Текст книги "Сияние"

Глава 21

Ветви деревьев царапали и хлестали их изо всех сил, норовя скинуть Ильдико и Анхусет с жеребца, пока мерин галопом мчался к темному лесу. Зажатая между Анхусет и лукой седла Ильдико слепо вглядывалась во мрак. Далекое сияние дразнило взор.

Бришен.

В последний раз она видела его спину, когда он растворился в хаосе лошадей, ослепленных каи и града стрел. Она боролась с Анхусет, пытаясь вырваться и вернуться к мужу. Сделать что-то помимо бегства. Цепкая хватка кузины Бришена оказалась несокрушимой. Ильдико едва не вывернуло наизнанку от толчка, когда ее закинули на плечо. В глазах потемнело, когда ее повернули и бросили на седло скачущей лошади.

Взгляд Ильдико привлек блеск стали в лунном свете. Анхусет протянула ей кинжал.

– Возьми его, – приказала она мрачным тоном, не терпящим возражений. – Наноси удар по всему, что движется.

Ильдико едва успела взяться за рукоятку, как слева из темноты выскочила неясная тень и бросилась на лошадь. Нападавший истошно завопил, как и сама Ильдико. Цепкие руки рванули юбки и ноги. Лошадь заржала и загарцевала боком.

Ильдико сделала все, как велела Анхусет: вонзила кинжал в свисающую с седла фигуру. Лезвие погрузилось в плоть. Мучительный крик, сопротивление и теплая волна крови, покрывшая ладони, стали ее наградой.

Раненый отступил, но его место заняли другие. Преследователи сыпались из подлеска, как насекомые из разрушенного муравейника. Жеребец Анхусет тоже вступил в схватку. Конь так брыкался и вставал на дыбы, что один из наемников влетел в ближайшее дерево и скатился на землю, схватившись за живот.

Анхусет сунула поводья в руки Ильдико.

– Веди лошадь!

Выронив кинжал, Ильдико с силой хлестнула поводьями по бокам мерина. Жеребец пустился в галоп, волоча за собой кого-то. Ильдико почувствовала, как Анхусет крутится из стороны в сторону, виртуозно орудуя двумя мечами в вытянутых руках. В ходе схватки каи лишь дважды со стоном врезалась в спину Ильдико, но удержалась на месте, прорубая им путь к свободе.

Они нырнули в лес, где Ильдико видела не больше каи в полдень. Она молилась, чтобы ненароком не развернуть скакуна в овраг к неминуемой гибели. Спасаясь от последнего преследователя, они обогнули рощу и выскочили на поляну.

Полностью открытая и освещенная лунным светом местность была для них слишком небезопасна. Ильдико повернула мерина обратно к лесу. Вернуться тем же путем они не могли, но если держаться границы, проходящей по восточной тропе, то сень деревьев сможет стать им укрытием. По крайней мере, ей удалось увести их от оврага.

Спутница за спиной зловеще молчала, и Ильдико оглянулась через плечо.

– Анхусет?

Кузина Бришена ответила медленным выдохом и тут же соскользнула с седла, потянув за собой испуганную Ильдико. Они обе упали на землю, рука Анхусет частично смягчила падение Ильдико. Жеребец вскинул голову и отскочил в сторону, прежде чем рысью погарцевал от них, волоча за собой поводья.

Ильдико вскочила на ноги и ахнула.

Анхусет лежала на боку лицом к Ильдико. Древко стрелы торчало из ее левого плеча, второе – чуть выше левого бедра. Каи медленно дышала. Ее золотые глаза потускнели.

Ильдико присела перед ней на корточки. Окровавленные руки скользили по раненой подруге, но не касались тех мест, где стрелы вонзились в доспехи и плоть.

– Анхусет! Почему ты ничего не сказала?

Каи попыталась пожать плечами, но ей удалось лишь дернуть одним плечом.

– Что тут скажешь? Кажется, стрелы смочены соком марсерета, – ее голос был таким же тусклым, как и глаза, слова сочились с распухшего языка.

Ильдико смежила веки. Если наконечник стрелы действительно смочен марсеретом, то через несколько мгновений у Анхусет онемеет все тело от плеч до кончиков ног. И даже если бы каи не стала мертвым грузом под действием яда, Анхусет все равно слишком тяжелая. Ильдико не сможет поднять ее и посадить на лошадь. Они обречены сидеть здесь, пока наемники идут по их следу.

