Текст книги "Талисман"
Автор книги: Генадий Синицын
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 19 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]
***
В военкомате Снегирёву сказали, что в лётное училище его по состоянию здоровья в этом году направить не могут, так как он переболел воспалением лёгких, и предложили поступить в любое другое военное училище. Он отказался, его предупредили, что осенью заберут в армию, на это он заносчиво ответил, что не получится, так как он поступит в институт, на том и расстались.
Дома Дима задумался над тем, куда ему поступать. Уже год, как вариантов, кроме лётного училища у него не было, о чём-то другом он даже и не задумывался. Листая газету «Комсомольская правда», наткнулся на объявление о наборе в Рижский Краснознамённый институт инженеров гражданской авиации, сокращённо «РКИИГА». Поступать можно было в Новосибирске, поразмыслив, собрал документы, минимально необходимые вещи, попрощался с родителями и на самолёте улетел в Новосибирск. В областном центре, найдя место сдачи вступительных экзаменов, Дима подал заявление о поступлении в институт по специальности штурман. Первый экзамен, который предстояло сдать, был по математике письменно. Абитуриент, уверенный в своих знаниях, не стал ходить на предэкзаменационные семинары-консультации по этому предмету, которые были тут же организованы, а ограничился самоподготовкой, за что и поплатился. Решая задачу на экзамене, он пошёл по ложному пути и в результате получил двойку. Такого удара по своему самолюбию он ещё никогда не испытывал, было запредельно стыдно, не успокаивало и то, что отсев после первого экзамена был внушительный. Один из таких же неудачников, как и он сам, предложил поехать вместе с ним попытать счастье в другом ВУЗе – Новосибирском институте инженеров водного транспорта, сокращённо «НИИВТ». Времени на выбор не было, возвращаться домой после неудачи было стыдно, он согласился с предложением товарища, и они отправились на другой конец города. Здесь перед Димой встала дилемма – на какой факультет поступать? После долгих раздумий выбрал электромеханический факультет и то только потому, что уж больно этот факультет нахваливали. Но здесь, его поджидала новая незадача – приём заявлений закончился два дня назад, в приёмной комиссии, поглядев на его аттестат со средним баллом 4,8, посоветовали обратиться к ректору института, к нему он и отправился. Зайдя в просторный, хорошо меблированный кабинет, Снегирёв сначала стушевался, в таких апартаментах бывать ему ещё не приходилось. Да и сам ректор – мужчина средних лет, плотного телосложения, с массивными очками в роговой оправе на переносице, в строгом костюме внушал ему сильное уважение, если не трепет.
– Что у вас? – подняв голову от бумаг и пронизав его внимательным взглядом, спросил тот.
– Здравствуйте! – выдохнул посетитель и продолжил. – Я вот тут, понимаете, из деревни приехал поступать в институт и опоздал, говорят, что приём заявлений закончился.
– Дайте-ка ваш аттестат.
Он торопливо протянул его, бегло посмотрев на оценки, ректор промолвил:
– Заявление ваше дайте.
Дима протянул заполненный лист. Прочитав, ректор поднял на абитуриента глаза и спросил:
– А почему именно на электромеханический? На него конкурс самый большой.
– Понимаете, я всю жизнь, ну, уже давно мечтал именно на него поступить, – не моргнув глазом, соврал Дима.
– Даже так? – хмыкнул ректор, размашисто написал положительную резолюцию на заявлении и, возвратив его вместе с аттестатом, с лёгкой улыбкой на лице пожелал: – Ни пуха ни пера!
Новоиспечённый абитуриент, не осмелившись ответить традиционное в таких случаях: «К чёрту!» – поблагодарил и вышел, точнее сказать, с радостью выскочил из кабинета. На этот раз он со всей серьёзностью подошёл к вопросу подготовки к экзаменам и без особого труда набрал необходимые баллы, чтобы пройти по конкурсу. Совсем легко ему дался вступительный экзамен по физике, на всё про всё ему потребовалось не более десяти минут, сказалась хорошая подготовка в школе по этому предмету, особенно по решению задач. Дима мысленно поблагодарил бывшего школьного учителя по физике Сергея Петровича.
