Текст книги "Генезис платоновской философии. Первый том, вторая часть"

Ибо в случае косвенного аргумента доказательство может постепенно увеличиваться лишь благодаря тому, что то же самое верно и в отношении возражений, и поэтому, по сути, нынешнее возражение каждого из этих двух людей является лишь уточненной и углубленной формой двух ранее выдвинутых259259
  Steinhart а. а. О. IV. S. 424.


[Закрыть]. Ибо если в первом из этих последних, еще чисто атомистических возражений душа все еще мыслилась целиком как видимая телесная вещь, то здесь, как гармония тела, она, по крайней мере, уже является чем-то недоступным восприятию, но тем не менее простым продуктом телесных составных частей и зависит от них, а потому, если они действительно дрогнут и распадутся, подвергнется той же участи. И если Кебет выдвигает это раннее возражение из чужих, чисто материалистических предпосылок, то Симмиас выдвигает нынешнее из предпосылок своей собственной школы, где Платон, кажется, выражает тот факт, что пифагорейцы тоже не очень-то и сознательно поднялись над материализмом. Они называли душу гармонией, возможно, также гармонией тела 260260
  Mit einiger Sicherheit folgt nämlich das Letztere nur aus Aristot. de an. I,A, aber es fragt sich, wie weit derselbe hier die ausdrücklichen Aussprüche der Schule wiedergiebt. In den Worten des Philolaos bei Claud. Manierc. de stat. anim. 11, 7. liegt dies dagegen keineswegs unzweideutig.


[Закрыть]и, кажется, верили, что их бессмертие автоматически следует из этого, и это, кажется, было все, что они имели в качестве доказательства бессмертия или, скорее, приближения к нему.

Платон, с другой стороны, правильно признал, что система, в которой все вещи, как духовные, так и физические, в равной степени подразделяются на числа и гармонии, также не в состоянии установить подлинно научное различие между этими двумя классами, так что если число и гармония бессмертны, то тело должно быть так же хорошо, как и душа. Поэтому он выводит из обозначения последней как гармонии, наоборот, доказательство против бессмертия последней. Невозможно решить, действительно ли он нашел такое доказательство среди своих товарищей по пифагорейской школе, возможно, Симмиас и Кебес сами выражали подобные сомнения, или же, наконец, историко-критическая проницательность самого Платона открыла это следствие; Но насколько правильным было это открытие в последнем случае, доказывает тот факт, что впоследствии атака против бессмертия была действительно предпринята из аналогичных предпосылок пифагорейцами-аристотеликами Ари-стоксеном и Дикаархом, которые, однако, были приведены к этому не пифагорейскими, а односторонне воспринятыми аристотелевскими впечатлениями и влияниями.

Точно так же нынешнее возражение Кебета обновляет и углубляет сделанное им ранее возражение, что предсуществование еще не доказывает послесуществования (см. с. 86E.f.), в том смысле, что он объединяет с ним учение о переселении душ. Как бы то ни было, Платон согласен с последним в целом и в значительной степени, и в той мере, в какой оно не распространяется на тела животных; более того, он находит в его принятии в философскую систему пифагорейцами, независимо от того, черпали ли они его из чужого источника, главную заслугу этой школы для научного представления о бессмертии. Ибо последнее доказательство, которое служит вместо опровержения Кебета, стр. 95, находит в то же время свое положительное ядро в исправленной концепции учения об изменении души, ибо если душа должна быть принципом жизни, то из этого следует, что она обязательно связана с каждым телом, которое она оживляет. В соответствии со стандартом этого доказательства из аргументации Кебета можно извлечь даже важную платоновскую мысль, которая не могла быть в нем прямо воспринята, а именно: истинно идеалистическое воззрение, которое лишь недавно снова вошло в моду, что душа сама «ткет» тело, то есть что она не только дает ему жизнь, но и уже сообщает ему бытие, что она сама есть телообразующий принцип или что тело есть не что иное, как низшая ступень в процессе жизни самой души. Таким образом, Кебет прямо противопоставляет себя противоположному, полуматериалистическому взгляду Симмия, который рассматривает душу как продукт тела. Это также полностью разрешает загадку, что смерть – это отделение духа от души и тела, и что, тем не менее, дух не развоплощается даже в будущем; но это также объясняет различие в состоянии философских и нефилософских духов после смерти, поскольку тело всегда прикрепляется к душе в соответствии с ее конституцией, все меньше и меньше с одной стороны, все больше и больше с другой, затуманивая и мешая чистому познанию.

