Текст книги "Королевство"

35

Северный Непал

Сэм открыл рот, собираясь заговорить – и захлопнул. Реми сказала:

– Я знаю, о чем ты думаешь. Но я уверена, Сэм. Помню, как пила чай и разглядывала эти буквы на экране ноутбука Джека.

– Я тебе верю. Просто не понимаю, откуда… – Сэм замолчал и свел брови. – Разве что… Когда мы приземлились здесь, далеко было до последней точки?

– Хосни сказал, меньше километра.

– Возможно, это в полумиле от маршрута, который бы выбрал Дхакал для своего путешествия. Что если он умер здесь поблизости или столкнулся с неприятностями и лишился ларца с Теурангом?

Реми кивнула.

– А столетия спустя появились наши друзья-воздухоплаватели. У них здесь произошло крушение, и они нашли ларец. Когда состоялся самый первый полет воздушного шара с человеком на борту?

– По-моему… конец шестнадцатого – начало семнадцатого веков. Но я никогда не слышал о дирижаблях в того периода, да еще таких передовых. Он намного опередил свое время.

– Значит, он разбился здесь самое раннее через триста лет после того, как Дхакал оставил Мустанг.

– Правдоподобно, – согласился Сэм, – но все равно трудно поверить.

– Тогда объясни эти символы.

– Не могу. Ты сказала, что они – проклятие Теуранга, и я тебе верю. Просто мне трудно взять все это в толк.

– Добро пожаловать в клуб, Сэм.

– Как твой итальянский?

– Немного заржавел, но попозже можно попробовать. А сейчас давай сосредоточимся на том, чтобы выбраться отсюда.

Утро они посвятили проверке растяжек; те, что выглядели слишком потрепанными или прогнившими, откладывали в сторону; Сэм отрезал их своим швейцарским армейским ножом. Тот же процесс они повторили с распорками из бамбука и лозы (Реми все их проверила в поисках надписей, но ничего не нашла), затем занялись шелком. Самый большой кусок, какой они нашли, был всего несколько дюймов шириной, так что они решили вплести годные куски в снасти, если понадобится. К обеду у них собралась внушающая уважение груда строительных материалов.

Чтобы увеличить стабильность, они решили прикрепить к внутренности купола восемь распорок от плетеных оболочек воздушных шаров. Это они делали конвейерным методом: шилом из своего ножа Сэм протыкал в оболочке двойные дыры, куда предстояло вставить распорки, а Реми потом должна была вдеть в эти дыры 12-дюймовые отрезки шнуров из сухожилий. Когда это было готово, у них получилось триста двадцать отверстий и сто шестьдесят шнуров.

Во второй половине дня Сэм начал затягивать шнуры наглухо крепежными узлами. Он успел затянуть почти четверть, когда они решили прерваться.

На другой день они поднялись вместе с солнцем и вернулись к сооружению дирижабля.

Пять часов светлого времени потратили на то чтобы зашить отверстие в нижней части парашюта/воздушного шара с помощью полосок шелка, которыми обвязали кольцо величиной с бочарский обруч; это кольцо Сэм соорудил из изогнутых частей плетеных секций.

С аппетитом съев по несколько крекеров, вернулись в гондолу и приготовились провести долгую ночь.

– Скоро мы будем готовы? – спросила Реми.

– Если повезет, корзину мы закончим завтра к полудню.

Пока они работали, Сэм непрерывно обдумывал инженерные проблемы. Гондолу они с Реми постепенно разбирали на дрова, которые использовали не только для приготовления пищи, но иногда, чтобы согреться днем и перед сном.

От гондолы осталось десять футов. Основываясь на своих расчетах, Сэм считал, что остатков корзины вместе с неким химическим составом, о котором он думал, хватит, чтобы они поднялись в воздух. Гораздо более сомнительно было, смогут ли они подняться достаточно высоко, чтобы перевалить через кряж.

Единственное, о чем не беспокоился Сэм, – о ветре. До сих пор, если ветер вообще дул – редко, – он дул с севера.

Реми высказала другую заботу, которая тревожила и Сэма:

– А как с приземлением?

– Не буду лгать. Возможно, тут нам не повезет. Невозможно предсказать, насколько удастся управлять спуском. И у нас нет буквально никакой системы управления.

