Текст книги "Она и Аллан (сборник)"

– Вы чем-то обеспокоены? – продолжала она, быстро меняя тему. – Я прочла это на вашем лице. Один из вашей компании исчез. Кто это? Ах, я вижу, белый человек, которого вы называете Мститель. Куда он ушел?

– Это я у вас хотел спросить, Айша, – осмелился я ей сказать.

– Как я могу вам дать точный ответ, Аллан, если у меня с собой нет стекла, в котором вижу вещи, происходящие далеко? Впрочем, позвольте мне попробовать. – И, прижимая руки ко лбу, она какое-то мгновение молчала, а затем медленно заговорила: – Он перешел горный кряж по направлению к владениям подданных Резу. Я думаю, что он сумасшедший. Тоска по дочери и что-то другое, я не понимаю, что именно, наверное, какая-то высшая сила перевернули его мозг. Я думаю, что мы должны вернуть его к жизни хотя бы на некоторое время, но я не уверена, поскольку не могу читать будущее, а только прошлое, и также вещи, которые происходят в настоящее время, хотя они далеко.

– Отправитесь ли вы на его поиски, о Айша? – спросил я с тревогой.

– Нет, это бесполезно, потому что он уже далеко. Кроме того, он может наткнуться на форпосты Резу. Знаете ли вы, что он пошел искать?

– Более или менее, – ответил я и перевел ей письмо, которое Робертсон оставил для меня.

– Иногда душевнобольные люди оставляют после себя очень глубокие произведения, но они вовсе не ниспосланы Богом, эти письмена. В мозге, пусть больном, имеется множество тайных мест, хотя в это трудно поверить, Аллан, и нетерпение души преодолевает завесу расстояний, и он видит сквозь времена, а дураки могут подумать, что это безумие чистой воды. А теперь следуйте за мной с желтым мужчиной и воином Топора. Дайте мне посмотреть на топор.

Я перевел ее желание Умслопогаасу, тот протянул ей топор, но отказался отцепить его от запястья, к которому он был прикреплен кожаным ремешком.

– Не думает ли черный воин, что я его убью его же оружием, я, такая слабая и нежная? – спросила она, смеясь.

– Нет, Айша, но это его право не расставаться с этим Победителем Жизней, Виновником Стонов, как он его называет, и не расстается с ним ни днем ни ночью, привязан к нему крепче, чем иной человек к жене.

– Действительно, он мудр, Аллан, этот дикий командир может получить больше жен, но никогда – такой же топор. Вещь древняя, – добавила она задумчиво, изучив каждую деталь, – и кто знает, может быть, именно им ему суждено победить Резу? Теперь спросите этого воинственного вождя, может ли он найти мужество столкнуться лицом к лицу с сильнейшем из людей, к тому же еще и колдуном, про которого легенда говорит, что только топор может заставить его вкусить пыль дороги.

Я повиновался. Умслопогаас мрачно ухмыльнулся и ответил:

– Скажи белой колдунье, что нет человека, живущего на земле, с кем я побоялся бы встретиться во время битвы, хоть это и приведет меня к воротам смерти… – И он коснулся большой вмятины на лбу. – Скажи ей тоже, что у меня нет страха перед поражением, я совсем не думаю об этом, ибо я еще далеко от этого. Хотя Открыватель Дорог сказал мне, что я умру на войне среди чужих людей.

– Он хорошо говорит, – ответила она с оттенком восхищения в голосе. – Скажи ему, Аллан, что, если он победит Резу, он получит великую награду. Я сделаю его вождем амахаггеров.

– Скажи белой колдунье, Макумазан, – ответил Умслопогаас, когда я перевел, – что я не ищу никакой награды, кроме славы, а вместе с ней и той, которая потеряна для меня, но кем мое сердце все еще живет, если, конечно, эта колдунья в силах разрушить стену тьмы, возникшую между мной и ей.

– Странно, – отозвалась после некоторого молчания Айша, – что это мрачное существо-разрушитель может быть связан узами любви и боготворит ту, во имя которой не жалеет отдать жизнь. Хватит разговоров. За мной, раб.

