Текст книги "Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России"

От селения Котан-Кутуру до селения и реки Тукунай, на пространстве 36 верст (38 км), берег тянется по тому же направлению. На этом пути до селения Отагу [Отасу], на пространстве 27 верст (29 км) берег песчаный и возвышенный и покрыт тучной травой. Цепь гор от Котан-Кутуру постепенно удаляется от берега к востоку и затем поворачивает на юго-юго-запад; у селения Отагу, близ моря, она образует огромную возвышенную долину, покрытую тучной травой. На этой долине между параллелями 48°36 и 48°24 , в расстоянии от берега от 1 до 3 миль (1,8–5,6 км), лежит огромное озеро Тарайска [Райтасикоко]. Восточный берег его гористый. Озеро это соединяется с морем протокой того же имени. Протока Тарайска имеет глубину на баре 5 футов (1,5 м), а далее в озере от 7 до 10 футов (2–3 м); ширина ее от 10 до 12 сажен (18–21 м), а длина 3¹/2 версты. Озеро Тарайска имеет по меридиану длину до 18 верст, а ширину от 2 до 8. Глубина его от 2 до 3¹/2 сажен (3,6–6,4 м), берега приглу-бы. Селение и речка Стасу лежат в 10 верстах от протоки Тарайска и в 8 верстах от Тукунай. Широта последнего селения по меридиональной высоте солнца 48°15 28 'N, а долгота по счислению 142°23 0.

Карта Южного Сахалина, составленная по исследованиям Н. В. Рудановского и Д. И. Орлова

От селения Тукунай до селения и реки Кусунай берег имеет общее направление на StW. Горы тянутся вдоль берега, в расстоянии от ¹/₂ до 1 версты от моря. При устье реки Кусунай они оканчиваются возвышенным мысом; отсюда они следуют вдоль правого берега реки Кусунай к востоку, образуя большую долину, простирающуюся до устья реки и селения Най-Оро, лежащего в 12 верстах к югу от Кусуная. Местные жители ездят, переваливая через хребет с западного берега на восточный и в залив Анива по рекам Ку и Мануе. Берега реки Кусунай при устье и вообще вся долина ее до селения Най-Оро представляют места, удобные для поселения и разведения скотоводства. Грунт – чернозем, покрытый тучной травой. Широта устья Кусуная по полуденной высоте солнца – 47°59 52 'N, глубина на баре при устье от 2¹/₂ до 3¹/2 футов (0,75 до 1 м). Здесь Д. И. Орлов 30 августа (11 сентября) 1854 года, при собрании жителей селения Кусунай (орочон и айнов), поставил пост и поднял военный флаг.

Пост этот, согласно моему приказанию, он назвал Ильинским [Кусунай].

Свежий противный ветер продержал здесь Орлова до 4 сентября, после чего он пошел вдоль возвышенного берега к югу. Проплыв 15 верст, он достиг устья реки и селения Най-Оро, а отсюда, пройдя вдоль берега 12 верст, прибыл в селение, речку и бухту Сиророко и еще через 12 верст приплыл к устью речки Туной-Уной, широта которого по полуденной высоте солнца – 47°42 39»N. Отсюда он пошел в селение Отто-Хори при речке того же имени и, по причине сильного буруна при свежем юго-западном ветре, должен был пробыть там сутки. По полуденной высоте широта этого места оказалась 47°39 45»N.

От селения Отто-Хори берег принимает направление на SW5°. Проплыв вдоль него 7 верст, Орлов пришел в мелководную бухту, речку и селение Сенакуеро, а через 6 верст достиг речки и селения Такой. Пройдя еще 8 верст, он к вечеру 7 сентября прибыл в бухту и селение Нотоксам. Погода сделалась пасмурная, и в продолжение пяти дней стояли свежие западно-юго-западные и западно-северо-западные ветры, производившие сильные буруны. Только утром 13-го числа Д. И. Орлов смог отправиться далее. Следуя вдоль берега на S¹/2W спустя 10 верст он достиг возвышенного скалистого мыса Тубу, широта которого по меридиональной высоте солнца 47°27 28 'N, а долгота по счислению 142°5 0. Обогнув мыс, он вышел к устью речки с находящимся в его устье селением Сыроро. От этого мыса вдоль всего берега к югу идет каменный риф, весьма опасный для плавания, а в двух верстах от него лежит высокий мыс Ноторо.

