Текст книги "Женщины в истории Рима"

Домиция (ок. 54 – 140 гг.)

Домиция Лонгина была женою императора Тита Флавия Домициана (81–96 гг.). У этой супружеской пары одинаковыми были не только имена – поведением и привычками они тоже не сильно отличались друг от друга. Даже их портреты схожи.

Домициан был мужчиною любвеобильным. «Не вдаваясь в подробности, достаточно сказать, что у многих он отбивал жен, а на Домиции Лепиде даже женился, хотя она и была уже замужем за Элием Ламией…» (Светоний).

Чужими женами Домициан не ограничивался. «Сладострастием он отличался безмерным. Свои ежедневные соития называл он «постельной борьбой», словно это было упражнение; говорили, будто он сам выщипывает волосы у своих наложниц и возится с самыми непотребными проститутками. Когда Тит предлагал ему в жены свою дочь, еще девушкою, он упорно отказывался, ссылаясь на свой брак с Домицией, но когда вскоре ее выдали за другого, он первый обольстил ее, еще при жизни Тита; а потом, после кончины ее отца и мужа, он любил ее пылко и не таясь, и даже стал виновником ее смерти, заставив вытравить плод, который она от него понесла» (Светоний).

Домиция нисколько не отставала от мужа. Есть подозрения, что она состояла в любовной связи с братом Домициана, Титом. Однако жена Домициана всячески открещивалась от этого обвинения, и даже «клялась торжественной клятвой, что этого не было, а она бы не стала отрицать, если бы что-нибудь было: она хвалилась бы этим, как готова была хвастаться любым своим распутством» (Светоний).

Вот как! Пользуясь безвольем мужа, Домиция не упускала случая похвастаться даже своими любовными приключениями.

О характере Домициана можно сделать вывод из истории, рассказанной Светонием: «В первое время своего правления он каждый день запирался один на несколько часов и занимался тем, что ловил мух и протыкал их острым грифелем. Поэтому, когда кто-то спросил, нет ли кого с Цезарем, Вибий Крисп метко ответил: «Нет даже и мухи».

Домициан дал жене титул Августы; она родила ему сына, который умер в 82 г. После этого Домиция пустилась во все тяжкие, и даже равнодушный муж не стерпел ее очередной громкой связи. Низкопробного любовника Домиции – актера Париса – император приказал казнить, а любвеобильная жена получила развод. Домициан даже казнил «Гельвидия Младшего, заподозрив, что в исходе одной трагедии он в лицах Париса и Эноны изобразил развод его с женою» (Светоний).

Все же Домициан очень сильно любил свою Домицию: «разлуки с нею он не вытерпел и, спустя недолгое время, якобы по требованию народа, взял себе» (Светоний).

Лучше бы этого император не делал, впрочем, он сам виноват в том, что произошло дальше. «Его управление государством некоторое время было неровным: достоинства и пороки смешивались в нем поровну, пока, наконец, сами достоинства не превратились в пороки – можно думать, что вопреки его природе жадным его сделала бедность, а жестоким – страх» (Светоний).

Императоров жестоких и алчных ожидал один конец. «Снискав… всеобщую ненависть и ужас, он погиб, наконец, от заговора ближайших друзей и вольноотпущенников, о котором знала и его жена» (Светоний).

Интересно то, что халдеи еще в ранней молодости предсказали Домициану год, день и даже час и род его смерти. Император ждал своей смерти, повинуясь предсказаниям: «он спросил, который час; был пятый, которого он боялся, но ему нарочно сказали, что шестой. Обрадовавшись, что опасность миновала, он поспешил, было, в баню, но спальник Парфений остановил его, сообщив, что какой-то человек хочет спешно сказать ему что-то важное. Тогда, отпустивши всех, он вошел в спальню и там был убит», – рассказывает подробности конца императора Светоний.

Версию о причастности Домиции к убийству собственного мужа подтверждает и Аврелий Виктор: «Итак, боясь его жестокости, а также и своей ответственности, многие составили заговор по побуждению постельничего Парфения и Стефана, а также боявшегося тогда наказания за утаенные деньги Клодиана; привлечена была к этому замыслу и жена тирана, Домиция, боявшаяся пыток от принцепса за любовь свою к актеру Парису. Домициана сразили, нанеся ему множество ран, на сорок пятом году его жизни. А сенат постановил похоронить его как гладиатора и всюду вытравить с памятников его имя».

