Текст книги "Археологи: от Синташты до Дубны. 1987-2012"

На следующее утро мы смогли спустить на лед озера обе машины: по льду открывался прекрасный, ровный путь как на остров Веры, так и обратно, на станцию Тургояк, так что перспективы зимовки на берегу озера исчезли. К острову поехали на одной машине, а те, кто не поместился, встали на лыжи, взялись за прицепленные к машине веревки и ехали вслед за ней на буксире, в вихрях вздымающегося снега – Андрей держал скорость выше тридцати километров в час. Такого невероятного маршрута к объекту археологической разведки у меня в жизни никогда не было.

Вход в самое крупное подземное помещение острова Веры

На острове мы без труда обнаружили три подземных сооружения: из них одно, самое большое – в верхней части острова и два небольших – пониже. Это были своеобразные искусственные пещерки, стены которых выложены диким камнем (у одного маленького помещения – вертикально установленными плитами), а сверху они были перекрыты толстыми гранитными плитами и засыпаны слоем земли. Мы сделали схемы всех объектов, сфотографировали их, насколько это получалось под снегом, осмотрели всё изнутри. Большое помещение было вытянуто с запада на восток на восемнадцать метров, на западе в него открывался довольно обширный вход, вдоль стен шли световые окна, в стенах были оформлены полукруглые ниши. Восточная часть оказалась завалена обвалом, и осмотреть ее полностью не удалось.

Согласно местным легендам, на острове долгое время жили старообрядцы, которые и построили все эти сооружения. Среди них была некая старица Вера, по имени которой и назван остров.

По результатам осмотра мы пришли к предварительному выводу, что нет серьезных оснований считать, что данные объекты имеют большую древность. Способ кладки их стен был вполне характерен для русского населения XIX века, перекрытие каменными плитами выглядело несколько необычно, но не более того. Большое помещение мы предположительно интерпретировали как потаенную подземную старообрядческую церковь (причем ее алтарная часть в настоящее время была завалена), а два других небольших подземных помещения – как кельи.

Станислав Аркадьевич, выехавший на остров Веры летом того же года, посчитал иначе, он решил, что данные сооружения имеют возраст несколько тысяч лет и лишь использовались позднее старообрядцами, и организовал здесь раскопки, в ходе которых было получено некоторое количество разновременного материала и которые, по его мнению, подтвердили идею о большой древности сооружений на острове Веры.

Я знакомился с материалами этих раскопок и в научных публикациях, и на конференциях и, честно говоря, до сих пор считаю, что наш вывод является существенно более вероятным, чем гипотеза Станислава Аркадьевича. Во всяком случае, на сегодня я не вижу однозначных аргументов, которые свидетельствовали бы в пользу того, что сооружения на острове Веры были построены в глубокой древности. Возможно, я ошибаюсь, но для меня они до сих пор являются, вероятнее всего, остатками построенной старообрядцами церкви и монашеских келий.

В настоящее время остров Веры в значительной мере повторяет судьбу Аркаима, сюда осуществляется активное «паломничество» людей с «экстрасенсорно-эзотерическими» представлениями, памятники острова активно пропагандируются как уникальный объект древней культуры, ценнейшее культурное наследие и важный туристический ресурс Челябинской области. Конечно, масштаб всех этих процессов здесь пока не столь велик, как на Аркаиме, но общее их направление вполне совпадает. При этом само поселение Аркаим, несомненно, является археологическим памятником эпохи бронзы с очень интересной архитектурой, а вот имеют ли объекты на острове Веры какое-либо действительное отношение к древним культурам – в этом, на мой взгляд, остаются серьезные сомнения.

Когда наш отряд возвращался в Челябинск после проведенной разведки, я ехал с Майклом на его машине, которую в предыдущий день он учил меня водить по льду озера. Проезжая Миасс, мы с ним попали в аварию: в 412-й «Москвич» Майкла на полном ходу влетела «Тойота-Калдина». К счастью для нас, основной удар пришелся в колесный диск, поэтому могучий железный «Москвич» почти не пострадал: слегка загнулись рулевые тяги, слетели клеммы с аккумулятора, да выскочил со своего места бачок омывателя. А вот у «Тойоты» вся правая часть передка, включая колесо и ходовую, была разбита просто в хлам.

