Текст книги "Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России"

Глава двадцать пятая
Начало войны 1854–1855 годов. Исследования Н. В. Рудановского на Южном Сахалине

Меры, принятые мной для обеспечения Константиновского поста. – Известие о разрыве с Турцией и возможном разрыве с западными державами. – Постройка парохода «Аргунь». – Мои действия одобрены государем. – Уведомление Кашеварова. – Донесение Буссе из Муравьевского поста от 9 января 1854 года. – Выписка из журнала Рудановского об исследовании реки Сосуя. – Северо-восточный и восточный берега залива Анива по описи Рудановского. – Бухты Иноскомонай и Тебесани. – Река Кархпуне и озеро Тообучи. – Юрта Тоитзе. – Пути в Найбу. – Восточный и западный берега Сахалина до мысов Тубу и Нотора. – Заключение Н.В.Рудановского о заливе капитана Невельского (Идунки) и сведения, собранные им о поселении тунгусов на Сахалине

Положение Бошняка было ужасное; надо было выручить его от голодной смерти. Я знал, что ближайшие к Петровскому кочевья оленных тунгусов были на озерах Чля и Орель и что между рекой Амуром и лиманом и рекой Тумнин и морем находятся пастбища, а потому вызвал с озера Чля тунгуса Афанасия с оленями. Этот тунгус со своим товарищем и с восемью оленями согласился отправиться в Мариинский пост и, взяв оттуда запасы, следовать с ними как можно скорее в Императорскую Гавань. Независимо от этого 15 января 1854 года я послал на двух нартах в Мариинский пост Разградского и приказал ему, по прибытии туда, уговорить тунгусов, кочевавших на озере Кизи, отправиться с оленями в Императорскую Гавань. После этого Разградский должен был следовать вверх по реке Амуру, в селение Хунгари, и там постараться нанять туземцев, чтобы доставить в Константиновский пост запасы. Вместе с тем начальнику Мариинского и Александровского постов А. И. Петрову мной было приказано наблюдать за скорым отправлением тунгусов с запасами и, если возможно, настоять, чтобы они на собаках отвезли эти запасы по тому пути, по которому ехал Д. И. Орлов, то есть по реке Тумнин.

Сделав эти распоряжения, я надеялся, что тем или другим путем около половины февраля команды в Императорской Гавани, а в особенности больные, будут снабжены необходимыми запасами и будут иметь оленье мясо, которое, по мнению нашего доктора, особенно полезно при скорбуте. Тунгусы, согласно условию, по прибытии в Императорскую Гавань должны были состоять в непосредственном распоряжении начальника Константиновского поста Н. К. Бошняка, а приведенные ими олени употреблены в пищу командам. Кроме тоо, тунгусы обязаны были охотиться за сохатыми и доставлять их мясо в Константиновский пост для продовольствия команд.

Вот все, что можно было тогда предпринять, чтобы облегчить положение и здоровье людей, столь неожиданно собравшихся в пустыне в самое позднее время года и при самых неблагоприятных обстоятельствах, что произошло от несвоевременных распоряжений из С. – Петербурга и оттого, что там не обращали внимания на мои представления.

17 февраля 1854 года мы получили в Петровском почту из Аяна; с ней генерал-губернатор уведомлял меня, что экспедиция подполковника Ахте,[153]153
  Экспедиция подполковника Ахте в 1849 г. была организована Главным штабом и направлена им в Забайкалье и к югу от Станового хребта, в истоках правых притоков Зеи, Гилюя, Уркана и других, где проработала с 1849 по 1853 г. Провела многочисленные астрономические наблюдения, которые послужили исходным материалом для составления первых достоверных картографических сведений о северных притоках Зеи и Амура.


[Закрыть] направленная им в Удский край, после тщательного исследования северного склона Яблонового хребта близ верховьев реки Уды, подтверждает точными данными мои донесения о том, что, согласно Нерчинскому трактату, только верхнюю часть Амура от Усть-Стрелки до устья Буреи можно считать принадлежащей Китаю; что же касается до страны, лежащей к востоку от этой реки, то она должна по всем правам принадлежать России. Затем Николай Николаевич уведомлял меня, что объявлена война с Турцией[154]154
  Разрыв дипломатических отношений с Турцией и отъезд князя А. С. Меньшикова из Константинополя произошел 21 мая 1853 г. Состояние войны было объявлено 4 октября Турцией и 20 октября Россией, а западными державами – 31 марта 1854 г. До Невельского же известие о начавшейся войне с турками и предполагаемом разрыве с Англией и Францией дошло только 17 февраля 1854 г.


