Текст книги "Страсти людские. Сборник любовных историй"

Случайное знакомство

1

Наталья Старостина – женщина в летах. Не то, чтобы, а все же уже тридцать пять. Чувствует, что дело идет к увяданию недавних прелестей, к утрате чувственности, к усыханию страстей.

На работе – все в порядке. Она – ведущий менеджер преуспевающей фирмы и очень ценимый. Босс не забывает поднимать ей зарплату. Она купила «Тойоту». Поменяла прежнюю «хрущобу» на современную и очень приличную хатку. В ушах, на шее и на запястьях появились драгоценные камушки.

Живи, короче, – не хочу.

Но в глазах Натальи Старостиной видна тоска. Отчего? Не налажен до конца ее быт. Неуютно как-то, студёно на душе. Душа требует тепла, а тело женское – мужской ласки. Пробовала обустроить личную жизнь. И не раз. Но все получается не так, как следовало бы, как душа просит. Преследуют женщину неудачи, все натыкается на нечто среднее между мужчиной и женщиной. На такого мужа не то, что опереться ей, даме крупной, а прикоснуться боязно: вот-вот рассыплется. Ей в пару требуется мужчина крупный и представительный – мужчина хоть куда. Чтобы с ним везде было приятно – и в постели, и на фуршете. Чтобы подружки смотрели и от зависти лопались. Чтобы был, как говорят французы, ghevalier sans peur et sans reproche. То есть, рыцарь без страха и упрёка.

Нет рыцаря. На ее долю пока не досталось. Она грустит, но не отчаивается, полагая, что надежда умирает последней. Ей почему-то кажется, что ее принц где-то в пути и вот-вот приплывет на корабле с алыми парусами, сойдет на ее берег во всем белом, встанет перед ней на колено и преклонит голову, прося руки и сердца. Верит, что так и будет. Надо лишь набраться терпения.

Ну, а пока… Сосунки вокруг вертятся, юнцы-извращенцы. Зачем они ей? Не собирается она в бирюльки играть: не в том возрасте, чтобы нянчиться с балбесами. Не дура, чтобы связываться с зеленью и видеть вечно перед собой сплошные нюни-слюни.

Кое-кто советовал попытать счастья через службу знакомств. Не стала даже связываться. Потому что, по ее мнению, в тамошней картотеке лишь одни опойки. В этом ее никто не смог разубедить. На том стояла и стоять будет. Как одиноко возвышающаяся скала, вокруг которой, свирепея, носятся в буйной пляске морские волны.

2

Старший оперативный дежурный Заречного районного управления внутренних дел Александр Хабаров встал, потянулся, вышел из-за стола, подошел к окну. За окном воет ветер, кружа плотные стаи мохнатых снежинок.

– Не рано ли? – произносит он вслух. – Слышь-ка, лейтенант?

Лейтенант Кобяков, оторвавшись от экрана монитора и бросив взгляд за окно, кивнул.

– Ясное дело, рано: середина октября… Еще много раз растает.

Хабаров отрицательно качает головой.

– Не скажи. Урал есть Урал. Нашу погоду предсказать невозможно. Помню случаи, когда…

Лейтенант Кобяков прерывает свое непосредственное начальство:

– Это не тот случай.

– И почему же?

– Есть верная примета…

– Какая? – интересуется с некоторой долей скепсиса Хабаров.

– Снег ложится на незамерзнувшую землю. Точно растает. День, другой полежит, но обязательно растает.

– Поглядим, – говорит Хабаров и хмыкает.

За спиной Хабарова заработал факс-аппарат. Он слышит, но ему не хочется подходить.

– Глянь, что там? – обращается он к лейтенанту Кобякову. Кобяков встает, подходит, берет бумагу, почти свернувшуюся в рулончик, расправляет, пробегает взглядом. – Ну, и?..

– Мура очередная.

– То есть, – не оборачиваясь, уточняет Хабаров.

– Ориентировка.

– – Теперь на кого? На очередного «мокрушника»?

– На мошенника, – отвечает Кобяков и смеется. – Специалист по бабам. Сообщают, что не одну бабу уже облапошил. Есть и фоторобот… Такой, кого хочешь, обведет вокруг пальцев.

– Гастролер? – спрашивает Хабаров.

– Вроде того.

– Где в последний раз наследил?

– В Архангельске, – отвечает Кобяков. И потом спрашивает. – Отдать на размножение?

Хабаров машет рукой.