К счастью, все остались живы и целы. Потом была долгая эпопея с ГАИ, затем пострадавшую «Тойоту» Андрей тащил в автомастерскую на своей 113-й за задний фаркоп, а она скребла по асфальту тем, что у нее осталось от правой передней части, потом Ирина позвала нас домой к своим родителям, жившим в Миассе – немного отойти от переживаний, и там нас накормили замечательным и очень своевременным супом, и уже поздно ночью мы вернулись в Челябинск, причем майкловский побитый «Москвич» всё-таки доковылял до города своим ходом, что убедительно свидетельствует о высоких достижениях советской автопромышленности и ее преимуществах перед автопромышленностью японской.

Каменная арка на площадке древнего святилища на Аракуле

После этого был майский выезд на озеро Аракуль, где мы помогали Елене Тидеман вести разведку по скальным святилищам каменного века. Штирлиц там замечательно запугал пневматическим пистолетом трех местных гопников, которые заступили ему дорогу; Андрей с сыном целые сутки искал нас среди стоянок туристов – мы с ним умудрились по-разному запомнить дату, на которую договорились о встрече; а еще у нас получился первый суровый опыт того, что делать в ситуации, когда в полевых условиях человека накрывает эпилептическим припадком. Святилища оказались очень интересными, особенно одно из них, расположенное в районе большой природной каменной чаши, которая находилась у скалы с большим сквозным отверстием – своеобразными естественными «воротами».

Затопленная жилищная впадина поселения эпохи бронзы на озере Жабагы

В мае – начале июня 2002-го наш отряд проводил разведки под руководством Сергея Маркова и Ирины Алаевой. Разведка по Открытому листу Сергея проходила по болотам и озерам Варненского района Челябинской области. Эти навеки проклятые места великолепно отпечатались в моей памяти – было холодно, дождливо, старый УАЗик-буханка с 70-сильным мотором периодически «садился» во все здешние болота, найденные поселения эпохи бронзы оказывались полузатопленными водой, совсем рядом была граница с Казахстаном, а мы работали без разрешения на въезд в приграничную зону и все время рисковали «нарваться».

Вершиной эпопеи этой разведки стала история, когда отряд под руководством Сергея ушел на озеро Баканжул и там просто сгинул. Наступила ночь, отряд не возвращался. Обеспокоенная супруга Сергея Ирина взяла УАЗик, и вдвоем с замечательным водителем Колей Чупахиным, с которым мы очень много ездили в те годы, они отправились на поиски – и также где-то пропали. Я остался в лагере один с десятилетним сыном пединститутского специалиста по озерам – лимнолога, который участвовал в нашей экспедиции и тоже затерялся вместе с отрядом. Со стороны Баканжула раздавались одиночные выстрелы, пару раз взлетела ракета. Сразу за этим озером начинался Казахстан. Судьба отряда была, судя по всему, незавидной.

В четвертом часу ночи к нашему костру вышли Ирина и водитель Николай, пешком, без машины. Выяснилось, что никого они не нашли, а машину притопили в каком-то болоте, в которое превратилась очередная колея, причем притопили очень основательно, и вытащить ее оттуда без трактора теперь невозможно. Ирина думала, что все остальные уже давно пришли и спят по палаткам, а я ее разыгрываю, утверждая, что отряд не вернулся. Потом она убедилась, что наши до сих пор где-то ходят, и начала очень сильно волноваться. Переживали, естественно, мы все, всю ночь жгли костер, никто не спал.

Лишь под утро, когда ночная темень уже начала сменяться легким рассветным сумраком, мы услышали, как по степи с песнями, почему-то с противоположной стороны, чем та, в которую они ушли, идут наши друзья. Пели они для поддержания духа, поскольку вымотались за эту ночь совершенно неимоверно. Оказывается, они задержались за шурфовкой поселений, двинулись в обратную сторону уже в сумерках, решили не идти по дороге, а срезать напрямик – в итоге проскочили мимо лагеря и упороли в какую-то безумную даль, из которой потом еле смогли найти дорогу назад.

Когда Сергей, Лена и Штирлиц, абсолютно счастливые, вошли в лагерь, я, кажется, впервые в жизни всерьез поругался с ними. Они были так рады, что наконец-то добрались до «дома», и совершенно уверены, что мы будем испытывать те же эмоции, а мы с Ириной были в бешенстве от того, как они умудрились устроить такую эпопею – в общем, стороны успели в запале наговорить друг другу довольно много резких слов, впрочем, вскоре категорически помирились. Мужики выразили желание выпить после такого безумного маршрута немного водки – и я не без злорадства констатировал, что водка, лежавшая в машине, так в ней и лежит, вот только машина теперь сидит в каком-то болоте в пяти километрах от лагеря. И тогда последовало очень сильное зрелище: абсолютно измотанные дорогой мужики нашли в себе дополнительные силы и вместе с Николаем отправились к машине – только он мог показать дорогу, а машину все равно было крайне желательно сторожить, а не бросать в степи в грустном одиночестве.

