Текст книги "Собачья работа"

– Истинный? – заметила я. – А есть еще и ложный оборотень?

– Ложный оборотень – это тот, кто просто-напросто хочет таким казаться. Это человек, который вдруг начинает воображать себя зверем. Сумасшедший, только и всего. Ложных оборотней еще можно вылечить – всевозможными настоями, лекарствами, молитвами и так далее, или хотя бы усмирить. Но истинных можно и нужно уничтожать.

– Зачем вы рассказываете мне все это?

– Затем, что я пока не знаю, с каким оборотнем (если это вообще оборотень!) вам предстоит встретиться.

– Мне? – Признаться, от этой мысли мороз прошел по коже. Я, значит, буду с чудовищем сражаться, а мужчины в засаде сидеть?

– Как бы то ни было, если оборотень появится, первым он может атаковать именно вас! Если вы еще не заметили – из восьми погибших только трое были мужчинами. Пятеро – женщины и девушки.

– Спасибо за напоминание! – фыркнула я. – А то я сама забыла, что женщина!

На войне, кстати, это вспоминалось с трудом и недоумением – когда дарили цветы, намекая на то, что не прочь потискать в укромном местечке, когда намеренно принижали, бросая в лицо, что «не бабье это дело», и когда собственное тело не к месту вспоминало о своем естестве. Хорошо еще, что к концу войны это случалось не каждый месяц. Как же я ненавидела себя в те дни!

– Пожалуйста, – без тени иронии ответил истребитель нечисти. – Не откажите и примите вот это!

Вынув из калиты[12]12
  Калита – кожаный кошель.


[Закрыть] какой-то предмет на цепочке, он надел его мне на шею. Я тут же сунулась посмотреть – искусно выточенный то ли из кости, то ли из камня кругляшок, на котором прорезаны странные узоры.

– Оберег от оборотня, – популярно объяснил мне Коршун. – От истинного оборотня, прошу заметить.

– А вы думаете, что это – ложный?

– Умница, девочка. – Рыцарь смотрел мне в лицо своими холодными, по-птичьи круглыми глазами и напоминал сейчас не настоящего ястреба и тем более не коршуна, а филина. – Для ложного тут есть кое-что еще. Объяснять, как это работает, не стану. Сами сообразите!

Посмотрев на высокий травяной сухостой у себя под ногами, он развернулся и зашагал прочь.

Дождавшись, пока Коршун уйдет, я торопливо наклонилась и протянула руки. Пальцы сомкнулись на чем-то смутно знакомом. Пошарила.

Меч в ножнах.

Не представляете, как сразу стало легко и спокойно на душе! Хоть пой, хоть пляши! И ночь показалась такой праздничной! Последние отсветы догорающего заката, шелест ветра в ветках ивы, особый нежный и пряный запах земли и молодой весенней зелени, аромат талой воды в низинах, далекие голоса ранних лягушек, перелай собак в предместьях. Красота! Как же хороша становится жизнь, когда ты знаешь, что есть оружие! Тихо, не вставая с колена, проверила, как меч выходит из ножен, потрогала пальцем заточку. Отличный клинок. Рукоять словно нарочно сделана под мои пальцы. Конечно, жаль, что мой собственный меч остался в замке, но замену ему подобрали идеальную. Интересно, кто побеспокоился? Сами «ястребы» или князь? В его арсеналах (сама видела оружейную комнату!) достаточное количество мечей, шестоперов, копий, боевых топоров и кинжалов. Есть из чего выбрать. Но почему не мой привычный меч? Почему тайком? Кому-то очень хотелось оставить меня безоружной перед оборотнем?

Я еще размышляла над этой загадкой, когда услышала…

…нет, почувствовала…

…нет, поняла – он здесь.

Шорох сухой травы. Тяжелое дыхание. Запах… зверя?

Платье служанки, как назло, было светлым, почти белым. Согнувшаяся в три погибели у плетня, я была как на ладони, и вдруг отчетливо поняла, что со стороны кажется, будто у меня не к месту заболел живот и пришлось присесть где приспичило. Вам смешно? А у меня и правда чуть по ногам не потекло. И не столько от страха (была в бою, знаю, что такое настоящий страх и как его одолевать!), сколько от стыда. На войне, конечно, всякое бывало, но чтобы вот так…

Тихо подняла голову. И оцепенела.