Порыв горячего воздуха, тяжелого от запаха зеленой травы, коснулся щеки и шеи. Ильдико открыла глаза и поняла, что жеребец Анхусет вернулся и наблюдает за ней темными глазами, словно спрашивая, сколько они еще будут прохлаждаться. Если бы к горлу не подступали слезы, она бы рассмеялась.

Голова Анхусет поникла.

– Я не чувствую ни рук, ни ног.

В этот момент раздался победоносный собачий вой. Сердце Ильдико заколотилось в груди.

– О боги, ищейки магов.

– Уходи. – Анхусет медленно моргнула точно совиными глазами. – Они чуют меня, не тебя. Садись на лошадь. Уходи, – повторила она.

Ильдико вскочила на ноги.

– Я тебя не брошу.

Ее внимание привлекла блеснувшая в лунном свете сталь. В траве лежало два меча, которыми Анхусет отбивалась от нападавших во время дикой скачки по лесу. Один подле вытянутых пальцев каи, второй за ее спиной. Кровь черными потеками стекала с лезвий.

Ильдико подняла ближайший к ней клинок. Он оказался на удивление легким, но с тяжелым наклоном к кончику.

– Глупая гаури, – слова Анхусет слились воедино. – Ты погибнешь, если останешься.

– Помолчи. – Ильдико сосредоточила взгляд на кромке деревьев, откуда доносился лай. – Очевидно, даже яд не в силах укротить твой дерзкий язык.

Глупо это или нет, но она не собиралась бросать на холодной земле беспомощную Анхусет на растерзание стаи ищеек. Меч больше не казался таким легким, и Ильдико сжала его обеими руками.

Душа ушла в пятки, когда из-за деревьев выскочила первая псина. Вздыбленный мех, длинные лапы, блестящие клыки и глаза, такие же желтые и свирепые, как у любого каи, только гораздо более звериные. За первой ищейкой последовала вторая, а потом – третья. Собаки вприпрыжку пересекли поляну, лая и приглушенно рыча. Они все ближе подбирались к Ильдико с раненой каи.

– Согни колени и размахнись настолько сильно, насколько сможешь.

Голос Анхусет звучал будто на расстоянии, но Ильдико сделала, как ей было велено, и постаралась успокоиться. Казалось, в легких не хватает воздуха, хотя она дышала тяжелее загнанной лошади. Ручейки пота стекали по бокам под одеждой, отчего липкие от крови руки на рукояти меча стали еще более скользкими. Ильдико попыталась сдержала дрожь и желание прикрыть глаза, когда первая ищейка прыгнула на нее.

Ильдико закричала и замахнулась. Перед взором пролетела темная размытая линия. Раздался мясистый стук. Лапы пса обвисли на полпути. Зверь упал на землю и замер – стрела глубоко вонзилась ему в шею. Еще один свист воздуха защекотал ухо, и вторую ищейку постигла та же участь.

Обернувшись, Ильдико увидела лошадь со всадником в доспехах. Спаситель галопом проскакал мимо нее и сразил мечом третью ищейку.

– Ваше Высочество, с вами все в порядке?

Она обернулась на знакомый голос.

– Серовек?

Он вышел к ней в легкой броне и с луком. Именно он убил двух псов, а его солдат – третьего. Лорд Пангион окинул ее взглядом в поисках ран и одобрительно кивнул, увидев, что Ильдико сжимает один из мечей Анхусет.

Еще полдюжины беладинских всадников показались из-за деревьев на другой стороне поляны. Один воин вел лошадь без всадника. Конь Анхусет приветливо заржал, когда они окружили Ильдико и раненую каи.

Сжимая меч, Ильдико не желала отходить от своей спутницы. Крупицы здравомыслия, что у нее еще остались, уверяли, что если бы Серовек планировал это нападение, оно бы не провалилось. Однако мышцы задрожали, а сердце загрохотало, когда беладинский лорд приблизился.

Он опустился на колени перед Анхусет. Та наблюдала за ним прищуренными глазами, превратившимися из сияющих золотом в тускло-желтые. Серовек взглянул на Ильдико.

– Мы пытались добраться до вас на мосту, но опоздали. Убили двух смирителей, пустивших ищеек по следу, но в скором времени, вероятнее всего, прибудут еще наемники с псами. Вы вторглись на мою территорию. По их мнению, помощи вам ждать неоткуда. Наивные глупцы.

Серовек сделал знак одному из своих людей. Всадник спешился и протянул лорду топор, схожий по размерам с тем, который Ильдико видела у Бришена.

– Что вы делаете? – спросила она.

Серовек снял кожаную защиту на лезвии.

– Путешествовать будет значительно легче, если я срежу стрелы, торчащие из ее светлости.

