Текст книги "Одна ночь соблазна"

– Потому что… я понял: что бы ни случилось с тобой раньше, ты – хорошая девушка и не выбрала бы такую жизнь, будь у тебя иной выход.

Бекки медленно кивнула.

Алек понял, о чем речь, и опустил голову.

– Но твоя доброта ко мне на этом не кончилась, Алек. Помнишь, как ты старался успокоить мои страхи, заставить улыбнуться? И потом… – Она снова взяла его руку в свои ладони. – В постели ты был таким нежным. – Она погладила его пальцы, отдаваясь воспоминаниям о той ночи.

Из-под упавшей пряди волос Алек бросил на Бекки быстрый, полный огненной боли взгляд.

– В ту ночь ты не просто привел в дом женщину, чтобы развлечься, – быстро говорила Бекки, – ты держался как добрый самаритянин, а на следующий день показал себя рыцарем без страха и упрека. Ты спас мне жизнь. Предложил брак, когда узнал, что я была невинна, пусть даже я сама тебя обманула. Тебе не удалось биться вместе с кавалерией Веллингтона, но для меня ты настоящий герой.

– Я? – прошептал Алек.

– Да, ты, – отвечала Бекки. Ей хотелось обнять его, но она сдержалась, так многое еще надо было сказать, многое объяснить ему. – Ты называешь себя эгоистичным негодяем, но я вижу другое. – Собственные ее чувства к нему хотя и подверглись испытанию, с каждым словом становились ей самой все яснее. – Все это время ты серьезно рисковал ради меня. Сражался с этими проклятыми казаками. О Господи! Их страшатся все армии Европы! Привез меня сюда, не испугавшись гнева своей семьи, а я знаю, как много они для тебя значат. Позаботился о пище и крове для меня. Даже об одежде! – Опустив взгляд на свою руку, она ласково гладила каждый его палец. – Ночь за ночью играл в карты, чтобы вернуть мне мой дом и спасти мою деревню, несмотря на то что игра и есть твой смертельный враг. И все это время ты ничего не требовал взамен, просил только верить тебе. – Бекки приподняла голову и посмотрела прямо в глаза Алеку. – Разве не в этом истинное рыцарство? Неужели ты полагаешь, что такой человек не заслуживает прощения?

Алек неподвижным взглядом смотрел прямо перед собой. Его губы были сжаты в жесткую линию. Но вот он перевел глаза на Бекки, она прочла в них такую муку, что бросилась к нему и зарыдала.

Они держали друг друга в объятиях, и Алек, обычно не лезший за словом в карман, не мог даже рта открыть, он лишь прижимал к себе Бекки так, будто приближался час Страшного суда. Он закрыл глаза и погрузил лицо в душистые пряди ее волос.

– Бекки, дорогая, что бы ни было между нами раньше, я для тебя все сделаю! – с трудом, едва различимо, проговорил он. – Я умру за тебя.

Она погладила его белокурые волосы и покачала головой.

– Нет. Даже не говори так. Ты мне нужен живой. И я хочу, чтобы ты был счастлив. Жил в мире с самим собой, не казнил себя за прошлое, которого нельзя изменить, и, конечно, не боялся потерять мою любовь. Чтобы разрушить то, что у нас есть, нужен кто-нибудь более могущественный, чем леди Кампьон. – Она подняла голову с его плеча, заглянула в глаза Алека. – Ты хороший человек, и я люблю тебя.

При этих простых словах в комнате повисла странная тишина.

За окном шумел океан.

Алек выглядел как человек, которого внезапно сбросили с лошади.

– Ты меня любишь? – Вопрос прозвучал очень тихо. Синие глаза смотрели с такой грустью, что у Бекки снова покатились слезы. Она взяла в ладони его лицо.

– Больше, чем могу выразить словами, дорогой.

Он не отрываясь смотрел ей в глаза, явно стараясь найти ответные слова.

Бекки мягко улыбнулась сквозь слезы и покачала головой.

– Все хорошо, дорогой, все хорошо, – грустно проговорила она, убирая руку от его лица. – Ты не должен ничего говорить в ответ, пока не будешь готов к этому.

– Прости.