Но это полностью зависит от более детальной формулировки этой доктрины о переселении душ. Кебес еще не признал следствия, согласно которому душа, как образующий тело жизненный принцип, обладает бессмертной независимостью от тела именно в этой необходимой связи с ним. Он слишком односторонне рассматривает взаимосвязь между ними без их предела и, таким образом, отступает в материализм от своего идеалистического подхода. Если у Симмия весь его взгляд на вещи представляет собой скорее простое вырождение пифагорейства, то у Кебета, напротив, эта идеалистическая отправная точка, даже с прилипшим к ней недостатком, скорее возвышается над старым пифагорейским взглядом, который очень грубо находил любое тело соответствующим любой душе,261261
  Aristot. de an. I. 3. χατα τους Πυθαγοριχους μυθους την τυχουοαν ψυχην εις το τυχον ενδυεσθαι σωμα.


[Закрыть] и связывал весьма противоречивые идеи с переселением душ.262262
  Wie z. B. die rohe Vorstellung von den als Sonnenstäubchen in der Luft umherflatternden Seelen, Aristot. de an. Z, 2. vgl. Diog. Laerl. VIII, 32.


[Закрыть]

Связь учения о переселении душ с гераклитовским оттоком и притоком тела, то есть с многократной сменой тела уже во время земного существования, что вряд ли уже было старой пифагорейской доктриной263263
  Obschon dies Hermann a. a. O. 1. S. 081. Anm.016 glaubt. Indessen kann unter den von ihm angeführten Stellen die des Epicharmos bei Diog. Laerl. III, 11 nach den Erörterungen von L. V. Schmidt, Quac-stiones Epicharmcae, Bonn 1846. 8. S. 41 f. nicht mehr als beweisend angesehen werden, und so bleibt nur noch die Combination von Plut. De Ei ap. Delph. c. 18 mit Ovid. Met. XV 214 ff. übrig, welche dadurch höchst unsicher wird, weil Oviditis bereits in einer Zeit lebte, in welcher der Sinn für die unterscheidenden Grundlehren der älteren Philosophen langst nicht mehr lebendig war.


[Закрыть], также чрезвычайно тонка и в контексте всего развития мысли в «Федоне» не противоречит взглядам самого Платона. Кроме того, душа больше не привязана к одному телу, как у Симмия. Но она меняется вместе с телами: тот факт, что они становятся все более хрупкими, указывает на постепенное ослабление самой души, и смерть должна предстать как ее полное исчезновение, за которым следует только растворение последнего тела. Предсуществование не препятствует этому предположению; напротив, сам Сократ усугубляет его до такой степени, что из предсуществования можно было бы заключить, что вхождение души в человеческое тело было, вероятно, только началом ее угасания, p. 95 D.; и даже если не исходить так строго, то при желании допустить повторное человеческое существование души, постепенное угасание души все же может быть с ним связано.

При таких обстоятельствах можно с самого начала предположить, что междометие и: также вносит существенный положительный вклад в решение основного вопроса дискуссии, то есть не является фактическим доказательством бессмертия, а скорее завершает учение о природе души, из которого теперь непосредственно должно быть доказано ее бессмертие. И действительно, в дальнейшем опровергается только то, что само по себе является гармонией.

