Текст книги "Сияние"

Глава 16

Верхний Салюр воздвигли в перевале между крутыми склонами двух гор. Их темно-зеленым одеялом укрывали эндрисские дубы, совсем непохожие на солнечные дубы Саггары. Невысокие, с толстыми стволами и мелкими овальными листьями, они разрослись по округе вперемежку с величавыми елями. В наступающих сумерках деревья отбрасывали длинные тени. Бришен указал на краснокрылых ястребов, которые устроились на ночь среди ветвей, уступая охотничьи угодья бесшумным совам.

С наветренной стороны вверх по склону тянулась узкая извилистая тропа, и ее многочисленные повороты облегчали лошадям подъем. Слева и справа росли деревья и плотные, как ковер, кусты ежевики, способные разорвать в клочья любого крупного зверя. Хочешь добраться до Верхнего Салюра так, чтобы конь не поранился, – не съезжай с дороги, а она просматривается.

Сумерки сменились ночью, когда их отряд переправился через сонный ручей и проехал узкое ущелье к крепости, вырубленной прямо в скале. Над ними грозными силуэтами возвышались зубчатые стены и изящные башни. Вдоль стен и мощенного подъезда к замку горели факелы и светильники. Бришен, щурясь на свет, назвался страже.

Оказавшись внутри, они остановились перед еще одной высокой стеной и воротами с усиленной охраной. Во второй раз называться не пришлось. Ворота широко распахнулись, и отряд въехал во двор, окруженный мастерскими, конюшней, кузницей и маленькой часовней.

Бришен сел свободнее. До недавнего времени Каи и Беладин соседствовали мирно. Наемники, напавшие на них на торговом тракте, носили под доспехами личный герб Белавата, но недовольство короля браком между каи и гаури еще не достигло ушей хозяина этой крепости. Никто не потребовал сдать оружие – ответная демонстрация доверия, ведь Бришен привез в гости жену.

Их приветствовал управляющий. Бришен спешился и помог Ильдико. Он отпустил отряд, и солдаты вслед за слугой направились к каменной пристройке у внутренней стены. На них с настороженным любопытством смотрели беладинские воины.

Хотя Верхний Салюр, без сомнения, крепость, как и Саггара, убранство его оказалось роскошным. Управляющий оставил их с Ильдико в парадной приемной, обставленной по-королевски: чистые, не тронутые молью гобелены на стенах, повсюду стулья и скамьи для множества гостей. На кованых треногах стояли небольшие керамические чашечки с маслом. Под каждой горела свеча, и комната наполнялась запахом трав, который перебивал вонь жира с факелов.

Бришен взглянул на жену.

– Что думаешь?

Откинув капюшон, она явила взору замысловатые косы с бусинами, заплетенные Синуэ, и осмотрелась.

– Полагаю, крепость отлично защищена, имеет большой запас еды и источник чистой воды за ручьем, который бдительно охраняют.

Бришен удивленно моргнул и рассмеялся. Ильдико перевела на него взгляд, и он смог его прочитать, потому что начал привыкать к ее лицу.

– Над чем ты смеешься?

– Над тобой. – Он провел когтем по вышитому подолу ее накидки. – Ты постоянно меня удивляешь. Я ожидал, что тебя заинтересует архитектура или мебель. Серовек богат, это бросается в глаза, а ты прикидываешь, выдержит ли Верхний Салюр осаду. Планируешь нападение, жена?

Ильдико усмехнулась и задрала подбородок.

– Нет, конечно. Я, как любая женщина, могу оценить красоту сада, окна или стула. Но и в замысле этой крепости есть своя красота. Тот, кто попробует завоевать ее, потеряет множество солдат.

Бришен не мог не согласиться. У Верхнего Салюра немало достоинств, которых лишена Саггара, и наоборот. В нападении и защите они равны. Равенство позволяет поддерживать дружеские отношения с Серовеком. Бришен надеялся, что так будет и впредь.