Отравленная и обездвиженная Анхусет все же смогла согнуть пальцы и слабо ударить Серовека. Один коготь зацепил складку на его бриджах около колена и аккуратно распорол ткань.

– Не прикасайся ко мне, беладинская свинья, – пробормотала она.

Серовек тяжело вздохнул и быстрее, чем Ильдико успела моргнуть, ударил костяшками пальцев по подбородку Анхусет. Ее голова дернулась, глаза закрылись, и каи полностью обмякла.

Ильдико охнула.

– Она убьет вас за это, когда очнется.

Серовек подмигнул и взял плоский камень, который протянул ему один из солдат вместе со сложенным одеялом.

– Нет, не убьет. Я скажу ей, что это сделали вы.

Он прижал одеяло с камнем сверху к спине Анхусет. Стрела в ее плече застряла между двух пластин брони, пришитых к подлатнику. Ильдико вздрогнула, когда Серовек опустил топор на древко, укоротив его до длины ручки маленькой ложки. Быстро, умело и уверенно он проделал то же самое со стрелой в ее бедре. Анхусет дернулась, но не пришла в себя.

Серовек погладил серебристые волосы большой ладонью.

– Полегче, моя красавица. Я закончил. – Он посмотрел на Ильдико. – Сможете ехать на ее жеребце?

– Да.

Потрясение от встречи с неминуемой, жестокой смертью, от которой их спасло внезапное появление Серовека и его людей, лишило ее красноречия и здравомыслия. Сейчас Ильдико была способна лишь на односложные ответы.

Если беладинский лорд заметил это, то виду не подал.

– Хорошо. Анхусет поедет со мной.

Он подхватил раненую каи на руки. Его лицо побагровело, когда он медленно поднял ее. Серовек пошатнулся и резко выдохнул.

– Проклятые каи, – вымолвил он напряженно. – Тяжелее мешка мокрых кирпичей.

Реакция Серовека подтвердила догадку Ильдико. Она никак не смогла бы поднять раненую спутницу и снова посадить на лошадь.

Серовек направился к единственному оседланному коню без всадника. Более крупный, чем остальные, жеребец протестующе заржал и прижал уши, когда хозяин сел верхом со своей ношей. Отряд стал собираться в путь. Один из беладинских солдат поднял лежавший в траве меч Анхусет и осторожно вытащил второй из онемевших пальцев Ильдико.

– Вам помочь взобраться на лошадь, Ваше Высочество?

Ильдико покачала головой. Пускай она не очень искусно владеет клинками, но, по крайней мере, может сама вскочить в седло.

Стоило Ильдико поравняться с Серовеком, тот спросил:

– Чья кровь замарала ваши руки? Не Анхусет и, насколько могу судить, вы не ранены.

– На нас напали в лесу. Я заколола одного из нападавших, когда он попытался стащить меня с лошади.

Мрачное лицо Серовека смягчилось от веселья.

– Мягкие, благородные женщины Гаура со скрытой жестокостью. – Он направил коня вперед. – Мне следует как-нибудь наведаться в Присид.

Выбравшись из темного лесного лабиринта, Ильдико вновь обрела способность ориентироваться на местности. Ее охватил приступ удушающей паники, от которой потемнело в глазах.

Они удалялись от Саггары и помощи!

Ильдико рысцой поскакала к Серовеку и развернула лошадь Анхусет перед его конем. Жеребец Серовека фыркнул, когда всадник натянул поводья, чтобы не врезаться в Ильдико.

Она проигнорировала хмурый взгляд лорда.

– Мы должны вернуться на мост. Немедленно. Помогите Бришену и остальным! Мы не можем бросить их на произвол судьбы.

Лицо Серовека смягчилось.

– Эта битва уже давно закончилась, Ваше Высочество. Поверьте мне, все, что я сейчас делаю, помогает Бришену. – Он указал на невидимую тропинку где-то среди деревьев. – Недалеко отсюда есть скрытое святилище, древний храм, наполненный магией. Он поможет сбить ищеек со следа. Мы пока останемся там. Я послал гонцов в Саггару. Если мой расчет верен, то к утру здесь будут мои люди вместе с каи. – Он осторожно поправил бесчувственную Анхусет на руках. – Вы видели, что случилось с херцегом?

Ильдико не могла говорить из-за душивших ее слез. Она несколько раз сглотнула, прежде чем ответить:

– Нет. Он был в гуще сражения, когда я мельком видела его в последний раз.

