Текст книги "S-T-I-K-S. Ганслер"

Глава 10
Заказывал? Оплачено

Самого короткого пути, как это обычно бывает в Стиксе, не получилось. Прямо как для нас устроили цепь перезагрузок, огромные орды заражённых пришли в движение, а нам пришлось пойти по большой и размашистой дуге, огибая неприятности. Так и шли, незатейливо болтая.

– По «кипиай» соскучился? Как в старые добрые времена хочешь от меня про четыре типа лидерства услышать? – спросила Вешалка.

– Бедненькая, сколько же ты читала? Вот это тебя подруги терпеть не могли! Ты даже об этом знаешь! Нет, про это не хочу. Я лучше на тебя голую посмотрю.

– Вместо «эм-би-эй» будешь пытаться сиськи найти? – искренне удивилась подруга.

– Тоже нет. Даже пытаться не буду. Есть более функциональные места, которые наверняка найду. Ваш двадцать пятый час начинается с оптимального. Беритесь только за то, что сможете осуществить, чтобы не иметь моральной демотивации на весь оставшийся день, – я многозначительно поднял палец и сделал максимально серьёзное лицо.

Так и болтали. Иметь в компании подругу – отличную нимфу и невероятно сильного сенса очень хорошо. Стикс полон всяких девиц с умениями невидимости и подкрадывания, но это редкие уникумы, которых может пропустить сильный сенс. Такие подберутся и сожрут, но их мало. К заражённым, обладающим невероятными возможностями закрываться, нужно относиться философски, как к судьбе. Если убрать из расчёта случайности, на которые можно напороться, то прогуливаться вдоль рельс одно удовольствие. Как утверждала Вешалка, километров на двадцать вокруг крупных орд нет, одиночных заражённых она чувствует километра за два, а сейчас вокруг всякая мелочёвка бегает.

Рельсы были наезженные, а насыпь ровная и удобная.

– Кто-то тут ездит, – сообщил я своё наблюдение.

– Наверное, на тихой дрезине катаются, – предположила подруга.

– Или на бронепоезде. Для Стикса самое то. Жаль только их лет сто уже не делают, – вздохнул я.

– На бронепоезде прикольно. Я бы прокатилась, – весело захлопала в ладоши Вешалка, – только таком, который с трубой и паровозом. Настоящий революционный, какой-нибудь с красными флагами и пушками как на крейсере, – и максимально реалистично изобразила орудия главного калибра линкора, поводив руками в воздухе и «попумкав», имитируя залп артиллерии, а затем сжала кулаки и радостно взвизгнула: – На бронепоезде хочу покататься! Хочу! Хочу! Хочу! Эй! Я на бронепоезде хочу покататься!

Я только вздохнул:

– Это только в музее.

Подруга возмутилась:

– Да ладно!

И я получил целую лекцию о том, что я вообще тупой, а если подруги тебя не любят и общаться не хотят, то девушка получается начитанная. Затем она рассказала о современных бронепоездах, которые очень даже используют в современной армии, применяя в локальных конфликтах для сопровождения грузов. Такие составы несут системы залпового огня, зенитные комплексы и даже крылатые ракеты, которыми можно грохнуть супостата через полконтинента.

Как оказалось, бронепоезда были вполне современным оружием. Они возили огромный боекомплект, имели систему обороны сродни крейсеру, исполняя роль сухопутных кораблей. Можно таскать кучу автомобилей, где один пускает ракету, другой возит БК, а ещё два работают как РЛС. А можно сделать бронепоезд и уютно разместиться в комфортных вагонах, иметь боезапас, измеряемый вагонами, и целую систему радаров. Если не выезжать совсем на передовую, самое то.

Так и шли, весело болтая о перспективных разработках рельсоходного оружия. Я только соглашался, что желание подруги погонять на бронепоезде ничем не хуже, чем отдых на курорте или посещение бутика.

За что я люблю Стикс, так это за то, что тебе совсем не дают засиживаться. Вешалка рассказывала, как прикольно пострелять из орудий, что пулемёты размещались не параллельно, а с некоторым интервалом, чтобы стрелкам было удобнее во время боя, а потом взвизгнула, схватила за руку и дёрнула:

– Орда! Скорее!

