Текст книги "Сказка – ложь…"

12 кружка

Ну что ты, дружок, мнёшься? Подлить хочешь? Быстро же ты опорожняешь кружку! Орёл, ни дать ни взять! Такому и неиссякаемый котёл опустошить под силу, готова поспорить! Эх, чую, есть в твоих жилах капля крови древних героев! Да не красней ты так, милый. Лучше на вот, плесни и мне немного. Такой эль, как у Флинна, грех не пить, коли уж он есть на столе. Вот так, благодарствую, дорогой! Ну, слушай дальше!

Не успела я как следует вкусить восторгов безмятежной жизни, как была она безжалостно отравлена чужой злой волей. Ну и отчасти собственными моими ошибками, чего уж скрывать.

Так случилось, что, избавившись от девчонки, я долгое время не прикасалась более к своему драгоценному Зеркалу. Просто нужды не было. Но вот, узнав о своём новом положении, первым делом, конечно же, захотела обратиться к нему, верному моему помощнику и советчику. Не терпелось мне узнать, каким обещает быть это долгожданное дитя! Муж мой в ту пору был в отъезде, так что я не мешкая надёжно заперлась, достала со дна сундука магический предмет и воззвала к нему, как полагалось. Полированная поверхность привычно подёрнулась рябью, и я в предвкушении всмотрелась в неё, ожидая увидеть прелестное дитя, каким оно появится на свет. Но вместо розовощёкого карапуза с отцовскими глазами из тёмных зеркальных глубин глядела на меня, как всегда безучастно, треклятая падчерица!

С перепугу я отшатнулась от отражения, так что чуть не уронила Зеркало. Верить глазам не хотелось, однако до тех пор оно ни разу меня не подводило, а значит, понимала я, и в этот раз видение верно. Девчонка была жива. Проклятый наёмник обманул меня! Подсунул подложное сердце, уж не знаю, где он его взял, но точно не из груди этой паршивки!

Сами понимаете, настроение у меня от таких новостей сделалось самое мрачное. Вместо приятных хлопот о будущем малыше теперь снова требовалось искать способ справиться с отродьем, да поскорее. Время на этот раз было вовсе не на моей стороне. Что ж, хочешь сделать что-либо хорошо, делай это сам. Я надеялась только, что проходимец не преминул попробовать данное ему золото на зуб…

Солнце уже закатилось, когда я отложила наконец своё зеркало и принялась готовиться к долгой прогулке на завтра. Первым делом велела принести мне лучшие поясные шнуры да ленты, какие только были в королевских сундуках. Из них выбрала один, чёрно-алый с золотыми кистями, тонкий, но крепкий, как цепь, таким девчонка непременно должна была соблазниться. После отправилась в хлев и выбрала там славную козочку чёрной масти, такую, чтобы без оговорок годилась в жертву силам, к которым я обращалась за помощью. Ну и, дождавшись нужного часа, сотворила чары, конечно. Теперь тот шнурок, стоило только обернуть его, скажем, вокруг талии, сам начинал затягиваться всё туже и туже, пока не задушит того, на ком надет, насмерть.

Дурное колдовство, да. Не лучший способ. И я не горжусь тем, что сделала тогда, но вот вам моё слово: коли пришлось бы заново проживать те дни, я без раздумий повторила бы всё, что потребуется, лишь бы извести мерзкую девчонку! И нечего на меня так смотреть, приятель! Сам, чай, тоже не святой, а? То-то же!

Так вот, всю ночь я приготовлялась, а когда всё необходимое было сделано, натёрла тело особой мазью из болотных трав и бобрового жира, чтобы отбить собственный запах, переоделась в самую простую одежду, подкрасила лицо, сгорбила спину, взяла в руки корзину, с какими ходят торговки, и стала совершенно неузнаваемой. В таком вот виде ещё до рассвета покинула я замок и отправилась в дорогу. Путь мой лежал не слишком далеко, однако же и не сказать, что рукой подать, так что, даже оседлав доброго коня, добралась я, только когда солнце уже клонилось к закату, а ведь предстояло ещё изрядно пройти пешком.