Эти слова были обращены к Биллали.

– Охранники приведут вас к лагерю рабов Лулалы.

Мы прошли через молчащие руины. Айша шла, вернее, скользила в темноте, шага на два впереди Умслопогааса и меня, в то время как в нашем арьергарде следовал Ханс, который старался не отставать от нас и находиться в сфере защиты не столько великой колдуньи, в чьи чары он верил так же мало, как и я, но, скорее, топора и ружья.

Так мы продвинулись в сопровождении охраны от четверти до половины мили, пока наконец мы не поднялись на обломки могучей стены, которая когда-то охватывала город, и в лунном свете увидели под нами огромную полость, где когда-то находился огромный ров, наполненный водой.

Теперь, однако, было сухо и вся его поверхность была усеяна многочисленными круглыми кострами, вокруг которых двигались воины и женщины, занимавшиеся приготовлением пищи. На небольшом расстоянии, на дальнем краю рва, вокруг большого камня собрались люди в белых одеждах. На самом же камне была растянута какая-то шкура то ли овцы, то ли козы, а вокруг собралось большое количество зрителей.

– Жрецы Лулалы приносят жертву Луне ночь за ночью, за исключением случаев, когда она умирает – объяснила Айша, поворачиваясь ко мне, как будто в ответ на мой немой вопрос.

Что поразило меня во всей этой сцене – так это быстрая смена персонажей. Все люди вокруг костров и вне их двигались как-то быстро и с такой живостью, какую можно было бы наблюдать утром у обычных людей, казалось, что они перепутали день с ночью, – характерная особенность амахаггеров, которую в свое время и заметил Ханс. Остается только добавить, что численность их намного превышала сборище их противников.

Спускаясь зигзагами по искореженной стене, мы наткнулись на форпосты их армии. Поначалу те наставили на нас оружие, но, когда увидели, с кем имеют дело, упали ниц, отбросив свои копья, похожие на масайские[43]43
  Масаи (маасаи) – народ в пограничных районах Кении и Танзании. Традиционные занятия – кочевое скотоводство, ремесла (копья, музыкальные инструменты). Сохраняются традиционные культы. Масаи являются, пожалуй, одним из самых известных племен Восточной Африки. Несмотря на развитие современной цивилизации, они практически полностью сохранили свой традиционный уклад жизни. Они свободно перемещаются по саванне, из страны в страну, невзирая на таможенные правила и государственные границы.


[Закрыть], а потом вообще воткнули их в землю.

Мы прошли между костров, и я отметил, как торжественны и одновременно мрачны, хотя и красивы были лица людей возле огня.

Действительно, они были похожи на обитателей другого мира, дружественного роду человеческому. Казалось, они никогда не смогут отделаться от древнего проклятия их народа, их лица оставались непроницаемыми, за исключением некоторых случаев, когда они бросали на нас любопытствующие взгляды. Только когда Айша проходила мимо, они падали ниц.

Мы продолжали идти дальше, пересекли ров, стали подниматься по склону и тут вдруг наткнулись на отряд воинов, собравшихся в каре, по-видимому, с тем, чтобы встретить нас. Они стояли в рядах по пять-шесть человек, и наконечники их копий мерцали в лунном свете, как длинные полоски стали. Когда мы вошли с открытой стороны в каре, эти копья поднялись разом. Так повторялось трижды, и каждый раз сопровождалось громким арабским криком «Хийя!» («Она»), что, я полагаю, было приветствием Айше.

Она прошла к центру каре, не обращая никакого внимания на церемонии, там группа мужчин опять упала ниц перед нами в обычном порядке. Жестом приказав им подняться, она обратилась к ним с речью:

– Вот уже два часа длится наш поход против Резу и солнцепоклонников, ибо, если мы не сделаем этого, как подсказывает мне мой опыт, они пойдут против нас. Та-которая-повелевает бессмертна, это известно вам от поколения к поколению, и это незыблемо, но вы, мои верные подданные, вполне смертны, и Резу, который также испил из Кубка жизни, приготовил другую Королеву, которая будет править его народом и теми из вас, кто останется в живых. Хотя, – добавила она с презрительным смехом, – любая белая женщина может занять мое место.

