Текст книги "Ведьма Агнета. Демон-помощник и заколдованная комната"

И жнец, и чтец, и на дуде игрец

Взяла косу в руки, села на лавку и принялась ждать. Рядом притулилась Яночка с филином. Кого ждала, не знаю, но всем нутром чувствовала, что кто-то должен сейчас прийти. Вид у меня, наверно, был еще тот, как у Бабы-яги, только она с метлой, а я с косой. Через пять минут в кузню влетел отец Николай с пакетом.

– Вот, купил, – плюхнул он мне на стол пакет.

– И кагор купил? – тихо спросила я.

– И его. А что, не надо было? – он посмотрел на мое недовольное лицо.

– Надо было церковный, а не магазинный. Это работать так не будет. Он должен быть освященный, – надула я губы.

– Сейчас, – он стащил с себя рюкзак, вынул разную атрибутику.

– Здесь только кадилом не маши, тут другое царство.

Николай кивнул головой и вышел из кузницы. Через пять минут вернулся назад и вручил мне мокрую бутылку вина. Открыла ее и налила в маленькую мисочку, поставила перед филином и кусочек мяса положила. Птица принялась пить и есть. Батюшка ртом начал хлопать, как рыба на суше.

– Петрушка больше мышек и крысок любит, – прокомментировала Яночка.

– Это, это богохульство, – выдохнул Николай, тыча в птицу пальцем.

– Мы Бога не хулили, не ври, филина просто подлечить надо, – возмутилась я.

– В доме Мара и Юра, они вроде как болеют, думаю, что все не просто так. Иди, глянь. Маску только на морду лица натяни и возьми всю свою атрибутику. Хотел учиться, иди, учись, а мы тебя на крылечке подождем.

Встала со скамейки, захватила косу и вышла на улицу. За нами проследовал филин, волоча подбитое крыло. Выглядел он весьма бодро и немного пьяно. Он ушел в сараюшку, видно, дальше поправлять здоровье, но уже другими средствами, мышками да крысками. Николай отправился в дом, а мы уселись на крылечко с Яной и косой.

– Не нравится он мне, он на соседского Гришку похож, – сказала девочка.

– А кто такой Гришка?

– Козел.

– Ну, доча, нельзя так про взрослых говорить, – рассмеялась я. – Неважно, на кого он похож, главное, чтобы он нам помог.

Через пару минут из дома выскочил батюшка с дикими воплями. В воротник его подрясника вцепилось нечто. Николай от него отмахивался своей волшебной книжкой и кадилом, но тень от него не отрывалась, а пыталась прицепиться уже к шее. Я махнула косой и рассекла нечто пополам.

– Немного правее, и у вас бы не было священника, а у нас бы был новый жнец, – услышала я позади себя голос.

От его звука у меня побежали мурашки по всему телу, захолодело в затылке, руки стали ватными. Однако косу я не выпустила, а развернулась вместе с ней на звук. Предо мной стоял тот самый жнец, которого я видела на побоище около Лехиного дома, и внимательно меня разглядывал. Яна и батюшка застыли на месте и не двигались, да и весь мир замер вокруг.

– Мы как раз набираем жнецов, так сказать, вакансия открыта, идти никто не хочет, а тут ты косу нашу подобрала.

– Я не могу быть жнецом, я еще живая, – ответила я и встала в стойку с косой.

– Не проблема, – рассмеялся он.

– Не получится, – мотнула я головой. – Я еще этому крылатому из больницы должна.

Рядом со жнецом появилось небольшое окошко-экран, на котором показывался мой договор с крылатым существом из больницы. Товарищ в капюшоне тихонько выругался.

– О-о-о, современные технологии, я-то думала, вы по книге там смотрите жизненную историю, а у вас тут экран, – хихикнула я.

– Жизнь не стоит на месте, тем более это не новые технологии, еще Василиса Премудрая в тарелке своего суженого высматривала.

– Давай, уберу на склад, – протянул он руку к моей косе, а потом отдернул. – Ты ее кровью, что ли, окропила? Как ты вообще могла это сделать, да и взять в руки как ты ее смогла? Она же в вашем мире не материальна.

– На нас напала металлическая змея, и я схватила первое, что попалось в руки, – пожала я плечами.

– Знаешь, что у того, у кого коса, тот и жнец? Но тут ты ее, так сказать, под свой мир переделала. Я вот даже не знаю, что с тобой делать. Инструмент придется тебе оставить. Однако тебе все равно придется на нас работать, – криво усмехнулся он.