Он стоял в десяти шагах от меня. Здоровенный, косматый. Стоял на задних лапах, растопырив передние конечности так, словно не знал, что с ними делать. Ночь как назло выдалась облачной, и в темноте еле-еле проступал силуэт звериной башки. Кого она мне напоминала? Что за вопрос? Собаку или волка. Сейчас не до этого.

Обереги. Оба. Интересно, какой из них поможет?

Эта мысль мелькнула и пропала, когда оборотень двинулся на меня.

С деревяшкой вместо ноги ни нормально присесть, ни резко вскочить не получалось. Пробовала, знаю. Но сейчас что-то словно толкнуло снизу, будто сама земля дала пинка под зад, и мне удалось вскочить, сжав меч в руке. Чисто интуитивно отвела его в сторону и назад, заслоняя юбками. Все-таки и от платья может быть польза. Только бы в решительный момент подол не путался под ногами! Осторожно собрала свободной рукой складки юбки в горсть – задеру повыше, и все!

Оборотень тихо зарычал и двинулся на меня. Лунный свет упал на его голову, когда он выступил из тени старой ивы. Оскаленная пасть и морда с льдисто блестящими холодными и пустыми глазами казались мертвыми на живом теле. Рычание исходило откуда-то изнутри чудовища, не из пасти.

Зверь бросился на меня. Но те несколько секунд, что он стоял, давая себя рассмотреть, все испортили. Жертва не завизжала что есть мочи, не кинулась бежать. Страх ушел за эти мгновения, я успела приготовиться к бою – да и меч в руке давал о себе знать! Кажется, оборотень растерялся. Он побежал, растопырив передние конечности, как бежал бы человек, и я, подпустив его вплотную, сделала резкий шаг в сторону, одновременно разворачиваясь всем телом, от бедра, снизу вверх, рубанула мечом.

Он этого не ждал. То есть настолько, что шарахнулся в сторону, и отличный первый (часто последний!) удар пропал зря. Клинок только скользнул по боку, зацепился за что-то, распарывая, и все. Не было брызнувшей крови, не было рева боли и ярости. Что за…

Замешательство длилось недолго. Оборотень снова ринулся на меня. Я встретила его прямым ударом наискосок сверху, рассчитывая если не убить, то хотя бы ранить, но противник просто-напросто поднырнул под опускающийся клинок и ударил. В грудь.

Мир взорвался короткой болью. Меня, как пушинку, смело на траву. Чувствительно приложившись спиной и лопатками к земле, я на долгий миг оцепенела, забыв, как дышать. И лишь краем почему-то не отключившегося сознания уловила крик.

Громкий. Отчаянный.

Мужской.

Глава 11

Вспоминая тот миг, молюсь Богине-Матери, что обошлось без переломов. Один такой удар – и прощайте, ребра! Повезло. То ли сухой бурьян смягчил падение, то ли сработал-таки оберег, но через несколько секунд после того, как отзвучал в ушах отчаянный крик, я была уже на ногах.

Не с моим увечьем вскакивать, как кузнечику, но тут словно какая-то сила опять сделала все сама. Задрав подол чуть ли не до бедер и намотав его на руку, чтобы не мешал, со всех ног устремилась в погоню за удаляющимся оборотнем. Он бежал по-прежнему на двух ногах. На пути его неожиданно встала чья-то тень. Тень, чей крик спугнул чудовище.

Дальше все произошло мгновенно.

Мужчина вскинул руку. В ладони что-то блеснуло…

Оборотень рванулся наперерез.

Взмах руки…

Короткий крик – кажется, несколько слов…

Сбоку метнулась еще одна тень.

Вспышка света, на фоне которой на миг застыли два вцепившихся друг в друга силуэта.

Удар…

Через полминуты я была рядом.

Оборотень ворочался на траве в нескольких шагах от меня, пытаясь встать. Он казался оглушенным, но мысль о том, что удастся добить раненую тварь, вылетела из головы, едва нога зацепилась за тело.

Тювик.

