Текст книги "Время юных магов. Менестрель. Книга 1"

Глава 18,
в которой начинается обучение в Заповеднике

Рита и Даня сидели в холле Дерева и ждали старого друида.

Оба только что вернулись из лазарета. Ушибы и ссадины, полученные в результате экстренного приземления на мраморный пол заведения качественного обслуживания «Коровушка», больше никак о себе не напоминали – юных магов Дерево излечило полностью. А вот само происшествие так быстро выветриться из памяти не могло.

– Валаамские волхвы уже нашли напавших на нас? И на Тошу? – Рита очень хотела, чтобы так и было. – Они ведь все-все-все могут, да?

Даня девочку успокоил. Конечно, злодеев обнаружат. Волхв Борилий не преувеличивал, когда говорил, что на изнанке еще ни одно преступление не осталось безнаказанным. Применят специальное оборудование и найдут!

А если у злодеев было нестандартное маскирующее заклинание, то тоже найдут. Со всех континентов соберутся темные волхвы, встанут вокруг места нападения и определят, кто совершил злодеяние. Так, по рассказу волхва Терентия, и обнаружили тех, кто убил его родителей.

– Так что, – мальчик старался не показывать грусти, – все будет хорошо.

Рита, конечно, настроение друга почувствовала. А потому решила его отвлечь от тягостных мыслей старым проверенным способом – перевела разговор:

– А почему Лиса повела нас не в «ПогребокЪ»?

– Не знаю точно. Но думаю, чтобы в случае чего обрушилась только одноэтажная «Коровушка», а не четыре жилых этажа над «Погребком».

– Точно! Как я об этом не подумала?.. А откуда Лиса знала, что на нас нападут?

– Это опыт, Ритка. И нюх. Знаешь, какой он у нее! Ух!

– Хороший? – улыбнулась Рита. И вдруг вспомнила: – Лиса же говорила о том, что в Заповеднике есть предатель. Она знает, кто это?

– Не думаю, – покачал головой парень. – Наверняка у начальника Заповедника совет собрался именно по этому поводу.

– А как же ее нюх?

– Она же не Господь Бог, Ритка!

– А ты сам знаешь, кто предатель?

Ответить на этот с какой-то отчаянной надеждой заданный вопрос Даня не успел.

– Никто не знает, даже Кириллыч, – за спинами ребят стоял старый друид.

Друзья, разом покраснев, обернулись…

– Эх вы, заговорщики! – укоризненно качал головой дед. – Рано вам еще думать на тему предателей и предательств. Лучше вот переодевайтесь и приходите через полчаса на ужин к начальнику Заповедника. Там вас будет ждать сюрприз.

Когда ребята вошли в кабинет волхва, первыми, кого они увидели, были Коля и Ваня. Да-да-да, юные боевые маги проснулись. Сидели сейчас за столом и наворачивали азу с картошкой, то и дело прося добавки на радость Гоше.

– С завтрашнего дня у вас начинаются занятия, – объявил волхв, едва Рита и Даня заняли свои места. – Утро в Заповеднике начинается с общего подъема.

Волхв говорил долго – сперва объяснял, а потом и отвечал на вопросы. Рита слушала его ставший монотонным голос и чувствовала, как ее распирает от радости. Скоро, уже совсем скоро она будет учиться самой настоящей магии!

 
                                        * * *
 

Утро выдалось мокрым.

Рита бежала по сосновому бору за Колей и Ваней и считала капли, падающие ей на нос с капюшона: тридцать первая, тридцать вторая…

За Ритой следовал Даня.

Чуть поодаль – так, чтобы не смущать детей своим присутствием, – скользила страж Заповедника Маня. Начальник Заповедника наказал ей следить за девочкой во время утренних пробежек. Если его теория насчет частичного сходства судеб матери и дочери подтвердится – а нападение на типовой экскурсии по изнанке уже случилось! – то Риту ждали недетские неприятности уже на ранних этапах обучения. Волхв Борилий не мог повлиять на судьбу Риты, это было вне его компетенции. Только принять меры по предотвращению особо тяжких последствий.

Но Рита не догадывалась ни о сгущающихся над ее головой тучах, ни о принятых начальством мерах. Она просто бежала и предвкушала скорую учебу.

Первым занятием был огонь.

