Текст книги "Пути обретения бессмертия. Даосизм в исследованиях и переводах"

Глава 8
Избавление от препятствий

Некто спросил: «Пути предназначения человека многообразны. И среди них поиски состояния бессмертного – самое трудное. До тех пор пока мы не откажемся от них, мы не сможем выполнять другие наши обязанности, приносящие пользу другим. Как же можно отвергнуть занятия изящной словесностью, отказаться от обязанностей, связанных с печалью и радостью, пренебречь путем государя и подданного, – отвернуться от всех этих дел?»

Баопу-цзы сказал в ответ: «Насущный Дао-Путь не обременителен, ибо мало, что мы можем сделать. Если самочинная воля, ведущая к бедам, не установилась и вера не понесла ущерба, то чего же отказываться от принципов человеческих дел? Какие могут быть помехи стремлению одновременно с поисками бессмертия взращивать и совершенствовать свои таланты? Путь внутренней драгоценности пестования жизни может находиться в единстве с внешними стараниями скрыть от мира свой свет:[390]390
  То есть не являть свои таланты миру. Ср. «Дао-Дэ цзин» (4): «Умири свой свет, собери воедино свою пыль».


[Закрыть] ведь если заниматься самосовершенствованием, то сам человек обретет благо, а если заниматься упорядочением государства, то государство обретет состояние Великого равновесия-процветания.[391]391
  Очень важное понятие традиционной китайской (как даосской, так и конфуцианской) утопии. Великое равновесие-процветание (тай пин) – совершенное состояние общества полной уравненности и всеобщего благоденствия. В даосизме часто дополняется идеями мессианского и хилиастического характера. Классический даосский текст, излагающий доктрину тай пин, – «Тай пин цзин» («Канон Великого равновесия-процветания»; II–VI вв.).


[Закрыть] И если учению шести канонических текстов конфуцианства можно обучать и обывателей, искусство магии передается только людям, качества которых хорошо известны их учителю. Ведь мужи высших способностей таковы, что желая немного задержаться в нашем мире, они прерывают на время свою практику и отдаются служению людям, а желая вознестись ввысь, чтобы поселиться на небесах, они легко восходят туда.

Следом за ними идут мужи, которые хотя и используют всю силу своего таланта, тем не менее неспособны практиковать и то и другое. Поэтому они отказываются от всех человеческих дел и сосредоточивают все свои силы на совершенствовании в Дао-Пути и его Благой Силе-Дэ.

Некогда Хуан-ди принял на себя бремя управления всем, что между четырьмя морями, но это не помешало ему взойти на небо в Динху. Пэн-цзу был сановником в течение восьмисот лет, а потом ушел в пустыню Текучих Песков.[392]392
  Текучие Пески (лю ша) – пустыня к северо-востоку от границ Китая того времени, часть пустыни Гоби.


[Закрыть] Бо-ян служил хронистом, Нин-фэн был старшиной гончаров, Фан-хуэй имел должность сельского старосты, Люй Ван занимал пост великого наставника, Цзю Шэн служил царству Инь, Ма Дань был чиновником в государстве Цзинь, Фань-гун вначале был властителем царства Юэ, а потом уплыл за море, лютнист Гао занимал высокую должность в царстве Сун, Чан-шэн добровольно снизошел до положения холопа, Чжуан-гун скрывал свои способности, будучи мелким чиновником.[393]393
  Бо-ян – имеется в виду Лао-цзы.
  Нин-фэн – бессмертный времен Хуан-ди.
  Фан-хуэй – отшельник времен совершенномудрого императора Яо.
  Люй Ван (или Люй Шан; он же Цзян Цзы-я) – мудрец, сделавшийся в конце жизни отшельником, а потом встретивший первого чжоуского государя Вэнь-вана, ставшего его учителем (XII–XI вв. до н. э.). Также известен как «великий герцог Ван» (тай-гун Ван).
  Цзю Шэн – бессмертный времен начала государства Шан-Инь (XVI–XV вв. до н. э.).
  Ма Дань – даосский бессмертный эпохи Чунь-цю.
  Фань-гун (Шао-бо) – бессмертный V в. до н. э. Был советником юэского царя Гоу Цзяня и помог ему стать гегемоном среди китайских государств. Позднее уплыл за море.
  Цинь-гао – бессмертный эпохи Чжань-го. Первоначально был знаменитым музыкантом при дворе сунского царя Кан-вана.
  Чан-шэн – имеется в виду Инь Чан-шэн, ученик даоса Ма Мина и один из предшественников Гэ Хуна. В молодости был беден и даже одно время служил как раб у своего учителя (II – начало III в.).
  Чжуан-гун – один из правителей эпохи Чунь-цю.
  Обо всех этих лицах содержится материал в даосской агиографической литературе («Ле сянь чжуань», «Шэнь-сянь чжуань»).


[Закрыть] Среди древних было много мужей, которые обретали Дао-Путь, а потом служили исправлению мира, самосовершенствуясь в уединенных уголках дворцовых покоев. И это потому, что у них был избыток сил. Зачем же обязательно совершенствоваться в горах и лесах, отказываясь от всех дел, приносящих благо народу; разве только в таком случае можно добиться успеха?

Бывают, конечно, люди, которые любят покой сердца, тишину и молчание, которые по природе своей ненавидят шум и суету и радуются уединенной и тихой жизни, и считают бедствием славу, приносимую чиновничьей службой. Поясом им служит пеньковая веревка, одеждой – синие тряпки, они едят грибы и травы, сами ходят за плугом, наслаждаются только своими тремя радостями[394]394
  Выражение восходит к трактату «Ле-цзы» (гл. 1). Первая радость – счастье родиться человеком. Вторая радость – счастье родиться мужчиной. Третья радость – счастье долголетия.


[Закрыть] и хранят такой образ жизни до самой кончины. Они не заботятся о своей жизни и не страшатся ранней смерти; они отказываются от даров в тысячу «золотых»[395]395
  В Китае золото было дефицитом и валютой считалось серебро. Поскольку иероглиф «цзинь» означает также «металл», возможно, речь идет просто о металлических монетах.


[Закрыть] и отклоняют почести сановников и министров. Даже не занимаясь практикой совершенствования, они уже таковы, а тем более они никогда не согласятся служить миру, если им станет известным путь обретения состояния святого-бессмертного. Ведь каждый поступает по своей собственной воле и нельзя всех стричь под одну гребенку!»

Баопу-цзы сказал: «В мире говорят, что одно хорошее слово может стоить дороже, чем тысяча "золотых". Но это справедливо лишь относительно таких дел, как победа или поражение войск и успех или неудача в делах. Что же касается наставлений учителя относительно способов продления жизни и получения методов обретения бессмертия, то это гораздо ценнее, чем хорошее слово обычных людей, и разве можно даже сравнивать эти наставления с тысячью золотых?! Ведь если некто тяжело болен и может умереть, а другой человек спасет его, то никто не усомнится в том, что это великое благодеяние и дар судьбы. Ныне, если судить по каноническим книгам бессмертных, "летящей девятикратной киновари" и "нефрита водяного золота" создано столько, что можно одарить бессмертием всю Поднебесную, а это ведь далеко не то же самое, что спасти жизнь одному человеку; заслуги эти просто несопоставимы. Благая сила Хуан-ди и Лао-цзы поэтому неизмерима, и никто не может даже мыслью постичь ее. Не грустно ли, что все это считают лишь вздором и пустой болтовней?»