***
После зачисления в институт предстояла традиционная для студентов поездка в колхоз на уборку урожая, но Диму такая перспектива не очень радовала, так как он был по-летнему легко одет, а на дворе в свои права уже вступала осень. Учитывая сложившуюся ситуацию, его оставили в городе, включив в бригаду по ремонту Дома студентов – так называлось студенческое общежитие института.
Дима написал уже два письма домой, но ответа так и не получил, возможно, родители уже переехали жить на Кубань, о чём они предупреждали его перед отъездом в Новосибирск. Учитывая надвигающуюся зиму, необходимо было срочно заработать деньги на зимнюю одежду, он отправился в город на поиски работы, зашёл на кондитерскую фабрику. Из проходной его направили в контору к мастеру– распределителю работ, тот оценивающе посмотрел на неброскую фигуру подростка и промолвил:
– Есть работёнка, но боюсь, что не по тебе, жидковат ты, похоже, мешки таскать.
– Ничего, я штангой занимался, с мешками справлюсь.
– Ну-ну, тогда иди за мной, – ответил тот, поднимаясь из-за стола.
Пройдя по внутреннему двору, они остановились у ангара, около открытых ворот которого стояла крытая машина, от неё в ангар сновали грузчики в капюшонах с мешками на плечах. Остановив одного из них, возвращающегося из ангара уже налегке, мастер обратился к нему:
– Петрович, привёл к тебе ещё одного работника, принимай.
Угрюмый, плотный мужчина лет сорока, взглянув на новичка, буркнул:
– Пошли, – и, не оборачиваясь, зашагал в ангар, Дима проследовал за ним.
Зайдя в помещение, Петрович взял со скамьи капюшон из грубой ткани и, молча, протянул его новоиспечённому грузчику. Тот, накинув рабочий атрибут на голову, направился к машине, взвалил на плечи мешок, поданный ему оттуда, и понёс в ангар. Не спеша, молча, перенёс мешков десять, которые складывал в ангаре, как и остальные грузчики, в штабеля по пятнадцать рядов в высоту, поднимаясь при этом с мешком по добротной лестнице.
Петрович объявил перекур, все присели в беседке, находившейся у ангара. Затянувшись сигаретой, бригадир с прищуром взглянул в лицо юноше и спросил:
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать, – ответил тот, прибавив недостающие полтора месяца.
– А весишь сколько?
– Пятьдесят четыре килограмма.
– Интересно, как же это ты мешки по семьдесят килограммов таскаешь? Надорвёшься.
– Не беспокойтесь, я тренированный, мне это даже полезно. Да и деньжат надо заработать, к зиме подготовиться. Я в институт здесь поступил, а родители переехали жить на Кубань, связь с ними потерял.
– Понятно, – коротко произнёс Петрович и скомандовал: – Пошли работать.
***
Уже почти две недели Дима работал в напряжённом режиме: до обеда в Доме студентов, после обеда на кондитерской фабрике, а вечерами в театре юного зрителя монтировщиком, куда устроился полторы недели назад. Обязанности по работе в театре заключались в установке и разборке декораций к спектаклям, в общем, работа была не очень-то обременительная, а заработная плата составляла восемьдесят семь рублей в месяц вместе с премиальными. К тому же, он совмещал приятное с полезным, насмотрелся спектаклей до такой степени, что знал реплики артистов по сценарию почти наизусть. Вот и сегодня очередной раз шёл спектакль «Московские каникулы», вот-вот должна произойти мизансцена, где молодой человек по сценарию, вместо своего друга, встречает его девушку по переписке. И тот и другая выслали друг другу фотографии, но не свои, а своих знакомых, соответственно, друга и подруги. Естественно, друг, пришедший встречать девушку, узнать её не может, а она его узнает, потому что на фотографии именно он. Когда она к нему подошла и спросила, улыбаясь, не её ли он ожидает, тот показывает фотографию. Из зрительного зала изображение, конечно, недосягаемо, а Диме, стоящего за кулисами, видно прекрасно.
– Это ты? – спрашивает парень.
Она смотрит на фотографию с откровенной порнографией и с неподдельной искренностью восклицает:
– Нет, не я!
Дальше спектакль продолжается по сценарию.