Корпус огневиков изнутри оказался не таким исполинским, как Дерево. По крайней мере, в той части Огня, что находилась над уровнем земли, никто не жил. Поди выживи в потоках высокотемпературной плазмы! А вот изучать ее изучали, и со рвением. На плотном облачке, прилепившемся к середине одного из лепестков, стояли трое. Два мага с изнанки учили местного, Заповедного с техногенным происхождением, делать плазменный столб устойчивым. У местного получалось плохо: едва он брал контроль над сиреневым переливающимся столбиком в свои руки, тот, прямой и послушный у изнаночных ремесленников, мигом превращался в «связку сосисок».

– М-да… – прокомментировал зрелище новый наставник Михаил. – Ребята, вам это все равно рано. Идемте в аудиторию.

Учебная аудитория, расположенная в основании одного из «огненных лепестков», на первый взгляд казалась самым обычным классом. Разве что размером была поменьше тех, к каким привыкла Рита. Но здесь все, от пола до потолка, было огнеупорным. И стены, как выяснилось в ходе занятия, то и дело меняли цвет – от желтого, через оранжевый, и так до лилового. И обратно.

С предметом Рита была уже знакома, и выполнять простые поручения наставника Михаила ей было легко. К концу занятия девочка уже могла вызвать в сердце мелодию полноценного пламени – яркого, красновато-оранжевого, переливающегося. Огонь горел в ее ладонях, не причиняя абсолютно никакого вреда.

Получалось с огнем и у Дани. Но он не уставал восхищаться способностями Риты и все время говорил, что у него с огнем не так хорошо, как у нее.

– Не моя стихия, – улыбался он в ответ на удивленные взгляды девочки, пытавшейся понять, чем пламя на ее ладони отличается от зажженного другом.

А вот у Коли с Ваней оказались «проблемы с элементалами огня», как выразился наставник Михаил.

– Слишком напролом идете, ребята, – качал головой он. – Надо чувствовать магическое поле Земли, соответствующую часть его… спектра, так сказать.

Каратисты пыхтели, сопели, но сколько ни старались, на этом занятии в контакт с элементалами огня так и не вошли.

Зато в Холме, корпусе магов земли, Коля и Ваня преуспели. А вот у Риты не получалось подружиться с «землей», сколько она ни билась. Не помогали ни антураж, полуосвещенная пещера с грубыми каменными столами вместо парт, ни искреннее, обжигающее желание научиться. В сердце так и не возникло ни единой ноты.

К середине занятия Рита была готова расплакаться от обиды. Учительница Светлана, она же мама Коли, видя отчаяние девочки, только руками разводила: ни один подход не работает. Ни один!

– Даже не знаю, что с тобой делать, Рита, – говорила она. – На моей памяти еще никогда такого не случалось.

– Может, дело в том, что она не любит есть? – В полусумраке аудитории, оказывается, стоял волхв Борилий. Наблюдал за учебным процессом. – Вон китайцы по сей день пребывают в уверенности, что стихия земли в человеке сосредоточена в его желудке.

Все как по команде уставились на Риту. Та немедленно покраснела: не хватало ей становиться объектом шуток, пусть и волхва.

Маг по имени Светлана встала на защиту воспитанницы:

– Борис Кириллович! Не вгоняйте девочку в краску. Это же шаманство какое-то! Все эти ваши допотопные представления о стихиях и якобы соответствующих им органах до сих пор научно не доказаны.

– А если я вам к вечеру принесу соответствующие расчеты?

– Того, чего не могли рассчитать тысячелетиями? – растерялась наставница.

– Чего не сделаешь ради домового, – глаза волхва горели кошачьим зеленым в полумраке аудитории, – который очень расстраивается из-за того, что ребенку не нравится есть? Мне, между прочим, с Гошей еще под одной крышей жить.

– Не надо расчетов. – Светлана взяла себя в руки. – Я вам верю, Борис Кириллович.

– То-то же. – Волхв, отступив к стене, растаял.

– Рита, – в карих глазах женщины читались и недоверие, и надежда, – попробуем еще раз. Давай-ка, вообрази, что у тебя во рту вкусная-превкусная…

– Земляника?

– Вот и хорошо, пусть будет земляника. Представила? А вкус? Отлично. А теперь еще немного воображения. Вот она растет, ее питает земля… Такая большая-большая-большая Земля. А перед тобой на парте – ма-а-аленький кусочек Земли, песчинка. И ты ее сдвинешь с места, используя поддержку всей необъятной планеты!

Рита старалась изо всех сил. Но с несговорчивой песчинкой на первом занятии так и не справилась.