Двери в комнату открылись, и вошел мужчина в одеянии из коричневой кожи и кроваво-красного шелка. Ильдико тихонько ахнула, когда он дернул Бришена за руку и стиснул в объятиях. Будь на месте ее мужа человек, Серовек сломал бы ему несколько ребер. Он улыбнулся, обнажая квадратные человеческие зубы, над которыми постоянно смеялись в Саггаре. Бришен внезапно осознал, что именно из-за Серовека улыбка жены напоминала ему лошадиный оскал. Серовек был высоким, чуть выше самого Бришена, широкоплечим и чуть кривоногим, оттого что с раннего возраста много времени проводил в седле.

Из людей Бришен знал только Серовека и его кавалерию, таких же завзятых лошадников, как наездники каи. Люди и глаза закатывают, как испуганные лошади. И зубы у них похожи.

– Добро пожаловать!

Серовек хлопнул Бришена по спине с такой силой, что тот слегка пошатнулся.

– Благодарим за приглашение. Моя супруга и херцегеши Ильдико, – добавил он, глядя на потрясенную Ильдико.

Серовек церемонно поклонился.

– Очень приятно, Ваше Высочество. – Он окинул ее быстрым взглядом и добавил мягче: – Мне говорили о вашей свадьбе. Вашему мужу повезло. Добро пожаловать в Верхний Салюр.

Бришен почувствовал, как улыбка застывает на лице, и положил руку Ильдико на спину. Трудно читать людей по глазам, но вот по голосу можно многое понять. В голосе Серовека отчетливо звучал мужской интерес.

Ильдико поклонилась.

– Лорд Пангион, муж высоко о вас отзывался. Благодарим за приглашение в ваш прекрасный дом.

Серовек жестом показал им идти следом. Они вышли в ярко освещенный зал, полный людей. В середине стоял длинный, накрытый к ужину стол на козлах. Гости представляли собой небогатую знать и помещиков из мелких поселений Беладина, находившихся под защитой Верхнего Салюра. На Бришена и Ильдико смотрели с открытыми ртами. Бришен, единственный каи из присутствующих, понял, каково приходилось его жене во дворце и в Саггаре, и вновь восхитился ее выдержкой. Чужое любопытство само по себе неприятно, особенно если оно сочетается с недоверием и отвращением.

Серовек представил гостей, и вскоре кучка жен и дочерей увели Ильдико в другую часть зала, жаждая услышать, как принцесса гаури стала женой принца каи. Бришен остался с Серовеком один на один – остальные поздоровались, но заговаривать не спешили. Бришен их не особенно интересовал, разве только как возможный военный противник.

Серовек снял с поданного слугой подноса два кубка вина и передал один Бришену.

– Благодаря тебе я выиграл серьезное пари.

Они произнесли тосты на всеобщем и выпили.

Бришен заглянул в свой кубок. Вино было отличным.

– Какое же?

– Все ждали, что ты сбежишь в последний момент, чтобы не жениться на человеческой женщине.

По всему королевству каи заключались точно такие же пари, только про принцессу Гаура.

– А ставки?

– Шестьдесят к одному.

– Солидно, – присвистнул Бришен.

Подошел еще один слуга с подносом. Серовек допил вино и взял другой кубок. Весь его вид излучал довольство.

– Солидно. Я купил на эти деньги племенного жеребца из стада Надиза.

Если вскоре каи и гаури сыграют еще одну свадьбу, Бришен тоже поучаствует в пари Серовека.

– От него родятся быстрые лошадки.

– Надеюсь. – Серовек помрачнел. – Ходят слухи, что на пути в Харадис у вас возникли неприятности.

Бришен напрягся. Он не доверял Серовеку и людям вообще, за исключением Ильдико.

– Слухи не лгут. При вашем дворе не одобряют наш брак и достигнутые соглашения, хотя я считаю, что король Белават напрасно тревожится. Мы продаем амарантин любому, кто готов платить. Что беладины, что гаури – всего лишь люди в глазах каи.

– Думаю, мы оба понимаем, что дело в другом, – фыркнул Серовек. – Королевство твоего отца – барьер между Беладином и Гауром. Каи сохраняли нейтралитет, пока ты не женился.

Бришен взял второй кубок вина, но лишь пригубил его.

– Убивать нас бессмысленно. Наш брак лишь жест доверия.

Он не стал произносить вслух того, что они оба знали и так: войны часто начинаются с таких вот жестов доверия.