Баопу-цзы сказал: «Желающие искать состояния святого-бессмертного должны овладеть только самым важным, а самое важное – это драгоценное семя, регуляция пневмы и прием единого великого снадобья. Этого вполне достаточно, и не надо использовать чересчур много способов. Но даже и эти три дела, из которых что-то – поверхностное, а что-то – глубокое, нельзя успешно исполнить и исчерпать, познать их без помощи мудрого учителя и без усердного труда и страданий. Хотя и говорится просто о регуляции пневмы, но в действительности существует несколько способов регуляции пневмы; хотя и говорится об искусстве "внутренних покоев", но в действительности есть более сотни его приемов; хотя и говорится просто о приеме снадобий, в действительности существует более тысячи их рецептов.

Сперва человеку предлагается начать с наиболее поверхностного, и если его воля тверда и он не ленится, а все свидетельствует о его усердии и трудолюбии, тогда можно сообщить ему и наиболее важные из способов.

При помощи регуляции пневмы можно лечить множество болезней, можно войти в место, где свирепствует чума, можно подчинить себе змей и тигров, можно остановить кровотечение, можно жить под водой, можно ходить по воде как посуху, можно утолять голод и жажду, а также можно продлить годы жизни.

Важнейшим из всех способов регуляции пневмы является зародышевое дыхание. Человек, владеющий зародышевым дыханием, может вдыхать и выдыхать, не пользуясь носом и ртом, подобно зародышу в утробе матери. Если это достигнуто, значит, овладение этим способом завершено. Обучаясь регуляции пневмы, вначале следует носом вводить в себя пневму и задерживать дыхание. Дыхание надо сдерживать до времени, равного ста двадцати ударам сердца, и потом очень медленно выдыхать через рот. Во время занятия дышать надо так, чтобы уши не слышали звука вдыхания или выдыхания. Необходимо вдыхать много воздуха, а выдыхать мало, для достижения чего желательно класть на рот лебединый пух. Во время выдоха лебединый пух не должен даже шелохнуться. Постепенно следует увеличивать число ударов сердца на время задержки дыхания, и мало-помалу можно довести задержку до тысячи ударов сердца. Если время задержки доведено до тысячи ударов сердца, то и старик помолодеет, с каждым днем становясь все моложе и моложе.

Практиковать регуляцию пневмы следует только во время пневмы жизни, и никоим образом нельзя этого делать во время пневмы смерти. Вот именно поэтому и говорят, что бессмертные поглощают шесть пневм.[396]396
  Шесть пневм (лю ци) – то есть пневмы шести часов китайских двенадцатичасовых суток.


[Закрыть] В сутках – дне и ночи – имеется двенадцать двойных часов. Шесть часов с полуночи до полудня – время живой пневмы, а время с полудня до полуночи – время пневмы смерти, и в эти шесть часов, время пневмы смерти, заниматься регуляцией пневмы бесполезно.

Если хорошо владеющий пневмой человек дунет на текущую воду, она потечет на несколько шагов вспять, если дунет на бушующий огонь, огонь погаснет, если он дунет на тигра или волка, тигр и волк замрут, прильнув к земле, и останутся недвижимы, если он дунет на змею или на иную гадину, то они свернутся и не смогут уползти. Если такой человек будет ранен каким-либо оружием, то он только подует на рану, и кровь перестанет течь. Если у кого-нибудь внутри заведутся ядовитые черви, то владеющий пневмой может, даже не видя того человека, произнести заклинание и подуть на свою руку (когда болен мужчина, то на левую руку, а когда больна женщина, то на правую), – тогда больной, и находясь на расстоянии ста ли от того места, немедленно исцелится. Если человек заболел опасной внутренней болезнью, то ему достаточно только заглотить пневму трижды по девять, чтобы сразу же наступило улучшение.

Но природа человека такова, что он постоянно обременен всякими заботами, и только в незначительной степени способен он успокоиться и умиротвориться для совершенствования в этом пути. Чтобы достичь больших успехов в регуляции пневмы, не следует много есть. Если в пищу употребляются свежие овощи, а также жирные и свежие продукты, то пневма укрепляется и тогда ее трудно задерживать. Следует также избавиться от ненависти и гнева, поскольку избыток гнева и ненависти портит пневму, и она не в силах прорваться через препятствия, что может привести к развитию кашля. Поэтому только немногие способны практиковать этот способ. Мой двоюродный дед Гэ Сянь-гун постоянно сильно напивался, а летом было очень жарко, и он нырял в воду и погружался на дно глубокого омута, откуда не поднимался до самого захода солнца. Он мог делать такое именно потому, что хорошо овладел методом задержки дыхания в процессе практики зародышевого дыхания.

Способов искусства "внутренних покоев" более десяти видов. Они рассчитаны или на то, чтобы восполнять недостаток, предотвращая убывание энергии, или на то, чтобы исцелять все болезни, или на то, чтобы собирая инь, принести пользу ян,[397]397
  Имеется в виду даосская сексуальная практика, основанная на использовании женской половой энергии, питающей жизненную силу мужчины.


[Закрыть] или на то, чтобы продлить годы жизни и обрести долголетие. Самое же существенное в них – возврат семени для питания мозга, и только это. Данный способ передавался совершенными людьми из уст в уста и никогда не записывался в книгах. Даже если и принимать знаменитые снадобья, но не знать этого важнейшего дела, то все равно невозможно достичь долголетия.

Люди не могут полностью отказаться от инь и ян.[398]398
  То есть от половой жизни.


[Закрыть] Если инь и ян не будут соединяться, то очень легко придут и завалят все тело болезни. Будучи скрытыми и запущенными, эти болезни окажутся во множестве, и человек лишится долголетия.

Если же чувства бесконтрольны, а желания распущенны, то годы жизни также сокращаются. Только достижение гармонии равновесия может предотвратить убывание сил.

Если не получить это искусство через устные наставления, то из десяти тысяч не будет и одного человека, который начал бы практиковать указанный путь и тем не нанес бы себе вреда и не погиб.

В канонах Сокровенной и Чистой Дев, Цзы-ду, Жунчэнгуна[399]399
  Цзы-ду и Жуечэн-гуу – древние легендарные даосские мудрецы, адепты искусства «внутренних покоев». Жунчэн (Жунчэн-цзы) наряду с Гуанчэн-цзы иногда выступает в текстах как наставник Хуан-ди (Желтого Императора). В каталоге даосских произведений, составленном Гэ Хуном (гл. 19), а также и в более ранних библиографиях (в «Трактате об изящной словесности», «И вэнь чжи», «Истории Хань») упоминаются тексты, названные именем Жунчэна (в «Истории Хань» это «Жунчэн инь дао», «Путь силы-инь Жунчэна»; в «Баопу-цзы» – «Жунчэн цзин», или «Канон Жунчэна»). Эти эротологические трактаты до нас не дошли.


[Закрыть] и Пэн-цзу хотя и говорится кратко об этих делах, тем не менее не доверяется бумаге самое важное и главное. И любой человек, воля которого направлена на достижение бессмертия, должен усердно искать эти наставления.

Говоря это, я следовал словам моего учителя господина Чжэна. Поэтому я записал их, дабы передать людям будущего, верящим в Дао-Путь; это не пустая сумасбродная болтовня. И я, по сути, далеко еще не исчерпал смысла этих наставлений.

И те даосские мужи, которые хотят лишь посредством сосредоточения и блюдения, сближения и соединения,[400]400
  Имеются в виду различные «малые способы» продления жизни: медитативное самоуглубление, с (или без) визуализацией даосских божеств, соотносимых с жизненной энергией – пневмой того или иного органа, и сексуальная практика.


[Закрыть] без приготовления великого снадобья золотого раствора и перегнанной киновари достичь состояния святого-бессмертного, как же они глупы!»

