Текст книги "S-T-I-K-S. Ганслер"

– Есть что-то рассказать прямо сейчас, вроде этой орды? – строгим голосом, не терпящим возражений мамы, спросила Агафья, как только тварь скинули пулемётами и стало понятно, что мы опережаем орду.

Вешалка закатила глаза, очевидно сверяясь со своими чувствами сенса:

– Нет, наверное.

– Тогда живо спать! – скомандовала хозяйка мотоброневагона, и мы радостно подчинились, не раздеваясь, а только скинув с себя тяжёлую снарягу.

Глава 16
Парные хунга-мунга

Сквозь сон я слышал, что кто-то пытался нас будить:

– А ну подъём! Разгильдяи, грязнули, алкоголики! Хватит дрыхнуть! На пробежку, и рассказывайте, где были, что видели? – Над нами стояла Агафья, уперев руки в боки.

Мы, поскуливая от побочного действия стимуляторов, старались принять подобие вертикального положения. Боевая химия в очередной раз спасала жизнь, но делала это не бесплатно и брала свою дань самым извращённым способом, когда тошнит по всему объёму тела и нет ни одного места на тушке, состояние которого можно было назвать удовлетворительным.

– К дому с привидениями шли, – сообщила Вешалка и продемонстрировала пальцами идущие ноги, а потом согнутые в коленях.

– Куда? – переспросила Агафья, сделав удивлённое лицо с примесью выражения, будто она что-то не расслышала.

– К дому с привидениями ползли, – повторила ещё раз супруга.

– А здесь тогда чего делаете? – неподдельно и искренне удивилась коллекционерша.

– А что не так? – уже начала раздражаться моя скво.

– А то, дорогие мои болезные, что оттудова досюдова две недели пути на «Лотосе», и то, если без перезагрузок и орды не встретим. Я как вас отправила, так на день в Коняевск заехала масло поменять, и сразу сюда. Почитай, первый день, как приехала, еле до перезагрузки бутика успела.

– Пипец, – сообщила подруга. Я согласно кивнул, а Камишка, не понимая произошедшего, внимала каждому слову, состроив любопытную мордочку.

Дальше был долгий и подробный рассказ. Как оказалось, мы прошли через пространственную аномалию, но в какой момент и где никто из нас вспомнить не мог. Наша банда действительно была очень и очень далеко от предполагаемой точки выхода.

Агафья извлекала из нас все мельчайшие подробности, с интересом смотрела рисунки и тетрадь на китайском. Взяла обещание, что как только мы разберёмся, «чаго енто за фигня», и нам она больше не будет нужна, то всё это обязательно будет передано в коллекцию «Лотоса».

Хозяйка МБВ пообещала договориться о более быстрой доставке, но на все вопросы только отмахивалась. Сами, мол, увидите, если разрешат, а если нет, то и переживать не будете.

«Лотос» бодро сворачивал на стрелках, а потом поехал по шоссе. Ага, обычное шоссе со знаками ограничения скорости, «уступи дорогу» и стационарными дэпээсными постами.

– У нас полно кластеров, которые раз в пять-десять лет перезагружаются, а в узловых городах вроде Коняевска за полгода трижды появляется депо с наполненными рельсоукладчиками. Там их от двух до пяти бывает. Рельсы прямо на асфальт класть одно удовольствие. Это вообще шоссе федеральное, оно на бетонной подушке делалось. У нас тут таких дорог полно, главное – не лениться.

– А если в город? Прямо к супермаркету на бронепоезде, – пошутил я.

Шутку не поняли и объяснили:

– Туда, куда рельсы можно один раз на десять лет проложить, смысла нет. За эти годы там всё протухнет, а там, где хотя бы раз в год перезагружается, имеет смысл. Выбираем стабильные кластеры с долгой перезагрузкой, а потом стыкуем с быстрыми. Железнодорожные пути ведут ко многим продуктовым и промышленным базам. На перезагрузке нужно будет только стыки рельс проверить и прямо в магазин заезжать. Не супермаркет с плакатами, зато товара гораздо больше и упакован сразу для транспортировки. Мы ещё логистические узлы и транспортные компании отслеживаем. Там тоже много интересного бывает.

