Текст книги "Невыносимая жестокость"

– Ну ладно, ладно, согласен – я силен в речах, но я гораздо сильнее в делах. И вот сегодня я хочу совершить один поступок, чтобы доказать тебе, дорогая… чтобы показать тебе, дорогая… а впрочем, сама увидишь.

Подчеркнуто неторопливо, явно нагнетая напряженность, Говард извлек из нагрудного кармана аккуратно сложенный листок бумаги.

– Чоу Син, принесите, пожалуйста, соус для барбекю!

Китайский джентльмен в колпаке шеф-повара поставил на стол молодых, прямо перед женихом, большое блюдо и изящный соусник. Дойл уселся на свое место, придвинул к себе блюдо и повязал сервировочную салфетку себе на шею, как детский слюнявчик.

– Это для тебя, дорогая, – торжественно объявил он. Затем Говард продемонстрировал бумагу в развернутом виде. Это оказался какой-то документ с печатью и подписями. Столь же медленно Говард оторвал кусок от этого документа, скомкал его, обмакнул в соус и начал есть. За первым куском последовал второй, затем третий… В общем, скоро Говард уже сидел за столом со ртом, до отказа набитым бумагой.

– Это для тебя, дорогая… – повторял Говард, причмокивая перемазанными темно-красным соусом губами.

Майлс смотрел на происходящее удивленными глазами. Ему никак не удавалось оценить по достоинству столь странное поведение жениха. Судя по торжественности, которой было обставлено это поедание бумаги, оно должно было означать что-то важное. Большинство гостей тоже не понимало этой странной выходки. Гости переговаривались между собой, делились мнениями, и когда смысл происходящего стал доходить до них, раздался шелест аплодисментов, одобрительные возгласы, крики «браво», и наконец, аплодисменты переросли во всеобщую овацию.

Когда суть дела дошла, наконец, до Майлса, все его тревоги, всю тоску и депрессию как рукой сняло. Распиравшее череп давление мгновенно спало, а вместе с ним ушло, как воздух из шарика, и ощущение нездоровья во всем теле, мучившее его последнее время. «Браво, детка, – думал он. – Ты просто превзошла себя. До такого бы и я сам не додумался».

Он сложил руки и медленно, ритмично покачал ими, сияя победной улыбкой.

– Блестяще! – воскликнул он. – Блестяще!

Ригли явно чего-то недопонимал, и не только странного поступка Говарда Дойла, но и внезапного полного преображения Майлса под влиянием этого поступка. Куда девались уже ставшие привычными в его боссе недовольное брюзжание и плохо скрываемое раздражение? Их сменила восторженная улыбка и почти религиозный экстаз.

– Майлс, что случилось-то? – жалобно проблеял Ригли. – Что за бумажку он сжевал?

Похоже, Ригли оставался единственным человеком на всем банкете, который до сих пор не осознал масштаба происходящего.

Продолжая аплодировать, Майлс воскликнул:

– Блестяще! Лучше не придумаешь! Это же брачный контракт! Боже мой, это просто блестяще!

Ригли вытаращил глаза от изумления и уставился на Говарда Дойла, который все с той же решимостью продолжал жевать комок бумаги, обильно сдобренный соусом для барбекю.

– Это для тебя, дорогая… – неразборчиво повторял Говард, изо рта которого во все стороны летели брызги соуса.

Чувствительная душа Ригли не выдержала такого драматического надрыва. Помощник адвоката разрыдался.

– Это… это самый романтичный поступок… Я за всю жизнь такого не видел… за всю жизнь… – бормотал он, всхлипывая и утирая слезы.

Ничто, даже сопливо-умиленный настрой Ригли, не могло вызвать у Майлса раздражения. «Боже мой, какая же она умница, – повторял он с восторгом про себя. – Надо же было провернуть такое дело! Эта женщина в моем вкусе. И самое главное, она любит этого павиана ничуть не больше, чем я!»

– ЭТО ДЛЯ ТЕБЯ, ДОРОГАЯ! – во весь голос проорал Говард, запив брачный контракт водой.

Майлс подождал, пока толпа приглашенных поредеет, и наконец, подошел к фуршетному столику, у которого Мэрилин принимала очередную порцию поздравлений. Майлс вновь ощущал себя самим собой – уверенным, оптимистичным, вдохновенным. Еще никогда за всю карьеру ему не доводилось быть свидетелем столь ловко обставленного трюка. «Жестко, пожалуй, даже жестоко, – думал он, – но, черт возьми, как красиво!»