– Полагаю, у тебя есть и аварийный план.

– Есть. Хочешь послушать?

Реми несколько мгновений молчала.

– Нет. Удиви меня.

Сэм верно оценил необходимое время. Корзина и вертикальные стойки были полностью готовы только к полудню. Хотя слово «корзина», пожалуй, было слишком оптимистичным для описания их сооружения, они все равно гордились им – бамбуковой платформой шириной в два фута, скрепленной и привязанной к стойкам последними сухожилиями.

Они молча поели, восхищаясь своим творением. Сооружение было грубое, бесформенное, уродливое – и они любили каждый его дюйм.

– Нужно дать ему имя, – сказала Реми.

Сэм, конечно, предложил «Реми», но она отвергла эту мысль. Он попробовал снова:

– В детстве у меня был воздушный змей, я его назвал «Высокий полет».

– Мне нравится.

Вторая половина дня прошла за выполнением плана Сэма насчет источника топлива. За исключением секции длиной три фута, в которой они собирались провести ночь, Сэм с помощью цепной пилы разобрал оставшуюся часть гондолы; он стоял внутри, пилил и протягивал отрезанные куски Реми. В пропасть уронили всего три куска.

Реми камнем разминала прутья и остаток сухожилий; первую горсть получившейся смеси Сэм высыпал в чашевидный кусок корпуса «Белла». Туда же добавили лишайники, которые соскребли со всех камней и свободных от льда пятачков гранита, какие удалось найти на плато, а после немного авиационного горючего и горсть пороха, Извлеченного Сэмом из пистолетных патронов. Через полчаса проб и ошибок Сэм представил Реми грубый брикет, завернутый в обрывок шелка.

– Окажи честь, – сказал он, протягивая Реми зажигалку.

– Ты уверен, что не взорвется?

– Нет, вовсе не уверен.

Реми бросила на него уничтожающий взгляд.

– Но для его ему нужно убрать внутрь чего-то твердого.

Реми, держась на расстоянии вытянутой руки, поднесла к брикету огонек зажигалки; тот вспыхнул с едва слышным звуком.

Широко улыбаясь, Реми вскочила и обняла Сэма. Усевшись на корточки, они смотрели, как горит брикет. Температура получилась удивительно высокая. Когда пламя наконец затрещало и погасло, Сэм взглянул на часы.

– Шесть минут. Неплохо. Теперь нужно как можно больше таких, но покрупнее – скажем, размером с филе-миньон.

– Обязательно нужно пользоваться таким сравнением?

– Прости. Как только доберемся до Катманду, сразу отправимся в ближайший стейк-хаус.

Ободренные успехом «поджога», они быстро продвигались вперед в своей работе. К ночи у них было девятнадцать брикетов.

К заходу солнца Сэм закончил изготовление жаровни, вогнав в ее основание три короткие ножки, к которым прикрепил чашу из двойного алюминия, зажав их под закраиной. И в качестве последней детали пробил в конусе отверстие.

– А это зачем? – спросила Реми.

– Вентиляция и подача горючего. Как только загорится первый брикет, поток воздуха и форма конуса создадут своего рода водоворот. Тепло будет выходить из этого отверстия и поступать в шар.

– Изобретательно.

– Это печка.

– Прошу прощения?

– Старомодная походная печка с дверцей сзади, только «раскачанная». Такими пользовались целое столетие. Наконец-то оправдалась моя страсть к туманным знаниям.

– На все сто! Давай вернемся в наш бункер и постараемся отдохнуть перед первым – и последним – полетом «Высокого Летуна».

Спали они урывками и всего два часа: уснуть не давали усталость, голод и волнение. Как только стало достаточно светло для работы, они выбрались из гондолы и доели свои последние припасы.

Сэм разобрал остатки гондолы, кроме самого последнего угла – его они вытащили из трещины с помощью веревки с узлами на крюке. А закончив пилить, получили груду дров высотой с Сэма.

Заранее выбрав на плато место, почти свободное от льда, они аккуратно перетащили туда свой воздушный шар. На платформу погрузили камни – балласт. В центре поставили жаровню, потом привязали платформу веревками из сухожилий.

– Что ж, раскочегаримся, – сказала Реми.