В селении Сыроро Д. И. Орлов встретил амурских гиляков Позвейна и Юдина, возвращавшихся из селения Сиракуса, в которое они ходили для расторжки с айнами и японцами. Отправляя этих гиляков туда весной, я поручил им собрать сведения о заливах Идунки и вообще о юго-западном береге острова. На предложение, сделанное им Орловым, следовать с ним в залив Анива, они не согласились по той причине, что в такое позднее время идти вдоль этого берега, усеянного каменными рифами, опасно и ранее месяца достигнуть Анивы невозможно. Они сказали, что бухты Идунки находятся между каменными рифами и поэтому попадать туда в осеннее время опасно.

Дмитрий Иванович, основываясь на их словах, убедился, что достигнуть до 20 сентября назначенного для свидания со мной пункта представляется невозможным и что оставлять людей в Ильинском посту на зиму, за отсутствием продовольствия, тоже нельзя, и потому решил возвратиться обратно в Ильинский пост (Кусунай), куда и прибыл 22 сентября.

Оставив там, в деревне Сотокуреро, свою лодку и ящик с товарами, Орлов нанял проводника и две легкие туземные лодки и со всеми людьми Ильинского поста 25 сентября направился на восточный берег Сахалина, с которого, по словам туземцев, только и можно было попасть в Аниву.

Поднимаясь по реке Кусунай на OtS, через 15 верст они пришли к устью реки Спеяни, впадающей справа в реку Кусунай. Отсюда начинался перевал через хребет. Из-за усталости и дурной погоды они остались там ночевать в юрте.

Глубина бара реки Кусунай – до 2¹/2 футов (0,75 м). Река эта на проплытом пространстве имеет ширину от 10 до 12 сажен (18–22 м), берега ее ровные, возвышенные и покрыты частью травою, а частью лесом из ели, кедра, березы и осины. Кусунай на этом пространстве не имеет ни шиверов, ни порогов, и течение его ¹/₂—1¹/₂ узла (1–2,7 км). Долина реки удобна для заселения; грунт – на ¹/₂ аршина (0,35 м) чернозем на глиняной и частью песчаной подпочве.

26 сентября в 8 часов утра партия, оставив лодки, с тремя проводниками пошла пешком вверх по реке Кусунай и через версту перевалила небольшую возвышенность Чепнани-Хута; потом спустилась в речку Перору-Пести, левый приток Кусуная, и, поднявшись по нему на 1 версту, перевалила хребет Саруг-Хунги, имеющий 500 футов (около 150 м) высоты и составляющий водораздел западных и восточных рек. Спустившись с него, она вышла на речку Хикну-Хунга, приток реки Мануе. Общее протяжение этого пути – 5 верст.

Отсюда они отправились по хребту к вершине реки Найбу и, перевалив через небольшую возвышенность, через

5 верст вышли в долину речки Най; пройдя по тому же направлению около 5 верст, они достигли, наконец, реки Мануе. Здесь они нашли маленькую лодку, в которой Д. И. Орлов с одним матросом и проводником спустились до устья, а остальная команда с двумя проводниками отправилась туда же по левому берегу этой реки пешком.

Река Мануе на этом пространстве течет на восток-юго-восток. Расстояние ее до устья речки Най – около 10 верст. Таким образом, весь путь от селения Кусунай, на западном берегу Сахалина, до селения и устья реки Мануе, на восточном берегу Сахалина, составляет около 45 верст, а по прямой даже менее 40 верст.[151]151
  Фактическое расстояние по прямой между Кусунаем и Мануе составляет всего 25 км.


[Закрыть] Это самое короткое расстояние между западным и восточным берегами острова. Сообщение по этому пути удобно и не представляет никаких затруднений для устройства проезжей дороги.

По меридиональной высоте солнца устье реки Мануе лежит в широте 47°54 28 'N, а долгота его 143°20 0 [142°31 ].

Река Мануе, на пространстве, проплытом Д. И. Орловым, имеет ширину от 10 до 25 сажен (18–45 м), а глубину от 3 до 6 футов (1–1,8 м); при устье ее, на баре, глубина до 1¹/2 фута (0,5 м); течение до 2 узлов (3,7 км) в час. Оба берега реки низменны и покрыты травой и смешанным лесом. Вообще растительность на восточной стороне хребта Саруг-Хунги, на побережье Охотского моря, беднее растительности на западном склоне, на побережье Татарского пролива. На это имеют несомненное влияние льды и туманы, господствующие в Охотском море.

