Текст книги "Собачья работа"

– Нет, не надо!

– Почему? – Рука скользила по бедру все ниже и ниже.

– Я… боюсь.

– Не бойся. Все будет хорошо!

– Вы не понимаете…

– Ты, – он выдохнул это слово прямо в губы. – Я все понимаю. Иди ко мне!

– Ох. – Его рука все-таки доползла до того, что еще два года назад было моим коленом. Чуткие пальцы скульптора ощупали каждую складку, прошлись вдоль оставшегося от операции шрама, а глаза не отрывались от моего лица.

– Видишь? Бояться нечего. Ну!

И эта его улыбка, при воспоминании о которой в глазах и носу защипало от боли…

– Повезло тебе, – сказала знахарка после осмотра, накрыв меня одеялом, отойдя к печке и принявшись шуровать там. – Руки-ноги целы, ни косточки не поломано. Отлежишься – и все.

Я попыталась сесть прямее, и мне это удалось. Прислушалась к себе – вроде бы все хорошо, ничего не болит. Действительно цела. И все же что-то было не так. Что-то не в порядке. И речь вовсе не о том, что на мне не имелось ни одной нитки – под лоскутным одеялом лежало голое тело, сколько…

Голое. Ни одной нитки.

Рука зашарила по груди. Так и есть! Оберег от оборотней, который мне уже давно вручил Коршун… Он пропал!

Резко сев на постели, зашарила руками, прощупывая все складочки и заглядывая в щель между лавкой и стеной. А вдруг оберег просто закатился туда? Ведь не может такого быть, чтобы…

– Чего потеряла?

– У меня был… ну…

– Оберег твой? Держи!

Выточенный из кости, украшенный рунами кругляшок лег в ладонь. Я стиснула его в кулаке так, словно от него зависела моя жизнь. Мысли помчались, обгоняя друг друга. В голове сразу стало ясно.

– Как я сюда попала?

– Принесли тебя.

– Кто?

– Как в себя придешь, так сама увидишь. Не ушел он. Там, – бабка кивнула головой в сторону окна, – сидит. Уходил ненадолго, а потом опять воротился.

– А сюда почему не заходит? – Я даже разозлилась на упрямца. Ведь сказала оставаться в замке и сторожить Агнешку! Нет, поехал следом. Верно говорят, что все мужики одинаковые.

– А его разве затащишь внутрь?

– И как давно он меня… э-э… принес?

– Да вторые сутки отлеживаешься.

Ох ты, сколько времени! Я сама не поняла, как вскочила, спустила ногу на пол. Сгоряча скакнула вперед – и рухнула на пол, попутно здорово ударившись бедром о какую-то кадку.

– А, твою же ж!..

Знахарка кошкой прыгнула ко мне, обхватив поперек груди и пытаясь вернуть на постель. От боли ушиба (да еще и кожу рассадила о жесткий край!) я зло шипела сквозь зубы и легко позволила усадить себя обратно.

– И куда ты собралась в таком состоянии? – Бабка взяла влажную тряпицу и принялась промывать кровавую ссадину. – Только-только в себя пришла – и уже скачешь, ровно белка!

– Вы не понимаете, – я, не вставая, попыталась дотянуться до висевших на веревке штанов, – это вопрос жизни и смерти! Князя Витолда обвинили в связи с темными силами и хотят казнить!

– А я-то чем могу помочь? Оборотное зелье, что ль, сварить? Так за волчьим корнем в лес рановато идти. Еще бы месяц потерпеть, пока травка в силу не вошла!

– Не за зельем. За оберегом. Мне удалось выпросить всего три дня, чтобы отыскать его и вернуть. И два из них я уже потеряла! Сегодня как раз идет третий день! У меня осталось несколько часов…

– Ишь ты! – Бабка всплеснула руками. – А от чего тебе оберег понадобился?

– От оборотней, – отпираться смысла не было, и я рассказала все. Ну или почти все. Что князь арестован и его обвиняют в оборотничестве, что некий артефакт, который сдерживал проявление его силы, теперь пропал и наверняка уничтожен, чтобы не достался никому. И что мне удалось вычислить того, кому все это выгодно, но слишком поздно, и, наверное, по его приказу меня пытались убить именно в тот момент, когда я сюда ехала. А ехала я затем, чтобы попросить знахарку исхитриться и изготовить другой… нет, не артефакт, а именно оберег, который мог бы, ослабляя и сдерживая, как-то нейтрализовать волчью половину княжеской натуры.