В качестве растопки они использовали обрывки бумаги и лишайник, на которые поставили треножник из прутьев. Когда образовалось достаточно углей, продолжили подкладывать под жаровню обрезки прутьев, и пламя медленно начало расти.

Реми провела ладонью над жаровней. И отдернула руку.

– Горячо!

– Отлично. Теперь надо немного подождать.

Час превратился в два. Шар медленно заполнялся, расправляясь вокруг них, как миниатюрный цирковой шатер, а запасы топлива уменьшались. Из-под купола солнечный свет казался эфемерным, туманным. Сэм понимал, что они сражаются со временем и теплофизикой – воздух остывал и просачивался из шара наружу.

В самом конце второго часа шар, который по-прежнему лежал перпендикулярно земле, поднялся и поплыл. На самом ли деле или то была игра воображения, но им подумалось, что настал переломный момент. Через сорок минут шар полностью расправился, и с каждой минутой его оболочка натягивалась все туже.

– Получилось, – прошептала Реми. – Правда, получилось!

Сэм молча кивнул; он не отрывал взгляда от шара.

Наконец он сказал:

– Все на борт.

Реми подскочила к груде дров, выхватила кусок бамбука с выцарапанной надписью, сунула за пазуху и вернулась. Один за другим убирала камни, пока не освободила место, чтобы встать на колени, потом сесть. Противоположная сторона платформы теперь парила в нескольких дюймах над землей.

Заранее уложив в сумку от парашюта самое необходимое, а в большую дорожную сумку брикеты и последнюю охапку дров, Сэм схватил ту и другую и опустился на колени возле платформы.

– Готова? – спросил он.

Реми и глазом не моргнула.

– Летим!

36

Северный Непал

Пламя вырывалось из жаровни, исчезая в устье шара; платформа висела над поверхностью на уровне колен.

– Когда я скажу, отталкивайся изо всех сил, – распорядился Сэм.

Он сунул в жаровню последние два куска гондолы и ждал, переводя взгляд с жаровни на шар и на землю.

– Давай!

Они одновременно согнули ноги и с силой оттолкнулись.

Поднялись на десять футов. И так же быстро опустились.

– Готовься, повторяем, – сказал Сэм.

Их ноги коснулись льда.

– Толкай!

Они снова взмыли и снова вернулись, хотя и не так быстро.

– Застряли, – констатировал Сэм.

– Нужен ритм, – ответила Реми. – Допустим, прыгать, как мяч.

И они начали подпрыгивать на плато, с каждым разом набирая все большую высоту. Слева маячил край утеса.

– Сэм… – предупредила Реми.

– Знаю. Не смотри, продолжаем прыгать. Летим или плывем!

– Замечательно!

Они снова оттолкнулись. Порыв ветра подхватил шар и сильно толкнул их к плато, их ступни проехались по льду. Одна нога Реми соскользнула с утеса, но Реми сохранила хладнокровие и, помогая Сэму, в последнем усилии оттолкнулась другой.

Внезапно все стихло, только ветер свистел в снастях.

Они были в воздухе и поднимались.

И летели на юго-восток, к склону.

Сэм сунул руку в сумку и достал два брикета. Сунул их в жаровню. Брикеты с легким шумом вспыхнули. Над топливом поднялось пламя. Шар начал подниматься.

– Еще, – сказала Реми.

Сэм подложил третий брикет.

Ш-ш-ш! Шар поднимался.

Сосны были в нескольких сотнях ярдов от них и быстро приближались. Порыв ветра подхватил шар и закрутил. Сэм и Реми ухватились за стропы и сильнее уперлись ногами в платформу. После трех оборотов платформа перестала вращаться и замерла.

Глядя через плечо Реми, Сэм измерял расстояние до склона.

– Близко? – спросила Реми.

– Примерно двести ярдов. Девяносто секунд, плюс-минус. – Он посмотрел ей в глаза. – Впритык. Готова?

– Полностью.

Сэм сунул в жаровню четвертый брикет.

Ш-ш-ш!

Они выглянули за край платформы. Верхушки сосен казались невероятно близкими. Реми почувствовала, как что-то чиркнуло ей по ноге, и отпрянула в сторону. Сэм подался вперед и схватил ее за руку.

Он добавил еще брикет.

Ш-ш-ш!

Еще один.

Ш-ш-ш!

– Сто ярдов! – крикнул Сэм.