Немного поспав, мы с Ириной отправились в Новопокровку, после долгих мытарств смогли нанять там колесный трактор, кое-как втиснулись в кабину и втроем вместе с водителем отправились вытягивать из болота УАЗик. Болото оказалось настолько суровым, что трактор там чуть не утонул сам, но в итоге все-таки смог справиться с задачей. Сергей продолжил работу на поселениях эпохи бронзы Баканжула – и они оказались очень интересными археологическими памятниками, в общем, мы не зря топили машину и тонули сами в здешних болотах. Однако после этой эпопеи названия озер, по которым мы работали в Варненском районе, надолго стали в нашем отряде устойчивыми заменителями матерных слов: Жабагы тебе, так сказать, в Баканжул и Алакупой по Кара-обе.

После окончания разведки мы с Леной поездом вернулись в Челябинск, а Сергей с Ириной и Штирлицем поехали на УАЗике на Аркаим. Передохнув пару дней, мы должны были вновь встретиться на реке Гумбейке, Открытый лист на разведочные работы по которой получила Ирина. Когда мы созвонились с ребятами (на Аркаиме к тому времени уже действовала транковая связь через большую радиомачту), они сказали, что в степи идет перемежающийся дождь со снегом, и предложили отложить выезд. Я же убеждал их безосновательными утверждениями, что степь любит смелых и, решившись выехать в поле, они смогут полностью переломить неблагоприятные погодные тенденции. Как это ни странно, именно так в итоге и получилось. Впрочем, погода в степи меняется быстро, климатологи говорят о ней как о ландшафте с «холерическим» темпераментом.

Федор Петров, Ирина Алаева, Андрей Злоказов в разведке 2002 года, поселок Фершампенуаз

Мы с Сергеем Марковым в Фершампенуазе

На Гумбейке я был совсем недолго. Мы поехали сюда с Андреем Злоказовым и Татьяной Скворцовой на УАЗике, который Андрей одолжил у своего приятеля. Приехали уже в темноте и лагерь Сергея и Ирины найти не смогли, хотя активно использовали установленную на крыше машины поисковую фару. Заночевали прямо в УАЗике, палаток с собой не было, а уже наутро отыскали наших друзей. Мы с Андреем вскоре уехали, нас ждали дела в городе, а ребята вчетвером работали здесь весьма долго, нашли, описали и отсняли планы множества очень интересных археологических памятников, потом Ирина с Сергеем неоднократно привозили в эти места раскопочные отряды. Я же ярче всего запомнил, как на одном из отрогов Малой Березовой горы Сергей поднял совершенно замечательный маленький шлифованный неолитический топорик. Вообще такие находки сильно украшают разведки.

Тогда же, на Гумбейке, у меня случился день рождения, и Сергей с Ириной подарили мне офицерскую планшетку – как раз такую, о какой я мечтал много лет. Она была уже потрепанной, но от этого становилась только еще более прекрасной. В последующие годы она ездила со мной всегда и везде, в ней хранились и на ней чертились чертежи, здесь же лежал полевой дневник, запас экспедиционных денег, упакованные в полиэтилен документы, я всё время таскал ее с собой и спал в палатке, положив планшетку под голову. В итоге она совершенно затрепалась и все-таки умерла – правда, уже после того, как съездила в большие экспедиции в Башкирию, Монголию, на Алтай, посетила Свердловскую область и без счета помоталась по Зауральской степи.

Во второй половине июня 2002-го мы вновь отправились на Чеку – только на этот раз с «раскопочными» Открытыми листами. Северный склон главной вершины Чеки обрывается довольно крутым скальным откосом. На нем в 2002 году нами был расчищен неглубокий грот. Там, среди рухнувших со свода камней и углистых прослоек когда-то горевших здесь костров, Андрей Злоказов и Ксения Сенчихина нашли очень интересный бронзовый наконечник стрелы – трехлопастной, но не на втулке, как обычно, а на приплюснутом черенке. Такие стрелы делали ранние кочевники – сарматы, две тысячи восемьсот – две тысячи шестьсот лет назад. Сразу после находки я думал, что эта стрела может быть древним ритуальным приношением, чему есть примеры, однако, скорее всего, это все же случайный предмет. Возможно, эту стрелу оставил или обронил воин дозора, стоявшего на Чеке и коротавшего время под скальным навесом, у огня.