Говорила я долго, путаясь, перескакивая с одного на другое. Бабка успела заскучать и отойти от меня, вернуться к своим горшкам на печи, а я все рассказывала:

– Ведь артефакт могли украсть и уничтожить для того, чтобы князь перестал себя контролировать, чтобы он стал оборотнем. От него хотели избавиться – вот только не совсем понимаю почему? Нет, там столько всего намешано – и старая месть, и обещание, ведь после Витолда остались его сестра, новая наследница, и пан Матиуш… Но неужели дело только в этом? Неужели власть – это все? Мне вот она не нужна совершенно – я и так проживу. По мне, так от нее столько проблем… И зачем такой огород городить? Вот чего понять не могу!

– А тут и понимать особо нечего, – оторвалась от приготовления пищи моя слушательница. – Мы люди простые, нам до дел, которые там, у королей и князей вершатся, далеко. Нас лишь бы в покое оставили и не тревожили понапрасну. Князья-то и короли, они кто?

– Э-э… – простой, казалось бы, вопрос поставил меня в тупик, – правители. Вершители судеб, устроители законов…

– Каковые законы первыми и нарушать горазды! – Бабка со стуком поставила на стол деревянную миску. – Мол, я там, наверху, выше меня только боги! Дотянись до меня попробуй! Предок твоего князя другого князя на тот свет отправил…

– Вы про Князя Волков? – Недавно Коршун при мне сделал подобное смелое заявление, но я посчитала это просто плодом воображения.

– Про него, родимого. За землю они дрались. Люди супротив нелюдей. Люди одолели, да проклятие получили.

– Но ведь люди здесь живут намного больше трехсот лет. Пустополь был основан почти четыреста лет назад, а до него тут стоял другой город, который спалили дотла. Получается, война длится все это время?

– Получается, что так. И тебе пора решить, на чьей ты стороне в этой битве.

Меня как обухом по голове ударили. Пришлось ухватиться за постель, чтобы не упасть. А я-то думала по наивности, что война – только та, где враг известен, стоит перед тобой и готов напасть. И что стоит его одолеть – и все, начнутся мир и процветание. А мира-то и нет… Права старая знахарка Одора – если князь нелюдь, то против него – люди. Все всегда воюют со всеми. Люди с нелюдями и друг с другом. «Орлы» – с «ястребами», а каждый – со своей судьбой.

– Они, князья и короли, лишь ветер, – назидательно сказала бабка. – Один пролетит, пошумит, подолы бабам да пыль на дороге поднимет – и все, нет его. Другой тучи грозовые нагонит – либо землю благодатным дождем напоит, либо градом посевы побьет. Третий ураганом крыши с домов посрывает, деревья ломать начнет. А только всякий пролетит – и стихнет. И опять земля живет как ни в чем не бывало. Совсем без ветра туго приходится – рожь-то, она от ветра семя зачинает, пчела ей в этом деле не помощница. И облака дождевые тоже ветер пригоняет. Вот и думай, какой ветер лучше – который деревья ломает или который колосья волнует. Тебе-то какой больше по нраву?

Я отвернулась, чтобы хитрая старуха даже в темноте не заметила, как вспыхнули мои щеки. Если так думать, то князь Витолд – как тот легкий ветерок в жаркий летний полдень, когда ловишь любое дуновение раскаленного воздуха и сам подставляешь разгоряченное лицо под его ласковые прикосновения. Опять не ко времени вспомнились чуткие осторожные пальцы на моем искалеченном колене.

– Я… мне помощь нужна, чтобы его спасти, – пробормотала, не глядя на бабку. – Вы могли бы…

– Пропажу сыскать? Аль человека?

– Человек давно найден. Мне бы новый оберег изготовить. И только вы можете это сделать.

– Тю! – Знахарка всплеснула руками. – А со старым-то чего?