И действительно, пока разговаривали, я видел отводы к некоторым городкам. Это часто перезагружаемые кластеры, и там наверняка есть свои железнодорожные пути. Накидал немного рельс и прямо в город на паровозе заезжаешь. До жути удобно. Даже в самый маленький вагон можно напихать больше, чем в самый большой грузовик.

Мы прибыли. Каких-то местных экзотик не было. Нас встретила довольно большая станция на уровне города-миллионника. Шесть путей казались мелочью по сравнению с эпическими размерами Коняевска. Как и там, тут тоже все жили в движении. Можно было бросить прямо посреди грязи самое ценное имущество, и оно будет лежать в целости хоть вечность, но вот засиживаться больше нескольких дней никто не даст. Почему это происходит, и как от этого избавиться было совершенно неизвестно. Местные контактировали с «Че» и «Лениными», если попадалось что-то ценное, то подкидывали соседям ништяки, с удовольствием обменивались новостями. «Лотос» здесь знали.

Остановились около бронепоезда «Зона эстетики». Весьма странное название. У меня в голове при упоминании такого названия появились ассоциации с картинами Сальвадора Дали, окрашенными в розовое стволами орудий и скульптурой обнажённой девушки на форштевне, как у пиратского корабля. Но оказалось, что эстетика – это ровные линии, строгие формы и гармоничные сочетания благородных цветов. Всё как будто на крейсере, который приготовили к параду. Жители были под стать и предпочитали носить одинаковые одежды из добротного аккуратного камуфляжа.

Немного поработали, пока Агафья руководила выгрузкой и погрузкой ценного имущества. Мы помогли потаскать коробки, ящики и мешки, перемещая их из одних вагонов в другие. За это время коллекционерша договорилась о нашем дальнейшем путешествии и, сказав, что так будет быстрее, распрощалась, оставив нас на попечение местного начальника.

Как оказалось, мы прибыли как нельзя вовремя, и тот чудо-транспорт, на который намекала хозяйка «Лотоса», должен вот-вот прибыть. Местный босс усадил нас на некое устройство, вроде мотодрезины, только обваренное решётками и с установленным на крыше пулемётом. Отъехали совсем немного, вышли около станции метро и прошли по широкой пафосной лестнице до огромных створок. Охранники открыли нам гермоворота из массивных толстых металлических конструкций, а дальше спускались по неприметной служебной лесенке.

Мы шли вниз и вниз, и наконец вышли в огромный зал, напоминавший станцию метро, только вместо рельс был сплошной монолит из мраморных плит, на которых высечены многочисленные орлы. Птицы сидели в самых разных позах, но обязательно на черепах. Очень напоминало символику нацистских и иже с ними режимов, только вместо свастики использовалось стилизованное изображение черепа во всех возможных и невозможных вариантах. Напротив стены стояло несколько человек, с вожделением смотря на монолит. Начальник встал рядом и молча поманил нас. Разговаривать, наверное, в этот момент было не принято, поэтому мы с Вешалкой и Камишкой просто встали рядом с ними.

Минуты через две от стены на несколько сантиметров спустился сероватый туман и рывком стал белым. Вместо стены открылось свободное пространство, но хлопья кисляка были настолько плотные, что видимость пропадала на расстоянии ладони. Затем туман начал выдавливаться, растекаясь под ногами и окутывая нас по всему залу. Словно призрак, объятый облаками, на станцию влетел нос самолёта. Ага, того самого, разукрашенного китайскими иероглифами. Да-да, это был именно он. Суперсовременный состав немного прополз, останавливаясь, слегка осел, открыл перед нами дверь, выключил внутреннее освещение и затих, перестав гудеть оборудованием.