Она замолчала, а один из вождей сказал:

– Мы слышим, о Хийя, и мы понимаем. Что ты посоветуешь нам делать, о Лулала, сошедшая на землю? Армия у Резу большая, и с самого начала он ненавидел тебя и нас. Его волшебство – как и твое, его жизнь так же длинна, как и твоя. Как же мы, которых всего несколько тысяч человек, можем выстоять против Резу, сына Солнца? Разве не было бы лучше, чтобы мы приняли условия Резу, которые являются достаточно легкими, и признали его в качестве нашего короля?

Услышав такие слова, Айша не выдала своего волнения, не проявила ни страха, ни ярости. Вместо желания драться и победить они захотели подчиниться и сдаться Резу! Тогда ее власти неминуемо придет конец! Айша ответила тихим голосом:

– Мне кажется, что я слишком мягко обращалась с вами и вашими отцами, дети Лулалы, тенью которой я сегодня являюсь здесь, на земле, и так как вы видите только ножны, вы забываете о мече внутри их, то, что он может сверкать и разить. Я могла бы проявить гнев и бросить вас прямо здесь, там, где вы стоите, чтобы через некоторое время вы обратились в скотов. Я могу отдать вас в руки Резу, который бросит вас на жертвенные камни одного за другим и отдаст ваши тела богу огня, и он пожрет их. Но я помню о ваших женах и детях, о ваших предках, которые сейчас мертвы, как тени, и я хочу спасти вас от себя самих и ваши головы от испепеляющего гнева солнца. Решайте сейчас – будете драться против Резу или побежите. Если выберете второе, то завтра на рассвете мы с ними… – И она указала на нас. – Уйдем навсегда, а ваши тела будут растянуты на жертвенных камнях, а женщины и дети попадут в вековое рабство к Резу.

– А где Хийя, которой служили наши отцы? Она не вернется и не спасет нас от этого ада?

– Вы будете звать ее и плакать, но она не ответит, потому что отправится в свое жилище на Луну и никогда не вернется. А теперь быстро совещайтесь и решайте, потому что я устала от вас и от дороги.

Командиры разошлись и стали шептаться вполголоса. Айша тихо стояла с равнодушным видом.

Я попытался взвесить наши шансы. Было очевидно, что эти люди были на грани мятежа против своей необычной правительницы, чья власть была чисто духовного свойства и исходила лишь от ее личности. И эта зыбкая власть могла в любой момент закончиться, потому что ее волшебство будет рано или поздно разгадано. Наше присутствие могло помочь ей, и для нее это был единственный шанс.

Наконец главный вернулся, отдал честь своим копьем и спросил:

– Если мы пойдем воевать против Резу, кто поведет нас в бой, о Хийя?

– Моя мудрость должна быть вашим вождем, – ответила она, – этот белый человек будет у вас командующим, и здесь стоит воин, который собирается встретиться с Резу лицом к лицу и бросить его в пыль… – И она указала на Умслопогааса, который, опираясь на свой топор, наблюдал за ними с презрительной улыбкой.

Этот ответ, казалось, не понравился старшему из вождей, ибо он снова удалился советоваться со своими спутниками. После споров, которые внесли оживление в ряды амахаггаров, все они придвинулись к нам на несколько шагов, и их представитель заявил:

– Такое решение вообще-то не радует нас, о Хийя. Мы знаем, что белый человек храбрый, он дрался против людей Резу над горой, так же, как и его люди, которые имеют оружие, сеющее смерть издалека. Но у нас есть пророчество, истоков которого никто не знает, о том, что тот, кто будет предводителем в последней великой битве между Лулалой и Резу, должен показать народу Лулалы священную вещь, без которой люди Лулалы проиграют.

