Текст книги "Город в конце времен"

Глава 77

ЗЕЛЕНЫЙ СКЛАД

Джек встал на колени у раскладушки Джинни и коснулся ее руки. Девушка спала уже несколько часов, хотя оловянистый свет, сходивший ныне за утреннюю зарю, уже давно вливался в фонарное окно под складской крышей. Она вздрогнула от прикосновения, подняла веки и посмотрела как бы сквозь Джека. Умиротворенность, обретенная Джинни в узкой комнате с белым стулом, исчезла, и вернулось грызущее беспокойство, замешанное на страхе – особенно во сне. Она в последнее время слишком много спит… Джек, с другой стороны, находился в состоянии взвинченной бодрости. Его сны после пребывания в пустой комнате были краткими и невнятными.

– Какие громадные… – пробормотала Джинни. – Напоминают морских скатов, с лицом на брюхе. А когда несутся по колее, оставляют вмятины конечностями… Как водомерки на пруду. Бегут так быстро, что их невозможно заметить – пока они сами тебя не засекут, – а если поймают, то все кончено…

Джек смахнул слезу со щеки, испытывая незнакомые эмоции – пока чужие, но это только пока.

– Где ты? – прошептал он.

– Мы далеко от города – я не знаю, насколько далеко. Здесь всегда ночь, всегда темно. Солнце не дает никакого света – просто блестит по краям. Мы и теней-то нормальных не отбрасываем. Броня говорит, что Хаос здесь тонкий – кое-какие старые правила выжили. Могли бы даже снять шлемы и вдохнуть воздух, только от него вымерзнут все легкие. Хорошо еще, у меня мех на носу… – Она огляделась, будто хотела найти его лицо, потому что не видела ни склада, ни Джека. – К нам что-то приближается?

– Я не знаю, – ответил он немеющими губами. – Ты слишком далеко ушла…

– Маяк до сих пор поет у нас в шлемах, такая прекрасная мелодия… наш единственный поводырь. Расстояния играют с нами шутки, но мы все равно продвигаемся вперед… Кажется, ему известно, что мы здесь, – он просто не обращает внимания, потому что набил брюхо досыта. Сожрал почти все… только от нас у него несварение. Он выиграл, хотя и присматривает за нами – большим-пребольшим глазом. Свидетель, вечно над головой. Господи, не дай нам оказаться рядом с ним…

– Свидетель? – насторожился Джек. – Кто это?

– Слов не хватает. Тот, другой город, он… он изменился. На его месте возникло что-то страшное. Это я понимаю, только не могу ей рассказать. Джек… Она ничего не знает!

Юноша прижался щекой к ее плечу, накрыл глаза рукой. Этот ищущий, далекий взгляд… что-то знакомое…

– Я приду, – прошептал он.

– Слишком поздно. Они нашли нас…

Девушка обмякла. Джек погладил ей лоб и поднялся. Невозможно смотреть на ее муки, невозможно ей помочь… На выходе из закутка он задел плечом ящики.

Бидвелл сидел в кресле подле печки, читая зеленую книжицу. Лицо старика выглядело столь бесплотным, что, казалось, он в любую секунду обратится в туман или стекло. Эллен вышла из главного хранилища с сумочкой, в которой проглядывались очертания ее личной книги.

– Где остальные? – спросил юноша.

– Здесь для них ничего не осталось, – сказал Бидвелл. – Они пытаются найти тех, кто дорог их сердцу.

– А я думал, они одиноки, – заметил Джек.

– Лишь вы по-настоящему одиноки, – со странной завистью в голосе ответил старик. – Наше время почти закончилось – в этом цикле. Ваше только начинается.

Эллен смотрела на Джека с надеждой и тоской. Видно, они с Бидвеллом оба плакали. Джеку стало неудобно, и он заторопился на поиски Даниэля. Тот сидел в соседней комнате под почти пустыми полками и листал громадный, толстый фолиант. Его внешний облик был отражением измученной души Джека, и от этого он выглядел более человечным.

Заметив подходящего юношу, Даниэль отложил книгу.

– Кажется, кто-то открывал наружную дверь, – сказал он.