– Фара, Семён внутрь, – скомандовал один из мужчин.

Два парня, держа наготове оружие и нацепив ПНВ, скользнули в дверь. Через полминуты из тёмного нутра поезда несколько раз мигнули фонариком, и туда отправился ещё один невысокий мужчина азиатской наружности. Через пять минут азиат вернулся и, радостно лыбясь, сообщил:

– Есть автоном. Полный! Хоть два раза туда-обратно.

– Отлично! – кивнул начальник и, обратившись к нам, сказал: – Прям как под заказ. Быстрее транспорта в Стиксе нет и не будет. Я по делам, а Ким вам всё расскажет. Вы с ним до станции погрузки доедете. До ваших там недалеко. Сами тут знакомьтесь, – и глава местных паровозников и парни, проверявшие поезд, удалились, оставив нас посреди мраморной подземной станции в компании суетящегося азиата.

Своим вниманием нас удостоили только минут через двадцать. За это время мы несколько раз обошли титанического размера грот, изукрашенный диковинной резьбой в стиле тоталитарного режима. Когда поезд снова засветился всеми окнами, слегка загудел и даже немного приподнялся, азиат закричал нам, приглашая внутрь. Мы зашли, и я сразу представился, заодно представив моих дам:

– Я Ганслер, это Камишка и моя супруга Вешалка.

– А я Ким.

– Кореец? Имя или фамилия? Как старики, местную кликуху решил не брать? Это разве не китайский паровоз?

– Паровоз китайский. Я спокойно говорю на китайском. В том мире Пан Владимир Иванович. На дальнем востоке жил. Меня Кимом уже в Стиксе погонять стали. Располагайтесь. Первый класс. Мы сейчас едем одни. Потом я беру груз, и возвращаемся обратно. Вы по своим делам, а я по своему маршруту. Почти тысяча с гаком километров перезагружается со всеми станциями и резервными модулями питания. Хватает на туда-сюда на юга!

– Не понял, – честно признался я.

– Сейчас всё расскажу, – пообещал он и отправился в кабину, после чего состав тронулся и начал постепенно набирать ход.

Через пять минут Ким прошёл мимо нас, показав, чтобы мы никуда не уходили и сидели там, где он показал. Кореец вернулся с картонным ящиком и уселся в кресло рядом.

– Живём! Бывают составы совсем без запасов. Дальше автоматика. Электроника такая умная, что ручного управления нет, короче, пьём, курим и не заморачиваемся. Печеньки, коньяк и сигары! – Мы получили по пластиковому стакану и модному табачному изделию.

Было непривычно сидеть в первом классе, пить и курить вместе с машинистом, зная, что паровозом никто не управляет. Даже на «Ленине» и анархическом «Че» такие вольности не позволялись. Подруга, осознав происходящее, была счастлива. Вешалка прижалась к уху и прошептала:

– Дорогой, спасибо! Первый класс, курящий салон. Я тебя обожаю.

Пока пили, Ким рассказывал:

– На самые что ни на есть юга. Там дикое отставание в технологиях. Целые города перезагружает из времён мушкетёров и испанских колонизаторов. Работорговля. За ящик «мосинок» и три цинка патронов полсотни девок дают не глядя. Меня торговцы всяким ширпотребом загружать будут, а обратно тут всё тётками напихаем. Самый ходовой товар. Многие работящие девки у нас оттуда, только помалкивают. По сравнению с их жизнью там, для них тут курорт. И товар, конечно, есть. Торговцы, кто в курсе о таком пути, на этом кучу денег экономят, и нам прибыток. Сейчас вас высажу, загружусь и туда.

– Прибыльное дело. Без охраны не боишься?

