Текст книги "Талисман"

***

Бортовой газон мчался по Чуйскому тракту. В кузове, оборудованном самодельными деревянными скамьями, с любопытством наблюдая за проплывающими по обе стороны дороги дикими ландшафтами, сидели жизнерадостные путешественники.

– А давайте-ка мы с вами сейчас помечтаем, – вдруг обратилась к воспитанникам Вера Петровна. – Вы все уже немного повзрослели, получили свидетельства о восьмилетнем образовании. Пора уже и задумываться о дальнейшей жизни. Кто о чём мечтает и кем хотел бы стать во взрослой жизни?

– А чего тут мечтать, я, например, уже решил, что в этом году пойду в СПТУ, закончу его, стану механизатором широкого профиля. А что? Профессия для нашего совхоза очень даже нужная и интересная, – первым отозвался Петя.

– Кто же возражает, конечно, нужная, – поспешила поддержать его учительница. – Главное, чтобы по сердцу, по душе была.

Все, заразившись темой, наперебой стали высказываться о своих планах.

– А я буду ещё долго учиться, – вклинился в разговор Дима, вспомнив про свой «талисман». – Закончу десятилетку, потом институт, учёное звание получу, и буду бо-о-льшим начальником!

– Эй, ты, будущий начальник, возьмёшь меня к себе шофёром? – с издёвкой в голосе спросил Пётр.

– Нет, не возьму, ты механизатором широкого профиля в совхозе будешь работать, а я в городе буду жить. Вот Нинку взял бы. Пойдёшь? – обратился он к ней.

– Шофёром, что ли? – засмеявшись, спросила та.

– Ну, зачем же шофёром? Мало ли профессий для женщин есть. Выбирай любую!

– Я подумаю, начальник, – поддерживая завязавшийся разговор, снисходительно ответила она.

Распаляясь, они ещё долго обсуждали затронутую тему, превратившуюся неожиданно в занимательную игру.

***

В районе села Майма, у поворота на Горно-Алтайск окрестности Чуйского тракта заметно изменились, началась его горная часть. За Горно-Алтайском, километров через двадцать машина въехала на мост через Катунь и, пробежав совсем немного, вдруг неожиданно остановилась в сказочном месте. Перед глазами путешественников открылась гладь овального озера. Где-то посередине его маячил островок. Со всех сторон озеро обступали многочисленные деревья и кустарники, противоположная сторона берега переходила в крутую высокую гору. «Выгружаемся! – скомандовала Вера Петровна и пояснила: – Мы с вами находимся на озере Ая. Остановимся здесь на два дня, разбиваем палатки». Засидевшиеся путешественники, наконец, спустились на землю, разминая затекшие ноги. Вскоре всё необходимое было снято с машины, все дружно принялись за обустройство места стоянки. Мальчики уже устанавливали две просторные палатки, каждая человек на десять Часть подростков углубилась в лесные дебри собирать валежник для костра. Девочки хлопотали с продуктами. Поляна, на которой остановились туристы, уже приобрела вполне обитаемый вид. Недалеко друг от друга стояли две большие брезентовые палатки, на костре языки весело потрескивающего пламени лизали подвешенное ведро с водой. Оставив дежурных по приготовлению пищи, остальные, облачившись в купальные принадлежности, с весёлыми криками устремились к озеру. Вода в нём была довольно холодная и изумительно прозрачная, глубина начиналась почти от самого края берега. Над взбудораженной гладью воды веером летали брызги и метались звуки задорного смеха, прерываемого порой отчаянным визгом девчат, донимаемых сверстниками. После продолжительного купания, все, изрядно продрогшие и уже голодные, устремились на зов дежурных, которые, справившись со своими обязанностями, приглашали к импровизированному столу на поляне. Досыта наевшись, сгруппировавшись по интересам, ребята и девчата разбрелись по окрестностям озера до самого вечера.

***

Плотно поужинав и расположившись вокруг потрескивающего костра, подуставшие за день путешественники завели неторопливые беседы на различные темы.

– Дима, ты бы рассказал нам, как тебе на новом месте живётся, – вдруг обратилась к нему Вера Петровна.

– Что рассказывать-то? Я там всего ничего ещё пожил, вроде бы и так, что можно было, уже рассказал. Вот последнее время книгами Герберта Уэллса увлёкся, если хотите, давайте про «Остров доктора Моро» расскажу?

– А это про что? – спросила его, сидевшая рядом Нина Фурсова.

– Ну, если коротко, то про то, как доктор Моро на острове из разных зверей людей делал.