– Нет, тебе не за что просить прощения. – Она отбросила волосы с его лица. – Любовь заставила тебя пройти через многие испытания. Все, чего я прошу, это лишь разрешения самой говорить эти слова. Ты можешь жить с этим?

Алек вглядывался в ее лицо со слабым проблеском улыбки. Он явно был в недоумении.

– Э-э-э… Хорошо.

– Ну и ладно. Хочешь услышать это еще раз?

– Э-э-э… Я не уверен…

– Давай попробуем и посмотрим, что получится. – Бекки придвинулась ближе и поцеловала его в лоб. – Я люблю тебя, мой дорогой. – Она осыпала поцелуями его лоб, глаза, щеки, нос. – Я люблю тебя, Александр Найт.

Дыхание Алека участилось, он медленно приподнял веки и посмотрел ей в глаза.

– Докажи, – прошептал он в темноте.

– Как?

Его взгляд опустился на губы Бекки.

Бекки ласкала его и мечтала о том, чтобы своей любовью защитить его от всех несчастий.

– Ты очень благородная девушка.

Она мягко улыбнулась на его грустное замечание, но ничего не сказала.

Алек положил ладонь ей на живот и задумался. Через минуту он приподнял голову, заглянул ей в глаза и спросил:

– Ты все еще собираешься выйти за меня замуж?

– А ты все еще зовешь меня?

Его брови удивленно поползли вверх, он сел на кровати и с изумлением уставился на Бекки.

– Зову тебя? Господи, Бекки, ты единственная женщина из всех, кого я встречал, которая способна держать меня в узде.

Бекки улыбнулась уголком губ, но в глазах мелькнул веселый огонек.

– Это не так уж трудно. Конечно, ты упрям, но оно того стоит.

Он одарил ее озорной белозубой улыбкой и посадил себе на колени. Она обняла его за шею и с улыбкой посмотрела ему в глаза.

– Конечно, я все еще хочу выйти за тебя замуж. Ты единственный человек, с которым я могу быть по-настоящему счастлива.

– Я? – прошептал он с нарождающейся верой и надеждой, которые лишь сейчас появились в его душе.

Бекки провела пальцем по его щеке.

– Да, любимый, ты.

Он мягко поцеловал ее в губы.

– Больше между нами не будет тайн, Алек. Обещай мне это, – чуть отстраняясь, попросила Бекки. – Я знаю, если ты дашь слово, то ни за что его не нарушишь.

– Моя драгоценная жена, я ни в чем не могу тебе отказать.

Бекки улыбнулась и порозовела от этого нового проявления нежности. Конечно, это еще неофициально, они еще не сказали своего сакраментального «да» перед аналоем, но теперь это лишь вопрос времени.

– Я обещаю, – прошептал Алек и еще раз поцеловал ее. – Больше никаких тайн, никогда.

Глава 13

«Она сказала, что любит меня».

Алек все никак не мог надивиться такому чуду. Его прежние любовницы часто произносили эти предательские слова, надеясь привязать его, но Алек не верил ни одной из них.

А Бекки он верил.

Никто и никогда не был к нему так самоотверженно добр. Так терпелив с ним. Так принимал его со всеми недостатками и слабостями. Никто так не верил в него, и меньше всего – он сам.

Прошлой ночью он перешел с ней ту границу, к которой еще никогда не приближался, границу, откуда уже нельзя повернуть назад. Он шел по своей воле, пренебрегая застарелыми страхами. Бекки выманила его из привычного темного мира в эту странную, новую, сияющую страну. Алек словно проснулся в ином мире.

Он давно хотел изменить свою жизнь, однако впервые за долгое время у него появились силы действительно это сделать. Он поверил, что сумеет противостоять жизненным обстоятельствам. Ему больше нет нужды подчиняться указаниям Роберта и других братьев. Ему нет дела до богини удачи или леди Кампьон. Он не будет рабом своих пороков. Теперь бразды правления в его собственных руках.

Бекки каким-то таинственным образом возвратила его к себе самому.

Алек вдруг задумался, как сегодня отнесется Бекки к его неспособности повторить следом за ней эти три опасных слова. Больше всего на свете он не хотел бы причинить ей боль. Когда он что-то бормотал ей вчера ночью, то все время боялся, что она обидится, рассердится, но Бекки только нежно улыбалась.