Подойдя к очаровательной невесте, он церемонно поклонился ей и, посмотрев прямо в ее темные глаза, сказал:

– Примите мои искренние поздравления. Со стороны Говарда это был прекрасный жест.

– Мой Говард – прекрасный человек, настоящий рыцарь. Он, конечно, несколько не отесан, но в этом тоже есть свое очарование. Он как жемчужное зерно в грязи, – добавила она с восторженной улыбкой на лице.

Майлс наклонился к ней поближе.

– Мне кажется, что однажды вы уйдете, взяв с собой только жемчужное зерно, а грязь оставите.

Едва заметная улыбка промелькнула на ее чувственных губах.

– Через пару месяцев. Как только у меня накопится достаточно доказательств, что я сделала все от меня зависящее, чтобы создать настоящую семью.

Майлс наклонился еще ближе и почти прошептал:

– Могу я предложить свои услуги?

Мэрилин пожала плечами и посмотрела в сторону.

– Спасибо за предложение, но я снова намерена обратиться к Фредди Бендеру. Бедняга Фредди так расстроился, когда мы проиграли мой предыдущий развод.

Удар застал Майлса врасплох, но он выдержал его с достоинством и упорством боксера и тотчас же нашелся с ответом:

– Меня восхищает ваша верность – я имею в виду, в отношении адвокатов. Я думаю, ввиду отсутствия брачного контракта даже Фредди управится с таким делом. Лучше скажите мне, – тут Майлс перешел на заговорщицкий тон, – как вам удалось раскрутить Говарда на такое дело? Ловко сработано. Ни у кого и сомнений не возникло, что он сделал это по собственной инициативе.

Мэрилин выглядела так, словно ей только что вручили «Оскара»: лицо ее выражало одновременно триумф победительницы и профессиональную гордость за хорошо сделанную работу.

– О, мистер Мэсси, – игриво сверкнув глазами, сказала она, – уж вам ли не знать, как можно заставить присяжных поверить, что они сами пришли к нужным выводам? И я тем более рада услышать похвалу от вас – такого специалиста по внушению людям собственных мыслей и предположений.

«Невероятно. Она просто потрясающая», – подумал Майлс. Бросив взгляд по сторонам, он сказал:

– Ну, раз вы все равно не видите долгой перспективы, столь эффектно начавшейся семейной жизни, то не согласитесь ли вы как-нибудь пообедать со мной?

– О нет, ни за что, – твердо ответила Мэрилин, – никаких вольностей до тех пор, пока не высохнут чернила на решении суда о разводе и разделе имущества.

Майлс одарил ее снисходительно-прощающей улыбкой, словно престарелый дядюшка, который не в силах всерьез отругать шаловливую юную племянницу.

– Вы называете это разделом имущества? – спросил он. – Позвольте вам не поверить. Насколько я знаю Мэрилин Рексрот, это, скорее всего, будет полное, тотальное обдирание до нитки.

Словно в подтверждение правоты пророческих слов Майлса с небес раздался отдаленный раскат грома.

Глава 12

У Рекса Рексрота была лучшая вечеринка во всей его жизни.

Ему предстояло стать первым пассажиром и присоединиться к клубу эксцентричных миллионеров, имеющих аналогичное хобби. Скоротать путь до места назначения были призваны Бамби и Пэтти – проверенная и надежная поездная бригада, вместе с которой он намеревался достичь желанной цели на земле (а точнее говоря, в небесах).

Как выяснилось, Рекс не зря беспокоился по поводу той сделки со строительством сети мини-маркетов. Удачно вложив средства, он стал даже еще богаче, чем когда-либо предполагал. Новые, неожиданно полученные деньги позволили ему вздохнуть свободно и обрести новые возможности, новые, так сказать, параметры в своей сексуальности – теперь он мог больше не скрывать свои маленькие слабости и реализовывать любые свои фантазии. Никто, никто больше ему не указ. Свобода и большие деньги – вот что ему нужно было для полного счастья, для того, чтобы чувствовать себя пыхтящим паровозом, несущимся вперед по рельсам.

«И ведь всем этим, абсолютно всем я обязан Майлсу Мэсси», – подумал Рекс, обозревая заново отделанный салон его собственного нового реактивного самолета. Внутреннее пространство самолета было стилизовано под старинный железнодорожный вокзал. Но главной изюминкой интерьера были рельсы, тянувшиеся от кабины пилота до самого хвоста.