А? Что, милый? Куда добралась? Это я сейчас расскажу, уж будь спокоен!

Цель моя, указанная накануне Зеркалом, скрыта была среди высоких гор, что тянулись до самой границы владений моего мужа и дальше. Там, среди скал и пустошей, где не селился никто, кроме редких рудокопов да горных духов, в убогой хижине, служившей жильём семи горнякам, и нашла убежище моя проклятая падчерица. Уж не знаю, сама ли она додумалась или кто подсказал ей скрыться в этих диких местах, но, если так, совет был хорош. Не будь магического Зеркала, ни за что бы мне не отыскать паршивку! Но всё же я до неё добралась!

Девчонку приютили, как я уже говорила, местные рудокопы. Жалкие создания, из тех, что ещё совсем детьми спустились в копи, да так и не пошли в рост из-за постоянного пребывания под землёй. Сейчас таких ещё можно порой встретить в самых дальних уголках. Спины их обычно сгорблены, а ноги кривы от того, что всё время приходится им бродить под низкими сводами подземных тоннелей, руки же, напротив, длинны и без меры мускулисты от работы киркой, глаза их рано теряют силу из-за постоянного пребывания в тёмных недрах земли и слезятся от солнечного света, а кожа приобретает самые странные оттенки, в зависимости от руды, которую добывают эти несчастные создания. Но всё же выглядят они не так удручающе, как те, что впустили некогда под свой кров мою падчерицу.

Представьте себе, эта дрянь преспокойно обжилась в их хижине! Бедняги, конечно, и понятия не имели, какую беду пригрели у очага. Заботились о девчонке, во всём стремились ей угодить. Ей, верно, и чар особенных не понадобилось, эти уродцы чуть ли не поклонялись её красоте. Уж не знаю, какую награду они надеялись получить взамен, но уверена, их ожидало бы громадное разочарование! Так что, если подумать, меня они ещё поблагодарить должны были за то, что избавила их от злой участи. Хоть и не сразу это мне удалось… Да.

В общем, когда я пришла к хижине, где обреталась падчерица, та была занята тем, что сидела у порога в куцей тени скрюченной ели да наблюдала за птицами. При виде торговки в запылённой одежде девчонка и бровью не повела, чему я про себя лишь порадовалась – значит, меня она не признала.

Поначалу мои ленты да тесьма не слишком ей глянулись, пока не увидала падчерица тот самый чёрно-алый шнурок. Видели бы вы, как она в него вцепилась! Хочу, говорит, сию секунду эту вещь, и всё тут! Я поломалась для виду немного, дескать, не по средствам мне, бедной женщине, такой товар просто так раздаривать, за который серебром цена, но в конце концов сдалась, подала с поклоном требуемое. Не успела я собрать остальной скарб обратно в корзину, а девчонка уже сама обвилась заколдованным шнуром и завязала тот накрепко. Ну а шнур, понятное дело, принялся затягиваться всё туже и туже, так что вскоре глупая девица уже хрипела, катаясь по земле, но так и не сумела с ним справиться. Задохнулась.

Я потрогала недвижное тело носком туфли, прислушалась, не вырывается ли тень дыхания из посиневших губ, – ничего. Дело было сделано. Пора было поворачивать в обратный путь.

Лишь под утро добралась я до замка. Пробралась тихонько в свои покои, поскорей бросила в очаг тряпьё, в которое рядилась, смыла с лица и волос краску да дорожную пыль и, вконец обессилев от всех забот, уснула как убитая. Поднялась только к полудню следующего дня. И первым делом, едва отделавшись от докучливых прислужниц, обратилась к верному своему Зеркалу. Что же, вы думаете, я увидала?

Клятая падчерица, жива-здорова, сидела себе в том же убогом жилище, в окружении своих послушных приспешников, прихлёбывала из глубокой миски невесть где раздобытое этими уродцами молоко да радовалась! Можете ли вы представить мою досаду?! Столько усилий, и всё зря! Ох и рассержена же я была! Ох и зла!