– Я буду за людьми бегать и их того самого, – махнула я косой.

– Не маши ей попусту, – поморщился жнец. – Не за людьми, а за теми, кто с земли уходить не хочет, привязался к предмету или к своей могилке. Не всегда мы успеваем прийти и забрать человека, иногда тело выключается, а душа рядом мается, остается. Потом много проблем такие создают.

– Работаете плохо? – усмехнулась я.

– Нехватка кадров. Ну так что? – поинтересовался он.

– У меня есть выбор?

– Нет, – помотал он головой.

– Есть план какой-то, процент выработки? – спросила я деловито.

– Не меньше десяти в месяц, – ответил он.

– Золотая коса получится, – хмыкнула я.

– Это был твой выбор.

– Еще вопросец есть. Ты не за ними пришел? – я ткнула пальцем в дом.

– Нет, им еще рано. Там по твоему профилю работа. И еще, если махнуть косой над головой, то душа от тела отходит, поэтому не маши ей над живыми и вообще спрячь подальше.

– Угу, – кивнула я.

Жнец сгреб свои косы из кузни и исчез. В тот же миг мир ожил, батюшка орал благим матом, а девочка удивленно на него таращилась.

– Там мертвяки по дому ходят, их там полно. Дом ими кишит. Я на такое не подписывался, – крестился он.

– Ты собрался быть великим экзорцистом, а сам напугался нечисти, – хмыкнула я.

– Они молитвы не боятся, и святой воды, и кадила. Тянут свои холодные руки и душат, душат, – Николай вращал глазами и дрожал.

На кистях у него проступили синяки, и на шее тоже.

– Пошли, батюшка, помогать мне будешь. Ты читай молитвы, какие надо, а я гонять их буду.

Из сарайки показался филин. Он тащил в клюве трепещущую мышку.

– А ты, – ткнула в него пальцем, – охраняй ребенка.

Тот угукнул и проглотил мышь. Я взяла пакет со свечами и с травами и зашла в дом. Батюшка шел следом за мной и читал молитвы, махал кадилом.

Дом встретил нас тяжелой тишиной, где-то тут были Юра и Мара. Дверь за нами захлопнулась, и тишина начала наполняться звуками, зашептала, зашушукала, застонала, заголосила, заплакала. Со всех сторон потянулись к нам руки, холодные пальцы, длинные когти. Закружилось пространство, замелькали лица, замельтешило все. Вытащила из пакета свечи, поставила их на стол. Тут же скинули на пол и куда-то укатили. Да пофиг, у меня еще есть.

Неудобно держать под мышкой косу и зажигать свечку. Холодом потянуло, землей свежей запахло. Затушили они ее. Рядом священник стоит, глаза закрыл, кадилом во все стороны машет, как корейский боец, и молится. Они боятся его, близко не подходят. Я и сама боюсь к нему близко подходить, еще кадилом по голове зарядит.

Махнула я косой рядом с собой, шепот услышала «Спасибо». Прошлась по всему дому, словно по полю, раз, раз, и тихо стало. Дошла и до спален. Мара и Юра на кровати лежат словно покойники, ручки сложили и еле дышат. Вокруг них мертвяки летают, и как тут быть? Махнешь косой сверху и заберешь жизни у живых, а оставлять так нельзя.

– Чего там? – заглянул в комнату священник.

– Да вон, – кивнула я.

– Кыш, кыш, – начал махать он кадилом над людьми.

Один из мертвяков развернулся да и клацнул перед его лицом голой челюстью. Николай так и брякнулся на пятую точку.

– У меня еще одна свеча осталась, – сказала я и вытянула свечку из пакета.

На стол решила поставить, вот только там чудесная композиция из искусственных цветов стоит. Глянула я на нее, и показалось мне, что она вся в земле испачкана и по ней всякие насекомые ползают да личинки. Я аж от омерзения ее на пол скинула. Сходила на кухню, принесла полотенце, завернула эту гадость и пошла на улицу ее уничтожать.

За ворота выхожу, а мне навстречу соседка, видно, бежит, с вопросом, как там хозяева дома себя чувствуют. Увидала у меня цветочки в корзиночке и перекосилась вся.

– Забирай свое, и все, что нажелала, наколдовала, забирай, еще и подарки в придачу, – в руки ей и сунула.