На рельсах был установлен миниатюрный паровозик с прицепленным к нему вагончиком. И вот на этом паровозике восседал Рекс собственной персоной. Из одежды на нем были лишь трусы, полосатая железнодорожная фуражка и под ней красная бандана. Роль движителя для этого паровоза исполнял уже упоминавшийся женский экипаж, работавший в обнаженном виде.

Впереди, за дверью кабины, один из летчиков, надев наушники, изумленно внимал тому, что творилось в салоне. Капитан Грег Грейнджер был мормоном, так что сама концепция полигамии не представлялась ему чем-то противоестественным, но здесь речь шла не просто об обладании несколькими женщинами. Похоже, его новый босс, владелец самолета, сумел установить планку извращенных шалостей на новый, более высокий (или более низкий, точнее, низменный, если рассуждать с точки зрения морали) уровень.

Послушав радостные вопли, несколько минут, Грег покачал головой.

– Господи Иисусе… – только и смог он сказать. Второй пилот Колби Дерк уставился на него.

– Что там?

– Я слышал… – Грег перевел дух. – Я слышал такой бред в своих…

– Да что такое? – переспросил напарник, продолжая смотреть вопросительно.

– Ну, в наушниках. В смысле, в салоне. Там прямо какая-то дичь творится, – нехотя пояснил Грег.

В очередной раз вздохнув, Грег переключил маленький тумблер на панели управления. В тот же миг гудящую тишину кабины пилотов взорвали разудалые крики, хохот и музыка.

Музыкальный центр, установленный в салоне, играл песню про какого-то Кейси Джонса, который бросил родной дом и поездом в шесть ноль две отправился на поиски славы…

– Это ты несешься прямо к славе, наш большой мальчуган, – завопил женский голос.

– А ну-ка добавь пару! – хихикнул второй голос. – А то наш мальчик еще опоздает, всю славу без него разберут. Нет, он идет на мировой рекорд! Шевели лопатой, кочегар!

– Ходу, ребята, ходу! – снова послышался первый голос.

Пилоты изумленно переглянулись. Им уже немало приходилось летать с разными эксцентричными богачами, но ничего подобного в их обширной летной практике еще не было. «Вот бы посмотреть, чем это новый босс там занимается!» – подумал Колби. Тут ему в голову пришла мысль запросить разрешение в фирме, обслуживающей самолет, установить в салоне видеокамеру с монитором, выведенным прямо в пилотскую кабину. Надо будет попробовать провернуть это дельце под предлогом борьбы за безопасность полетов, – строил планы второй пилот.

Тем временем в салоне все шло своим чередом. Бамби и Пэтти, абсолютно голые, если не считать форменных железнодорожных фуражек, толкали паровоз Рекса взад-вперед по рельсам. При этом через каждые несколько футов они останавливались и эффектно нагибались, подкидывая «уголь» в паровозную топку.

Рекс в это время во весь голос подпевал доносящимся из динамиков песням на железнодорожные темы, упиваясь своей новообретенной свободой.

В кабине пилотов тем временем шел свой разговор.

– Что это за тип? – поинтересовался второй пилот.

– Рекс Рексрот, король мини-маркетов, – состроив гримасу, пояснил командир экипажа. – Говорят, он самый богатый человек на всем Западном побережье. Ну, если и преувеличивают, то ненамного.

Колби покачал головой.

– Боже ты мой. Только этого нам не хватало.

Оба летчика поняли друг друга с полуслова.

Еще одна горилла, с которой придется нянчиться, как с младенцем. Они давно знали, что чем богаче и придурочнее клиент, тем больше он будет мешать им работать, а то и серьезно угрожать безопасности полета.

Из динамика раздался голос Рекса: судя по всему, шел последний куплет песни про Кейси Джонса, потому что ловкий парнишка уже успел, куда ему было надо, и получил, что хотел: деньги, славу и, конечно, любовь в придачу.

Внезапно второй пилот вспомнил:

– Слушай, а чего мы вообще премся в этот городишко – Манси?

Командир фыркнул:

– Он собирается купить Индиану. А что, штат неплохой, а деньги ему девать все равно некуда.

Оба рассмеялись, но тут беседу пришлось прервать: впереди прямо по курсу показалось большое скопление облаков. Руки командира легли на штурвал, а второй пилот выдал ему необходимые данные, чтобы миновать облачный фронт, не выходя за пределы безопасного коридора.

