысл полностью выражен в знаках, записанных на бумаге. Поэтому ему и не удалось изготовить золото. То же самое справедливо и относительно «Жизнеописаний бессмертных», которые были извлечены им из книги циньского сановника Жуань Цана,[154]154
  Жуань Цан (Юань Цан) – согласно предисловию к «Жизнеописаниям святых-бессмертных», даосский агиограф, описавший биографии нескольких сотен древних бессмертных.


[Закрыть] а частично написаны и по собственным наблюдениям. Потом все это было переписано Лю Сяном, и это не пустая болтовня.

Речи безумцев и песни отроков[155]155
  В древнем Китае считалось, что безумцы и отроки (тун) наделены особой экстрасенсорной чувствительностью, позволяющей им предчувствовать будущее и пророчествовать. Из этого представления берет начало особый жанр китайской литературы, называемый отроческими песнями (тун яо).


[Закрыть] были записаны совершенномудрыми, а бывало и так, что они не могли обойтись и без слов сборщиков хвороста. «Мы собираем травы фэн и цзю, даже если и не можем использовать их нижние части».[156]156
  Цитата из раздела «Нравы царств» («Го фэн») «Канона стихов» («Ши цзина»), гл. «Нравы царства Бэй». Смысл цитирования: даже по видимости бесполезное может обладать огромной ценностью.


[Закрыть] Можем ли мы сказать, что наши канонические классические тексты бесполезны из-за того, что на сто мыслей там попадается одна ошибка? Можем ли мы отрицать, что Солнце и Луна, эти свисающие с неба образы, являются великими светилами лишь на том основании, что иногда случаются затмения? За пределами нашей страны умеют делать чаши из хрусталя. Чтобы изготовить их, необходимо смешать пять видов золы. Ныне в наших провинциях Цзяо и Гуан[157]157
  Провинции крайнего юга Китая – Цзяочжоу (Цзяочжи, Северный Вьетнам, Зяутяу) и Гуандун.


[Закрыть] многие также научились этому способу и изготавливают такие же сосуды. Но когда мастера рассказывают об этом несведущим заурядным людям, те не могут поверить этому. Они утверждают, что хрусталь – это природная субстанция, того же рода, что нефрит и прочие минералы. Если это так, то насколько же труднее заурядным людям поверить, что существует способ изготовления искусственного золота, несмотря на то что в мире, к счастью, есть и золото природное. Глупцы не верят в то, что «желтая киноварь» и «порошок-ху» сделаны из свинца благодаря превращениям последнего.[158]158
  Имеются в виду различные соединения свинца, в частности массикот (подробнее см. коммент. к гл. 4). Варвары-ху – северные варвары, гунны (сюнну).


[Закрыть] Они не верят и в то, что мулы и лошаки рождаются от скрещивания ослов и лошадей; они говорят: «У каждого существа свое семя». Так что же говорить о вещах гораздо более трудных и редких?! Если человек мало видел, то он многому удивляется. Это постояннаяособенность мира. О, ведь поверить в эти дела, светлые и очевидные, словно небо над головой, проще простого, а люди прячутся от них под перевернутым кувшином! Как же им понять тогда смысл речей о наивысшем!»