И мы побежали.

Я обожаю этот мир, со всеми странностями, случайностями и иронией судьбы. Стоило нам пробежать метров триста, как мы увидели железнодорожную станцию.

Это был небольшой современный вокзал сельского типа, с высокими столбами, хозяйственными постройками и квадратным бетонным нечто, построенным рядом с путями. Железобетонное сооружение было высотой в три этажа, без единого окна, с крошечными вентиляционными отдушинами.

Знаки, приметы и мистика этого мира просто пронизывали всё моё существование. Несмотря на опасность того, что орда совсем близко, я просто заржал когда увидел массивную, любезно приоткрытую стальную дверь.

– Чего ты ржёшь? Минут через десять тут такая толпа будет!

– Раз есть десять минут, то сгоняем, чё пожрать нахапаем. – И потащил Вешалку к зданию вокзала.

Я никогда раньше не видел, чтобы на вокзале строили подобные сооружения. Как для нас подготовили. Лучшего места для укрытия просто не существовало, и я уже понял, что спешить никуда не надо. Мы сделали круг по зданию вокзала, разбивая витрины и хватая воду, консервы и печенье. Прихватили несколько бутылок спиртного, набрав два здоровенных баула всякой жратвы, и вбежали внутрь квадратного строения, закрыв за собой стальную дверь с массивным засовом.

Через несколько минут начали появляться первые заражённые. Они бежали, урчали, скребли бетон и тыкались в стальную дверь, а затем поток тварей стал сплошной рекой, разлившей свои воды на сколько хватало глаз. На первом этаже здания располагались трансформаторные щиты и массивное электрическое оборудование, второй был практически близнецом первого, только железяки были поменьше. На третьем уровне имелась небольшая подсобка с кроватью, застеленной грязными тряпками, очевидно служившими постельным бельём ночевавшим здесь работягам. Был и выход на крышу сооружения. Здесь оказался сколоченный из досок навес, несколько скамеек, а роль стола выполняла перевёрнутая набок деревянная катушка от силового высоковольтного кабеля.

– Милый трёхэтажный домик с эксплуатируемой крышей, крытой террасой и прекрасным видом. А рядом мужчина, который никуда в ближайшее время не собирается уходить. Прямое воплощение женского счастья, – прошептала Вешалка самым томным голосом, при этом сделав ехидное выражение лица.

Я осторожно глянул вниз. Твари нас чувствовали, но ровные бетонные стены не оставляли никаких шансов залезть без альпинистского снаряжения. Немного попрыгав, заражённые бежали дальше, уступая место следующей партии желавших попытать счастья. Если здесь не появится кто-то действительно огромный, то вполне можем пересидеть.

– Тогда занимаемся семейными делами. Ты как обычно проводила выходной? – спросил я подругу.

– Я всего несколько дней замужем, поэтому ещё не знаю, – сообщила она.

– Тогда буду учить, как пробыть выходные дома в кругу семьи и за эти два дня никого не поубивать.

Наш первый день прошёл в спокойной обстановке. Ели, спали, немного некультурно отдохнули. В качестве постели использовали термоодеяла, вытащенные из рюкзаков и снятую одежду, разбросав её на крыше. Ночевать внутри бытовки никто не хотел. Там очень сильно воняло, и мы спускались туда только в случае крайней необходимости. Был этот запах там раньше или что-то заползло и сдохло уже в Стиксе, выяснить не удалось. Источник зловония быстрым поиском обнаружен не был, а заниматься уборкой нам не хотелось.

Второй день был близнецом первого, и только на третий мы услышали гудок приближающегося поезда. К этому времени почти вся орда прошла, а немногочисленные заражённые просто сновали вокруг. Для пешего перехода тварей многовато, но это уже были остатки, а не огромная толпа, прущая напролом.

Вначале был виден дым, а потом вдали показались странные вагоны. Разглядеть состав невооружённым взглядом на таком расстоянии было нельзя, и мы схватили оружие, прильнув к оптическим прицелам. Я заржал. Накрыло так накрыло.