«Как, оказывается, может измениться человек всего за один день», – довольно улыбаясь, размышляла Дженис, собирая предварительные материалы для доклада Майлса в Лас-Вегасе.

Со свадьбы Мэрилин Рексрот босс вернулся другим человеком. Майлс до предела уплотнил рабочий график, удвоил свою нагрузку и уже строил планы нового дизайна для своего кабинета. «Это всегда хороший знак», – заметила Дженис. Она уже знала это по опыту. Да и очередной визит фотографов из журнала «Мир интерьеров» всегда превращался в развлечение. Как бы ни любила Дженис свою работу, но всегда было приятно отвлечься на что-то интересное. Кстати, во время одной из фотосессий в кадр попала и сама Дженис. Увеличенный до солидных размеров снимок в рамке висел теперь на стене в ее ванной, служа там главным украшением.

Сама поездка Майлса в Вегас и его там пребывание были уже полностью подготовлены. Дженис постаралась не упустить ни одной мелочи. Она дозвонилась до отеля «Цезарь Палас» и настоятельно попросила администратора проверить, чтобы выделенный Майлсу «люкс» был достаточно просторным, но не излишне вычурным по оформлению. Как-то раз на подобной ежегодной конференции его по ошибке заселили в номер для новобрачных, где ему пришлось спать на огромной кровати в форме сердца, застеленной бельем розового цвета. Впоследствии он жаловался, что на этих розовых простынях не мог уснуть всю ночь.

Подлинные причины охватившей его бессонницы были прекрасно известны Дженис. Уснуть ему не дала не кто иная, как Холли Хольц, уже несколько месяцев перед тем выслеживавшая Майлса и в Вегасе, наконец загнавшая его в угол. «Вот ведь шлюха самая натуральная», – без особых эмоций подумала Дженис. Она ни в чем не могла обвинять Холли. Тьма женщин гонялась за Майлсом, стремясь выследить, отловить и хоть на время пленить его, и многим это удавалось.

«С чисто технической точки зрения он сам ведь тоже выглядит ничуть не лучше», – пришла к выводу Дженис, аккуратно уложив в папку график поездки, билеты и подтверждение на броню в гостиницу.

Впрочем, для нее тут не было никакой разницы. В Лас-Вегасе все шлюхи, там считается признаком хорошего тона отдаваться и продаваться всем подряд, каждому встречному и поперечному. Такой уж это город.

Отель «Цезарь Палас» был настоящей жемчужиной в ослепительной короне блестящих сооружений, охвативших полукружьем центр Лас-Вегаса.

Перед сверкающим огнями центральным фасадом здания возвышалась алебастровая статуя Давида – классически пропорциональный торс, мускулистые плечи, сильная стройная шея. Все было точь-в-точь скопировано с божественного шедевра Микеланджело, установленного на главной площади Флоренции.

Разница состояла лишь в том, что Давид, стоявший перед «Цезарь Паласом», был в три раза больше оригинала. Его огромная голова нависала над гостиничной парковкой, а героический и благородный взгляд был устремлен куда-то к темнеющему горизонту. Далеко внизу, у самого въезда на стоянку, сверкала неоновыми буквами вывеска, извещавшая о специальных мероприятиях, проводимых в бесчисленных конференц-залах и холлах огромного здания. Сегодня она гласила: «Национальная ассоциация адвокатов по семейному праву – добро пожаловать в «Цезарь»».

Майлс всегда любил Вегас. В этом городе бесконечной погони за удовольствиями и удачей он чувствовал себя в своей тарелке. Впрочем, в этот вечер ему было как-то не по себе. Проходя через игровой зал гостиничного казино, он опускал по монете в каждый автомат и при этом никак не мог отделаться от странного, непривычного чувства отчужденности. Он ощущал себя одиноким.

Правда, надо заметить, что он был не один. Рядом с ним шел Ригли, собиравший в большой полиэтиленовый пакет выигранные Майлсом деньги. А выигрывал Майлс на каждом автомате. Его проход по залу напоминал шествие победителя мимо шеренги покорно платящих дань побежденных. Каждая игровая машина отзывалась щедрым звоном в лотке для выигрыша.

Ригли отказывался верить своим глазам и ушам хотя бы потому, что такая череда выигрышей явно противоречила теории вероятностей. В реальности происходящего его убеждал лишь все больше оттягивавший руки мешок с монетами.