– Ничего себе рассказик на ночь грядущую! – воскликнул кто-то из темноты.

– Герберт Уэллс – это известный английский писатель-фантаст, – поучительно, нарушив внезапно наступившую тишину, проговорила Вера Петровна и продолжила: – Если помните, именно он встречался в Кремле с Владимиром Ильичом Лениным и после этой встречи, когда тот обрисовал ему будущее нашей страны, назвал его кремлёвским мечтателем в своей книге «Россия во мгле». Ну что, давайте послушаем Диму?

– Да чего там, валяй, доцент! – обратился Пётр к Диме, видимо, припомнив, что тот собирается стать учёным.

Дима начал рассказ. По мере раскручивания захватывающего, зловещего в отблесках огня сюжета, вокруг костра нависла напряжённая тишина. Рассказ затянулся до полуночи, костёр давно уже прогорел. Увлёкшись повествованием и только закончив его, Дима вдруг обнаружил и страшно смутился, когда ощутил на своём правом плече тёплую руку Нины, которая, к тому же, вплотную прижалась к его боку своим телом.

– Хорошее повествование, Дима, – прервав, затянувшуюся тишину, проронила Вера Петровна, добавив: – На сегодня достаточно, а завтра, если есть ещё чего рассказать, можно продолжить.

– Да я пятнадцать его томов прочитал! – похвастался Дима, с увлечением продолжая: – Чего у него только там нет: «Машина времени», «Война миров», «Пища богов», «Первые люди на луне»…

– Ладно, достаточно. По палаткам! – прервала его учительница.

Все стали расходиться.

***

На следующий день, ближе к обеду на озеро приехала большая, шумная компания молодых людей, как оказалось после общения с ними, это были студенты, которые приехали отдыхать в эти места. С лёгкой руки Петра, к Диме прилипло прозвище – доцент, теперь, при обращении к нему, по-другому его никто и не называл. По этому поводу у него даже случился конфуз. Проходя мимо автобуса студентов, он вдруг услышал оклик:

– Доцент!

Дима машинально оглянулся на голос и страшно смутился. На ступенях в открытых дверях автобуса стояла до пояса обнажённая девушка. Совсем не стесняясь своего нескромного вида, она спросила его:

– Ты за начальника у своих, что ли?

– Нет …, – кожей чувствуя, как к его лицу приливает кровь, ответил он, с ужасом сознавая, что не в силах отвести глаз от её обнажённой груди.

– А чего тогда тебя все доцентом кличут? Я ещё подумала, такой молодой, а уже доцент!

Подросток был готов от стыда провалиться сквозь землю и смог только невразумительно промямлить:

– Да вот, так вот …, – и, с трудом оторвав нескромный взгляд от девичьей груди, поспешил прочь от автобуса.

***

День прошёл, как и предыдущий, весело и занятно. Вечером у костра Дима вёл повествование очередного произведения английского фантаста, на этот раз это была «Пища богов». Неподалёку расположившиеся у своего костра студенты, распевая песни под гитару, создавали не очень удобный фон для рассказа, поэтому пришлось повысить голос. Видимо, обрывки повествования донеслись до шумной компании и несколько студентов, заинтересовавшись, подошли к костру, да так и остались до конца повествования.

Когда рассказ был закончен, и все стали расходиться, к Диме вдруг из темноты подошла девушка, которую он сегодня днём видел в дверях автобуса. На этот раз на ней была тёмная блуза и юбка, едва скрывавшая колени.

– А ничего ты рассказываешь, интересно! Может, поэтому тебя доцентом величают? – спросила она.

– Да ну, просто вот так, как-то сложилось …, – словно заезженная пластинка, смущаясь, промямлил он.

– Пойдём прогуляемся вдвоём по берегу озера? Может, мне чего интересненького расскажешь, – заметив его скованность, добавила с усмешкой. – Или ты боишься меня?

– Ещё чего! – обиделся Дима, стараясь прогнать растерянность, внезапно сковавшую его. Искусственно бодрясь, добавил: – Пошли прогуляемся!

Они, не спеша, направились к озеру.

– Меня зовут Наташа, – повернувшись к нему лицом, представилась девушка.

– Дима, – коротко ответил он.

Некоторое время они, молча, прогуливались у кромки воды, подросток чувствовал страшное напряжение и неловкость, подспудно сознавая, что должен чем-то заполнить гнетущее молчание, но, не понимая, как себя вести в такой ситуации, ничего так и не придумав, неожиданно для самого себя предложил девушке:

– Я тебе своё стихотворение расскажу.