Очередной брикет.

Ш-ш-ш!

– Пятьдесят ярдов.

Он выхватил брикет из сумки, потряс его в сложенных лодочкой ладонях, как игральную кость, и протянул Реми.

– Подуй на счастье.

Она подула.

Сэм бросил брикет в жаровню.

Ш-ш-ш!

– Подними ноги! – крикнул Сэм.

Они почувствовали и услышали, как верхушка сосны задела низ платформы. Их рвануло в сторону.

– Зацепились! – крикнул Сэм. – Наклонись!

Они одновременно наклонились в противоположную сторону, вися над краем платформы и сжимая стропы. Сэм бил ногой, пытаясь освободиться от того, что держало их снизу.

С резким треском сломалась остановившая их ветвь. Платформа выровнялась. Сэм и Реми сели прямо и стали озираться.

– Мы свободны! – крикнула Реми. – Получилось!

Сэм перевел дух.

– Ни секунды не сомневался.

Реми пристально посмотрела на него.

– Ладно, ладно, – сказал он. – Может, одну-две.

Теперь, когда они перевалили через хребет и ветер слегка ослаб, они обнаружили, что летят на юг со скоростью, по оценке Сэма, десять миль в час. И, пролетев всего несколько сотен ярдов, начали терять высоту.

Сэм достал из сумки брикет. Бросил его через отверстие подачи топлива, и брикет загорелся. Шар пошел вверх.

Реми спросила:

– Сколько у нас осталось?

Сэм посчитал.

– Десять.

– Теперь, пожалуй, самое подходящее время, чтобы ты изложил мне свой аварийный план посадки.

– Если не получится сесть мягко, словно перышко, наш следующий шанс – сосны; найти густые заросли и лететь прямо на них.

– Ты только что описал крушение, но не наземное.

– По сути да.

– Без «по сути».

– Ладно, без. Будем крепко держаться и надеяться, что ветки сработают как тормозная сетка.

– Как на авианосцах.

– Да.

Реми обдумала это. Поджала губы и убрала со лба прядь красновато-рыжих волос.

– Мне это нравится.

– Я так и подумал.

Сэм бросил в жаровню еще один брикет.

Ш-ш-ш!

Вечернее солнце светило им в спины; они скользили на юг, изредка подбрасывая в жаровню брикеты и продолжая выискивать место для посадки. Пролетев примерно четыре мили, они видели только долины с осыпями, ледники и сосновые рощи.

– Мы теряем высоту – сказала Реми.

Сэм подбросил топлива в жаровню. Они продолжали снижаться.

– Что происходит? – спросила Реми.

– Рассеивание. Солнце уходит, температура падает. Шар теряет тепло быстрей, чем мы его подаем.

Сэм бросил в отверстие очередной брикет. Спуск слегка замедлился, но отрицать было невозможно: они вышли на нисходящую глиссаду. И одновременно увеличили скорость.

– Пора рисковать, – заявил Сэм. – До луга мы не дотянем, но вот приближается аварийный план.

Он показал за плечо Реми. Впереди и внизу росли сосны. А за ними виднелась еще одна усеянная валунами долина.

Сэм сказал:

– Или можно сжечь оставшиеся брикеты, надеясь найти место получше.

– Нам и так слишком долго везет. Я готова к жесткому приземлению. Как ты хочешь это сделать?

Сэм смотрел на приближающиеся деревья, пытаясь оценить скорость, расстояние и угол сближения. Он решил, что у них есть три минуты. Они летели со скоростью около пятнадцати миль в час. К тому времени как шар достигнет деревьев, скорость эта, вероятно, удвоится. В машине такое столкновение они пережили бы, но на этой платформе шансы были пятьдесят на пятьдесят.

– Жаль, нет пневматической подушки, – сказал Сэм.

– А щит не подойдет? – спросила Реми и постучала по бамбуковой платформе.

Сэм сразу понял, что она предлагает.

– Рискованно.

– Гораздо менее рискованно, чем то, что ты сейчас обдумывал. Я тебя знаю, Сэм. Я знаю это выражение лица. Каковы, по-твоему, наши шансы?

– Пятьдесят процентов.

– Это может дать нам несколько дополнительных очков.

Сэм снова взглянул на деревья, потом в глаза Реми. Она улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.