Она как-то инстинктивно взяла корзиночку и ахнула. На землю бросила. Я за косу схватилась и на нее направила.

– Забирай, иначе башку снесу, – рычу на нее.

Она корзинку подобрала и унеслась по дороге. Вот же людина какая пакостливая.

Во двор захожу, на крылечке Мара, Юра и Николай сидят и кагор из бутылки по очереди пьют. Все бледные и еле теплые.

– Соседка? – с трудом прошептала Мара.

– Она самая, – кивнула я. – Помещение надо чистить, вас надо тоже чистить, энергиями наполнять, у дома защиту обновлять, – начала все перечислять.

– Спасибо, мы сами справимся, – кивнула женщина головой. – Вот только Яночку пока к себе забери на недельку.

– Надо косу владельцу вернуть, – прохрипел Юрец.

– Теперь я владелица, – горько усмехнулась я.

– А мы что, уже того? – испугался кузнец.

– Нет, пока все живы, и до вас еще очередь не дошла. Долгая история.

– А-а-а, вы езжайте. Мы тут сами уже разберемся. Благодарим вас за спасение. В долгу не останусь. Всего доброго, – затараторила Мара.

Мы с Николаем взяли девочку за руки и вышли за ворота.

– Странные они какие-то, – пожал плечами батюшка.

– А мы какие? – рассмеялась я.

– И то верно, – хихикнул он.

Он закинул весь свой ритуальный инструмент в рюкзак, задрал подрясник и забрался на свой мотоцикл. Мы с Яной сели в мое авто и рванули к себе домой, в свое родное село.

Марена и Юрий

От ворот отъехали зеленый запор и мотоцикл со священником. Юра с Марой переглянулись.

– Ты знал, что она ведьма? – спросила Марена у отца.

– Мне это было не интересно, она платила деньги и привезла заказ с материалом, – ответил он.

– Папа, вечно ты только о деньгах и думаешь, поэтому и попадаешь во всякое, – покачала она головой. – Как ты думаешь, нам следует ее опасаться?

– Не знаю, на данный момент она нам помогла.

– Да уж, еще и священника приперла. Эти твои тоже хороши, договорились ведь, ты им их оружие, а они тебе защиту, и вот где их хваленая защита? Чуть кони не двинули с тобой, – покачала она головой. – Интересно, что за человек эта Агнета? Но ничего, Яночка все расскажет.

– Ты Яну попросила проследить за ней? – нахмурился Юра.

– Нет, она же ребенок, все сама расскажет, – ухмыльнулась Мара. – А то ты не знаешь, какая она болтушка.

– Пойду-ка я с соседкой разберусь, – приподнялся кузнец.

– Я сама, а ты пока дом в порядок приводи, – она встала с крыльца, стащила с шеи мертвяка, сдавила его так, что он просто испарился в ее руках.

Марена еле волочила ноги, сгорбилась вся, каждый шаг ей давался с трудом. Надо бы сходить восстановиться, но гнев в ней клокотал бурным вулканом. Она сроду никого не обижала, хоть и сила в ней была нечеловеческая, а тут просто так их с отцом чуть в Навь не отправили.

Дошла до поля, куда навоз свозят, смотрит, соседка там пытается корзинку с цветочками уничтожить. Глянула на композицию и узнала каждый цветочек, с могилок собирала соседка. Ведь Марена сама венки да цветы эти закупала, а потом каждому клиенту их подбирала. Каждый помнила, когда и какого числа кого хоронили. Сколько же соседка могилок обошла!

Ступала Марена по полю, а за ней мертвый след оставался. Жучки и мухи на подлете пеплом осыпались, трава под ногами чернела. Чем больше ей гнев глаза застилал, тем шире тропинка становилась, даже кучи навозные иссыхали. Соседка пыталась цветочки сжечь, только у нее ничего не получалось, руки тряслись, слова не те вылетали.

– Ой, Мареночка, прости меня, пожалуйста, я и не знала, что так получится.

– А ты как хотела? Всех нас на тот свет отправить? – проскрипела Мара. – Ты хоть скажи, что я тебе плохого сделала, что ты всю мою семью извести задумала?

– Ничего такого я и не думала, просто мы с братом тоже хотели ритуалкой заняться.

– Бизнес и ничего личного, – усмехнулась Мара, – Как в дом-то ко мне твоя композиция попала?

– Так я через твоего помощника передала, заморочила голову ему, ну и вещь мороком прикрыла, чтобы вы с отцом не увидели, – с какой-то гордостью ответила женщина.