Она понимала: когда прибудут каи, один из них сообщит, что несет в себе огонь жизни Бришена. От этой мрачной мысли стало трудно дышать.

– Не падайте духом, Ильдико. – Серовек отказался от формальностей, пытаясь успокоить ее. – Его не убьют. По крайней мере, сразу.

Его слова ничуть не уняли ее страх за Бришена.

Руины, к которым привел их Серовек, упирались в пологий склон, окруженный деревьями. Даже не владея магией, Ильдико почувствовала присутствие силы. Беладинские скакуны не захотели приближаться к храму. Привыкший к гулу и шепоту магии, которой обладал каждый каи, каким бы слабым он ни был, мерин Анхусет беззаботно прогарцевал среди камней. Остальные лошади вскоре последовали за ним.

Жестом, столь понятным остальным и озадачившим Ильдико, Серовек отдал приказы солдатам. Трое спешились и растворились в тени, окружавшей храм по периметру. Оставшиеся трое собрали лошадей и повели их вглубь руин, чтобы укрыться за гребнями сломанных стен и рядами колонн. Вдалеке в лунном свете раздался знакомый вой. Ильдико вздрогнула. Только не снова.

Она последовала за Серовеком, который пронес Анхусет через низкий дверной проем крошечной часовни в развалинах храма. Темнота внутри была такой плотной, что казалась осязаемой. Послышался шорох и писк потревоженных крыс. Ильдико отпрыгнула в сторону, когда что-то подозрительно прошмыгнуло по полу рядом с ее ногой.

– Никакого огня, Ильдико. – Глубокий голос Серовека походил скорее на гул. – Мы подождем.

Они стояли в душной тишине, прислушиваясь к тому, как потрескивают сломанные ветки и шелестит листва под башмаками сапог бегущих в их направлении. Потом раздалось протяжное рычание и сопение.

Ильдико стиснула зубы и постаралась не дышать. Ее сердце стучало так громко, что, казалось, этот грохот с легкостью их выдаст.

– Ну что там? – раздался голос на всеобщем.

– Свежие следы, но слишком большая группа с беладинскими подковами, а не каи, – последовал ответ.

– Тогда дозорные. Мы на территории Беладина, но это Верхний Салюр. Ублюдок Пангион повесит нас за внутренности быстрей, чем мы успеем моргнуть. Не стоит ждать радушия от его солдат. Поехали.

– А ты не хочешь обыскать храм?

Ильдико почувствовала, как стоящий рядом Серовек напрягся еще сильнее и вовсе перестал дышать.

– А зачем тратить на это время? Посмотрите на ищеек. Просто скулят и вынюхивают. Наверное, учуяли барсучий или олений помет. Гаури едет верхом с каи. Если бы они были здесь, мы бы уже знали об этом. Выдвигаемся. Мне не хочется оказаться на пути патруля.

– А я не горю желанием переходить дорогу этой каи. Ты же видел, что она сделала на поляне. Прикончила всех трех ищеек.

– Значит, нужно быть предельно осторожными. Пошли.

Минуты молчания растянулись в вечность тишины, пока снаружи не раздался крик ночной птицы.

– Они ушли, – довольно громко произнес Серовек. Зашаркали сапоги. – Ваше высочество, давайте выйдем туда, где сможем видеть дальше своего носа.

Лунный свет казался полуденным солнцем после долгого пребывания в могильной темноте часовни. Ильдико моргнула и увидела, как Серовек присел на корточки, осторожно укладывая Анхусет на землю. Несмотря на зловещую неподвижность, грудь каи спокойно поднималась и опускалась. Ильдико облегченно выдохнула.

Серовек поднялся.

– Останьтесь с ней, – приказал он. – Мне нужно взять припасы с лошади.

Он остановился дать указания двум стоящим на страже солдатам, прежде чем исчез среди деревьев, окружавших храм.

Серовек вернулся с небольшой сумкой, одеялом и бутылкой и опустился рядом с Ильдико, которая убирала волосы с лица Анхусет. Лорд порылся в сумке и достал посуду странной формы. Ромбовидную, с небольшим загнутым внутрь со всех сторон краем. Она смутно напоминала ложку, хотя Ильдико не представляла, как такой можно помешать кашу, не говоря уже о бульоне.

– Что это? – спросила она.

Серовек взял висевший на поясе нож и разрезал шнурки на кольчуге Анхусет.