Бришен вдруг с удивлением заметил, что Серовек нацепил на лицо фальшивую улыбку, и быстро оглядел наблюдавших за ними гостей.

– Мы с тобой увлеченно беседуем. – Бришен понял намек и тоже улыбнулся. – Любое мое предостережение могут расценить как измену. Не хочу, чтобы мне отсекли голову и надели ее на пику, – процедил сквозь зубы Серовек, – но по-дружески советую смотреть в оба. Белават недоволен альянсом и не станет сидеть сложа руки.

Бришен нахмурился. Убивай всю семью по очереди, одного за другим, начиная с тех, кто представляет наименьший интерес, пока нужный человек не поймет намека.

– На нас с Ильдико смерти не закончатся.

– Верно. Ваша гибель – только первое предупреждение. Беладин и Гаур были равны по силам до недавнего времени. Маятник качнулся в сторону Гаура, поскольку Баст-Харадис согласился не только на торговлю.

Далекий от придворных интриг и махинаций Бришен не задумывался всерьез, почему гаури неожиданно согласились впустить каи в порт и освободили их корабли, особенно груженные амарантином, от штрафов и пошлин.

– В Гауре наверняка прознали, что Белават готовит нападение. Мой отец согласился бы оказать военную помощь взамен на право беспошлинно перевозить амарантин. Обе стороны могли быстро обогатиться. Но для Гаура военный союз намного важнее торгового.

– Так и есть. – Фальшивая улыбка медленно сползла с лица Серовека. – Джедор славится упрямством и хитростью, но потеря наследников уничтожит его.

Бришен промолчал. Люди правы лишь отчасти. Джедор коварен и упрям, и ему очень важно продолжить род. Но есть еще несгибаемая Секмис, лишенная слабостей супруга.

– Почему ты говоришь мне все это? – спросил он Серовека. – Ты мог убить нас всех и заслужить благодарность своего короля.

– Благодарность его величества Родана не выражается в деньгах, землях или поблажках, – усмехнулся Серовек. – Самое большее, на что можно рассчитывать, – торжество в мою честь. – Он скривился. – Будто я мечтаю, чтоб толпа швыряла в меня лавровыми венками и пугала коня. – Гримаса отвращения сменилась лукавой улыбкой. – С другой стороны, от тебя я получу амарантин и дружеское расположение. С тобой намного выгоднее дружить, чем враждовать.

Бришен рассмеялся. Серовек понравился ему с первой встречи. Внешним видом и поведением лорд Пангион столь же странен, как и остальные люди, но он солдат, стратег и любитель говорить правду – благородно, но и довольно дальновидно. Это восхищало и обнадеживало Бришена.

Они с Серовеком чокнулись кубками.

– За дружбу и благополучие.

Бришен отпил, и во рту стало горько от страха. Он боялся не за себя. Он умеет сражаться, и убить его нелегко, но опасность грозит не ему одному. У его жены сердце воина, но она не обучена битве, не может дать отпор убийце. Бришен был готов умереть за нее, защищать ее мечом, топором, зубами и когтями, если придется, но он не бессмертен, а трещины бывают даже в самой крепкой броне.

Серовек коснулся его плеча и отвлек от тяжелых мыслей.

– Поговорим о приятном. – Он оглянулся на Ильдико, которая смеялась вместе с остальными женщинами. – У тебя потрясающая жена. Как так вышло, что девушку из королевской семьи Гаура выдали замуж только сейчас?

Бришен пожал плечами. Выслушивать комплименты Серовека о красоте Ильдико было не очень приятно.

– Ее положение ничем не отличается от моего, мы оба лишь наживка. Королю и королеве нет до нас дела, мы годимся лишь для политических игр, нас держат про запас, пока не наступит подходящий момент.

Бришен не чувствовал горечи. Такой расклад на самом деле давал ему гораздо больше свободы, чем брату, кроме того, он заполучил в жены исключительную женщину. К несчастью, кто-то вдруг решил, что они с Ильдико – подходящая мишень.

Они говорили о пустяках, пока всех не пригласили к столу. Серовек сел во главе, Ильдико и Бришен, как почетные гости – по обе стороны от него. Бришен одновременно вел осторожную беседу с мэром какого-то маленького городка и напряженно следил за женой, которая живо отвечала на шутки Серовека и смеялась. Вино казалось кислым.