[Закрыть] и ожидается разрыв с западно-европейскими державами; что в Забайкальской области строится для реки Амура пароход «Аргунь» и, наконец, что предварительными распоряжениями моими, то есть занятием залива Де-Кастри, острова Сахалина и открытием Императорской Гавани, государь остался весьма доволен. Он писал, что ожидает моих дальнейших действий по исполнению возложенного на меня весьма важного поручения по окончательному утверждению нашему на острове Сахалине, в заливе Де-Кастри, в селении Кизи и в Императорской Гавани.

Начальник Аянского порта Кашеваров сообщал, что бриг «Константин» не приходил в Аян и что Главное правление Компании уже сделало распоряжение о снабжении на 1854 год Сахалинской экспедиции.

В то же время 18 февраля в Петровское прибыл с почтой из Муравьевского поста приказчик Компании Самарин с донесениями Н. В. Буссе и Рудановского. Последний писал с западного берега Сахалина, из селения Найборо, от 8 января 1854 года.

Буссе, донося мне о благополучии поста и команды и препровождая журнал описи реки Сосуя и северо-восточного и западного берегов залива Анива, произведенной Рудановским, писал, что японцы, ушедшие вначале из селения Тамари, вскоре возвратились и в настоящее время спокойно живут на своих местах. Сношения его с ними, а равно и с айнами, вообще дружественны и миролюбивы. Отправленному на западный берег острова Сахалина лейтенанту Рудановскому он приказал сообщить мне о результатах своих исследований и, наконец, писал, что признал нужным оградить пост забором с башней и редутом.

Рудановский писал мне о своих работах следующее: «6 октября, на лодке с четырьмя человеками гребцов и проводником, я отправился из Муравьевского поста вдоль берега на северо-северо-запад; пройдя по этому направлению 6 верст, я достиг возвышенного мыса Эндо-Тамари, с которого начинается бухта того же имени, составляющая лиман реки Сосуя. Обогнув мыс, я пошел по бару реки, глубина на котором в малую воду всего 1 фут (0,3 м); пройдя на север 4¹/2 версты, я вошел в устье реки Сосуя. Это река самая большая из всех, впадающих в залив Анива. Устье ее по двум наблюдениям определилось как 46°43 северной широты. Отсюда я поднялся по реке на лодке, сначала на гребле и бичевой, а потом на шестах и пешком.

Пройдя по извилинам реки около 45, а по генеральному направлению NW13° около 26 верст, я достиг селения Кой, расположенного при устье одноименной левой протоки. Отсюда я проплыл около 24 верст, а по генеральному направлению на N011° около 9 верст. Потом я прошел по извилинам реки еще около 16 верст, а по генеральному направлению на N09°– 13 верст. При впадении слева речки Тоной расположено селение Экураки, из которого идет путь на восточный берег острова, в селение Найбу. Отсюда, с огромными усилиями, большей частью пешком, в продолжение двух суток, я поднялся на север вверх по Сосуе еще 15 верст; здесь в долину реки сходится несколько ручьев, почему это место и надобно принять за ее исток. Один из них направлялся к западу, а другие три к северо-западу, северо-северо-западу и северу; вдали видны были горы, покрытые дремучим лесом. Широта этого пункта 47°13 36 'N. Затем, тем же путем, 21 октября я отправился обратно и 25-го числа прибыл в Муравьевский пост.

По качеству почвы (большей частью чернозему), по изобилию леса, превосходных лугов и обилию в реке всякого рода рыбы долина реки Сосуя весьма удобна для основания земледельческих поселений, в особенности между Кой и Экураки, где берега реки ровные, возвышенные и, по словам жителей, никогда не заливаемые весной; толщина черноземного слоя на глинистой и песчаной подпочве доходит от 2¹/₂ до 3¹/₂ аршин (1,7–2,5 м).

Таким образом, все течение реки Сосуя можно грубо определить между параллелями 46°43 и 47°15 северной широты в 100 верст (106 км). Долина ее защищена с севера, запада и востока горами».