Ученик Коршуна еще бился в судорогах. Кровь хлестала из страшных ран на горле и верхней части груди. Он пытался зажать раны руками, но это помогало слабо. Еще несколько раз дернувшись, его тело застыло на мокрой траве.

А оборотень уже вставал на ноги. Та вспышка света – наверное, какое-нибудь заклинание, которое молодой «ястреб» просто не успел дочитать до конца, – только оглушила его. Оцепенев, я смотрела, как медленно, словно во сне, распрямляется мощное тело. Кто бы это ни был, рост его почти на две пяди превышал мой. А плечи… а руки… а когти… длинные, похожие на ножи, на правой конечности выпачканные в чем-то буром… в свежей крови…

– Аа-а-ар!

Низкий крик вернул способность действовать. Кажется, мне что-то кричали – вспышку света в темноте не заметить тяжело. Не помню. Я ударила с разворота, всем весом. Рубанула по боку уже выпрямившегося и только начавшего разворачиваться навстречу оборотня. Меч вгрызся в шкуру, достал до плоти.

Чудовище закричало, покачнулось, надвигаясь на меня. Замахнулось передними конечностями – я ударила в ответ. Меч заскрежетал о когти – скрипуче, как железо о железо. Пришлось отступить – противник был слишком высок. Пригнувшись, попробовала пырнуть концом меча. Зацепила! Он скособочился, но атаковал снова, заставив отмахиваться от длинных когтей. Все правильно – живучесть оборотней вошла в легенды. Еще удар. Еще. Попала по лапе, и когтистая конечность неожиданно упала в траву.

Признаться, такого я не ждала. С одного удара так легко отсечь оборотню переднюю лапу? Что-то тут не так. Тем более что мой противник не стал с воем кататься по земле, зажимая кровоточащий обрубок, а выхватил меч.

Что за…? Чем он его держал? Обрубком или все-таки обычной человеческой рукой, на которую всего-навсего была надета перчатка с когтями – их-то мне и удалось отсечь? Если так, то передо мной сумасшедший, возомнивший себя чудовищем! Но размышлять было некогда. Пришлось принимать бой.

Он мог бы стать последним, если бы мой противник уже не был ранен. Я точно помню, как дважды зацепила его, задев по спине справа, у лопатки, и бок слева. Да и меч он держал неловко, помогая себе второй рукой, на которой все еще оставались когти, которые здорово мешали. Но все равно преимущество в росте и силе было на его стороне. Даже раненый, он еще мог меня одолеть, но в сознание внезапно ворвались крики. Несколько человек бежали к нам со всех сторон.

И оборотень – или кто он был на самом деле – испугался. Забыв про меня, оглянулся – и пропустил удар. Как бы то ни было, тратить время и смотреть, что происходит вокруг, я не собиралась.

Он все-таки успел заметить замах и вскинул меч, но недостаточно быстро. Сталь коротко проскрежетала по стали, и острый кончик клинка прошелся по его груди и животу, распарывая одежду, кожу, мышцы.

Оборотень закричал, попятился, махнул мечом. Я рубанула снова. По плечу. И в третий раз – уже по открывшейся спине. Только после этого он ткнулся головой в траву и затих. Застыл на пару мгновений – и мешком завалился набок.

Ко мне со всех сторон подлетели наши «загонщики». Меня оттеснили в сторонку, да я и сама не горела желанием оставаться рядом с телом. Мужчины с опаской косились на тушу. Пан Матиуш выглядел расстроенным – то ли от того, что пропустил схватку, то ли еще по какой причине. Князь, подоспевший в числе последних, на бегу вскинул руки (то ли обнять, то ли подхватить, если начну падать), но я отстранилась:

– Где вы были, уроды, когда он тут бегал?

– Я… мы… – Витолд захлопал глазами, – я думал… мы не ждали, что он с этой стороны подойдет! Думали, от огородов… Туда смотрели. А он – со стороны поля… Ничего же не видно!

Тодор, растолкав всех, сгоряча пнул тело сапогом.

– Вот же тварь! – высказался он. – Подох, скотина такая! Туда тебе и дорога!

– Что ты делаешь? – окликнул друга князь. – Это не по-рыцарски – глумиться над телом поверженного врага!