– А если этот талисман не будет показан белым господином, что случится тогда? – спросила Айша холодно.

– Тогда, о Хийя, люди Лулалы дают слово, что они не будут служить под ее началом и не пойдут против Резу. Мы хорошо знаем, что ты сильна, можешь убивать, если захочешь, но мы знаем также, что Резу еще сильней и против него у тебя нет власти. Поэтому убей нас сама, ибо лучше, чтобы мы погибли таким образом, чем на жертвенном камне под раскаленным солнцем Резу.

– Это наше слово! – вскричали все остальные бойцы в каре.

– Мне пришла в голову мысль успокоить свое сердце кровью этих трусов, – проговорила презрительно Айша. Потом она помолчала и, обращаясь ко мне, добавила: – О, Хранящий Ночь, что посоветуешь? Есть то, что убедит этих обладателей цыплячьих сердец, для которых я так долго служила защитой?

Я лишь покачал головой, на что копьеносцы зашептались снова и собрались уходить.

Тут Ханс, который не только понимал арабский, но знал и другие африканские языки, потянул меня за рукав и шепнул мне на ухо:

– Великий талисман, баас! Покажите им Великий талисман Зикали!

Это была верная мысль. Я повернулся к Айше и умолил ее спросить их – хотят ли они посмотреть, за что пойдут за мной на смерть. Так она и сделала. На что они ответили:

– Да. Мы пойдем на смерть за тем, кто обладает священной вещью, и тем, кто носит топор, о котором тоже говорится в нашей легенде.

Тогда я медленно расстегнул рубашку и вытащил сделанный из волос слона талисман Зикали, насколько хватило цепочки.

– Вот эта святая вещица, воплощение власти, о которой рассказывает ваша легенда. Не так ли, амахаггеры и поклонники Лулалы?

Говоривший взглянул на нее, затем выхватил горящую ветку из костра, придвинул ее к талисману и снова уставился на него. Другие также сдвинулись и старались разглядеть вещицу на цепочке.

– Собаки! Вы опалите мне бороду! – вскричал я и, выхватив ветку у него из рук, взмахнул над головой. Но тот не обратил никакого внимания на мою выходку, так как взгляд его был прикован к талисману. Он вскричал:

– Это святыня! Это дух власти, и мы, подданные Лулалы, пойдем за тобой к смерти, о белый господин, Хранящий Ночь, и с тобой, о владелец топора, будем биться до последней капли крови.

– Значит, решено, – сказал я, делано зевнув, зная, что белому человеку не следует выказывать свою заботу о дикарях. Лично я на самом деле не жаждал становиться командующим такого разношерстного воинства, о котором, кстати, ничего не знал, и поэтому надеялся, что они предоставят эту честь кому-то еще.

Я повернулся и рассказал Умслопогаасу, что произошло, на что он только пожал своими широкими плечами, крутанул топором в воздухе, как всегда делал перед принятием серьезного решения.

– Любители темноты… – пробормотал он, указывая на амахаггеров, намекая на их привычки.

Между тем Aйша уже отдавала приказы. Потом она подошла ко мне и сказала:

– Эти люди выступают сразу – все три тысячи человек, а к рассвету они встанут лагерем на северном гребне горы. На рассвете же носильщики придут за вами, и мы соединимся. Битва состоится перед восходом. Командуйте, как знаете, но помните, что люди Лулалы могут сражаться только ночью.

– Разве вы не с нами? – спросил я встревожено.

– Нет, я не пойду на войну против Резу. Но мой дух будет с вами, ибо я буду смотреть за всем, что происходит. На третий день, начиная с завтрашнего, мы встретимся снова в этом мире или за его пределами, и вы можете требовать вознаграждение, ту, которую Резу избрал в качестве замены для меня. Прощайте и вы, Обладатель Топора, что будет пить кровь Резу, а также прощай, маленький желтый человечек, который по праву называется Светом Во Тьме.

И прежде чем я смог сказать слово, она повернулась и скользнула прочь, окруженная своими охранниками, оставив меня стоять с разинутым ртом.