– Не. У меня умение есть, могу себя в кому вводить, хоть на день, хоть навсегда, а без меня тут никак. Я и есть секретный ключик. Отличный китайский локомотив без единого слова на других языках. Английские надписи встречаются только на поручнях и над дверями. Нужен кто-то, кто разбирается в локомотивах и китайском. Каждый раз поезд падает похожий, но немного другой, и управление несколько иное. Переводить заранее бесполезно. Сверху он будет точно такой же, как и в прошлый раз, а внутрянка другая, даже посадка машиниста бывает сзади, всем управляют через экраны и, разумеется, на китайском. У нас этот путь столько раз пытались отжать, а потом приползали через несколько перезагрузок, мол, ни фига никто не понимает, извините…

Ким залыбился и разлил очередную порцию целебного спиртного. Мы тяпнули и пыхнули густым дымом. Разговор был милым и приятным, а потом Камишка не раздумывая села на колени корейца и посмотрела ему в лицо так, что даже если он прямо сейчас убежит, решившись остаться гордым человеком, то потом никогда себе этого не простит.

Ким оказался восточным человеком, считавшим, что судьба в жизни любого индивидуума – это главное, поэтому не раздумывая принял ухаживание художницы. Нам с Вешалкой оставалось только найти повод уйти осматривать соседние вагоны, прихватив спиртное и сигары. Всё-таки салон первого класса, как и заказывала супруга, на курящем рейсе.

Когда Камишка вдоволь натрепала Кима, то ненадолго отпустила его по своим делам. Теперь в русского китаеговорящего корейца вцепился я. У меня были вопросы к тетрадке, которую вручила мне Мамочка из личных запасов хозяйки Свободного города. Отправлять сканы тетради на большую землю лингвистам я не стал, потому что не знал содержимого записей. С учётом мелкого пакостничества, которое необъяснимым образом процветало на базе, я вначале всё показывал Вомбату и только потом выдавал информацию в народ. Сведения из тетради могли быть не менее интересными, чем с флешки мёртвых копателей. Я честно попытался перевести с китайского сам, используя специальные переводчики, размещённые на серверах базы, но они выдавали сущую белиберду.

– Ким, слушай, сможешь перевести? – Я протянул тетрадь.

Кореец слегка скривил лицо, но самопроизвольно, а вовсе не пытаясь показать отношение к таким просьбам. Наверное, его часто просили прочесть инструкции с китайских товаров.

– Давай, – скучающе согласился он и начал читать.

По мере чтения он морщил лоб, поочерёдно кривил уголки губ или смешно поднимал брови. Потом Ким отправился к ящичкам, которые находились за шторкой, вроде купе для проводника или стюардессы. Всё зависит от того, считать этот монорельс ещё поездом, или уже самолётом. Вскоре, немного поковырявшись в содержимом купе, вернулся с ручкой и блокнотом и, выдвинув столик, занялся писаниной. Я тихо сопел, стараясь не нарушать творческий процесс. Ким довольно долго писал, чёркал, качал головой, бубнил на китайском, тихо матерился на русском и дзямкал на корейском.

Тихой кошкой, стараясь не спугнуть добычу, пришла Вешалка и скромно присела через два кресла от корейца, так, чтобы не над душой нависать и быть в курсе всех событий. Наверняка своим чутьём нимфы следит, чтобы мимо неё ничего интересного не проскочило. Уже столько раз всё совпадало. Если б мы сейчас с Кимом квасить сели, о нас бы ещё полдня никто не вспомнил, а тут почти сразу приползла и тихо уселась.

– Какое-то идиотство, – произнёс Ким, когда разбор текста немного стронулся с мёртвой точки.

– И чего там написано? Я автоматическим переводчиком с китайского ничего не смог перевести.

– Тут по-корейски написано, но на китайском, по-русски.

– Это как?

– Типа транскрипции. Иероглифы по-китайски читаешь, на русском, но звучат по-корейски.

– Да, шифровальщик был реально крут, если знал все три языка.

