Текст книги "Смысл жизни"

XX век – век «масс», для которых тотальная пропаганда, оснащенная новейшей технологией массовой дезинформации, с успехом оттеснила на периферию религиозную веру. Это был век двух мировых войн, необычайного совершенства технических средств истребления людей и разрушения памятников цивилизации, когда стало возможным в считанные минуты уничтожить с воздуха целый город, в короткий срок умертвить в газовых камерах много миллионов женщин, мужчин, детей и стариков.

Мы родились и живем в эпоху величайшего умаления человека. И только малая часть литературы и искусства, для которой человек по-прежнему остается высшей ценностью, об этой ценности все еще говорит. Вопреки всему, она настаивает на том, что нет ничего важнее человеческой личности.

Подлинная литература и искусство предстают перед нами как некая сущность или, если хотите, живое существо, наделенное вечной жизнью. Оно стоит над всеми современниками и соотечественниками. Все мы, великие и невеликие, знаменитые и неизвестные, подчиняемся его благодатному влиянию, испытывая очищение души. Оно существовало до нас и переживет нас всех. Мы умираем, сказал А. Блок, а искусство остается. Его конечные цели нам неизвестны, но ясно одно – оно способствует поиску смысла жизни в его субъективном, условном значении.

Таким образом, литература, искусство преображают наблюдаемые явления жизни в художественные образы, помогают осваивать этические и эстетические ценности. Но делают они это на основе философского либо религиозного мировоззрения авторов этих образов. Следовательно, для поиска ответа на вопрос о смысле жизни надо искать мировоззренческий первоисточник самих авторов.

* * *

Третьим и единственным источником, в котором можно найти ответ на этот вопрос, является религия. Вне зависимости от нашего отношения к ней нельзя не признать, что только в рамках религиозного мировоззрения и подлинной веры, с помощью, разумеется, адекватной философии, можно не только обосновать существование смысла жизни как предназначения, но и ответить на сам вопрос по существу.

Обычно противники религии отрицают не подлинную веру, а ее несовершенные оболочки – от грубых суеверий и человеческих жертвоприношений архаических сообществ до тех плохо сшитых обрывков метафизики и морали, которые сегодня называются очищенным христианством, религиями Нового века и пр.

Веру нельзя свести только к нравственности. Ее нельзя отождествить и со знанием истин вероучения («мера знания не есть мера благочестия»), У веры своя собственная область. Она рождается в переживании Вечного, даже если человек не имеет о нем ясных представлений. Подлинно живое в религии – это то, что выросло в чувство, которое можно описать, может быть, через понятие гностического Логоса (богопознания). Определить это чувство с помощью рациональных категорий почти невозможно. Правда, дело облегчается тем, что подлинно религиозное чувство близкородственно подлинному чувству любовному (сказано: Бог есть любовь), а также подлинному эстетическому чувству. Поскольку каждый переживал чистое любовное чувство, особенно в юности, постольку он способен путем сравнения представить, что такое религиозное чувство – даже не имея собственного религиозного опыта.

Внешний авторитет, даже авторитет Библии, без религиозного опыта – ничто. Всякое Священное Писание само по себе есть дивное создание, живой памятник героической эпохи религии. Но через рабское почитание оно становится мавзолеем – памятником, свидетельствующем о том, что был великий дух, которого больше нет.

Предназначение само по себе, по своей внутренней сути является еще чем-то внешним для человека, именно предназначением; это соотнесенность жизни с некими целями, заданная помимо моей воли и сознательной свободы. Однако в жизнь человека предназначение входит как призвание и как служение. Тот, Кто жизнь человеку дал, не просто к чему-то человека предназначил, Он еще и призывает человека к сознательному и свободному исполнению этого предназначения. Столь дорогое и значимое для человека слово «призвание» означает ведь именно «призыв», услышав который, он должен на него откликнуться и быть ему верным. То есть это означает, в конечном счете, откликнуться и быть верным Тому, Кто тебя зовет, Тому, Кто тебе жизнь дал. Слово «призвание» имеет, таким образом, откровенно религиозный смысл, и мы считаем правильнее употреблять его именно в этом – точном и полноценном – значении.