– Чертовка.

– Знаю.

– Это нам больше не нужно, – заявил Сэм.

Он перерезал ремни, удерживавшие жаровню, и столкнул ее с платформы. В облаке искр она ударилась о землю, покатилась по склону и врезалась в валун.

Сэм метнулся через платформу и оказался рядом с Реми. Она уже обеими руками вцепилась в стропы. Левой рукой Сэм схватил другую растяжку, потом откинулся, прижал лезвие швейцарского ножа к одной из стоек и принялся пилить. Стойка с треском разделилась. Платформа слегка наклонилась.

Сэм передвинулся ко второй стойке.

– Сколько до столкновения? – спросил он.

– Не знаю…

– Предположи!

– Несколько секунд!

Сэм продолжал пилить. Лезвие, зазубренное и слегка погнутое из-за попыток Сэма наточить его о камни, было тупым. Сэм стиснул зубы и работал изо всех сил.

Лопнула вторая стойка. Сэм перешел к третьей.

– Время выходит, – крикнула Реми.

Тын-н!

Теперь противоположный край платформы висел на одной стойке. Платформа трепетала, как воздушный змей на ветру. Обеими руками сжимая стропы, Реми висела, стоя на краю платформы только одной ногой. Левая рука Сэма сжимала стропу рядом с ней, точно когтистая лапа.

– Еще один! – крикнул он и начал пилить. – Ну… ну же…

Тын-н!

Конец платформы освободился и теперь висел под ними вертикально. Сэм уже собирался бросить нож, но передумал. Правой рукой он ухватился за стропу.

Реми уже спустилась по стойкам, так что оказалась за платформой. Сэм присоединился к ней. Он посмотрел за край платформы и увидел несущуюся им навстречу стену зелени.

Мир вокруг закувыркался. Приняв на себя большую часть удара, ветви тем не менее сразу распрямились и закрутили платформу. Сэм и Реми полетели сквозь хлещущие ветви. Прижав подбородки к груди, они зажмурились. Сэм разжал правую руку, выпустил стойку и попытался предплечьем прикрыть лицо Реми.

Она невольно вскрикнула:

– Пусти!

Потом они падали сквозь крону; ветви смягчали их падение.

Резкий толчок, и падение прекратилось.

Сэм открыл рот, пытаясь заговорить, но издал только хрип. Он попробовал снова:

– Реми!

– Я здесь, – послышался слабый ответ. – Под тобой.

Лежавший навзничь и наискось на паре ветвей Сэм осторожно перевернулся на живот. В десяти футах под ним на земле, на груде сосновых иголок, лежала Реми. Лицо у нее было исцарапано, словно кто-то скреб его проволочной щеткой. Глаза Реми были полны слез.

– Как ты? – спросил он.

Она заставила себя улыбнуться и кое-как подняла большие пальцы.

– А ты, бесстрашный пилот?

– Дай отлежаться, тогда скажу.

Немного погодя Сэм взялся решать задачу, как спуститься.

– Не шевелись, – велел он Реми. – Просто лежи на месте.

– Ну если ты настаиваешь.

Сэм чувствовал себя так, словно его избили бейсбольными битами, но все суставы и мышцы, казалось, действуют как надо, пусть и не быстро.

Помогая себе правой рукой, Сэм спустился с последней ветки и кулем свалился на землю возле Реми. Она положила ладонь ему на щеку и сказала:

– С тобой не соскучишься.

– Не-а.

– Сэм, шея!

Он поднял руку и потрогал место, на которое указывала Реми. Пальцы покрылись кровью. Пощупав, он обнаружил трехдюймовую вертикальную ссадину за ухом.

– Кровь уже сворачивается, – заметил он. – Посмотрим, что с тобой.

Скоро он понял, что, скорее всего, их спасла одежда. Толстая подстилка парок и высокий воротник защитили торс и горло, а вязаные шапочки послужили необходимой подушкой для черепа.

– Неплохо, учитывая все обстоятельства.

– Нас сегодня спасла твоя идея щита.

Она пренебрежительно махнула рукой.

– А где «Высокий полет»?

– Запутался в кроне.

– Бамбук еще со мной?

Сэм увидел, что конец бамбукового прута торчит у нее из-под парки.

– Да.