То, что, с другой стороны, она имеет одно в себе, так мало отрицается, что эта точка зрения скорее вводится самим этим фактом и скорее косвенно признается им, потому что главным образом из-за противоречия против него определение самой души как гармонии терпит неудачу. Эта точка зрения, согласно которой добродетель есть гармония, а порок – дисгармония, также, как известно, проистекает из пифагорейского источника и уже была в достаточной мере утверждена Платоном в более ранних диалогах, особенно в «Горгии» и, в той мере, в какой добро и прекрасное тождественны, в «Пире». Душа обладает гармонией в самой себе, поэтому это предложение синонимично тому, что она является носителем идеи блага в высшем смысле этого слова. Благо как метафизическое понятие, разумеется, имеет и физическую сторону, и если это еще не утверждается в данном контексте в «Федоне», то лишь потому, что физическое упоминается в этом диалоге лишь во вторую очередь, а также потому, что, как будет показано ниже, более точное описание идеи блага будет подготовлено только в нем. Но уже сейчас ясно, что тело получает от души не только бытие и жизнь, но и то благо, то есть совершенство, на которое оно способно, и что «Фаэдо» непосредственно продолжает исследования Парменида. Ведь если, согласно последнему, сами высшие идеи порождают низшие, а материя как бы вновь утверждается и отменяется, то в то же время само собой разумеется, что в рамках этого процесса низшие, то есть телесные проявления, сначала возникают из высших, то есть из психических. В связи с этим можно понять и необходимость мира-души для платоновской системы. Согласно этой системе, не высшие идеи имманентны низшим, а наоборот, то есть не бытие в жизни, а жизнь уже в бытии; все, что существует, тоже живет; неорганическое само по себе может быть понято только как подчиненный член высшего организма, а высшее органическое отличается от него тем, что обладает самостоятельным сознанием, тогда как последнее лишь участвует в сознании вселенной.

Только таким образом дается возможность господства души над телом, которая впервые была высказана в предыдущем доказательстве из сходства идей души и возвращается в опровержении Симмиаса. Таким образом, не только точки зрения, утверждаемые Симмиасом, и точки зрения, утверждаемые Кебесом, тесно связаны, но опровержение первого является в то же время и необходимым средним звеном между предыдущим и заключительным доказательством, или, как коротко и хорошо выражается Целлер264264
  Phil. d. Gr. II. 8. 207 f. Anm.


[Закрыть]: последнее есть косвенное метафизическое доказательство, оно само по себе отрицательное, а последнее – положительное метафизическое доказательство. В то же время, однако, от него тянется связующая нить к доказательству от предсуществования.

Она состоит из трех параграфов, из которых первый, p. 91 E. -92 E., и третий, p. 94 B. ff, показывают, что душа не есть гармония тела, но середина, как действительное ядро, что она сама не есть гармония, и из первого следует, что она не может быть простым продуктом телесного организма, потому что она скорее предшествует ему265265
  Die ausführlichere Darlegung dieser Beweisführung s. b. 8 ch m i d t, Krit. Comm. 1. H. S. 120 f.


[Закрыть], тогда как уже содержащееся в нем положение, что части гармонии всегда предшествуют ей и только сами вызывают и определяют ее, что поэтому она всегда зависит от них и никогда им не противостоит, ставится в качестве общей отправной точки во главе второй и третьей серии выводов,266266
  Schmidt, Krit. Comm. 2. Hälfte, Halle 1852. s. S. 6, dem überhaupt das Verdienst gebührt, zuerst die Einheit dieser ganzen Beweisführung scharf und umfassend beleuchtet und erhärtet zu haben, wenn auch Den sch le a. a. O. S. 100 f. noch einige wesentliche Berichtigungen und Ergänzungen hinzugefügt hat.


[Закрыть] и, наконец, в третьей из них господство души над телом повторяется из предыдущего доказательства, но в некотором смысле углубляется вторым выводом так, как только что было отмечено. А именно, даже если гармония рассматривается только как внутренняя и присущая, она включает в себя также и только что упомянутое отношение к ее частям, поскольку в любом случае не может быть и речи о различных степенях или о большом или малом ее совершенстве267267
  Deuschle а. а. O. S. 100, welcher aber irrt, wenn er glaubt, dass Schmidt dies übersehen habe. Man sehe nur dessen krit. Comin. 2. H. S. 12.