– Да? А то, что он делал с телами своих жертв, – это по-рыцарски? Сегодня ночью он мог убить кого-то еще…

Меня пронзила дрожь. Горячка боя схлынула, сказалась привычка, и теперь стало просто холодно в одном платье.

– Убил…

В нескольких шагах от нас сидел на земле Коршун, держа на коленях голову Тювика. Тот уже затих вытянувшись. Старший «ястреб» закрыл ему глаза и продолжал крепко сжимать в своей руке его окровавленные пальцы, словно это имело какое-то значение.

Гайдуки один за другим потянули с голов шапки. Кто-то забормотал молитву Богине-Матери, прося Ее принять душу почившего сына своего.

А я тихо подошла и склонилась над телом «оборотня». Почему-то было страшно дотронуться до него, лежавшего на боку. Но раньше мне пару раз мерещилось, что я его знаю, и хотелось убедиться, что…

Звериная шерсть на поверку оказалась медвежьей – при свете факелов сходство стало явным. Не спутаю – у нас дома такая же лежала на полу у камина. Когда я потянула ее на себя, пытаясь за шерсть перевернуть тело, она осталась у меня в руках. Шкура. Просто шкура, под которой обнаружился человек.

Знаете, я слышала разговоры об оборотнях – в детстве мы любили страшные сказки, особенно на ночь. Когда подросли, тоже мечтали – вот, мол, однажды пойдем в лес, и встретится там белый волк с голубыми глазами. Встанет он, ударится оземь, сползет с плеч звериная шкура, и оборотится зверь добрым молодцем, замуж возьмет… Война избавила от иллюзий. Детские сказки превратились в байки из жизни, где про настоящих оборотней чего только не рассказывали. Но чтобы под шкурой обнаруживалась обычная одежда? Шерстяная рубаха, порезанная мечом в трех местах и запятнанная кровью.

Я все медлила взглянуть в лицо того, кто был оборотнем. А когда осмелела и посмотрела, меня чуть не замутило впервые за всю ночь.

Передо мной лежал Суслень. Ветеран недавней войны, такой же бывший пехотинец, как и я, недавно вмешавшийся с наш разговор в таверне. Рослый плечистый бородач, полгода назад ставший отцом маленькой дочки. И это он переодевался в звериную шкуру, бегал по окрестностям города и убивал людей? Не могу поверить. Но на левой руке как доказательство еще красовалась насадка – обмотанная шкурой рыцарская латная перчатка, к которой крепились ножи, заменявшие ему звериные когти. Вторая такая же, разрубленная мной, валялась рядом на траве.

Я стояла на колене над убитым ветераном и дрожала. От волнения, страха, облегчения, боли, холода – всего сразу.

А потом мне на плечи лег теплый плащ.

– Вы замерзли, – тихо промолвил князь Витолд, помог мне выпрямиться и повел прочь. – Идемте. Все кончилось. Надеюсь, все кончилось.

– Да пошел ты… – негромко проворчала я, но послушно дала увести себя с места боя.

Утро принесло с собой хлопоты. Надо было объявить по городу, что чудовищем, которое убивало людей, был ветеран недавней войны, некий Суслень, который по одной ему ведомой причине захотел перевоплотиться в оборотня и продолжал бы свои бесчинства, если бы случай и излишняя самоуверенность не столкнули его с тем, кто смог оказать отпор. В доказательство того, что это был он, предъявили медвежью шкуру, в которую преступник заворачивался, чтобы его издалека можно было принять за вставшего на задние лапы зверя, и две рыцарские перчатки с приделанными к ним ножами – те самые «когти», которыми он и рвал тела своих жертв. На главной площади недалеко от ратуши глашатай зачитал объявление, вывесил его затем на столбе для тех, кто не успел услышать. Народу показали вещи «оборотня», и на том дело завершилось, тело отвезли в дом вдовы.

Но еще до обеда к князю зашел «ястреб».

Витолд сидел вместе с милсдарем Генрихом, паном Матиушем и Тодором, обсуждая дела, когда Коршун переступил через порог. Я, скромно стоявшая за креслом и тихо переминавшаяся с ноги на ногу, даже шею вытянула – так сильно переменился рыцарь. Его крупный нос стал словно еще больше, глаза ввалились и горели мрачным огнем, скулы заострились, как у покойника. Чеканя шаг, он прошел к самому креслу князя и коротко, по-военному поклонился:

– Ваше сиятельство, я уезжаю.