Мы сидели на крыше бетонного сарая, ожидая идущий к нам транспорт. Меня и подругу заметили и помогали чем могли. Это можно было легко определить по прицельному огню, уничтожавшему заражённых, бегавших по вокзалу и вокруг здания.

– Эй, обожаемая моя, не хочешь про мистику поговорить? – Меня опять скрутило приступом хохота. Я ржал, как будто через меня прошла не одна папироса, или несколько хороших ампул из моего хранилища сильнодействующих препаратов. Вешалка сопела, не разделяя моего веселья. Попыталась слегка успокоить, тронула мне мозги своими мистическими ладошками, но повлиять на моё поведение не смогла. Ладошки бессильно соскользнули с моего сознания, оставив подругу в полном недоумении.

К нам подходил самый настоящий бронепоезд. Состав припарковали напротив нашего бетонного сарая. Размашистая красная надпись гласила: «Ленин». Крыша строения была чуть выше вагонов. Паровоз слегка поёрзал около нас, примостив вагон с размещённой на крыше открытой платформой, в которой было установлено серьёзное длинноствольное орудие, достойное немаленького боевого корабля.

Из люка на крышу вышли двое. Взрослый дядька с усами и парень с голым торсом, одетый в бескозырку и широкие штаны. Они повернули орудие, слегка приподняв, и почти уперев ствол в наше укрытие. Мне и подруге оставалось только сползти по нему на крышу транспортного средства.

Пока пытался зацепиться за орудие, старался немного успокоиться, чтобы не свалиться от смеха, а Вешалка подрывала мою концентрацию внимания не очень сильными, но болючими тычками в нужные места спины. Когда мы забрались на ствол, мужик крикнул:

– Держитесь!

Пушку повернули и, опустив дуло, поставили нас на крышу вагона. Нам даже ползать не пришлось.

Я обратился к Вешалке и залыбился во всю рожу:

– Ты, кажется, хотела на бронепоезде прокатиться? Примета такая, если загадываешь желание, то в Стиксе оно обязательно исполняется. На интимные темы загадывать надо осторожно, и хорошо продумать, куда уползать и чем прикрываться, если не понравится.

Получил ещё один болючий тычок в спину, отчего меня опять накрыло хохотом.

– Болезный али пьяный? – спросил Вешалку взрослый мужчина, подошедший к нам и показывающий на меня.

– Не знаю, такого в лесу подобрала. Других мужиков там всё равно не было.

Дядька только хмыкнул, оценив остроту языка моей подруги и указав на люк:

– Внутрь идите, пока сюда никто из бесов не запрыгнул. Нам ещё эшелон догнать надобно. Размещайтесь, потом познакомимся.

Паровоз набирал ход. Как только мы залезли в люк, усатый дядька схватил повешенную на стену трубку допотопного телефона и проорал: «Полный ход!» Вернув трубку на место, крикнул парню, носившему бескозырку:

– Покажи гостям, как с пулемётом обращаться. Где и что, сами тут найдут. – А затем обратился к нам: – На огневые точки станете. У вас патронов с собой совсем мало. Негоже ваши запасы по нашим делам расходовать.

И побежал в другой вагон.

Внутри поезда было очень шумно, здесь все орали. Парень показал нам на два соседних пулемёта, установленных в амбразуры, точно такие, как были в фильмах про древнюю революцию, с толстым стволом и круглым барабаном. Ещё он указал на целый ящик заранее набитых патронами дисков и другой, с наваленными россыпью патронами. Краткий инструктаж был довольно простой. На самом деле, если не заострять внимание на современных подпружиненных магазинах и новомодных планках Пикатинни с коллиматорами, то предки делали всё надёжно, незатейливо и волне функционально.

Через двадцать минут бешеной езды мы увидели свежий кисляк и услышали гудок современного состава. Хотя скорость бронепоезда оставляла желать лучшего, предельный темп ощущался по тряске вагонов. Все спешили. По параллельным путям из-за леса выехала электричка. Она неслась довольно бодро. Наши колеи разделяло расстояние меньше полукилометра. Этот участок был небольшим, длиной километра два, а затем рельсы расходились в стороны.