– Три дамы решили уйти, – пояснил Джек, внимательно следя за реакцией Даниэля – нет ли каких-нибудь признаков странности? – однако не увидел ничего отталкивающего или подозрительного. «Ага, – подумал он, – фокусы Главка. Симптомы знакомые, на сей раз более утонченные, но тем не менее прежние. Интересно, с какой стати Главк защищает Даниэля? Уж не формирует ли себе нового партнера?»

– Снаружи почти ничего не доносится, – сказал Даниэль. – А здесь уж точно новостей не найдешь. Предлагаю еще раз подняться наверх и поглядеть.

На какое-то время морщинистые шторы и завесы над городом разошлись, оставив после себе чернильную мглу и небо, полное звезд, хотя ничего нормального в них не было. Звезды и луна расплылись кляксами, обмотались радужными кольцами – и понемногу тускнели, исчезали одна за другой, помаргивая, как усталые светлячки.

– Их поедают, – сказал Джек. – И луну, и звезды…

– Тут вы правы, – согласился Даниэль. – Следует хорошенько разобраться – что именно поедают? Когда? Готов поверить, что луну засасывает вот эта… не знаю, как назвать… уродливая штука, арочное солнце – это видно практически сразу, но ведь звезды-то очень далеки. Хотя если предположить, что… – Он с силой потер себе лоб. – Если предположить, что в первую очередь было проглочено прошлое… Это бы означало, что позади нас все уже пожрано – как пространство, так и время… Звезды уже исчезли, их последняя световая волна просто отражается от Терминуса – и на наших глазах исчезает. Мы как бы сердцевина яблока, семечки, которые оставили напоследок.

– Семечки, – задумчиво повторил Джек. – Так Бидвелл называл камни.

– Джек, он вечно несет чушь.

– Да, но к нам что-то тянется из будущего.

Надломив бровь, Даниэль обдумал эту ремарку. Щеки его чуть побледнели. Он взглянул на Джека – укоризненно, с недоверием, даже некоторой завистью.

– Так-так. Стало быть, вам известно еще кое-что?

– Это вполне очевидно. В нашу жизнь вмешались – кто-то выслал камни вспять, в прошлое, как и говорит Бидвелл.

– Как намекает Бидвелл, – внес поправку Даниэль.

– А та, что управляет охотниками – Алебастровая Княжна, пресловутая Бледноликая Госпожа мистера Главка, – вполне может быть из будущего. Впрочем, то, что устроило здесь такой кавардак, на самом деле уже не в будущем: нас самих притиснуло к будущему – вернее, к тому, что от него осталось. Я прав?

– Покамест за вами поспеваю, – ответил Даниэль, заинтригованный тем, как Джек вдруг увлекся теорией.

– Итак, нас можно считать последней рябью этого события, только задним числом. То, что собирается произойти, на самом деле уже случилось – здесь. Не затронуло только склад – и нас.

– Из-за камней или из-за странной библиотеки Бидвелла?

Они машинально взглянули на фрагментированный город – не испытывая ни психологического шока, ни любопытства, – затем разом повернулись друг к другу, демонстрируя последнюю оставшуюся эмоцию: удивление тем, что до сих пор живы, до сих пор способны мыслить и разговаривать.

– Похоже, из-за того и другого вместе, – сказал Джек. – Мы спасены – на время. Но время это ужасно коротко. Видно, придется что-то предпринять.

– Например?

Джек только покачал головой.

Городской ландшафт вокруг склада скоагулировался до мутного студня из раздавленных зданий, пропитанных ленивыми потоками грязи, с примесью драных облаков, едва прикрывавших срамоту покалеченного неба. Последний лимб жуткой арки огня утонул за горизонтом. Облака осветились кроваво-красным, затем пригасли до мрачно-бурого оттенка, хотя нижние кромки порой предпринимали жалкие попытки окраситься в вихрящиеся сполохи оранжевого и зеленого.

– Весь город стал вещмешком, куда запиханы и прошлое, и настоящее, – сказал Даниэль. – Если вы правы, Алебастровая Княжна до сих пор где-то там – выждет, пока все утрясется, и придет за нами. Главк в этом убежден.

– Он вас защищает, – заметил Джек.