Баопу-цзы сказал: «От Хуан-ди и Лао-цзы до нас дошло очень мало даосских книг, а большинство из них написаны любителями последующих эпох, и каждая возводится к личному опыту автора. Связки с табличками и свитки с текстами таких сочинений громоздятся, как горы. Древние воплощали в себе первозданную простоту, и большинство из них не были искушены в проявлении своих талантов. Поэтому, рассуждая о принципах сущего, они не входили в доскональное разъяснение деталей, и их сочинения для нас неясны. А не имея понимания важнейшего, трудно разъяснять их смысл, имеющиеся же разъяснения не слишком глубоки и исчерпывающи. Этих разъяснений явно недостаточно, чтобы с их помощью проникнуть в утонченный смысл древних текстов, воодушевить ищущих, вдохновить имеющих волю, наставить начинающих учиться, помочь постичь пути и тропы сокровенно-таинственного, истоков горя и источников счастья. Читайте и распевайте их хоть десять тысяч раз, но никакой пользы вы не получите. Не стоит пытаться изучить все это во всей его обширности. Надо только выбрать лучшее из имеющегося, как следует понять и запомнить смысл этого, а все остальные бесполезные даосские книги вовсе не нужно искать и изучать.

Но ученые часто не умеют понять разницу между глубокими сочинениями и поверхностными. Как только они узнают, что какой-то текст называется даосским, они сразу же хватаются за него, запихивают его в свои папки и сумки и изводят ум и сердце, пытаясь проникнуть в смысл такого текста. Но это все равно что засунуть руку в гнездо ласточки, чтобы найти там яйцо феникса, или забраться в колодец, чтобы на его дне искать осетра. Как усердно человек ни искал бы этого, он ничего не найдет, поскольку того, что он ищет, там нет и быть не может. К чему бесплодно тратить дни и месяцы, утруждать и изнурять себя бессмысленным трудом – в этом нет и грана пользы. В таком случае и все дела настоящего времени останутся не свершенными, и благо долгой жизни не обретенным. А тогда всякий сможет пальцем указать на такое положение дел и сказать: "Если человек так усердно трудился, совершенствуясь в Дао-Пути, но не добился перехода в надмирное состояние,[401]401
  Надмирное состояние (ду ши) – «переход на другой берег мира», позднее этот термин стал означать религиозное спасение, освобождение, в том числе и в китайском буддизме.


[Закрыть] то уж точно, в Поднебесной не существует никаких способов обретения бессмертия". Но ведь такие искатели состояния бессмертного подобны рыбаку, который идет ловить рыбу, не имея сетей; и он не поймает никакой рыбы отнюдь не потому, что в реке ее нет.

Хотя "Пятитысячесловный текст"[402]402
  Имеется в виду «Дао-Дэ цзин», состоящий из пяти тысяч иероглифов (у цянъ вэнь).


[Закрыть] вышел из-под кисти Лао-цзы, он содержит только общие рассуждения обзорного характера. В нем нельзя найти все, от головы до хвоста, относящееся к делам, о которых мы рассуждаем, и служащее нам поддержкой и опорой. Просто читать и распевать этот текст и не искать насущного Дао-Пути означает лишь выполнение бесполезного труда. Что уж тогда говорить о текстах, уступающих «Дао-Дэ цзину»!

Это относится и к последователям Лао-цзы – Вэнь-цзы, Чжуан-цзы, Стражу Границы Инь Си,[403]403
  Вэнь-цзы – даос, считается учеником Лао-цзы. Долгое время приписываемый ему текст (12 глав) считался подделкой ханьского времени, однако после археологических находок в Чанша-Мавандуй (1973 г.) установлена его подлинность как текста доциньского (до второй половины III в. до н. э.) времени.
  Страж Границы Инь Си (Гуаньлин Инь или Гуань Инь-цзы) – см. коммент. 2 к гл. 4.


[Закрыть] тексты которых хотя и восходят к Хуан-ди и Лао-цзы, беря за образец сокровенно-пустотное, но говорят лишь об общем смысле этого и отнюдь не содержат исчерпывающих в своем совершенстве наставлений. Они могут рассуждать о равенстве жизни и смерти, говоря, что существование и жизнь подобны тяжкому труду на каторге, а небытие и смерть – приятному отдыху. Но их учение отстоит от святых-бессмертных на миллиарды и триллионы ли. Так надо ли нам забавляться с ними? Их метафоры, притчи и образы годятся, чтобы использовать их как гарнир для заполнения изъянов и устранения недостатков, но не печально ли, что в последнее время всякие говоруны-краснобаи и бездельники-тунеядцы стали искать пристанище для своих извращений в произведениях Лао-цзы и Чжуан-цзы!»[404]404
  Эта инвектива Гэ Хуна направлена против синтетической даосско-конфуцианской философской школы сюань-сюэ (учение о Сокровенном, «мистология»), расцветшей в III–IV вв. Ее крупнейшие представители – комментатор «Дао-Дэ цзина» Ван Би и комментаторы «Чжуан-цзы» Сян Сю и Го Сян. Для Гэ Хуна неприемлем подход сюанъ-сюэ к даосской классике, его релятивизм и определенная эксцентричность. Кроме того, сюанъ-сюэ ассоциируется для Гэ Хуна с антипатичной ему как коренному южанину культурой пришельцев – северян, оттеснивших на второй план южную аристократию после бегства двора в 316–317 гг. с севера на юг в результате захвата севера гуннами и другими кочевыми народами. Гэ Хун – наследник даосской традиции эпохи Хань, сюанъ-сюэ – реакция на ханьскую экзегетическую и вообще интеллектуальную традицию, порожденная ситуацией краха империи Хань и сменой социальных приоритетов в первой половине III в.


[Закрыть]

Некто сказал: «Если совершенный и мудрый император правит миром,[405]405
  Согласно китайской политической традиции, император управляет всей Поднебесной, то есть всем миром, являясь вселенским мироупорядочивающим монархом.


[Закрыть] то он считает мудрецов своими драгоценностями, но мужи, изучающие путь бессмертных, не пожелают служить как чиновники. Не получится ли так, что если все люди начнут совершенствоваться в Дао-Пути, то некому будет заниматься делами управления государством?»

Баопу-цзы сказал: «Чао-фу и Сюй Ю[406]406
  О Чао-фу и Сюй Ю см. коммент. 37 к гл. 2.


[Закрыть] повернулись спиной к совершенномудрым государям и уединились в горах, но за это их прозвали возвышенными мужами. Чжуан Бо бежал от мира ради обращения к Дао-Пути, но за это был почтен как благородный человек.[407]407
  Чжуан Бо (Чжуан Гуан), или Янь Гуан (I в. н. э.) – в молодости сотоварищ будущего императора Гуан У-ди (25–58 гг.). После вступления его на престол Чжуан Бо скрылся и стал отшельником, несмотря на все попытки императора привлечь его на службу, а также сменил имя с Гуан (поскольку оно совпадало с императорским титулом) на Бо. После воцарения императора Мин-ди (58–75 гг.), личное имя которого было Лю Чжуан, Чжуан Бо сменил и фамилию с Чжуан на Янь. По мнению некоторых комментаторов, Гэ Хун здесь имеет в виду не Чжао Гуана, а отшельника Цзычжоу Чжибо (Цзыфу), упоминаемого в «Чжуан-цзы» (гл. 28).