– О-о-о! Ты ещё и поэт? Потрясающе, давай чеши! – встрепенулась та.

Дима продекламировал:

 
«Оседает туман в ранний час над рекой,
                    спеленав все кусты и коряжины.
Тишина обнимает тревожный покой,
                    словно порохом дымным заряженный.
 
 
Растворяя туман, солнца луч проглянул,
                    пробежал по кустам можжевельника.
Обращаясь на «ты», руку мне протянул
                    от щедрот, озорного отшельника.
 
 
Занимается день, стало шумно вокруг,
                    всё живое встречает рассвет,
Растворился туман над рекою вдруг,
                    окропляя росинками след».
 

Выдержав небольшую паузу тишины, девушка каким-то задумчивым голосом произнесла:

– Да-а-а, как-то необычно звучит. Сам писал?

– Конечно, – откликнулся он.

– А тебе, вообще-то, чьи стихи больше нравятся? Кроме своих, разумеется.

– Есенин мне по нраву, красиво писал. Вот, например:

 
«Не ходить, не мять в кустах багряных
Лебеды, и не искать следа,
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда…»
 

– Ну, ты меня просто удивляешь. Надо же, я думала, позаимствуешь что-нибудь из школьной программы.

Разговор, потеряв нить, оборвался. Дима злился, чувствуя себя неуклюжим и бестолковым. Впрочем, чувства его не обманывали, примерно так же о нём думала и Наташа. Вздохнув, она вдруг предложила ему:

– Давай искупаемся, что ли, а то я гляжу, заторможенный ты какой-то.

Не дожидаясь ответа, она быстро скинула с себя блузку и юбку, представ перед спутником нагишом. Заметив смятение своего юного кавалера, она, дабы не смущать его, решительно вошла в воду. Дима, испытав шок, лихорадочно разделся и последовал за ней. Вода поначалу показалась даже теплее, чем днём, но достаточно прохладной, чтобы снять напряжение и расслабиться. Внезапно мелькнула озорная мысль, он нырнул в сторону Наташи и, обхватив под водой её ноги выше колен руками, вынырнул, приподняв девушку над водой. Она озорно засмеялась, мягко шлёпая ладошками по его плечам. Он слегка ослабил хватку, мокрое тело девушки заскользило в его руках, он оказался лицом к лицу с ней. Тут же упругие холмики её груди, внезапно упёршись в его грудь, словно обожгли. Подросток на мгновение замер от неведомого ранее ему ощущения, затем инстинктивно кратковременно сдавил объятия и тут же, словно испугавшись своей смелости, разжал их. Взявшись за руки, они, не сговариваясь, ринулись к берегу. Ночная прохлада опустилась на их мокрые тела, вызывая лёгкую дрожь. «Согрей меня!» – прильнув к нему, страстно прошептала Наташа на ухо юноше. Тот оторопел от её просьбы, но в то же время рельефные, слегка разжатые губки девушки у самого его лица, безумно притягивали. Закрыв глаза, он неумело поцеловал влекущие уста, ощутив их теплоту и волшебный вкус. Наташа обвила его шею руками и, расслабившись в коленях, стала медленно оседать. Дима, словно завороженный, послушно следовал за ней. Густая, мягкая трава приятно обволакивала, его губы уже робкими прикосновениями ласкали каждую клеточку лица девушки. Околдованный исходящими от неё флюидами, юноша беспрерывно и тихо бормотал что-то бессвязное, но нежное. Голова его кружилась, подспудно чувствуя, что девушка чего-то ждёт от него, он злился на себя и в тоже время боялся что-либо предпринимать, дабы ненароком не спугнуть сладкую сказку. Наташа, уже млея, более не в силах ожидать от робкого подростка решительных действий, взяла инициативу в свои руки…

Дима, словно пронизанный электрическим током, вздрогнул от внезапно смелых прикосновений её горячих ладоней, затем возникло ощущение, чего-то необычного, внеземного. В следующее мгновение его сознание затуманилось, он как будто проваливался куда-то в пульсирующую бездну, его охватил безумный трепет, а затем он, умиротворённый, словно поплыл в неведомые дали, размеренно покачиваясь на тёплых, райских волнах блаженства…

Внезапно его тело напряглось до предела. Повинуясь проснувшемуся инстинкту, он встрепенулся в неудержимом порыве страсти, на пике которой, казалось, прямо из раскалённого мозга покатился животрепещущий пульсар. Всё больше разрастаясь, он, захватив его полностью, взорвался мириадами ослепительных искр. Штормящее море неистовости, взметнувшись крутыми волнами к апогею, сбросило его оттуда, уже обессиленного, в разверзшуюся бездну и успокоилось…