– В самом деле? Странно. Я не нуждаюсь в защите. – Даниэль почесал висок большим пальцем. – Между прочим, тех женщин и след простыл. Ваших друзей. Которые вас покинули.

Главк удостоверился, что ни Даниэля, ни Джека поблизости нет, и приблизился к закутку девушки. Он, как летучая мышь, улавливал малейшие движения Джинни. Главк моргнул и с застенчивым видом отодвинул жалкую занавеску.

– Не подходите, – предупредила Джинни, чуть мямля после долгого сна. – Я на помощь позову!

– Умоляю простить за грубое вторжение и манеры, – опустив очи долу, промолвил Главк. Через секунду он взглянул на девушку. – Молодые люди поднялись на крышу, желая удовлетворить любознательность. По-моему, они начинают доверять друг другу.

– Вот уж вряд ли! Джек не дурак, – заявила Джинни, все еще хлопая глазами – то ли от нервов, то ли от раздражения. На зубах будто песок скрипит, до того все кажется омерзительным. Дело явно идет к концу – включая ее мозги.

– Несомненно, несомненно. Как бы то ни было, я не представляю ни малейшей угрозы, – мягко продолжил Главк. – Более того, это я устранил человека, который прибыл сюда охотиться на вас. Мужчина с монетой – помните? – и женщина с пламенем и дымом. Мерзейшая парочка. Разумеется, я верен определенным обязательствам – и, может статься, они не всегда совпадают с вашими – однако без направляющей и властной руки я опасен не более кота, обитающего на складе. Вы вовсе не моя мышка. Кому мне вас доставить? Да и зачем?

– Я прошу вас: уйдите! – сказала Джинни.

– Рад повиноваться, только прежде хотел бы пролить бальзам на раны собственной совести. Вы ошиблись в объекте своего доверия, и сейчас, боюсь я, грядет худшее. Бидвелл прятался многие десятилетия, но среди нас, охотников, он известен со стародавних времен. О нем слагали легенды.

– Ко мне он очень мил.

– Да, мы располагаем способностью насильно очаровывать, невзирая на прочие обстоятельства. Вы даже сейчас это чувствуете. – Он вновь опустил взгляд и, словно устыдившись, прикрыл лоб рукой. – Простите. Это инстинкт, ошибочно адресованный. Я отключу его незамедлительно.

Липкая, слащавая атмосфера в закутке исчезла.

Джинни поерзала на раскладушке, не зная, как реагировать.

– Я не буду приближаться к вам и сиюминутно удалюсь. Но должен сообщить – во имя благородного, спортивного духа охоты, которая вот-вот возобновится, – что Бидвелл привлек вас сюда по той же причине, по которой я следую за человеком, именующим себя Даниэль. Занятный тип, не находите? Он отнюдь не тот, кем кажется. Очень, очень древнее существо. Подобных мы называем «зловредный пастырь». Впрочем, не важно. Тот, кто владеет камнем, проецирует атмосферу защиты и способен предоставить другому человеку нечто вроде пропуска на следующий уровень сего удивительного эндшпиля. Так же как и вы, юная Вирджиния. Итак, вот диспозиция, расположение фигур на следующие несколько мгновений. Я завершу свою часть игры, Бидвелл – свою. Он передаст вас своей госпоже, а я передам Даниэля и Джека моей.

– Я не верю ни единому вашему слову, – пробормотала Джинни, однако в глазах читалось нечто иное. Она никогда не умела выбирать, кому верить.

– Умоляю, простите за то, что сообщил правду. Но правила существуют даже среди таких, как я.

Отвесив поклон, Главк попятился за занавеску. В чулан он вернулся с лицом жестким и серым, как камень.

Глава 78

ХАОС

Пилигримов едва не сцапали Молчальники, спикировав на них под вечно бдительным оком Свидетеля. Вся местность вдруг взорвалась гейзерами и фонтанами угольно-черного мрака. Гигантские, плоские морды с рыскающими, выискивающими глазами одновременно напоминали Высоканов, членов древнего племени, да и прочих существ, чьи расы не были ведомы путепроходцам. Чудища неожиданно унеслись прочь, оставив Тиадбу и ее товарищей распластанными на черном грунте в ожидании неминуемой погибели – которая никак не приходила.