[Закрыть] Когда Сюань Юань правил Поднебесной, ее называли предельно упорядоченной, но Гуанчэн-цзы не захотел иметь с ним ничего общего.[408]408
  Сюань Юань – имеется в виду мифический император Хуан-ди.
  Когда Хуан-ди впервые пришел к своему будущему учителю Гуанчэн-цзы, отшельничавшему на горе Кунтунчжишань (Гора, Тождественная Пустоте), и спросил его о пути управления Поднебесной, тот ничего не ответил, и тогда Хуан-ди спросил его о пути самосовершенствования. См. также «Чжуан-цзы» (гл. 11).


[Закрыть] Время, когда император Яо царил над четырьмя морями, можно назвать эпохой Великого Равновесия-Благоденствия, и хотя Во-цюань не оказывал ему никакой помощи, преобразующая Благая Сила-Дэ императора Яо не понесла от этого никакого умаления,[409]409
  Я о – древний мифический совершенный император конфуцианской традиции.
  Во-цюань – бессмертный времен императора Яо, живший в горных лесах и евший только сосновые семена.
  Благая Сила-Дэ – мана, магическая сила, получаемая императором от Неба. Посредством дэ император осуществляет свою мироупорядочивающую функцию. В конфуцианстве дэ осмысливается как добродетель, в даосизме – как сила миропроявления, присущая Дао-Пути.


[Закрыть] а талантливые мужи от этого отнюдь не оказались в пренебрежении. Когда Тянь И совершил деяние по перемене небесного мандата, У Гуан повесил на шею камень и утопился в реке;[410]410
  Тянь И – имеется в виду Чэн-тан, основатель государства Шан-Инь.
  Перемена небесного мандата (гэ мин) – конфуцианская идея, восходящая к базовой идеологеме чжоусцев, считавших, что Небо отняло мандат на правление (мин) у династии Шан-Инь и передало его дому Чжоу в лице У-вана. В конфуцианстве после Мэн-цзы (IV–III вв. до н. э.) термином «гэ мин» передавалась идея, согласно которой Небо всегда отнимает право на трон у злонравного государя-тирана и передает его новому высокодостойному мужу. На этой идее, окончательно разработанной во времена узурпации власти Ван Маном в начале I в., основывается китайская концепция династийного цикла. В современном китайском языке «гэ мин» означает «революция».
  У Гуан (или Мао Гуан) – верный подданный полумифической династии Ся. После того как Чэн-тан сверг сяского тирана Цзе, он предложил престол У Гуану, однако тот предпочел утопиться в реке Лу.


[Закрыть] когда чжоуский Цзи У победил Шан, то Бо-и и Шу-ци поселились в горах Сишань и отказались от еды.[411]411
  Цзи У (то есть У из рода Цзи) – имеется в виду У-ван, царь Чжоу и победитель государства Шань-Инь; Цзи – фамильный знак чжоуских царей.
  Бо-и и Шу-ци – «великие старцы Поднебесной», сыновне-почтительные мужи рубежа Шан-Инь и Чжоу. Вначале они отказывались в пользу друг друга от престола в родном княжестве, чтобы примирить уважение к воле отца с нормой уважения старшего брата, а потом вместе бежали в чжоуские владения, где были обласканы Вэнь-ваном и его сыном У-ваном. Однако после эпохального похода У-вана на царя Шан-Инь Чжоу Синя и установления власти дома Чжоу по всей стране они, возмущенные тем, что вассал (У-ван) посмел свергнуть сюзерена (царя Шан-Инь), удалились на гору Шоуяншань (или Сишань) и отказались от вкушения «чжоуской пищи». В конце концов они умерли от голода. Их глубоко почитал Конфуций.


[Закрыть] Когда циский герцог Хуань возвысился, Шао Цзи поместил свое изголовье в узком переулке;[412]412
  Шао Цзи – чиновник времен Чунь-цю, о котором рассказывается в «Люйши чунь-цю» (гл. «О мудрецах из низов»). После переворота в княжестве Ци он не признал власти нового государя.
  Поместил свое изголовье в узком переулке – то есть поселился в бедном квартале.


[Закрыть] а когда вэйский правитель Вэнь пришел к власти, Дуаньгань My распустил волосы и стал отшельником в Сихэ.[413]413
  Дуаньгань My – мудрец из царства Вэй эпохи Чжань-го. Будучи в Сихэ, получил предложение вэйского Вэнь-хоу стать его министром, однако ответил отказом. О нем см. «Биографии достойных мужей» («Гаоши чжуань») знаменитого медика и литератора Хуанфу Ми (214–282 гг.).


[Закрыть] Четыре старца, подобные фениксам, бежали на гору Шаншань и не согласились занять высокие должности при династии Хань;[414]414
  Четыре старца – мудрецы эпохи Цинь, отказавшиеся признать легитимность династии Хань и не ставшие служить ей. Это Дунъюань-гун, Цили-цзи, Сяхуан-гун и Лули-сяныпэн (Учитель Лули). Только мудрому советнику династии Хань Чжан Ляну удалось пригласить их ко двору для поддержки прав законного наследника престола. Тогда им было по 80 лет, и их головы были покрыты величественными сединами.


[Закрыть] Чжоу Дан, подобно единорогу, уединился в зарослях, но это не уменьшило казни и кары, примененные императором Гуан У-ди.[415]415
  Чжоу Дан – мудрец I в. н. э., родом из Тайюаня. Будучи предан старшей ветви династии Хань, он не признал вначале узурпацию престола Ван Маном, а потом отказался признать Гуан У-ди законным продолжателем дома Хань и легитимным императором, протестуя против репрессий, которые этот государь обрушил на своих противников. Жил уединенной жизнью и писал книги (до нас они не дошли).


[Закрыть]

Всегда находились люди, сердце которых не стремилось к богатству и знатности, а любовь которых не простиралась даже на самое большое имущество. Они полощут свои чиновничьи шляпы в вольных волнах,[416]416
  То есть отказываются от службы, предпочитая частную жизнь.


[Закрыть] не беспокоятся ни о славе, ни о позоре. Благоухающие леса для них все равно что башни и павильоны, горная пещера – как роскошные палаты, орхидеи зимородкового цвета – их постель, а зеленая листва – полог алькова. Тряпье заменяет им церемониальные облачения, а дикие травы – изысканные блюда. Они не утолят голода, если сами не будут сеять и пахать, они не оденутся ни во что иное, чем в платье, сшитое руками их жен. Такая жизнь для них – как счастливый случай из тысячи возможных, а совсем полной их радость становится, если они отказываются от общения со всеми шестью ближайшими родственниками своего клана, оставляют своих домашних и не поворачивают головы в их сторону. Они поворачиваются спиной к роскоши и славе, которые для них как забытый след, отказываются от всего, к чему могло бы привязаться сердце. Они могут взойти на горные вершины и скалистые пики и в одиночестве странствовать там, в обществе тени и эха они могут поселиться в знаменитых горах. Их внутреннее видение направлено на град, не имеющий образа, их слух внимает беззвучной тишине. Много ли найдется таких людей в мире восьми пределов?[417]417
  Весь мир, космос: четыре основных и четыре промежуточных стороны света.


[Закрыть] А вы, сударь, боитесь, что монархи останутся без верных подданных. Стоит ли об этом так сильно беспокоиться?»

Некто сказал: «Мужи, изучающие путь бессмертных, очищают только самих себя и забывают о той смуте, которую они вносят в великие принципы общественных отношений,[418]418
  Имеются в виду пять принципов взаимоотношений (у лунь) конфуцианской этики: отношения «государь – подданный», «родители – дети», «старший – младший братья», «муж – жена», друзья. Только последнее предполагало горизонтальные отношения равенства, тогда как остальные четыре основывались на вертикали и иерархическом принципе власти одной стороны и подчинения другой.