– Цветочков тебе с погребального венка захотелось, так я не жадная, получай.

Марена хлопнула в ладоши, и из-под земли полезли пластиковые цветочки. Закучерявились, завились, поползли по земле, да по ногам да рукам соседкиным. Потащили ее в яму с навозом и принялись там ее притапливать и тянуть на дно.

Мара усмехнулась и отправилась восстанавливать свои силы. Зашла на кладбище, прошла до одной могилы и уселась на лавочку. Долго сидела, из-под земли поднялись корни и оплели ее ноги. Она прикрыла глаза и застыла. Постепенно вернулся к ней румянец, спина выпрямилась, цвет лица потерял серость. Через полчаса она встала, корни освободили ее ноги, да так и остались корешки торчать из-под земли.

– Спасибо тебе, мамочка, – она поцеловала фотографию на памятнике и вышла за ворота кладбища.

Дошла до своих ворот и обернулась, позади нее ковыляла соседка, вся в навозе и в пластиковых цветочках. Она отплевывалась и зыркала в разные стороны. Мара недолго думая зашла к ней в палисадник. Как только женщина оказалась рядом, Марена дотронулась до самой красивой ели, и та начала засыхать, осыпаться, чернеть. Остановилась соседка, рот открыла и смотрит, а вокруг нее мухи вьются.

– Если даже просто подумаешь мне навредить, то пластиковые цветочки на могилках у твоих детей и мужа вырастут, – сказала тихо Мара.

– Так они же у меня живые, – удивилась женщина.

– Это пока, – усмехнулась Мара.

Она вышла из палисадника, пнув напоследок еловый ствол, который тут же рассыпался в труху.

Мара ушла, а Юра отправился в кузню порядок наводить. Зашел и ахнул – кос жнецов не было. Значит, они приходили тогда, когда они с дочерью в беспамятстве были. Получается, они с дочерью все же защиту от них получили в виде Агнеты и священника. Да уж, странный выбор. Разжег он огонь, сунул туда руки. Пламя побежало по рукам, по телу, придавая силу кузнецу. Охнул он, крякнул, встряхнулся. Сгреб угли в совок и понес в дом.

Там он затопил печь и камин, отдернул занавески. По дому еще бродили тени, вот только они от кузнеца шарахались, боялись. Нашел он под столом Агнетины свечки, зажег от своих углей и расставил по дому, как раз по одной свече в каждой комнате. Мара придет с прогулки, остатки теней вычистит, у нее это ловко получается.

Прошелся с тлеющим угольком по всем комнатам, проверил защитные знаки, где обновил, а где новые написал. Кто-то ведь защиту пробил, так бы соседкин подарок даже через ворота не пронесли, сгорел бы. Филин уселся к нему на плечо, потерся головкой, угукнул, соглашаясь с его мыслями. Может, это кто-то, кому жнецы не нравятся, вот и хотят от него избавиться.

Пришла Мара, довольная, крепкая, сильная. Прошлась по дому, вымыла везде полы, песенки попела. Выгребла все продукты протухшие из холодильника, сожгла все на задворках. Новой еды купила, мясо в духовку засунула. К отцу заглянула в кузню.

– Папа, не решил еще, чего с ведьмой делать будем? – спросила она.

– Дверь вот ей делать будем, – буркнул Юрец.

– Думаешь, она нам не навредит? Поди, поняла, что мы не просто так люди.

– Жнецы приходили, косы забрали.

– Сейчас?

– Нет, когда мы с тобой в отключке были. Агнета эта нам в помощь была послана.

Морена залилась смехом.

– Вот у высших сил чувство юмора, нам, славянским язычникам, прислали в помощь ведьму, которая в непонятных традициях работает, и христианского священника. Значит, будем соблюдать нейтралитет, – ответила она.

– Угу, только вот мы им должны теперича, – кивнул Юрец. – Птичку нам подлатали, из рук мертвяков вытащили. Яночку приютили. Да и восстановились мы с тобой быстрей, чем обычно.

– Яну завтра надо забрать, – сказала Мара.

– Нельзя, и выходить из дома нельзя. Они думают, что мы ослабли, и снова будут атаковать, – покачал головой кузнец.

– Кто они? – спросила женщина.

– А я почем знаю. Они же и в кузню ко мне проникли, подкинули что-то.

– Папа, вспоминай, кто у тебя был за последнюю неделю.