– Да ну его. Подшей в папку.

Кобяков осторожно замечает:

– Начальство… не того? Может, все-таки размножить и развесить на стендах?.. Хотя бы…

Хабаров смеется.

– Если все подобные ориентировки станем клеить, то весь город в них окажется. Только за один нынешний день…

Кобяков согласно кивает.

– Шестая.

– Ну, вот! – после секундной паузы Хабаров добавляет еще один аргумент. – Наверняка, сейчас он в другие края навострил лыжи – в теплые.

3

В эту пятницу (как, впрочем, и в другие дни недели) ей совсем не хотелось идти домой. Там ее никто и никогда не ждал. Не ждет и сегодня. Сидеть весь вечер и пялить глаза в экран телевизора, глядеть «мыльные оперы» и завидовать чужому счастью? К черту! Не идиотка, чтобы верить в сказки.

Наталья Старостина идет с работы пешком (считает, что «Тойотой» пользоваться нет никакого смысла, так как живет от работы в трех кварталах), идет медленно. А куда, собственно, ей спешить?

На перекрестке Ленина и Луначарского останавливается в нерешительности. Напротив – полуовал гостиницы «Исеть», на первом этаже которой недавно открылась роскошная, как говорят братья-славяне, «винарня», то есть винный магазин, где небывало большой выбор, так сказать, на любой вкус и кошелек. В голове проносится: «Зайти? Купить французского „сухаря“?» И тут же отрицательно качает головой: «С кем?.. Не с изображением же в зеркале?»

Женщина сворачивает налево и все также не спеша идет вверх по Луначарского. Еще полтора квартала и она будет дома.

И тут носком сапога запинается за выступ люка канализационного колодца. Останавливается. В голове фиксирует: «Правой ногой… Это – хорошо… К удаче…»

Наталья Старостина верит безоглядно в приметы. Её настроение резко идет вверх.

Она поворачивает голову направо и видит, что стоит напротив входа в ресторан «Малахит». В голове проносится: «Не случайно». С минуту размышляет, а потом решительно идет внутрь. Ее встречает предупредительный швейцар, чующий носом, что без чаевых на этот раз не останется. Он ведет даму к раздевалке, а потом передает с рук на руки не менее галантному метрдотелю.

Наталья сует швейцару червонец. Швейцар благодарит и уходит на свое место, к входным дверям.

– Отдельный кабинет, сударыня? – склонившись, интересуется метрдотель, не забывая пробежать оценивающим взглядом по женщине с головы до ног. Остается, кажется, доволен: дама одета строго, но с большим вкусом.

– Благодарю… Я – на минуту… Мне бы… где-нибудь в уголке и… подальше от оркестра.

– Вам, сударыня, повезло: такой столик есть. Прошу.

Метрдотель отвел даму в дальний правый угол большого зала, к двухместному пустующему столику, ловко выдвинул один из стульев.

– Прошу.

Наталья присела. Метрдотель, по-хозяйски осмотрев белоснежную скатерть и безупречно чистые приборы, ушел. И тотчас же появилась юная официантка.

– Я слушаю…

Наталья замялась.

– Знаете… Я зашла, чтобы чуть-чуть перевести дыхание… Отдохнуть несколько минут…

– Не будете ничего заказывать?

– Ну, почему же?.. Буду, но чуть-чуть.

– Я слушаю.

– Бокал сухого светлого французского, плитку швейцарского шоколада… а потом, попозднее – черный кофе со сливками… Чтобы горячий… Пирожное…

– Наше? Фирменное?

– Да-да… именно.

Наталья Старостина с наслаждением потягивает вино и думает о чем-то своем. Скорее всего, о том, что было бы совсем замечательно, если бы сейчас сидел напротив нее приличный мужчина и они бы мило, интеллигентно беседовали о разных пустяках. Допустим, о том, к каким литературным направлениям принадлежат Сорокин и Пелевин – к одному или разным? Например, о том, будет ли музыка Шнитке когда-нибудь столь же любима народом, как и Чайковского? Или о тайне «Черного квадрата» Малевича. Да мало ли других тем для разговора они бы могли найти?!

Женщина, размечтавшись, совсем забыла следить за залом. И напрасно.

Ее привел в чувство раскатистый басок, прозвучавший совсем рядом.

– Позвольте, сударыня?..

Она сердито вскинула глаза, в которых трудно было не заметить льдинки.