Среди людей, в привычном окружении, его жене было легко. Сейчас стало особенно заметно, какие они с ней разные, и не только внешне. Бришен твердил себе, что она привыкнет к нему и каи, примет их порядки, поймет традиции и постепенно сама станет каи. Глядя на нее и гостей из Беладина сейчас, он понял, что заблуждался. Ильдико казалась естественной, какой никогда не была в Саггаре, хотя с прислугой в доме у нее сложились мирные, уважительные отношения.

Его сбило с толку ее умение легко приспосабливаться к новым людям и обстоятельствам. Чувствуя себя белой вороной среди гостей Серовека, Бришен гадал, не бывает ли его жене одиноко.

Ближе к рассвету все стали расходиться. Гости засобирались в путь. Ильдико зевала, прикрываясь рукой, когда Бришен помог ей набросить накидку.

– Тебе понравилось? – спросил он.

Она взяла его под руку и опустила голову ему на плечо.

– Очень. И удача была на твоей стороне. Картошку не подали.

Он потерся носом о ее волосы.

– Мне благоволят боги. Или повар.

Попрощавшись с гостями, Серовек подошел к ним.

– Я очень давно не бывал в Саггаре. Твоя жена уже успела там что-нибудь переделать?

Бришен хорошо понимал намеки, а Серовек почти откровенно напрашивался.

– Да, кое-что. Позволь пригласить тебя к нам.

– С радостью соглашусь, – ожидаемо ответил тот. – Скажи когда. Я приеду. С нетерпением жду встречи с твоей главнокомандующей. Анхусет – очаровательная женщина.

Когда они спустились по склону и выехали на скрытую в высокой траве тропу по направлению к Саггаре, стояло раннее утро. Долину освещала яркая полоса солнечного света. Каи натянули накидки пониже, а Ильдико, наоборот, откинула капюшон. Зажмурившись, она с улыбкой повернулась к солнцу.

Бришен немного понаблюдал за ней и спросил:

– Ты скучаешь по людям, Ильдико?

Она открыла один глаз.

– Иногда. Но твои подданные очень хорошо меня приняли.

– За исключением матери.

– Я этого не говорила, – улыбнулась она. – Хотя приятно не вслушиваться с напряжением в речь и не путаться так часто. По лицам каи не всегда все понятно.

– Тебе тяжело, – с трудом проговорил Бришен. Ему хотелось, чтобы Ильдико возразила. Она покачала головой.

– Немного. Просто в привычной обстановке спокойнее. Можно расслабиться.

Бришен был согласен насчет лиц, поскольку сам с трудом понимал эмоции людей, но все равно сказал:

– Мы улыбаемся, как вы. Хмуримся, как вы. Шутим и смеемся, как вы.

Ильдико открыла оба глаза и выпрямилась в седле.

– Верно, но люди очень многое читают по глазам, по тому, как они двигаются, моргают, меняют цвет в зависимости от чувств. Мы учимся с самого детства. Это входит в привычку. Сложность в том, что глаза каи не меняются. Движения глаз я различаю, но не замечаю, меняют ли они цвет. Каи плачут от горя?

Ильдико словно отомкнула замок, к которому Бришен много лет подбирал ключ. Глаза! Ужасные глаза – зеркало человеческой души. То же самое можно сказать про каи.

– У тебя загадочный вид, муж, – сказала Ильдико, выгибая бровь.

– Ты навела меня на кое-какие мысли. Нам нужно многое узнать друг о друге, жена.

Ильдико взглянула на него и подняла капюшон.

– Я очень этого хочу.

– Я тоже.

Когда они въехали в ворота Саггары, Ильдико дремала в седле, машинально держа спину прямо. Бришен на руках отнес ее в спальню и оставил заботам такой же сонной Синуэ.

Сидя на кровати и обдумывая разговор с Серовеком, он не ожидал увидеть Ильдико и удивился, когда она появилась перед ним, одетая в длинную ночную сорочку. Ильдико подошла ближе и встала между его колен. От нее пахло гвоздикой и травами, запах щекотал ему нос. Бришен поднял голову.

– Я думал, ты уже спишь.