[Закрыть] поворачиваются спиной к государям сего мира и настроены на отказ от служения верноподданного. Я боюсь, что успеха в их поиске продления жизни не будет, а из-за этого они окажутся виновными в совершении наказуемых законом злодеянияй».

Баопу-цзы сказал в ответ: «Некогда жили на свете такие талантливые мужи, как Бэй-жэнь Северянин, Ши-ху – Каменные Врата, Шань Цюань и Цзычжоу,[419]419
  В гл. 28 «Уступление Поднебесной» книги «Чжуан-цзы» говорится, что Шунь хотел уступить престол Поднебесной Северянину Уцзэ, Ши-ху – земледельцу Каменным Вратам, Шань Цюаню и Цзычжоу Чжибо, но все они отказались от трона. Преемником Шуня стал великий Юй, введший наследственный принцип передачи власти и установивший первое династическое государство – Ся.


[Закрыть] но они уходили от общественных дел и отвращались от забот, питая безбрежность своего духа, но расцвет и возвышение государства от этого не понесли ущерба, а великое преобразующее воздействие монарха не умалилось. А тем более это справедливо, если мы говорим о мужах, изучающих путь бессмертных. Среди них вовсе не обязательно есть люди, наделенные талантом управления государством или способные оказать помощь при установлении династии. Поэтому использование их на службе даст выгоду столь же малую, как пылинка и росинка, а потеря их для государственных дел будет равнозначной убытку от потери тоненького волоска, не так ли? Ныне же, когда все девять пределов живут вместе[420]420
  Имеются в виду девять областей (цзю чжоу), на которые был традиционно разделен Китай.


[Закрыть] и все достойные мужи собираются в столице для служения государству, то даже постов не хватает, чтобы использовать их. Достойные мужи всегда будут стоять в очереди за назначением, чиновничьи должности никогда не будут подолгу вакантными. Людей усердных и упорных всегда будет огорчать медленность продвижения по службе, а настойчивых и достойных – печалить задержка наград и пожалований. Всегда будет считаться превосходнейшим делом привлечение на службу людей, преисполненных управленческими талантами, и никогда не будет недостатка в посредственных чиновниках.

Некогда Цзы-цзинь[421]421
  Цзы-цзинь – сын чжоуското царя Лин-вана (571–545 гг. до н. э.). Он был искусным музыкантом, и когда играл на свирели, к нему прилетали фениксы. В «Жизнеописаниях бессмертных» («Жизнеописание Ван-цзы Цяо») говорится, что однажды он встретил даоса Фу Цю-гуна, который увел принца на священную гору Суншань, где тот и остался как отшельник.


[Закрыть] отказался от обязанностей столоначальника и отверг бремя наследника престола, но царь Лин-ван отнюдь не обвинил его в отсутствии сыновней почтительности. Когда господин Инь[422]422
  Господин Инь – имеется в виду Страж Границы Инь Си.


[Закрыть] снял свой официальный костюм и развязал свой пояс чиновника, отказавшись от своих обязанностей стража, правящий дом Чжоу не обвинил его в преступлении отсутствия преданности. Почему это было так? Да потому, что те люди показали, что они наделены глубокой искренностью и отнюдь не пренебрегают делами своего поколения и не выказывают пренебрежения к монарху. Просто их предпочтения отличались от общепринятых, тогда как направленность воли обычных людей всегда одинакова.

Государь, следующий Дао-Пути, даже если ему и приходится глотать неприятное, все равно остается преисполненным блага и доброжелательности, он знает, что сердца людей нельзя считать одинаковыми и что природа людей различна – кому нравится скрываться в своем доме, а кому выходить к народу; поэтому он не принуждает и не запрещает, превознося великий свет служения; стоя выше всех, он не проявляет признаков односторонних пристрастий и гнева, и тогда нижестоящие обретают радость достижения желаемого им. Поэтому повсюду слышатся воспевающие такого государя голоса, а слава его распространяется до пределов мира. Слыша об этом, алчные и жадные испытывают глубокий стыд и раскаяние, так воздействует этот нрав государя. Я слышал, что когда дует теплый ветер, меха и печи отдыхают, а когда проявления истинного Дао-Пути становятся редкими в мире, необыкновенные мужи уходят со службы.

Ныне все утраты и смуты подошли к концу и мир вернулся к равновесию. Быки получили отдых, и боевых коней пустили пастись на воле; сигнальные костры погасли, и дым исчез; копья и щиты отложены, луки и стрелы вложены в колчаны, а гончие псы сварены в котлах. Цзыфан[423]423
  Цзы-фан – имеется в виду мудрец Чжан Лян, помощник основателя династии Хань Лю Бана (Гао-цзу; рубеж III–II вв. до н. э.). В конце жизни он ушел от мирских дел, предался посту и занятиям даосской гимнастикой дао инь.


[Закрыть] покинул палатку в походном лагере и вернулся в свое селение, а Синь и Юэ[424]424
  Синь и Юэ – имеются в виду Хань Синь и Пэн Юэ, военачальники начала правления династии Хань. Были казнены по обвинению в измене.


[Закрыть] освободились от лат и шлемов и занялись рыболовными крючками. А тем более это относится к мужам, изучающим путь бессмертных, которых не наберется и одного на десять тысяч. Так почему же государство должно сожалеть о том, что оно не использует этих людей?!

Ведь их дела заключаются в том, чтобы уменьшать раздумья и умалять желания, их занятия направлены на сохранение целостности тела и возрастание долголетия. Они ненавидят безобразие сражений и битв и не приносят вреда простым людям. Так в чем же может заключаться их преступление?

Горы Хуашань и Хэшань чрезвычайно высоки, а лазурное море чрезвычайно глубоко. Высоту этих гор не увеличить, насыпая на них пыль, а глубину этого моря не углубить, вычерпывая из него воду. Срывая горную почву, не сделаешь горы ниже, а зачерпнув ложку воды, не сделаешь море уже. В каждом поколении бывает еле-еле несколько бессмертных, так неужели же из-за того, что они не участвуют в делах мира, человечество понесет урон и его дела обесславятся?!»

Некто сказал: «Если этот путь бессмертных все-таки можно искать и обрести, то почему же пять канонов конфуцианской классики ничего не говорят об этом, почему Чжоу-гун и Конфуций молчат об этом, почему совершенномудрые не спасались от мира и почему мудрецы не были наделены благом долгой жизни? Если Чжоу-гун и Конфуций ничего не знали об этом, то их мудрость нельзя считать совершенной, а если они знали об этом, но не учили этому, то значит, что никакого пути бессмертных просто не существует».

Баопу-цзы сказал в ответ: «Люди рождаются под определенным созвездием, и на каждого его звезды оказывают свое влияние. Об этом я подробнее напишу в другой главе.[425]425
  См. гл. 12.


