Текст книги "Учитель истории"

23. Пешком с неба

Мемуары ученика 9-го класса Аркадия Титова. Продолжение

Так забавно был озаглавлен короткий рассказ для самостоятельной работы в «Сборнике упражнений по орфографии и пунктуации». Я учился в шестом классе. Год назад, когда выкупал учебники в книжном магазине для пятого класса, мне уже вручили такой сборник. В этом году в стопке книг опять оказался. Отказываться постеснялся, все выкупали повторно, тоже купил. Хотя книжки оказались бесполезными, проще сказать, ненужными. Вера Макаровна за весь прошлый год только единожды из такого сборника зачитала на уроке изложение. Больше ни разу не обращалась, ни в пятом, ни в шестом классе. Диктанты зачитывала из своего сборника, там даже обложка другого цвета. На дом задавала упражнения из учебника. Получалось, зазря ученики второй год подряд выкупали пособие, которым не пользовались.

Однажды, когда мне наскучило делать уроки, стал листать этот никчёмный сборник. Задания состояли в том, чтобы в словах, где вместо пропущенных букв стояли жирные точки, вставить нужную. Увлёкшись этой игрой, открывая очередную страницу, увидел любопытный заголовок «Пешком с неба». И рисунок. Чёрно-белый, небрежно выполненный штрихами. Борт транспортного самолёта с открытой дверью, весь самолёт не поместился на рисунке, только часть борта и хвостовое оперение. Чуть ниже покинувший самолёт парашютист. Первая секунда после отделения, парашют ещё не раскрыт, в свободном падении парашютист удаляется от самолёта.

В тексте с пропущенными буквами, места которых обозначены точками, рассказывалось, что для опытного парашютиста покидание борта самолёта такое же простое дело, как если бы он соскакивал с подножки медленно идущего трамвая. Это для человека никогда не прыгавшего прыжок представляется падением в бездну. Автор статьи убеждал, что для парашютиста прыжок не падение, а парение, обычный шаг, сделанный к земле, чтобы под куполом раскрытого парашюта ступить на землю. Это хождение – с неба на землю – и назвал «пешком с неба».

Из книг знал, что военные лётчики в полёт обязаны брать парашют. Проходят парашютную подготовку и ежегодно делают тренировочные прыжки. Но одно дело знать про парашютные прыжки, а другое дело на себе испытать, попробовать, как всё это происходит. Несколько раз перечитывал статью. Размышлял, пробовал представить себя совершающим прыжок. Так наглядно вообразил все моменты хождения с неба, так многократно мысленно совершал прыжки, что поверил, прыгать с парашютом то же самое, что сойти пешком с неба.

Ждать, когда подрастёшь, когда по возрасту можно будет записаться в парашютный кружок, предстояло долго.

Выход был найден. Во дворе стояли рядом две сосны, касаясь ветвями друг друга. Одна с искривленным стволом, не в лесу выросла. Другая прямая, как мачта, и намного выше. Между деревьями, неизвестно когда и для каких надобностей, высыпана большая куча песка, целая машина, не меньше. Как-то лазая по деревьям со своими неразлучными друзьями, будущими лётчиками, я стал на толстый сук, горизонтально прилепившийся к дереву. Внизу куча песка. А что если прыгнуть? Высота на уровне окна второго этажа соседнего дома. Объявил о своём намерении друзьям и прыгнул. Прыжок оказался удачным. Ноги мягко вошли в песок, торможение и никакого удара. Восхитительное чувство свободного падения, точно такое испытывает парашютист, отделившись от летательного аппарата. Высота не так велика, и время падения короткое, но ощущения те же. Прыжки с дерева превратились в ежедневное увлекательное занятие.

На соседнем дереве нашли подходящий сук для прыжков с ещё большей высоты. Поначалу, даже страшновато было. Но преодолели страх и быстро освоились. Несколько прыжков с малой высоты и столько же с большей. Это была игра, мальчишеская забава и одновременно тренировка, привыкание тела к свободному падению. Прыжки стали подготовкой к настоящим, с парашютом.