Алек и сам не знал, почему ему так трудно произнести эти слова. У него словно пропадал голос, как будто он один знал, что в этой фразе заключена черная магия, и тот, кто произнесет ее, вызовет Мефистофеля.

Очевидно, никакая дьявольщина не могла испугать Бекки Уорд. Алек уже и сам не знал, что вообще способно ее напугать. Она снова и снова поражала его своей силой.

Сегодня утром он с удивлением и благоговением смотрел на Бекки, пока она спала, смотрел и пытался понять, что делает ее такой красивой, такой смелой. Алек, когда делал свое признание, видел в глазах Бекки боль и видел, что она с нею справилась. Смелая, неустрашимая женщина. Она вдохновляет его.

Может быть, это горячее, обжигающее беспокойство в груди и есть та самая любовь? Но Алек всегда верил поэтам, когда они говорили, что любовь – это сладкие дуновения и нежные журчания ручейков. И всегда считал это самым скучным делом на свете.

К Бекки он испытывал совсем иное чувство. Оно больше походило на лютый пожар, который способен спалить весь мир, если этот мир вздумает угрожать Бекки. Любовь, которую воспевали поэты, имела мало общего с яростным восторгом, волной поднимавшимся в его сердце при виде этой девушки.

Алек вспоминал, как она убеждала его простить себя за прежние ошибки. Что же, хорошая идея, только это легче сказать, чем сделать. Может быть, когда он завершит свое дело, вернет Бекки в Толбот-Холл и будет знать, что она теперь в полной безопасности, может быть, тогда он сумеет последовать ее совету.

Может быть, тогда он себя простит.

Когда Алек вернулся на виллу с утреннего променада и встречи с друзьями, настроение его сильно омрачилось тем, что он увидел в городе: казаки все так же основательно располагались вокруг дома Уэстленда.

Алек порадовался, что не стал приближаться, ибо Курков, очевидно, по-прежнему наблюдал за всеми подходами к резиденции герцога. Казаки теперь не носили формы, но точный глаз Алека легко различил их в толпе.

Крупные, небританского вида мужчины с грубыми лицами слонялись без дела, пытаясь выглядеть неприметно. Где-нибудь в трущобах Лондона они могли бы смешаться с толпой, но здесь, в Брайтоне, было не так людно, и публика дефилировала более изысканная. Казаки следили за домом со всех четырех сторон. Когда экипаж герцога отъезжал от дома, двое из наблюдателей следовали за ним в простой крытой повозке, другие оставались на своих постах.

В любом случае такая изобретательность Куркова очень осложняла дело. Мало того что герцог Уэстленд может не принять всерьез слова Алека или Бекки, ведь он уже решил для себя, что Бекки – сумасшедшая, а Алек – светский бездельник, но сейчас вообще не представлялось возможным обратиться к его светлости без того, чтобы об этом не узнал князь и не опередил их.

Направляясь домой, Алек размышлял, что, возможно, стоит изложить свое дело кому-либо другому, кроме герцога. Граф Ливен, русский посол? Он человек могущественный и явно не пылает любовью к своему соотечественнику.

Алек рассказал обо всем, что узнал от Бекки, пока они ожидали приезда друзей.

Внезапно парадная дверь распахнулась, и в дом влетел взволнованный Драксингер.

– Алек! Беда! Мне надо сейчас же поговорить с тобой! О Парфении.

Алек поднялся и прошел в холл навстречу друзьям – Форт и Раш появились следом за Драксингером.

– В чем дело?

Дрэкс схватил Алека за руку и впился взглядом в его лицо.

– Вчера на балу я говорил с ней. И я, и Форт. Знаешь, что она сказала?

– Нет, понятия не имею. Что?

Дрэкс проглотил комок в горле.

– Она сказала мне прямо в лицо, что собирается принять предложение другого человека. Она говорила так язвительно, колко. Я полчаса уговаривал ее сказать, кто это.

– Князь Курков? – поморгав, произнес Алек.

Граф вскрикнул от неожиданности:

– Откуда ты знаешь?

– Джентльмены, – криво улыбаясь, проговорил Алек, – не угодно ли вам пройти в гостиную?