– Кстати, Ригли, а ты знаешь, почему я терпеть не могу Лас-Вегас? – через плечо осведомился Майлс у помощника.

– Интересно, почему же? – с готовностью отозвался Ригли. На самом-то деле он всегда думал, что этот город Майлсу нравится. По крайней мере, выигрывал он здесь гораздо чаще, чем проигрывал. И это – не считая других удовольствий…

– Здесь царит пустота. Изоляция. Здесь распадается сама ткань межчеловеческого общения, – со вздохом заметил Майлс и дернул ручку очередного автомата. – Ты хоть понимаешь, о чем я?

– Ну да, конечно, – отозвался Ригли, ссыпая очередную порцию денег в пакет. – Пустые разговоры, бессмысленное общение – я тебя прекрасно понимаю. – Чувствуя, что пакет в его руках вот-вот разорвется, Ригли пересыпал часть монет себе в карман пиджака. Будет заначка на случай, если Майлс проиграется, успокоил он сам себя.

Майлс тем временем перешел в следующий ряд игровых машин.

– Вот скажи мне, Ригли: здесь, в Лас-Вегасе, брак демократизирован – или обесценен?

Едва задав вопрос, Майлс остановился и, обернувшись, внимательно посмотрел на Ригли, а затем на пакет с деньгами.

Ригли остолбенел, покраснел, а затем вытащил из кармана несколько несчастных двадцатипятицентовых монет и пересыпал обратно в мешок. «Того и гляди ручки оборвутся, – подумал про себя Ригли. – Придется тащить эту тяжесть на руках, поддерживая мешок снизу».

Майлс пошел дальше, продолжая размышлять вслух.

– Понимаешь, Ригли, люди приезжают в Вегас и обнаруживают, что здесь не действуют никакие моральные законы, которые считаются всеобщими. Если Бога нет, если он умер, то все, считай, позволено.

Он остановился у очередного автомата и дернул за ручку. Чтобы высыпать сверкающим водопадом весь выигрыш, автомату потребовалось несколько секунд.

– Представляешь, я тут натыкаюсь в местной газете на объявление: «Безупречный развод без всяких осложнений». Суть в том, что можно за пару недель уладить дело без всякого адвоката. – Майлс возмущенно взглянул на Ригли. – Ну, ты только подумай! И смех, и слезы! Какой такой еще «безупречный развод без осложнений»? Просто оксюморон, бессмыслица. Эти ребята сами не понимают, о чем говорят. В разводе всегда кто-то виноват, а кто-то больше заинтересован. Куда только катится мир?

Ригли лихорадочно соображал, что бы на это ответить. В таком настроении реакция Майлса могла быть непредсказуемой. Подумав, Ригли решил начать с комментария самого общего характера.

– Что поделать, никто из нас не всесилен. Каждый может сделать лишь то, на что он способен.

Майлса это замечание ничуть не порадовало и не успокоило. Резко обернувшись к Ригли, он раздраженно спросил:

– Что за чушь собачью ты городишь?

Ригли сглотнул и предпочел промолчать. Сделав неверный ход, надо выиграть время. Ладно, попробуем зайти с другой стороны.

Внезапно Майлс поднял брови, высмотрев кого-то в толпе посетителей. Ухмылка на его лице сменилась искренней радостной улыбкой. Он помахал рукой.

– Фредди! – крикнул он поверх голов со смесью удивления и неожиданного энтузиазма.

Ригли обернулся. По гостиничному холлу от входа к лифтам действительно шел Фредди Бендер. Ригли понял, что пора доложить Майлсу о некоторых своих контактах, пока тот не узнал о них от кого-нибудь другого.

– Я, кстати, вчера встретился с Фредди Бендером во время ланча, – словно невзначай, доверительно сообщил он. – Он сказал, что Мэрилин Рексрот-Дойл теперь богаче, чем Крез.

При этом Ригли умолчал о том, что Фредди пытался переманить его у Майлса на работу к себе.

Майлс тем временем продолжал источать свою улыбку в направлении Фредди.

– Это неправильная постановка вопроса. Надо выяснить, будет ли она богаче, чем миссис Крез?