Плотина (ок. 70 – 122 гг.)

Среди женщин, отчаянно боровшихся за власть, развращенных этой же властью, ею и погубленных, встречаются и такие, что смогли устоять перед великими искушениями, и даже использовать свое высокое положение на пользу государства и народа. Одной из немногих последних была супруга императора Трояна (98 – 117 гг.), Помпея Плотина.

Образ Плотины – добродетельной и благочестивой римлянки – изображен Плинием Младшим в Панегирике императору Трояну. Мнение Плиния разделяется и нынешними историками, потому начнем знакомство с Плотиной глазами этого автора:

«Твоя же, Цезарь, жена хорошо подходит к твоей славе и служит тебе украшением. Можно ли быть чище и целомудреннее ее? Или более достойно вечности? Если бы великий понтифик должен был выбрать себе супругу, разве не на ней остановился бы его взор или на какой-нибудь другой, но во всем ей подобной, если бы только можно было найти такую? Ведь твоя жена из всей твоей судьбы и славы берет на свою долю только личное счастье! Она с удивительным постоянством любит и уважает тебя самого и твое могущество! Ваши взаимные отношения все те же, как и раньше, вы в равной степени заслуживаете уважения, и ваша счастливая судьба прибавила только то новое, что вы стали понимать, с каким достоинством вы оба умеете переносить свое счастье. Как бережлива твоя жена в частной жизни, как скромна в окружении свиты, как проста в своем обращении! И это тоже заслуга мужа! Ведь это он так наставил, так направил ее, а ведь для супруги достаточная заслуга и повиновение. Разве она сама придерживается скромности и молчания не потому, что видит, что вокруг тебя нет никакого страха, ни честолюбия, и разве не старается подражать ходящему пешком мужу, насколько ей позволяют делать это ее женские силы».

В доме правившей Римом четы находилась еще одна женщина императорской фамилии – сестра Траяна – Ульпия Марциана. Плиний восторгается тем, как обе хозяйки уживались у одной плиты.

«Соперничество возникает чаще всего на почве близких отношений, поддерживается сходностью положения, разгорается от зависти, которая обычно приводит к ненависти. Тем более приходится считать удивительным, что между двумя женщинами, живущими в одном доме и на равном положении, не происходит никаких столкновений, никаких ссор. Они взаимно уважают друг друга, взаимно во всем уступают одна другой, и в то же время как обе тебя горячо любят и уважают, не задаются вопросом, какую из них ты больше любишь».

Впрочем, не будем забывать: на то и панегирик, чтобы хвалить. Еще одна существенная деталь: Плиний Младший был современником Траяна и даже считался его другом – ругать же императоров принято после их смерти. И все же, в панегирике есть намеки, что такой хорошей Плотина стала благодаря стараниям Траяна.

«Велика твоя заслуга, что ты сам себя удерживаешь от соприкосновения со всем порочным; но еще больше значения имеет то, что ты так же оберегаешь своих домашних. Насколько труднее отстаивать других, нежели самого себя, настолько больше заслуги в том, что ты, сам безупречный, заставил и всех окружающих тебя приблизиться в этом отношении к тебе. Многим славным людям служило к позору то, что они или слишком опрометчиво выбрали себе супругу, или слишком снисходительно терпели ее в своем доме».

Насколько же образ Плотины, изображенный Плинием Младшим, соответствует реальному? Что пишут о жене Траяна другие античные авторы?

Оказывается, скромная, привыкшая повиноваться мужу Плотина (какой мы ее видим в панегирике Плиния), активно вмешивалась в государственные дела. «Когда его прокураторы стали допускать притеснения в провинциях и клевету,… имея дело с зажиточными людьми,… она упрекала за это своего мужа, выговаривая ему, что он не заботится о своем добром имени, и так на него воздействовала, что он впоследствии не допускал незаконных изъятий и стал называть фиск лианой, от процветания которой хиреют остальные растения» (Виктор). Хотя Аврелий Виктор тут же замечает, что подобным вмешательством в дела государства Плотина лишь содействовала славе Траяна.

Дальше – больше. Вопрос о престолонаследнике – один из самых значимых для императора – решила именно Плотина, причем Траян этим был недоволен, но ничего поделать не мог. Выбор жены пал на Элия Адриана…

Ступеньку за ступенькой Плотина упорно мостила перед Адрианом дорогу к императорскому трону. Только «благодаря расположению Плотины, Адриан получил в жены племянницу Траяна, хотя сам Траян «не очень желал этого брака», – утверждает Спартиан. «Стараниями Плотины» он во время парфянского похода был назначен легатом. Второе консульство Адриан получил тоже «благодаря расположению Плотины».