Глава 16. Видение Аллана

Старый слуга Биллали привел нас обратно в лагерь. Пока мы шли, он поведал мне о тех амахаггерах, из которых и он произошел, но от наиболее высшего предка, как он выразился, жившего с десяток поколений назад.

Он сказал мне, что когда-то они были дикими и жили без всяких законов среди развалин или в пещерах, а некоторые из них удалились в болота и обитали там, образовав небольшие общины, причем каждой управлял староста, одновременно являвшийся и жрецом богини Лулалы.

Первоначально люди Лулалы и народ Резу были одним и тем же племенем, поклонялись солнцу и луне одновременно, но тысячи лет назад, как выразился Биллали, они разошлись. Резуиты отправились на север, к Великой горе, откуда они постоянно угрожали лулаитам, которых, если бы не было Той-которая-повлевает, они уничтожили бы задолго до сегодняшнего дня. Резуиты, похоже, были людоедами, в то время как ветвь лулаитов прибегали к каннибализму лишь от случая к случаю, когда по везению они добывали чужеземцев. «Таких, как вы, о Хранящий Ночь, и ваши товарищи, – добавил он со значением. – Если их преступления бывали обнаружены, Хийя, Та-которая-повелевает, наказывала виновных смертной казнью».

Я спросил, осуществляла ли она активное правление над своими подданными. Он ответил, что этого не было, так как это ее не интересовало. Только когда Айша сердилась на отдельных лиц, она губила их своими заклинаниями, поскольку умела это делать. Большинство из подданных действительно никогда не видели ее и знали о ее существовании по слухам. Для них она была духом или богиней, которая жила в древних гробницах, лежащих к югу от старого города, куда она удалилась из-за угрозы со стороны Резу, которого она очень боялась, только Биллали не знает, почему. Он сказал мне еще, что Айша – великая волшебница, которую он только знал, и что он уверен, что она никогда не умрет, так как его предки знали ее много поколений назад. И все же она, как и сами амахаггеры, находится под каким-то проклятием, и они являются потомками тех, кто когда-то жил в городе Кор и стране вокруг него, до самого морского побережья и на сотнях квадратных километров внутренних земель, будучи могучим племенем, пока великая чума не уничтожила многих из них.

Напоследок он сказал, что она очень несчастная женщина, которая живет с печалью в душе, ни с кем не общаясь на земле.

Я спросил его, почему она осталась здесь, в развалинах города, на что он покачал головой и ответил, что, как он думает, из-за проклятия, так как он не может представить себе никакой другой причины. Он сообщил мне также, что ее настроение очень часто меняется. Иногда Айша бывает жесткая и энергичная, а в других случаях – мягкая и подавленная. Сейчас она в угнетенном состоянии, возможно, из-за осложнений с Резу, потому что она не желает ее народу гибели, или, возможно, по другим причинам, с которыми он не знаком.

Итак, Айша знала все, за исключением далекого будущего. Она знала, что мы придем, а также детали нашего похода и что мы должны быть атакованы резуитами, которые были посланы навстречу с отрядом, направленным издалека, чтобы найти Белую Королеву. Поэтому она велела ему идти с воинами нам на помощь. Я спросил, почему она ходит, скрыв лицо под вуалью, и он ответил, что из-за ее красоты, которая сводит даже диких людей с ума, так что в давние времена она была вынуждена убить некоторых из них.

И это было все, что Биллали знал о ней, кроме того, что она была добра к тем, кто служил ей так, как и он сам, и защищала их от всех напастей.

Затем я стал его расспрашивать о Резу. Он ответил, что тот был ужасный человек, бессмертный, как Та-которая-повелевает, хотя он сам никогда его не видел да никогда и не хотел этого. Резуиты из племени каннибалов съели буквально всех, кого могли поймать, а в настоящее время пытаются покорить народ Лулалы, чтобы съесть их на досуге. Друг друга они не едят, потому что собака не ест собаку, хотя у них много зерна и скота, благодаря чему они имеют молоко и шкуры.