 
                                        * * *
 

Так потянулись дни.

Время до обеда было расписано по минутам. Подъем в шесть тридцать утра. Дальше кросс, причем в любую погоду. Завтрак, хоть и приготовленный Гошей, но чаще всего на кухне своей избушки. Занятия – огонь, вода, земля, металл, дерево. С последним у Риты проблем вообще не возникало. Лианы ползли и даже ветвились, да и песни на сосновом языке девочка схватывала на лету. А ведь именно песнями, сложенными на сосновом языке, была вызвана к жизни ее избушка.

Очень скоро Рита смогла настраивать комнату под настроение. Перед сном она лежала в кровати, укрывшись теплым травяным одеялом, и экспериментировала. Особенно ей нравилась музыка дождя: под тихий мелодичный шелест, издаваемый сосновыми стенами, было так замечательно засыпать.

Были и нелюбимые девочкой занятия – уроки боя. Их преподавал дядя Толя собственной персоной. Да-да, знакомый с детства папин друг оказался боевым магом.

«И как я не догадалась раньше?» – смотрела Рита на движения этого человека.

Такие молниеносные, точные. Легкие или, наоборот, тяжеловесные. Порой они были как песня – грозная, яростная. А иногда – напевная и самую малость печальная…

– Ребенок, – качал головой дядя Толя, когда замечал, что Рита уже не тренируется. – Ты не в цирке, а я не клоун. Соберись!

Рита вздыхала и старалась собраться. Но увы, у нее снова, и снова, и снова ничего не выходило. Так продолжалось до тех пор, пока дядя Толя не сдался и не начал учить Риту формальным комплексам, или «танцам», как он презрительно их называл.

Но у девочки дело пошло. Она, отлично чувствующая ритм, схватывала «танцы» на лету. Уже к концу тренировки Рита смогла подобрать нужную мелодию и расколола черепицу! Ту самую черепицу, о которую раньше только набивала синяки и шишки.

А вот преподавателя металла в Заповеднике пока не было, и его заменяли наставники других первоэлементов, да еще и на территории своих корпусов.

– Боятся заблудиться в коридорах Слитка, – заговорщицким шепотом пояснил Даня в ответ на недоуменный вопрос Вани.

– А там что, – у парня так и загорелись глаза, – лабиринт?

– Ага… – ответил темный волхв таким тоном, после которого впору было бежать искать несметные богатства, спрятанные в недрах корпуса металлистов.

Но внутрь юных воспитанников не пускали. Первый урок по металлу у ребят прошел в корпусе огневиков. Второй – у земляных. Третий – в аудитории с певуче-переливающимися стенами, в корпусе водников.

В итоге по металлу отстающими оказались все, кроме темного волхва Данимира. Но Даня, понимая, что у его друзей успехов в изучении металла в обозримом будущем не предвидится, из солидарности отставал вместе со всеми (а число новобранцев росло и через месяц уже перевалило за десять). Наставники, конечно, догадывались, что Данимир хитрит. Но, зная о добром нраве юного темного волхва, его не трогали.

А вот И-горр и пришедшая в себя О-гарр учились по своей, отдельной программе. Они вообще не приходили в часы уроков в элементарные корпуса – занимались в дальней, не исследованной Ритой части Заповедника.

– У них свои битвы, – сказал как-то волхв Борилий, – и свои искушения.

Что Рите, что Дане слова наставника были понятны только наполовину, даром что они уже имели дело с варрами. Но факт оставался фактом, уроки для пришельцев из другого мира были закрытыми.

 
                                        * * *
 

В послеобеденные часы, отведенные для самостоятельной работы, Рита повторяла пройденный материал. Сначала то, что у нее получалось. Потом – старалась понять то, что не выходило.

Как-то раз, когда Рита билась над полоской железа, пытаясь, как напутствовали наставники, войти с элементалами в контакт, в комнате появилась Лиса. Рита давно не видела огненноволосую – та пропадала где-то целыми днями, – а потому очень обрадовалась.

– Что, кудесница, – осмотрела поле боя с неподатливой железякой Лиса, – не выходит столковаться с металлом?

Рита в ответ только развела руками. Полоска железа рассердила ее уже до такой степени, что она всерьез задумывалась над тем, чтобы ее… сломать! Вдруг металл испугается, и дело сдвинется с мертвой точки?

– Хорошая мысль. – У Лисы всегда все было легко и просто. – Давай-ка разозлись как следует!