– Ложка для удаления стрелы[3]3
  В Средневековье наконечники боевых стрел не всегда приклеивались к древку намертво, чаще пользовались теплым пчелиным воском. После выстрела подобными стрелами древко стрелы без труда доставалось, а вот наконечник нередко оставался внутри тела. Специально для таких случаев была разработана ложка для удаления стрел, сконструированная таким образом, чтобы зажать кончик стрелы и вытащить его из тела, не причиняя ущерба от зубцов наконечника. Чаще всего использовали две ложки. Их располагали по обе стороны от древка, а затем проталкивали в рану до тех пор, пока чашеобразные части ложек не окружали наконечник. После стрелу с ложками, окружавшими зазубренную головку, можно было извлечь из тела. В конце оставалось только прижечь рану раскаленным железом, чтобы остановить кровотечение и предотвратить инфекции.


[Закрыть]. Если повезет, мне не придется ею воспользоваться.

Он не стал вдаваться в подробности, а разрезал швы вокруг бронированной чешуи, которая была пришита к подлатнику и окружала укороченное древко, торчащее из плеча.

После этого Серовек разрезал стеганый подлатник и одежду под ним. Он отложил нож в сторону.

– Я собираюсь поднять ее. Мне нужно, чтобы вы сняли кольчугу и одежду. Быстро, но аккуратно. Справитесь?

Она кивнула, и они принялись за работу. Анхусет по-прежнему лежала в объятиях Серовека, пока Ильдико снимала с плеч кольчугу, подлатник и рубашку. Серовек положил каи на правый бок и наклонился, чтобы получше рассмотреть рану на плече.

– Я думаю, это бронебойные бодкины[4]4
  Бронебойные наконечники бодкин – это военные игловидные наконечники. Бодкины не закреплялись гвоздиком на древке, а перед боем их надевали втулкой на коническое окончание древка. Такие стрелы пробивали кольчужный или пластинчатый доспех, а после выстрела наконечник оставался в теле противника.


[Закрыть]. Однако, пока не вытащу, сказать точно не смогу. – Ильдико побледнела, а в ответной улыбке Серовека не было ни капли веселья. – Какое счастье, что она находится под действием марсерета. Мне придется работать быстро, пока действие сока не закончилось.

Он разрезал штаны Анхусет, а Ильдико сняла сапоги. Обнаженная на холодном воздухе серая кожа покрылась мурашками. Анхусет слегка задрожала. Ильдико накрыла ей ноги одеялом и своим плащом.

Серовек достал из сумки маленькую свечу и с помощью кремня, стали и обуглившейся ткани раздул фитиль. Он передал свечу Ильдико.

– Я не каи и не способен заниматься раной в темноте, поэтому держите крепче и не позволяйте пламени погаснуть.

Он облил лезвие содержимым бутылки, которую принес с собой. От лезвия тонкими завитками поднялся дым. Серовек взглянул на Ильдико, у которой округлились глаза.

– Слезы Пелеты. Отличное питье и не дает ранам гноиться.

– Вы это пьете?

Она слышала о слезах Пелеты. Названное в честь богини драконов, это варево способно убить любого, кто осмеливался его попробовать. Естественно, все, что заставляет дымиться сталь, явно опасно для употребления.

– Иногда. Когда хочу забыться.

Серовек устроился так, чтобы Анхусет лежала, откинувшись между его коленями. Ее грудь была прижата к одному из бедер, спина – к другому. Он вылил еще немного жидкости на рану. Ильдико вздрогнула, как и потерявшая сознание Анхусет. Хотя от варева дымился металл, оно не обжигало кожу.

Серовек согнул ноги, удерживая каи, пока делал ножом надрезы и расширял рану. Ильдико вылила слезы Пелеты на его окровавленные пальцы, когда он нащупал наконечник стрелы. Анхусет не шевельнулась, но с ее губ сорвался тихий стон.

Плечи Серовека опустились с явным облегчением.

– Бодкин, – сказал он. – По крайней мере, не большеголовая[5]5
  Большеголовые наконечники, они же бродхеды, – это наконечники для охоты, хотя наиболее мелкие их разновидности иногда применялись на войне. Это дорогие наконечники, поэтому их втулки закреплялись на древке гвоздиками. Чаще всего делались из стали с закаленными краями. У них обычно от двух до четырех острых лезвий, которые вызывают у жертвы сильное кровотечение и быструю смерть. Существует два вида: с фиксированным лезвием и механическим. Наконечник фиксированного типа с постоянными неподвижными лезвиями, а механические имеют широкий наконечник, раскрывающий свои лезвия при контакте с целью. При изготовлении большеголовых наконечников придерживались трех требований:
  1. Достаточно широкий, чтобы разрезать плоть, обеспечив быстрое и чистое убийство;
  2. Достаточно узкий, для лучшего проникновения;
  3. Должен иметь форму, которую можно хорошо заточить.