Тиадба отняла руку от лицевого щитка. Кхрен с Шевелем успели привстать на колени, их примеру последовали Херца и Фринна. Тиадба нашла в себе силы перекатиться на спину и теперь лежала, слушая вопли и завывания, летевшие с неба. Руины мертвого города частично поднялись выше к Свидетелю, а частично ушли в почву, напоминая раздавленные бревна, набросанные для огромного костра.

– Где мы? – прохрипела она. – Хаос сузился?

К ней подползли Махт и Кхрен. Нико нашел разваленную стену и вцепился в нее обеими руками.

– Произошло смещение, – объявил голос во всех скафандрах. – Расстояния уменьшились.

К этому моменту пилигримов больше волновала не судьба города, а то, что случилось с Молчальниками и где оказался Свидетель – практически над ними.

Нахмурившись, Тиадба пригляделась к массивному оку: исполинская изувеченная голова – высотой не менее трехчетырех жилых ярусов, поставленных друг на друга, – покоилась на мощном постаменте из старых зданий. Ее выражение застыло в гримасе усталого огорчения. Полуоплывшая физиономия, казалось, демонстрировала эмоции на протяжении отрезков времени, превышающих срок жизни любого члена древнего племени. С другой стороны, коль скоро все кругом сдвигалось и смещалось, Хаос, наверное, все же заставит эту голову ускорить смену выражения. Девушке почудилось, что агония волнами бежит по разорванным бровям, подчеркивая вращение исполинского, выпученного глаза, в чьем зрачке – бездонной яме – подмигивали тускло-зеленые проблески.

Круговой бег прожекторного луча был на время прерван, хотя проблески уже возвращались к прежней форме, фокусировались и… да, луч вновь вырвался в Хаос, возобновив медлительное, неумолимое вращение.

Кхрен и Шевель помогли Тиадбе встать на ноги. Никто не пострадал – пока что. Их оставили целехонькими непосредственно в тени Свидетеля, в лабиринте полуразрушенных стен и опрокинутых сооружений – спиралей, башен, разукрашенных орнаментами фасадов…

Стены вырастали из грунта на глазах, в то время как небо приобрело больной, серо-металлический оттенок. По Хаосу пронесся вихрь, увлекая за собой размытые, плотные кляксы черной сажи. Фонтаны, до этого бившие ввысь, внезапно слились в группы вертлявых воронок и согнулись к покореженному горизонту.

– Сюда! – хором крикнули Херца и Фринна.

Тиадба влезла на стену. Пилигримы следили за маневрами Молчальников, которые носились по колее, втягивая ноги-пилоны, чтобы не задеть воронки. В целом их конечности напоминали пальцы руки, в чьей ладони оказались путепроходцы. Нечто вроде живого дыма с серыми и серебристыми прожилками вырвалось по сторонам, и Хаос извергнулся вновь – на сей раз алыми молниями, которые расплющились о мятое небо.

– Очередная серия вторжений, – пояснила броня.

– Сама вижу, – буркнула Тиадба, затем потянулась к набедренным карманам, желая проверить, на месте ли ее книги. Их книги.

Как Джебрасси разыщет ее группу в этом месиве, как пройдет сквозь такое?

– Где маяк? – встревожился Нико. – Я ничего не слышу.

Если не найти указующий луч, не важно, погибнут они или останутся живы.

– Смотрите, успокаивается! – крикнул Кхрен.

Фонтаны теряли силу, гейзеры уже не били, а просто плевались, неумолчный хор из воплей и визга перешел на басовитые ноты, а затем и вовсе утих до вялого громыхания.

– Надо пересечь колею, – сказала Тиадба.

– Там что-то есть, вон на той стороне, – показал пальцем Нико.

Их скафандры сделали «наплыв» и все увидели иной тип руин: массивные кубы и параллелепипеды, уложенные своеобразной сеткой под небесным вихрем более светлого оттенка.

Тиадба смежила веки и попыталась припомнить, как это называла ее визитерша.

Улицы. Дороги.

– Я, кажется, знаю, что это, – сказала она.

– Надо перебраться как можно скорее, – посоветовал Нико. Кхрен горячо его поддержал.