– Но…

Наталья готова была ответить резко и решительно на столь бесцеремонное вторжение в ее мирок, но осеклась. Потому что перед ней стоял мужчина под два метра ростом и косая сажень в плечах. На нем был темно-синий костюм от Кардэна, сидевший замечательно (уж она-то знает толк в одежде!), белоснежная рубашка и розоватый в белую крапинку галстук-бабочка, а на ногах туфли фирмы «Саламандра». На голове все еще (мужчина в летах) густая шевелюра, начавшая местами покрываться инеем. Она также обратила внимание на большие карие глаза, смотрящие на нее с прищуром и излучающие тепло, на ухоженное и гладко выбритое лицо с розоватым отливом, на большой острый нос с горбинкой по середине, на чувственные пухлые губы, на квадратный подбородок, заканчивающийся ямочкой. Она подумала: «Супер!.. Еще бы ему усы Рецкого и тогда…»

– Позвольте, сударыня?.. – повторил мужчина.

Взгляд женщины тотчас же потеплел, и в них растаяли льдинки. Чтобы не показать, что она уже покорена, сухо и притворно равнодушно ответила:

– Ради Бога, если другого места не нашли, – она мягко улыбнулась и иронично добавила, – в полупустом зале.

Мужчина спросил:

– Вы кого-то ждете? Если…

– Никого не жду… Зашла на пару минут, – слишком поспешно успокоила Наталья, испугавшись, что мужчина может поменять первоначальное решение, а ей этого, ну, никак не хотелось.

– Тогда, с вашего позволения, присяду, – появилась официантка. – Мне то же самое, – он взглядом указал на Наталью.

– И вино?

– Да… разумеется… но бутылку.

– Открыть? Или…

– Откройте, пожалуйста, – официантка ушла. – Позвольте представиться: Марк, генерал-майор танковых войск… запаса.

– А… отчество? – спросила Наталья.

– Давайте, сударыня, по-простому.

– Ну… Тогда… Наталья, ведущий менеджер одной из фирм.

Марк улыбнулся, и на щеках его заиграли две крохотных ямочки.

– Бизнес – есть ваша сфера деятельности, не так ли?

– В какой-то мере, – ответила Наталья.

Пришла официантка и поставила на стол запотевшую бутылку вина, протерев предварительно полотенцем. Официантка ушла. Марк приподнялся на стуле.

– Позвольте долить ваш бокал?

– Я не знаю… я…

– Наташенька… Ничего, если я буду так называть? – женщина зарделась. Давно ее никто так не называл. Она кивнула. – Наташенька, вино приличное и лишние сто грамм не повредят, – он долил даме, потом налил себе до краев и отставил в сторону бутылку. – За знакомство, если позволите.

– За знакомство, – ответила Наталья. Отпила чуть-чуть, вернула бокал на стол.

Только после этого Марк сделал также несколько небольших глотков. Вытерев губы салфеткой, спросил:

– Ничего, если муж увидит?

– Я не замужем, – ответила Наталья и по лицу пробежала мрачная тень.

– Вот как?

– В отличие от вас, – добавила Наталья.

Проследив за взглядом Натальи, Марк грустно улыбнулся.

– Вы об этом, – он приподнял палец с обручальным кольцом. – Ношу по привычке.

– Как это «по привычке»?

– Вдовец, знаете ли…

– Как это «вдовец»?!

– Обычно… Полгода назад овдовел, – Марк шумно вздохнул и сделал глоток из бокала.

– А… что случилось? Несчастный случай?

– Нет… Жена долго болела… У Оленьки рак легких врачи обнаружили… Тяжело умирала, мучительно… Невозможно было смотреть.

– Сочувствую.

– Отмучилась, бедная. Умирая, просила, чтобы я долго не горевал, чтобы обязательно женился во второй раз. Но, – Марк снова шумно вздохнул, – такой, как Оленька, мне больше не найти.

– Сильно, вижу, любили.

– Пожалуй… Двадцать два года прожили… Ей, Оленьке, всего восемнадцать было, когда курсант четвертого курса танкового училища ей предложение сделал.

– И… Сколько же вам сейчас лет?

– Увы, Наташенька, много – сорок восемь… Военный пенсионер, к вашим услугам. Пенсия приличная, генеральская. Ни в чем не нуждаюсь. Впрочем, не совсем так. Нуждаюсь… В тепле и женской ласке… Мечтаю… Но реально понимаю, что мечта недостижима. Кому я сейчас нужен, Наташенька?