– Знаешь, не помню вообще прошлую неделю, словно кто-то ластиком стер, – почесал он затылок.

– Пошла я тогда варить зелье для улучшения памяти.

Да уж, вспомнить бы, кто тут ходил и заказы делал, вот только помнил про Агнету и жнецов, а остальных забыл. В конторе книга есть с записями о клиентах, как стемнеет, так сходить надо бы. В Агнете он не сомневался, людей он читать умел, не угроза она им, да и тут не бросила, а пришла на помощь. Может, и с корыстными мыслями, дверь уж ей шибко нужна, но жизнью рисковать из корысти никто не будет.

Теперь чтобы вспомнить, придется два дня пить напиток от Мары. У зелья только побочный эффект имеется, оно не только мозги прочищает, но и весь организм.

Куколки и тряпочки

До нашего поселка сорок километров, добрались быстро, за полчаса. Яна вертела головой и рассматривала пейзаж за окном. Иногда тыкала пальчиком в стекло: «Там лошадка, там коровки, там чудище с рогами».

– Яна, давай сделаем вид, что чудище с рогами мы не заметили, пока оно не заметило нас. Хорошо?

– Угу, – она кивнула головой.

Дальше ехали молча, добрались до наших ворот, вытащила ребенка из машины и отвела ее в дом. Дети тусили дома, на улице жара, выходить не хочется.

– Катя, Слава, идите сюда, – позвала я их.

Вышли в коридор, смотрят, ждут.

– Знакомьтесь, это Яночка. Она у нас погостит немного. Задачу по развлечению передаю на ваши хрупкие плечи.

– Яночка, это Слава и Катюша, они будут за тобой присматривать.

Познакомила я детей. Передала ребенка из рук в руки, а сама отправилась ставить «крокодильчика» в гараж. Вытащила косу, крутилась с ней и думала, куда же ее спрятать. Решила, что если что-то хочешь спрятать, то нужно положить это на видное место. Так и сделала, поставила ее в гараже рядом с лопатами и метлой. Как только все спать улягутся, тогда перенесу ее в подвал.

Вернулась во двор, за столом уже расположились дети. Яна квас пьет и пирогом заедает. Головой во все стороны крутит и сидит, рассуждает.

– Как у вас красиво, сад есть, и там вон огород, а у нас ничего нет. Дед почти все под асфальт закатал, только газон оставил да старую яблоню. У мамы все равно ничего не растет. Она говорит, что у нее руки по-другому работают. Я вот в палисаднике с дедом цветочки сажала. Мама со стороны только любовалась, – болтала она. – Квас у вас вкусный. У нас дед ставит, у мамы не получается.

Дети с интересом рассматривали болтливую Яночку. Думаю, возиться они с ней не будут, но кто знает. Что-то мы ни вещи, ни игрушки ее не взяли. Вот голова моя садовая, во что ребенка переодеть, какую игрушку дать поиграть? Как-то быстро ее родственники нас выпроводили. Да и я схватила чужое дитя и побежала, а вдруг они очухаются и на меня заявление напишут. Я даже фамилию ее не знаю, и как сейчас буду Саше объяснять, где взяла ребенка?

– Ой, какая киса хорошая, – опустилась она на коленки и принялась обниматься с Прошкой.

– Прямо как наш Петрушка.

– А кто такой Петрушка? – спросила Катя.

– Это дедушкин помощник, он филин, но на самом деле он волшебник и защитник. Он наш дом охраняет от всяких недобрых людей и существ. К нам на прошлой неделе злой человек приходил, Петрушку обидел, крылышко ему сломал и в дедушкин очаг пописал.

Дети засмеялись, решили, что Яночка выдумывает.

– Вот прямо так и пописал? – спросил Слава, смеясь.

– Угу, и огонь потушил, и защиту стер. А деда на него смотрел и сделать ничего не мог.

– Надо было полицию вызывать. У меня вот папа участковый. Приехал бы и его на пятнадцать суток за хулиганство посадил. И вообще нельзя животных обижать, и в чужом доме гадить нельзя, – распалялся Слава.

– А в своем можно? – рассмеялась я.

– И в своем нельзя, и вообще, я уже за прошлый раз извинился, – надулся он.

– Хорошо, хорошо, – сказала я с улыбкой. – Катюшка, у тебя нет никакой игрушки для Яночки?