Они перелезли через гору мусора и побежали к усеянной вмятинами колее, чья поверхность с краев оказалась губчатой, а ближе к середине вязкой, как болотистая низина. Позади них на тонких ножках вырастал Молчальник, гримасничая широкой, тонкогубой пастью, как если бы мучился страшной болью.

– Быстрей! – скомандовал голос Патуна, и они поднажали, выдергивая ступни из липкой, засасывающей топи… пересекли колею, ступили на глянцевую черную корку, которая хрупала под ногами, пыхая из трещин облачками серой пыли, и вот уже…

Дорога, сделанная из квадратных красных камней под черной наледью – но твердая! по ней можно бежать! Они понеслись во всю прыть, а из-за спины надвигались Молчальники, перебирая ногами-ходулями и протягивая флуоресцентные щупальца.

Но разведчики были уже вне досягаемости.

Они брели, покрывая милю за милей среди руин. Один из малых генераторов остался позади, по ту сторону колеи, погребенный вместе с тележкой под внезапно обрушившимися стенами. Из оружия имелось только стрекало. В единственном экземпляре.

И книги Тиадбы.

– Это место новое? Или старое? – спросил Кхрен.

– Думаю, очень старое, – сказала Тиадба, не переставая радоваться, что с каждым шагом они все дальше уходят от Свидетеля и колеи.

– Что это за место? – подала голос Херца. Обычно она была на редкость нелюбопытной, даже в сравнении с Фринной, и никогда не задавала вопросов.

– Кажется, это называется «населенный пункт». Или город, только он плоский, а не надстроенный, как у нас.

– Дома выглядят так, будто раньше они были гораздо выше, – заметил Кхрен. – Наверное, по ним что-то проехалось.

Завитки слабого синего света, танцуя вдоль дорог, арками падали из Хаоса на плоский город и гладили разломанные стены. Нико поинтересовался, что это за дуги.

– Запутавшаяся материя, – ответил голос Патуна. – Закольцованные судьбы, взаимодействия между частицами, которые по сути являются тождественными, но разделенными во времени и по линиям фатума – впрочем, теперь это уже совсем не так.

Закольцованные судьбы. Тиадба поежилась. Такого она еще не слышала, даже от своей визитерши, хотя звучит внушительно, даже чересчур.

– Они опасны? – спросил Кхрен.

– Нехватка информации, – ответила броня. – Их невозможно избежать. Вы созданы из первородной материи. Есть вероятность углубления путаницы в связи с более тесным контактом материи из прошлого, ныне встретившей саму себя в настоящем.

Все попытались осмыслить слова, которые вроде бы звучали знакомо. Тиадбе пришло на ум, что их с Джебрасси визитеры могли вещать как раз из такого прошлого. Означает ли это, что они взаимосвязаны – сделаны из той же материи, хотя бы частично?

Она сказала остальным, что требуется подыскать что-то вроде пристанища, и все время оставаться начеку. Хаос сжимался, уплотнялся – вот самый простой способ объяснить пережитое, – да еще, пожалуй, это означало, что прошлое их догнало; теперь оно сталкивается и сливается со всем тем, что окружает Кальпу.

– И что дальше? – спросила Херца, отважившись на второй самостоятельный вопрос за все путешествие.

Глава 79

ЗЕЛЕНЫЙ СКЛАД

Джек нагнулся над кромкой крыши, выискивая людей, – и обнаружил небольшие группы на улицах. Впрочем, среди них не оказалось ни одной литературной ведьмы. Все замеченные им жители словно превратились в обсидиановые скульптуры, замершие в различных позах: кто-то шел, кто-то бежал или, скажем, просто стоял, вскинув руку, будто манил к себе – кого-то, что-то… что угодно.

– Они все теперь такие? – спросил Джек.

У Даниэля не было ответа на этот вопрос, зато он испытал приступ боли… неприятный укол беспокойства за других. Многие здания стали полупрозрачными, словно их реальность заморозили в момент столкновения. Кое-какие сооружения медленно блекли, осыпались – превращались в черный прах.

Даниэль энергично растер виски и поник, борясь с накатывающей головной болью.