Для описи северо-восточного и восточного берегов залива Анива Н. В. Рудановский отправился из Муравьевского поста 29 октября в 11 часов утра на лодке с тремя матросами, двумя казаками и одним проводником-айном, взяв с собой провизии на 15 дней. Перед выходом из поста он определил по нескольким меридиональным высотам солнца широту Муравьевского поста (46°38 55 'N). Расстояние от этого пункта до крайней оконечности мыса Тамари – ³/₄ версты на SW50°, а от оконечности мыса Тамари до следующего за ним мыса – 2³/₄ версты. Между этими мысами лежит бухта Перуен-Тамари, имеющая в ширину до одной, а в длину до ¹/₂ версты. Оба вышепоименованные мыса высокие и утесистые и покрыты травой и мелким лесом; около них идет пляж в 5 сажен (9 м) ширины, по которому вьется тропинка. По берегам бухты Перуен-Тамари расположены сараи и сельдеварные печи японцев, а около них юрты айнов с населением до 20 душ мужчин и женщин. Мыс Эндум-Тамари составляет крайний южный мыс бухты Тамари-Анива.

От оконечности мыса Эндум-Тамари Рудановский пошел вдоль берега на северо-восток и спустя 5¹/₂ верст достиг мыса Понге-Эйдум, за которым расположена бухта Хакуй-Ко-тан. В бухту впадает ручей, берущий свое начало из маленького озера. Здесь тоже находятся сельдеварная печь и сарай и около них три айнских юрты.

В Хакуй-Котане Рудановский ночевал у айна Амеске, у которого был тогда праздник по случаю убитого им медведя. Шкура этого медведя была выставлена перед юртой и обставлена деревянными палками, концы у которых были заструганы и висели в виде кистей. Подобную палку туземцы называют иннау; она означает у них праздник, веселость, приветствие.

Медведь здесь, как и у населения Приамурья, считается божеством. Перед ним стоял ящик, в который было вставлено еще два ящика; в последнем из них лежала чашка, вилочка, лопатка, кусок юколы и немного риса; все это – угощение для убитого медведя.

Из-за проливного дождя и свежего юго-западного ветра Рудановский оставался здесь до 10 часов утра; к этому времени погода прояснилась, ветер стих и дал ему возможность следовать на бичеве вдоль возвышенного берега, в ущельях которого текут ручьи.

Пройдя около 3¹/₂ верст, он увидел вдали мыс Одединга. Отсюда берег из возвышенного и утесистого становится низменным и идет верст на шесть, образуя бухту. На этом берегу в полуверсте от моря находится озеро, ширина которого по меридиану 1¹/₂ версты, а длина по параллели около 2¹/₂ верст. Из озера идет протока, которая также мелка – до 4 футов (1,2 м), как и озеро. Глубина бухты в одной версте от берега не более 3 сажен (5,4 м). Озеро, протока и бухта называются Отосим.

Здесь, по случаю засвежевшего ветра со снегом, Н. В. Рудановский остановился ночевать.

На другой день утром, 31 октября, он пошел вдоль обрывистого берега на OtS и через 3 версты достиг мыса Одединга, от которого берег круто поворачивает к северо-востоку. Мыс этот окружен отмелью и составляет западную оконечность бухты Иноскомонай. В 4¹/₂ верстах к востоку от него лежат мыс и гора Иноскомонай. Между мысами Одединга и Иноскомонай находится бухта Иноскомонай. Она вдается в берег на 1¹/2 версты. Берега ее частью утесисты, а частью увалисты, высоки и приглубы, так что в 10 саженях (18 м) от берега глубина 5 сажен (9 м). От мыса Иноскомонай берег становится обрывистым, а в двух верстах от него находятся гора и мыс Сая, за которым берег, сохраняя тот же характер, оканчивается утесистым мысом Тебесани. Вообще вдоль всего этого берега рассеяны подводные камни, лежащие в море на расстоянии до ¹/₂ версты от берега. Мыс Тебесани является западной оконечностью одноименной бухты.

Н. В. Рудановский

Ширина бухты Тебесани до 7 верст, а длина до 2V2. В ней при речке на низменном берегу расположено айнское селение Корах-Пуна, широта которого оказалась 46°33 54»N. Ветер здесь засвежел, и Н. В. Рудановский остановился ночевать в Корах-Пуна, у старшины.