– Лицо у меня такое же ужасное, как у тебя? – спросила Реми.

– Ты никогда не была прекрасней.

– Лжец, но все равно спасибо. Солнце садится. Что теперь?

– Теперь нас спасут. Я разведу костер, потом найду дружелюбных жителей деревни, которые предложат нам удобные постели и горячую еду.

– И все?

– И все.

Сэм встал и потянулся. Все тело ломило, пульсирующая боль исходила словно отовсюду.

– Сейчас вернусь.

Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы найти сумку от аварийного парашюта, которая слетела с него во время крушения. Больше времени ушло на поиски большой сумки: она свалилась с платформы, когда отпилили последнюю стойку. Из семи оставшихся брикетов он нашел три.

Сэм вернулся к Реми и увидел, что она сумела сесть, привалясь спиной к стволу дерева. Вскоре рядом с ней на маленьком земляном круге горел брикет. Сэм положил рядом с ней два оставшихся брикета.

– Вернусь очень скоро, – сказал он.

– Я никуда не уйду.

Он поцеловал ее и пошел.

– Сэм?

Он оглянулся.

– Да?

– Опасайся йети.

37

Голдфиш-Пойнт, Ла-Джолла,

Калифорния

– У меня есть для вас перевод, – сказала Сельма, входя в солярий. Она прошла туда, где лежали на шезлонгах Сэм и Реми, и протянула Реми распечатку.

– Фантастика, – с бледной улыбкой ответила Реми.

Сэм спросил Сельму:

– А ты сама прочла?

– Да.

– Может, дашь краткое изложение в духе «Ридерс дайджест»? Реми от обезболивающих слишком… веселая.

Оказалось, что найти спасателей в Гималаях не трудно. Возвращаясь в прошлое, вспоминая, через что они прошли, Сэм счел это идеальной справедливостью. Они, не сознавая того, врезались в сосны менее чем в миле от деревни под названием Самагаун, самого северного поселения в этом районе Непала.

В сгущающихся сумерках Сэм брел по долине, пока его не приметила чета туристов из Австралии, проводящих отпуск в пешем походе. Они отвели его в Самагаун, и очень скоро собралась спасательная партия. Два жителя деревни, австралийская пара и Сэм со всей возможной быстротой проехали вверх по долине на допотопном грузовике «Датсун», потом вышли и остаток пути проделали пешком. Реми они нашли там, где ее оставил Сэм, в теплом свете костра.

Из соображений безопасности ее уложили на кусок фанеры, который прихватили специально для этого, и вернулись в Самагаун, где, как оказалось, из-за них уже была мобилизована вся деревня. Им отвели отдельную комнату с двумя кроватями и пузатой печью и до отвала накормили их алоо тареко (жареным картофелем) и кукхура ко ледо (жареным цыпленком с подливкой). Пришел деревенский врач, осмотрел обоих и не нашел ничего опасного для жизни.

Проснувшись на следующее утро, они узнали, что старейшины деревни уже распространили новость об их спасении по долине посредством любительского радио. Вскоре после того как Сэм сообщил старейшинам, как связаться с Джеком Карной, прибыл долее мощный внедорожник, чтобы отвезти их на юг. В Горкхе их ждали Джек и Аджай, чтобы отвезти в Катманду.

Джек к этому времени уже сообщил об их исчезновении и пробивался через непальскую госбюрократию, чтобы организовать поисковую партию, когда пришло сообщение об их спасении.

Под бдительным оком Аджая Сэм и Реми провели ночь в больнице. Рентген показал у Реми два ушиба ребер и растяжение сухожилия. От ушибов и кровоподтеков Сэму и Реми прописали болеутоляющее. Царапины на их лицах, хоть и страшные с виду, оказались поверхностными и со временем должны были исчезнуть.

Через пять дней после крушения шара они летели домой в самолете.

Сейчас Сельма выдала им отредактированную версию.

– Прежде всего, миссис Фарго, Джек подтвердил вашу догадку. Символы, вырезанные на бамбуке, идентичны символам на крышке ларца Теуранга. Он ошарашены так же, как вы. Когда будете готовы к разговору, позвоните ему.

Что касается остальной записи, вы опять правы: она на итальянском языке. Ее сделал человек по имени… – Сельма всмотрелась в распечатку, – Франческо де Лана Терци…

– Знакомое имя, – заметил Сэм.