[Закрыть] Если на вашу голову надет тазик, то вы, сударь, не увидите и сияния семи источников света. Тот, кто лишь вскользь бросает взгляд на великую реку, не догадается о невероятной и удивительной глубине ее омутов и пучин. Ведь перечень того, о чем умалчивают пять канонов, поистине может быть бесконечным, да и того, о чем не говорили Чжоу-гун и Конфуций, тоже немало. Я сейчас рассказал вам, сударь, только об одной десятитысячной из всего, что можно сказать об этом. И даже громкий смех не остановит меня в моем повествовании. Поскольку очень трудно до конца исчерпать эту тему, я прошу вас, сударь, послушать хотя бы мой краткий обзор ее основного содержания. Ведь Небо и Земля огромны по своим размерам. И когда девять совершенномудрых совместно создавали «Канон Перемен»,[426]426
  «Канон Перемен» – «И цзин», канонический текст конфуцианства и один из базовых текстов китайской культуры вообще. Его древнейший пласт имеет мантическое содержание, а более поздняя комментаторская часть (чжуань), или «Десять крыльев» (ши и), посвящена вопросам космологии (особенно в этом отношении важен раздел «Сицы чжуань»). Составление «Десяти крыльев» традиция приписывает Конфуцию.
  Девять совершенно мудрых, составлявших «Канон Перемен», это мифические императоры и культурные герои Фу-си, Шэнь-нун, Хуан-ди, Яо, Шунь, Юй, мудрые монархи династий Шан-Инь и Чжоу Чэн-тан и Вэнь-ван, а также Конфуций.


[Закрыть] они исчерпывающе обсудили только силы инь и ян. И к этим рассуждениям действительно нельзя ничего добавить. Но если я сейчас начну спрашивать знатока «Перемен» по таким вопросам, как: на сколько градусов можно разделить небосвод; где среди четырех морей узко, а где широко; каковы размеры Вселенной, выраженные в ли; каково расстояние мира вверх и вниз; кто толкает мироздание в процессе его кругового движения; какова скорость движения Солнца и Луны; как движется Луна по своим девяти путям;[427]427
  В традиционной китайской астрономии выделялось девять этапов движения Луны по небосводу, соотносимых с пятью первоэлементами (называемыми по обозначаемому ими цвету – черный, желтый, красный, белый и сине-зеленый) и соответствующими им планетами, причем каждый из них по два раза сочетался с желтым (Земля) как срединным (хуан дао – Желтый Путь), кроме него самого (4 × 2) + 1 = 9. Желтый Путь – эклиптика, большой круг небесной сферы, по которому перемещается Солнце в видимом годичном движении.


[Закрыть] какова длительность времени света и тьмы; каковы закономерности движения семи звезд[428]428
  Семь звезд – 25-е из 28 зодиакальных созвездий китайского неба и четвертое из семи созвездий «южного дворца». Шесть звезд этого созвездия входят в европейское созвездие Гидру, включая ее альфу (Альфард).


[Закрыть] и порядок появления и исчезновения пяти планет; каковы «шляпа и подвески» Солнца;[429]429
  Видимо, имеются в виду различные оптические явления, связанные с солнечными затмениями (типа солнечной короны).


[Закрыть] какие нарушения бывают в четырежды семи созвездиях-домах;[430]430
  Имеются в виду основные (зодиакальные) созвездия, по семь в каждом из четырех (по сторонам света) секторов неба.


[Закрыть] откуда появляются кометы; каковы типы аномалий «эфирной стрелы»;[431]431
  «Эфирная стрела» (ци ши) – термин, связанный с созвездиями южной части неба (нань гун). Китайская астрология считает, что если эта «стрела» желтая, то это предвещает счастье; любой другой цвет из пяти основных предвещает беду.


[Закрыть] в чем благовещее свойство Светлого Старца;[432]432
  Светлый Старец (Цзин Лао) – это или комета, знак добродетели (дэ син), или звезда Старец Южного Предела (Нань цзи лао жэнь) – яркая звезда, соответствует альфе созвездия Киля (Канопусу).


[Закрыть] в чем причина неподвижности Полярной звезды; почему Сатурн одинок на востоке; почему наступает жара, когда Сихэ испускает свои лучи, и холодно, когда Ваншу[433]433
  Сихэ – образное обозначение Солнца.
  Ваншу – образное обозначение Луны. Согласно китайской космологии, Солнце – квинтэссенция силы ян, Луна – силы инь.


[Закрыть] поглощает его свет; почему Небесная Река[434]434
  Небесная Река (Тянь хань) – Млечный Путь.


[Закрыть] имеет такую природу, что кажется текущей вниз, когда мы смотрим на нее; каков ритм нарастания и уменьшения размера волн; в чем закономерность вызывания гнева или радости пятью нотами и шестью распределителями;[435]435
  Шесть распределителей (лю шу) – здесь: Небо, Земля и четыре сезона.


[Закрыть] как периоды счастья и невзгод зависят от движения облаков и характера испарений-пневм; как различного рода кометы, метеоры, болиды, звезды четырех углов и пяти зол, Небесный Пес, туманность Гуйсе[436]436
  Звезда четырех углов (или «четырех подчинений», сы чжэнь син) – небесное тело типа кометы или болида, которое могло появляться в разных частях небосвода.
  Звезда пяти зол (у цань син) или пяти заострений (у фэн) – небесное тело желтого цвета типа болида.
  Небесный Пес (тянь гоу) – 1) небесное тело типа метеорита; 2) название созвездия из четырех звезд, расположенных в области европейских созвездий Компас и Парус.
  Туманность Гуйсе («Обращенная ко злу») – название не только туманности, но и всех странных атмосферных явлений, типа полярного сияния.


[Закрыть] – все они, в зависимости от обстоятельств, то предрекают успех, то предвещают неудачу, – так вот, если обо всем этом спросить знатока «Перемен», то он ничего не сможет объяснить. Если затем об этом спросить ученых, постигших «Вёсны и осени», четыре раздела «Канона поэзии», три книги «Ритуала»,[437]437
  Имеются в виду три конфуцианских классических текста, посвященных ритуалу: «Записи о ритуале» («Ли цзи»), «Чжоуские ритуалы» («Чжоу ли») и «Нормы и ритуалы» («И ли»).


[Закрыть] то и они также ничего не смогут ответить. Они скажут, что ничего из этого не объясняется в истинных канонических текстах.

Обо всем этом говорится подробно только в трудах У Сяня, Гань-гуна и Ши Шэня, а также в текстах "В море", "Росток в трещине" и "Семь светил".[438]438
  В астрономическом трактате «Исторических записок» Сыма Цяня говорится, что в древности были такие знаменитые астрономы и астрологи: У Сянь при династии Шан-Инь, Гань-гун в государстве Ци и Ши Шэнь в государстве Вэй. Имя прорицателя Сяня встречается на иньских гадательных костях. Видимо, он жил при царе Тай-у (XIV–XIII вв. до н. э.). Гань-гун (по имени Дэ) – уроженец царства Чу, жил в эпоху Чжань-го и составил книгу по астрономии в восьми главах. Ши Шэнь (Ши Шэнь-фу) также жил в эпоху Чжань-го и написал астрономическое сочинение в восьми главах.
  Упоминаемые здесь тексты перечисляются в «Трактатах об изящной словесности» («И вэнь чжи») различных династийных историй («История Хань», «История Лян» и др.). Трактат «Це Мэн» (букв.: «Росток в трещине») назван так по имени астронома, жившего в правление династии Поздняя Хань.


[Закрыть]

Когда я спрашивал о том, содержат ли тексты этих шести школ учение классических канонов, мне неизменно отвечали, что не содержат. Тогда я снова спрашивал: "Последователи Гань-гуна и Ши Шэня совершенномудрые или нет?" – и мне неизменно отвечали, что нет. И если все мы люди, с рождения несущие Небо над собой и до старости попирающие Землю под собой, и все мы ищем ответа на наши вопросы в пяти канонических книгах, но не находим их, то является ли это основанием для утверждения, что книги Чжоу-гуна и Конфуция никуда не годятся и ныне по прочтении их можно с определенностью заявлять, что они по своей природе пусты и ложны? Небо и Земля предельно велики, и даже того, что доступно нашему зрению, мы не можем понять, а уж тем более если речь идет о "сокровенном взаимопереходе сокровенного" или о "тайне за пределами тайн".[439]439
  Намек на «Дао-Дэ цзин» (1): «Из Сокровенного вновь в Сокровенное, таковы врата всех тайн» (стань чжи ю стань, чжун мяо чжи мэнь).