– Так ведь уничтожен старый! А без него Витолд каждое полнолуние обречен становиться оборотнем.

– А ты этого не хочешь?

– Наплевать на то, чего хочу я! Этого не хочет он сам! Этого не хотят окружающие люди! Оборотни опасны! Это – чудовища, которыми нельзя управлять! Даже сам князь не сможет в облике зверя сдерживать себя. И тогда…

– А так ли уж это нужно – сдерживать зверя? Они, – бабка махнула рукой куда-то вдаль, – и без того слишком долго ждали. Земле нужен защитник. Три века назад люди убили его – и убивали каждый раз, едва он появлялся на свет. Ты не слышала разве, что рассказывают о роде князей Пустопольских?

– Н-ну, – пришлось напрячь память, – что за триста с малым лет в этом роду каждое поколение рождался оборотень. Им всегда становился старший сын в роду, поэтому княжеский венец получал второй, а то и третий по счету сын. У них даже полумесяц на гербе есть – как знак того, что не первенец наследует княжество… Ох, – до меня сейчас дошло, – полумесяц же…

– Волчье солнышко, – безжалостно подтвердила знахарка. – А ты слыхала, какая судьба ждала каждого оборотня?

– Их… убивали?

– Да. Некоторых еще в юности. Самому младшему было четырнадцать лет. Отец сам зарубил своего первенца, когда увидел его воющим на луну… Практически ни один из оборотней не оставил потомства – князь Доброуш был первым. Три сотни лет князья Пустопольские подавляли в себе волчью натуру. Думали совсем избавиться от нее – не вышло. Природа – она мудра. Мудрее всех людей, вместе взятых. Уж ежели ей что-то нужно, она сумеет это сохранить и приумножить.

Сразу вспомнился брат Домагощ и его слова о том, что не все дети, рожденные от мужчин-оборотней, наследуют их дар, но они несут его в крови, чтобы тот проявился несколько поколений спустя. И поэтому не зря именно первенцы наследуют оборотневый дар в полной мере – чтоб наверняка… Ведь второго-то сына может и не быть. Исключением имел шанс оказаться пан Матиуш – он же тоже старший сын. Но от женщины из рода Пустополей. И, судя по тому, что он-то никакими припадками не страдал, на луну не выл и жил обычной жизнью, ему повезло не унаследовать от своего деда, пана Збышека, проклятый дар. Знал ли об этом князь Доброуш, принимая бастарда двоюродной сестры у себя в замке? Наверное, знал.

– Что же теперь делать?

– Витолду – научиться с этим жить. Скажи своему князю, чтобы не боялся. Страх мешает ему. Только страх. Он ведь был у меня, – с неожиданной теплотой прибавила она. – Вот тут сидел, на полу. Дрожал весь… Пусть научится одолевать свой страх, и тогда никакой оберег ему не будет нужен. Сам он для себя оберегом станет. Так и передай!

Я посмотрела на зажатый в кулаке костяной кругляшок.

– Но может быть, все-таки можно что-то сделать?

– Можно. – Знахарка встала и начала шуровать на полках. – На самом деле можно сотворить новый оберег. Но для этого надо убить другого оборотня.

– Витолда?

– Или кого-то еще. По-иному не получится.

Я помотала головой, силясь собраться с мыслями. «По-иному не получится!» Должен быть другой путь! Я должна доказать, что Витолд не опасен. Для этого надо предъявить артефакт. Тот самый, который уничтожил либо Тодор Хаш, либо его отец. Они совершенно спокойны – новый взять просто негде…

Новый… Другой… Не тот…

– Мне домой надо, – сама удивилась, насколько решительно прозвучал мой голос.

– Поешь сначала!

Я не стала спорить – не спеша оделась, добралась до стола, чувствуя, что надо подкрепиться перед дальней дорогой. Опять крапивные щи. Точно такие же, как те, которыми тут потчевали Витолда. Пока я ела, бабка стояла надо мной.

– Отлежаться бы тебе денек-другой, – говорила она. – Виданое ли дело – час как глаза открыла и опять куда-то рвешься. Себя не жалеешь и не ждешь, что тебя кто-то жалеть будет… А впрочем, пусть так и будет, – махнула она рукой, увидев, что ответа не дождется, – только сперва нацежу я тебе отвар девясила. Сейчас кружку выпьешь, да с собой немного дам. Потому как травка сильная, и не таких, как ты, сначала на ноги ставила, а потом с ног валила.