Для контрастности важно рассмотреть проблему в контексте языческого, политеистического мировоззрения (исключая период древнейших цивилизаций, хотя они в этом отношении небезынтересны). В поисках смысла жизни древние греческие философы воспринимали человека как носителя идеальных основ и выразителя идеальных целей жизни, но точно определить эти основы и ясно указать эти цели они были не в состоянии. Идеал человека всецело покрывался идеалом мудреца, который следует велениям одного только своего разума и, в силу разумности жизни, не только царствует над миром в своих творческих преобразованиях, но и одерживает еще более великую победу – победу над самим собою.

В силу этой победы он свободно избегает всяких пороков и овладевает добродетелями, так что в жизни своей он становится другом богов и по своему совершенству делается равным богам. Но, высказывая эти и другие мысли, великие философы языческого мира были не в состоянии воплотить их даже в своей собственной жизни. Очень многие творцы и проповедники нравственной философии (стоики), как известно, не в состоянии были перенести тяготы жизни и покончили самоубийством, да и всем ученикам своим, в случае утомления борьбою жизни, советовали делать то же самое. Мечта о равенстве с богами для них так и осталась мечтой. Великая заслуга их заключается в том, что они ясно осознали и решительно поставили вопрос о смысле жизни и в своей философии деятельно стремились к отысканию этого смысла, но так его и не отыскали. В мире был Он, и мир Им был, и мир держался только исканием Его, и мир Его не признал [5].

К осознанию бессмысленности жизни, задолго до появления христианства, постепенно пришла вся культурная масса древнего человечества, и постепенно цивилизованный Восток принялся за деятельный пересмотр наиболее жгучих вопросов жизни. Однако никакого обновления человеческой жизни из этого пересмотра не получилось, потому что жизненные вопросы и ставились, и решались с точки зрения одного и того же принципа блага или счастья как главной цели жизни.

Одна только философия буддизма пришла к решительному отрицанию этого принципа, но взамен его никакого другого принципа не выставила. Она просто ограничилась одним лишь отрицанием смысла жизни, считая появление жизни на земле какою-то непонятною роковою ошибкою божества, и потому она могла указать людям одно только истинное счастье – в смерти и одну только разумную цель жизни – в погашении воли к жизни.

Между тем эта печальная философия буддизма гораздо глубже других философий Востока, потому что она не обольщала человека никакими призраками блага и, следовательно, ни в каком случае не могла заставить его страдать от бессмыслия жизни при вере в ее смысл. Устранить это бессмыслие могло только новое обоснование жизни, но древний мир, сколько ни искал этого обоснования, не мог отыскать его. И даже в самые последние дни свои, уже на заре христианства, в греко-римской философии он дошел только до осознания необходимости сделать одну существенную поправку к старой философии буддизма. Если буддизм, ради избежания страданий жизни, говорил о погашении воли к жизни, то римская философия последнего периода стала уже прямо говорить об отрицании воли к жизни, т. е. пришла к открытой проповеди самоубийства как единственного средства разумно освобождать себя от всяких мучений.

Новое учение Христа, новозаветное откровение, явилось для европейских народов и как новое откровение смысла жизни, и как убежденная проповедь о фактическом осуществлении этого смысла именно в прославлении и обожествлении Христа. Из христианской проповеди люди услышали, что они призваны к бесконечному совершенству в развитии своего духа, чтобы в меру этого развития им можно было открывать в себе царство Божие и являть собою в мире вечную славу Божества. Поэтому человеческая личность имеет в христианстве особую ценность, и при том бесконечную ценность. Весь мир есть совершенное ничтожество в сравнении с человеком, потому что ни за какие сокровища мира нельзя купить живую человеческую душу.

Но для развития этой бесконечной ценности нужна и бесконечная жизнь, и христианство уверяет человека в действительном существовании этой жизни. Человек живет не для смерти, а для вечной жизни, так что смерть является только переменой условия жизни – простым переходом человека в новую жизнь. Не проповедь высокого морального учения обновляла людей, а глубокая живая вера их в великий смысл человеческой жизни и надежда на возможность осуществления этого смысла, потому что он уже фактически осуществлен в истории Христа.

Проповедники высокой нравственности существовали в Европе и раньше Христа. Они придумали немало таких положений, которые потом целиком повторились в нравственном учении христианства, однако, все эти положения до появления в мире христианства были только мертвыми словами. Они выслушивались ушами и принимались рассудком, но поднимать собою энергию воли были не в состоянии.