– Крут как не знаю что, если так всё в кучу свалил, – согласился Ким. – Обычно китайцы с корейцами так не смешиваются. Либо корейцы русскоговорящие, либо китайцы русскоговорящие. Как правило, браки одной национальности или с русскими. Так, как у меня, редко бывает. Мы на Дальнем Востоке жили. Я нормально говорить только к четырём годам начал. Получился не билингва, а трилингва, ещё и языки такие. Меня в детстве соседская детвора даже била иногда, потому что понять не могла, чего мне надо, и я всех этим достал. Приходилось жестами показывать. Лет до шести слова из всех языков в кучу перемешивались.

– Понимаю. Я тоже билингва. Меня в том мире Мадлен Исматович звали. По матери все болгары, а по отцу совсем не болгары были. Но мне проще. Женские родственники со мной по-русски старались разговаривать, так что болгарский я верхами прихватил. И чего там написано?

– Пока ничего такого. Общие фразы: «А ты хорош. Нашёл-таки русскоговорящего китайского корейца. Если ты до этого додумался, то быть тебе богатым и счастливым, мой будущий неизвестный правитель мира». Это пока всё. Тут очень долго и тяжело всё шифруется. Над этим надо неделю сидеть.

– После такой фразы не хочется пристрелить и себе тетрадку забрать? – спросила Вешалка.

– Нет. У меня был один случай. Это всё жадность. Тоже за несметными богатствами пошли, ну да ладно. Вы от Агафьи прибыли. Меня она сильно выручила. Вы ей потом обязательно расскажите, очень она такие штуки любит. Если что узнаете…

Не договорив, Ким подорвался и понёсся к кабине. Он, как главный руководитель паровоза, первый почувствовал, что сверхсовременный состав начал самопроизвольное торможение. Что происходит что-то не то, мы поняли больше по реакции корейца, чем по внешним признакам. Состав терял скорость, но настолько плавно, и тормозил столь бережно, что если бы Ким не орал, сообщая нам о неожиданном торможении, то я бы это практически не почувствовал. Судя по мату, умный поезд игнорировал команды командира и делал то, что считал нужным.

Мы остановились. На шум вбежала неодетая Камишка, слегка обозначив знаки приличия одеждой, которую держала в руке. Наверное, отдыхала, а суета её сдёрнула с постели.

Через стекло было видно, кто стоял на подземной остановке. Оружие мы даже не пытались брать в руки. Дверь открылась, и в вагон шагнула моя старая знакомая девчонка в накидке из тряпья, украшенной металлическими колечками. За ней вошли молчаливые сопровождающие, два парня и женщина, носившие противогазы без фильтров. Все были одеты в тряпьё, тоже расшитое похожими колечками.

Девчонка оглядела вагон, принюхалась к сигарному дыму и завалила нас вопросами:

– А вы уже поженились? А почему от вас всегда плохо пахнет? Знаете, где куб? А почему вы нам ничего не сказали? Тётку из дыма прибить хотите? А почему на оракуле так мало одежды? Ей не холодно? Еда есть? А можно мне посидеть в кабине поезда?

Я подошёл и молча, что есть силы, обнял носительницу тряпья, обшитого кружочками, а затем по-дружески пообнимался с её молчаливыми спутниками в обзорных противогазах. Ким и Вешалка стояли с бледными лицами, наблюдая, как я обмениваюсь обнимашками с грозными аяши – свирепыми убийцами и жителями аномальных зон Стикса.

Ким и супруга первое время нервничали, а я к появлению старых знакомцев отнёсся очень тепло. Если четверть того, что мне рассказывали про аяши, правда, то нас прибили бы давным-давно и мы бы даже пикнуть не успели.

Общее напряжение спадало. Девчонка отправилась заваливать Вешалку вопросами, а я помог выковырять со склада ещё спиртного и снеков для новых членов экипажа.