Кружка молока, которую она выставила на стол, исчезла, и вместо нее появилась другая – с терпким темным настоем.

– До капли допей, – распорядилась знахарка. – Вот я еще в мех нацежу. С вином пополам разбавлять будешь. По кружке каждое утро, пока все не кончится. А не то скоро сляжешь, да не скоро встанешь. Поняла?

– Так сопьюсь же! – попыталась возразить, прикинув, сколько в тот мех входит настоя. – Каждый день напиваться…

– С одной кружки доброго вина в день ничего не будет.

Не возражая, выпила весь настой. Горький, но вкусный, явно с добавлением каких-то еще травок, а может быть, и ложки-другой липового меда. Уж больно запах знаком.

После еды захотелось подышать свежим воздухом. Душно и тяжко было в тесной темной полуземлянке. А уж про вонь от старых мешков и сухой травы вообще вспоминать не хочу. Хозяйка перечить не стала – сама распахнула дверь, да еще и придержала, пока я одолевала сходни[21]21
  Здесь приставная лестница, доска с прибитыми к ней перекладинами-ступеньками.


[Закрыть].

Выйдя за порог, я невольно сощурилась от яркого света. Начиналось утро, солнце золотистыми искрами сверкало за деревьями, протягивая тонкие лучики. Пели птицы. Пахло травой, землей, цветами и еще чем-то нежным, пряным, вкусным. Несмотря на тревогу, я остановилась, дыша полной грудью. Как же это было здорово после душной полуземлянки с ее спертым воздухом, пропитанным запахами лекарственных трав, дыма, старого тряпья и дрожжей! Прямо как в другой мир попала.

Возле кустов что-то зашевелилось. Какой-то зверь. В удивлении я уставилась на него, не веря своим глазам, и попятилась, спеша скрыться в доме.

Глава 20

Навстречу мне шагнул волкопес.

Этих тварей я видела всего пару раз, да и то мельком, а стоящий передо мной крупный бурый зверь с пятном на морде, длинной полоской разделившим ее от кончика носа до широкого лба, и с хвостом, по-пёсьи задранным кверху, был, наверное, самым большим из них. Да и ростом он превышал любого волка. В его желтых глазах светилось что-то странное. Вспомнились слова Коршуна о том, что появление волкопсов не всегда означает, что где-то дворовая собака отдалась волку и понесла от него щенят-полукровок, что иной раз волкопсы рождаются и сами по себе – как свита и охрана нового Князя Волков. Боги или бесы посылают их – не знаю. Но сейчас на меня смотрел такой вот «посланец».

Я шарахнулась и налетела на бабку Одору, которая не спеша выбралась следом за мной.

– Чего скачешь? Смотри на своего спасителя, – усмехнулась она. – Этот зверь тебя и приволок. За воротник тащил, волоком.

Ничего себе! Я вспомнила ту жуткую скачку через заросли. Свои испуг и отчаяние – я же плохой наездник. Ужас, охвативший меня в тот миг, когда лошадь внезапно взвилась над поваленным деревом. Падение…

Меня погнали через этот лес нарочно. Знали, что я плохо сижу в седле, что легко могу упасть. И нарочно заставили лошадь понести, чтобы я не удержалась. Предполагалось, наверное, что при падении я себе чего-нибудь сломаю или так отобью, что выбраться из леса без посторонней помощи не смогу. А там мне «помогут» волки. Или волкопсы.

Они и помогли. Только не так, как о том мечтали преследователи.

– Я должна вернуться в город, – твердо сказала я. – Меня ищут.

– Дотерпи до завтра, – только и ответила бабка. И столько уверенности было в ее голосе, что я послушалась беспрекословно.

Волкопсы ждали за порогом. Они каким-то звериным чутьем угадали время и собрались целой стаей. Тот бурый зверь вышел вперед. Было немного жутко одной в присутствии всех этих тварей. Даже меч на боку не добавлял уверенности. Но вели себя звери отменно. Просто шли рядом, держась на приличном расстоянии. Только тот бурый кобель бежал у ноги, как домашний пес. Пару раз я как бы случайно коснулась рукой его густой шерсти. Смолчал, будто ничего не заметил.