Если бы христианство при всей высоте своего морального учения давало человеку одни только наставления о наилучшем устройстве личной жизни, то оно было бы, конечно, такой же мертвой доктриной, как и многие другие философские доктрины жизни. Но в действительности оно говорит человеку: «Живи затем, чтобы приготовить себя к новой жизни в условиях существования другого мира; хотя бы пришлось тебе и жестоко страдать, ты все-таки живи и готовь себя к жизни, потому что ты затем и явился на свет, чтобы получить эту новую жизнь» [5]. Вот эта именно вера в новую жизнь и определяет собою смысл человеческой жизни как предназначение и вместе с тем заключает в себе единственное обоснование нравственности.

Вывод:

– потребность в искании подлинного, высшего смысла жизни как предназначения есть не только главная внутренняя проблема человека, но и его неустранимая предрасположенность и потребность;

– существует, по крайней мере, три источника поиска смысла жизни как предназначения – философия, искусство, религия. Проведенный анализ убедительно свидетельствует о том, что только в рамках религиозного мировоззрения и подлинной веры, с помощью, разумеется, адекватной философии, можно не только обосновать существование смысла жизни как предназначения, но и ответить на сам вопрос по существу. Предназначение человека метафизично по своей сути и лучшим образом толкуется религией. Для европейского сознания христианство является кратчайшим и очевидным путем осмысления предназначения человека.

Раздел 3
Опыт личного поиска смысла жизни

 
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
 

А. Пушкин

 
Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога мне дана.
 

о. Филарет (Митрополит Московский) А. Пушкину

3.1. Поиск смысла жизни как проблема нравственного выбора

Два предыдущих раздела уже представили читателю не только палитру различных воззрений на тему смысла жизни, но и рассуждения общего теоретического характера. Все это вместе с потоком общей информации (от научной и политической до житейской) является пищей для практического сознания, которое призвано дать свой конкретный и окончательный вердикт.

Итак, понятие «смысл жизни», во избежание неточности (разд. 2, глосс.) определено автором как предназначение, т. е. ценностный мировоззренческий ориентир, точнее, главный ориентир, предопределяющий отношение ко всему сущему. Коль это так, то вопрос смысла жизни нельзя рассматривать без увязки с основными мировоззренческими аспектами. Поэтому ниже приводятся рассуждения практического сознания о «мировоззрении», в т. ч. о «первичности идеи», «мироздании», «материальности мысли», «нравственном законе» и т. п.

Обилие цитат и в этой части книги объясняется тем, что автор адаптирует наработанный опыт по заявленной проблеме. Если автор обнаружил, что нужная, близкая идея, мысль уже кем-то удачно изложена ранее, то она обязательно цитируется. Зачем же еще раз формулировать (возможно, менее изящно) уже сформулированное? Кроме того, цитаты подтверждают, сколь близкие воззрения имеют разные мыслители. Эта близость точек зрения выдающихся и малоизвестных мыслителей должна укреплять сознание в верности выбранного пути поиска истины.

Более того, задачей автора, повторюсь, является не желание сказать свое новое слово, а стремление логическим путем аргументировать выбор своей позиции. Именно выбор, а не что-либо иное. Остановимся на этой посылке подробнее.

Действительно, проблема правильного выбора является важнейшей и иногда достаточно сложной во многих жизненных ситуациях. Это – как и при формировании мировоззрения. Необходимо принять во внимание наработанный опыт поколений. Найти свой «новый» смысл человеческой жизни после ясно выраженных позиций мудрых людей, живших в разных условиях и временах, вряд ли возможно. С другой стороны, недопустимо попасть под влияние «идола авторитета». Наработанный людьми опыт является своеобразным эталоном, индикатором и ориентиром, что обеспечивает возможность в поисках своего смысла жизни не оказаться в объятиях очередного заблуждения.

Сознание индивида формируется в социуме, поэтому оно впитывает, как губка, с молоком матери сначала родительские воззрения, а затем и воззрения окружающих людей, идеи из разных источников, которые часто потом становятся своими. Присвоение идей можно назвать собственным выбором, перефразом или пересказом. Как мы это назовем – неважно. Куда важнее честно признать, что мы воспитываемся всегда в культурно-общественной среде, точнее – в океане чьих-то мыслей и идей. Поэтому впитывать чужие идеи – естественное состояние для человека. Без этого он не сформируется как личность. Но человечество живет так долго, что практически любая из философских идей в той или иной форме, в той или иной мере близости уже встречалась, а если кому-то лично она не попалась, то, скорее всего, он что-то не дочитал из философского наследия.