27 сентября после полудня Д. И. Орлов отправился из селения Мануе вдоль берега с командой пешком, а багаж послал на лодке. Обогнув увалистый мыс Никирайбу, он через 4 версты прибыл в селение Сиророко, лежащее в устье речки Тарио-Найбу. В этом селении он нанял две лодки и поплыл на них вдоль берега в St0 направлении. Спустя 9 верст он достиг селения Паро-Найбу [Поронай], а еще через 12 верст селения Отто, где и остановился ночевать.

На другой день, то есть 28 сентября, он снова поплыл вдоль берега и через 10 верст прибыл в селение Отоксам [Одасан]; около селения по берегу разбросано много каменного угля (по-туземному анса) и янтаря (куюреко). По наблюдению меридиональной высоты широта определилась 47°36 2''N, а счислимая долгота 142°45 0 [142°35 ]. Выйдя из селения и речки Огоксам и следуя по тому же направлению, он через 12 верст прошел селение Аи, а еще через 8 прибыл на ночлег к устью реки Найбу. По обоим берегам этой реки расположено селение того же имени [Найбуци].

Река Найбу имеет в ширину от 25 до 35 сажен (45–64 м), глубина реки около 15 футов (4,5 м), а на баре 6 футов (1,8 м) в малую воду; течение – около узла (1,8 км в час). Местность около этой реки лучшая из всех местностей, какие удавалось видеть Орлову на этом берегу. Огромные строевые леса, растущие по ее берегам, луга, черноземная почва и изобилие в реке различной рыбы представляют все удобства для заселения. Широта ее устья по меридиональной высоте солнца определилась в 47°28 26 'N, а счислимая долгота 142°25 0. Из селения Найбу, по рекам Найбу и Сусоя, с их протоками, лежит, по словам туземцев, самый удобный и кратчайший путь в залив Аниву, до которого около 100 верст. Первоначально Д. И. Орлов и хотел следовать этим путем, но, услышав от айнов, что из Анива морем идут шесть человек японцев, Орлов, желая встретиться с ними, чтобы узнать о нашем посте, оставил свое первое намерение и из Найбу поплыл вдоль берега. Пройдя 11 верст, он встретился с японцами в селении Сумму и остановился там ночевать. Японцы приняли его дружелюбно и ласково, объяснили, что русские поселились у селения Тамари, в заливе Анива, и что они уехали оттуда, чтобы повидаться со своими товарищами. Между прочим, они сказали Орлову, что совершенно спокойно оставили свои дома, так как уверены, что при русских все их имущество в Тамари будет цело.

На другой день, 30 сентября, Д. И. Орлов поплыл вдоль берега дальше; спустя 8 верст он прошел селение Сус-Уэнай, а через 7 верст мыс Турей. Пройдя еще 36 верст, он пришел ночевать в селение Обуэ-Сена, широта которого 47°N, а долгота 143°10 0.

1 октября из этого селения он поплыл вдоль берега на SS0¹/40 и через 17 верст (18 км) достиг селения и мыса Чан-Поко у залива Мордвинова. Широта этого пункта по меридиональной высоте солнца определилась 46°52'N, а счислимая долгота 143°20 0.

Залив Мордвинова, лежащий между высокими мысами Ай-Ру и Тунайча, открыт от всех румбов северо-восточной четверти. Грунт в заливе – дресва и каменья – ненадежный для якорной стоянки. Южный берег залива – низменный. Здесь, по словам айнов, находятся довольно глубокие озера, отделяющиеся друг от друга низменными возвышенностями, через которые туземцы перетаскивают лодки. Из этих озер выходят речки, впадающие в залив Анива. Одно из них посредством узкого канала соединяется с заливом Мордвинова; глубина канала на баре – 3 фута (0,9 м).