Драксингер рассеянно кивнул и, словно во сне, стал подниматься по лестнице. Алек ревниво наблюдал, как тепло поздоровался с Бекки Рашфорд, как склонился к ее руке.

– Мисс Уорд, сегодня вы еще более очаровательны, чем вчера.

Бекки благодарно улыбнулась, но, заметив внимательный взгляд Алека, послала ему воздушный поцелуй и лишь тогда двинулась наверх следом за Рашфордом. Последним поднимался Форт. У основания лестницы он приостановился и заступил Алеку дорогу.

– Ты правда собираешься жениться? – требовательным тоном спросил он.

Алек кивнул, смущенный тем, что его снова обвиняют в сокрытии тайн.

– Правда, Дэниел, правда.

Форт изумленно смотрел на друга.

– Но зачем?

Алек негромко рассмеялся, похлопал Форта по плечу и развернул его лицом к лестнице.

– Пойдем, и ты сам все поймешь. Она – самое восхитительное создание на земле.

– Мог бы и раньше рассказать, – обиженно проворчал приятель.

– И дать вам шанс отговорить ее от замужества? – посмеиваясь, отвечал Алек.

– Вот именно! А теперь, похоже, наши забавы кончились. Что ж, все равно, поздравляю! – Форт невесело улыбнулся и направился в гостиную.

Алек смотрел ему вслед и не мог не чувствовать вину за то, что так долго держал их всех в неведении. Но дьявол побери, они же никогда не отличались скромностью! С другой стороны, сейчас у него уже нет выбора, он должен им довериться. Кому-то ведь нужно охранять Бекки, пока он будет на турнире.

Присоединившись к компании в гостиной, он весь следующий час рассказывал им о своих планах вернуть Толбот-Холл и вывести Куркова на чистую воду. Последняя часть рассказа повергла Дрэкса в настоящий шок.

– Нужно предупредить Парфению! Нельзя, чтобы она вышла замуж за этого зверя! Я вызову его! Да-да! Именно так. Я убью его в честной дуэли.

– Не говори глупостей, – протянул Рашфорд.

– Лорд Драксингер, дело не только в том, что Михаил известен своим военным искусством, – вмешалась Бекки. – Для выполнения грязной работы он использует своих казаков. Мой кузен не тратит времени на дуэли. Вас скорее всего убьют раньше, чем настанет час поединка.

Дрэкс выругался.

– Но надо же что-то делать!

– Дрэкс, возьми себя в руки. Теперь ты понимаешь, почему я не хотел вам обо всем этом рассказывать? – воскликнул Алек. – Мы должны не показывать виду. Гордость Парфении может пострадать, если все узнают, что ее избранник негодяй, но если ты не придержишь язык, Бекки может погибнуть.

– Я могу это сделать, – внезапно вызвалась Бекки. – Могу ее предупредить.

Все с удивлением посмотрели на девушку.

Сложив руки на груди и прислонившись к валику дивана, Бекки объяснила:

– Даже Михаил со всем своим коварством и военной силой не может проникнуть на женский пляж, – проговорила она, переводя чистый взгляд с одного джентльмена на другого. – Я могу пойти туда и тайно переговорить с леди Парфенией в одной из купальных машин. Рассказать ей, что происходит. Никто даже не увидит, что мы разговаривали.

– И правда, это возможно, – пробормотал Дрэкс.

– Абсолютно невозможно, – отрезал Алек.

– Почему? – поинтересовалась Бекки. – Я справлюсь за пять минут. Ведь ни Михаил, ни его люди даже близко не смогут туда подойти. Дамский пляж – очень укромное место, там ведь купаются леди. Мужчин не пускают, только женщин.

– И да и нет, – вмешался вдруг Форт.

Бекки подняла на него удивленный взгляд.

Форт колебался. На его лице появилось смущенное выражение.

– На холме, выше дамского пляжа, находится обзорная площадка, где, если вы извините мои слова, любой заинтересованный молодой человек с телескопом может… э-э-э… все увидеть.

Бекки широко распахнула глаза.

– Неужели?

Алек почесал щеку и обменялся с друзьями виноватыми взглядами.

– Да, так и есть, но мы можем туда пойти, и если обнаружим там шпионящего бездельника, то засунем ему телескоп в глотку, – с растущей убежденностью предложил Дрэкс.