– Что? Как?

– Прошу меня извинить, но я должен ехать.

– Почему?

– Здесь погиб мой напарник. Мой ученик. Я должен отвезти его тело в Гнездо и предстать перед Черными[13]13
  Черные – старшие члены ордена Ястреба. Названы так в противовес конкурирующему ордену Орла, где всем заправляет совет Белых Орланов.


[Закрыть], дабы ответить за то, что не уберег молодого Тювика.

– Но вы невиновны в его гибели, – запротестовал Витолд. – У вас столько свидетелей… Это была случайность!

– Случайность, которую я не мог предусмотреть, – покачал головой Коршун. – Случайность, которая стоила жизни молодому человеку, полному сил и надежд. Случайность, которая лишила стаю «ястребов» одного из самых перспективных ее членов. Я как наставник был обязан оберегать ученика – и не сберег. И должен понести наказание. Прощайте!

Он сделал шаг назад.

– Но позвольте, – воскликнул милсдарь Генрих, – вы не можете просто так уехать! У вас есть задание, которые вы обязались выполнить!

– Избавить окрестности от волкопсов? – Коршун в упор взглянул на старого ветерана. – Мы истребили около десятка зверей, остальные в ближайшее время не будут представлять опасности. Ликвидировать оборотня? Одного мы… то есть вы, – последовал кивок в мою сторону, – уже убрали. Уничтожить нечисть в окрестностях? Мы провели предварительную разведку и выяснили, что ее общее количество не настолько велико, чтобы организовывать полноценную облаву, и дешевле ограничиться точечными ударами. Все данные будут предоставлены Черным. Если вы того желаете, копию документов могу отдать и вам – для оценки ситуации, хотя перед мирской властью мы не обязаны отчитываться.

– Но…

– Если же вы считаете, что угроза, исходящая от оборотня, еще существует, тогда стоит признать, что тот человек просто играл его роль, случайно или намеренно отвлекая внимание от настоящего зверя.

Мне показалось, или Тодор Хаш при этих словах напрягся и как бы случайно пихнул локтем пана Матиуша?

– Идите, – процедил он. – Уезжайте, когда хотите, хоть сию секунду! Убирайтесь вон!

– Если же вы считаете, что предварительное дело все-таки должно быть доведено до конца, – как ни в чем не бывало продолжил Коршун, – то можете передать данные об окрестной нечисти «орлам». Они проведут вам зачистку местности в порядке общей очереди, но совершенно бесплатно. – С этими словами он, не дожидаясь каких-либо слов, вынул из-за пояса свернутый в трубочку пергамент и протянул Генриху Хашу.

Тот послушно взял его.

– А задаток разрешите оставить себе, – предвосхитил остальные вопросы рыцарь. – На эти деньги мы сможем организовать для молодого Тювика достойные похороны.

С этими словами «ястреб» повернулся и пошел прочь.

– Прошу меня извинить, ваша милость, – я склонилась к княжескому уху, – разрешите выйти?

– Да-да, конечно, – кивнул Витолд. – И, если можно, передайте ему мои… ну… соболезнования. Попробуйте пригласить… не знаю… Пусть задержится, если можно!

– Вы не слышали, что он сказал? – холодно промолвил пан Матиуш. – Ему честь не позволяет тут оставаться!

Слово «честь» этот дальний родич князя выговорил с презрением. Многие при княжеском дворе не одобряли обращения к «ястребам». Дескать, они почти вне закона, дерут за свои услуги втридорога, а после войны казна и так никак не наполнится. То, что истребителей нечисти пригласил не сам князь лично, а Генрих Хаш как бы от его лица, нимало не меняло отношения окружающих.

Подкрепляя свои слова действием, Витолд снял с пальца кольцо. Зажав княжеское подношение в кулаке, я поспешила догнать Коршуна. Его высокая худощавая фигура маячила уже где-то внизу главной лестницы:

– Подождите!

Он остановился на ступеньке, терпеливо ожидая, пока я подковыляю.