Оказалось, как только я ушла, домой возвратились почуявшие недоброе горняки. Они и разрезали заколдованный шнурок. Освободили от него девчонку, а та взяла и очухалась, задышала. Крепкое семя у сорной травы, не так-то просто её выполоть. Пришлось снова браться за дело. Снова творить колдовство, темнее прежнего, в надежде, что вторая попытка будет плодотворней первой.

На этот раз я выбрала для паршивки чудный гребень из рога. Искусно вырезанный, с позолотой, кроваво-красными камнями да такими острыми зубцами – раз плюнуть поранится. Эти-то зубцы я и смазала самым смертельным ядом, какой только нашёлся в моих закромах. Сперва он вгонял в крепкий сон, а уж после все члены отравленного коченели, а дыханье прерывалось. Спастись от него можно было лишь одним средством – горькими водами солёного источника, что струил свои воды далеко на юге. Но этой живительной влаги убогим горнякам взять было неоткуда, так что, снова отправляясь в путь, я была вполне уверена в удачном исходе дела.

Знакомую дорогу всегда одолеваешь скорее. Солнце ещё только стало клониться к западу, когда я оказалась вновь у хижины рудокопов. Падчерицу я снова нашла под елью, она плела венок из полевых трав. Как и в первый мой визит, сперва принесённые заколки, тесьма да шитьё оставили её равнодушной; как я ни расхваливала свой товар, она даже не взглянула в мою сторону. Но я такой поворот ожидала, а потому нижние товары в корзине загодя сбрызнула свежим молоком. На этот-то запах, стоило ему повеять из-под груды принесённого мной барахла, тварь мгновенно отреагировала! Аж облизнулась! В нетерпении потянулась к корзине, сунула туда нос и давай рыться! Молока, правда, там для неё не нашлось, зато на глаза ей попался заготовленный мною гребень. Девчонка тут же схватила красивую вещицу жадными ручонками, принялась вертеть и так и эдак, любуясь блеском позолоты да сверканьем каменьев. По всему было видно, что ей до смерти хочется эту красивую штуку заполучить!

Однако, помня прежний опыт, ни требовать, ни торговаться она не стала. Повертела-повертела гребень и хотела уже обратно положить, только я не дремала! Стала тут я нахваливать её чёрные волосы, охать и ахать, какие они длинные да густые, сокрушаться, что нечем ей их украсить, да расписывать, как роскошно смотрелся бы в них такой богатый гребень. В конце концов сердце падчерицы не выдержало. Всем ведь известно, как падко её племя на красивые безделушки! Решилась она примерить приглянувшийся убор. А мне лишь того и надо было! Воткнула я поскорей отравленный гребень в чёрные косы, так, что оцарапала острыми его зубцами падчерице весь затылок. Ну а дальше проще простого – притвориться виноватой да оставить украшение в дар, якобы в уплату за мою неловкость.

Сомнений в том, что мой план сработал, у меня не имелось. Когда я покидала хижину, девчонка уже клевала носом. К ночи её должны были скрутить судороги, а там и смерть проклятой настанет, тут, уж я была уверена, дуралеи-горняки ничего поделать не сумеют. Так что я вздохнула с облегчением и отправилась домой, в королевский замок. В аккурат к возвращению мужа успела умыться да переодеться.

Но недолго я радовалась и в этот раз! Едва супруг мой уснул, сморённый дорогой, пиром да моими ласками, как я поспешила к своему Зеркалу, проверить, не освободилась ли ещё земля от проклятого отродья. И что вы думаете? Гляжу, а девчонка снова живее всех живых! Разлеглась себе на грязных тряпках, что служили постелями её гостеприимцам, да играет с прозрачными камешками, каких полно кругом в серой горной породе. И, верите или нет, но пока я, совершенно оторопев, разглядывала эту картину, окаянная подняла глаза и, тут я готова поклясться всеми бочками в погребе Флинна, взглянула на меня в упор да усмехнулась так, что меня мороз пробрал до печёнок!