– Джек, я уже ничего не соображаю. В голове будто все спеклось. Каждая тайна, каждый кусочек знания – у нас перед глазами, но мы не знаем, что все это значит. В свое время, насколько помню, я был наглым мерзавцем. Может статься, я заодно с Главком, и вам следует держаться подальше от нас. Извините, что я привел его с собой.

Джек не знал, что сказать в ответ. Их прошлое исчезло – в буквальном смысле, – его удалили, поглотили, растерли в пыль. Что сейчас в их силах? Какого рода свобода выбора или действий им осталась?

Джинни поспешно извлекла камень из шкатулки, закинула пустую коробочку в щель между тяжелыми ящиками, вытащила из-под раскладушки сверток с вещами и захватила с собой банку консервированных бобов – все, что как ей казалось, она имела право позаимствовать у других. Ну, хватит уже. Здесь нельзя оставаться больше ни на секунду – нельзя понапрасну тратить время, поджидая, пока остальные закончат свои загадочные приготовления.

Она проспала уход трех ведьм. Не стала искать Эллен в глубине хранилища или рядом с наружной дверью. Ей не хотелось видеть Джека или Даниэля, а уж вновь встречаться с Главком и подавно.

Или с Бидвеллом.

Джинни решила пойти привычным путем: свернуть влево, двинуться дальше, сделать неверный выбор. Отказ от безопасности склада – если он и впрямь был безопасен, в чем она всегда сомневалась, – выглядел глупо, однако сама мысль о новом сновидении про ее заблудшее второе «я» была невыносима.

Девушка пробиралась по лабиринту из коробок и ящиков, морщась от запаха застарелой, пересохшей плесени, как вдруг сквозь здание пронесся странный сквозняк – будто невидимый холодный пар вылился в проходы и комнаты, остужая стальные двери подобно прикосновению громадной мерзлой длани, залезая во все уголки, выискивая, выщупывая…

Тяжелый, теплый камень оттягивал карман. Груз беспокойного сновидения разрушил приподнятость, возникшую после пребывания в пустой комнате, после проведенного с Мнемозиной времени. Джинни испытывала только свинцовое отчаяние.

Она распахнула наружную дверь, передернула плечами от скрипучего визга петель, и, поскольку электричества в городе больше не было, опустила рычаг механического открытия проволочных ворот. Холод на пандусе оказался более странным, да и более жестоким, чем внутри склада, а бурая, пыльная темнота за оградой выглядела не в пример страшнее всех ее ожиданий.

Впрочем, иного пути не дано. Да, побег, расставание в надежде на новую встречу – когда они будут готовы, когда созреют.

За оставшееся время.

Джинни свободной рукой оттянула на себя створку ворот, влажной ладонью сжимая камень в кармане габардиновой куртки с нашивкой британских ВВС – и где только Бидвелл ее взял? Вещице лет шестьдесят, не меньше.

Последние клочки корчащихся туч подсвечивались дугами бледно-зеленого и желтого пламени, которые трепетали над головой, напоминая северное сияние – совсем не радостное и чрезвычайно активное. Небо над тучами превратилось в пещеру пустоты. Джинни решила, что вверх глядеть не следует. С другой стороны, улицы с ощипанными, потрошенными, перекошенными зданиями, покрытые ползучим черным льдом… вкупе с человеческими фигурками, еще не заграбастанными Терминусом, – оцепенелыми, искривленными, заполненными тем же воскообразным, медленно текущим льдом – ужасающее зрелище! Так что пришлось цепляться взглядом за мыски ботинок, проталкиваясь со всей возможной скоростью сквозь сгущавшийся воздух.

Возникало впечатление, что она находится внутри некоего пузыря, невидимого защищающего сосуда, который продвигался месте с ней. Возможно, пузырь был следствием действия камня, словно воздушная пленка, которую захватывает с собой жук-плавунец, ныряя в пруд. Защита могла исчезнуть в любой момент, и тогда темный восковой лед забьет ей вены – а из слепых глазниц проглянет нечто иное…

Джинни оглянулась – без причины – просто ничего не могла поделать со своей давней привычкой. Серый воздух за спиной не рассеивал резкий голубоватый свет, что струился со склада – из единственного здания, которое не было смято или рассыпано подобно домику из детских кубиков. Мысленно она пожелала удачи всем, кого оставляла.