Работая в ТЮЗе, Снегирёв впервые наблюдал закулисную жизнь театрального бомонда, до этого он и представить себе не мог ничего подобного. Учитывая специфику ТЮЗа, актёры и актрисы почти все были молодыми людьми, в возрасте, большей частью, до двадцати пяти лет. Взаимоотношения между ними не отличались скромными манерами, если не сказать больше. Шокировало то, что все поголовно девушки-актрисы курили, не уступая в этом занятии мужской половине. После спектаклей нередко организовывались расслабляющие вечеринки, которые располагали к полной раскованности нравов их участников.
***
Попав в большой город, после нескольких лет жизни в деревенской глухомани, да ещё окунувшись в студенческую среду, где было так много молодых, цветущих девушек, Дима испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, его охватывала робость при общении с ними. С другой стороны, сальные, хвастливые повествования некоторых сокурсников о своих интимных победах будоражили его сознание, навязчиво будили воспоминания о счастливых минутах собственной, необыкновенной близости с прекрасной половиной ещё в школьные годы.
Учёба в институте, между тем, шла своим чередом, по сравнению со школой создавалось впечатление относительно большей свободы и самостоятельности. Наиболее хлопотными для него предметами представлялись начертательная геометрия и черчение. По первой доставала необходимость выполнения заданий в толстенной рабочей тетради. Задач было много, все они требовали пространственного воображения невидимых следов и проекций. Выполнение всех заданий было одним из необходимых условий допуска до экзамена, другим условием была обязательная сдача девяти эпюров. Черчение он недолюбливал ещё со школьной скамьи, так как оно требовало, по его мнению, излишней кропотливости. Чертежи у него получались неаккуратные, если не сказать, грязные, особенно после того, как преподаватель делал какие-нибудь замечания на нём своим карандашом, ненавистного всем студентам. Эти пометки практически невозможно было удалить без ущерба для чертежа, след от карандаша был такой жирный, что не стирался, а размазывался по ватману, приходилось чертить заново. Для Снегирёва это было настоящей каторгой, избавление от неё пришло с неожиданной стороны. Как-то в аудитории к нему подошла сокурсница, известная в институте спортсменка—лыжница, кандидат в мастера спорта, звали её Люба. Она была его ровесницей, такая же, как и он сам, длинноногая, но, в отличие от него, крепкого, по крайней мере, для девушки телосложения, с короткой стрижкой и слегка грубоватыми чертами лица.
– Дима, – обратилась она к нему однажды и предложила, – давай мы с тобой скооперируемся по черчению. Ты будешь делать вчерне все чертежи, в смысле их грамотности, а я набело буду их выполнять. Согласен?
– Люба! – воскликнул он, даже не задумываясь. – Я согласен, тебя мне просто Бог послал!
– Вот и хорошо, значит, договорились, – довольная сделкой, подвела она итог переговорам.
Объединённые общим делом, они стали чаще встречаться, пару раз даже успели сходить в кинотеатр до того, как их взаимоотношения наполнились другим содержанием.
***
Любе, как известной в институте спортсменке, выделили в общежитии, хотя и небольшую, но всё-таки отдельную комнатушку. Однажды, вернувшись с занятий в общежитие, она присела за журнальный столик и призадумалась, нахлынули воспоминания. Путь в лыжный спорт для неё начался с далёкого теперь уже, морозного дня ранней зимы в небольшом сибирском городке, когда она вместе со своими одноклассниками выбежала с лыжами наперевес из здания школы во двор.
– Девятый «а», построиться в колонну по двое! – раздалась резкая команда.
Все дружно повернули головы на голос и увидели незнакомого мужчину лет тридцати, в тёплом спортивном костюме и с лыжным комплектом в руках.
– А где же Галина Ивановна? – раздался робкий вопрос одного из учеников.
– Галины Ивановны больше не будет, с этого дня уроки физкультуры с вами буду проводить я. Зовут меня Игорь Сергеевич, фамилия – Рассохин. Выполняйте команду.