Женщина потупила глаза.

– Ну… вы… пессимизм ваш ни на чем не основан… Такой мужчина, как вы, найдет… Гуртом, наверное, женщины бегают.

– За мной?! – Марк рассмеялся. – За старой перечницей? В молодости – да, а сейчас…

– Ну… Вы и сейчас…

– Что вы, Наташенька! Не видели вы меня в молодости…

– Могу представить, – еще больше краснея, заметила женщина. Она отпила из бокала и спросила. – А это правда, что вы генерал-майор?

– Увы, в запасе. Сразу после смерти жены подал рапорт. Уговаривали. Но я не привык менять решения. Послужил Родине, сказал я, и будет с меня, – Марк пристально посмотрел в глаза женщины. – Вижу, не верите, – он покачал головой. – Видать, сильно сдал.

– Не поэтому.

Марк полез во внутренний карман пиджака, достал конверт, вынул несколько фотографий и бросил на стол.

– Смотрите!

Наталья стала внимательно смотреть. На одной фотографии Марк в камуфляжной форме сидит на танковой броне, а вокруг офицеры. На другой (портретной) фотографии, так сказать, при полном параде, то есть в генеральской форме и при «иконостасе». На третьей – генерал в кругу семьи. На четвертой – генерал в президиуме. Видимо, совещание проводит и сильно распекает подчиненных.

– В форме вы… еще красивее… – сказала Наталья.

– Наверное, – откликнулся Марк. – Форма украшает настоящего мужчину.

– Вы правы, – согласилась Наталья.

Через полчаса они вышли из ресторана и остановились. Наталья первой протянула руку.

– Прощайте, Марк… Приятно было познакомиться.

Он взял ее маленькую пухлую руку в свои огромные и сильные ладони и, заглядывая ей в глаза, спросил:

– А я могу вас проводить?

– Не стоит. Я живу совсем недалеко… К чему пустые хлопоты?

– Тем более, Наташенька, никакого труда не составляет проводить.

Наталья сдалась.

– Как хотите…

Марк проводил.

4

Марк проводил. У подъезда дома дождался приглашения зайти на чай. Зашел на чай, да так и остался. Живет он у Натальи уже три недели. У них, можно сказать, идет «медовый месяц». Наталья вся светится, на крыльях летает последнее время. Еще бы! Не мужчина, а орел! С работы – сразу домой, где ждет ее принц. Он такой обходительный, ласковый, деликатный. Короче говоря, идеальный бабий угодник. Каждое утро – кофе в постель. Каждый вечер – бордовые розы. Каждую ночь – страстный и ненасытный секс.

Наталья сразу помолодела лет на десять. Теперь она каждый день заглядывает к парикмахеру: поправляет прическу. Сейчас она ежедневно меняет платья. А принюхавшись, можно сразу почувствовать запах ее любимых духов – «Шанель №5».

Радостно ей. Но и чуть-чуть тревожно: боязно потерять. Ночью, проснувшись, она долго-долго всматривается в холеное лицо ее друга. Она спрашивает себя: «Что он нашел такого, чего нет у других женщин?» Страшится, что однажды по утру мираж рассеется, и она вновь окажется одна. Ей хочется, но не может отважиться заговорить с другом о возможном их будущем, о перспективах совместной жизни, о его планах на этот счет. Рановато, думает она, заводить подобные разговоры. Мужчину, считает она, ни в коем случае нельзя подторопливать. Плод должен созреть естественным путём. Откуда знает? Ну, вычитала из умных книжек, которых нынче хватает.

На работе Наталья Старостина ходит гоголем. На работе уже все знают, а некоторые и видели её принца. В глаза все женщины поздравляют и восхищаются ее удачей, а за глаза завистливо хмыкают и отпускают шпильки: не по Сеньке, мол, шапка; не по себе, дескать, сук рубит. Она чует ядовитое шипение, но не обращает внимания. Она выше всего этого.

Босс больше прежнего доволен: счастливая женщина – сущий клад для фирмы, бурный и неистощимый ручей трудового энтузиазма и инициативы.

Вот и сегодня… Она собралась на работу, но прежде заглянула в спальную. Марк лежит, вытянувшись во весь рост и заложив руки под голову. Одеяло сползло почти до колен, открыв всю мужскую стать и все достоинства. Он ласково смотрит на свою женщину. У нее перехватывает дух. Она начинает дрожать. Какой жеребец, а?! Так бы и бросилась! Так бы и оседлала! То-то бы были скачки! Но… Смотрит на часы и вздыхает: она не вправе опаздывать, босс не любит этого и, главное, не прощает.