История с усыновлением Адриана весьма темна; Траян, несмотря на давление жены, до последнего момента не желал видеть своим преемником Адриана. «Было распространено мнение, – сообщает Спартиан, – что Траян имел намерение оставить своим преемником Нератия Приска, а не Адриана, причем многие друзья императора соглашались на это, так что он как-то сказал Приску: «Если со мной случится что-либо предопределенное судьбой, я поручаю тебе провинции». Многие даже говорят, что у Траяна было намерение, по примеру Александра Македонского, умереть, не назначая себе преемника; многие сообщают, что он хотел послать обращение в сенат с просьбой – в случае, если с ним самим что-либо случится – дать государя Римскому государству, добавив только ряд имен, чтобы сенат выбрал из них лучшего. Имеется и сообщение о том, что Адриан был признан усыновленным уже после смерти Траяна интригами Плотины, причем вместо Траяна слабым голосом говорило подставное лицо».

Примерно то же самое утверждает Евтропий. «Со смертью Траяна правителем стал Элий Адриан (117–138 гг.), без всякой на то воли Траяна, но стараниями Плотины, жены Траяна. Ибо Траян при жизни своей усыновлять Адриана не хотел, хотя тот и был сыном его двоюродной сестры».

Аврелий Виктор обвиняет Плотину в подлоге завещания: «Впрочем, другие полагают, что Адриан достиг власти при содействии Плотины, жены Траяна, которая распространяла ложный слух, что муж ее передал власть Адриану по завещанию».

В чем причина расположения Плотины к Адриану? Историки об этом умалчивают, и мы можем лишь догадываться. Впрочем, Адриан был неплохим императором, если сравнивать с Калигулой, Нероном или Коммодом; так что выбор Плотины был не самым худшим.

Адриан всегда помнил: кому он был обязан императорским троном. Он построил «в Немаузе базилику удивительной работы в честь Плотины» (Спартиан).

Из нашего небольшого расследования можно сделать вывод, что Плотина не чуждалась преимуществ, которые давало звание императрицы, и с успехом пользовалась властью, но вместе с тем, жена Траяна была достаточно умной женщиной, чтобы не стать рабыней этой власти.

Сабина (? – 137 г.)

Вибия Сабина была супругою Элия Адриана, ставшего впоследствии римским императором (117–138 гг.). На редкость неудачный брак был заключен в 100 г. стараниями Плотины – жены Трояна. Видимо не случайно дальновидный Троян «не очень желал этого брака», хотя неплохо относился к Андриану, а Сабина приходилась ему внучатой племянницей.

О Сабине чрезвычайно мало сведений в исторических источниках. Почему? Потому что муж не оставлял ей ни малейшего пространства для деятельности. Однако понять ее судьбу можно: надо лишь ближе познакомиться с тем, кого (непонятно по каким соображениям) дала ей в спутники жизни Плотина.

Адриан был всесторонне развитой личностью. Он не только прекрасно владел греческим языком, но «воспринял от афинян их наклонности и нравы… и приобщился к их излюбленным занятиям: пению, танцам, медицине, и был музыкантом, геометром, художником, ваятелем из меди и мрамора наравне с Поликлетом и Евфранором. К тому же он был и остроумен… Он обладал невероятной памятью, запоминал места, дела и мог по имени называть своих солдат, даже отсутствовавших» (Виктор).

Сколь обширны были увлечения и необъятны таланты Адриана, столь же разнообразно было его часто меняющееся настроение. «Он бывал строгим и веселым, приветливым и грозным, необузданным и осмотрительным, скупым и щедрым, простодушным и притворщиком, жестоким и милостивым; всегда во всех проявлениях он был переменчив» (Спартиан).

Весьма похожую характеристику мужу Сабины дает и Аврелий Виктор. «Он был переменчив, многообразен, обладал сложным характером, был как бы рожден властелином пороков и добродетелей, умел искусно направлять движения ума, удачно скрывая в своем характере то завистливость, то мрачность, то резвость, то неумение быть искренним; он притворно показывал сдержанность, доступность, милосердие, наоборот, скрывал свою жажду славы, которой постоянно пылал».