В Валге стоял десантный полк. Лето десантники проводили где-то в лагерях. По осени возвращались. И как только выпадал снег, всю зиму на аэродроме, что в нескольких километрах от города, проходили учебные прыжки с аэростата. Мы нередко ходили на аэродром, подбегали к приземляющимся парашютистам, помогали свернуть купол, отряхивая от снега, собирали стропы скользящей петлёй, чтобы не спутались, укладывали всё это вместе с подвесной системой в переносную сумку. Вступали в разговор. Молодые солдаты-десантники охотно рассказывали, из каких они мест, откуда призывались, большинство до армии думать не думали о прыжках, а самолёты видели только высоко пролетающими над их деревнями. Городских ребят мало, в основном – сельские. Называли, какой по счёту прыжок. Попрощавшись с десантником, мы бежали встречать следующего. Так и бегали по лётному полю, пока не заканчивались прыжки, и можно было возвращаться домой.

Первые годы прыжки проводились только с аэростата. Позже стали присылать транспортный самолёт Ли-2, чтобы десантники освоили прыжки с самолёта. Однажды мы были свидетелями массового воздушного десанта вне аэродрома, на открытой местности вблизи города. Несколько десятков самолётов строем по три выбросили ни одну сотню парашютистов. Значительная часть десантников уже приземлилась, а в небе вслед за летящими самолётами продолжали вспыхивать белые купола раскрывающихся парашютов.

В десантном полку основная подготовка сводилась к прыжкам с аэростата. Экономия средств, надо полагать.

За все годы, пока мы учились в школе, было два несчастных случая, закончившиеся гибелью парашютистов. В обоих случаях погибшие – офицеры. В прыжке с аэростата пострадал старший лейтенант. Говорили, что главный купол вышел из ранца, но не наполнился, змеёй вращался вслед за парашютистом. И когда десантник открыл запасный парашют, тот запутался в основном. Со скоростью 50 метров в секунду парашютист ударился о землю. Умер не сразу. Но врачи спасти не смогли. Рассказывали, что все кости были переломаны, при этом обязательно добавляли, какая у человека прочная кожа: кости не выдержали удара о землю, а кожа осталась цела, ни одного разрыва. Хоронили старшего лейтенанта с воинскими почестями, троекратным салютом из карабинов на городском кладбище. Аркадий с друзьями не раз приходили на кладбище посмотреть на могилу и фотографию разбившегося десантника.

Несколько лет спустя погиб майор. Делал затяжной с самолёта. Как и в первом случае, ребята знали о гибели по слухам. Будто при укладке парашюта, стропы, чтобы не спутались, в нескольких местах до самого купола были перевязаны прочной ниткой от стропы. При укладке в ранец нитки снять забыли. Купол не мог наполниться. Запасный парашют запутался в нераскрывшемся основном. Как было на самом деле, никто из гражданского населения достоверно не знал. Достоверным был сам факт гибели двух парашютистов.

Ежегодно в школе десантники организовывали парашютный кружок. В восьмом классе мы получили возможность совершить первый прыжок. К прыжкам допускали с пятнадцати лет. Володька и Витька старше на год, им уже было по пятнадцать. Мне исполнялось в январе. Занятия начались после зимних каникул. Так что всё устраивалось лучшим образом.

Перед началом занятий провели собрание школьников, на которое пришли командир десантного полка полковник Георгий Пожаров, начальник парашютно-десантной службы (ПДС) полка капитан Осипов и его помощник старшина-сверхсрочник Жуков. Полковник Пожаров представил сопровождающих его десантников как инструкторов, с которыми будем проходить обучение. Затем рассказал о десантных войсках, их участии в Великой Отечественной войне, о развитии парашютного спорта в СССР. Рассказ перешёл в беседу. Полковнику задали вопрос: «Сколько у Вас прыжков?» Он с достоинством ответил: «Более ста. Мастер парашютного спорта». Ребятам тогда казалось, что это очень много. Позже прочитали о достижениях парашютиста-испытателя Романюка, который совершил прыжок с высоты тринадцати тысяч метров, из стратосферы. На его счету было более тысячи прыжков.