Дамы мило беседовали:

– Вы уже поняли, на кого мы вместе охотимся? – поинтересовалась аяши.

– Это ты про чудовище? – отвечала супруга.

– Почему чудовище? – удивилась девчонка. – Подумай, что будет, если ты станешь жить вечно и накапливать умения? Если вовремя не умрёшь, то столько всего можешь узнать и уметь? Если ты столько узнаешь, сможешь остаться человеком? Ты же хочешь быть человеком?

– Получается, это простые люди, которые тысячу лет живут и не помнят, кем были?

– Почему только люди? Ты не думала, что мир огромен и безграничен и что тут может быть всё что угодно?

Вешалка немного поговорила с девчонкой и о её клинках, довольно странных, которые висели у неё на обоих бёдрах. Супруга поинтересовалась:

– Шуангоу?

– Неужели не видно, что это парные хунга-мунга? – изумилась аяши.

– Клинок с писюном? – показала свою осведомлённость в холодном оружии моя скво.

– А куда ж без него? – утвердительно спросили в ответ.

Вешалка отлично болтала с новой подругой на её диалекте. Беседа была непринуждённой и, похоже, в языке аяши действительно не существовало ни одного знака препинания, кроме вопросительного. К ней присоединилась и Камишка, успевшая уже одеться и похвастаться своим бронежилетом их скреббера. Аяши, кстати, почти сразу заинтересовались этим предметом амуниции, только как они об этом догадались, не пойму. Уж не по запаху ли?

Слушая краем уха весёлое щебетание супруги и девчонки, я подсел к остальным аяши, притащив спиртное и ящик со снеками. Перекус приняли с благодарностью, спокойно сняли противогазы, разделили сушёные сосисоны и разлили благородные напитки, капнув в стаканы немного живчика.

– А почему вы всё время разговариваете вопросами? – поинтересовался я, раз уж выдалась возможность полюбопытствовать.

– Неужели? – ответил один из парней, а затем заулыбался, символически постучав себя пальцами по губам. – Блин. Заразное, оказывается. Это только Цефея так разговаривает. Она одарённая. Такие рождаются раз в поколение.

– А противогазы аяши зачем носят? А почему они у вас без фильтров? Как вы узнали, что мы в черноте погибнем, и за нами пришли? – решил я от души понаглеть, раз уж позволяют.

Обшитые колечками и звёздочками тряпки почти наверняка были предметами культа или моды, а вот противогазы мне были интересны. К носителям лицевых масок в Стиксе всегда было повышенное внимание и очень плохое отношение, которое почти наверняка вызовет агрессию. С фильтром он или без фильтра, никто разбираться не будет. Скорее всего, противогаз привлечёт пули, выпущенные издалека, даже от тех, кто в ином случае оказался бы совсем не агрессивным.

– Аяши противогазы не носят, – дали мне ответ, с искренним удивлением в голосе и лежавшей на коленях маской.

– Совсем? – уточнил я.

– А! Мы носим, но только мы. Нам надо. Потом расскажем, наверное.

Немного неправильно вначале завалить гостей вопросами, а потом спрашивать, как их зовут, но так хотелось почесать любопытство, пока можно. К моему удивлению, они прекрасно знали наши имена, а их звали Марс, Плутон и Рея. Аяши брали имена древних богов, звёзд и светил, а если того и другого сразу, то вообще замечательно.

О приключениях в черноте они промолчали, хотя именно эти ребята тогда сопровождали Цефею. Я их запомнил. Для себя решил больше не пытать вопросами посматривающих на еду бойцов, а пожелал приятного аппетита и отправился в кресло рядом с супругой.

После того как к нам в поезд подсели попутчики, состав снова вернулся под управление Кима и прекрасно его слушался. Поезд набирал скорость, переходя в расчётный режим, унося нас к цели совершенно без каких-то выкрутасов и беспрекословно подчиняясь командам умной электроники. Я плюхнулся в кресло и улыбался сидящей рядом любимой. Меня накрыло добротой, тёплым нежным чувством.