[Закрыть]

И еще я спросил одного обывателя, говоря: "Ведь существуют в мире и рассказы о странах, где можно ездить на облаках и где люди рождаются из коконов, где народ наделен нетленными печенью и сердцем, где обитают в гнездах и в пещерах, где водятся твари с одним глазом и тремя головами, кони с когтями, собаки с копытами, существа с длинными руками и скрещенными ногами, подобные народу Хуанчи, у которого нет мужчин,[440]440
  Согласно «Канону гор и морей» («Шань хай цзин», гл. «Внешний запад», «Вай си»), к северу от мифической страны Усянь есть государство женщин. Комментатор Го Пу (276–324 гг.), бывший современником Гэ Хуна, утверждает, что в этой стране есть пруд Хуанчи (Желтый пруд), после купания в котором женщины той страны беременеют.
  Выше перечисляются различные фантастические существа, также упоминаемые в «Каноне гор и морей».


[Закрыть] или такие, у которых отверстия в груди и рот сбоку. Рассказывают также, что Линь-цзюнь собирал камни, а потом плавал в «земляной лодке»,[441]441
  Согласно «Истории Поздней Хань» (цзюань 116, «Жизнеописание южных варваров-маней», «Нань мань чжуань»), среди племен юга Китая существует обычай выбирать себе вождем человека, прошедшего различные испытания, в том числе и плавание в «земляной лодке». Прошедший их получает титул «Линь-цзюня» – «Государя, владеющего амбарами».


[Закрыть] что Ша И прикоснулась к дереву, а потом родила множество драконов,[442]442
  В биографии Ай Лао-и в «Истории Поздней Хань» рассказывается, что некогда у Ай Лао-и была жена, которая, купаясь, стала тонуть и ухватилась за кусок дерева, после чего забеременела и родила десятерых сыновей. Через некоторое время с ней снова произошло то же самое, и она превратилась в дракона. Увидев это, девять ее сыновей в страхе разбежались, а десятый сел на спину дракона и улетел на нем. Позднее, когда он подрос, то получил титул удельного царя (вана).


[Закрыть] что Нюй-ва вышла из земли,[443]443
  Нюй-ва (Нюй-гуа) – согласно некоторым версиям, вместе с Фу-си является прародительницей человечества, которое она вылепила из глины (ср. библейский миф о создании Богом Адама из праха земного). Возможно, имеется в виду и миф о том, как Нюй-ва подправила мироздание, выплавив пятицветный камень после того, как божество Гун-гун, сражаясь с божеством Чжу-жуном, врезалось головой в гору Бучжоушань, служившую одной из подпорок мира, который от этого накренился.


[Закрыть] что Ду Юй упал с неба,[444]444
  Согласно ханьскому философу Ян Сюну, прародителем царей Шу (современная Сычуань) был некий Ду Юй, который упал на землю с неба и стал царем Шу по имени Ван-ди. Позднее Ван-ди превратился в кукушку.


[Закрыть] что бывают летающие кирпичи и говорящие собаки, что горы ходят, а алтари пенатов перемещаются, что целых три армии за одно утро претерпели превращение, причем благородные мужи превратились в аистов, а низкие людишки стали песком. Повествуют о том, как Нюй-чоу прислонилась к засохшему дереву,[445]445
  Нюй-чоу (Нюй-жэнь) – персонаж «Канона гор и морей»; о ней рассказывается, что она была порождена трупом, который сожгла прикосновением на десятый день. Возможно, что в одном из не сохранившихся текстов вместо трупа фигурирует засохшее дерево.


[Закрыть] а Эр Фу был связан,[446]446
  Эр Фу – персонаж «Канона гор и морей». За убийство император отправил его на гору Шушу, к которой приковали его правую ногу.


[Закрыть] о том, что некоторые насекомые имеют временное обиталище,[447]447
  Речь идет о насекомых, в процессе своего развития меняющих среду обитания (например стрекоза, личинки которой живут в воде).


[Закрыть] о потерянном панцире и ходячем мясе, о двухголовой змее,[448]448
  Двухголовая змея (эр шоу шэ) – один из монстров китайских легенд; живет на горе Чаншань.


[Закрыть] о «тетиве, ставшей луком»,[449]449
  Речь идет об особой (по некоторым версиям также двухголовой) змее, живущей на юге Китая. Выражение «тетива становится луком» связано со сбрасыванием змеей кожи.


[Закрыть] о дереве, не дающем золы, об огне, который не жжет, о птицах чан и шу, о безглазых зверях, о голове без тела, о теле без головы,[450]450
  Голова без тела – речь идет о чудовище таоте, изображавшемся на чжоуских треножниках; «Весны и осени господина Люя» («Люй ши чунь-цю») приписывают ему склонность к каннибализму и утверждают, что злодеяния и есть плоть этого существа.
  Тело без головы – воинственный персонаж «Канона гор и морей», называемый «трупом, пашущим летом» (ся гэн чжи ши).


[Закрыть] о птицах цзин-вэй, наполняющих море,[451]451
  Цзин-вэй – фантастическая птица из «Канона гор и морей»; по версии этого текста, в цзин-вэй превратилась Нюй-ва, младшая жена императора-перводобывателя огня Янь-ди. Она живет на горе у моря и часто бросает в море камни, пытаясь, видимо, завалить его.


[Закрыть] о дереве цзяо-чжан, растущем парно,[452]452
  О дереве цзяочжан известно из «Оды о столице Шу» поэта Цзо Сы (250(?) – 305(?) гг.). Его комментатор Лю Юань-линь говорит, что это дерево, сразу же дающее два ствола. Если один из них засыхает, то и другой не может прожить больше года.
  Далее перечисляются различные монстры, описанные в «Каноне гор и морей» («Шань хай цзин»).


[Закрыть] о ткани, которую стирают в огне, о ноже, который режет нефрит, о звере яньмэй, выдыхающем жар, о том, что при трении камня по глине течет вода, о том, что на горе Кугуань происходят превращения, о звере куй, у которого ноги вывернуты задом наперед, о звере шисю с девятью головами, о существе бифан с человеческим лицом, о свершениях Шао-цяня,[453]453
  Шао-цянь – о нем мало известно. Гань Бао в своих новеллах «Записки о поисках духов» («Coy шэнь цзи») упоминает некоего Лу Шао-цяня, жившего в середине II в. до н. э. Упоминается он как даосский бессмертный и в других текстах («Отдельные описания чудесного», «Ле и чжуань»). Сам Гэ Хун еще раз упоминает Шао-цяня в гл. 19 «Баоггу-цзы» как создателя одного из амулетов.


[Закрыть] о том, как Шэн-цин служил божеству инея,[454]454
  Знаменитый эссеист эпохи Лю-чао Лю И-цин (403–444 гг.) в своем сочинении «Записи о тьме и свете» («Ю мин лу») говорит о Шэн-цине (Ян Ци) как о маге, повелевавшем духами, умевшем становиться невидимым и т. п.


[Закрыть] о тигровом зерцале человека из западных цянов.[455]455
  Западные цяны – тибетоязычный народ, проживавший к западу от Китая и постоянно нападавший на границы империи.