– Ты серьезно? – Девочку всегда учили, что злость еще никого до добра не доводила.

И, надо сказать, пару раз она в этом успела убедиться.

– Сегодня можно, – подтвердила Лиса. – Давай!

Рита, больше не сдерживаясь, дала волю своим эмоциям… Тут-то и выяснилось, что под злостью скрывался страх. Страх предстать перед отцом «последней тупицей». Страх показать любой результат наставникам: обругают! Или, чего хуже, обольют ледяным презрением, как это делала Нелли.

Обнаружив в себе этот дуэт, Рита впала в ступор. Как ей вообще удавалось учиться? В ней же сидели два противоречивых чувства, и оба мешали, каждое по-своему.

Однако Лиса, едва разглядев эти спрятанные глубоко-глубоко Ритины страхи, наоборот, обрадовалась:

– Отлично! Тормоз обнаружен! И не один, а целых два. Поддай жару! Сожги оба без сожаления!

Рита, закрыв глаза, вызвала уже очень хорошо ей знакомую музыку огня. Сперва мелодия звучала тихо и даже нерешительно, будто рассеивалась на почему-то холоднющих препятствиях внутри нее самой. А потом препятствия оформились. Образ Нелли встал перед мысленным взором девочки.

«Ах так! – разозлилась Рита. – Ну, кукла на лабутенах, держись!»

Музыка огня грянула и… образ Нелли сгорел! Рита, конечно, обрадовалась, да еще как! Но музыку заглушать не стала. Будто со стороны слушала-смотрела, как оттаивает, согреваясь, ледяная темнота внутри. И как вместо нее появляется… свет. Вот от темноты осталась половина. Треть. Вот уже пятая часть… Осталось постараться совсем капельку, еще чуть-чуть…

А потом стало так светло! И легко-легко – дышать и ощущать всем телом строгий, стройный и неожиданно красивый ритм железа.

– Ого! – вдруг услышала девочка. Открыла глаза.

На столе лежала геометрическая фигура, не поддающаяся классификации в рамках средней школы.

– Абстракция какая-то, – только и смогла сказать Рита.

– Да уж, – озадачилась Лиса. Вообще-то она рассчитывала на другой эффект (и уже даже приготовилась лечить ожог или тушить пожар). – Но… Это же замечательно, Ритка! Ты просто молодчина!

– Но я… – Рита силилась сказать, что оказалась такой трусихой, но слова почему-то не шли с языка.

– Поверь мне, подобные страхи есть у всех, – доверительно сообщила Лиса. – Некоторым они мешают всю жизнь. Человек и рад был бы воспарить! Создать ракету, например! Или вопреки желаниям родни посадить сад плодовых деревьев – чтобы по весне цвела вся-вся-вся округа… Но, увы, не может. Страхи не пускают. А вот ты смогла, и ты – молодец!

С тех пор у Риты проблем с металлом не возникало: она настроилась на его строгие песни. Что характерно, и Даня мигом исправился и стал отличником постижения несговорчивого элемента.

 
                                        * * *
 

Семь тридцать вечера было временем ужина. Рите были рады везде: в корпусе друидов, где теперь жили опекуны Дани. В одной из пещер Холма, у родителей Коли. В чуть влажной атмосфере увитого водяными лилиями грота, у Ваниной родни… И, конечно, у волхва Борилия.

Рита полюбила ужинать, ведь теперь ей не надо было выслушивать нравоучения Нелли по поводу и без.

– Немудрено, что тебе не нравилось есть, – сказал как-то Даня. – Я бы на твоем месте, наверное, вообще от еды отказался. А ты у нас живучая!

Живучая была Рита или нет, но кое-какие изменения в ней определенно произошли. Так, поначалу девочке было очень жаль, что она больше не могла влиять на ход событий. Но поразмыслив, Рита поняла: разве можно учиться чему-либо, если уже все есть, и на блюдечке с голубой каемочкой? Тем более она откуда-то знала: придет время, и необычные способности вернутся. Поэтому Рита недолго жалела об утрате.

Зато очень часто грустила по другому поводу. Не было дня, когда девочка бы не вспомнила: отец! И, если в октябре Рита не очень беспокоилась, то где-то к середине мрачного ноября начала волноваться всерьез. Прошло уже столько времени, а от папы – ни слуху ни духу.