Где-то там, за спиной, выпивали грозные и загадочные обитатели Стикса. Суетился Ким, желая выяснить, что действительно случилось с поездом. Скрипела карандашом Камишка, пытаясь нарисовать как можно больше, возможно, даже очередной шедевр по памяти. А может, художница просто выискивала очередного претендента на занятие любовью?

Я всегда любил самолёты, и совсем не из-за скорости перемещения. Мне плевать, сколько длиться поездка, особенно когда нахожусь в командировке. Нет разницы, один день лететь или три трястись в поезде, да хоть на собаках или каяке. Я любил самолёты именно за ощущение особенного мира, закрытого от всех, и воздушного шарма аэропорта. А самое главное, всё это начиналась сразу тогда, когда ты пересёк здание аэровокзала и сдал чемоданы. Ощущение летящего счастья, в котором тебе удалось поучаствовать. Вот как, наверное, можно это назвать.

Хорошо сидеть, обнявшись с супругой, жаль, что долго не получается. Поезд неожиданно начал сворачивать на стрелке. Это я понял по резкому смещению вектора гравитации. Ким завопил, сообщая, что на монорельсе стрелок не предусмотрено, делая это в максимально аллегорической форме. Каких только поз и частей тела в этом техническом докладе не присутствовало! Кореец пытался экстренно тормозить, но то ли умная электроника была тупая, то ли состав шёл слишком быстро. Кое-что удалось, вагоны задрожали, а нас начало вырывать из кресел. Ещё некоторое время дёргало, трясло, вагоны качало, а потом в глаза долбанул солнечный свет. Мы выехали на мост, который шёл над огромным городом, сделали несколько лихих разворотов по улицам, проехались по эстакаде, малоэтажной застройке и остановились посреди района потёртых домиков в три-пять этажей.

– На пол, – заорала Вешалка, и мы плюхнулись.

Пока трясло, аяши надели противогазы, а мы похватали оружие. Парни аяши загородили телами Цефею, а Рея подползла к Вешалке, перекинулась несколькими словами, после чего, позвав Кима и Камишку, уползла в соседние вагоны. Дар сенса, помноженный на талант нимфы – это тема.

Стрелять по нам начали минут через пять. Судя по всему, мы остановились не в расчётной точке, но моя супруга почувствовала засаду издалека.

После того как нам разбили стёкла, отстрелявшись над нашими головами, Марс открыл ответный огонь. Прижав одной рукой дырку для фильтра на противогазе, он начал стрелять из автомата одиночными, вот только попадания были, как будто из тридцатимиллиметровой пушки долбят. Как только обойма опустела, он упал на пол вагона. Плутон работал точно так же, только по соседнему дому, и тоже с одной руки, прижимая другой дырку для фильтра. С обоймы «Вала» ему удалось обвалить часть крыши на пятиэтажке, откуда по нам вели огонь и что-то поджечь в соседнем доме, где разместился пулемётчик.

С другого конца поезда тоже долбануло от души, завалив небольшую трёхэтажку. Мы с супругой бегали по вагону, пытаясь наносить огневое поражение в силу своих возможностей, но по сравнению с огневой мощью аяши наши усилия больше отвлекали врагов, чем причиняли вред. Наверняка какое-то умение, завязанное на противогазы. Но думать было некогда. Нападавшие прибывали просто в ненормальных количествах. Обычная стрелковка бока поезда не пробивала, но и того, что залетало в окна, а потом рикошетило, было более чем достаточно.

Цефея сидела на полу между креслами с планшетом и бубнила:

– Кто-нибудь до нас здесь был? Всегда лежит много взрывчатки, тогда и нам надо тоже положить? Разложили? Неужели тут забыли? Ганслер, а ты знаешь, как коды на радиовзрыватель узнать?