В этом разделе книги нет претензий на авторскую новизну понимания смысла жизни. Возможная заслуга автора (если она и есть) может заключаться лишь в систематизации и обобщении отдельных фрагментов научного, философского, религиозного знания и житейского опыта. Этот системный подход практического (обыденного) сознания позволил автору определиться со своим нравственным выбором, сформулировать единую непротиворечивую универсальную концепцию смысла жизни человека.

Главное, с чем предстоит определиться: предназначение человека (как и всего сущего в мироздании) есть, или его нет? Хочется надеяться, что приведенная аргументация убедит читателя в том, что смысл жизни существует, и существует независимо от личности, времени, культуры, веры или расы. Каждому из нас дан, по большому счету, нравственный выбор не без причины. Каждый определяет цену своей жизни, имеет свое представление о счастье и свой путь осмысления собственной жизни. Автор полностью разделяет мнение американского психолога Б. де Анджелис о том, что существует некая причина тому, что вы именно такой, какой вы есть. Все в вас имеет некое предназначение. Смысл есть и во всем, что вас окружает. Вы наделены своим особенным, уникальным даром для того, чтобы выполнять свою особую, неповторимую Работу. Вы попали в этом мир не случайно. Все, чем вы обладаете, в точности соответствует вашему предназначению здесь [1].

Мысль есть различение. Различение предполагает умение выбирать. Выбор предполагает решимость сказать «нет» тому, что несовместимо с тем, чему уже сказано «да». Настоящий же выбор – это выбор между смыслом и бессмыслицей [39]. Вдумчивый анализ известных воззрений, а также собственный нравственный выбор, выстраивание своей логической цепи, позволяют формировать собственную мировоззренческую позицию, являются не только полезным самообучением, но и важнейшей составляющей процесса духовного роста каждого человека. Поэтому подобный, но только самостоятельный, подход практического осознания и предлагается читателю. Это может помочь определиться со своей миссией в этом мире, заданной высочайшим смыслом.

Вывод:

– поиск смысла жизни может быть сведен к обоснованному нравственному выбору приемлемых воззрений (из множества известных) на основе всей получаемой информации, теоретических рассуждений, своего жизненного опыта, верований, интуиции, совести и логики.

3.2. Особенности формирования личностного мировоззрения

Рассматривая вопрос о смысле жизни, предварительно следует определиться со своим мировоззрением, со своим пониманием мира (п. 2.2). Ведь вопрос о смысле жизни человека напрямую связан со смыслом (или его отсутствием) существования как всего мироздания, так и его отдельных элементов.

Как известно, основное ядро всякого мировоззрения составляет одна из двух базисных философских систем: материалистическая и идеалистическая [51]. Именно их положения в контексте заявленной темы и будут рассматриваться, несмотря на общее обилие разных философских и религиозных систем и взглядов. Тем более что последние и так достаточно представлены в первом разделе книги. Напомним, что мировоззрение должно давать ориентир позиции человека по следующим фундаментальным вопросам (п. 2.2.1):

– Что есть мироздание?

– Что есть человек?

– Как человеку следует жить?

Причем осознанный ответ на третий из этих вопросов является следствием представлений о первых двух.

Попробуем разобраться в том, что составляет суть наших представлений обо всем в мире. В условиях, когда человек сохраняет свою загадку (п. 2.1.), наши воззрения на мир – это знания или только верования? И вообще, что мы достоверно знаем об этом мире?

Истина заключена в том, что лишь малая часть воззрений, и то весьма фрагментарных, получили надежное научное объяснение. Однако этих фрагментарных знаний явно недостаточно, чтобы сформировать цельное научное мировоззрение человека, об этом будет сказано ниже (п. 3.2.2, 3.2.3). «Ведь мы ничего о самих себе не знаем, что такое жизнь, чувство и мысль» (Вольтер). «Что касается рационального мышления, то мы, – по словам Василия Великого, – не можем понять даже природу муравья» [34].

Но тогда получается, что верования, собственно говоря, и составляют наши воззрения на мир, на то, каков он. Они бывают истинными, но бывают и ложными. И только в некоторых случаях, когда верования истинны и получили надежное доказательство, они образуют знание. Люди всегда искали знания как истинного объяснения всех известных им явлений (событий), стремились обнаружить основания этих явлений и их следствий.