Из селения Очах-Пока [Оцно-Бека] на реку Кусун-Котон, в устье которой расположен наш пост и селение Тамари, ведут два пути: первый, ближайший, через хребет, а второй, более дальний, через упомянутые озера. Дмитрий Иванович, имея в виду слишком позднее время года и крайний недостаток провизии, избрал первый, ближайший путь и 1 октября отправился по нему. Пройдя сначала около 14 верст, он достиг реки Кому-Най [Кимонай], впадающей в одно из упомянутых озер, а потом, следуя на SSW¹/₂W, спустя 10 верст, вышел на речку Армури, впадающую, так же как и первая, в одно из сказанных озер. Пройдя на WNW¹/₂W, он перевалил через хребет Арекаре-Этута около 800 футов (240 м) высоты и, выйдя к истокам речки Кусун-Котан, по левому берегу ее после 15 верст пути в 3 часа дня 2 октября пришел, наконец, в Муравьевский пост.

Таким образом, этим путем от восточного берега до залива Анива около 50 верст.

В то время у Муравьевского поста стоял на якоре транспорт «Иртыш». Майор Буссе отправил Д. И. Орлова на этом транспорте в Императорскую Гавань, куда он и прибыл 10 октября.

Наступившие вскоре морозы, доходившие до 10°, и бесснежие не позволили Орлову двинуться отсюда ни на лодке, через залив Де-Кастри, ни на нартах. В ожидании зимнего пути он определил широту Константиновского поста – 49°01 20 'N. Только 28 ноября Орлов отправился из гавани и к вечеру того же числа достиг устья реки Тумнин. На второй день, поднимаясь вверх по этой реке, он догнал 10 человек мангунов с Амура, ездивших на татарский берег для торговли. Эти мангуны тащили за собой пять нарт, нагруженных пушным товаром. Не зная пути, Д. И. Орлов не отлучался от попутчиков и соразмерял с ними свою скорость, делая в день не более 15–20 верст.

Устье реки Тумнин было покрыто толстым льдом, но чем выше подымались по реке, тем лед становился тоньше, и во многих местах были огромные полыньи; это обстоятельство замедлило путешествие. Глубина реки в полыньях была от 6 до 7 футов (1,8–2,1 м).

Проехав по Тумнину 180 верст (190 км), они прибыли на устье речки Сололи, впадающей в Тумнин с севера; проехав по ней около 25 верст, они начали подниматься на хребет. Чем далее поднимались, тем снег становился глубже и глубже и наконец достиг глубины 2¹/₂ сажен (4,6 м). Подъем с реки Сололи [Чичамар] отлогий, но спуск с него на речку Хоюль почти вертикальный. Высота этого хребта около 1500 футов (460 м).

Спускаясь по Хоюль, они достигли реки Яй, или Яви, в которую она впадает. Яви впадает в озеро Кизи. Там Д. И. Орлов встретился с Петровым и, согласно моему вышеупомянутому распоряжению, возвратился с ним в Мариинский пост; они прибыли туда 28 декабря в 10 часов утра. Весь путь из Императорской Гавани до Мариинского поста Д. И. Орлов совершил за 30 суток.

Петров остался в Мариинском посту, а Разградский отправился вместе с Орловым в Петровское.

В заключение своего донесения Дмитрий Иванович писал: «Свыкаясь с языком населения осмотренной мной части острова Сахалина, я заметил, что народ, обитающий в средней и южной частях Сахалина, состоит из двух племен: куги и ороксей. Куги – та самая отрасль курильцев, которые обитают на северных Курильских островах; язык их совершенно такой же, как и наших курильцев; ороксы или орочоны – те же, что и наши удские тунгусы, пришедшие сюда, как можно было понять из их рассказов, более 200 лет тому назад. Они разместились по всем селениям острова Сахалина, начиная от Дуэ, и смешались с кугами.

Оба эти племени называют Сахалин Карафту [Карафуто] и считают себя за один род с лоча (русскими), которые к ним пришли с Хвостовым и Давыдовым до появления японцев. Последние стали появляться, по словам орочонов, гораздо позже русских, и то приезжали сначала с Мацмая только для рыбного промысла и торговли, а поселились очень недавно.

Все упомянутые народы гостеприимны, ласковы, кротки, трусливы и так трудолюбивы, что редко можно застать их утром без дела. Дома их состоят из юрт, обставленных столбами и досками и покрытых корьем; посредине юрты очаг, а по стенам лавки, на которых спят; пол устлан досками. Летом они перекочевывают на рыбные промыслы. Японцы нанимают их за водку, табак, рис и домашнюю утварь для ловли рыбы, но это вознаграждение слишком ничтожно сравнительно с работой; кроме того японцы, обращаются с ними как со своими рабами, так что туземцы не любят их и изъявляли мне удовольствие за то, что мы поселяемся у них. Религия их, а равно и одежда, такая же, как и у населения Приамурского края.