– А? – не врубился я.

– А почему вы рты не открыли? – поинтересовалась Цефея в ответ.

– Чего? – спросил я.

Точно в тот момент, когда из моего рта выходил звук, по глазам долбанула вспышка и со всех сторон пришла ударная волна, а потом пыль, которая заполнила все места и отверстия одновременно. Некоторое время ушло на прочихаться и отплеваться.

Среди оседающей пыли домов не было. Весь район лежал в руинах. В каждом строении, даже в трансформаторной будке и ларьке, где готовили фастфуд, прогремели взрывы. Все они были небольшие, иначе нас бы просто разорвало, но достаточные, чтобы сооружение завалилось, похоронив там буквально всех.

Пыль медленно оседала. Рядом стоял Марс, напряжённо вглядывающийся в её клубы и поглядывающий на Цефею. Плутон сразу после взрыва выскочил из вагона и бегал по грудам мусора, изредка стреляя. Наверное, даже после такого, кто-то ещё остался.

– Это что было? – обратился я к миру, не особо рассчитывая на ответ, но мне ответил стоявший рядом парень-аяши.

– Парадоксальное оружие.

– А?

– Цефея нашла коды от взрывателей и подорвала. Чтобы тут сейчас всё взорвалось, нам надо было раньше заминировать, и мы теперь знаем, где и сколько закладывать. Потом вернёмся и заминируем, – объяснял Марс особенности своего оружия.

– Я что-то не понял? А если вовсе не заминируете? И как можно вначале взрывать, а потом минировать?

– Парадокс, – спокойно пожал плечами парень.

Вешалка наклонилась и прошептала мне на ухо:

– Пипец, какая силища. Ты не представляешь, сколько девчонка-аяши умения вылила. Мы, нимфы, всегда должны чувствовать умение, у нас такая особенность. Это охренеть сколько.

Я только согласно кивнул. Наверное, представляю, если Вешалка, которая одной песней целый паровоз покалеченных может поднять, так восхищается. И да, аяши действительно эпические противники, которые при необходимости могут такие штуки устраивать. Когда всё уляжется, я ещё попробую расспросить, как они из обычных «Валов» стреляют, словно из зенитного орудия.

Я взял супругу за рукав и подёргал, привлекая внимание:

– А почему ты, ну этих, которые напали, не остановила? Хоть бы часть придушила. Паралич наслать, или мерзость какую сделать. Ну, как ты умеешь. Меньше бы по нам стреляли.

– Не могла. Я с мертвецами не могу.

– Заражённые? Тогда с какого они автоматами пользуются?

– Нет, мертвецы. Они умерли до того, как стали заражёнными.

– Это как?

– Ка́ком! Думаешь, я знаю?

Похоже, ответов не будет.

Я стоял у окна, наблюдая, как Рея и Плутон добивали подранков. Судя по тому, что я услышал из разговоров, это Пекло. Когда с подранками покончено, нас позвали помогать мародёрить. На трупах, до которых можно было добраться, имелось немало ценного оружия. Как ни странно, аяши действительно весь избыток взрывчатки разложили по положенным местам, соединив проводами и аккуратно отметив те точки, где, по их мнению, заряда для парадоксального оружия достаточно, а где впоследствии нужно будет добавить.

Всё делали в крайней спешке. Тут было полно заражённых, и супруга их отлично чувствовала. По загадочной причине к месту боя они не подходили, но пытались это делать постоянно, отпугиваемые неведомой силой. Если это и было умение, то оно угасало, и всё больше тварей хотели выяснить, а чего это там так вкусно пахнет?

– Сюда! Сюда идите! – восторженно орал Ким, высунувшись из разбитого стекла и призывно махая рукой.

– Что случилось? – проорал я, глядя снизу вверх на поезд, нависающий на эстакаде метрах в пяти над землёй.

– Я его запустил! Есть аварийный ход. Ползти будем!