Но и число «сто» подростков впечатляло. Еще полковник рассказал, как он принимал участие в испытательных прыжках. Им была выполнена серия прыжков с взрывчаткой. Специалисты не знали, что будет с несколькими килограммами взрывчатого вещества после открытия парашюта и в момент приземления. Не произойдет ли детонация, не получится ли взрыв. Десантным группам для подрыва железнодорожных мостов нужна взрывчатка и в больших количествах. Обеспечить безопасную доставку взрывчатки на парашюте – такую задачу поставили перед офицером-десантником. Пожаров успешно справился с заданием. Он придумал взрывчатке такую упаковку, что сброшенная с высоты третьего этажа на асфальт, она не взрывалась. А при прыжке с парашютом? Вроде всё предусмотрел, была уверенность в успехе, но стопроцентной гарантии дать никто не мог, в том числе и сам испытатель. Все знают, что минёр ошибается один раз в жизни. И вот прыжок совершён. Серия проверочных. Отработана методика. Составлена подробная инструкция.

Партизанам доставляли взрывчатку транспортными самолётами. Теперь можно на парашютах. Диверсионные десантные группы, отправляясь на боевые задания, имели её при себе. Первооткрывателем стал военный парашютист Пожаров.

Полковника интересовало, что школьники знают об авиации, её истории, стал задавать вопросы. И тут я отличился. На все заданные вопросы дал точные ответы. Не только сказал, кто первый выполнил «мёртвую петлю», но назвал число, месяц и год, когда это произошло. «Но тогда, может быть, вы знаете, – продолжал полковник, – какой подвиг совершил капитан Нестеров?» И тут же последовал чёткий ответ: «В начале войны, которую в то время называли Великой европейской, на самолётах не было вооружения, использовались для разведки. Воздушные бои лётчики вели из карабинов и револьверов. 26 августа 1914 года австрийский самолёт «Альбатрос» вёл разведку на большой высоте. Нестеров пошёл наперерез на лёгком быстроходном «Моране». Австрийцы пытались уйти от преследования. Нестеров настиг вражеский самолёт и таранил его. «Альбатрос» потерял управление и разбился. Экипаж погиб. Нестеров погиб от удара в лобовое стекло. Его самолёт стал неуправляемо планировать и врезался в землю».

Ещё больше подивились учащиеся и гости, когда на вопрос, как был назван первый в мире ранцевый парашют, я не только назвал «РК-1», но и расшифровал «Русский-Котельников-первый». Начал было рассказывать историю изобретения первого в мире парашюта для лётчиков. Полковник пригласил меня на трибуну. Я, не смущаясь, вышел на сцену. Росточка оказался такого, что из-за трибуны виднелась только макушка. Гости быстро сообразили, поставили стул за трибуной, я на него вскарабкался. Теперь был виден всем сидящим в зале. И начал рассказ об изобретателе Котельникове, парашютами которого после революции были оснащены десантные войска и военные лётчики.

Хорошо прошла встреча. Интересно. Запоминающе.

Когда в спортивном зале на длинном зелёном полотнище, которое инструктора называли «стол для укладки парашюта», растянули во всю длину парашют, ребятам показался таким сложным, в этом хитросплетении ткани, строп и лямок ни в жизнь не разобраться, не то чтобы научиться укладывать. Инструктор объяснил, что надо не только знать устройство, отработать отделение от летательного аппарата, действия парашютиста в воздухе, повороты, чтобы приземляться на обе ступни лицом вперёд, что каждый парашютист сам укладывает для себя парашют.