Я была вне себя от ярости! Но ещё больше снедало меня любопытство. Как же вышло у неё побороть мой яд? Неужели обрела уже девчонка волшебную силу? Но разве тогда стала бы она отсиживаться в убогом домишке? Нет, будь её силы при ней, мне бы уже пришлось спасаться бегством! А значит, дело было в чём-то другом. В чём-то, чего я не учла или не знала… К счастью, моё Зеркало могло дать ответ.

Так после недолгих расспросов я выяснила, что спасли ненавистную падчерицу те самые невзрачные камешки, точней сказать, каменная пыль, которой в избытке оказались покрыты лохмотья рудокопов. Когда те, вернувшись домой, снова увидали свою дорогую гостью на земле без памяти и кинулись к ней, девчонка невзначай наглоталась этой самой пыли и вскоре ожила. Кто бы, скажите на милость, мог подумать?! Ведь мудрейшие лекари да маги платили немалые деньги, чтобы привезти из южных земель запасы горькой воды из волшебного источника, полагая её единственным средством против действия известного состава. А тут оказалось, оно буквально под ногами за просто так валяется!

А? Что, милый? Да, верно, везучая оказалась мерзавка! Невероятно везучая! Такой нечеловеческой удаче мне противопоставить было нечего. Как ни старайся, всё зря! Однако же допустить, чтобы сбылось предсказанное Зеркалом, тоже было невозможно. Да и гейс я, как ни крути, нарушила, можно сказать, жизнь свою ради этого дела загубила, теперь уж никак нельзя было отступиться! Конечно, будь при мне мои книги да побольше времени в запасе, может, я бы что-нибудь и придумала, но увы… Даже с советами магического Зеркала тягаться с падчерицей мне оказалось не по силам. Приходилось признать: мне требуется помощь. Да поскорее.

Но кто в этом подлунном мире обладает могуществом, достаточным, чтобы противостоять отродью Сокрытого Народа? Разве что та, кто имеет власть повелевать им?..

Да, дружок, ты снова прав! Я ничего иного не надумала, кроме как обратиться к Королеве Фей. Опять. Да, после всего, что она сделала… А что мне оставалось?

От неё я хотя бы знала, чего ожидать! Ну, по крайней мере, я так думала. Пойми меня правильно, мне и впрямь здорово нравилась моя жизнь при добром короле Тибионе, я успела полюбить эти земли, принять их обычаи, но всем вновь обретённым в тот миг без раздумий готова была пожертвовать, если придётся, лишь бы извести окаянную девчонку. Почему? Сам-то подумай. Рухни даже моя прежняя жизнь, я всё ещё могла бы выстроить новую. Уйти дальше, в чужие земли, взять новое имя, найти нового мужа, даже новое дитя родить. Но всё это только пока хозяева на свете – люди.

Так что я погоревала-погоревала, а после припрятала подальше свою гордость и, не теряя более времени, отправилась в одно уединённое место, облюбованное мной среди дубов у подножия замкового холма, дабы воззвать к той, кто единственно способна была мне помочь. Заранее готовясь принять любые её насмешки и любые условия.

О, дорогой мой, убедить её прийти было нелегко! Да и не любит она такой дерзости, предпочитая сама выбирать, перед кем и когда появиться. Но, как я уже говорила, упорства мне в те дни было не занимать, так что в конце концов знакомый надменный образ вновь предстал передо мною, объятый сиянием ярче самого ослепительного лунного света.

Королева-из-под-Холма была раздражена, однако любопытство, столь свойственное её племени, пересилило в ней все прочие чувства. Так что когда она наконец появилась и велела выкладывать, что там у меня стряслось настолько важного, что я посмела отрывать её от дел, тон её выражал скорее нетерпение, нежели гнев или досаду. Наученная прежним горьким опытом, я не стала ничего скрывать от Клиодны, рассказала всё как есть, вот как вам сейчас. Не забыла упомянуть и древний закон крови, рассудив, что, возможно, собственные обычаи окажутся в её глазах аргументом более убедительным, чем мои слова. Ну а в завершение попросила помощи или хотя бы совета, как мне побороть падчерицу, если такое средство вообще имеется на свете.