– Мама, ну какие игрушки, я уже взрослая. Мы сами с тобой ничего сюда не брали. Все на помойку отнесли да по соседям раздали.

– Игрушки можно сшить самим. Мне мама всегда говорит, если, доча, тебе скучно или страшно, то сшей себе куколку, она все твои страхи заберет и скуку развеет, – сказала деловито Яночка.

– А ты шить умеешь? – удивилась Катюшка.

– А чего там шить-то, главное, чтобы тряпочки были и травки сухие.

Принесла я им чистую майку трикотажную да лоскутки с нитками и иголками. Все уселись вокруг стола и стали смотреть, что же будет делать маленькая девочка.

– А у вас полыни нет сухой? – спросила она.

Принесла ей полынный веник из летней кухни, он почти высох. Она его наломала, накрошила почти в труху. Вырезала из майки прямоугольник.

– Трикотажик – это хорошо, – проговорила она, насыпая в серединку полыни. – Чего вы на меня все смотрите? Ткани много осталось, давайте со мной.

Напевая тихую песенку, она так ловко все это делала: головку с полынью, тело с гречкой, ручки из толстых ниток да платьице из лоскутка с дыркой посередине. Так мы увлеклись творчеством, что даже не заметили, как Саша зашел.

– Чем это вы занимаетесь? – спросил он.

– Куколок обережных делаем. Они дом охранять будут, – показала ему Яночка свою куколку.

– А это что у нас за девочка красивая?

– Меня Яночка зовут. У меня мама и деда заболели, и Агнета меня к себе забрала.

– И кто же твои мама и дед?

– Мама людей хоронит, а дед для них оградки кует и памятники делает. Маму зовут Марена, а деда Юра.

– Как далеко тебя, Яночка, занесло, – кивнул Саша, выразительно на меня посмотрев.

– Идем ужинать, – позвала я Сашу в дом.

Мы прошли на кухню, и я поставила разогревать ужин.

– Агнета, а у нее родные не тем самым заболели? Наши от нее не заразятся? – зашептал он.

– Нет, это не та самая болячка, это по моей части хворь, – покачала я головой.

– Ты аккуратней, смотри, число заболевших по области растет, некоторые деревни даже на карантин закрывают.

– Я стараюсь. Спасибо тебе, Саша, – и поцеловала его.

– За что? – удивился он.

– Что не задаешь неудобных вопросов, – улыбнулась я.

– Я же не дурачок, я все понимаю, – прижал он меня к себе.

– Они мне ее сунули, а про вещи и игрушки я совсем забыла, – пожаловалась я.

– Давай я поем и к Мишке с Ольгой сгоняю, у них хоть и пацаны, но, может, что-то найдется подходящее и для девчонки. Разница у них в возрасте небольшая, так что, надеюсь, что-то осталось.

Позвала детей ужинать. Они мне с гордостью продемонстрировали свои обережные куколки. Думала, что Катя со Славкой будут Яну развлекать, а получилось наоборот, она им занятие нашла.

После ужина Саша съездил к Мише и привез от брата огромный пакет различных футболок, шорт, джинсов, кепок, кофт. Яна внимательно рассматривала «новые» вещи.

– Мама говорит, что девочки должны ходить в юбках и платьях, так энергия идет по земле и поднимается по ногам, – заявила она авторитетно, отодвигая от себя шорты и джинсы.

– Она и так по твоим ногам пойдет, даже если ты в комбинезоне будешь, ты же на земле стоишь. Если так заморочиться с юбками, тогда босиком нужно ходить, и зимой и летом, – покачала я головой.

– Ножки можно наколоть, но вот по песку и по газону мама ходить босиком разрешает.

Она посмотрела на свой заляпанный сарафан, немного подумала, забрала футболку и понравившиеся шорты. Девочка ушла к Кате в комнату переодеваться. Деловая колбаса. Тут из комнаты послышались дикие вопли. Я вбежала туда. Яна трясла куколкой.

– Ты зачем ей лицо нарисовала?! – кричала она на Катю. – Нельзя им лица рисовать, туда же может злобный дух поселиться и напасть на тебя.

– Я не знала, – побледнела дочка.

– Всему вас учить надо, – надул губы ребенок.

– Мы им имена дадим и попросим их нас оберегать, чтобы они за нас были, – попыталась я сгладить конфликт.

– Имена давать тоже нельзя, – покачал головой ребенок. – Мы их просто сожжем. Скажем, что это наши враги горят. Мама как-то так делала.