Одноклассники построились в колонну и под предводительством новоиспечённого физрука вышли за пределы школьного двора…
Среди учениц – своих сверстниц Люба выделялась заметным физическим развитием. Природные данные в немалой степени способствовали увлечению лыжным спортом. Заметив её успехи в этой дисциплине, новый школьный учитель физкультуры, который сам в прошлом был спортсменом-лыжником, стал уделять ей повышенное внимание, составил индивидуальный график спортивных занятий и регулярно с ней занимался. Результаты в лыжной дисциплине росли, на неё обратили внимание и стали приглашать на соревнования. Первые успехи на спортивном поприще принесли определённую известность в школе и проявление интереса к ней со стороны сверстников, но она не обращала на них внимания. Зато вдруг однажды поймала себя на мысли, что неравнодушна к учителю физкультуры, который, к тому же, фактически, как бы, являлся и её личным тренером, проводил с ней немало времени на тренировках. С некоторых пор на занятиях в спортивном зале, когда его руки при поддержке, во время выполнения ею упражнений на спортивных снарядах, порой соприкасались с чувствительными местами её девичьего тела, они словно обжигали, вызывая неведомые до этого ощущения. В конце концов, она вынуждена была признаться самой себе, что самозабвенно влюблена в своего тренера. Поначалу такое самопризнание окрылило, она совсем другими глазами смотрела теперь на своего кумира. В отличие от первого впечатления, когда она впервые его увидела и восприняла, как взрослого дядю, теперь он казался ей милым молодым человеком и выгодно отличался от её сверстников своей серьёзностью, от него веяло надёжностью и мужской силой. Она смотрела на него влюблёнными глазами и со щемящим чувством ожидала, когда он в свою очередь обратит на неё внимание, не только как на способную к лыжному спорту ученицу, но и как на просыпавшуюся в ней молодую женщину. Дома перед зеркалом она придирчиво рассматривала свои девичьи прелести и не находила причин, по которым они могли оставить равнодушным возлюбленного. Девушка только слегка огорчалась недостаточной привлекательностью отдельных черт своего личика, но тут же успокаивала себя приходившим на ум известным выражением – с лица воду не пить.
Время стремительно бежало, шла к завершению учёба в девятом классе, проснувшаяся от зимнего сна природа, согретая животрепещущими лучами весеннего солнца, обостряла чувства девушки, остающиеся безответными, она страдала, лихорадочно соображая, что же можно предпринять, как обратить его внимание на свои чувства к нему.
После окончания учебного года, как и в предыдущие летние каникулы, класс, в котором училась Люба, практически в полном составе в середине лета отправился в лагерь труда и отдыха, то есть на полевые работы в один из колхозов. Учеников сопровождали их классная руководительница и учитель физкультуры. По приезду на место, всех разместили на проживание в спортивном зале деревенской школы. Днём повзрослевшие уже старшеклассники в бескрайних колхозных полях пропалывали сахарную свеклу, после работы они либо пропадали на протекавшей относительно неподалёку от деревни речке, довольно полноводной и своенравной, либо проводили время за играми во дворе школы. У Любы в отличие от одноклассников был весьма напряжённый график. Ранними утрами, когда все ещё безмятежно спали, Игорь Сергеевич поднимал её на ежедневные тренировки, которые состояли из традиционной разминки, километрового кросса и заплывов на речке. Девушку терзали противоречивые чувства. С одной стороны, распорядок дня, подчинённый росту спортивных результатов, изрядно поднадоел. С другой стороны, тренировки, удалённые от месторасположения обитания одноклассников, были единственным местом и временем, где и когда она оставалась наедине со своим возлюбленным. Девушка молила проведение, чтобы, волею подходящего случая, уже постылая для неё тренировка под руководством тренера однажды обернулась бы долгожданным любовным приключением с ним. Устав от безрезультатного ожидания, она в отчаянии решила сама спровоцировать такой случай. Во время очередного, традиционного утреннего заплыва девушки, Игорь Сергеевич, поджидавший её возвращения на берег, не на шутку взволновался, когда его подопечная неожиданно отчаянно замахала руками и издала истошный крик, зовущий на помощь. «Судорога!» – сразу мелькнула озабоченная мысль в его голове, не раздумывая, он поспешно скинул лёгкий спортивный костюм и, с ходу нырнув в воду, устремился спасать ученицу, попавшую в беду.