Этот старшина, старик около 80 лет, сидел у очага при входе в дверь; слева от него сидели жена и дети. Рудановского, как гостя, усадили справа от хозяина на циновках и угощали атури (икра с нерпичьим жиром и различными кореньями). Один из находившихся с Рудановским матросов заболел, причем айны оказали больному большое участие: принесли лекарство – какую-то траву, положили ее в горячую воду и потом этим растирали ему живот. Матрос выздоровел, но айны приписывали его болезнь тому, что они не встретили гостей, как следовало с иннау, и потому, для очищения себя, сейчас же начали следующую церемонию: поставили перед огнем три иннау; знахарь-айн начал говорить перед ними какие-то заклинания, а все прочие с выражением благоговения вторили ему в тон; потом знахарь бросил все иннау в огонь, и когда они совершенно сгорели, все присутствовавшие айны начали кланяться Рудановскому и объявили ему, что теперь все будет благополучно.

1 ноября ветер подул с запада-северо-запада и вдоль берега заходили огромные буруны и прибой, почему Н. В. Рудановский, чтобы не терять времени, перетащил с помощью айнов свою лодку с берега в речку Корах-Пуна и начал спускаться по ней. Проплыв около 3 верст, он в 11 часов прибыл в селение Найтук, а затем через версты пришел в селение Нучкай; оттуда, через 4¹/2 версты, в селение Екуса, расположенное при устье речки Корах-Пуна, впадающей в большое озеро Тообучи [Тобуцу]. Речка эта извилиста и течет в низменных берегах.

Из Екуса, продолжая плыть по озеру в том же направлении (S0 54°), Рудановский, проплыв около 4 верст, пристал к селению Тообучи. В 3¹/ часа он поплыл далее по озеру, вдоль берега, и на пути производил опись и промеры; озеро это Н. В. Рудановский назвал озером Буссе.

От селения Тообучи Рудановский поплыл на восток вдоль увалисто-возвышенного берега и, пройдя в этом направлении две версты, взял к мысу, речке и селению Найнуру. Прибыв туда после 5 верст пути, он остановился там ночевать.

2 ноября из селения Найнуру он обошел вокруг все озеро и в 11¹/₂ часов утра пришел обратно к мысу и селению Тообучи. Озеро сообщается с морем посредством пролива, лежащего между двумя мысами, из коих западный называется Тообучи. Рудановский промерил и описал также и проливы. По его исследованию озеро Тообучи, или Буссе, имеет следующее положение:

«Залив Буссе (Тообучи) находится под 46°30 10 'N при счислимой долготе 143°17 0; широта его по меридиану 13 верст; середина залива мелководна – от 5 до 10 футов (1,5–3 м), вдоль же южного, восточного и северного берегов залива идет канал, шириной от до 1¹/2 версты и глубиной от 12 до 18 футов (3,6–5,4 м) при малой воде. Высота во время прилива около 5 футов (1,5 м). Самое лучшее место для зимовки судна – у селения Тообучи, где глубина в 10 саженях (18 м) от берега при малой воде равна 18 футам (5,4 м). Озеро, а равно и река Корах-Пуна изобилуют рыбой. Берега реки по характеру почвы и своему местоположению удобны для земледельческого населения. Южный берег залива низменный и безлесный, остальные же берега возвышенны и покрыты строевым лесом, как то: елью, лиственницей и березой. В заливе находятся следующие айнские селения: 1) Тообучи, лежит при входе в залив, в устье маленькой одноименной речки, и состоит из трех юрт, в которых живет до 30 душ обоего пола;

2) Нойкуру, при речке того же имени, имеющей до 5 сажен (9 м) ширины и весьма удобной для сплава леса, которого мало на ее берегах; здесь три юрты, в которых живет до 25 душ;

3) Найтуру-Катан, при речке того же имени, имеющей в ширину до 7 сажен; по ней туземцы ходят к Охотскому морю, до которого, по их словам, должно быть не далее 20 верст, и

4) селение Екуса, при устье реки Корах-Пуна, состоит из четырех юрт, в которых живет по 10 семейств. Таким образом, все население айнов в заливе Буссе состоит из 100 душ обоего пола.

По словам жителей, ранней весной сюда приходят до 20 джонок (пензай) с острова Мацмай (Хоккайдо) ловить сельдь, которая заходит в залив в огромном количестве. Японцы солят и вялят эту рыбу топят из нее жир и все это отправляют на Мацмай. Для складов этих продуктов в селении Тообучи есть несколько японских сараев и сельдеварных печей».