[Закрыть] В данном случае имеется в виду сюжет, вошедший в «Историю Поздней Хань» («Жизнеописание западных цянов», «Си цян чжуань») и относящийся к эпохе Чжань-го, в котором рассказывается, как некий цян Уи Юань-цзянь спасся от опасности, магически создав тигриную тень, за что и был почитаем своими соплеменниками, о том, как Сянь-би стал сильным благодаря тому, что ездил на черепахе,[456]456
  Также имеется в виду сюжет, вошедший в «Историю Поздней Хань» («Жизнеописание восточных варваров», «Дун и чжуань»); в нем рассказывается о том, как некий принц сумел бежать от желавшего убить его царя благодаря тому, что он переправился через реку верхом на черепахе.


[Закрыть] о том, как Линь-и обрел царственность благодаря записям духа,[457]457
  Согласно «Истории Цзинь» (гл. «Описание государства Линьи»), Линьи не имя человека, а название страны. На ее престол после смерти царя Фань-и вступил раб Вэнь, который в молодости поймал чудесного карпа и расколол с его помощью волшебный камень, дух которого наделил Вэня силой, снискавшей ему благоволение в глазах царя, сделавшего Вэня своим наследником.


[Закрыть] о том, как люди из Юн и Шу стали императорами благодаря плывущему трупу,[458]458
  Юн и Шу – земли на территории китайского округа Лян-чжоу (Сычуань). Однажды Ду Юй (будущий император Ван-ди – см. коммент. 55) увидел плывущий по реке труп некоего Бе Лина, что стало знамением его возвышения.


[Закрыть] о том, как божество Соленой реки превратилось в насекомое и улетело,[459]459
  Сюжет, вошедший в «Описание южных варваров-мань» «Истории Поздней Хань». Он повествует о явлении богини реки Янешуй (Соленая река) трем вождям варваров-маней в виде крылатого насекомого.


[Закрыть] о том, как человек с вертикальными глазами изменил судьбу поколения в горных пещерах Цзин,[460]460
  Человек с вертикальными глазами – царь Шу по имени Цань-цун (см. коммент. 69).


[Закрыть] о том, как У Дин наклонил гору, выведя змею,[461]461
  Речь идет о превращении пяти дев в камень, чему предшествовала встреча богатыря У Дина с большой змеей. См. также коммент. 20 к гл. 2.


[Закрыть] и о том, как рыба жоушэнь машет своими плавниками в трех морях. Повествуют и о том, как таблички с нефритовыми письменами появились у Юева колодца.[462]462
  Речь идет о табличке с описанием географических реалий, по преданию, установленной усмирителем потопа Великим Юем к югу от горы Гуйцзишань (Восточный Китай), где впоследствии и был погребен Юй.


[Закрыть]

Текст «Истинный механизм равновесия»[463]463
  Согласно легенде, этот текст, посвященный даосским искусствам, был обнаружен одним из древних монархов царства У внутри разбитого им камня.


[Закрыть] был выгравирован на камне чудесным образом.

Описания таких, и аналогичных им, чудесных дел содержатся в тысячах записей, но о них ничего не говорится в пяти классических канонах, и ничего не говорят о них Чжоу-гун и Конфуций. Так можно ли на этом основании утверждать, что ничего подобного не бывает? А взять такие факты: южане умеют вставлять в ухо тросточку так, что другой ее конец выходит из второго уха; Ле Юй-коу ставил чашку с водой себе на локоть, а сам в это время натягивал лук;[464]464
  Ле Юй-коу (Ле-цзы) – полулегендарный даос древности, предшественник Чжуан-цзы. Приписываемая ему книга «Ле-цзы», однако, является раннесредневековой подделкой. Об истории с чашей см. гл. 2 современного текста «Ле-цзы».


[Закрыть] Бо-хунь стоял на камне, нависшем над пропастью неизмеримой глубины;[465]465
  Бо-хунь – персонаж «Чжуан-цзы» и «Ле-цзы», даосский мудрец. Здесь имеется в виду тот же самый эпизод с чашей и стрельбой из лука.


[Закрыть] человек в Люйляне пел, плавая в водной пучине;[466]466
  Имеется в виду эпизод из «Ле-цзы» (гл. 2), где рассказывается о старике, умевшем играючи плавать среди водоворотов и бурунов местечка Люйлян, где не могли жить даже рыбы.


[Закрыть] человек из Сун мог сделать такой лист, что его нельзя было отличить от настоящего; Гуншу Бань изготовил из дерева фигуру коршуна, которая могла летать;[467]467
  Гуншу Бань (V в. до н. э.) – выдающийся ремесленник и соратник Мо-цзы (Мо Ди). Будучи убежденным пацифистом, Гуншу Бань активно участвовал в разработке различных оборонительных проектов. Легенда приписывает ему создание деревянной птицы, которая могла три дня летать, не опускаясь (см. «Мо-цзы», гл. «Лу вэнь пянь»).


[Закрыть] Ли Чжу видел тончайший волосок с расстояния в сто шагов;[468]468
  Ли Чжу (Ли Лоу) – человек древности, славившийся исключительно острым зрением.


[Закрыть] Пэнь и Ху были настолько сильны, что могли нести на спине груз в десять тысяч цзиней;[469]469
  Имеются в виду Мэн Пэнь и У Ху, знаменитые силачи эпохи Чжань-го, служившие циньскому царю У-вану.


[Закрыть] врач из Юэ успешно применил искусство иглоукалывания, когда казалось, что принц Су уже умер;[470]470
  Имеется в виду знаменитый врач эпохи Чунь-цю Бянь Цюэ, исцеливший уколом каменной акупунктурной иглы принца, находившегося в коме.


[Закрыть] Шу Хай пробежал крупным шагом несколько тысяч чжанов;[471]471
  Шу Хай – мифический бегун. В «Каноне гор и морей» (гл. «Заморский Восток») рассказывается, как император приказал ему пробежать расстояние от восточного до западного конца мира, что составило сотни миллиардов шагов.


[Закрыть] человек из Ин, размахивая топором перед кончиком носа, стесал с него пятнышко глины;[472]472
  Имеется в виду сюжет из «Чжуан-цзы» (гл. 24), демонстрирующий точность и филигранность работы человека, следующего Пути недеяния (у вэй): даже размахивая огромным топором, можно не отрубить свой нос, а лишь снять с него комочек присохшей глины.


[Закрыть] Чжун-ду обнажал свое тело на морозе.[473]473
  О Чжун-ду (Ван Чжун-ду) сообщает ханьский философ Хуань Тань. Он специально закалялся, достигая нечувствительности к жаре и холоду. Зимой Чжун-ду обнаженным мчался на колеснице, а летом стоял у десяти плавильных печей, и на его теле не появлялось даже ни капли пота.


[Закрыть] Должны ли мы сделать вывод, что ничего этого не было, раз об этом ничего не говорят Чжоу-гун и Конфуций? Поскольку можно совершенно честно сказать, что совершенномудрые умели не все, то не стоит удивляться, что никто из них не стал бессмертным, но это вовсе не означает, что они не были совершенными мудрецами. Разве является то, что совершенные мудрецы не имеют себе равных, основанием приниматься за это труднейшее из всех дел? Порой совершенномудрые равнодушно относились к тому, уйти им или же остаться. Они следовали спонтанной самоестественности, обладали самостью, но не были эгоистичны, обладали жизнью, но не заботились о ней, считали, что существование или гибель предопределены Небом, а долголетие или преждевременная смерть даны судьбой.[474]474
  Здесь излагаются взгляды конфуцианцев на жизнь как на период в процессе всеобщих изменений, обусловленный волей или велением Неба (мин; тянь мин) и потому имеющий заранее предопределенный срок.


[Закрыть] Так что же удивляться тому, что они не учились пути бессмертных?!"»