Как только электричка оказалась на самом близком расстоянии, грохнули выстрелы из орудий с крыши и носа бронепоезда. Два снаряда разорвалось с недолётом перед составом, обдав вагоны градом осколков. Дали ещё один залп. Один снаряд влетел в пассажирский вагон, разбрызгав стёкла и вырвав целый град кусков обшивки, второй попал в локомотив. Калибр орудий «Ленина» был немаленьким, и даже одного снаряда хватило, чтобы локомотив соскочил с рельс, вызвав крушение. Вагоны срывало с путей, опрокидывало и мяло. Мы тоже начали тормозить. Не дожидаясь остановки, с подножек бронепоезда спрыгивали немногочисленные люди и бежали к расстрелянным вагонам. С другой стороны поверженной электрички неслась приличная группа неразвитых, но многочисленных заражённых, голов хорошо за двести. Теперь наша задача была ясна. Не сговариваясь, мы с подругой открыли огонь по тварям, поверх бегущих людей.

Точность у пулемёта была так себе, но убойность патронов и скорострельность вполне достойные, а в патронах нас никто не ограничивал. Мы били через поваленные вагоны. С бронепоезда стреляло ещё стволов двадцать, выкашивая тварей пачками. Парень в бескозырке предупреждал нас, что так и будет. Ещё говорил, чтобы мы ни при каких обстоятельствах не покидали броню и не путались под ногами. Я и Вешалка честно выполняли свою работу, лупя по приближающимся тварям.

Огонь пулемётов по всему составу стал стихать. Стрелять очередями по заражённым, не рискуя повредить людям, стало очень тяжело. Мы прилично выкосили местную фауну, но было немало шустриков, которым удалось проскочить. Очереди пулемётов сменились одиночными выстрелами винтовок.

Переглянувшись с Вешалкой, мы взялись за наше оружие. У моего автомата тоже был оптический прицел, а подруга пользовалась коллиматором. Расположившись, словно в тире, начали бить одиночными, стараясь не попасть ни в кого из своих. Народ, вооружённый ручными пулемётами и наганами, тоже стрелял в тварей и носился по перевёрнутым вагонам, вытаскивая пассажиров и ценное имущество.

Мимо нас пробежала пышная девушка, одетая в гимнастёрку, юбку старинного фасона и накинутую на плечи кожаную куртку с нашитой красной ленточкой:

– Слава тебе господи, отбились! Через четверть часа толпа придёт, и такие здоровые, как бы вагоны не перевернули, бесы проклятые! Никуда не выходите, сейчас похватаем кого сможем, и ноги надо делать.

И побежала вдоль вагона по своим делам.

С первого взгляда было видно, что немногочисленные иммунные бронепоезда не успеют за пятнадцать минут перетащить всех людей с электрички. Наверное, был час пик, и народ в вагоны набился как селёдки. Ещё и локомотив неудачно опрокинулся, утащив за собой состав. Было очень много серьёзно раненых и поломанных. Помогали выбраться, как могли, но многие просто не могли двигаться, крича от боли. Вешалка выскочила на подножку и заорала:

– Тащите только женщин и детей! Мужики сейчас сами пойдут! Только женщин и детей! – А затем запела что-то незнакомое, мелодичное и громкое.

Все мужчины, старики, даже парни-подростки, только-только входившие в пубертатный возраст, начали двигаться к нашему бронепоезду. Выглядело жутко. Те, у кого не было ног или поломан позвоночник, ползли. Если не было одной ноги, то бодро топали, прихрамывая на культю, не обращая внимания на выпущенные кишки, вырванные глаза и оторванные руки. Вспоротые грудные клетки, торчащие в теле осколки стекла и разрезы мышц о вывернутый металл вагонов никто даже и не замечал. Подходя к бронепоезду, вся эта толпа падала и ждала своего часа, чтобы их перенесли в вагоны.