– Или сбросим с утеса, – весело добавил Раш.

– Понимаю. На словах все очень просто. Но если мы расскажем Парфении правду о князе Куркове, она ведь может случайно проговориться и дать ему понять, что ей все известно. Тогда уж она сама окажется в опасности, так же как и Бекки.

– Мне не нужно рассказывать ей все, – рассудительно сказала Бекки. – Просто надо, чтобы она была осторожна.

– А если она тебя узнает?

– Сомневаюсь. Будь мы в Бакли-он-Хит, тогда она, вероятно, меня бы вспомнила, но здесь, в другом месте, она не сообразит, что уже видела меня.

– Ей можно доверять, Дрэкс? – спросил Алек, с мрачным видом поворачиваясь к графу. – Сможет Парфения держать рот на замке, если мы посоветуем ей некоторое время держать Куркова на расстоянии?

– Уверен, что сможет. Парфения вовсе не пустая дурочка. Она разумная молодая женщина. И кроме того, – с кривой улыбкой добавил Дрэкс, – если она сумела не позволить мне узнать, каковы ее истинные чувства ко мне, а ведь мы знакомы много лет, то, думаю, она прекрасно сумеет скрыть свои эмоции от него.

– Согласна, – решительно проговорила Бекки и встала. – Так будет лучше всего. Мы не только сумеем предупредить леди Парфению держаться подальше от моего кузена, но если привлечем ее на свою сторону, то сможем устроить так, чтобы герцог прочитал мои записки в наиболее подходящее время. Герцог Уэстленд выслушает Парфению скорее, чем любого из нас.

– Это может сработать, – пробормотал Раш и кивнул.

– Все равно мне не нравится, – буркнул Алек.

Бекки посмотрела на него невинными глазами.

– Это действительно самое простое решение. Я сниму копию со своих записей и устрою так, чтобы они оказались у леди Парфении. Если слуги просматривают почту, можно послать мои бумаги как что-нибудь безобидное. Счет от прачки или от модистки. Она заранее будет знать об этом и будет их ждать, чтобы они не попали в чужие руки.

– Решено, – заключил Раш.

Бекки посмотрела на Алека с вызовом:

– Алек?

Он поймал ее взгляд и с неохотой кивнул:

– Ну хорошо. Ты поговоришь с Парфенией, а мы будем охранять вас, и если заметим казаков…

– Или юнцов с телескопами, – с ухмылкой вставил Форт.

– Мы их отвлечем, – закончил Дрэкс.

Ярко раскрашенные купальные машины выглядели как маленькие полотняные домики на вагонных колесах. На всем пляже присутствовали лишь два существа мужского пола: мальчики восьми-девяти лет – слишком маленькие, чтобы смущаться, если вдруг заметят кончик щиколотки. Их работа сводилась к тому, чтобы управлять огромными тягловыми лошадьми, которые сдавали назад, чтобы купальная машина оказалась в воде.

Леди, которые желали купаться для здоровья или для удовольствия, поднимались в эти миниатюрные постройки, потом купальную машину заводили в воду до самых осей. Когда машина оказывалась на глубине двух-трех футов, открывалась маленькая дверца, и из проема появлялась леди в длинном купальном костюме и купальной шапочке.

Бекки напряженно наблюдала за этим процессом, пока шла по каменистому пляжу к кромке воды. Лицо она спрятала под широкополой шляпой, а в качестве купального костюма собиралась использовать скромное утреннее платье из тонкого набивного ситца терракотового цвета. Платье было достаточно свободным и позволяло легко двигаться, высокий воротник и длинные рукава защищали кожу от жаркого солнца.

Бросив ироничный взгляд на вершину дальнего утеса, Бекки сняла шляпу и надетую поверх платья мантилью и бросила их на землю. Вода сейчас холодная, ей потребуется легкое одеяние без рукавов, чтобы накинуть на себя поверх мокрой одежды, когда ее миссия будет выполнена.

Вода крутилась и пенилась у ее ног.