Мягкие руки коснулись его щек, легко погладили скулы, виски. Он закрыл глаза. Ильдико запустила пальцы в его волосы.

– Ты не хочешь, чтобы я спала в твоей постели?

Руки спустились по шее к плечам и нажали. Бришен вздохнул от удовольствия.

– Не говори глупостей, жена.

– Что тебя беспокоит? – Ильдико мягко массировала ему голову. Он застонал. – Ты какой-то странный с самого обеда. Что тебе наговорил лорд Серовек?

Ласковые прикосновения мешали думать. Она всего лишь гладит его, почему же он едва соображает? Усилием воли Бришен собрался с мыслями. Все равно рано или поздно придется рассказать про планы Белавата. Не хотелось ее пугать, но многие гибнут по незнанию. Он предпочитал, чтобы Ильдико понимала, что ей грозит. Но он еще успеет испортить ей настроение завтра. А пока он скажет кое-что другое, то, что ему самому надолго испортило настроение.

– Лорд Пангион сказал, что ты потрясающая.

Она прекратила массаж, и Бришен требовательно коснулся ее запястий. В слабом солнечном свете, проникавшем сквозь ставни, было видно, что Ильдико немного покраснела.

– В самом деле? Как мило.

Его скромная жена, красивая и некрасивая одновременно. Другой мужчина смотрел на нее, и она ему понравилась. По голосу было слышно.

– Он просто всегда говорит правду.

Ильдико засмеялась и легко потянула Бришена за волосы.

– О, супруг мой, как ты сладкоречив.

Она коснулась его ушей кончиками пальцев, и он весь покрылся мурашками, жмурясь от удовольствия. Вспомнив про дилемму, которая мучила его с той минуты, как Серовек вошел в гостиную и поздоровался, Бришен открыл глаза и поймал веселый взгляд Ильдико.

– Человеческие женщины считают Серовека красивым?

Над ее бровями обозначились и исчезли две тонкие одинаковые морщинки. Она немного подумала.

– Честно? Очень красивым. – У Бришена кровь застыла в жилах. – Кроме того, он богат и умен. И не женат, поэтому на него нацелились все свахи Беладина на девять лиг вокруг. – Ильдико безмятежно улыбнулась своей человеческой улыбкой. Очень похожей на улыбку Серовека. – Почему ты спросил?

Бришен не смог ответить. Вопрос родился из вороха смутных эмоций и мыслей. Нужно разобраться в них, понять, прежде чем обсуждать с женой. Яснее всего он чувствовал сожаление, что пригласил лорда Беладина в гости, и уверенность, что впустит лиса в свой курятник.

– Бришен? – Ильдико больше не улыбалась. Она закусила губу. Бришен мельком подумал, что если каи закусит человеческую губу, от нее останутся кровавые лохмотья. Он пожал плечами.

– Просто любопытно. Люди до сих пор мало меня интересовали. Но я женат на человеческой женщине, мне полезно узнать о вас больше.

Она хотела ответить, но снова зевнула, закрыв рот рукой. Бришен встал и откинул с постели покрывало.

– Давай ложиться. Ты спишь на ходу, а у меня голова болит от солнца.

Ильдико забралась на свою сторону кровати и заснула, едва коснувшись головой подушки. Бришен, воспользовавшись этим, разделся донага. Он не знал, как она отреагирует, и не хотел, чтобы она испугалась и сбежала в свою спальню, поэтому все время спал одетым. Жарко и неудобно, но стоит того. Сегодня он ляжет так, как привык, пока был один.

Он опустился под одеяло и притянул Ильдико к себе. Прохладная коса скользнула по его руке, как змея. Он поймал ее, обернул вокруг запястья и убрал за спину.

– Я не человек, – прошептал он в темноту и пораженно округлил глаза, когда Ильдико сонно, едва слышно ответила:

– Все равно ты мой.

Глава 17

Если и существовало в мире место более вонючее, чем красильня, Ильдико о нем не знала. Закрыв нос платком, она шла вслед за мастером сквозь клубы едкого дыма, поднимавшегося над открытыми подвешенными над огнем котлами. Запахи соли, соды и ракушек царапали горло и раздражали глаза.