– Наташенька, – говорит он, – не в службу, а в дружбу…

– Что такое? – женщина настороженно смотрит на своего кумира, а тот под взглядом лениво потягивается.

– Видишь ли… м-м-м… Тут такая история… Э-э-э… Поиздержался в дороге, – она знает, что Марк в городе проездом, что Тула – настоящее его место жительства, что здесь он по заданию (задание общественное, но все же) центрального совета ветеранов Вооруженных Сил. – Звонил вчера домой… Обещали подослать… Но… Деньги придут дней через пять, а мне срочно нужны…

– Зачем тебе? Или слинять решил?

– Ну, Наташенька, и словечки у тебя… Обижаешь!

– Извини, дорогой!.. Пошутила…

Марк шутливо грозит пальцем.

– То-то же… Ну, так как?

– Все-таки, зачем деньги так срочно понадобились? У нас есть всё, что только душа пожелает. Или не так?

– Прости, но сказать не могу. Мужское достоинство не позволяет. Но ты не беспокойся: через пять дней получу и сразу отдам.

Женщина понимает, что допрос здесь неуместен, поскольку посягает на его гордость, поэтому спрашивает:

– Сколько?

– Двадцать… – и загадочно добавляет. – Кое-что тут приглядел.

Наталья грустно вздыхает:

– Дома такие деньги не держу. Вечером принесу. Устроит?

– А нельзя ли днем?

– Хорошо. В обед забегу.

– Ну и ладненько, Наташенька… Выручила… Крайне неприятно было обращаться к тебе с такой просьбой, но… – он разводит руками, – ничего не поделаешь.

Наталья Старостина идет на работу, а на душе сладко-сладко! Она догадывается, зачем Марку так срочно деньги понадобились. Через три дня у нее день рождения. Подарок, судя по всему, приглядел. Решил ее порадовать. Ответный презент. Неделю назад она (без всякой на то причины) подарила Марку в дорогой оправе швейцарские наручные часы, уплатив за них двадцать шесть тысяч. Такому мужчине ничего не жалко. Остается, правда, вопрос: откуда узнал о дне рождения? Она не заикалась. Наверное, кто-нибудь с работы насвистел.

Идет по улице Наталья и широко улыбается. Прохожие оглядываются и, наверное, завидуют ее счастью.

5

Хабаров подходит к окну и хмыкает:

– Настоящая метель… Погода бесится.

Лейтенант Кобяков, только что заступивший на дежурство, взглянул в окно, но промолчал.

Хабаров подошел к вешалке, снял утепленную куртку, надел.

– Домой? – спрашивает Кобяков.

– Вроде того.

Кобяков ехидно интересуется:

– Почему «вроде того»?

– Сам не мужик, что ли? – отвечает вопросом на вопрос Хабаров и ухмыляется. – Иногда идешь, вроде, туда, а потом оказываешься совсем в другой стороне.

Кобяков согласно кивает и также ухмыляется.

– Бывает.

Хабаров уже у дверей.

– Спокойной ночи, лейтенант.

– Хорошо бы, – и тут в окошечке, больше похожем на вражескую амбразуру, Кобяков замечает женское лицо. – Вам чего?

– Хочу сделать заявление, – отвечает женщина.

– По поводу?

– Потерялся мужчина.

– Все-таки, муж или мужчина? – уточняет Кобяков.

– Мужчина.

Хабаров приотворяет дверь и просит пройти женщину в дежурную часть, усаживает на стул.

– Ну, я пойду, – говорит он Кобякову. Поворачивается к женщине и добавляет. – Лейтенант во всем разберется. Он у нас великий спец по розыску потерявшихся мужчин.

Женщина смотрит на Хабарова, видит на его лице улыбку, но юмора не понимает. Хабаров выходит и плотно прикрывает за собой дверь.

– Будь! – слышится его голос из коридора.

Кобяков спрашивает женщину:

– Кем вам приходится мужчина?

Женщина опускает голову:

– Ну… как бы сказать… Друг… очень близкий…

– Вы замужем?

– Нет.

– При каких обстоятельствах пропал ваш друг?

– Вчера… Прихожу с работы, а его нет. В волнении провела весь вечер и всю ночь. Боюсь, с ним могло что-нибудь нехорошее случиться.

– Почему вы так считаете?