[Закрыть].

Теперь ход второй серии выводов вкратце таков. Гармония допускает различия в степени и, таким образом, не исключает полностью дисгармонии, но ни одна душа не является более или менее душой, чем другая. Если, следовательно, душа должна определяться в своей общей природе понятием гармонии, то это может быть сделано, по крайней мере, только с ограничением, что гармония является совершенной. Однако теперь существуют конкретные виды души, различающиеся по добродетели и пороку, и эти различия, согласно предпосылке, обязательно должны быть обозначены как гармония и дисгармония в гармонии. Таким образом, следствие пришло бы в противоречие с необходимым ограничением предпосылки, иначе пришлось бы захотеть отрицать все моральные различия душ и все пороки, то есть, другими словами, свободу воли, а значит, и всякое отличие человека от животных. С этим опять-таки тесно связано третье контрдоказательство, что душа господствует над телом, а не наоборот, и что на самом деле она часто сопротивляется ему, а потому, согласно вышесказанному, не может быть гармонией своих частей. Остается сделать вывод, что если понятие гармонии и должно быть применено к душе, то только к ее видам, а не к ее общей сущности. Ибо тогда он мог бы снова принять различия в степени, которые обычно приписываются гармонии, в том смысле, что добродетель может быть описана как совершенная гармония, а порочность – как дисгармония, как крайние точки.268268
  Deuschle a. a. O. S. 161. So weit meine frühere Darstellung Prodr. S. 10 f. mit der vorliegenden, hauptsächlich nach ihm gegebenen nicht übereinstimmt, ist sie hiernach zu berichtigen.


[Закрыть] Иными словами, различия степени в гармонии носят метафизический характер, а в душе – только моральный.

В то время как предыдущие доказательства уже установили бесплотность души и ее возвышенность над всеми телесными вещами, фактическим выражением которой является ее предсуществование, в первой части настоящего аргумента также прямо делается уже содержащийся в нем вывод о том, что душа не может быть чем-то бесплотным только в том смысле, что она в то же время является продуктом тела. Во втором выводе, однако, кроется прогресс, что она есть также нечто большее, чем просто гармония, число или форма, которая, однако, также стоит посередине между идеей и телесным бытием, но что и она является лишь обслуживающим ее фактором. Теперь, однако, обоснование учения об идеях тесно связано со всем предыдущим рассмотрением. Поэтому, прежде чем теперь непосредственно обосновывать из него бессмертие, необходимо также прямо указать на эту связь, тем более что, кроме того, только более определенно, чем это можно было сделать во второй части опровержения Симмия, можно было указать на идею блага как на заключение мира идей и тем самым выявить более глубокое значение самого этого опровержения.

Сам факт, что вставленный для этой цели раздел действительно становится обзором развития Платона, каким он представил его нам прежде всего в диалектических диалогах, оправдывает то, что он действительно дает его нам в этой форме, так как оно могло бы быть тем лучше представлено под маской его предшественника, Сократа, поскольку развитие последнего могло в действительности представлять много сходства269269
  Vgl. m. Prodr. S. 14.


[Закрыть]. Кроме того, однако, собственно диалектическая форма изложения должна была быть оставлена только для доказательств бессмертия, в соответствии со структурой всего произведения, и поэтому здесь осталась только историческая. Наконец, совпадение этой серии с предшествующими доказательствами бессмертия не может быть выражено более уместно, чем тем, что там учение об идеях составляет необходимый вывод в развитии человеческого знания вообще, тогда как здесь оно выступает как последний продукт в развитии знания о конкретном предмете, о котором идет речь270270
  Aehnlich, aber nicht bestimmt genug De nach le. Die plat. Mythen 8. 5. Daraus folgt aber noch nicht, dass man so weit gehen dürfte, mit Hermann а. а. О. I. S. 528 f. auch die Reihenfolge der Unsterblichkeitsbeweise zugleich als eine so streng historische zu fassen, dass Platon einen jeden derselben bereits lange vorher auf dem jedesmaligen verschiedenen Standpunkte seiner philosophischen Entwicklung gefunden hätte. Kann ich auch den einen im Prodr. S. 27 f., nämlich den aus dem Phädros dagegen hergenommenen Punkt nunmehr nach dem S.281 Bemerkten nicht mehr festhalten, so widerlegt sich dies doch einfach dadurch, dass der Beweis aus der αναμνησις im Menon hier ausdrücklich als ein anderer, denn der hier vorliegende bezeichnet wird.