Каи трудились бригадами. Они сменяли друг друга у очагов, опуская ткань в кипящую воду и растягивая ее на деревянных козлах для просушки. Пол выглядел как поле брани, с которого дождь не успел еще смыть кровь. Ильдико с трудом шагала по грязи. На ботинки то и дело летели брызги из красных и розовых луж. Она смотрела под ноги так внимательно, что не замечала провожавших ее взглядов.

– Лучше бы образцы принесли в замок, – тихо сказала Анхусет. Ильдико решила не отвечать, чтобы не вдыхать лишний раз вонючий воздух. В самом деле, проще было бы никуда не ходить, но ей хотелось увидеть, как каи производят сырье, которое так вожделеют люди.

Она внимательно слушала главного красильщика, закаленного мужчину с несмываемыми красно-фиолетовыми пятнами на руках. Он описывал, как амарантин извлекают из горьких пресноводных моллюсков, добытых в местном озере, как окрашивают отбеленный лен, шерсть и шелк, которые хранят в отдельном помещении. Грязная, отвратительная, подчас опасная работа – выварить моллюсков, снимая шумовкой серую вспененную слизь, настоять краситель и вскипятить его потом с содой и солью.

На козлах была разложена материя на разных этапах окрашивания. Мастер объяснил, почему она не тускнеет с годами, не выгорает на солнце, как другие ткани, а, наоборот, поглощает свет и становится ярче. Ирония судьбы, подумала Ильдико: каи не любят солнце, но делают пигмент, который становится красивее в сиянии дня.

Отходы сбрасывались в грязную кучу. Она поблескивала в лунном свете и казалась зеленой из-за облепивших ее мух. От запаха у Ильдико скрутило желудок, и она отвернулась, чтобы не вытошнить завтрак. Анхусет стояла рядом, закрыв нос рукой, и хмурилась, точно грозовое небо.

– Кривоногий петух из Беладина того не стоит.

Ильдико молча согласилась, хотя пришла не только за подарком для Серовека. Эта красильня одна из четырех главных в королевстве каи, и отвечает за нее Бришен. Ильдико решила, что, будучи его женой, должна хоть что-то знать об амарантине, скрепившем их брак и союз между каи и гаури.

Мастер повел их на улицу, подальше от мусорных куч и вони, и Ильдико с удовольствием вдохнула чистый воздух. Снаружи тоже стояли котлы, но огня под ними не было. Красильщики при помощи воротов поднимали и опускали в них ткань.

– Холодная стадия, ваше высочество. Краску настаивают, потом выдерживают на солнце одиннадцать дней. Так окрашивают шелк.

Она подошла и заглянула в рубиновое море. Краска блестела в свете фонарей, закрепленных на врытых в землю столбах. В повседневной одежде Ильдико отдавала предпочтение любимым цветам: черному, зеленому, жемчужно-серому и желто-коричневым оттенкам осени. Красный и розовый раньше ее не привлекали, но глядя в чан, она подумала, не обзавестись ли пурпурным шарфиком. Она наклонилась ниже.

– Осторожнее, не упадите, Ваше Высочество.

Но предостережение запоздало. Ожерелье на ее шее расстегнулось и с тихим плеском скользнуло в котел. Оникс тут же пошел ко дну, оставив на поверхности расходящиеся круги.

– О нет! – Ильдико тут же опустила руки в чан по самые плечи. Не обращая внимания на крики мастера и Анхусет, она нашарила конец цепочки и вытащила, облив шею и подбородок. С пальцев текло. Ильдико подняла украшение и показала Анхусет с торжествующим криком:

– Поймала!

Мастер молча хмурился. Анхусет щурилась и поджимала губы, пытаясь сдержать смех. Ильдико осмотрела себя. Она вся, с ног до головы, была в краске. Зеленая туника стала бурой, а кожа – фиолетовой. Ильдико подняла глаза. Анхусет широко улыбалась, обнажив острые зубы. Мастер веселья не разделял. Он был серый, как пепел, и смотрел перед собой застывшим взглядом. Ильдико поняла, что он в ужасе, и поспешила его успокоить:

– Ничего страшного, мастер Сотэ́. Все это легко отмоется мылом и горячей водой.

Она хотела улыбнуться, но передумала. Конечно, зубы у нее не как у каи, но все равно ее улыбку здесь не поймут.