3 ноября Н. В. Рудановский с двумя проводниками, после полудня, отправился из залива Буссе вдоль берега на S0tS. Берег этот средней высоты. Через 6 верст Рудановский прибыл в селение Качесоне, расположенное на весьма красивом месте в устье ручья. Оно состоит из трех юрт, в которых жителей обоего пола 18 душ. Следуя отсюда на юг, Рудановский спустя 4 версты приплыл к селению и речке Кусунай. Селение состояло из пяти юрт с населением 22 души. В 1¹/₂ верстах к юго-западу находится гористый мыс Искотайкай, защищающий от южных ветров суда, стоящие у селения Кусунай. Там протекает речка шириной до 5 сажен, а в устье ее находится японский сарай для рыбы.

Множество камней, окружающих мысы Иноскотонай и Яаанби, составляют лежбища сивучей и нерп и привлекают сюда туземцев из селений Иноскотонай, Яаанби и Насокуторо; айны преимущественно занимаются зверобойным промыслом. Около этих мест, не более как в 100 саженях (180 м) от берега, плавают морские коты. Айны употребляют мясо сивучей в пищу, а из шкуры их делают обувь и халаты.

От селения Насокуторо, лежащего за мысом Иноскотонай, берег идет 9 верст на St0 и оканчивается мысом Тасеи. Горы на этом пространстве отходят от берега.

В 5 верстах от мыса Тасеи Н. В. Рудановский остановился ночевать в прибрежном селении Ямине, в юрте бывшего с ним проводником айна Серабинус. Эта личность замечательна тем, что ведет торговлю на западном берегу острова с приезжающими на лето гиляками, которых он называл санта.

В ночь с 3 на 4 ноября задул свежий северо-восточный ветер и выпал большой снег. Около полудня ветер стих, Н. В. Рудановский поплыл вдоль берега на юго-восток и через 5 верст достиг незначительного мыса Сиратоку, с расположенным в ложбине к югу от него одноименным селением; эта ложбина идет на 4 версты по тому же направлению. Сиратоку – последнее селение на восточном берегу залива Анива; оно состоит из двух юрт и 18 душ жителей. В юрте у старшины этого селения развешаны по стенам жалованные ему японцами сабли и деревянные щиты. Этого старшину называют Цацо, а его жену – Пакхо; кроме Пакхо у него еще три молодые жены, у которых губы вымазаны черной краской. Губы мажут себе женщины в знак того, что они более не девицы. Рудановский остался здесь ночевать, потому что засвежел ветер.

5 ноября, выехав из Сиратоку в 7 часов при умеренном северо-западном ветре и пройдя 6 верст на St0, а на юг до 5, он достиг утесистого мыса Пеннопусери; между тем ветер снова засвежел и развел огромное волнение, принудившее Рудановского возвратиться. Не доходя 4 верст до Сиратоку, он вытащил на берег шлюпку и остался там ночевать.

К утру 6 ноября ветер немного стих; Н. В. Рудановский, спустив шлюпку, отправился в селение Сиратоку; узнав, что оттуда идет тропа на восточный берег к Охотскому морю, в селение Аруторо, он решился идти по ней пешком.

В 10 часов утра Рудановский, пройдя от селения около 7 верст, достиг вершины хребта. Отсюда открывался вид на Охотское море и залив Анива. Он пошел на юго-восток и встретил на горах большой снег. Пройдя 5 верст, он в 11¹/₂ часов вышел на берег Охотского моря, на низменный мыс Сирирахчива, на котором было расположено селение Аруторо, состоящее из трех юрт с 20 жителями. Ширина его по полуденной высоте солнца определилась 46°10 12»N.

Вокруг мыса Сирирахчива и далее от него к северу и югу находятся камни, служащие лежбищем для сивучей и нерп. Для этого промысла собираются туда в большом числе айны из залива Анива. Выражение «Аруторона» значит по-айн-ски: за горой, по ту сторону.

Из селения Аруторо Рудановский в час дня отправился обратно и около 5 часов пришел ночевать в селение Сиратоку.

На другой день, 7 ноября, Рудановский ходил к мысу Поннонусари, берег которого утесистый из черного камня. Мыс Эйнаутиспо, составляющий северную оконечность мыса Анива, лежит в расстоянии 3 миль к юго-западу от Поннонусари. Широта селения Сиротоку – 46°13 28 'N.