Основания всех явлений составляют наиболее общие законы природы (из которых следуют все другие, менее общие). Попытки описать эти общие законы сводятся вместе в так называемые фундаментальные теории. Законы, на которые указывают научные теории, – это просто моменты регулярности в проявлении свойств (т. е. неких способностей и предрасположенностей) тех или иных субстанций. Следует признать, что в фундаментальных теориях не было и нет не только научных доказательств, но даже никогда не было надежных объяснений причин явлений, позволяющих сформировать подлинную картину мира. Ученые достоверно изучают только вероятность проявлений свойств и закономерностей (упорядоченностей) для конкретных объектов или субстанций, находящихся в конкретных условиях.

Если бы материальные объекты вели себя неупорядоченно, не было бы возможности предсказывать события. Но в мире имеет место порядок – система наблюдаемых закономерностей. Наблюдаемая упорядоченность мира заставляет искать первопричину этого порядка вещей.

Наука может объяснить свойства и закономерности поведения объектов, но не может объяснить, почему всякий объект обладает теми общими свойствами, которыми он обладает, не может объяснить первопричину организованного порядка мироздания. Если же допустить, что все в мире совершенно случайно, то тогда наука не в состоянии объяснить, по какому экстраординарному совпадению случайностей различные объекты, состоящие, в конечном итоге, из одних и тех же элементарных частиц, имеют совершенно различные свойства. Если у этого феномена отсутствует исходная причина (идея), то это экстраординарное совпадение случайностей слишком экстраординарно, чтобы рационально в него поверить. Например, если лягушки на земле образовались случайно, то в эту случайность труднее поверить, чем в случайность природного создания калькулятора, поскольку последний конструктивно будет намного проще этой самой лягушки. У нас нет никаких оснований предполагать, что случай мог создать такую чудесную и невероятно сложную организацию мироздания. Поэтому то, что материалистами представляется случайным совпадением, настоятельно требует своего объяснения. Без такого объяснения материализм есть не знание, а «чистой воды» особая вера. С другой стороны, сам успех науки в демонстрации того, насколько глубинно упорядочен естественный мир, дает основания считать, что у самого этого порядка есть еще более фундаментальная причина [56].

Любая научная теория зиждется на некоем наборе аксиом, принимаемых без доказательств (т. е. на веру) положений (догм). Ученые выстраивают свои версии, используя ту теорию, которая лучшим образом экстраполирует известные наблюдения. При этом они верят, что предсказания на основе такой теории, вероятно, более истинны, чем предсказания какой-либо другой теории. Начальные же условия явлений, принимаемые аксиомы и первопричина самих наблюдаемых закономерностей (регулярностей) всегда остаются вне этих теорий, хранят свою тайну. Поэтому наше мировоззрение, каким бы оно ни было (идеалистическим, материалистическим или смешанным), на самом деле всегда представляет собой комбинацию тех или иных верований, накапливаемых (приобретаемых) в процессе жизненного опыта.

В формировании мировоззрения человека все будет зависеть от того, во что он более склонен верить. Неверующих людей практически нет вообще. Одни верят в то, что душа и Творец есть, другие верят, что ни души, ни Бога не существует, и все в мире подвержено саморазвитию. Например, диалектический материализм предлагает нам верить в свойства природы также как религия предлагает верить Богу. Причём принципиально отличие этих подходов заключается лишь в том, что в первом случае истиной в последней инстанции являются труды К. Маркса, а во втором – Библия.

От того или иного настроения чувства и направления воли зависит и предрасположение человека к тому или иному мировоззрению. Поэтому, если чувства у человека имеют духовное направление, если влечение к Богу и вообще ко всему доброму и возвышенному в нём не омрачено противоположными влечениями, то такая настроенность и направление его воли располагают и ум к принятию соответствующего религиозного мировоззрения.

Та или иная вера, таким образом, является естественной частью человеческого существования. Если бы человечество имело однозначную научную картину мира, то она могла бы стать надежной базой для единственной модели мировоззрения. Иное воззрение логично было бы в таком случае считать просто незнанием. Однако такой научной картины мира нет, подробнее об этом читайте далее (п. 3.2.2, 3.2.3), и в нее при желании можно пока что только верить. Свою тайну хранит и мир, и человек в этом мире (п. 2.1).

То есть научно доказанных ответов на вопросы «что есть мироздание?» и «что есть человек?» никогда не было и ныне нет. Нет никаких оснований считать, что они могут появиться. Ответить на эти вопросы помогут только здравый смысл и логика, интуиция и совесть, принятые верования. Поэтому мировоззрение человека на самом деле представляет собой упорядоченную комбинацию его верований. Признавая (п. 2.2) то, что базовым основанием мировоззрения выступает миропонимание, следует признать и то, что оно складывается не из знаний, а из устойчивых верований. Поэтому и ведутся многовековые споры мыслителей.