С таким мужем действительно жить трудно, если не сказать – невозможно. Тем более Адриан любил кого угодно – только не жену. Спартиан утверждает, что Адриан испытывал «любовь к взрослым юношам» и был склонен вступать в связи с замужними женщинами. Рассказывается также о большой его страсти к Антиною. Когда тот погиб в Египте, император приказал грекам обожествить возлюбленного.

Оставаясь совершенно равнодушным к жене, Адриан оказывал исключительный почет теще, «устраивая в ее честь гладиаторские игры и другими способами выказывая свое уважение» (Спартиан). И второй случай приводит античный автор: «В Риме после многих превосходящих всякие границы развлечений для народа он роздал в честь своей тещи в подарок народу благовония».

При всех своих способностях и талантах он не был философом, как Марк Аврелий или Антоний Пий, которые своих неверных Фаустин любили, закрывая глаза на их измены, – в общем, принимали такими, какими их послала судьба. Адриану супруга была в тягость: «И со своей женой, как он говорил, он развелся бы из-за ее угрюмости и сварливости, если бы был частным человеком» (Спартиан).

Хотя жена совершенно не интересовала Адриана как женщина, тем не менее, он строго следил за ее моральным обликом. Он уволил даже личного секретаря – Гая Светония Транквилла, автора «Жизнеописания двенадцати цезарей», «а также многих других за то, что они держали себя на половине его жены Сабины более свободно, чем это было совместимо с уважением к императорскому двору».

Адриан увлекся шпиономанией, и «внимательно следил не только за своим домом, но и за домами своих друзей, так что через своих тайных агентов узнавал все их тайны». Античный автор передает забавный рассказ по этому поводу, который в наши времена называется анекдотом:

«Когда одному из них жена написала, что он, увлеченный удовольствиями и купаниями, не хочет к ней вернуться, – об этом через тайных агентов узнал Адриан. В ответ на его просьбу дать ему отпуск император упрекнул его за купания и удовольствия. «Неужели, – воскликнул тот, – и тебе моя жена написала то же, что и мне?»

Вибия Сабина платила той же монетой. «Она открыто заявляла, что, узнав его чудовищный характер, приложила все усилия, чтобы не забеременеть от него на погибель рода человеческого», – узнаем мы от Аврелия Виктора. Старания Сабины увенчались успехом: их долгий брак (37 лет) остался бездетным.

Трагедия этой женщины была огромна. Властная и честолюбивая, Вибия Сабина желала пользоваться властью императрицы, но она никак не проявляется в жизни Рима. Адриан был достаточно умен, и не нуждался в советах жены. Он первым из римских императоров обзавелся помощниками по делопроизводству: секретарем и докладчиком по прошениям римских всадников.

Лишь спустя одиннадцать лет после вступления на трон Сабина получила титул Августы, и после этого ее профиль с тонкими властными губами и истинно римским гордым орлиным носом появился на монетах.

Сабина умерла в 137 году. Жила императорская чета настолько плохо, что, как пишет Спартиан, «дело не обошлось без толков о том, что Адриан дал ей яд».

Виктор Аврелий повествует примерно так же: «Супруга его, Сабина, претерпевавшая обиды, почти как рабыня, была доведена до самоубийства».

Адриан пережил супругу на год. Но это был год сущего ада для императора: он молил о смерти и не получал ее. Такое ощущение, что Адриан действительно был виновен в смерти супруги, и теперь его постигла кара.

Дело в том, что он болел какой-то внутренней болезнью, которую переносил довольно долго, но под конец жизни, «сраженный ее жгучей болью, в раздражении предал казни многих сенаторов».

«Он прожил шестьдесят два года, после чего умер мучительной смертью: он страдал от боли почти во всех членах тела до такой степени, что многократно просил самых верных слуг убить его, а чтобы он не совершил самоубийства, его охраняла стража из самых близких людей» (Виктор).

Да! Императрицей быть очень нелегко. Вот и мечтай после этого о принце!

В 2007 г. в средствах массовой информации появилась статья «В Италию вернулась римская императрица». Оказалось, в Бостонском музее изящных искусств была обнаружена двухметровая статуя Вибии Сабины. Продавший ее музею швейцарский коллекционер попал под суд по обвинению в содействии незаконному обороту произведений искусства. Хотя музей США не знал о криминальном происхождении скульптуры, его дирекция приняла решение возвратить артефакт Италии. Так, спустя почти две тысячи лет, изображение Сабины появилось на вилле Адриана в Тиволи, недалеко от Рима; императрица снова радует глаза потомков своих соотечественников и туристов, заставляя задуматься о ее нелегкой доле.