Наступившие по ночам морозы с температурой от 4 до 5° и свежие северные и западные ветры задерживали обратное возвращение Н. В. Рудановского, так что он только к вечеру 10 ноября мог достигнуть селения Тообучи, лежащего при входе в залив Буссе.

12 ноября, при штиле, в 7 часов утра, он снова отправился и дошел до селения Порутошеро. Мороз между тем к вечеру сделался -8 °R (10 °C), так что продолжать плавание Рудановский не мог; он вытащил на берег шлюпку и пешком прошел в Муравьевский пост.

1 декабря Рудановский приступил к описи залива Тамари-Анива, до устья реки Сосуя. В 3 часа пополудни с двумя проводниками он отправился пешком из Муравьевского поста на север и по дороге описал на этом участке побережье Сахалина, четыре бухты, в том числе бухту Тамари, расположенную между мысами Тамари, на котором мы основали Муравьевский пост, и мысом Хоко-Тамари; в центре бухты в нее впадает речка Котун-Котан, в долине которой расположено селение, состоящее из 25 юрт со 100 жителями. Здесь до десяти японских сараев, два дома, храм и сельдеварные печи. Это главный пункт острова Сахалина. На южной возвышенности мыса, на равнине в 200 саженях (около 370 м) от селения, лежит Муравьевский пост, командующий как над этим селением, так равно и всеми японскими строениями. В нашем посту протекает ручей с прекрасной водой.

В двух северных бухтах Тамарионай и Сосуя, где расположены одноименные с ними селения, среди жителей, кроме айнов, встречаются еще ороко, то есть наши удские тунгусы, пришедшие на Сахалин в XVII столетии.

В Сосуе Н. В. Рудановский заночевал, застав там праздник: туземцы собирались убивать медведя, для чего их съехалось до 100 человек; они потчевали Рудановского особой скверной водкой, которая приготовляется японцами из риса; водка эта называется еске. Медведь принадлежал одному из хозяев юрты, орочону, но он должен был разделить его со всеми. За неделю до праздника все желающие участвовать в нем приносят владельцу медведя кто рыбу, кто нерпу, кто сапе (дурного качества рис), а кто и еске. Этот праздник состоит в том, что женщины (магнеку) собираются перед клеткой, где сидит медведь, и пляшут и поют вокруг нее. Пляска, как и пение грубы, грубы и безжизненны. Магнеку и минока, то есть женщины и девицы, одетые в собачьи шкуры, составляют круг и ходят таким образом, плавно приплясывая, вокруг клетки медведя до тех пор, пока не устанут; мужчины в этом не участвуют.

В продолжение праздника никому не дозволяется работать, так что Рудановский сам должен был принести дров в очаг, чтобы согреться, ибо было до 10° мороза. Когда женщины утомятся, тогда вдруг выскакивают мужчины и, раздразнив медведя, убивают его рогатинами. Медведь ревет, а вся публика поет в один голос, так что получается несносный гам, рев и крик. Когда медведь убит, с него снимают шкуру и делят мясо; все усаживаются в кружок, но женщины особо от мужчин, а девицы особо от тех и других, и начинается общее угощение сырым мясом, водкой, рисом и нерпой; праздник кончается обыкновенно тем, что все напиваются.

После полудня 2 декабря Н. В. Рудановский по берегу отправился из Сосуя обратно в Муравьевский пост, куда и прибыл в 3¹/₂ часа. Расстояние от селения Сосуя до поста – около 7¹/₂ верст.

Таким образом, весь северный и западный берега залива Анива были подробно осмотрены и описаны Н. В. Рудановским: он был первым из европейцев, который дал о нем основательное и подробное представление. Залив Тообучи на этом берегу, названный им заливом Буссе, представляет замечательный пункт, как место, удобное для зимовки судов, сидящих в воде до 16 футов (4,9 м). Этот пункт составляет единственное место на всем восточном берегу острова Сахалина от 54 до 46° широты, где, по-видимому, могут безопасно зимовать суда, и то небольшие. Для окончательного решения, в какой степени безопасна эта зимовка, а равно и вход в залив, летом 1854 года предстояло сделать точные промеры и наблюдения над ветрами и состоянием этого залива во время закрытия и вскрытия его ото льда. Эти наблюдения можно было бы произвести и в зиму с 1853 на 1854 год; но, к несчастью, Буссе не обратил на то внимания, хотя это обстоятельство, как я ему объяснил, составляло одну из его важнейших обязанностей, более важную, чем его политические утопии.