Гора Чека, 2002 год. Выталкиваем из грязи машину. Антон Шмидт, Федор Петров, Евгений Галиуллин, за рулем – Андрей Злоказов

Тем же летом мы изучали самые загадочные древние сооружения Чеки – это две аллеи менгиров с могучими камнями, расположенные к северу от главной вершины. У них была достаточно сложная история открытия. В 1990 году, проезжая по массиву горы Чеки, их увидел и сфотографировал Геннадий Борисович. Тогда же он отметил, что у центральных камней этих аллей стрелка компаса при движении его вдоль камня сильно отклоняется – то к западу, то к востоку, что свидетельствует о наличии в граните включений железистых минералов. В 1999 году Геннадий Борисович рассказал мне об этих аллеях и даже нашел в своем архиве старые, пожелтевшие слайды, на которых были видны огромные камни высотой почти в рост человека. К сожалению, он не помнил точное местонахождение аллей. Мы дважды заезжали с ним на Чеку, однако аллеи найти не смогли.

На раскопках Чекинской аллеи менгиров, 2002 год

В мае 2001 года мы пытались искать эти аллеи во время своей первой чекинской разведки – и тоже не нашли. В 2002-м выехали более крупным отрядом и предприняли раскопки Чекинского грота. Неуловимые аллеи начали уже переходить в разряд археологических мифов, но у нас были слайды, доказывающие их существование!

Чекинская аллея в процессе раскопок

Единственный необследованный участок, на котором они могли находиться, располагался за северной грядой Чекинского массива. Мы выехали туда вдоль восточного склона Чеки на машине Андрея Злоказова, чрезвычайно опытного водителя – и застряли. С огромным трудом вытащили машину, буквально подняли ее рычагами из насквозь прокисшей почвы, двинулись в объезд – и застряли снова. Пришлось возвращаться. На следующий день мы поехали вдоль западного склона горы. На этот раз мы не застряли ни разу, однако убедились в полной непроходимости дороги.

И только после этого я попросил сходить за северную гряду пешую партию – Ирину Алаеву и Антона Шмидта. И они нашли первую аллею менгиров! Мы перенесли лагерь и приступили к раскопкам.

Елена Полякова на аллее менгиров Чека II

Первая Чекинская аллея вытянута, как и все известные мне аллеи менгиров Зауральской степи, с запада на восток. В древности она состояла из более чем тридцати гранитных менгиров. Из них к нашему времени уцелело только три: большая прямоугольная плита в центре аллеи и две узкие, вытянутые стелы по ее краям. Все остальные менгиры сломаны у основания – от большинства из них сохранились только нижние части, углубленные в древнюю почву и материк. У нескольких менгиров сохранились верхние части, лежащие рядом с обломанными основаниями на уровне древней поверхности. Эти сохранившиеся части имеют высоту около метра и не несут на себе никаких следов повреждений, кроме разлома в нижней части.

Рядом с некоторыми камнями, а в одном случае даже под менгиром нами были найдены фрагменты сосудов эпохи бронзы срубно-алакульского облика, изготовленные три тысячи пятьсот – три тысячи двести лет назад. Возможно, в это время и была сооружена первая чекинская аллея менгиров, хотя считать это достоверным фактом невозможно – найденные фрагменты керамики могли попасть в окрестности менгиров совершенно случайно. Реальная датировка времени создания этой аллеи, как и большинства других зауральских аллей менгиров, не ясна. При этом, судя по глубине залегания отломанных частей менгиров, разрушена она была достаточно давно, многие сотни лет назад.

Петр Петров ловит водных жуков в реке Большая Караганка

Ближе к окончанию этой экспедиции, когда под руководством Лены Поляковой производили разведочные работы на новом участке окрестностей Чеки, была найдена и вторая из ранее обнаруженных Геннадием Борисовичем аллей менгиров. Это сооружение включает в себя уже совсем огромные камни. Не так давно Лена приступила к ее раскопкам, исследовала участок этой аллеи и планирует, насколько я понимаю, продолжать исследования.

УАЗ-«Барс» Евгения Чибилева, 2002 год, северо-восточное Оренбуржье

Кстати, в ту чекинскую экспедицию к нам опять приезжал мой брат Петр Петров. В запрудах и других временных водоемах на Чеке он ловил жуков, главным образом, водных – позднее один из пойманных здесь экземпляров вошел в опубликованное братом и его коллегой описание нового вида; а в промежутках помогал нам по лагерю и иногда даже по раскопу.