Что касается грядущей битвы, то он ничего не знает об этом, за исключением того, что Та-которая-повелевает сказала: все будет идти хорошо для лулалитов под ее руководством. Она была так уверена, что все кончится благополучно, что решила даже не сопровождать армию, потому что ненавидит шум и кровопролитие.

Мне пришло в голову, что, возможно, она боится, что сама будет взята в плен и съедена, но я оставил эту мысль при себе.

В этот момент мы прибыли в наш лагерь, где Биллали попрощался со мной, говоря, что он хотел бы отдохнуть, так как должен вернуться на рассвете с носильщиками, когда он и надеется застать нас готовыми к походу. Затем он удалился. Умслопогаас и Ханс тоже ушли спать, оставив меня одного, но спать мне что-то не хотелось. Вечер был так хорош, что я решил немного пройтись в этот полуночный час, осмотреть бивуак амахаггаров, ощущая себя генералиссимусом. Нападения я не боялся, тем более что пистолет носил в кармане.

Так что я медленно пошел вниз по некоему подобию главной улицы древнего города, который своим внешним видом напоминал раскопки Помпей, только в бесконечно больших масштабах.

Гуляя, я размышлял о тех странных обстоятельствах, в которых оказался. Лулалиты в самом деле пытались уверить меня, что я страдаю от заблуждений, Может быть, я брежу и у меня лихорадка? Как разгадать тайну этой женщины, например, даже отвергнув ее рассказ о чудесным образом продленной жизни? Я не знал. Но подозревал, что сил у нее гораздо меньше, чем она о себе мнила.

Это было очевидно и по тону ее разговора с подданными, и из-за того, что она переложила командование своим племенем на мои плечи. Если бы она была настолько сильной, почему бы ей не принять команду на себя и не обрушить небесные, вернее, адские силы на врага? И снова я ничего не мог себе ответить, кроме одного – она была красива и необычайно умна!

Но что за задачу она возложила на меня – вести лулалитов в бой с не известным мне врагом, толпу дикарей, вероятно, весьма недисциплинированных, о боевых качествах которых я ничего не знал и которых даже не мог обучить как следует. Предпринятая операция казалась безумием, и я мог только надеяться, что удача или судьба помогут мне хоть немного.

Честно говоря, я верил в это, потому что сам вырос среди таких же предрассудков, в которые верили Зикали и Ханс. Конечно, их воздействие на черных копьеносцев было очень странным. В первую же ночь нашей встречи я показал Великий талисман Айше, как своего рода полномочное письмо, и теперь мог видеть, что именно она устроила эту сцену со своими бойцами, а также их колдуном, чтобы занять свое место во всей этой истории.

Не склонный питать иллюзий относительно характера арабских женщин, я все же расстался с ней с сожалением, как делают всегда мужчины, когда думают, что обнаружили нечто удивительное в женской сути. Но ломать голову над этим дальше было бесполезно.

Погруженный в эти мысли, я брел среди руин, забыв о змеях, пораженный картиной, которая разворачивалась впереди в лунном свете. Передо мной возникла массивная стена, по толщине которой я определил, что некогда здесь были крепость или храм. Она высилась на семьдесят или восемьдесят футов над улицей. Я сел и огляделся.

Повсюду вокруг покоились развалины большого города, в настоящее время такие же пустынные, как руины древнего Вавилона. В этом величественном молчаливом городе было что-то жуткое.

Даже отряды, пересекавшие равнину к северу с блестевшими в лунном свете наконечниками копий, мало влияли на мое чувство одиночества. Я знал, что эти бойцы, которыми мне суждено командовать, двигаются в лагерь, где я должен был принять их. Но они шагали так тихо, что ни один звук не доносился даже в тревожной тишине этой ночи, так что я даже поверил в то, что это призраки старого воинства Кора.