Вода обжигала, Бекки тихонько вскрикнула и зашла в море по пояс. Однако она заметила, что у «купальщиц» полно работы. На мелководье возились не менее пятидесяти дам, а из пяти купальных машин все время появлялись новые. Бекки заслонила глаза ладонью и обвела взглядом купающихся дам. Вот она! Парфения Уэстленд!

Бекки нырнула в воду и легко поплыла в сторону Парфении. Солнце, движение, бодрящая прохлада очень освежили ее. К холодной воде она уже привыкла и сейчас наслаждалась купанием, но не упускала из виду свою цель.

Ранее, оказавшись подальше от лорда Драксингера, Бекки спросила у Алека, известного специалиста по светским формальностям, каким образом ей привлечь внимание леди Парфении, чтобы она хотя бы стала ее слушать.

– Все очень просто. Очаруй ее.

– Как это?

– Я считаю, легче всего воздействовать на тщеславие, – поделился опытом он. А потом придумал простую, но убедительную историю, которая придавала правдоподобность рассказу Бекки и могла наилучшим образом заставить Парфению им помочь. – Не слушай ты Дрэкса, – понизив голос, говорил Алек, пока они шли к карете впереди всей компании. – Она высокомерная особа. Как бы то ни было, не следует вести себя так, будто ты ей ровня, иначе она и слушать не станет.

– Надо заискивать? – с грустью в голосе спросила Бекки.

– Вот именно, – подтвердил он и быстро чмокнул ее в щеку. – Если, конечно, выдержишь.

Что ж, думала Бекки, если для дела надо немножко притвориться, она сумеет. Конечно, ненадолго, а вскоре выяснится и полная правда.

Она несколько минут поплавала на спине, волны мягко ее покачивали.

Ее все еще поражало, что ради нее он поставил на карту свою квартиру в «Олторпе». Если он проиграет турнир, то станет таким же нищим и бездомным, как она сама. Но сегодня Алек выглядел как-то иначе. Так четко и уверенно распоряжался.

Но тут ей пришлось сосредоточить внимание на другом, ибо она заметила, что Парфения направляется к одной из купальных машин. «Прекрасно». Бекки оттолкнулась от дна и осторожно поплыла туда же. Когда дочь герцога с помощью купальщиц поднялась по лесенке, Бекки двинулась следом. Как только они оказались в шатком павильоне, она быстро захлопнула дверь и заперла ее.

– Послушайте, – воскликнула Парфения, вытирая полотенцем шею. – Мадам, что вы делаете? Это частная купальная машина!

– Леди Парфения, мне надо поговорить с вами по чрезвычайно важному делу. – Бекки потянула за шнурок колокольчика, давая знать мальчикам, что пора выводить повозку на сушу.

– Кто вы? – потребовала ответа леди Парфения со смесью заносчивости и тревоги.

– Друг.

– Но не мой! Я никогда вас прежде не видела. Что за вторжение? Ну-ка быстро отвечайте.

«По крайней мере она меня не узнала», – подумала Бекки.

– У нас мало времени. Я пришла предупредить вас, миледи. Боюсь, вы находитесь в опасности.

– Опасности? Что за… Какой опасности?

– Опасности публичного унижения. И возможно, совершения самой страшной в жизни ошибки. – Бекки намеренно говорила с театральной аффектацией, этот мелодраматичный тон, без сомнения, обеспечил ей внимание собеседницы.

Алек, сам сын актера, мог бы ею гордиться, думала Бекки. Она присела на лавку рядом с Парфенией, пока купальная машина медленно выдвигалась на берег.

– Миледи, я сирота, дочь погибшего моряка, – начала Бекки, излагая историю, которую они придумали вдвоем с Алеком. – В прошлом вы очень помогли мне, моей матери и всем моим братишкам и сестренкам средствами от турнира по висту.

– Правда?

– О да. Вы стали нашей благодетельницей. Каждый вечер мы молимся за вас за нашим скромным столом. Все мои… семеро младших братьев и сестер, и я, и наша бедная больная матушка.

– О, очень мило, – смягчаясь, произнесла Парфения снисходительным тоном.

– И естественно, после того добра, которое вы для нас сделали, я не могу спокойно смотреть, как вы готовитесь погубить себя. Мне нельзя было здесь даже появляться. Это может стоить мне жизни, но моя матушка сказала, мы должны на это пойти, должны предупредить вас, какой опасности вы подвергаетесь. – Бекки нервно оглянулась и понизила голос: – Видите ли, миледи, я состою в штате слуг одного важного джентльмена из правительства.