[Закрыть]. Тоже ничего хорошего, но легче вытащить.

Кровь тонкими струйками стекала по спине Анхусет, пачкая штаны Серовека. Древко стрелы отделилось от наконечника, но не раньше, чем Серовек успел извлечь его из раны.

Ильдико порвала верхнюю юбку на ленты. Серовек достал из сумки мох и положил его в рану, а потом перевязал. Они проделали то же самое с бедром Анхусет. К тому времени, как закончили, когтистые пальцы каи начали сгибаться и разгибаться, а рассвет позолотил края деревьев на востоке розовым светом.

– С ней все будет в порядке? – Ильдико плотнее укутала Анхусет в одеяло и плащ. Дрожь прекратилась, но дыхание стало более прерывистым.

Серовек стоял и вытирал предплечьем пот со лба.

– Думаю, да. Каи трудно убить.

– А вам доводилось их убивать?

Его губы дрогнули.

– Нескольких. У нас свои налетчики, у них – свои. Нам с вашим супругом из-за владения пограничными территориями приходится иметь дело с обоими. Вопрос лишь в том, кто доберется до них первым.

Он сел рядом с Ильдико, схватил бутылку со слезами Пелеты и поднес к губам. От первого глотка Серовек передернулся, точно мокрая собака, но это не помешало ему сделать второй. Он протянул бутылку Ильдико. Она покачала головой, предпочитая не испытывать свой и без того измученный желудок. Серовек протянул ей фляжку с водой, которой Ильдико смыла кровь с рук.

– Почему ищейки нас не учуяли?

Серовек поставил бутылку с горячительным между ними и положил ладони на колени. Лицо Анхусет приковало его взор.

– Учуяли, но их задача искать каи, а не людей. Собак сбило с толку витающее здесь колдовство, которое не дало выследить Анхусет.

– Разве их хозяева не догадывались о такой возможности?

Он пожал плечами.

– Могли бы, будь они знакомы с этой землей или каи. Этот храм внутри моих границ, но он построен каи как их место поклонения. Бришен рассказал мне о нем пару лет назад, когда мы за бутылкой слез сетовали на капризы ветреных любовниц. – Серовек подмигнул Ильдико.

Она попыталась улыбнуться при мысли, как эти двое мужчин плачутся друг другу в жилетку из-за женщин, но не смогла. Из головы не шло лицо Бришена, когда он толкнул ее к Анхусет и крикнул, чтобы они ехали к мосту. Она видела неизбежную смерть в сияющих глазах – его смерть.

Ильдико моргнула, чтобы сдержать внезапно затуманившие зрение слезы.

– Как вы нашли нас с Анхусет?

Серовек снова отхлебнул из бутылки, прежде чем ответил:

– Слух о засаде дошел до Верхнего Салюра. К тому времени, как я отправил гонца в Саггару предупредить херцега, вы уже выехали в Хальматус. Мы отправились вам навстречу, но опоздали.

Не стоило изводить себя вопросом «что, если», однако Ильдико не могла не думать о том, как изменилась бы их судьба, обожди они день, прежде чем покинуть Саггару.

– Интересно, это те же люди, что напали на нас на торговом тракте?

– Скорее всего, нет. Предыдущая попытка провалилась. Кто бы ни двигал фигуры на этой доске, он не хочет дважды потерпеть неудачу. В этот раз отряд хорошо оснащен. Множество ищеек, способных учуять не только каи, но и любых обладателей магии. Дорогое оружие, которое не могут себе позволить лучшие банды. Подозреваю, половина отряда даже не беладины. Мечи в руках наемников верны лишь звонкой монете.

Ильдико вспомнила короткий разговор между Бришеном и Анхусет, когда ночная тьма взорвалась ослепительными вспышками света.

– Среди них есть боевой маг.

Серовек нахмурился.

– Это создаст дополнительные проблемы, когда мы найдем и вызволим вашего супруга.

Когда его вызволим, а не если. Уверенность Серовека зажгла лучик надежды, несмотря на мрачное предсказание относительно мага.

– Вы действительно верите, что Бришен еще жив?

Ильдико продолжала надеяться, что это так. Ее муж – грозный боец, но кто знает, со сколькими наемниками ему пришлось столкнуться и какое колдовство использовал маг против него и других каи.

Серовек поднял один из двух наконечников, извлеченных из тела Анхусет. Покрытое засохшей кровью, похожее на кинжал острие отразило блуждающий луч слабого солнечного света.