Всех жителей айнов и орочон на северном и восточном берегах залива Анива, от устья реки Сосуя до мыса Анива, по подсчету Рудановского, до 470 душ. Здесь важно было то, что между ними жили орочоны (тунгусы), перешедшие сюда еще в исходе XVI столетия из Удского края, то есть подданные России. Это обстоятельство представляло один из факторов, составлявших неоспоримые права России на обладание островом, весьма для нас важным, по близости его к Приамурскому и Приуссурийскому краям.

Согласно приказаниям и наставлениям, данным мной Рудановскому, и распоряжениям майору Буссе, 20 декабря 1853 года Н. В. Рудановский с казаком Березкиным и с проводником айном на двух нартах выехал в 10 часов утра из Муравьевского поста и направился к устью реки Сосуя, в селение Найбу, на восточном берегу Сахалина.

По случаю дурной погоды, пурги и воды, выступившей в верховьях реки Сосуя, Н. В. Рудановский едва только к вечеру 24-го числа смог добраться до селения Экуроко – устья реки Такой, от которого дорога с Найбу идет между хребтами. По наблюдению полуденной высоты солнца широта Экуроко определилась 47°10'N.

После полудня 25-го числа Рудановский из Экуроко поехал на север и через 25 верст по речке Такой прибыл в селение того же имени. Речка эта, впадающая при Экуроко в реку Сосуя, извилиста и мелководна, но изобилует рыбой; она течет в гористой долине, склоны которой покрыты строевыми лесами из ели, кедра, частью лиственницы и березы. Селение Такой находится по обеим берегам речки: оно состоит из шести юрт с 30 человеками жителей ороков, то есть орочон. Здесь догнал Рудановского айн Омау, который от Сосуя ехал всего одни сутки. Это случилось потому, что он ехал по проторенной уже Рудановским дороге. Дорога, в особенности от селения Кой, очень затруднительна по причине глубокого снега в лесу, и айны, проводники Рудановского, выпрягали собак из нарты и, привязав к ней оглобли, тащили ее сами на лыжах. Так обыкновенно прокладывались там дороги по первому пути. Дорога устанавливается и проторяется только около половины января, и тогда на хороших собаках из Сосуя до Нину (около 120 верст) ездят в полтора дня.

В селении Такой Рудановский остановился ночевать в юрте-землянке, по туземному названию – тойтзе. Такая юрта делается следующим образом: в земле роют в сажень глубиной и от до 3 сажен шириной квадратную яму, сверх ее ставят стропила, на которые кладут берестовые и еловые сучья, а потом заваливают землей. В юрте проделывается два отверстия: одно для входа, другое для света и воздуха. Перед входом проделывают небольшие сени из еловых сучьев. Внутри юрты, по стенам, ставят брусья, которые обтягивают рогожами. У той стены, где дверь, ставят глиняную печь; труба от печи выходит в сени и торчит на аршина (35 см) над ними. Печь эта топится хорошо, и дым тянет сильно. Кроме печи, у каждой из остальных стен стоит по очагу, на которые кладут из печи горячие угли для раскуривания трубок. Туземцы любят сидеть вокруг огня и смотреть на него и обыкновенно садятся вокруг этих очагов. В такой юрте, когда топится печь, тепло, сухо и хорошо; но ночью, когда печь потухает, воздух становится спертым. В юрте могут поместиться до 20 человек. В селении Такой на 30 душ две юрты.

Отсюда путь Н. В. Рудановского лежал в том же направлении, по которому шел Д. И. Орлов, то есть из Найбу до Мануе, а оттуда, перевалив на западный берег и проехав через селение Кусунай, к вечеру того же числа он приехал в селение Нейфо, в 15 верстах (16 км) к югу от Кусуная. Отсюда он отправился по пути следования Д. И. Орлова, через селения: Сирироко, Тунай-унай, Синакуера и Нотосам, лежащие на западном берегу, и в 3 часа пополудни 3 января 1854 года прибыл в селение, бухту и мыс Тубу, до которого доходил Орлов. Там, по причине дурной погоды, он остановился ночевать.

Выехав из Тубу 4 января в 7 часов утра и перевалив через одноименный мыс и мыс Ноторо в общей сложности около 10 верст на StW, Рудановский достиг селения и речки Ноторо. Там он обнаружил одну юрту, в которой жили три гиляка и два орочона; речка Ноторо при устье имеет до 8 сажен в ширину, в ней много рыбы, в особенности зимой.