Он уже просто лежал рядом с Наташей, которая только что со щедротой Богини Любви подарила ему фантастический мир ощущений. Дима совсем другими глазами взирал теперь на далёкие-далёкие звёзды в необозримо глубоком, чёрном бархате космоса. Его не покидало ощущение, что именно эта самая россыпь звёзд совсем недавно вырвалась из плена после взрыва волшебного пульсара, и они яркими алмазами усеяли эту бескрайнюю и недосягаемую небесную сферу. Ощущение времени куда-то ушло, он не понимал, сколько ещё бок о бок они пролежали, затем, не спеша, поднялись, оделись и, взявшись за руки, покинули берег волшебного для них сегодня озера.

***

Утром Вера Петровна напомнила своим воспитанникам, что после завтрака им предстоит свернуть палатки, привести в порядок территорию, на которой они разместились, и покинуть озеро, чтобы продолжить своё путешествие по Чуйскому тракту. Все начали готовиться к отъезду. Ещё до завтрака Дима, словно ноги сами его несли, упорно кружил вокруг стоянки студентов. Было непреодолимое желание встретиться с Наташей или просто увидеть её, но она так и не показалась ему на глаза. Дима тоскливо подумал о том, что они даже не обменялись адресами, было очень досадно, у него было чувство, что он безвозвратно теряет что-то безумно родное, дорогое и близкое.

В это же время Наташа, обхватив свои колени руками, сидела в палатке. Она несколько раз видела Диму, когда тот проходил мимо. Девушка по потерянному выражению его лица понимала, что он хочет увидеть её, но не выходила из палатки. С теплотой вспоминая вчерашний вечер, она размышляла:

«Миленький, чистый мальчик, ершистый подросток и лирик, вчера ты вкусил кусочек взрослой жизни. Был со мной застенчивый и нежный неумеха, поначалу скованный, но, постепенно распаляясь, вошёл во вкус слишком азартно и… быстро затих. Как хорошо и сладко мне с тобой было, а потом мы лежали рядом бок о бок и, молча, смотрели в бездонную, первозданную черноту звёздного неба. От далёких звёзд словно опускалось на нас благословение неведомых миров. Уже совсем скоро ты возмужаешь, первый интимный опыт, который ты приобрёл со мной, позволит тебе взглянуть на окружающий мир по иному, во всяком случае, на девушек и женщин. Дай Бог тебе не растерять на этом пути нежных чувств и бережного отношения к подругам».

***

Позавтракав и убрав место своей стоянки, автомобильные туристы сели в машину, которая, просигналив на прощание, тронулась в путь. Когда они проезжали мимо автобуса студентов, Дима увидел в его открытых дверях Наташу, она лениво помахивала им (а может быть ему?) рукой. Сердце юноши тоскливо защемило, он мысленно навсегда прощался с девушкой, подарившей ему незабываемые минуты внеземного счастья…

Вскоре машина вырвалась на тракт, преодолевая крутые подъемы и спуски, неожиданные повороты. Обступающие трассу горные утёсы, внезапно обрывались, открывая взору широкие просторы со снежными кружевами дальних хребтов и узкими серпантинами. На пути машины вырос исполинский Семинский перевал. Казалось, бесконечно долго тянулся почти десятикилометровый затяжной подъём вверх, на высоту более двух тысяч метров. На вершине перевала среди темно-зеленого кедровника стоял памятник в честь добровольного вхождения Алтая в состав России. Странно было видеть многочисленные кусты и ветви деревьев в тряпичных ленточках, которые были привязаны к ним. Как пояснили, находившиеся здесь туристы, эти ленточки обозначали дань почтительного уважения к горным духам, которые по далёким преданиям населяют этот перевал. Налюбовавшись необычным зрелищем, путешественники сели в машину, и она отправилась вниз с вершины по плавному и долгому спуску. Перевал, наконец, остался позади, но ещё долго путешественники находились под впечатлением его величия. Кто бы мог подумать, что вскоре им предстоит увидеть, а главное прочувствовать такое, что полученные впечатления от Семинского перевала, бледнея, отойдут на второй план. Дорога вдруг резко взлетела вверх от подошвы хребта, по двухкилометровой его круче она узким серпантином вилась вокруг него до верхней точки перевала и, устремившись вниз, резко падала в долину Катуни. Великолепен и одновременно страшен перевал Чике-Таман. Дорога через него порой до того узка, что не разминуться двум встречным машинам, поэтому в гранитном склоне хребта выдолблены небольшие площадки для отстоя машины, пока встречная разойдётся с ней. С одной стороны серпантина нависает крутая отвесная скала, а с другой – глубокая пропасть, в которой, где-то там, далеко внизу пенятся мутные и шумные от гнева речные валы. С вершины перевала вид по обе стороны хребта. Глянешь вниз и ощущаешь себя ничтожно маленьким и потерянным в этом гигантском каменном нагромождении. Отсюда, там внизу, даже стройный, высокий лес на склоне горы выглядит игрушечным, мощные высоковольтные мачты – малозаметными штришками, а горная речка – приток Катуни, бледным ручейком. Спустившись с перевала и облюбовав на берегу реки удобное местечко, путешественники расположились отдохнуть с ночёвкой.