– Это бронебойные наконечники, смоченные марсеретом. Если бы они хотели просто убить Бришена и вас, то использовали бы большеголовые. Бодкины пробивают доспехи и сбивают с ног лошадей, но раненый ими человек проживет дольше, чем если бы в него попали из большеголова. В случае двух ранений такими, Анхусет истекла бы кровью еще до того, как упала с лошади.

Серовек отбросил наконечник в сторону.

– Я не сомневаюсь, что Бришен жив и находится в плену. Ваш побег поставил крест на их планах. Завладей они вами обоими, получили бы больше рычагов влияния на Каи или Гаури в пересмотре либо расторжении союза ради вашего спасения. Теперь у них только один херцег, но этого достаточно, чтобы начать переговоры о его жизни с королевским домом Каи Хаскем.

Ильдико чуть не расплакалась. Дрожащей рукой она потянулась к бутылке со слезами Пелеты. Напиток обжег язык и горло. Слезы потекли по щекам. Серовек выхватил у нее бутылку и спрятал за спину.

Ильдико вытерла глаза и горько рассмеялась.

– Значит, он уже мертв. Мы с моим мужем совершенно не значимы. У трона Каи есть наследник: старший брат Бришена, у которого сыновей больше, чем пальцев на одной руке. Бришен просто запасной наследник, не представляющий реальной ценности. Секмис отвернется от него и не пошевелит пальцем ради его спасения, а король поддержит ее решение.

Серовек посмотрел за спину Ильдико на горизонт, где все ярче становилось рассветное зарево.

– Я никогда не встречался с этой женщиной и, надеюсь, не встречусь, но слухами полнится земля. Трудно поверить, что Сумеречная королева Харадиса родила столь благородного каи, как Бришен Хаскем.

– Трудно поверить, что из ее утробы вышел хоть кто-то с душой. – В этот момент Ильдико люто ненавидела Секмис, как никого прежде.

– Кто бы в Белавате ни платил этим наемникам, ему неведомо, что правящая чета не питает привязанности к сыну. У нас есть время. Немного. Всего несколько дней, но их достаточно, чтобы найти логово и спасти вашего мужа.

Ильдико нервно трепала край туники.

– Что я могу сделать? Конечно, если что-то реально в моих силах.

Она ненавидела свою беспомощность и отсутствие боевых навыков. Здравый смысл подсказывал, что никто не мог предвидеть такую ситуацию, однако это знание мало утешало.

Серовек поднялся на ноги и помог подняться Ильдико.

– Можете, но сначала я хочу услышать мнение Анхусет. Эффект марсерета должен скоро пройти.

– А как же ее раны?

Добрые нежно-каштановые глаза цвета жареного каштана с золотистыми крапинками по краям зрачков замерцали от смеха. Серовек – хороший, храбрый мужчина и явно увлечен Анхусет.

– Вам бы уже следовало знать, насколько каи стойкие. Для нее эти раны сродни укусам блохи. – Он похлопал Ильдико по руке. – Я принесу вам дополнительные одеяла. Вы сможете отдохнуть рядом с Анхусет.

– Я не смогу уснуть.

Она не сможет спать, пока Бришен где-то в плену у беладинских наемников.

– Попробуйте, – настоял Серовек. – Мне нужно, чтобы позже вы были бдительны и внимательны.

Ильдико сделала, как ее просили, и завернулась в одеяла, которые дал Серовек. Она заснула, стоило сомкнуть очи. Казалось, прошло всего несколько мгновений, прежде чем ее разбудили громкие голоса, разговаривавшие на баст-каи. Ильдико потерла глаза и, прищурившись, посмотрела на пару, сверлившую друг друга взглядами неподалеку от того места, где она лежала одна. Анхусет, завернутая в одеяло, привязанное к здоровому плечу, не спала и яростно спорила с Серовеком.

– Отличная идея, – сказал лорд Пангион и скрестил руки на груди.

Анхусет тоже скрестила руки со злобным видом.

– Пока ее не заколют или не подстрелят.

– Я видел, как она управлялась с твоим жеребцом. Она искусная наездница и справится с поставленной задачей. Если хочешь, чтобы все вышло, она должна это сделать.

– Бришен пожертвовал собой ради нее. Мы рискуем сделать его жертву напрасной.

Серовек разочарованно вздохнул.

– Перестань так рьяно хоронить Бришена. Он не умер!

Разъяренная Анхусет набросилась на Серовека, оскалив клыки.

Скинув одеяло, Ильдико вскочила на ноги.