В другом мире, наверное, подобное вызвало бы шок, но стиксяне, привыкшие к разным противоестественным умениям, только быстрее задвигали булками, пытаясь притащить как можно больше тёток и детей, раз израненные мужики сами идут.

Мимо меня пробежала та самая девушка, в кожаной куртке и старинной юбке. Она на несколько секунд остановилась перед подножкой, на которой стояла и пела Вешалка. Перекрестилась и вполголоса прошептала:

– Ох ты ж, чаго творит ведьма тощая! – А затем, пробежав мимо поющей подруги, бросилась помогать с затаскиванием раненых в бронепоезд.

Местные вначале пытались засовывать тех, кто мог двигаться сам и пережил крушение электрички без травм. Им просто говорили, что надо срочно лезть в бронированные вагоны. Если кто не верил или убегал, о нём просто забывали, помогая тем, кто принимал помощь с готовностью. Затем грузили лёгких и средних, а тяжёлых, которых не успели засунуть за пятнадцать минут, бросили около путей.

Последние иммунные жители «Ленина» ещё прыгали на подножки, втаскивая раненных, поезд набирал ход, а я уже увидел тех, кто обычно задерживается на те самые дипломатические пятнадцать минут. Толпа развитых тварей захлёстывала всё пространство со стороны путей, где была перевёрнута электричка.

– К оружию! К оружию! – бегали и орали жители бронепоезда.

Мы с Вешалкой вернулись к своим пулемётам, поменяли диски на полные. Сзади нас встал тот самый парень в бескозырке, кивнул в сторону набегавших заражённых и глянул на подругу:

– Без твоего колдовства мы бы и половины не вытащили. Нынче бесы раньше пришли. Другой раз всех бы бросили и уехали. Плохо это.

Он замолчал, вглядываясь в амбразуру. По напряжённому лицу и взгляду, следившему за толпой заражённых, было понятно, что сейчас решается что-то важное.

– Да что такое? – спросила Вешалка, но парень никак не отреагировал на вопрос, продолжая наблюдать, а затем весь бронепоезд радостно заорал:

– Ушли!

Парень прыгал рядом с нами:

– Ушли! Ушли! Бесы раненых и мертвецов жрать остались! С нашей скоростью от них не сбежать. Они на крышу лезут, людей через амбразуры по кускам выдёргивают. Пока отобьёмся, все вагоны покойниками да покалеченными заполнятся. А ежели не отбиваться, так они и состав могут перевернуть и броню оторвать.

Парень начал весело прыгать и чисто символически подбрасывать головной убор, насколько позволяла высота потолка вагона. У меня была куча вопросов, но я их оставил на потом. Не думаю, что сейчас лучшее время для обстоятельных ответов.

Пока все ликовали, шепнул подруге:

– Зачем ты поёшь? Ты на пруду пела и тут.

– Чтобы окружающим было понятно, откуда волшебство исходит. Если бы покалеченные мужики молча на своих культях к бронепоезду пошли, их бы в первую очередь перестреляли.

– А на пруду?

– Я же прирождённая русалочка. Как тут без песенки? Так интереснее.

Колёса ритмично стучали, суета немного улеглась и за нами прибежала девушка, сообщив, что нас ждёт самое главное начальство. Жители бронепоезда отлично разобрались с этим миром, приспособились и даже внесли некий шарм, если можно так сказать, в рамках старорежимного мракобесия. Предметы лубочной старины и современные вещи переплетались здесь затейливым способом, но сразу было понятно, кто из моего времени, а кто настоящий революционный абориген. Это было видно даже по именам. Прибывшая за нами дама из современных имела крупные формы, была в обтягивающей майке, лёгкой разгрузке с парой ТТ, ножом на предплечье и в штанах шароварного типа с пластиковыми наколенниками поверх. Смотрелось как в кино, в духе заокеанских боевиков, и было полным контрастом с девушкой в кожанке, украшенной красной лентой, и парнем-матросом с голым торсом и бескозыркой. Видя мою ухмылку, она как будто поняла, о чём я подумал.