4 января из Ноторо Рудановский отправился в 1 час пополудни на юго-юго-восток и, проехав около 10 верст, прибыл в бухту Тукотань [Тотокан], от которой начинается залив Идунка, названный им моим именем – заливом Капитана Невельского; по случаю дурной погоды, снега и пурги он остановился там на ночлег.

5 января из бухты Тукотань Рудановский отправился далее на юго-юго-восток и через версту проехал вторую бухту Идунок – Тамари-бо. За нею берег идет на юг. Следуя по этому направлению и проехав еще две бухты, он прибыл в бухту Такмака. Отсюда мыс Ноторо виден по направлению NW14°, а мыс Ассаной SW14°.

Бухта Такмака лежит между мысами и имеет ширину ³/₄ версты. Она была свободна ото льда, а потому Рудановский смог сделать ее промер на шлюпке; оказалось, что ширина входа в бухту между каменными подводными грядами, которые тянутся вдоль всего берега залива Идунок, – 20 сажен (36 м), а глубина 4¹/2 сажени (8 м). Айны говорили ему, что бухта эта весьма редко замерзает, и то на весьма короткое время. Вход в бухту с северо-северо-запада на юго-юго-восток, а самая бухта по параллели имеет протяжение в одну версту. В нее впадают две речки: на одной из них – северной – селение Такмаки, состоящее из пяти юрт с 20 жителями айнов и орочон, а около него два японских сарая. Мысы, ограничивающие бухту, увалисты и невысоки, не выше 5 сажен (9 м). Берега, окружающие бухту, возвышенны. В километре от берега вдоль него тянется хребет, на склонах которого прекрасный строевой лес. Широта бухты Такмака 47°15'N.

Выехав из Такмака, он в 3¹/₄ часа прибыл в бухту Маока, которая от бухты Такмака лежит на юг в 5¹/₂ верстах.

Маока или Идунка в ширину имеет до 2¹/₂ верст. Бухта вдается в берег на 1¹/₄ версты и так же, как бухта Такмака, с запада ограждена каменной грядой. В северной, наиболее глубокой части бухты глубины колеблются от 3 до 4 сажен (5–7 м). В средине бухты, против входа, глубины 5 сажен (9 м), а в южной части ее до 4 сажен; отсюда к южному мысу и юго-западному берегу, на расстоянии от ¹/₂ до 1 версты, идет отмель глубинами от 2 до 3 футов (0,6–0,9 м). Эта бухта гораздо обширнее, но и более открыта, чем Такмака. В южной части бухты стоит знак, который служит маяком для входа в нее. По всему видно, что эта бухта составляла главное пристанище японских джонок на западном берегу острова и вообще на всем острове. Селение Маока – самое большое селение на острове: оно состоит из 40 юрт с 700 жителями. Здесь находилось много японских сараев и храм. Селение это расположено в устье двух речек, впадающих в бухту. По рассказам местного населения, здесь господствуют очень свежие северо-восточные ветры, которые туземцы называют «поскамбо»; противоположный им юго-западный ветер они зовут «горобину». Этим ветром нагоняет в бухту воду. Северный, северо-западный и северо-северо-западный ветры у них называются «скера». Залив Маока изобилует рыбой, в особенности туда в большом количестве заходят сельди. Здесь туземцы приняли Н. В. Рудановского весьма ласково и добродушно, угощали его и убрали собак. Они говорили ему, что японцы распускают слух, что будто бы весной они нас прогонят с острова; они очень этому удивлялись и, по-видимому, не желали, ибо вообще не любили японцев, потому что последние недобросовестно с ними расплачивались за работу и часто вовсе не платили и обманывали. Н. В. Рудановский объяснил им, что японцы на острове – пришельцы, что остров всегда был русским, ибо задолго еще до японцев здесь поселились русские – ороки. Все туземцы подтвердили это и сказали, что у них есть предание, что орочоны, или ороки, которых много и в Маоке, пришли от лоча (русских), когда еще и не слыхали о японцах, и живут здесь очень долго. После того Рудановский объяснил им, что где единожды встали русские, то оттуда они никому себя прогнать не позволят. Он сказал им, чтобы они не верили ни японцам, ни кому другому, кто бы ни вздумал распускать подобные слухи. Туземцы, по-видимому, были очень рады словам Рудановского.