– Вас послал князь?

– Да, то есть… Мне самой хотелось сказать вам спасибо. За оберег и меч.

– Не за что. Оберег, как выяснилось, не сработал. А меч… за это благодарите его милость. Витолд Пустополь позаботился. Что-то еще? Что в кулаке?

– Вот, – я протянула перстень. – Это вам за…

– За что? За смерть человека? Равноценная замена, ничего не скажешь!

Я почувствовала себя глупо. Дура! Сама же два года назад, только-только встав на ноги, вернее, на ногу и протез – получила в ратуше несколько злотых, разовую подачку-пособие от государства инвалиду. Выписанную от имени князя Витолда, между прочим!

– Простите, – пробормотала я, но Коршуна уже прорвало:

– Вы что, думаете, что это так легко – найти достойного ученика? «Орлы» едва ли не с младенчества отбирают себе талантливых мальчишек. Ребенку часто еще и трех лет не исполнилось, а он уже записан в орден Орла. Нам приходится довольствоваться крупицами – зачастую теми, кто оказался слишком глуп, чтобы учиться на «орла». После войны отношение к «ястребам» как к беспринципным и жестоким убийцам, которых интересуют только деньги, не изменилось. Кое-кто вообще говорит, что королевская амнистия – временная мера, чтобы мы помогли «орлам» истребить нечисть. А потом нас все-таки арестуют и осудят как предателей, скопом. Тювик был единственным… Понимаете, единственным парнем, который пришел в наше Гнездо за минувшие с войны два года! И вот он погиб! По моей вине. Если бы не честь и не долг, повелевающий предстать перед судом Черных, я бы уже наложил на себя руки, потому что, возможно, сам убил будущее нашего Ордена. А ваш князь решил отделаться перстеньком!

– Он не хотел! – вырвалось у меня. – Он не думал…

– Что все в этом мире продается и покупается? И это мне говорит наемница! Сколько он вам пообещал?

Хотелось промолчать. Хотелось гордо бросить в лицо что-то вроде: «Наемники сражаются за веру!»

– Сотню злотых. Двадцать – аванс, – все-таки ответила я. – Еще восемьдесят позже. Его хотят убить. Я должна найти того, кто…

– Вот видите, – Коршун улыбнулся одними губами, – вы такая же, как и я. Для вас тоже на первом месте деньги. Давайте ваш перстень!

Забрав из ладони княжий дар, он, прыгая через ступеньки, поспешил прочь. Черный плащ бился за его спиной, как два крыла.

Вернувшись в зал совета, я тихо скользнула на свое место за спинкой кресла подопечного. Витолд Пустополь, кажется, не заметил моего возвращения. Удобно устроившись, он краем уха слушал разглагольствования пана Матиуша, о чем-то спорившего с советниками, и между делом что-то чертил на клочке пергамента. Сверху через плечо было отлично видно, что именно – князь перышком набрасывал контуры женской фигуры. Летящие на ветру волосы, изгиб стана, складки платья. Только руки оказались лишь намечены двумя тонкими линиями, да и вместо лица был овал. Витолд никак не мог решиться провести еще несколько линий. Он несколько раз подносил перо к рисунку, но останавливался в раздумье.

– И, таким образом, мы имеем… Ваше сиятельство, – отчаявшись переспорить княжеского родственника, советник воззвал к самому князю, – прошу прощения, но… Все в порядке?

– Да-да, не беспокойтесь, – небрежно бросил тот, не поднимая головы от рисунка. – Продолжайте, пожалуйста, все очень интересно…

Разговор прервало появление гонца. Признаться, когда снова раздался стук в дверь, мне показалось, что это вернулся Коршун. Судя по тому, как при входе вестового исказились лица отца и сына Хашей, так подумалось не мне одной.

– Вашей светлости в собственные руки! – отчеканил гонец.

– Давайте! – не вставая, Витолд протянул руку. Отпустил вестового, сломал печать и углубился в чтение.

Любопытство – все-таки женская черта. Мне стоило большого труда не вытянуть шею и не попытаться через плечо князя прочесть, что же там написано. Удалось лишь заметить, что почерк мелкий, с завитушками.

– Что там, Витолд? – первым нарушил молчание Генрих Хаш.