– Тех, кто с паровозом пришли, сразу видно, да и по именам поймёшь. Они их менять не стали. Говорят, что негоже крещёному человеку имя, перед Господом произнесённое, на всякие собачьи клички менять. Тут каждый сам решает. Они так решили.

Мне оставалось только пожать плечами. Попав в этот мир, я скорее поменял бы имя, чем оставил прежнее, но спорить по этому вопросу смысла не видел.

– Тут склад, затем два хозяйственных вагона, потом вагон-ресторан или камбуз, как они тут любят называть, а за ним жилой, но это вам начальство покажет. Мы пришли, – закончила экскурсию наша сопровождающая около купе, где нас ждал начальник состава.

– Уж извините, гости дорогие, но вы и так всё об этом мире знаете, а новичкам помощь была нужна. Без нас они не жильцы. С делами разобрались, теперь рассказывайте, кто вы такие, откуда пришли и что вам в наших краях понадобилось? – приветствовал нас радушный хозяин бронепоезда.

На стол поставили кастрюлю с отварной картошкой в мундирах, нарезанную колбасу в белкозиновой оболочке, зелень и открытые банки шпротов. Всё перемежалось с домашними консервами и пирогами. Еду соображала та самая пышная девушка в кожанке, что скромно присела в купе на край лежанки с явным намерением погреть уши, а парень в бескозырке, который ей помогал, остался в дверях, думаю, с той же целью. На немой вопрос главного я показал жестом, что расскажу всё и секретов не будет, молодёжь можно не гнать, и начал кратко пересказывать свой путь, стараясь использовать как можно меньше мистики. Как оказалось, совсем исключить потустороннюю составляющую было невозможно, иначе вообще непонятно, зачем мы туда попёрлись. А вот если добавить примет и суеверий, то наши действия становились логичными и обоснованными.

Руководитель состава в ответ рассказывал местную обстановку:

– На втором пути через две версты обрыв, аршин двести вниз. Если туда упадут, то никто не выживет, а там бесов полно. Всех пожирают. Так и приходится, через силу. Те, кто людьми останется, на них быстро всё заживёт. Страшно поначалу было. Ну-ка, в неповинных людей из орудия стрелять, а по-другому никак. Нам-то тоже надобно и угля, и провизии, и патронов, а ежели повезёт, так и для орудий чего найти можно, и людей спасти.

Радушный хозяин паровоза разлил немного спиртного с добавкой живчика и продолжил рассказывать:

– Мы сами на тех путях появились. Чудом в обрыв к бесам не свалились. Когда «Ленин» сюда попал, то перед самым обрывом остановился. Бронепоезд в бою был. В нас попали и за нами две платформы с орудиями волочились. Им колёсные пары повредили. Они нас и остановили. Головная платформа передними колёсами над пропастью повисла, пришлось с обрыва скидывать, потом задние орудийные платформы под откос. Мы этот тупик с ржавыми рельсами сразу приметили. Везде рельсы новые, только одной стороной в болоте, а другой над пропастью. Неуютно было, и мы «Ленина» через стрелку сюда перегнали, а потом опять туман. Так и живём. Спасаем, кого бог даст. Рельсы появляются каждый раз в новом месте, и где пройдёт эшелон неведомо. Вот мы и следим, куда ехать надобно, но не всегда успеваем. Мы бы их под откос пускали, всё одно живых будет больше, а в пропасти всех сжирают. Вначале туман, а потом рельсы. Пробуем из пушек в паровоз стрелять и рельсы под колёсами разбить. Эшелон каждый раз на полной скорости выезжает, прямо из тумана. У нас и минуты нет. Раз – и в пропасть. Поезда под откос пускаем, людей спасаем, конечно, кто чудовищем не становится. У нас для этого целый вагон есть…

Так и болтали, а потом помогали местным жителям поезда с навалившимися делами. Было очень много раненых, нужно было перезарядить кучу дисков к пулемётам, таскать какие-то мешки и коробки из одного вагона в другой, пока не приехали на главный вокзал.

– Ганслер! Иди сюда, – позвала подруга к окну.

Я подошёл и увидел здание вокзала, к которому гордо была прикреплена надпись «Коняевск».