– И не надейтесь, Ваше Высочество, – усмехнулась Анхусет. – Забыли, что вам рассказывали? Вы же видели красильщиков. Амарантин быстро впитывается в ткань, кожу и волосы. В ближайшие несколько дней цвет станет еще ярче.

Бришен как-то сказал ей, что она белая, как мясо моллюска. Ильдико подняла испачканную руку и осмотрела ее со всех сторон. Во всяком случае, теперь она не такая бледная, хоть одежду уже и не спасти. Пожав плечами, Ильдико убрала сломанное ожерелье в корсаж.

– Не найдется ли у вас во что переодеться? – спросила она красильщика. Мастер Сотэ́ помчался выполнять ее просьбу, будто подстреленный. Через несколько минут Ильдико завернулась в два полотенца, а Анхусет подала ей сменную одежду.

Из-за произошедшего осмотр красильни пришлось закончить. Обсохнув, Ильдико извинилась за беспокойство и заверила перепуганного мастера Сотэ́, что херцег не рассердится и не спустит с него шкуру за то, что его супруга испачкалась. Сотэ́ был чрезвычайно вежлив и услужлив, провожая их с Анхусет к лошадям, но Ильдико чувствовала, что он хочет быстрее от них отделаться. Она села в седло, не замечая изумленных взглядов охраны.

Анхусет подала ей плащ.

– Одежда сырая, ваше высочество. Это чтобы согреться.

И заодно стражи из Саггары, сопровождавшие их, перестанут смотреть на них украдкой.

Ильдико фыркнула и закуталась в накидку. Она ни о чем не жалела. Импульсивный, безрассудный поступок, что правда, то правда, но ожерелье бесценно – последний мамин подарок перед смертью. Чтобы достать его, Ильдико и в кипящую мочу бы нырнула. Тем не менее, мысль, что руки и шея на две недели останутся цвета молодой сливы, была неприятна.

Они направились в усадьбу по главному тракту, вдоль которого, как безмолвные часовые, высились молодые солнечные дубки. Деревья сменились наружными укреплениями замка – земляными валами и каменными стенами. Над ними торчали крыши конюшен, где содержали многочисленных лошадей, и бараки, в которых селились солдаты, не желавшие жить у озера.

Послышались крики, свист и улюлюканье. Ильдико и раньше слышала их, когда любовалась с балкона россыпью звезд и окрестностями.

– Что это? – спросила она, оборачиваясь к Анхусет.

Та скомандовала отряду развернуться, и они поехали на шум. Она указала на низкую стену, на которой сидя и стоя расположились несколько каи. Ильдико не видела, куда они смотрят.

Обогнув стену, отряд выехал на площадку, приспособленную под тренировки. Вдоль стены стояли в ряд мишени для стрельбы из лука и соломенные чучела, у которых недоставало конечностей. Остальное пространство занимало разнообразное оружие из дерева и стали и станки для обучения верховой езде, но тусклый, дрожащий свет факелов мешал Ильдико точно определить их назначение. Кричали воинам в середине арены. Каи, разделившись на пары, сцепились, пытаясь повалить друг друга.

Мужчины были обнажены, только пах прикрывал кусок ткани, скрепленный узлами на талии. На женщинах, кроме того, для защиты груди был надет обрезанный по пояс стеганый многослойный поддоспешник без рукавов.

Гибкие и жилистые воины напомнили Ильдико кошек. Свет факелов подчеркивал мышечный рельеф, кожа блестела от пота. Каи сталкивались, изгибались, наклонялись и раз за разом бросали друг друга на землю.

Анхусет тронула Ильдико за плечо и указала на одну пару.

– Это Бришен, ваше высочество. Он против Нефиритсена. Непростой соперник.

Ильдико отъехала в сторону и встала так, чтобы лучше видеть. Соперники яростно вцепились друг в друга мертвой хваткой, изо всех сил пытаясь взять верх.

Не кошки, нет, решила она. Угри, живые и агрессивные. Оба воина двигались, будто лишенные костей змеи, и схватка походила на странный танец.

Бришен, как и остальные, был без одежды. Убранные назад волосы подчеркивали миндалевидные глаза и высокие скулы. Даже покрытый потом и пылью, он был красив. Эта мысль ошеломила Ильдико. Она не впервые думала так о муже. Всего три ночи назад она про себя назвала его привлекательным.