Ригли уже устал от этих язвительных комментариев по поводу каждой его фразы. Долго копившееся в нем глухое раздражение, наконец, вырвалось наружу. «В конце концов, не так уж легко быть помощником человека, который побеждает во всем, за что бы ни взялся», – мысленно оправдывал он себя. Мятеж Ригли выразился в том, что он позволил себе достаточно громко буркнуть, так, чтобы Майлс расслышал:

– Теперь она может купить и продать десяток таких, как ты.

Но, на счастье Ригли, Майлс его не слушал.

Его взгляд, его внимание, все его существо были устремлены туда, где среди множества огней плыла по игровому залу отеля изящная женская фигура.

– Боже ты мой… – пробормотал он с таким выражением лица, словно увидел всплывшую из океана Атлантиду. – Неужели это она?

Ригли посмотрел в ту же сторону. Лицо женщины было частично скрыто темными очками, но ее царственная походка и шикарный наряд от Александра Маккуина бесспорно свидетельствовали, что это не кто иная, как Мэрилин Рексрот-Дойл. За собой она вела на поводке роскошную, наверняка выставочного класса, безупречно вычесанную афганскую борзую. И хозяйка, и ее собака направлялись к лифтам, словно не замечая окружающей их суеты, гула голосов и сверкания разноцветных огней. Фредди Бендер сделал знак лифтеру, чтобы тот попридержал лифт и не заставлял столь великолепную особу ускорять шаг из-за какой-то ерунды.

– Да, чуть не забыл, – осторожно заметил Ригли. – Фредди упоминал, что она полетит вместе с ним. Небось, отмечать удачный развод собираются. Обобрала она своего ковбоя по полной программе.

К удивлению ассистента, Майлс почти не отреагировал на эту новость.

– Я преклоняюсь перед этим божественным созданием, – со вздохом признался он. – Сколько бы денег у нее ни было, она заслуживает их все до последнего цента. В конце концов, спортсменам платят умопомрачительные гонорары, большие бабки зашибают всякие победительницы конкурсов красоты, не говоря уже о топ-моделях. Но ты посмотри на нее, Ригли: она ведь даст сто очков вперед любой чемпионке, любой модели, любой королеве красоты.

Майлс взял у Ригли пакет с монетами, пересыпал часть выигрыша себе по карманам и, не без иронии извинившись, направился в сторону лифтов.

«Вот черт, – пронеслось в голове у Ригли. – Опять все сначала! Ну почему, стоит только Мэрилин появиться в одном с ним помещении, как у него прямо крыша едет?»

– Слушай, Майлс, держался бы ты от нее подальше, – крикнул Ригли ему в спину. – Ступай лучше к себе в номер, прими холодный душ и почитай тезисы своего завтрашнего доклада.

Куда там! Майлс его уже не слышал.

Ригли тяжело вздохнул и взвесил на руке оставшийся в его распоряжении пакет с четвертаками. Мысленно он попытался успокоить себя тем, что, в конце концов, Мэрилин олицетворяет одну из самых блестящих побед Майлса за всю его адвокатскую карьеру. Может, она ему и нужна, чтобы потешить его мужское самолюбие, а заодно и профессиональную гордость. Может, все и обойдется: поматросит ее Майлс и бросит. Впрочем, что-то подсказывало Ригли, что тут еще неизвестно, кто кого будет матросить, и кто кем и для какой цели будет пользоваться.

Ригли подошел к ближайшему автомату и машинально скормил машине пять монет. Он вслепую дернул за ручку, а сам, повернув голову, следил за тем, как Майлс стремительно приближается к лифту, нагоняя уже входящих в кабину Мэрилин и ее афганскую борзую.

Фредди Бендера в том районе видно не было. Судя по всему, он, вызвав лифт и исполнив свой джентльменский долг, счел для себя возможным удалиться.

Автомат разразился громкими звуками. Ригли обернулся и удивленно посмотрел на игровую машину. Перед ним в окошечках выстроились в ряд три одинаковые вишенки. Недоверчиво моргая, Ригли стоял и слушал, как звенят, ссыпаясь в лоток, выигранные им деньги.

«Я выиграл, – все еще не веря сам себе, подумал Ригли. – Четвертаки Ригли принесли мне удачу. Может быть, это добрый знак, и мне уже пора перестать беспокоиться за босса. – Обернувшись еще раз, он увидел, как тот почти в прыжке протискивается между закрывающимися дверями лифта, куда вошла Мэрилин. Ригли мысленно развел руками: – Майлс, даже когда валяет дурака, ведет себя гораздо разумнее, чем остальные девяносто девять процентов человечества».