– Хватит! – закричала она. Они вмиг забыли о ссоре и повернулись к ней. – Я сделаю все, о чем бы вы ни попросили. Все что угодно. Мне жаль, что я не воительница. Хотела бы быть ею.

Серовек взирал на нее с неумолимым видом.

– У нас нет нужды в еще одном воине, ваше высочество. Нам нужна наживка.

* * *

Солнце выжгло последние остатки утреннего тумана. Ильдико прислонилась к стене храма и постаралась не грызть ногти от волнения. Вместо этого она пыталась починить шнурки на подлатнике Анхусет, наблюдая, как кузина Бришена, прихрамывая, мечется взад и вперед, оскаливая клыки на Серовека.

– Они слишком долго, – выпалила каи.

Сидя, скрестив ноги, рядом с Ильдико, Серовек даже не потрудился оторвать взгляд от затачиваемого кинжала.

– Мы будем ждать, сколько потребуется, – спокойно сказал он. – С таким же успехом ты могла бы присесть, а не протаптывать тропинку в камнях.

Не успел он закончить фразу, как Анхусет замерла и прислушалась.

– Лошади, – сказала она через мгновение.

Скрежет клинка о камень прекратился. Серовек встал рядом с каи.

– Ищеек не слышно, – заметил он. Сквозь деревья донеслась птичья трель, и Серовек ответил похожим свистом. Он встал и убрал кинжал за пояс. – У нас гости, и, хвала богам, это не враги.

Вскоре пространство у западной стены разрушенного храма заполнили лошади, люди и каи. Все разделились на две группы: каи собрались вокруг Анхусет и Ильдико, беладины – рядом с Серовеком. Один из солдат поклонился своему лорду.

– Кажется, мы выяснили, где прячутся налетчики. В лабиринте пещер не более чем в лиге к северу отсюда.

Серовек скривился, в словах сквозило презрение:

– Они продвигаются вглубь моих земель, чувствуя себя здесь как дома.

Один из каи обратился к Анхусет и Ильдико:

– Мы нашли наших убитых на другой стороне оврага. Двое пали. Наемники сражались, пока не схватили херцега, а потом сбежали.

Плечи Ильдико поникли. Она взглянула на Серовека.

– Вы были правы.

Он кивнул.

– Сейчас Бришен ценнее для них живой, чем мертвый. Теперь нам необходимо просто выяснить, скольких придется одолеть, дабы спасти его.

– Мы схватили одного из них, – заговорил солдат, сообщивший о местонахождении логова врага. Воин кивнул, указав себе за спину, когда брови Серовека поползли вверх. – Мы отразили налет на небольшом пригорке у нашей границы. Разбойники зверски расправились с живущей там семьей крестьян, украли овец и зерно. Мы убили всех, кроме одного, и развесили тела на деревьях в качестве предупреждения.

Ильдико закрыла глаза. Столько убийств, и все ради двоих, до которых никому не должно быть дела.

Толпа расступилась, и каи вытолкал вперед оборванца, заставив того опуститься на колени перед лордом Пангионом. Воины образовали круг, точно заключая пленника в клетку. Грязный, кишащий вшами, забрызганный кровью мужчина посмотрел на Серовека, прежде чем заметил Ильдико. Похотливая чернозубая ухмылка заставила херцегеши отпрянуть.

Один из беладинов задрал разбойнику рукав выше локтя, открывая взору присутствующих сине-зеленый узор татуировки.

– Член клана Змеиных пиков, – объявил солдат.

Серовек присел перед пленником. Лорд заговорил мягко, почти дружелюбно, но от его тона у Ильдико волосы встали дыбом.

– Далеко ты забрел, чтобы разделаться с фермерами ради зерна и овец. Сколько вас прячется в пещерах?

Мужчина отвел взор.

– Не знаю я ни про какие пещеры. Мы воровали, чтобы набить брюхо.

– Значит, вы попытались сбежать с целым стадом овец и полным фургоном зерна, дабы прокормить четверых? У вас недюжинный аппетит.

– А тебе какое дело? – Вор расправил плечи и выпятил подбородок. Блеснули налитые кровью глаза. – Это всего лишь крестьяне.

Мягкий тон Серовека не изменился:

– Они были под моей защитой, а теперь мертвы. Еще раз спрашиваю. Сколько вас, крыс, прячется в пещерах?

Пленник стиснул губы, отказываясь говорить, однако в страхе плюхнулся на зад, когда Анхусет бросилась на него, сжав когти.

– Со мной он заговорит! – прорычала она на баст-каи.