На всем обследованном мной пространстве острова Сахалина нет ни одного места, удобного для якорной стоянки судов; в отношении же возможного основания земледельческих поселений самыми лучшими местами являются: долина озера Тарайска, между селениями Котан-Туру и Тарайска, долины рек Кусунай, а на восточном берегу Мануе, Найбу и Иноно-Снай. В особенности замечательны долины озера Тарайска и Кусунай – на западном берегу, и Найбу – на восточном. В протоку Тарайска и реки Кусунай и Найбу, в большую воду, могут свободно входить суда, сидящие в воде до 11 футов (3,35 м). От селения Вендуэси до реки Котан-Туру встречался в большом количестве и хорошего качества точильный и оселочный камень и желтая охра».

Обыкновенные жилища на Матмае, Сахалине и на Курильских островах айнов похожи. Айны. Нож айнов

Рисунок участника первого российского кругосветного плавания под начальством Н. Ф. Крузенштерна Левенштерна

Командир транспорта «Иртыш» лейтенант Гаврилов в сообщении от 26 ноября писал, что на пути из Петровского к заливу Анива транспорт был задержан противными свежими ветрами, так что только 1 октября он достиг мыса Анива. В транспорте открылась значительная течь и повреждение в руле. Кроме того, начала болеть команда. Принимая во внимание все эти обстоятельства, он никак не мог решиться идти в таком положении и в такое позднее время в Петропавловск. Обо всем этом он доложил начальнику Муравьевского поста Н. В. Буссе, объясняя, что так как около поста и вообще в заливе Анива нет ни одного места, удобного для зимовки транспорта, то необходимо идти на зимовку в ближайшую к нему Императорскую Гавань. Он просил Н. В. Буссе, согласно данным мной приказаниям, заменить больных людей здоровыми, снабдив их одеждой и всем необходимым для зимовки, но Николай Васильевич не принял во внимание его просьбу и отправил его без всякого снабжения, несмотря на то что в посту было всего в изобилии. «Мне предстояло, – пишет Гаврилов, – или погибать в море, на пути в Петропавловск, или выдержать в Императорской Гавани все трудности зимовки без надлежащего снабжения. Я был вынужден избрать последнее и 10 октября едва добрался до Императорской Гавани. Течь в транспорте с каждым днем усиливалась, а руль почти бездействовал, так что перед входом в гавань мы должны были править румпельталями.[152]152
  Румпель – рычаг на верхней части судового руля; служит для поворота последнего в сторону с помощью талей.


[Закрыть] Больных людей Буссе также не заменил здоровыми, отзываясь, что у него должны быть не больные, а здоровые люди. Несмотря на все заботы начальника Константиновского поста Н. К. Бошняка достать свежей провизии у туземцев и облегчить участь больных, ни того, ни другого сделать было невозможно. С 1 же ноября появились первые больные скорбутом. Количество их в настоящее время достигло почти трети команды, одного мы уже потеряли».

Командир корабля «Николай» Клинковстрем сообщал, что наступившие жестокие противные ветры, поздний приход транспорта (11 октября) в Императорскую Гавань, недостаток команды и, наконец, неизвестность Татарского пролива и наступившие внезапно морозы понудили его остаться на зимовку в этой гавани. «Впрочем, – заключает Клинковстрем, – команда имеет в изобилии как продовольственных предметов, так и одежды, а потому я надеюсь, что зимовка эта минует благополучно. В настоящее время больных в команде нет, и корабль стоит почти вплотную около берега, на котором расположен Константиновский пост».