Потом они исчезли, а я, должно быть, задремал. Во всяком случае, когда я очнулся, мне показалось, что внезапно город засиял, как в дни своей былой славы. Я видел горящие огни, везде был свет, на стенах и крышах цветущие деревья, яркие платья мужчин и женщин, которые тысячами выстроились вдоль улиц и площадей. Даже колесницы, расцвеченные флажками, носились туда-сюда, от дворцовых стен к храмам и обратно.

Огромная площадь буквально кишела жизнью. Невесты готовились вступить в брак, тут же хоронили усопших, маршировали войска, одетые в блестящие доспехи, купцы предлагали товар, проходили облаченные в белое процессии жрецов и жриц, дети выбегали из школы, серьезные философы обсуждали в тени деревьев свои проблемы, важные вельможи, сопровождаемые рабами, шествовали по улицам, словом, множество граждан жили повседневной жизнью. Были видны даже детали: как служитель закона вел арестованного нарушителя общественного порядка за веревку, привязанную к его руке. И преступник, развязав веревку, убежал. Или столкновение двух колесниц на узкой улице, около обломков которых собралась толпа, как это бывает у нас, когда два экипажа сталкиваются, полиция наводит порядок, владельцы выясняют отношения, а зеваки хлопают глазами.

Но ни одного звука до меня не доносилось. Я видел, и все. Казалось, колесницы приехали сюда из дальних времен.

Внезапно перед глазами у меня возникло облако – воздушное и прозрачное, как вуаль на лице Айши. В тот же момент, хотя я и не видел ее, но я готов был поклясться, что она где-то рядом и, более того, смеется надо мной, вызвав этот сон, а это, несомненно, был сон.

Во всяком случае, я вернулся к моему нормальному состоянию, снова передо мной были лишь мили пустынных улиц и ярды сломанной стены, черные пятна вместо крыш домов и широкая равнина, ограниченная с трех сторон зубчатыми линиями горных хребтов, и прежде всего большая луна, которая тихо светила на темном небе.

Еще раз взглянув на немую красоту вокруг, я направился домой, опасаясь собственной тени. Я казался себе единственной живой душой среди мертвых жителей древнего Кора.

В лагере меня встретил бодрствующий Ханс.

– А я как раз собирался вас искать, баас, – сказал он. – На самом деле я должен был сделать это раньше, как только узнал, что вы ушли с визитом к этой высокой белой миссис, которая прячет голову под накидкой, но подумал, что не хотите, чтобы вас беспокоили.

– Тогда ты думал не о том, – ответил я, – и более того, если б пошел в город ночью, наверняка не вернулся б живым.

– Ах, да, баас, – хихикнул Ханс, – у высокой белой дамы плохой характер. Это вы ей подошли, потому что небесные люди любят застенчивых.

Не удостоив ответом насмешку Ханса, я лег спать, подумав мимоходом, какую кровать и где занял бедный Робертсон в эту ночь, и вскоре заснул, так как это было лучшее, что я мог для себя сделать на данный момент. Мужчины, которые спокойно засыпают, хорошо работают и успешны в делах.

На рассвете меня разбудил Ханс, который сообщил мне, что Биллали ждет снаружи с носильщиками и Гороко уже произвел свои заклинания и заколдовал Умслопогааса и его двух воинов перед боем по обычаям зулусов. Он добавил, что эти зулусы отказались остаться, чтобы охранять и кормить раненых товарищей, и сказали, что вместо этого они примут бой с врагами.

Так или иначе, сообщил он, правда, каким образом, он не мог догадаться, история дошла до ушей белой леди, «которая спрятала лицо от мужчин, потому что оно было уродливым», и она послала женщин для участия в лечении со словами, что они должны о них хорошо заботиться. Это походило на правду, но мне не хотелось вдаваться в подробности.

В конце концов мы тронулись в путь: я в моем паланкине со следующим за мной Биллали, со штуцером и винтовкой и большим количеством боеприпасов для обоих, и Ханс, также хорошо вооруженный, далее следовал Умслопогаас, который предпочитал быть ближе к колдуну и своим зулусам.