Они вели меня через лес и сразу потянули в сторону от Уводья и человеческих дорог. Ну, это и понятно – дикие звери, что с них взять! Другое дело, что звериными тропами я могла блуждать хоть до скончания века. Да и не больно-то походишь в чаще на протезе. Пришлось сломать палку и опираться на нее как на костыль. Хорошо еще, что попалась какая-то тропинка – по бездорожью идти было трудно.

Всадника первыми заметили волкопсы. Двое бежавших впереди остановились и зарычали. Остальная стая (я заметила, что сук в ней нет, одни кобели-одинцы) тут же сбилась плотным полукругом. Я перекинула палку в левую руку, другой потянулась к мечу, чудом сохранившемуся во время скачки. Щита при мне не было, но в случае чего его могли заменить ножны. Да и звери в обиду не дадут – в этом сомнений не было.

Заметив нас, всадник резко повернул навстречу. Он не боялся присутствия волкопсов, а я, присмотревшись, поняла, что и мне его пугаться не стоит.

– Коршун!

«Ястреб» быстро спешился, зашагал через заросли папоротника. Я поспешила навстречу, испытывая радость и облегчение.

– Я вас искал.

– Спасибо.

– Вы вернулись вовремя. Предварительное слушание дела назначено на сегодняшнее утро.

– Что? – Пришлось ухватиться за его плащ, чтобы устоять на ногах. – Но ведь обещали ждать три дня! У меня в запасе должны остаться еще сутки! И дело будет рассматривать столичный суд! Сюда приехали церковники?

– Вы обсчитались, Дайна, – огорошил меня Коршун. – Ваши трое суток истекли сегодня. А суд… Орден Орла прислал двух своих представителей.

Значит, вот оно как. Брат Домагощ да еще двое – этого достаточно для вынесения приговора. Если «орлы» призовут хотя бы еще двух священников или монахов, решение этого импровизированного суда будет иметь законную силу. Ибо все будет зависеть от того, какие формулировки занесут в протокол. Столичный церковный суд вполне удовлетворится какой-то такой записью: «Принимая во внимание опасность обвиняемого для общества, орден Орла берет на себя ответственность за действия в отношении так называемого князя Витолда Пустополя». А поскольку столичный церковный суд обязательно должен проходить с участием «орлов», его вообще можно отменить. Или ограничиться составлением протокола.

– Но мы еще можем успеть, – успокоил меня мужчина. – К полудню как раз доберемся до города, и уже через час будем на месте. Я провожу. И они, думаю, тоже!

Это он по поводу волкопсов, чьи внимательные глаза сверкали за кустами. Звери окружили нас со всех сторон, но не нападали – образовали что-то вроде почетного караула. А бурый кобель и вовсе стоял у ноги, не желая отходить ни на шаг.

Зал заседаний в ратуше оказался заполнен менее чем на треть. Поскольку обвиняемый все-таки был князем Пустопольским и обвинение могло показаться смехотворным для непосвященных, сюда не допустили всех желающих. Переступив порог, я окинула взглядом собрание. Не было никого из местной шляхты или представителей городского магистрата – в таком деле, как осуждение князя-оборотня, его судьи не могли допустить появления лишних свидетелей. Лишь два человека восседали справа и слева от пана королевского дознавателя за столом, покрытым алым сукном, – наверняка их пригласили со стороны, дабы избежать огласки. Там же обнаружились и представители ордена Орла. В регалиях я не слишком разбираюсь, но оба по званию явно были выше нашего «подорлика». Ни княгини Эльбеты, ни тем более Агнешки не было, но мать Любана присутствовала вместе с двумя монахинями. Не нашла я и милсдаря Генриха Хаша, но Тодор стоял подле брата Домагоща. Оба как-то странно посмотрели в мою сторону. Не понимаю, что их так взволновало? То ли само мое появление здесь, то ли присутствие волкопса, который шагал рядом и прижимался к моей ноге как обычный пес. Держу пари, оба рыцаря испугались – и испугались именно появления женщины с собакой. Не надеялись встретить меня среди живых? На Коршуна они так не смотрели. Да тот сразу отступил к стеночке, стараясь быть незаметным.