Уже на первом занятии пришли ясность и понимание. Всё оказалось предельно просто. Купол парашюта в 70 квадратных метров квадратной формы обеспечивает безопасную скорость снижения, стропы соединяют купол с подвесной системой, которая равномерно облегает тело парашютиста, на спине парашютиста к подвесной системе крепится ранец, в который укладывается парашют перед прыжком. Вот и вся конструкция. С укладкой тоже освоились. Проводилась поэтапно. Инструктор проходит возле каждого укладчика, проверяет правильность выполненной процедуры, даёт команду проведения следующей операции. Хлопотно укладывать стропы в ячейки, при этом следить, чтобы не перекрутились. И самая физически трудная операция упаковать сложенный парашют в ранец, затянуть клапанами, зафиксировать шпильками вытяжного троса.

Укладка освоена до автоматизма. Проведены тренировочные занятия на подвесной системе для отработки действий парашютиста в воздухе. Выполнены упражнения по отделению из подвешенной к столбам гондолы. Отработано приземление с двухметрового трамплина. Заключительное занятие – прыжок с десятиметровой вышки-тренажёра. Не подумайте, что это так просто. Хоть и малая, но высота. И прежде чем повиснешь на тросах в уютной подвесной системе, надо прыгнуть и несколько метров провести в свободном падении. Для наших смельчаков, имеющих несчитанное количество прыжков с деревьев, упражнение пустячное. Хотелось повторить. Но дали только по одному прыжку.

В своей поликлинике проходили врачебную комиссию в полном объёме. Справки сдали инструктору. И ещё надо принести письменное разрешение родителей. Все несовершеннолетние. К моему удивлению и гордости мама без колебаний и невысказанных опасений написала и подписала разрешение. Она свыклась с мыслью, что сын будет лётчиком, пусть прыгает, приобщается к будущей профессии.

Сданы зачёты. Проведена укладка парашютов для прыжка. Заполнены паспорта-формуляры, какого числа произведена укладка, фамилия и подпись парашютиста-укладчика, фамилия и подпись инструктора, контролирующего укладку. Паспорт помещается в специальный кармашек в ранце парашюта. Парашюты отнесли на склад. Стали ждать, на какой день будут назначены прыжки.

И дождались. 21 марта. Я тут же вспомнил: день рождения Можайского, морского офицера, построившего в России первый самолёт. В пять утра школьники должны быть на вещевом складе десантного полка. Значит надо встать в четыре. Это такая рань. Никогда не приходилось в такое время пробуждаться. Аркадий боялся проспать. Попросил мать разбудить утром. Уснул быстро. Хотя переживал, как-то завтра прыгнет. Не струсит? Сквозь сон слышал, как мать несколько раз за ночь вставала, чтобы посмотреть на часы. Опасалась, что не разбудит вовремя.

Инструктора во все времена не забывали предупреждать, что самый ответственный момент в парашютном прыжке – приземление. Но когда прыгаешь первый раз, о приземлении не думаешь и не заботишься. Знаешь девиз десантников: мимо земли не пролетишь. Тревожит мысль, хватит ли смелости прыгнуть, шагнуть в пустоту с большой высоты. Какое там – «пешком с неба»! Хоть кулём, хоть с закрытыми глазами, лишь бы сделать скачок, отделиться от какой-никакой, но опоры.

Парашютисты-перворазники вида не подавали, даже уверенно улыбались друг другу, но никого не покидал страх. Страх не самим прыжком. В надёжности парашюта никто не сомневался. Страх за себя. Справишься? Не струсишь? Известны случаи, когда поднявшись в небо, люди не могут преодолеть страх высоты, сделать этот один-единственный шаг. Человек – не птица, не создан для полёта. Из всех млекопитающих только он научился летать. Да ещё как! Птицам далеко до него. Хотя они более совершенны и уникально приспособлены к воздушной среде.

Каждый получил шапку-ушанку, которую перед прыжком завязывали на подбородке, чтобы не слетела с головы во время прыжка, куртку из авизента с отложным воротником из искусственного меха, ватные брюки и валенки с тесёмками. Валенки подвязывали к брюкам, чтобы не соскочили при раскрытии парашюта.