– Вига?

– Тори. Это благородный лорд, связанный с Министерством иностранных дел.

– Понимаю.

Бекки словно бы видела, как вращаются колеса в голове Парфении, как пытается она угадать, кто этот выдуманный тори.

– Я подслушала, как мой хозяин и его друзья обсуждали одно неприятное дело, связанное с… – теперь Бекки говорила почти шепотом, – князем Михаилом Курковым.

Брови Парфении поползли вверх.

– Вот как?

– Я никогда не подслушиваю разговоры хозяина, но на этот раз я… э-э-э… вытирала пыль в холле и услышала, как хозяин разговаривает в кабинете с какими-то джентльменами из министерства. Он говорил, что обнаружил какое-то позорное пятно на репутации князя. Там, в России, – торопливо добавила она. – В лондонском обществе об этом еще не знают, но скоро узнают.

– Какое пятно? – скептическим тоном спросила Парфения, но было ясно, что она встревожена.

«Отлично, – думала Бекки, – она проглотила наживку». Возможно, за время общения Парфения и сама заметила в князе Михаиле нечто, не вызывающее доверия.

– Я не знаю, миледи. Не хочу показаться дерзкой, но все звучало очень серьезно. И должна сказать, я сразу подумала о вас. Простите меня, я не имею в виду никаких предположений. Я видела, как вы с князем так красиво прогуливались по Стейну. А в колонках сплетен сразу написали, что между вами скоро будет заключен брачный союз.

– Вам не следует читать бульварные газеты, мисс…

– Эбби, миледи. Зовите меня просто Эбби.

– Раз вам повезло и вы научились читать, Эбби, вам следует развивать себя и читать более стоящую литературу, моя милая.

– Конечно, миледи, простите меня, – бормотала Бекки, стараясь справиться с нетерпением.

У Парфении был обеспокоенный вид, она отвернулась.

– Хотела бы я знать больше, – чуть слышно прошептала она, стараясь понять, какую грязь раскопали эти тори о ее предполагаемом женихе. Она снова повернулась к Бекки: – Возможно, речь шла о событиях во время войны? Или о денежных неприятностях? – Тут она нахмурила брови. – Но надеюсь, не о другой женщине?

– Я точно не знаю, миледи, но если судить по тому, как они говорили, то боюсь… боюсь, дело может быть еще серьезнее.

– Даже так? – Парфения широко распахнула глаза.

Бекки кивнула со всей искренностью.

– После того, что вы сделали для меня и моей семьи, я решила, что мой долг предупредить вас, чтобы миледи могла подождать и не принимать предложение князя, пока его прошлые преступления не будут разоблачены.

Парфения нахмурилась и покачала головой.

– Папа говорит, что никогда нельзя доверять тори. Возможно, они лишь пытаются очернить Михаила, потому что он присоединился к вигам. Они действуют из зависти.

– У них есть свидетель. Довольно известное лицо, – добавила Бекки, не в силах сдержаться. – Ах, если бы я еще что-нибудь услышала! Но домоправительница чуть меня не застала.

– Понимаю. – У Парфении сузились глаза. Она углубилась в размышления. – Эбби, вы абсолютно правы, что пришли ко мне.

– О, благодарю вас, миледи.

– Даже если все это окажется неправдой, лучше безопасность, чем пустые сожаления. И все же мне хотелось бы знать больше.

– Я… я думаю, можно кое-что… – Бекки изобразила сомнение. – Я ведь видела, как мой хозяин убрал какие-то бумаги в ящик бюро. По-моему, они как раз связаны с этим делом. Сама я их не видела.

Парфения придвинулась ближе.

– Эбби, – прошептала она. – А вдруг ты сможешь добраться до этих бумаг? Просто взглянуть на них. Что ты скажешь? Понимаешь, князь просил моей руки у отца.

– Ох! Ну тогда… – Бекки замолчала, а потом, демонстрируя растущее беспокойство, добавила последний мазок к картине: – Леди Парфения, вы считаете, что тори могут намеренно скрывать сведения о темных делах князя Куркова, выжидая официального объявления о помолвке, а потом разом огласить правду? Ведь поступив так, они причинят много вреда вашему благородному отцу.