Чем дольше слушала Королева Фей, тем больше хмурила она прекрасные свои брови. Под конец и вовсе потемнела лицом, даже ногой топнула в сердцах. «Да как они могут?! – воскликнула она в возмущении. – Уговор с сыновьями Миля скреплён нерушимыми клятвами! Нельзя вот так взять и попрать древние обеты! Нельзя воспользоваться неосторожными словами глупой отчаявшейся женщины, будь та хоть трижды королевой!» У меня словно камень упал с плеч. Теперь уже неважно было, насколько я не нравлюсь Клиодне и насколько она рассержена на меня за беспокойство. Если уж у нас оказался общий противник, значит, несмотря на старые раздоры, мы с ней были на одной стороне. Союзница, о какой я и мечтать не могла! Да теперь мы в два счёта расправимся с проклятой девчонкой, пусть даже её вместо семи рудокопов опекают семь сотен воинов! Так я думала в тот миг, и сердце моё пело от радости.

Однако всё оказалось не так просто.

С этим племенем вообще не бывает просто, вот вам моё слово! Вечно они всё мудрят да кружат, запутывают и слова свои, и планы, что кот пряжу. Полагаться на таких помощников себе дороже выходит. В итоге сам всё сделаешь, а их ещё попробуй не отблагодари! Так и в тот раз вышло.

Не успела я обрадоваться толком, как Королева-из-под-Холма возьми да заяви: она, конечно, всем сердцем за моё дело, но у неё, мол, в этих землях власти нет. Тут, дескать, правит дальняя её родственница, могущественная королева, чьи волшебные птицы своим пением способны разбудить мёртвых и убаюкать живых, и состоят они в отношениях весьма прохладных, так что ни приказать той, ни договориться с ней Клиодна не в состоянии. Придётся, мол, мне крутиться самой.

Но кое-что эта хитрая щука мне всё же пообещала.

Ни много ни мало золотое яблоко из своего волшебного сада! Одно из тех, что растут на деревьях с ветвями из серебра, в волшебных садах, скрытых от глаз смертных, где меж корнями чудесных тех яблонь текут всеисцеляющие воды животворных источников. Яблоко, что может даровать бессмертие тому, кто вкусит его, но также может с лёгкостью и погубить навек. Особенно если поступить с ним, как научила меня Королева Фей.

Перед таким оружием моей падчерице ни за что было не устоять!

Одна беда: за свою помощь Королева-из-под-Холма потребовала плату, и плату дорогую. В обмен на плод, какого не должна была касаться смертная рука, желала она дар, какие уже много сотен лет не приносили ей люди, – жизнь и кровь моего мужа, благороднейшего из королей, что когда-либо ступали по земле.

Да, приятель, выбор предо мною встал нелёгкий! Сохранить мужа, но погубить его королевство, а может статься, и все прочие королевства мира, или погубить того, кого я успела полюбить, но спасти всё, что ему было так дорого, в чём видел он смысл и свет своих дней.

Признаться, я такого не ожидала. Взывая к Королеве Фей, я готова была пожертвовать короной, благополучием, собственной красотой, даже младенцем, что только начинал приподнимать над собой шатёр моего живота, я согласилась бы даже свою собственную жизнь отдать! Но это… Это было слишком!

Однако времени на раздумья у меня не было. Выбирать нужно было сию секунду, да или нет, жизнь или смерть. И я поступила так же, как, несомненно, решил бы и мой дорогой король.

Я согласилась.

13 кружка

Что ж, милый, в чём-то ты прав… Конечно, куда благороднее было бы отказаться от такого условия и погибнуть вместе с мужем, раз уж цена за спасение оказалась слишком высока. Будь я лгуньей, как те сказители, что разнесли эту историю во все уголки мира, так бы, верно, и повернула свой рассказ. Или вот ещё, могла бы наплести вам тут о герое-короле, что добровольно отдал свою жизнь ради королевства и целого мира в придачу.