– Письмо из Ключей, от отца панны Ярославы, – объяснил Витолд. – Вернее, она пишет от имени своего отца.

– Надеюсь, с твоей невестой все в порядке?

– Более чем, – небрежно отмахнулся князь и, не глядя, бросил письмо на стол. – Ее сиятельство благодарит меня за оказанную честь и за то, что я так быстро все уладил со свадьбой. Она пишет, что ее свита все-таки добралась до Ключей, после короткого отдыха она намерена прибыть в Пустополь и остаться в замке до самой свадьбы.

– День уже назначен? Когда?

– Через полтора месяца. Милостивые государи, ясные паны, нам надо как следует подготовиться к встрече.

Я схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть. Да, я знала, что, пока гостил в Ключах, князь Пустополь общался с отцом той девушки и разговор шел о дате свадьбы. Да, я знала, что она его нареченная невеста и рано или поздно это должно было произойти. Но все равно весть о том, что ждать осталось всего ничего, ошеломила меня.

Как оказалось, не меня одну.

– Так скоро? – пробормотал старый рыцарь. – Полтора месяца! Это слишком мало! Что скажет король? Надо отправить его величеству письмо. Полтора месяца! Это в самом начале лета… И ты уверен, что сейчас самое время думать о женитьбе? Городская казна пуста! Мы не успеем собрать средства на пышные торжества! А соседи? Их тоже стоит оповестить заранее! Гонцов надо отправить уже сегодня, чтобы люди успели прибыть!

– Ох, не стоит забивать себе голову такими пустяками, – Витолд отмахнулся с видом человека, которому решительно наплевать на скорую женитьбу. – Пани Ярослава прибывает со своим двором – она упоминает об этом в письме. Так что в гостях недостатка не будет. Кроме того, я прекрасно понимаю, что у нас нет средств, и…

– Так, может быть, стоит повременить со свадьбой? Хотя бы до конца лета? Сразу после сбора урожая можно будет собрать налоги, и…

– Вы совершенно правы, – кивнул князь. – Но что делать, если невеста уже здесь? Не отсылать же ее обратно? Я бы тоже повременил со свадьбой, но судьба распорядилась по-своему, и остается только принять ее решение. – Он испустил тяжелый вздох. Показалось или нет, но князь явно не был в восторге от предстоящего!

– И все равно, столько всего предстоит сделать…

– Может быть, вы займетесь этим? – Витолд впервые с начала разговора поднял голову. – А то мне совершенно не хочется этим заниматься!

Когда дверь скрипнула, старик встрепенулся, но тут же обреченно повесил голову.

– Я недоволен, – с порога заявил вошедший.

– Но я сделал все, как вы велели! – Руки задрожали так, что пришлось опустить ложечку с уже отмеренным порошком на стол.

– «Сделал все!» Тогда почему мой человек мертв?

– Мертв? Но… Это невозможно!

– Не притворяйтесь, что ничего не знаете! Об этом судачит весь замок!

– Да, но…

– Ваше зелье не подействовало.

– Исключено! – Алхимик возмущенно вскинул голову. – Он должен был…

– Теперь уже не важно. Прощайте!

– Но как же… я же все сделал… вы обещали… – От волнения и страха мысли путались.

– Ах да! Мое обещание! Держи!

Увидев то, что было в руке у заказчика, старик попятился.

– К-как же…

– А вот так…

Удар.

Тихий хрип.

К вечеру князь начал нервничать. Он едва притронулся к ужину и с мрачным видом сидел во главе стола, в то время как остальные уплетали за обе щеки.

– Почему вы ничего не едите? – Пани Эльбета обратила внимание на то, что ее пасынок вот уже несколько минут как уставился на кусок мяса с подливой и не спешит приниматься за еду. – Вы больны?

Витолд покачал головой:

– Все в порядке, матушка. Я просто задумался…

– Но вам явно нехорошо. Вы… э-э… принимали свой настой?

– Нет, матушка. Еще нет. – При этих словах мужчина оглянулся на меня, скромно стоявшую за его креслом.

– Это очень плохо, – произнесла княгиня. – Может быть, стоит послать за мастером Лелушем?