[Закрыть].

И здесь вопрос о становлении – возникновении и исчезновении – вещей, естественно, является отправной точкой. Ионийская натурфилософия правильно признавала этот факт, но не объясняла его. Поэтому сам Платон исходит из объяснения, которое прежде всего в духе этой концепции, цепляющейся лишь за чувственное и не поднимающейся над ним до понятий, а значит, и до самого обычного здравого смысла, но в которое он также очень умело вплетает пифагорейскую теорию чисел и таким образом представляет ее заново как всего лишь другую форму реализма и материализма, которая столь же мало способна действительно объяснить становление. Возникновение – это сложение, исчезновение – уменьшение; но единица может с таким же успехом стать двумя как путем удвоения, так и путем деления; ни единица, к которой прибавили единицу, ни та, которую к ней прибавили, не стали двумя в результате сложения, но обе остались единицей, несмотря на это соединение друг с другом; наконец, нельзя объяснить таким чисто механическим способом, как возникает сама единица, и, таким образом, это объяснение вообще лишено основания, с. 95 E. – 97 B.

Поэтому Сократ признает, что и сейчас он не в состоянии объяснить возникновение и исчезновение, с. 96 Е., но выбирает для этого совершенно иной путь, с. 97 В. D. b. Становление как таковое также не объясняется вообще, а скорее отрицается271271
  Deuschle a. a. O. S. 5 – 9. Jahn’s Jabrb. LXX. S. 161 f.


[Закрыть], поскольку даже только что разработанный атомистически-механический способ объяснения, восходящий к смешению и разделению, скорее отменяет становление, а всякий более высокий, поскольку он уже привел к первому способу бессмертия, начиная с Гераклита, скорее уже восходит к бытию. Только в той мере, в какой оно имманентно бытию, оно обладает истиной. То, что следствием такого подхода является платоновское учение об идеях, уже было показано в предыдущем развитии диалога. Теперь послушаем, как Платон более подробно объясняет возникновение того же самого в его сознании.

Посредническим элементом, как и следовало ожидать, является не электронное существо. The. Причина этого должна быть добавлена из предыдущих диалогов, а именно: это не развязывает узел, а только разрубает его. Скорее, Платон методично продвигается от становления к бытию по пути Гераклита, но именно по этой причине к такому бытию, которое несет в себе внутреннее противоречие. Опосредующим фактором здесь выступает скорее «ивовг» Анаксагора272272
  Deuschle, Die plat. Mythen S. 5 f. ist. Die Bedingung oder, wie sie in anderen Dialogen heisst, das Gvvatuov liegt also in der Materie und in diese fallt also das hin» ein, was das empirische Werden von dem höhern ins Sein aufgehobenen Gewordensein noch unterscheidet, die wahrhafte, nicht genetische, sondern – um so zu sagen – ontische Ursache ist dagegen die höchste Idee oder damit die ihr immanirende Ideenwelt überhaupt. Die Erörterungen im Staatsmann ergeben sich vorzugsweise als unmittelbare Vorläufer dieser Betrachtungsweise. – p. 97 B. – 99 C.