Впрочем, и от тоски в Заповеднике нашлось лекарство. Оно не вылечивало до конца, нет. Зато притупляло боль довольно хорошо. Этим действенным средством оказались беседы со старым друидом – неторопливые, под ароматный мед и травяной чай. Где-то за час до отбоя Рита мчалась со все ног в Дерево, где ее уже поджидал старый друид. Девочка садилась в удобнейшей нише ствола на травяную подстилку, перед ней немедленно возникал небольшой столик, на нем – кружка. Добрый дед призывал несколько светлячков, чтобы те освещали кружки и мед, и рассказывал о ребятах, учившихся на территории Заповедника в давние годы.

– Ты не представляешь, внучка, – глаза друида горели зеленым огнем, – какие тут порой шли бои!

– Самые настоящие? Как Великая битва?

– Нет, что ты, – улыбался дед. – Так, потасовки. Чаще – между светлыми и темными эмпатами, жившими в Тролле.

– И из-за чего дрались?

– О! – многозначительно подмигивал друид. – Это, внучка, вечная тема добра, зла и борьбы этих относительных категорий между собой. Темные эмпаты вменяли в вину светлым розовые очки. Мол, те не хотят ничего слышать и видеть, кроме выдуманных ими самими сказок и построенных ими же иллюзий.

– А светлые? – с надеждой спрашивала Рита.

Потому что доводы темных казались ей какими-то несуразными.

– Аргументы светлых были примерно такими же, – возвращал девочку в реальность мудрый собеседник, – только цвет очков представлялся не розовым, а серым в черную крапинку. Если не пресечь такие споры в самом начале, они перерастали в опасные баталии!

– С молниями и огненными шариками? – Девочка пыталась представить себе масштаб бедствия.

– А то! Впрочем, и между воспитанниками обычных первоэлементов ссор тоже хватало.

– Между друидами и металлистами? – понимающе спрашивала Рита.

Когда-нибудь она определится с ведущей стихией, и ее тоже не минуют цеховые схватки. Но пока Рита не могла выбрать что-то определенное, ей нравились все стихии без исключения. Каждая, даже земля, рождала свои мелодии в ее сердце.

– И между друидами и металлистами, – кивал дед. – Или вот, между огневиками и водяными…

Рита полюбила слушать друида, этого настоящего доброго волшебника. А когда к их компании присоединялся кто-нибудь – варры, ее друзья или волхв Борилий – радости Риты не было конца.

Вот и в тот ноябрьский вечер друид налил Рите и Дане чаю, И-горру и О-гарр земляничного морса, а себе с волхвом плеснул медовухи. Рита ждала, затаив дыхание: о чем пойдет беседа? Наверняка, о чем-то очень интересном!

Предчувствие девочку не обмануло. Наставники ударились в воспоминания далеких дней. О том, как более шестидесяти лет тому назад им уже приходилось восстанавливать Заповедник – разрушенный до основания, буквально перепаханный осенью тысяча девятьсот сорок первого года.

– А помнишь, Кириллыч, ту гидру? – друида так и передернуло. – Сколько она нам крови попортила!

– Гидру? – насторожился Даня. – Гигантскую? Тут, у нас?

– Ее, Данимир, ее, – хлебнул медовухи волхв. – Вот тут, на месте поляны стихийных корпусов обитала. И она была не только гигантской, друг мой. Ты даже себе не представляешь, насколько еще хитрой и зловредной! Но ничего, и на нее нашлась управа!

– Ага, нашлась, – поперхнулся медовухой и закашлялся друид. – Ты меня потом еще неделю от заикания лечил!

– А что за управа-то? – Даня протянул руку, и дед кашлять перестал. – Я читал, что выжить гидру с занятой ею территории практически нереально. Как же вы вдвоем управились?

– Вдвоем?! – ахнула Рита. – Почему вдвоем? Никто не пришел вам на помощь?

– Потому что… – В голосе волхва уже не было прежнего веселья. – Так получилось.

– Как? – жадно спросил И-горр. – Как получилось?

– Терпение, ребята, не все сразу. – Волхв кинул взгляд на часы. – Сегодня только самое начало новой истории Заповедника.

– А гидра? – поддержала Даню О-гарр.

– Хорошо, будет и гидра. Максим, начинай рассказ!

– Изволь, Кириллыч. Летом тысяча девятьсот сорок седьмого года…

Летом тысяча девятьсот сорок седьмого года тогда еще молодой Максим Древов прибыл в лесхоз под Звенигородом в официальной должности лесника. О том лесхозе уже давно шла недобрая молва, там бесследно пропадали люди. Редко кому удавалось выбраться из местных болот живым.