Начальник Константиновского поста лейтенант Бошняк в то же время сообщил мне, что внезапное скопление более 70 человек в месте пустынном, где предполагалось зимовать только восьми человекам (для которых была выстроена еще летом изба), недостаток в необходимых запасах для команды «Иртыша», который явился сюда буквально почти безо всего, с появившеюся уже среди членов его команды цингою, и, наконец, наступившие морозы до 25° с метелями и снегами, препятствующие доставить что-либо от населения с реки Тумнин (которые, наравне с окрестными жителями гавани, из-за неприхода осенней рыбы и сами голодают), ставят его в самое критическое положение. «При таком положении вещей, – писал Бошняк, – надобно ожидать весьма печального исхода этой зимовки, особенно относительно команды «Иртыша», которую Буссе не позаботился снабдить всем нужным и не сменил даже больных людей». Шхуна «Восток» заходила на одни сутки в Императорскую Гавань. Командир ее Римский-Корсаков, сочувствуя такому недостаточному снабжению команды транспорта, уделил все, что у него было, как-то: сахара, чая и 12 банок консервов, но всего этого было далеко не достаточно даже для больных, которых в то время, из команды «Иртыша», было уже 12 человек. «Внутренние бухты гавани, – сообщал Бошняк, – 17 октября покрылись прочным льдом, а с 20-го числа этого месяца мы уже ходили по льду. Через две недели свежим северным ветром разломало лед в Александровской бухте, море же в двух милях от гавани совсем не покрывалось льдом. Такой жестокой зимы, какая ныне, местные жители не припомнят.

Все эти обстоятельства заставляют меня просить, – пишет Бошняк, – об оказании нам возможной помощи, главное в медикаментах, чае, свежей провизии и теплой одежде, хотя надежда на возможность доставки весьма сомнительна. При всем старании моем нанять туземные нарты никто из туземцев не взялся ехать не только с грузом, но и на легких нартах. Путь как через Тумнин, так и через Хунгари затруднителен, во-первых, по глубоким в хребтах снегам, а во-вторых, из-за отсутствия на этих путях корма для собак (вяленой рыбы).

Команда транспорта «Иртыш» в настоящее время живет еще на судне, но через два или три дня для нее будет готово помещение, разумеется, сырое и тесное. Команда «Николая», имея камин и хорошую теплую одежду, устроилась на зиму на корабле».

При этом Д. И. Орлов объяснил мне, что внутренний летний путь в Императорскую Гавань удобнее зимнего. Летом ездят на лодке из озера Кизи по рекам Хоюль и Яй, поднимаются до хребта, переваливают через него и спускаются по реке Тумнин до моря, а оттуда в Императорскую Гавань. Для сообщения же зимой необходимо запасти на реке Тумнин, по крайней мере в трех местах, корм для собак. По словам мангунов, объезжать стороною крутой подъем на хребет с севера из долины реки Яй является вполне возможным, так что при условии предварительной заготовки корма для собак можно совершить весь путь в течение восьми или девяти дней от Кизи. «В настоящую зиму, – пишет Бошняк, – впредь до того времени, пока на хребте не уляжется снег, то есть до исхода февраля, переехать через него из Кизи не представляется возможным». Для доставки в Императорскую Гавань главных и необходимых запасов: белой муки, чая, сахару, водки, уксусу и медикаментов, оставалось одно, хотя и не совсем верное средство – отправить их на оленях с тунгусами через Хунгари, ибо путь этот, по словам туземцев, менее затруднителен, чем тот путь, которым следовал Д.И.Орлов.

Н. В. Буссе, препровождая конверты на имя генерал-губернатора Восточной Сибири и Главного правления Компании, сообщал мне, что в командах вверенного ему поста обстоит все благополучно, больных один человек. По случаю невозможности транспорту «Иртыш» зимовать на Сахалине или следовать в Петропавловск он должен был послать его на зимовку в Императорскую Гавань, но при этом не нашел возможным исполнить моего предписания о снабжении надлежащими запасами транспорта; наконец, согласно данным ему и Рудановскому предписаниям, он при первой же возможности пошлет ко мне почту и отправит Рудановского для осмотра заливов Анива и Идунки.

Таково было положение Амурской и Сахалинской экспедиций к наступившему новому, 1854 году. Главная цель, к которой стремился я с моими сотрудниками, была достигнута: главные пункты страны были заняты, и тем страна эта фактически объявлена принадлежностью России! Оставалось только осмотреть окончательно южную часть острова Сахалина и побережья Татарского пролива; но, ввиду этого, прежде всего необходимо было принять все меры к обеспечению людей, неожиданно собравшихся на зиму в пустыне Императорской Гавани, на что я и обратил, как мы увидим ниже, все мое внимание.