Контуры склада таяли слишком быстро, словно с каждым шагом она делала дюжину. Новый способ передвижения: поношенные кроссовки превратились в сапоги-скороходы…

Джинни вскинула руки, проверяя, не взлетит ли, однако ничего не произошло. Придется продолжать на своих двоих. Грунт изменился: потрескавшийся асфальтобетон уступил место мягкой серой пыли, затем чему-то более темному и твердому – узловатым натекам древней лавы, только тонким и хрустящим. Девушка надеялась, что мелкая серая пыль, что взмывала клубами из-под разломанной корки, не проглотит ноги – или ее саму.

Некоторые мысли по ходу этого странного путешествия наталкивались на протест обитающей в ней рациональной, практичной молодой женщины, которая пыталась втолковать Джинни, что уход со склада не просто глупый поступок – он хуже самоубийства, – а с другой стороны, она же уверяла, дескать, ничто из происходящего не является реальным. В сломанном, сплющенном и апатичном мире Терминуса – тонкой лаковой пленке между жизнью и смертью – должен иметься ответ на сумасшествие, своего рода нора, дверца, люк, через который можно пролезть, вытащить саму себя на настоящий солнечный свет, в настоящую ночь, пройтись под настоящими звездами, настоящей луной…

В настоящем сне с нормальными грезами. И в настоящем городе – а не в этом фарше…

Джинни оторвала взгляд от мутных клякс своих ступней и огляделась. Город остался позади. Серо-бурый воздух подсветился красным от восходящей пламенной дуги, которая охватывала перегоревший уголек – жалкие останки солнца. Появился и глухой рыкающий звук, под ногами тряслась земля. Сам грунт, казалось, восставал против того, что ныне сходило за день.

Вдалеке Джинни приметила призрачный намек на пучок света, обмахивающий местность, – не прожекторный луч, а будто лезвие огромного меча, рассекающего небо.

Это мне знакомо. Свидетель.

Зрелище заставило ее остановиться. Девушка обратила внимание, что нервно ломает руки: претенциозный жест из книг, который, как она раньше полагала, ей был совершенно несвойственен. Впрочем, от этих повторяющихся движений, от ощущения своих сильных, цепких пальцев вернулось и некоторое спокойствие.

И без того хмурые брови сдвинулись еще теснее, на лбу и на щеках прорезались морщины и складки, пока, наконец, лицо не показалось ей физиономией старухи. Наверное, здесь сам воздух заставляет быстрее стареть. Не исключено, что ее вот-вот нагонит Терминус и резко оборвет линию жизни – в подражание угрюмым, молчаливым норнам[18]18
  Норны – в скандинавских эпосах женские божества, определяющие судьбу людей при рождении, аналогичны мойрам (паркам) античной мифологии.


[Закрыть].

Случиться может что угодно.

А посему она продолжила упрямо шагать вперед.

На середине крыши раздался скрип, скрежет и гулкое буханье – Эллен открыла покосившуюся дверь и на прощание еще разок наподдала ей ногой.

– Нет, вы только подумайте! Мы на секундочку отвлеклись, а девчонка… – раздраженно выпалила женщина, выскочив на деревянные поддоны, дорожкой устилавшие кровлю, – и ошеломленно поперхнулась. Она резко втянула воздух сквозь зубы и вскинула руку, прикрывая глаза от бешеного северного сияния.

Джек не вымолвил ни слова, а бросился к двери на чердак. Плечами задевая за стены, он добрался до трапа и быстро, как обезьянка, полез вниз.

За ним последовал и Даниэль – правда, не столь поспешно. «И в этом пытаюсь найти себе выгоду», – подумал он с горьким укором. Эллен проводила его долгим взглядом. Можно сказать, не отрывая глаз, – ей не хотелось лишний раз видеть небо и то, что творилось под ним.

– Девушка убежала? – спросил Даниэль.

Лицо Эллен и так побледнело от потрясения, а тут еще это. Она сердито сложила руки на груди.

– Вам, между прочим, полагалось ее оберегать.

– Мы пойдем за ней, – сказал Даниэль. – Все равно складу долго не протянуть.