Фаустина Старшая (100–141 гг.)

Аннии Галерии Фаустине несказанно повезло с мужем. Антонин Пий (88–161 гг.; с середины 138 г. – император) был замечательнейшим человеком и, что совсем редкость, образцовым и прекраснейшим императором.

«Он выделялся своей наружностью, славился своими добрыми нравами, отличался благородным милосердием, имел спокойное выражение лица, обладал необыкновенными дарованиями, блестящим красноречием, превосходно знал литературу, был трезв, прилежно занимался возделыванием полей, был мягким, щедрым, не посягал на чужое, – при всем этом у него было большое чувство меры и отсутствие всякого тщеславия», – дает во всех отношениях положительную характеристику Юлий Капитолин. Что кажется совсем необычным среди целой череды монстров на императорском троне.

Высокая власть нисколько не испортила Антонина, чего не скажешь о Фаустине, которой очень хотелось совершать поступки, достойные императрицы. «Первым его высказыванием в новом положении, говорят, было следующее: когда жена стала упрекать его в том, что он по какому-то поводу проявил мало щедрости по отношению к своим, он сказал ей: «Глупая, после того как нас призвали к управлению империей, мы потеряли и то, что мы имели раньше» (Капитолин). Титул императора Антонин воспринимал как тяжелый труд, и упорно не желал пользоваться преимуществами своего положения. «Перед началом своего правления был он очень богат, но потом раздал имущество свое на жалование воинам и помощь друзьям, однако оставил после себя богатую государственную казну», – подтверждает историю об императоре-бессребренике Евтропий.

«Лишенный честолюбия и всего показного, он был до того кроток, что, когда сенаторы настаивали на преследовании лиц, составивших против него заговор, он прекратил следствие, сказав при этом, что нет надобности преследовать упорно людей, замысливших совершить над ним преступление, чтобы не обнаружилось, скольким людям он ненавистен, если их окажется еще больше [, чем предполагалось]» (Виктор).

Аврелий Виктор говорит, что «ко всему этому он был красив лицом, высок ростом и умеренно плотен». Однако императрице Фаустине чего-то не хватало – видимо приключений. Их-то и хочется человеческой натуре, когда все хорошо, но… уж слишком все монотонно. «О его жене было много разговоров из-за ее слишком свободного и легкомысленного образа жизни, – пишет Юлий Капитолин, – но он положил им конец, хотя и страдал в глубине души».

Впрочем, это единственное свидетельство о нехорошем поведении Фаустины; императрицей она была недолго, и отличиться так, чтобы попасть на страницы книг, не успела.

Антонин очень любил свою жену. Он был равнодушен к лести и упорно отклонял назначаемые ему почести, но позволил сенату назвать Фаустину Августой. Знал, что жене это доставит огромное удовольствие.

Бедняжка Фаустина так и не успела насладиться властью жены императора. «На третьем году своего правления он (Антонин) потерял свою жену Фаустину. Сенат обожествил ее, назначив в ее честь цирковые игры, храм и фламинок, золотые и серебряные статуи, причем он даже сам разрешил выставлять ее изображение во время всех цирковых представлений» (Капитолин).

«Он учредил в честь Фаустины «Фаустинских девочек», получавших содержание от государства» (Капитолин).

В год смерти Фаустины (141) было выпущено огромное количество монет с изображением Фаустины. И даже нынешние коллекционеры признают: пожалуй, ни один император не посвятил своей жене такого грандиозного выпуска консекрационных монет. На серебряном денарии мы видим очень красивое чувственное лицо, и понимаем вечно влюбленного Антонина Пия.

Свою любовь к безвременно ушедшей жене Антонин перенес на дочь – тоже Фаустину. «Свадьбу своей дочери Фаустины, когда он выдавал ее за Марка Антонина, он справил с особым блеском, – даже выдал денежный подарок воинам», – рассказывает Капитолин.

Перед смертью Антонин «препоручил государство и свою дочь Марку Антонину… Свое собственное имущество он оставил своей дочери, но всем своим близким назначил по завещанию порядочное наследство» (Капитолин).

«Умер он в Лории, на своей вилле, в 12 милях от Города, на 73 году жизни, на 23 правления, и был причислен к Богам, что заслужил по справедливости» (Евтропий).