Они делили постель, но только спали вместе. Ильдико быстро привыкла к теплу его тела. Он не ворочался, не храпел. Иногда она гадала, видят ли каи сны, как люди.

Вернувшись от Серовека, она уснула, как только легла в кровать. Тем вечером Ильдико впервые проснулась раньше мужа. Он лежал на боку лицом к ней, вытянув одну руку и прижав другую к груди. Несколько темных прядей упали ему на лицо, но Ильдико все же могла разглядеть точеный подбородок и острую переносицу. Бришен часто и легко смеялся, но уголки его губ были всегда опущены вниз – «подарок» от матери, которую он презирал.

Глубоко посаженные глаза закрыты, длинные ресницы и веки время от времени легонько подрагивают. На его спокойное лицо набежала мимолетная тень, лоб нахмурился, но тут же разгладился. Он вздохнул. Ильдико отодвинулась, чтобы не разбудить его и рассмотреть вволю.

Одеяло сбилось комом у его талии и скрутилось вокруг одной ноги, оставляя другую открытой прохладному ночному воздуху, который тонкими струйками врывался в комнату сквозь узкие щели в ставнях. Ильдико моргнула и почувствовала, как в животе становится тепло, как сжимает горло.

Бришен был обнажен. Она и раньше видела его без рубашки, но на ночь он всегда надевал тонкие, как пергамент, свободные штаны. Судя по всему, сегодня он решил пренебречь приличиями.

Все каи рослые и худощавые, но их худоба обманчива. Люди отлично знают, что каи чрезвычайно сильны, кости их крепки как сталь и также тяжелы. Лорд Серовек высокий и мускулистый, и кажется, будто он может поднять тягловую лошадь. Бришен рядом с ним выглядел хрупким, но Ильдико подозревала, что силой он превосходит Серовека.

Муж походил на ожившую статую, высеченную из темного камня, могучую и грациозную. Он был красив. Сейчас он казался не таким, как раньше, и от этого у Ильдико перехватило дыхание.

Вдруг Бришен открыл глаза, и она вздрогнула, встретив сияющий неподвижный взгляд.

– Добрый вечер, жена, – произнес он хриплым со сна голосом. Его губы слегка изогнулись в улыбке, и мелкие морщинки в уголках глаз стали глубже. – Ты так на меня смотришь. У меня что, муха на носу?

Пытаясь побороть смущение от того, что ее поймали с поличным, Ильдико стукнула его по носу пальцем.

– Я хотела прихлопнуть ее, но побоялась тебя ударить. Хорошо, что она улетела.

Он сжал ее запястье и поцеловал ладонь. Щедрый на ласку, Бришен часто касался Ильдико, но не так, как сегодня. От прикосновения его мягких губ по спине и рукам побежала горячая дрожь. Ильдико отняла руку, взбила подушки и, опустив голову, принялась расправлять на коленях простыню.

– Извини, что разбудила.

Краем глаза она заметила, что он чуть хмурится. От Бришена не ускользнуло, что она ведет себя странно. Он приподнялся и потянулся к ней, но передумал. Повисло тяжелое молчание. Бришен выругался на баст-каи, рывком натянул на себя одеяло и сел. Легко коснувшись ее подбородка, он заставил Ильдико поднять лицо. Ярко-желтое сияние его глаз потускнело, улыбка исчезла.

– Прости меня. Вчера было слишком жарко. Я привык спать нагим. Собирался встать раньше тебя и одеться. – Он отпустил ее и сделал знак отвернуться. – Дай мне минуту.

Он встал с постели, но Ильдико схватила его за руку. В его голосе слышалось смущение, разочарование. Он решил, что ей неприятно видеть его без одежды. Но ведь это не так! Ильдико покраснела, но решила отбросить смущение.

– Не глупи. Это мне впору стесняться. Я таращилась на тебя, как на призового жеребца. – Он округлил глаза, и она усмехнулась. – Не делай такое лицо. Я человек, но не слепая. Я научилась ценить красоту каи и не стану извиняться за то, что восхищаюсь собственным мужем, – добавила она, вскинув голову.