[Закрыть]. Сами элеаты описывали свое бытие как мышление, но Платон уже возражал им в «Софистах», p.248E., что разум не может, как они хотели, прийти к ним без движения, жизни и души, а значит, не без внутреннего противостояния. Теперь он подтверждает это как анаксагоровское влияние. Согласно Анаксагору, наоборот, как и у элеатов, (божественный) дух или разум как таковой является одновременно высшим существом и конечной причиной всего становления. Единственный его недостаток в том, что он сам исходил из этого механического объяснения становления и добавил дух только потому, что этого самого по себе было бы недостаточно. В противном случае, поскольку разум всегда действует в соответствии с целями, а абсолютная цель тождественна благу, он должен был бы скорее показать в качестве истинной причины вещей, что они таковы, каковы они есть, что для них каждый раз лучше быть такими, тогда как он всегда останавливается на простых условиях. В этих словах есть одновременно и следствие, которое Платон не может выразить здесь, где он еще только описывает предварительные этапы своей теории идей. Причина цели является единственно истинной только в том случае, если она одновременно является действующей причиной, т. е. если идея блага как высшая идея сама по себе одновременно включает в себя νους или, поскольку, согласно только что сказанному, бытие дано вместе с мышлением, является единством мышления и бытия. Условие или, как его называют в других диалогах, συναιτιον лежит, таким образом, в материи, и в него попадает то, что еще отличает эмпирическое становление от возведенного в бытие высокого становления; истинной же, не генетической, а – говоря иначе – онтической причиной является высшая идея или, таким образом, имманентный ей мир идей в целом. Дискуссии в «Государственном деятеле» возникают предпочтительно как непосредственные предвестники такого взгляда на вещи. – p. 97 B. – 99 C.

Подобное развитие событий происходило у Платона еще до того, как он встал на точку зрения сократовского учения о понятиях, хотя он, конечно, описал их более четко, чем сам осознавал их в то время, с той высоты, которой он достиг позднее, и, таким образом, также в некоторой степени идеализировал их. Однако он справедливо считает сократовскую философию той, которая развила то, что было неразвито в анаксагоровском учении о духе, т. е. последней как непосредственной предшественнице первой. Ибо если вещи таковы, какими их представляет себе божественный дух, то и человеческий дух должен рассматривать их не непосредственно, как это делала вся досократовская философия, включая самого Анаксагора, и как это делал вначале Платон, а через посредство самого себя, своих мыслей и понятий (λογοι), и это было второе путешествие Платона, с. 99 г. до н. э., предпринятое с идеалистической точки зрения. Тем не менее, он может здесь, не нарушая своего учения об идеях, выразить это лишь хромым подобием, ибо пока понятия еще не гипостазированы в идеи, сущность (αληθεια) вещей, лежащую в них, все же следует искать в самих вещах, а не вне их, и таким образом остается неуравновешенное противоречие, что одно и то же должно все же более верно отражаться в мыслях субъекта, чем в объектах. p.99. D.– 100В.

Решение этого вопроса можно найти уже в доказательствах бессмертия из αναμνησις и отношения души к Идеям. Здесь, с другой стороны, переход от учения о понятиях к учению об идеях может совершиться только скачком, так как последнее, естественно, уже присутствовало в субъективном внутреннем представлении Платона до его полного объективного обоснования. Поэтому, конечно, оно первоначально остается только гипотезой273273
  Denschle a. a. O. S. 6 f.


[Закрыть].

В учении же о понятиях руководящий метод уже дан в виде логического или диалектического метода, содержащегося в законах мышления. Если, таким образом, теория идей изначально является лишь гипотезой, выдвинутой мыслью, то вопрос лишь в том, согласуется ли она последовательно со всеми законами мысли, то есть не приводит ли она к противоречиям в развитии всех своих следствий, а наоборот, разрешает все противоречия. Таким образом, Платон сам подчеркивает здесь, что все обоснование его учения об идеях было косвенным или гипотетическим и почему оно должно было быть таким. Однако он также достаточно ясно подчеркивает, что тот же метод, который обосновывал его в отношении внешности, должен иметь место и в отношении отдельных идей друг к другу, более того, что эти два метода вообще нельзя отделить друг от друга. Далее он подчеркивает обе стороны этого метода здесь так определенно, как никогда прежде, что нельзя довольствоваться лишь подтверждением гипотезы, лежащей в основе каждого случая, изложением ее выводов, которые согласуются между собой, но необходимо всегда возвращаться к ее предпосылкам и исследовать их таким же образом, чтобы это отрицательное обоснование превратилось в действительно положительное, пока, наконец, не придешь к чему-то совершенно удовлетворительному, т. е. к высшей идее. – с. 100 B. – 102 A.