Но нет, дружок, моя история – чистая правда, а правда часто бывает неприглядна, как видавшая виды продажная девка. Видать, потому нигде её и не любят, отовсюду гонят прочь, как только познают. Но вы-то, ребятки, не из таких? То-то! Я сразу, как только вас увидала, решила: эти парни не чета прочим, уж они не станут смеяться над бедной Эллой и не осудят за старые промахи, им-то можно рассказать всё как было, ничего не утаивая! Да!

Так вот, едва пропала с глаз Королева Фей да померкло сияние, её окружавшее, упала я наземь и залилась горькими слезами. До самого рассвета пролежала я в траве, оплакивая свою едва обретённую любовь да несчастливую долю, коря богов за жестокость. А наутро поднялась, утёрлась, омыла лицо росой, чтобы скрыть следы слёз, изобразила нежнейшую из улыбок и отправилась в замок, играть роль хорошей жены и доброй королевы.

Весь тот день я не могла оторвать глаз от лица мужа и только тогда, пожалуй, поняла, как дорог он стал мне за годы, прожитые с ним под одной крышей. Весь день старалась я всячески угодить ему, сгладить любые углы, разрешить малейшие затруднения, при любой возможности развеселить его, лишь бы только не гас лукавый огонёк в его глазах, лишь бы не сходила довольная улыбка с уст. И чем ниже клонилось солнце, тем больше я старалась, стремясь сделать последний его день в этом мире приятнейшим и веселейшим из всех. Однако же и самый длинный день когда-нибудь заканчивается. Последние солнечные лучи коснулись неба прощальным поцелуем и сгинули во тьме ночи. Вслед за ними вскоре погасли и огни, зажжённые рукой человеческой. Всем в замке пришла пора готовиться ко сну. А мне – выполнять обещанное.

С тяжёлым сердцем входила я в ту ночь в покои мужа. Не для радости и не для утех выдалась она, последняя наша ночь, ведь обоим нам предстояло нечто ужасное. Но милый мой король пребывал в счастливом незнании, и ничто не омрачило его последних удовольствий. Только эту малость я могла ещё сделать для него перед тем, как вонзила в любимую грудь острый охотничий нож. Перед тем, как подставила чашу под струи крови из его благородного сердца.

Золотое яблоко ожидало меня в условленном месте. Королева-из-под-Холма с улыбкой протянула его мне на раскрытой ладони. Безупречное, тонкокожее, оно словно бы светилось изнутри, как маленькая луна, тяжесть его холодила ладонь, а аромат кружил голову, призывая скорей прижать к губам упругий бок дивного плода, ощутить нежность его мякоти, вкусить сладость его сока. Мало кому удалось бы устоять перед теми чарами, уж поверьте! Я сама, едва коснувшись его, на время позабыла, для чего добыла сей волшебный плод и какой ценой он мне достался!

Готова поручиться своей правой ногой, пусть она нынче и не самый привлекательный залог, что непременно поддалась бы соблазну, прояви Королева Фей чуть больше терпения! Но она, похоже, жаждала моего подношения даже больше, чем я её. Слишком уж торопливо потянулась белая её рука к золотой чаше, принесённой мной, слишком явно исказила прекрасные черты гримаса вожделения. Лишь на миг! Но этого хватило мне, чтобы очнуться. И вся тяжесть принесённой мною жертвы разом вновь обрушилась на мои плечи, вся горечь непролитых слёз разлилась на языке. Чудный плод сокрытого сада тут же утратил для меня очарование, и я поскорей завернула его в платок, стараясь не глядеть на ту, с кем заключила ужасную сделку.

Однако же вовсе не глядеть, конечно, не выходило. Так что я отлично видела, как она опустила тонкие мраморно-белые пальцы в дымящуюся ещё чашу, как в блаженстве прикрыла подобные звёздам глаза, как втянула точёными ноздрями прохладный воздух, как медленно, словно пробуя впервые драгоценное вино, провела она по губам окровавленными пальцами. Будто не могло быть на свете ничего отрадней, чем ощущать тепло свежей крови и её запах. Казалось, Королева Фей, упиваясь поднесённым ей даром, совсем позабыла о моём присутствии, и я, не в силах наблюдать её наслаждение, повернула было назад к замку, спеша оставить позади и её саму, и даже воспоминание о ней. Но тут она окликнула меня, приказав остановиться.