– Нет, зайчик, не надо так говорить, пусть это будут наши хвори и страхи. Хорошо?

Ребенок кивнул головой, успокоился и стал натягивать на себя шорты и майку. Видно, мама там не простая женщина, раз ребенок выдает такие познания. Собрали всех куколок с нарисованными личиками и отправились на речку, решили перед сном искупаться да заодно спалить сегодняшнее детское творчество. Яночка болтала без умолку, периодически проскальзывало, что там мама говорит, что там деда делает в таких случаях.

Сожгли на песке куколок, поводили хоровод вокруг костра. Попили квасу и поехали назад домой. Ребенок уснул в машине. Спать ее положили к Катюшке в комнату на раскладушку. В ручку вложили куколку без личика, и попросили ее охранять нашу маленькую и шумную гостью.

Я сама еле на ногах держалась, устала, да и столько событий за день было. Плюхнулась на кровать и вырубилась, про косу и не вспомнила. Утром рано меня словно кто-то в бок толкнул, что надо косу на место убрать. Интересно, сколько я мертвяков у Мары с Юрой скосила, сколько еще мне до плана осталось убрать? В голове мелькнула цифра восемь, значит осталось еще парочка штук.

Вот, кстати, с ее помощью можно и часть артефактов обезвредить, если там к вещи призрак привязался. И чердак частично почищу, и план сделаю.

Тихонько выбралась из постели и отправилась в гараж за косой. Пять утра, народ еще спит, можно и орудие припрятать. Вынесла ее на улицу, играет солнышко на лезвии, красота. Вспомнила, что по кладбищу одинокий дед бродит, привязанный к могилке одной из предыдущих хозяек. Можно и его освободить. Так и пошлепала на кладбище, в шлепанцах и в пижамке с косой наперевес. Главное, до шести утра успеть назад вернуться, а то народ начнет скотинку из дома на пастбище выгонять.

Захожу за ограду, сидит, родимый, грустный около какой-то могилки. Вздыхает тяжело.

– Ну вот и за мной пришла женщина с косой. А почему не в плаще, а в срамном наряде?

– Так жарко же, – хихикнула я. – А где твой бес?

– Ушел, сказал, скучно ему, а за забором люди живые, я его и отпустил, теперь вот жду своей участи, – вздохнул призрак.

– Еще кто есть такие как ты… вы тут?

– Наверно, есть. Меня здешний народ не любит, я старый и противный, даже сам себе противен. Со мной никто общаться не хотел, вечно прятались, как я бродить начинал.

– Ну, пошли туда, где ты привязан, – кивнула я.

Добрели до могилки Ангелины. Он встал и прикрыл глаза, а я стояла над ним с косой и соображала, с какой стороны к нему приладиться. Над живыми махать сверху, а вот над такими как махать: снизу, сбоку, а с какого боку лучше? Стою, соображаю, а тут кто-то как завопит, словно сирену включили:

– Люди добрыя, это что же это делается, ведьма среди бела дня в труселях по кладбищу разгуливает, косой над могилками машет!

Поворачиваюсь, а там моя соседка стоит, что как-то ко мне рот приходила лечить, и верещит аки потерпевшая на пожаре. Тут дед встрепенулся, да как рванет к этой придурошной, да как хлопнет перед ее лицом своим гнилым ртом:

– А ну захлопни варежку, малахольная, а то я тебя вместе с собой в могилу уволоку!

Соседка так и попятилась и спиной из калитки выпала. Развернулась и рванула по дороге с воплями дикими.

– Можно я напоследок пенделей ей навешаю? Она всегда меня бесила, когда на кладбище приходила.

– Я не против, – улыбнулась я.

Дед щелкнул костлявой рукой, и рядом с ним появился его демон.

– Вон той убогой всыпь перца во все ее нижнее белье, чтобы знала, по какому поводу орать можно.

Демон хохотнул и исчез.

– Все, родная, давай, я готов, – сказал он и прикрыл свои бельма.

Махнула я косой около оградки и под ногами ему на всякий случай.

– Спасибо, – выдохнул он и начал потихоньку испаряться.

– Надеюсь, дорогу ты сам найдешь, провожать тебя не надо, – сказала я, помахала всем смотрящим рукой и пошла домой.

Соседки видно не было, вот и хорошо. Интересно, что этот сквернословный дракон на кладбище делал. Хотя на улице жара, может, своих помянуть пришла или оградку поправить.