Некоторое время Ханс использовал возможность понежиться, ощущая на себе заботу других, и возлежал на подушках с меланхолической улыбкой, отпуская саркастические замечания по поводу носильщиков, которые, к счастью, не понимали его. Вскоре, однако, он устал от этих забав, и так как по-прежнему идти самому ему было не надо, то он взобрался на крышу паланкина и сидел на нем, взирая на окружающий мир, как ручная обезьянка.

Наш путь пролегал через плодородные равнины, лишь небольшая часть которых возделывалась в настоящее время, но раньше, когда населения было больше, каждый дюйм был засеян. Теперь на ней в значительной степени росли деревья, в основном плодоносящие, между которыми извивались потоки воды, которые когда-то, я думаю, были оросительными каналами.

Около десяти часов утра мы достигли подножия ближних скал и начали восхождение по склону, который был крутым и довольно сложным для подъема. К полудню мы достигли гребня и здесь обнаружили всю нашу маленькую армию, расположившуюся станом. Кроме часовых, все спали, что было неизменным обычаем этих людей в дневное время.

Я приказал разбудить командиров отрядов и с ними сделал обход лагеря, считая число воинов, которых набралось три тысячи двести пятьдесят, и разузнал, каковы их приемы боя. Затем в сопровождении Умслопогааса, Ханса и зулусов в качестве охранников, а также трех командиров из числа амахаггеров я вышел вперед, чтобы изучить рельеф местности.

Подходя к дальнему краю откоса, мы увидели, что на этом месте проходят два широких хребта, между которыми расположена равнина в виде пологого склона. На нем находился стан амахаггеров. Старший командир сообщил мне, что это те резуиты, которые, по его словам, должны напасть на нас на рассвете следующего утра, так как эти люди Резу, будучи солнцепоклонниками, никогда не станут сражаться до тех пор, пока их бог не окажется выше линии горизонта.

Изучив все, что можно было увидеть, я попросил командира изложить свой план боя, если таковой план вообще у него имелся.

Командир ответил, что он думает спуститься вниз по правому гребню до узкого плоского участка земли и ждать атаки там, где враги не смогут напасть большим числом.

– А если Резу выберет другой хребет и обойдет нас? Что будет тогда? – спросил я.

Он ответил, что он думает об этом, его представления о стратегии битвы были примитивны.

– Ваши люди лучше сражаются ночью или днем? – решил я пойти дальше в своих расспросах.

Он сказал, что вступать в бой, несомненно, лучше всего в ночное время. В самом деле, за всю историю их страны не было никаких записей о военных действиях в дневное время.

– И все же вы полагаете, что Резу вступят в бой с вами, когда солнце будет высоко, или, другими словами, признаете свое поражение? – заметил я.

Потом я отошел в сторону и обсудил заранее кое-какие вопросы с Умслопогаасом и Хансом, после чего вернулся и отдал приказы, учтя все обстоятельства.

В сумерках, до восхода луны наши амахаггеры должны спуститься заранее по правому гребню в полной тишине и спрятаться среди кустарников, которые здесь густо росли. А небольшие группы под руководством Гороко, которого я знал, как храброго и умного командира, пройдут полпути вниз по левому гребню и там зажгут костры на большой площади, так, чтобы враг думал, что все наши силы встали там лагерем. Тогда в нужный момент, которого я еще не определил, можно будет атаковать армию Резу.

Командиры амахаггеров, казалось, не были рады этому плану, который, я думаю, был слишком смел для них, и начали роптать. Видя, что я должен утвердить свой авторитет раз и навсегда, я вышел перед ними и обратился с речью, в основном, к их главному командиру:

– Слушай меня, друг мой. По вашему собственному желанию, а не по моему я был назначен вашим главнокомандующим и ожидаю полного подчинения. Начиная с того момента, как мы нападем, вы будете держаться близко ко мне и к черному человеку, и если хоть один из ваших воинов заколеблется или повернет назад, вы все умрете. – И я кивнул в сторону топора Умслопогааса. – Кроме того, Та-которая-повелевает проследит, чтобы умерли даже те, которые выживут в бою.