Обмундировавшись, погрузив парашюты в кузов открытого грузовика, довольные в предвкушении знаменательного события своей жизни, отправились на аэродром. У военных всё было продумано и рассчитано по времени. На аэродром прибыли, когда уже рассвело. Вот первая четвёрка заняла места в гондоле аэростата, прикреплённого к тросу лебёдки, установленной на полуторке. Водитель плавно отпускает трос, аэростат набирает высоту. С земли хорошо видно, как парашютисты один за другим покидают гондолу, и раскрывшиеся парашюты доставляют смельчаков на поле аэродрома.

Лебёдка опустила аэростат, гондола коснулась земли, солдаты из команды обеспечения придержали квадратный фанерный ящик с открывающейся дверцей. Следующая четвёрка, в составе которой был я, направилась к аэростату. Как самый лёгкий в своей группе, шёл первым. Да, пожалуй, был самым маленьким и самым лёгким во всей команде школьников. Рост метр сорок четыре, вес 38 килограммов. Почти столько же весили парашюты: главный – двадцать кг и запасный – десять. Но я легко, без напряжения нёс на себе эту ношу.

При прыжках и с аэростата, и с самолёта первыми выпускают тех, кто потяжелее, оставляя самых лёгких напоследок. При входе в гондолу справа от дверцы место аэронавта. Два парашютиста размещаются на скамейке напротив, один рядом. Четвёртый, самый лёгкий на откидном сидении в вырезе задней стенки гондолы. На сидении не было спинки. Чтобы по нечаянности не вывалиться, опрокинувшись через спину, я обеими руками держусь за борт гондолы. Аэронавт закрепляет карабины вытяжных веревок за трубу, что возвышается над гондолой. Прыжки с принудительным открытием парашюта.

Аэронавт даёт команду, аэростат набирает высоту. Земля быстро удаляется, уплывает вниз. Вот уже видны в отдалении дома, с высоты выглядевшие совсем не так, как на большом расстоянии на земле. Вот уже и весь город уместился в поле зрения. Подъём напомнил Аркаше полёт бежавших из Ричмонда на воздушном шаре героев романа Жюль Верна «Таинственный остров». Такие же ощущения испытал в своё время, когда смотрел полёт в кинофильме. Сейчас эти ощущения повторились. Будто совершал не подъём на аэростате, а полёт на воздушном шаре.

Но вот подъём замедлился, потом аэростат застыл на одной высоте. Аркадий никогда не летал на самолёте, никогда не бывал на такой высоте. Опытные парашютисты советовали: во время первого прыжка не смотреть вниз, на землю, чтобы не испугаться высоты. Взгляд должен быть устремлён вперёд.

Меня поражает вид земли с находящимися на ней постройками, тонкой лентой дороги, тёмными пятнами леса на заснеженном фоне. Аэростат начинает возвращаться к земле. Спуск настолько заметен, что тут же пугающая мысль: как же прыгать при такой скорости снижения. Но это только в первые мгновения. Парашютисты быстро осваиваются и уже не замечают, не обращают внимания на равномерное снижение аэростата.

Аэронавт открыл дверцу и дал команду первому парашютисту: «Приготовиться!» Парашютист стал на порожек, одна рука на запасном парашюте, второй придерживается за борт гондолы. По команде «Пошёл!» – скачок обеими ногами из гондолы. Потом – второй. Третий. Подошла моя очередь. «Приготовиться!» – «Есть, приготовиться», – громко отвечаю, чтобы не подать вида, что переживаю, прохожу к проёму по слегка покачивающейся гондоле, стал на порожек в ожидании следующей команды. Смотрю прямо перед собой, не приглядываясь и не разглядывая, что там вдали. Стою в гондоле на высоте 600 метров, будто на вышке, до земли рукой подать. Команда: «Пошёл!» – «Есть, пошёл!» – дублирую команду и в тот же момент отталкиваюсь от гондолы. Падение. Точь-в-точь, как с дерева. Знаю, что до полного раскрытия парашюта пройдёт три секунды, за которые пролечу сто пятьдесят метров.