Мы сами ранее предполагали274274
  Im Philologus 1850. S. 402 vgl. Prodr. S. 15.


[Закрыть], что Платон также приписывает эту цель своей истории развития и, таким образом, рассматривает ее как уже достигнутую.

На самом деле, однако, это так только с точки зрения понимания того, какая цель является той, которая должна быть достигнута. Скорее, он, по-видимому, заново обращается к аналогичному исследованию, которое еще предстоит провести, как и обещанная ранее «Философия», а именно к полной системе идей, которая должна быть достигнута с помощью гипотетического метода, поскольку он находит свое завершение в идее блага, и, таким образом, к исчерпывающему объяснению самой этой высшей идеи. Это также объясняет, почему последняя лишь намекается, но не называется как таковая. В пользу этого мнения говорит и тот факт, что Платон пока не хочет решать, является ли отношение идей и вещей друг к другу παρουσια или χοινωνια, p. 100 D., поскольку, согласно вероятному объяснению Олимпиодора, в последнем случае вещи обладают определенной реальностью помимо идей, так что материя, следовательно, не является μη ον как таковой. Согласно Пармениду, она, напротив, определенно таковой является, поэтому Платон уже не вполне удовлетворен решением, которое он там предлагает; он чувствует больное место своей системы, но, конечно, не в состоянии его исправить.

Если не принимать во внимание этот недостаток, то речь идет уже не об объяснении эмпирического, а только об идеальном становлении, то есть о внутренних противоположностях в понятийном мире и их аннулировании средними терминами. В первом доказательстве бессмертия эмпирическое становление уже было выведено из круговорота противоположностей в соответствии с процессом самого Гераклита, подобно тому как, например, засыпание и пробуждение являются средними терминами между сном и бодрствованием275275
  Deuschle а. h. O. 8. 7 ff


[Закрыть]. Это позволяет объединить первое доказательство с последующим заключительным доказательством в одно и, таким образом, завершить всю цепочку в полное единство.

Ибо учение об идеях, с другой стороны, уже настолько обосновано, что из него можно конструктивно исходить в данном вопросе, который заключается не столько в том, чтобы проследить все противоположности до блага, сколько до одного только бытия.

Наконец, полемика против блага, которая уже была однажды предпринята, с. 90 до н. э., повторяется здесь в конце, Полемика против антилогов, т. е. не только против софистов, но и против эристиков, порожденных особенно последствиями элеатской школы, Зенона, Антисфена и мегарян, не считая, конечно, реальной положительной сути их учений, которую Платон не отрицает, короче говоря, против всех тех, кто имеет общий с ним гипотетический метод, но пользуется им только для того, чтобы повсюду вызывать противоречия, а не для их разрешения, и кто таким образом все, высшие и низшие понятия, путает друг с другом, т.е. превращает в настоящую пропасть. Т.е. не пришедшие к настоящей организации принципов, и поэтому методично применяющие правильный метод. Это краткий пересказ контраста между истинной и ложной диалектикой, обсуждаемого в «Софистах», так же как «Фаэдо» непосредственно продолжает диалектические дискуссии. Платон видел, что последняя ведет к скептицизму, он осознавал опасность односторонней диалектической проницательности, не подкрепленной высокой интуицией, и получал больше удовольствия от исследований как таковых, чем от их твердых результатов; В «Симмиасе» и в некоторой степени в «Кебе» он показал нам эти опасности во плоти – и только отсюда можно понять их значение, – но в последнем случае лишь в той степени, в какой, будучи преимущественно критическим умом, он рискует лишь приблизиться к полной истине, но не достичь ее.