Голос её, прежде звеневший струнами арфы, обрёл странную глубину, зазвучал словно со всех сторон разом, как если бы сама ночь обратилась ко мне. Я повиновалась. Собрав всё своё мужество, снова взглянула в прекрасное нездешнее лицо и спросила, что же ещё могу сделать для неё. Рассмеялась в ответ Королева Фей и сказала, мол, если я не передумала да не решила оставить её дар себе, мне стоит выслушать ещё пару советов, как превратить чудесное яблоко в оружие против падчерицы.

Перво-наперво наказала она мне окунуть яблоко в чашу с кровью, и, как только я исполнила это, плод изменился: мякоть под тонкой золотистой его кожурой налилась багрянцем, будто вобрав часть цвета из чаши, а упоительно сладкий аромат приобрёл тошнотворный оттенок, сделавшись отдалённо похожим на запах гниющей плоти. Далее следовало отправиться в глубь королевского сада, к известному мне боярышнику, и сорвать с него ровно семь острых шипов, с коими уходить, не оглядываясь и не произнося ни слова. Те шипы на рассвете необходимо было воткнуть в мякоть плода так, чтобы концы их сошлись в его сердцевине. После всего проделанного это яблоко нужно до захода солнца дать отведать проклятой девчонке.

Тогда, если всё будет исполнено правильно, проглотив хоть один кусочек, она упадёт замертво, и даже если сыщется в мире средство, способное воскресить паршивку, то сделается она, восстав, обычной смертной, навсегда утратив связь с Сокрытым Народом да свои волшебные силы. Но если случится так, что я допущу хоть одну ошибку или опоздаю с отравленным угощением до захода солнца, то всё будет зря, пылью и прахом обернутся мои усилия и ненавистное мне отродье навек воцарится в подлунном мире.

Так сказала Королева-из-под-Холма и с этими словами растаяла в ночном тумане, будто её и не было, даже трава в месте, где она стояла, осталась непримятой. Больше я её никогда не видала. Только тяжесть ало-золотого плода в моих руках доказывала, что встреча эта не была сном, как и содеянное мной мужеубийство.

Что, милый? А-а-а… Конечно, нечестно! Ну да я уже не раз вам повторяла, у Доброго Народа свои представления о чести, справедливости и прочих добродетелях. Эти слукавят там, где будешь ждать верной сделки, просто из озорства либо от скуки, зато иной раз стократ отблагодарят за самое пустяковое дело, поди догадайся почему! Всегда они себе на уме! Потому-то лучше и не связываться с их племенем. Обходи стороной что дары их, что условия – спокойней проживёшь. Уж ты помяни моё слово, приятель! Вот тебе пример того, что бывает с глупцами, которые решаются просить помощи у Волшебного Народа, погляди, с головы до ног вся я перед тобой – малоумная Элла! Вся моя колдовская наука не уберегла меня от печальной судьбы. Но, по крайней мере, я ещё жива! Немногие, уж поверь, могли бы этим ныне похвастаться, окажись они тогда на моём месте! А? О, дело говоришь, дружок! За это и выпьем!

На чём бишь я остановилась? Ага, спасибо, приятель! Яблоко, да… Не стала я терять ни мгновения, едва пропала с глаз Королева Фей, поспешила я к заветному дереву. Не буду тут вам пересказывать, как изранила руки, пока срывала шипы, какого страху натерпелась на пути обратно, как, возвратившись в покои, в томительном ожидании рассвета скрывала следы своего преступления, опоив зельем юную служанку, уложив ту рядом с телом мужа да вложив ей в руку нож; как напустила на себя личину убогой старухи да выскользнула за стену до третьих петухов с одним лишь отравленным яблоком в узелке, как мчалась во весь опор, едва не загнав коня, в горы, как плелась потом пешком по узким тропкам к заветной хижине… Всё это я и сама помню с трудом, словно в горячечном бреду оно мне привиделось. А вот чего никогда забыть не сумею, так это визга умирающей твари, что жила под личиной моей падчерицы. «Сразу упадёт замертво», ага, как же! Королева-из-под-Холма либо сама не знала, как всё случится, либо зло пошутила! Лично я ставлю на второе. Но так или иначе в остальном она меня не обманула ни словом.