Парфения побледнела.

– О, они могут пойти на это. Да! Папа, как глава вигов, давно уже был бельмом у них на глазу. Что же, – воскликнула она, – если у Михаила есть позорные тайны, ему не удастся увлечь меня и отца следом за собой в бездну. – Парфения еще ближе придвинулась к собеседнице и крепко ухватила ее за плечо. Бекки едва не испугалась. – Эбби, – проникновенно сказала она, – ты можешь добыть мне эти бумаги?

– Ой! – воскликнула Бекки. – Я… я не знаю, посмею ли.

Дочь герцога задрала подбородок.

– Не бойся, что тебя уволят. Да и вообще, кому хочется работать на какого-то дряхлого тори? Когда все это кончится, ты будешь работать у меня. Да, ты даже получишь возможность выучиться на горничную для леди, – объявила Парфения с великодушным видом.

– О Боже, миледи, вы так щедры! – И подавляя улыбку, Бекки изобразила сердечную благодарность, но при этом радовалась, что Парфения думает, будто мысль выкрасть бумаги принадлежит ей самой. – Я согласна! – решительно объявила она. – А пока, молю вас, миледи, не показывайте его сиятельству, что у вас есть причины в нем сомневаться!

– Не показывать?

– Не показывайте. Ведь если он невиновен, вы можете потерять его. Никому не нравится, если в нем сомневается тот, кого он или она любит, миледи.

– Ты права. – Парфения кивнула. Сейчас она выглядела собранной и возбужденной. Эта интрига мобилизовала ее силы. – Я придержу свои сомнения и не стану судить, пока ты не доставишь мне те бумаги и пока я сама их не прочту.

– Очень мудро, миледи, – кивнула, в свою очередь, Бекки. – Но если учесть, что это можно считать кражей…

– Кражей? Нет! В конце концов, ты ведь берешь их только на время. – Парфения ободряюще улыбнулась. – Когда я все прочитаю, ты положишь их назад, так?

– О да, миледи. Все же лучше бы их больше никому не показывать. Так будет безопаснее. Я пошлю вам их тайно, как что-нибудь другое. Может, как пакет из модной лавки?

– Хорошая мысль. Но, Эбби, я должна буду показать их отцу. Если Михаил что-то скрывает, отцу необходимо сообщить. Он всегда знает, как поступить.

– Хорошо, миледи. Если вы прочитаете бумаги и сразу отнесете их к его светлости, тогда я смогу прийти забрать их у вас и положить назад в ящик бюро раньше, чем их хватятся.

– Именно так. Знаешь, Эбби, я была бы рада заполучить такую смышленую служанку. Ты так не похожа на других.

– Спасибо, миледи. – Бекки выдавила из себя улыбку и поклонилась.

– Тебе не за что меня благодарить. Я сама должна сказать тебе спасибо, – заявила Парфения. – Было бы весьма неловко объявить о предстоящем союзе между князем и мной, если потом вдруг выплывет нечто неприятное. Придется разрывать помолвку, а это просто ужасно. Ведь все решат, что он разбил мне сердце! А он не в состоянии этого сделать.

– Вы… вы не влюблены в него? – осторожно спросила Бекки, старательно изображая смиренный вид.

– Ха! Нет, конечно. Я поощряла его, только чтобы угодить отцу. – Дело в том, что я люблю другого, – призналась она с кривой улыбкой, теряя обычную сдержанность из-за связывающего их маленького заговора. – К несчастью, он не отвечает мне взаимностью.

– Вы в этом уверены, миледи? – спросила Бекки, и в глазах ее загорелись огоньки.

Парфения вздохнула и с грустным видом кивнула, а купальная машина тем временем дернулась и ткнулась в гальку на берегу.

– К сожалению, уверена. Знаешь, Эбби, если отбросить нежности благородного воспитания, скажу тебе вот что. На свете есть джентльмены, которым хочется дать в морду.

Бекки кивнула, стараясь не рассмеяться, и вдруг порадовалась, что в свое время дала Драксингеру по лицу так, что у того закачался зуб.