Ученый не может на основе своих знаний сказать по этим вопросам больше, чем философ. Философ может понять меньше, чем поэт, а признанный писатель – меньше, чем молодой монах. Но это совсем не обязательно. В каждом случае духовное состояние человека значит больше, чем его знания, статус или профессия. Накопленные научные знания могут мешать своей навязанной авторитетностью проникнуть, погрузиться в существо этих, по сути своей метафизических, вопросов. Сознание современника с детства замусорено потоками противоречивой информации, идеологическими приоритетами, которые впоследствии часто оказываются опровергнутыми жизнью. Как ни покажется странным, но более полезным может оказаться наследие, опыт высокодуховных людей, поднявшихся над мирской суетой в интуитивном понимании существа духа, независимо от их образования или общественного положения. И, возможно, это самый верный путь поиска ответов на смысложизненные вопросы: «Что есть жизнь?» и «Что есть смерть?», «В чем смысл жизни?» и «Каков должен быть образ жизни?»

* * *

Принятие на веру тех или иных идей будет предполагать совершенно определенное толкование смысла жизни. Например, принятие на веру теории эволюции Ч. Дарвина, и, в частности, происхождения человека от обезьяны, предопределяет смысл жизни как борьбу за выживание вида (рода). Принятие на веру теории коммунизма К. Маркса предопределяет смысл жизни в том, чтобы участвовать в построении коммунизма (социальной справедливости и материального рая на земле), а главной миссией социального существования человека является борьба против класса эксплуататоров. Принятие на веру идей Ф. Ницше предполагает, что истинным смыслом жизни является реализация «воли к власти», а при принятии на веру идей 3. Фрейда – реализация первичных влечений… Философы-материалисты вообще могут прийти к выводу, что ответа на вопрос о смысле жизни как о предназначении не существует и не нужно его искать (разд. 1). Ведь у них представление о возникновении мира и человека часто сводится к необъяснимому совпадению случайностей. Случайность изначально ставит под сомнение поиск смысла жизни.

Если верить, что Творца нет, и что существует саморазвитие материи, что наука рано или поздно все разъяснит, ответы на вопрос о смысле жизни будут размыты. Ведь человеческая фантазия безгранична. Наличие множества подходов, их бездоказательность и множество ответов на этот вопрос, в которые мы должны также верить, но уже не признавая Создателя, заставят нас сомневаться в их правильности. Если человек отказался от веры в Бога, то он не захочет верить ни в идола, ни в научные мифы. Он должен достоверно знать. Но как раз знания в этих вопросах и нет! Поэтому ответ философа-материалиста никогда не будет научно убедительным. Этот ответ придется принять (или не принять) только на веру. «Убедительным» же его смогут сделать только политические силы, подконтрольные им средства массовой информации. А мода на того или иного философа-материалиста, как показала история, всегда быстро проходит. Мода проходит, а бездуховный атеизм, суть которого – отрицание религии, остается. Причем атеизм, отрицая Бога, не предлагает достоверную картину мира взамен.

Таким образом, от того или иного настроения чувства и направления воли зависит и предрасположение человека к тому или иному мировоззрению. Так, принятие на веру идеалистических идей теизма будет предполагать совершенно иное толкование смысла жизни. Признание божественной сути человека предопределяет смысл жизни как поиск дороги к Богу, как поиск Бога в себе, поиск красоты, любви и гармонии буквально во всем. Однозначный ответ на вопрос о смысле жизни в этом случае может быть определен выбранной религиозной базой.

Поэтому при рассмотрении фундаментальных оснований бытия автор предложил рассмотреть два мировоззренческих подхода: материалистический и идеалистический. Иные смешанные подходы не рассматриваются, поскольку, по большому счету, они все равно сводятся к одному из этих двух. В свою очередь, идеализм будет рассматриваться с позиций теизма (христианство, иудаизм, ислам), поскольку теизм сохраняет преобладание в палитре воззрений европейцев на мир и человека.

Вывод:

– мировоззрение человека представляет собой комбинацию его идеалистических и/или материалистических верований;

– принятая (выбранная) человеком мировоззренческая база предопределяет его ответ на вопрос о смысле жизни.