– Не знаю. – Я не видела лица Витолда, но догадывалась по голосу, что ему плохо. – Наверное, да!

– Я сейчас же отправлю человека к мастеру, – предложила княгиня. – Вы явно не в себе. Да еще и это письмо…

– Ах, матушка, – с досадой бросил князь, – не стоит об этом говорить!

– А по-моему, стоит, – подала голос вдова Мирчо Хаша. – Я ничего не знала о письме. Что в нем?

– Ничего особенного, – ответил Витолд. – Всего-навсего известие о том, что со дня на день в замок прибывает моя невеста и надо как следует подготовиться. Она приедет, чтобы готовиться к свадьбе.

– Как? – побелела молодая вдова. – Почему?

– Вот так! – неожиданно вспылил князь и вскочил, швырнув на стол приборы. – Все!

Потом зашагал к выходу, вынуждая и остальных тоже вылезти из-за стола. Я бросила взгляд на практически нетронутое угощение, цапнула булочку с блюда и поспешила следом.

Витолд в своей комнате долго ходил из угла в угол, словно зверь в клетке. Остановившись на пороге и жуя добычу, я следила за ним пристальным взглядом. Сходство с хищником стало поразительным. И как же раньше-то этого не было заметно? Или просто последние события сказались на самочувствии мужчины не лучшим образом? Эта плавная походка, этот поворот головы… Этот взгляд…

– Где же он? – резко остановившись, князь вскинул голову, к чему-то прислушиваясь. Держу пари, он уже шевельнул ноздрями, как принюхивающийся волк!

– Кто?

– Мастер Лелуш. За ним послали, ведь так?

– Наверное, да. – Я вспомнила разговор за ужином. – Кажется, речь шла о каких-то настоях?

– Да, – Витолд опять начал метаться туда-сюда. – Мне необходимо успокоиться. Это письмо… Не знаю почему, но мне кажется, моим решением все недовольны. Согласен, я поторопился, хотя рано или поздно это должно было случиться. Но все так не вовремя… Эти убийства, оборотни… невеста!

– Мне поторопить целителя?

Мужчина несколько раз кивнул, и я направилась на поиски мастера Лелуша.

Еще в первые дни, осматривая замок, успела узнать, где находится лаборатория, и, хотя ни разу бывать там не доводилось, уверенно добралась до крутой лестницы, уходящей в подвалы. И почему все алхимики так любят забираться под землю? Неудивительно, что их поголовно считают пособниками бесов и слугами обитателей Бездны. Дескать, так они ближе к своим господам! Наш старый целитель не был исключением. В его лабораторию вела крутая каменная лестница. Факел скупо освещал покатые, истертые ногами и временем ступеньки, узкие стены и низкий потолок. Внизу царила темнота. А что, если старика там нет? Что, если лаборатория заперта? Да нет, быть такого не может! Госпожа Мариша (я спрашивала!) видела его пару часов назад. Старик поел в обеденной комнате для слуг, после чего удалился к себе. Если он не в лаборатории, то у себя в комнате, а она располагается где-то рядом.

Лестница закончилась в подвальном помещении, выложенном грубо отесанными камнями. Но ни паутины, ни грязи, ни потеков известки, ни мха или плесени, частых спутников таких подвалов, не наблюдалось. В неглубоких нишах располагались три двери. Узкий темный коридор уходил куда-то вдаль. Подземный ход? Или просто путь в подвалы? Многие замки могли похвастаться такими нижними этажами. Не к месту вспомнилось, как мы с деревенскими мальчишками все пытались пробраться в наш собственный подвал в надежде, что там, как в любом замке, есть потайная комната с сокровищами. Наивные дети! Каким маленьким и скромным казался мне теперь родной дом по сравнению с громадой замка князей Пустопольских!

Две двери были плотно закрыты, а одна – нет. Оттуда сочились слабый свет и странный запах. Нет, догадываюсь, что алхимические зелья должны пахнуть как-то необычно, но не настолько же противно! И дым… Там всегда такой дым? Как же они, бедные, не задохнутся?

Я тихо сделала шаг. Толкнула дверь. Она приоткрылась с тихим скрипом. Задержала дыхание, как перед прыжком. Шаг… еще…