– При нем должны были быть деньги.

– Сколько?

– Двадцать тысяч… Утром попросил… Когда я уходила на работу.

– Сказал, зачем понадобились такие большие деньги?

– Нет… Но я подумала, что мне на подарок.

Кобяков усмехнулся.

– Скорее всего, где-нибудь пьянствует… У другой подружки.

– Нет-нет-нет! Он – не такой.

– А какой? – иронично спросил Кобяков.

– Порядочный, – твердо ответила женщина. – Из приличного общества… Между прочим, генерал-майор… В запасе, правда…

На лице лейтенанта появилась впервые тревога.

– Генерал-майор, говорите?

– Именно так.

– А вы уверены?

– Разумеется… Фотографии показывал… И удостоверение Министерства обороны.

– Где вы с ним познакомились?

– В ресторане «Малахит»… Случайно… Почти месяц назад.

– И он жил у вас?

– Жил… Он здесь проездом…

– Понятно: поматросил и бросил. Плюньте и забудьте.

– Не могу… Влюбилась я… К тому же… Он, чует мое сердце, в опасности.

– Расскажите поподробнее обстоятельства вашего знакомства.

Женщина рассказала. Внимательно выслушав, Кобяков покачал головой.

– Подозрительный генерал.

– Ну, что вы! – воскликнула женщина. – Он – настоящий генерал и… джентльмен… Я-то его хорошо знаю…

– Как, говорите, его зовут?

– Марк Борисович Островский.

Подумав, Кобяков покачал головой:

– Фамилия мне ничего не говорит, а вот приметы… Что-то напоминают, – оперативный дежурный встал, подошел к одному из столов, выдвинул средний ящик, достал пухлую папку, развязал тесемки и стал перебирать бумаги. – Фотографии его, случайно, у вас нет?

– Есть, – поспешно ответила женщина и достала из сумки фотографию, положила перед собой на стол. – Можно сказать, украла у него… Тайно стащила… Он не знает…

Кобяков оставил папку и вернулся к ней. Он стал разглядывать фотографию.

– В самом деле, генерал, – сказал он после паузы, – но лицо мне знакомо. Где я его мог видеть? – Кобяков вернулся к папке с документами и продолжил ими шуршать. – Вот! Нашел-таки, сударыня! Нашел голубчика! Одно лицо.

– Простите, кого вы нашли?.. Какое лицо?..

– Вашего друга. Да вы сами посмотрите, – он протянул ей полученную когда-то ориентировку. – Разве это не ваш друг?

Женщина взяла и стала смотреть. Потом подняла глаза на лейтенанта.

– Простите, я ничего не понимаю. Откуда у вас? Вы его знаете?!

– Выходит, что знаю… заочно… Потому что в федеральном розыске находится.

– Я ничего не понимаю, – растерянно повторила женщина. – Какой розыск? Зачем розыск?

– Его ищет полиция. Ищет давно.

– От родных скрывается, да? Горе у него… Жену потерял… Наверное, поэтому…

– Совсем не поэтому. Ваш друг – это гастролер-мошенник. До вас, как сказано в ориентировке, он успел одиннадцать женщин обмануть… Втирается в доверие к одиноким, забирает из квартиры деньги и ценные вещи, исчезает бесследно. Как понимаю, вас он также обчистил?

– Нет… Не совсем…

– Как это «не совсем»?

– Двадцать тысяч я сама отдала… Забрал дорогие часы, которые я ему подарила… Ну и остальное по мелочи…

– А именно?

– Пара сережек, колье и браслет… Они дома лежали.

– Дорогие?

– Дешевые не ношу.

– Понятно. Вот бумага и ручка. Пишите заявление.

– Заявление? Зачем?

Кобяков с недоумением посмотрел на женщину.

– Вас обокрали. Будем возбуждать уголовное дело. Налицо мошенничество, сопряженное с кражей.

Женщина встала.

– Я пойду. Извините.

– Вы не хотите писать заявление?

– Не хочу! Не буду! Он вернется, и что я скажу?

– Не вернется. Поверьте мне.

– Если даже и так… Пусть… Он – не виноват… Я – виновата.

– А зачем тогда пришли в полицию?

– Хотела, чтобы нашли… Но вы… не найдете… Если и найдете, то упечете… Так что по любому мне его уже не видать. И к тому же… За счастье, а я испытала его в последние дни, надо платить…

Женщина вышла. А Кобяков лишь развел руками.