А вот что было новостью, так это присутствие княжны Ярославы. Она-то что здесь делала? Хотела своими глазами убедиться, что кара настигла чудовище? В то, что девушка все-таки любит бывшего жениха, не верилось совершенно – подле панны Ярославы как ни в чем не бывало сидел пан Матиуш Пустополь. Вот, оказывается, какой кусок Хаши бросили незаконнорожденному родственнику – целое княжество Клевеньское с девушкой в придачу! На что они рассчитывали, явившись на слушание вдвоем? Что Витолд будет осужден и Матиуш вместо него станет князем? Рано радуетесь, голубки! Хаши вам этого не позволят. Они живо прогонят вас в Клевень. А если не они, это сделает Витолд, потому что ради него я собиралась драться насмерть.

Но все эти люди меня мало интересовали. Важнее было другое – перед столом дознавателя в окружении стражи стоял обвиняемый. В кандалах, небрежно одетый, похудевший, заросший, он вызывал скорее жалость, чем ненависть. За минувшие несколько дней лицо его побледнело и осунулось еще больше. Серые глаза мужчины впились в мое лицо. Знаю, о чем ты думаешь! Но я обещала вытащить тебя отсюда, и я это сделаю. Правая рука лежала на загривке волкопса, левую стиснула в кулак, сжимая в ней единственную свою надежду на благополучный исход всего дела. Только не смотри на меня так! Ты делаешь меня слабой. Хочется подбежать, обнять тебя и поцеловать на глазах у всех. А я этого не могу. Именно сейчас не могу! Ради тебя. Ради нас обоих.

– Добрый день! Я не опоздала?

– Нет, панна Брыльская, еще не поздно, – любезно промолвил пан Вышонец. – Несмотря на то что мы уже почти закончили, но… красивой женщине можно простить такую маленькую слабость.

Княжна Ярослава презрительно фыркнула. Ну еще бы! Она моложе, ей за последние дни не приходилось скакать верхом, валяться в душной грязной избе, восстанавливая здоровье. Да и все конечности на месте. Я уж молчу о том, что не помню, когда в связи с этими событиями последний раз мыла голову!

– Благодарю за любезные слова, ясный пан.

– Вы кто? – поинтересовался один из «орлов».

– Дайна-Ядвига Тура-Брыльская, из рода шляхтичей Брыля. Телохранитель на службе у князя Витолда Пустополя. Я пришла свидетельствовать в пользу обвиняемого…

– В этом нет нужды, – начал было «орел», но его остановил дознаватель.

– Поскольку окончательное решение пока не оглашено, мы обязаны выслушать каждого, кому есть что сказать, – произнес он. – И пани Брыльскую в том числе!

– Благодарю, ваша честь. Я могу принести присягу?

– Да-да, конечно.

По знаку дознавателя один из секретарей приблизился ко мне с ларчиком, где лежали доставленные из собора священные реликвии – обрывок пергамента, на котором были начертаны «Наставления» Богини-Матери. Я положила ладонь на крышку ларца:

– Здесь и сейчас клянусь не лгать, не предавать, не лицемерить, ибо пред ликом Матери нахожусь! И да будет милостива ко мне Мать, прощая грехи вольные или невольные…

«Ибо если солгать во имя правды, то ложь становится правдой».

– Хорошо, – дознаватель потер руки. – Здесь и сейчас проводится последнее дознание, после которого можно выносить вердикт и передавать материалы суду. Я опросил всех свидетелей, дважды разговаривал с обвиняемым. Вы признаете себя виновным?

– Зачем повторять в третий раз, – вздохнул Витолд. – Я уже все сказал…

– То есть вы признаете, что вы – оборотень по крови своей и готовы поклясться в этом?

– Готов, – кивнул князь.

– Он признался, – так и подскочил брат Домагощ, обращаясь к своим коллегам.

Княжна Ярослава побледнела, схватилась за грудь. И пан Матиуш тут же сжал другую ее руку, зашептал что-то утешительное и ласковое на ушко.