Надо вести счёт. Этому обучили. Трёхзначными числами: 321, 322, 323. Тренировались. Но совершив прыжок, отделившись от гондолы, про счёт забываю. Слышу за спиной шелест купола и строп, вытягивающихся из ранца. Перед глазами мелькает, мельтешит что-то, не различимое вдали. Это значит, во время прыжка глаза не закрыл. Многие не скрывали, что до раскрытия парашюта падали с закрытыми глазами. Невольно получалось.

Время падения в пустоту не показалось долгим. Даже не заметил, как проскочили эти три секунды, которые забыл сосчитать, и почувствовал рывок. Парашют раскрылся, падение прекратилось. Наступил самый чарующий, волшебный момент, медленное, почти не ощутимое на высоте снижение. Парашютист не снижался, парил. Парил на большой высоте, теперь высота не пугала. Надёжное устройство – парашют, – в котором никто и не сомневался, обеспечивал медленный, плавный полёт к земле.

Сразу после раскрытия парашюта, как требовала того инструкция, поднимаю голову, чтобы осмотреть купол, убедиться, что купол открылся полностью, нет перехлёста стропы, такое, предупреждали, хотя редко, но случается. Шапка упёрлась в воротник куртки, так что весь купол разглядеть не могу. Но по плавному медленному снижению понимаю, что всё в порядке. Оглядываясь во все стороны, смело гляжу на землю с такой высоты. Неожиданно для себя громко запел от переполнивших чувств: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…». Восторг неописуемый: я совершил прыжок, я сделал это, отныне доказал себе, что могу летать, смогу стать лётчиком. «Рождённый ползать, летать не может». Сколько раз повторял эту фразу. Теперь доказал, что рождён летать. Медленно снижаюсь, хочется одного, чтобы это длилось, как можно дольше.

Но вот движение ускорилось. Стало заметно, что парашют обеспечивает скорость снижения пять метров в секунду. При такой скорости удар о землю, как при прыжке с двухметрового трамплина без парашюта. Чувствительный толчок, если вес парашютиста семьдесят и более килограммов. Прыгали в валенках, на снег. Приземление оказалась мягким. Сказался мой цыплячий вес. После приземления, как и полагается по инструкции, падаю набок. Скорее всего вздувшийся купол парашюта уронил меня набок. Повернувшись на живот, тяну за нижние стропы, чтобы погасить купол. Но в это время подоспевшие товарищи и купол погасили и помогли подняться на ноги.

Поздравления. Расспросы. Тут же сообщили, что с волнением наблюдали за спуском. Ветра почти не было. Видно было, как последний отделившийся парашютист снижается в непосредственной близости от аэростата. У наблюдавших с земли создалось впечатление, что аэростат снижается быстрее парашютиста. Возникло опасение, как бы аэростат не настиг парашютиста, не зацепил его, не помешал безопасному спуску. Но всё обошлось.

Я понимал, что прыжок с парашютом не является чем-то героическим. Но совершив его, почувствовал, что могу причислить себя к людям мужественным, способным на подвиг. Правильную выбрал для себя профессию лётчика. Подхожу для неё.

Когда вся группа школьников отпрыгала, а я забыл сказать, что в списке из тридцати одного курсанта было шесть девушек, которые ни в чём не уступили мальчишкам, погрузили в машину парашюты и с песнями, счастливые и довольные вернулись в город. Для каждого из нас это был счастливый день в жизни.

* * *

И только значительно позже, когда на счету Аркадия, к тому времени Аркадия Львовича, будет ни один десяток прыжков, он вспомнит о школьном тексте «Пешком с неба» и признает его справедливость. Но сколько бы не было у парашютиста прыжков, каждый очередной прыжок воспринимается как радостное событие в жизни. Понятно, что речь идёт о прыжках в мирное время.