В августе 2002 года мы Леной Поляковой предприняли большое путешествие по Зауральской степи в поисках новых менгиров, причем основное внимание было уделено новым для нас территориям – Зауральской Башкирии и Северо-Восточному Оренбуржью. Несколько дальних выездов было сделано вместе с биологом Евгением Чибилевым на его замечательном УАЗике типа «Барс», новой машине с мощным инжекторным двигателем, обутой в шикарную внедорожную резину – по проходимости это был настоящий танк, кроме того, красивый и очень вместительный.

Александр Дмитриевич Таиров на Кирсе, в процессе фотосъемки раскопа с крыши УАЗа

В этих поездках мы нашли целый ряд интересных камней, в том числе благодаря замечательной способности Евгения извлекать информацию на этот счет из местных жителей. В Башкирии, когда мы ночевали на хребтах Уральских гор, я впервые наблюдал, как в августе за ночь превращаются в лед оставленные у костра овощи и замерзает недопитый чай в чайнике. В выездах участвовали Антон Шмидт, Ксения Сенчихина, Илья Еременко, кажется, иногда был еще кто-то из девушек. Тогда же, в августе, мы с Леной, Лёшей, Штирлицем и Майклом на машине Андрея Злоказова предприняли большой объезд по нескольким археологическим лагерям – навестили Сергея и Ирину, работавших на могильнике Песчанка, немного помогли им на раскопе; заехали под Кацбах, в полевой лагерь Татьяны Сергеевны и Геннадия Борисовича, с изумлением посмотрели на раскопки бульдозером какого-то рядового кургана раннего железного века, решительно не смогли понять – зачем это надо двум крупнейшим специалистам по поселениям эпохи бронзы, затем посетили Воровскую яму и направились в Кирсу, под которой копал в то время замечательный человек и специалист Александр Дмитриевич Таиров. Затем поехали в Учалинский район Башкирии к своей главной цели – поселку Ахуново. Этнограф Андрей Рыбалко рассказал мне незадолго до этого, что как-то в ходе проведения этнографической экспедиции местные жители показали им под Ахуново несколько менгиров, установленных по кругу. Андрей – человек очень опытный в археологии, участник многих экспедиций, в том числе и раскопок Аркаима, было ясно, что к его словам надо отнестись крайне серьезно.

Менгиры Ахуново в 2002 году

В километре от поселка Ахуново мы действительно увидели совершенно потрясающее сооружение: тридцатиметровое кольцо, образованное несколькими менгирами, и два высоких, в рост человека, менгира в центральной части этого кольца. Это был самый яркий и интересный из осмотренных нами мегалитических памятников Зауральской степи, и мы сразу же запланировали раскопать его следующим летом – хотя и было ясно, что в силу расположения объекта в Башкирии, а не в нашей родной Челябинской области, нас ждут серьезные административные сложности по линии местных властей, а возможно – и финансовые затруднения по линии нашего руководства: аркаимская экспедиция находилась на финансировании из областного бюджета, и средства ей выделялись на проведение исследований именно в Челябинской области. Впрочем, все эти сложности оказались преодолимы, и про раскопки Ахуново я расскажу в следующей истории.

Поздней осенью мы выехали в поле на реку Урал – на этот раз руководство разведочными работами осуществлял Вадим Пушкарев, а автотранспорт опять обеспечил Евгений Чибилев. Мы обследовали несколько интересных стоянок и могильников, было холодно, на высоком берегу Урала дул чрезвычайно сильный ветер. Однажды на полевой дороге УАЗик внезапно «понесло» по грязи, припорошенной снегом, он быстро заскользил, полностью лишившись управления – и очень хорошо, что это скольжение окончилось в придорожных кустах, а не на скальном обрыве в реку.

На этом завершились наши археологические работы 2002 года – вернувшись с полей, мы сразу начали готовить отчеты и публикации и в течение года умудрились еще издать два небольших сборника с материалами текущих полевых исследований и некоторыми интересными статьями других авторов: Дмитрия Здановича, Ксении Сенчихиной, Елены Куприяновой, Дмитрия Устюжанина и Елены Тидеман.

В целом полевой сезон 2002 года оказался просто невероятно насыщенным. Никогда больше у меня не было и, конечно, никогда уже не будет настолько плотного и разнообразного полевого сезона. Мы жили и работали большой, дружной командой, очень много работали, весьма бурно отдыхали, постоянно искали встреч друг с другом, решали бездну текущих проблем и даже не думали, что в это время идут самые удивительные, самые лучшие дни нашей уже зрелой молодости и, наверное, всей нашей археологической экспедиционной жизни.