***

На следующее утро машина отправилась в обратный путь.

По сторонам проплывали знакомые места, ещё немного и на пути покажется мост на озеро Ая, с которым Диму связывают теперь сладкие воспоминания, невольно перед его глазами память воспроизводит образ Наташи, сердце слегка щемит. Неожиданно машина сворачивает с трассы вправо, Вера Петровна, отвечая на вопросительные взгляды своих подопечных, произнесла: «Сейчас вы встретитесь с песенной легендой – озером Манжерок, запевайте!» Путешественники дружно запели:

 
«Расскажи ты мне дружок
Что такое Манжерок?
Может это островок?
Может это городок…»
 

Машина въехала в негустой сосново-берёзовый лес, перед взором путешественников открылась бескрайняя гладь озера, более километра в длину и метров четыреста в ширину. Поражали воображение обширные плантации водяных белоснежных лилий на зелёном фоне кувшинок. Вода в озере, грязновато-зеленоватого цвета, восторга, однако, не вызывала, а после попыток побродить по мелководному озеру, желание продолжить небезопасное занятие и вовсе отпало. Дно озера было буквально усеяно чрезвычайно острыми, чёрными, экзотичными на вид костяными колючками. Как оказалось, на самом деле это был водяной орех чилим – местная достопримечательность. Таким странным образом сочетались красоты озера и его окрестностей с отсутствием возможности даже искупаться в своё удовольствие.

На следующий день путешественники покинули озеро и уже, не останавливаясь в других местах этого благодатного горного края, устремились к дому.

***

В районном центре Быстрый Исток Дима попрощался со своими бывшими одноклассниками, ему предстояло уже на рейсовом автобусе добираться до дома в Усть– Пристанском районе. На автостанции он неожиданно лицом к лицу встретился со своим братом. Они не виделись около трёх лет, и всё это время изредка переписывались, обмениваясь фотокарточками. Николай за эти годы сильно повзрослел и казался брату уже вполне взрослым человеком, хотя был старше его только на два с половиной года. Ростом он не сильно отличался от Димы, но был гораздо плотнее его, шире в плечах, светло-русые кудри развевались на его голове. На нём ладно сидела, подчёркивая его солидность, редкая по тем временам в обиходе куртка из искусственной коричневой кожи, а на ногах – модные, остроносые туфли из кожи чёрного цвета.

– Колька, ты, что ли? – не веря своим глазам, воскликнул Дима.

Николай, узнав брата, ответил вопросом на вопрос:

– А ты встречать, что ли, меня приехал, телеграмму получили?

– Какая телеграмма? Мы же переехали в другой район, уже несколько месяцев назад!

– Не понял, а как же ты здесь оказался? – озадачился Николай.

– Бывает же! Да я только что со своим бывшим классом из поездки по Чуйскому тракту вернулся. Они продолжили путь к Верх-Ануйску, а я в Усть-Чарышскую Пристань билет собрался брать. Иду в кассу, гляжу – ты навстречу!

Братья крепко обнялись.

– Да повезло, а могли бы ведь и разминуться. Вот бы я тут помотался! Ну, давай пошли в кассу, – скомандовал старший брат.

С пересадкой в Усть-Чарышской Пристани они к вечеру добрались до дома. По дороге из разговора с братом Дима узнал, что, благодаря давлению отца, он, по его собственному выражению, вымучил среднюю школу и закончил-таки одиннадцать классов. С отцом дальше жить не было сил, вот он и решил махнуть к ним. По дороге сюда, задержался на несколько дней в Барнауле, проведал бывших друзей.