Люба, убедившись, что её отчаянный план начинает срабатывать, то скрывалась под водой, то вновь появлялась на поверхности, а когда спасатель оказался уже рядом, показательно хлебнула несколько глотков воды и исчезла с поверхности. Нырнув следом, он подхватил её сильными руками и, перевернувшись на спину, поплыл с ней к берегу. Почувствовав долгожданную твёрдую опору под ногами, Игорь Сергеевич выпустил, было, девушку из рук, но тут же убедился, что она не в состоянии самостоятельно держаться на ногах, а судя по закрытым глазам, похоже, ещё и сознание потеряла. Он приподнял обмякшее тело на руки, выбрался на берег и, положив спиной на песок, стал хлопать её по щекам, пытаясь привести девушку в чувство. Та стоически держалась, не обнаруживая признаков просветления сознания. Обеспокоенный врачеватель, не понаслышке знакомый с методами оказания первой помощи утопающему, приподнял девушку и, положив животом на своё колено, надавил на её спину руками. У Любы от такой экзекуции непроизвольно приоткрылся рот, из которого даже вытекло немного воды, которую она хлебнула в речке, тем не менее, девушка и на этот раз не подала признаков улучшения самочувствия. Тогда спасатель решительно положил девушку снова на спину и, присев на неё так, что её бёдра оказались между его коленями, методично принялся нажимать своими ладонями на бока её грудной клетки и тут же отпускать её. Почувствовав сильные мужские ладони на своей девичьей груди, она и вовсе затаила дыхание. Мысленно умоляла возлюбленного продолжать это приятное для неё занятие, когда же тот плотно припал своими губами к её устам, чтобы сделать ей искусственное дыхание изо рта в рот, она, стремительно охватив его голову своими ладонями, неумело поцеловала и, приоткрыв свои глазки, пролепетала:
– Игорь Сергеевич, я так счастлива, что вы, наконец, обратили на меня своё внимание, – и выдавила из себя, с отчаянием в голосе перейдя на «ты», чувствуя, как кровь приливает к её лицу: – Я уже вся извелась, неужели ты не видишь?
Учитель оторопел, осознав, что изобретательная девчонка обвела его вокруг пальца, разыграла нехитрый спектакль и спровоцировала его – взрослого мужчину с усердием приложить руки к её девичьей груди. При этом у неё ещё хватает совести, отбросив все приличия, предложить ему, совершить и вовсе аморальный поступок. Пытаясь выйти достойно из создавшейся ситуации, он, с трудом сдерживая негодование, поднялся на ноги и заговорил строгим, назидательным тоном:
– Заварзина, ты не ведаешь, что творишь и о чём просишь. Ты несовершеннолетняя девушка – ученица школы, а я – твой учитель. Не может быть и речи о тех отношениях между нами, которые ты выдумываешь, выкинь глупости из своей головы, вставай немедленно и бегом к школе!
После такой тирады возлюбленного, Люба поняла одно, что если сейчас же не добьётся от него положительного отклика на своё предложение, то на своей любви к нему можно поставить жирный крест. И вообще, она даже не могла представить себе последствия неординарной своей выходки, если она закончится для неё позорным провалом. Резво поднявшись на ноги, стала лицом к учителю и демонстративно потянула концы тесёмок на своих плавках, которые, лишившись поддержки, упали к её ногам. Глядя несговорчивому мужчине прямо в глаза, Люба, уже закусившая удила, произнесла тихим, дрожащим от волнения голосом:
– Игорь Сергеевич, последний раз прошу вас – не отталкивайте меня, не унижайте, я вам такого пренебрежения ко мне не прощу, и вы ещё пожалеете об этом!
Первым желанием изумлённого учителя было хорошенько отшлёпать дерзкую ученицу по заднему месту. В её интонации, однако, он уловил скрытую угрозу, в голове промелькнуло вполне логичное опасение, что эта сумасбродная девчонка из чувства мести, действительно может устроить ему кучу неприятностей, просто оклеветав его. Внезапно он поймал себя на том, что его нескромный взгляд, уже не учителя, а заинтересованного мужчины откровенно задержался на обнажённых бёдрах хорошо физически развитой девушки. Окончательно отбросив уже слабо сковывающие его условности, он впервые улыбнулся за всё время словесных упражнений и с примирительной интонацией в голосе произнёс:
– Хорошо, Люба, не волнуйся, если ты настаиваешь…
Сладкие слова и последующие, откровенные прикосновения мужчины обжигали и одновременно завораживали, она, испытывала противоречивые, неведомые ей до этого чувства и ощущения…
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?