Вернувшись домой, он сразу погрузился в историю дирижаблей.

Реми потребовала:

– Рассказывай.

– Де Терци принято считать отцом аэронавтики. Иезуит и профессор физики и математики в Брешии, в северной Италии. В 1670 году он напечатал книгу под названием «Предвестник». Для того времени она была принципиально новой, разрушала каноны. Это был первый серьезный анализ математических основ воздухоплавания. Он проторил тропу для всех, кто следовал за ним, начиная с братьев Монгольфье в 1783 году.

– А, этих, – сказала Реми.

– Первый успешный полет на воздушном шаре, – объяснил Сэм. – Де Терци был настоящим гением. Он проложил дорогу для штук вроде швейной машины, приспособлений для чтения для слепых – первой примитивной разновидности азбуки Брайля…

– Но никаких воздушных кораблей, – сказала Сельма.

– Главной его идеей было то, что он называл «летучим кораблем» – в сущности, это было то же самое, что найденный нами дирижабль с несколькими шарами, но взамен сфер из ткани он предлагал медные, из которых выкачан воздух. В середине 17 века изобретатель Роберт Бойл придумал насос – «пневматическую машину», как он его называл – способный полностью выкачать воздух из сосуда. С помощью этого насоса он доказал, что воздух обладает весом. Де Терци предположил, что после того как из медных шаров выкачают воздух, корабль станет легче воздуха и сможет подняться. Не буду утомлять вас подробностями, но в этом проекте слишком много технических трудностей, чтоб он был осуществимым.

– Поэтому «летучий корабль» так и не построили, – сказала Сельма.

– Насколько нам известно. В конце 19 века человек по имени Артюр де Боссе, пытался добыть средства на постройку корабля, который он назвал «кораблем с трубками с пустотой», но из этого ничего не вышло. А что касается де Терци, то, согласно данным историков, он продолжал работать над своей теорией, пока в 1689 году не умер.

– Где?

Сэм улыбнулся.

– В Брешии.

– Прошлявшись по Гималаям, – добавила Реми. – Продолжай, Сельма.

– Из надписи на бамбуке следует, что де Терци и его китайский экипаж – он не пишет, сколько человек, – потерпел крушение во время испытательного полета воздушного корабля, который он создал для императора Канси. Император назвал корабль «Великий Дракон». Крушение пережили только сам де Терци и еще двое. Причем только он не был ранен.

– Две мумии, которые мы нашли, – сказала Реми.

– Я посмотрела годы правления императора Канси, – вставила Сельма. – Он правил с 1661 по 1722 год.

– Время подходит, – согласился Сэм.

– Теперь о хорошем: де Терци сообщает, что в поисках пищи он нашел, – Сельма заглянула в распечатку, – «загадочный сосуд такой конструкции, какую он никогда прежде не видел, с выгравированными на нем буквами, схожими и в то же время не схожими с теми, какими пользуется мой благодетель…»

Сэм и Реми обменялись улыбками.

Сельма продолжала:

– В заключительной части надписи де Терци пишет, что решил оставить людей из своего экипажа и направиться на север, к базе, откуда вылетел корабль; он называет ее Шекар Гомпа.

Сэм спросил:

– Ты проверила…

– Да. Сейчас на месте Шекар Гомпы развалины, но это примерно в сорока милях на северо-восток от того места, где вы нашли корабль, в Тибете.

– Продолжай.

– Если бы де Терци сумел вернуться в Шекар Гомпу, он бы сам рассказал о своем путешествии. Если нет, его тело не нашли бы. Бамбук должен был стать его завещанием.

– А таинственный сосуд? – спросил Сэм.

– Самое интересное я оставила напоследок, – ответила Сельма. – Де Терци утверждал, что собирался прихватить с собой сосуд в качестве, цитирую, «платы за освобождение моего брата Джузеппе, коего император Канси держал в заложниках, чтобы заручиться моим возвращение с Великим Драконом».

– Он взял его с собой, – понял Сэм. – Забрал Теуранг в Тибет.

Реми сказала:

– У меня столько вопросов, что я не знаю, с чего начать. Прежде всего, что мы еще знаем о де Терци?