Да что это я?! Сама ведь обещала рассказывать по порядку! Что ж, друзья мои, вы правы, пеняя мне за это! Правда, ничего существенного я в своей повести не упустила, тут уж вам упрекнуть меня не в чем, будьте покойны. Ну, раз уж вам охота узнать подробности, воля ваша, слушайте!

До хижины горняков я добралась как раз к той поре, когда тени становятся длиннее всего, а лучи солнца придают всякому, чего касается их ласка, оттенки мёда и золота. Девчонка встретила меня, стоя на пороге, а на губах её змеилась насмешливая ухмылка. Не успела я ещё и дух перевести, как она первой заговорила, и, скажу вам так, речи её вряд ли сделали бы честь наследной принцессе! Проще говоря, паршивка велела мне убираться подобру-поздорову, дескать, сами они тут живут слишком бедно, чтобы подавать попрошайкам вроде меня. Но я не растерялась, изобразила слабую, выжившую из ума старуху, существо столь жалкое, что сама мысль о возможности исходящей от него опасности должна была показаться смешной, особенно для такой самоуверенной дряни, как моя падчерица.

Некоторое время она забавлялась тем, как я выпрашиваю ковш воды, чтобы напиться, после, вероятно, желая повеселиться ещё больше, зачерпнула из лужи у крыльца и поднесла мне с видом самым торжественным. Я и тут подыграла. Поборола отвращение да осушила поднесённый ковш, а потом ещё и благодарить стала. Мол, не знаю я, чем и отплатить юной хозяйке за такую доброту, ничего-то у меня нет, кроме разве что одного скромного яблочка, кое берегла к обеду, к ближайшему святому празднику. Под эту болтовню я потихоньку развязала узелок, извлекла на свет чудный плод из волшебного сада и с поклоном протянула девчонке.

Видели бы вы, как вспыхнули её глаза! Как жадно задрожали ручонки!

Конечно, она почувствовала его мощь! Будучи заключённой в смертное тело, падчерица моя не могла, подобно своим сородичам, вольно путешествовать меж мирами, так что и яблок Волшебной Страны не вкушала доселе, но она сразу поняла, что за плод перед ней, как свинья узнаёт жёлудь, пусть даже никогда раньше его не видала. Так что уговаривать её не пришлось!

Девчонка схватила предложенное яблоко и тут же впилась в него острыми зубами с жадностью волка, терзающего добычу, только сок кровавый потёк по губам. Кусочек! Да она до половины его в два укуса обглодала! И лишь когда терновые шипы впились ей изнутри в горло и чрево, поняла, что попалась, как щука на живца. Бросила она яблоко, схватилась за грудь, стала кашлять, хрипеть, да только поздно уж было, древние чары, коим научила меня Королева Фей, сделали своё дело, и та, что была угрозой всему, пала наземь в корчах. Ох и визжала она! Так что птицы с ближайших деревьев попадали замертво, а сама я с той поры на одно ухо совсем туга. Однако же недолго длилась эта агония, вскоре девчонка затихла, вытянулась на траве и приняла вид совершенно безжизненный.

Я на всякий случай подождала ещё немного, потыкала в неё клюкой, дабы убедиться, что на этот раз уж всё удалось как надо, вздохнула с облегчением, да и повернула в обратный путь. К замку, где ждали меня взволнованные слуги, тело несчастного супруга, коего ещё надлежало должным образом оплакать, и бремя королевских забот.

Да, дружок, от обязанностей своих я отказываться не собиралась, как бы обременительны они ни были. Тут мой покойный супруг мог бы мною гордиться, уж поверь! Да и нельзя мне было иначе. Знала я: в скором времени весть о гибели моего мужа разнесётся по свету и первыми слетятся со всех пределов его братья.