– Но, ваша честь, – я вскинула руку, – несколько дней назад я клялась на своем мече рыцарской честью, что добуду доказательства того, что обвиняемый князь Витолд Пустополь не виновен в предъявленных ему обвинениях!

– Он признался…

– Он просто согласился. Это не одно и то же!

– Самооговор?

– Да.

– И у вас есть доказательства? – живо заинтересовался пан Вышонец.

«Орлы» подались вперед, взирая на меня со смешанным чувством интереса и опаски. Ну еще бы! Такой ценный «самец-производитель» для их лабораторий пропадает! Интересно, кто-нибудь задавался вопросом, зачем им столько оборотней? Для исследований? Или для разведения в личных целях?

– Есть.

– Это меняет дело.

Волкопес, на которого временно перестали обращать внимание, тем временем подошел и спокойно улегся рядом с Витолдом, предварительно внимательно обнюхав его ноги. Но князь даже не посмотрел на жуткого зверя, один вид которого заставил его охрану отступить на пару шагов. Он смотрел на меня. Я чувствовала его взгляд и держалась изо всех сил, чтобы не обернуться. Не сейчас. Погоди! Дай вытащить тебя отсюда.

– Если помните, ваша честь, – заговорила, чувствуя на себе внимательные взгляды, полные удивления, тревоги, страха, надежды, – я уже рассказывала вам, что много лет назад был создан некий артефакт, защищающий от оборотней. Много лет он хранился в роду князей Пустопольских, передаваясь из поколения в поколение. Недавно его украли, явно с целью подставить князя Витолда Пустополя, лишить его защиты перед враждебными чарами…

– Какие чары? – не выдержал Тодор. – Что ты несешь? Ваша честь, пан дознаватель, эта женщина не в своем уме. Я понимаю твои чувства, – добавил рыцарь, – и сам в ужасе от происходящего, но предпочитаю с честью выдержать это испытание и скорее смирюсь с жестокой судьбой, которая отняла у меня друга, чем буду пытаться…

– Пан дознаватель, – перебила Тодора твердо и спокойно, – я еще не договорила. Я обещала, что отыщу древний артефакт, где бы он ни находился, и предоставлю его вам!

– Вы его нашли? – тот склонил голову набок.

– Да.

Шагнув вперед, я положила на стол подаренный Коршуном оберег, защищающий от истинных оборотней.

– Но это не он! – вскрикнул Тодор Хаш. – Ваша честь, она вас обманывает – это не тот артефакт!

– Откуда вы знаете? Вы видели настоящий, раз смеете так утверждать?

– Да, – запальчиво воскликнул рыцарь.

– Это ложь, – словно мячик, подпрыгнула на месте мать Любана. – Я никому его не показывала! Тем более никому из тех, кто не принадлежит к нашему роду. Лишь двое знали, где он находится, – мой покойный брат, князь Доброуш Пустополь, и я! И готова поклясться именем Богини-Матери, что никому не позволила увидеть его. Даже родному брату!

– Но за несколько дней до полнолуния артефакт был похищен из тайника, – продолжила я. – Похищен тем, кто наверняка знал, что это за вещь и какой силой она обладает. Похищен тем, кто знал, как артефакт выглядел, дабы ничего не перепутать.

– Вы хотите сказать, что это я украл его? – попятился Тодор. – Но зачем?

– Чтобы уничтожить князя Витолда.

Хаш, онемев от изумления, вскинул голову.

– Почему? – это спросил пан Вышконец.

– Это же очень просто. Чтобы занять его место!

– Тодор? – ахнул Витолд. – Это правда?

– Это правда? – эхом повторил дознаватель.