– Очень немного. По крайней мере я мало что нашла, – ответила Сельма. – Согласно всем источникам де Терци всю жизнь провел в Италии. Там он умер и похоронен. Как сказал Сэм, в последний год он работал над своим «летучим кораблем».

– Обе версии его жизни не могут быть справедливы, – настаивал Сэм. – Либо он никогда не покидал Брешии, и надпись на бамбуке – подделка, либо он провел какое-то время в Китае, работая на императора Канси.

– Да там, возможно, и умер, – добавила Реми.

Сэм видел озорную улыбку на лице Сельмы. Он сказал:

– Давай, выкладывай.

– Мне ничего больше не удалось найти в сети о де Терци, но в университете Брешии есть профессор, который читает курс об изобретателях эпохи Возрождения. Согласно онлайн каталогу университета де Терци занимает большое место в его курсе.

Реми упрекнула ее:

– Тебе ведь действительно нравится так измываться?

– Ничуть, – серьезно заявила Сельма. – Одно ваше слово, и завтра днем вы будете в Италии.

Одно ваше слово, и мы по Интернету договоримся на завтра о встрече.

Голдфиш-Пойнт, Ла-Джолла,

Калифорния

На следующий день – под вечер по итальянскому времени – в айчате Сэм и Реми представились и не вполне определенно объяснили профессору Карлотте Моретти, почему их интересует Франческо де Лана Терци. Моретти, брюнетка лет тридцати пяти в очках в толстой роговой оправе, улыбнулась им с экрана компьютера.

– Рада с вами познакомиться, – сказала она по-английски с легким акцентом. – Знаете, я некоторым образом фэн.

– Наш? – спросила Реми.

– Си, си. Я читала о вас в журнале «Смитсониан». Утраченный клад Наполеона, и пещера в горах, в… э-э…

– На Большом Сен-Бернаре, – подсказал Сэм.

– Да, и это тоже. Простите мне навязчивость, но я должна спросить: здоровы ли вы? Ваши лица…

– Неудачно сходили в поход, – ответил Сэм. – Теперь выздоравливаем.

– Вот и хорошо. Конечно, я очень обрадовалась, когда вы позвонили. Восхитилась и удивилась. Расскажите, чем вас заинтересовал Франческо де Терци, я постараюсь вам помочь.

– Его имя возникло, когда мы занимались одним проектом, – сказала Реми. – Мы нашли удивительно мало публикаций о нем. Нам сказали, что вы специалист.

Моретти помахала рукой.

– Ну, не знаю. Я включила Терци в свой курс и интересовалась им еще с детства.

– Нам любопытна главным образом последняя часть его жизни, скажем, последние десять лет. Прежде всего, подтверждаете ли вы, что у него был брат?

– О да, Джузеппе де Лана Терци.

– А правда ли, что Франческо никогда не покидал Брешию?

– О нет, неправда. Де Терци часто ездил в Милан, в Геную да и в другие места.

– А за пределы Италии? Может быть за море?

– Возможно, хотя не могу сказать, куда именно. По некоторым сообщениям – они, правда, представляют собой вторичное изложение историй, которые якобы рассказывал де Терци, – между 1675 и 1679 годами он совершил далекое путешествие. Хотя, насколько мне известно, ни один историк этого не подтверждает.

– А в этих пересказах говорится, где он побывал?

– Где-то на Дальнем Востоке, – ответила Моретти. – Есть вариант – в Азии.

– Зачем бы он туда ездил?

Профессор медлила.

– Вы должны понять: возможно, все это выдумки. Нет почти никаких подтверждающих документальных свидетельств.

– Мы понимаем, – ответил Сэм.

– Говорят, де Терци не смог найти инвесторов для своего проекта воздухоплавания.

– «Летучего корабля»?

– Да, его самого. Никто не хотел давать ему денег: ни власти, ни местные богачи. И он отправился на Восток в надежде найти поддержку и закончить свою работу.

– И он ее закончил?

– Нет, насколько мне известно.

– Что произошло, когда в 1697 году он вернулся? – спросил Сэм.

– Говорят, он вернулся в Италию совсем другим человеком. В путешествии с ним что-то случилось, а Джузеппе вовсе не вернулся. Франческо никогда об этом не говорил. Вскоре он снова поселился в Брешии, потом вышел из ордена иезуитов и переехал в Вену, Австрия.