– А нашего Максима направили в лесхоз одного, – вставил веское слово волхв. – Извини, старина. Я тебя перебил.

– Но как? – Рита уже не могла оставаться пассивным слушателем. – Почему в гиблое место, и одного?

– Руководству своего института дорогу перешел, – волхв, отвечая девочке, смотрел на И-горра. – Ведь наш Максим воевал, и у него характер стал… шипастый. Он в сорок первом ушел на фронт, прямо с?..

– Со второго курса, – почему-то невесело кивнул дед. – Дошел до Курска. В сорок третьем комиссовали по ранению.

– И какому? – Даня об ответе догадывался.

– Контузия, – гулко постучал друид костяшками пальцев себя по голове. – Сильная контузия. Я из-за нее по госпиталям валялся почти год, потом принялся пороги военкоматов обивать. Но меня уже не брали. Смотрели в карту, опасались, что…

– Заболеете? – участливо спросила О-гарр.

– Нет, начну валить направо и налево, чужих и своих. Я потыкался по инстанциям, потыкался, а в сентябре сорок четвертого вернулся в свой институт.

– Уже друидом, – понимающе усмехнулся юный темный волхв.

– Ну, я об этом не сразу догадался, да… – многозначительно повел бровями дед. – Так о чем мы?.. Ах да! Летом тысяча девятьсот сорок седьмого года я прибыл в печально знаменитый лесхоз.

Молодой лесник Максим шел по лесной дороге, вдыхал полной грудью запахи чащи и не замечал, что по лужицам идет какая-то странная рябь. По мере того, как он забирался вглубь участка, лужи становились все глубже, и скоро кирзовые сапоги молодого лесника промокли насквозь. Но он не отчаивался: скоро, уже совсем скоро, должна была появиться избушка лесника.

– Правда, у нее, по описаниям, протекала крыша, – друид, рассказывая о временах своей молодости, и сам выглядел молодым, – но это совсем не горе. Не горе ведь, внучка, как думаешь?

– Не-а, – улыбнулась Рита. – Крышу можно починить! А избушка нашлась?

– Нет. И поляна не нашлась, на которой должна была стоять избушка. Вместо нее было странное болото с шевелящейся водой.

– И там жила та самая гидра! – ахнула Рита. – И… как?

– А никак. Не успел я подойти к краю болота, а меня ка-ак дернет! Прямо за ворот гимнастерки!

– Гидра?

– Нет, Кириллыч, – друид так и расцвел счастьем. – Хотя в тот момент я ему, признаться, не обрадовался.

– А потом? – Рите хотелось узнать подробности.

Как друид и волхв все-таки подружились. Как строили шалаш или землянку.

– Про то, как подружились, как-нибудь потом, Рита. – Волхв снова бросил взгляд на часы. – Главное, гидру ту мы убили.

– Да-да, вы говорили о каком-то действенном средстве, – напомнил Даня. – И что же помогает против гигантской болотной гидры? Борис Кириллович, у нас ведь есть еще минут пять? Ну расскажите! Что помогает от гидры?

– Жилистые молодые лесники, – подмигнул темному волхву Борис Кириллович. – А точнее, их кирзовые сапоги. Не смогла гадина сразу разжевать сапоги нашего Максима. Она высунулась из жижи… Собиралась рассмотреть, что попало ей в пасть? Я не знаю. Не думал я в тот момент об этом, знаешь ли… Я… В общем, я успел вовремя. Максима выхватил из пасти гидры, а ей сапоги оставил.

– А саму гидру? – спросил уже И-горр.

Рита могла поклясться: юному варру было важно узнать ответ. Очень, очень важно знать ответ на этот вопрос.

– Я ее… скажем так, взорвал. Я ведь тогда очень испугался за Максима. А когда понял, что мой друг спасен, то и очень, очень сильно разозлился.

В глазах Бориса Кирилловича горел огонь, его ноздри раздувались! От волхва так и веяло чем-то таким… боевым и очень-очень-очень страшным!..

Настолько страшным, что Рита поспешила задать вопрос:

– Но с тех пор у нас тут больше не водится всяких… гадов?

– Таких, как гигантская болотная гидра, нет. – Наставник вздохнул и… стал спокойным и рассудительным. И почему-то грустным. – На сегодня все, Рита. Уже десять вечера, а тебе завтра вставать в половине седьмого.