– Ваша честь, – заговорила я. – Господа. Легенде о том, что род князей Пустопольских преследуют оборотни, больше трех столетий. Это правда, что оборотни время от времени появляются в пределах княжества. Это правда, что время от времени кто-то становится их жертвой. Князья Пустопольские не могли не знать, что время от времени оборотень рождается именно в их семье. Артефакт был создан именно для того, чтобы ослабить силу оборотня, защитить от него окружающих. Без него оборотень мог вырваться на свободу. Тот, кто украл оберегающий артефакт, прекрасно отдавал себе отчет в том, насколько опасен зверь. Но сам Витолд Пустополь не таков, как может показаться. Он, – я не выдержала и бросила короткий взгляд на князя, не сводившего с меня зачарованных глаз, – он обычный человек, которого присутствующий здесь Тодор Хаш намеренно хотел выставить жестоким зверем, чтобы было легче убрать его и занять место князя. Без магической защиты сделать это легче легкого.

– Что с этой штукой, что без нее, – парировал рыцарь. – Это ничего не значит! Как мы только что слышали, артефакт хранился в соборе при монастыре Богини-Матери. Получается, что он продолжал воздействовать даже на таком расстоянии. Не кажется ли вам, ваша честь, – он обернулся к дознавателю, – что это лучшее доказательство моей невиновности. Зачем мне было красть и прятать артефакт, если он все равно действует? Нет, я тут ни при чем! Зверь сам по себе вырвался на свободу, несмотря на сдерживающую силу магии!

– Естественно, что это произошло. Вы ведь уничтожили артефакт, не так ли? Уничтожили потому, что знали о том, что и на расстоянии он сохраняет свою силу.

– Это неправда!

– Вы лжец и подлец, милостивый государь.

– Ты обвиняешь меня в том, что я… – завелся Тодор.

– В том, что вы предали своего князя.

– Он чудовище! – взвизгнул рыцарь.

– Он – ваш друг.

– Он оборотень!

– Человек.

– Это еще надо доказать!

– И я докажу. Я бросаю вызов!

Зрители и слушатели охнули хором как один человек. Но перчатка – простая, кожаная, а не латная, боевая – уже упала на пол к ногам Тодора Хаша.

– Сейчас или в любое удобное время, – слова вылетали, обгоняя друг друга, – на утоптанной земле или здесь, не сходя с места, до смерти или пощады. Я готова драться с вами! И с любым, кто скажет, что я лгу и князь Витолд виновен в совершённых преступлениях!

– Вы… ты… не имеете права! – воскликнул Тодор.

– Имеет, – неожиданно вмешался пан Вышонец, – по королевскому указу имеет. И я могу это доказать. Я знаю все законы. И более того, один из них гласит, что шляхетскому роду из Брыля особым указом пожаловано наследственное рыцарское звание, доказательство чего находится сейчас при самой пани Дайне. Чтобы получить подтверждение этому, достаточно всего лишь обратиться к своду законов, одна из копий которого хранится в ратуше славного города Пустополя. Том шестой, страница двести сорок пятая!

Это он про королевский меч, передававшийся в моем роду из поколения в поколение.

– Нет ни одного закона, – продолжал дознаватель в гробовой тишине, – согласно которому панна Брыльская не может вызвать вас на поединок сама, как случилось бы, если бы она была опоясанным рыцарем, или выставить вместо себя защитника как женщина!

– Я не буду никого выставлять.

– Дайна, – выдохнул Витолд, – ты…

– Может быть, действительно не стоит? – негромко поинтересовался из своего угла Коршун. – После того, что было?

Я покачала головой. Ну как они не понимают, что у меня просто нет иного выхода?

– А кого вы предлагаете? Кто выйдет вместо меня?

Рыцарь-истребитель скрипнул зубами и отошел в сторону. Да, законы я знаю, хоть и не так хорошо, как пан дознаватель. Не помню точно, есть ли закон, запрещающий «ястребам» драться на подобных дуэлях, – подозреваю, что особым королевским указом регламентировано, что они могут обнажать оружие только в целях самозащиты, но, что драться орденцам со светскими рыцарями нельзя, это точно. Тогда и Тодору придется кого-то выставлять вместо себя. А это может быть только брат Домагощ. Схватка же «орла» и «ястреба» – это в первую очередь война между орденами. Если Коршун победит, нашу победу не засчитают, ибо драться им придется насмерть, а он и так осужден. И Витолда все равно отправят в Орлиное Гнездо. Да и мне будет грозить арест за соучастие.

– Это мои слова, мое дело, моя работа – мне ее и выполнять. Законы ведь дозволяют драться женщине?