Текст книги "Украденный экстаз"

Глава тринадцатая

– Завтра? – Лина в испуге уставилась на Хантера и Себастьяна.

– Если честно, – сказал Себастьян, – я удивлен, что нас не вызвали гораздо раньше. Но этот парень из Нью-Мексико так тщательно собирал улики, а Такмен старался обеспечить безопасную доставку обвиняемых.

– Себастьян, здесь не может быть никаких возражений.

– Согласен, мистер Уолш.

Хантер присел рядом с Линой на канапе и привлек ее к себе.

– Не печалься, родная. Ты ведь знала, что мне придется скоро уехать.

– Да, знала. И когда приехал Себастьян, сразу все поняла. Но все так внезапно, без предупреждения.

– Мисс Саммерз…

– Себастьян, не думаешь, что тебе давно пора называть меня Линой?

Когда Себастьян улыбнулся ей в ответ, она поразилась, насколько его красит улыбка.

– С удовольствием. Как я говорил, я выехал в самый последний момент, чтобы не проделывать один и тот же путь дважды: сначала приехать и предупредить, а затем вернуться, чтобы сопровождать Хантера.

– Зачем меня сопровождать? – напрягся Хантер.

– Уолш, не сердись, никто не охраняет тебя как преступника. Просто ты важный свидетель, но не все головорезы Уоткинса пойманы, и они мечтают либо освободить его, либо прикончить тебя.

Все замолчали, взвешивая грозящую опасность. Первым заговорил Слоун Уолш:

– Прикажу Молли Питтс приготовить вам комнату в домике для гостей, а также, если хотите, горячую ванну.

– От ванны не откажусь. Что до ночлега, я могу лечь на сеновале с ковбоями, – ответил Себастьян.

– Вам надо устроиться поудобнее, чтобы хорошенько отдохнуть, ведь завтра снова в дорогу.

«Завтра» – это слово барабанило в голове Лины на протяжении всего ужина. Какой уж тут покой, особенно когда к печали о скорой разлуке с Хантером добавилась тревога из-за предупреждения Себастьяна. Выходит, часть бандитов еще на свободе. Удивило ее лишь, что тревожные мысли нисколько не ослабили аппетит. Лина заметила, что с недавних пор никакие неприятности не могли его испортить.

Вскоре после ужина она улучила момент поговорить с Себастьяном тет-а-тет. Сначала все отправились на веранду подышать свежим воздухом, однако Хантер вскоре ушел проверить, все ли собрано в дорогу. Прислонясь к перилам, Лина наблюдала, как Себастьян сворачивает папиросу.

– Ты уже выздоровел для такой дальней дороги? – спросила наконец она.

– Если бы и не смог скакать верхом, то заставил бы тащить себя на носилках! Я слишком долго ждал дня, когда Уоткинс предстанет перед судом. Но со мной действительно все в порядке. Я вновь как блестящая монетка.

Подняв глаза к небу, она пробормотала:

– Я заметила, что ты уже нормально сидишь.

Она улыбнулась, видя, как он поперхнулся, а потом, не сдержавшись, расхохотался.

– Ну, про эту рану знают очень немногие.

– У меня рот на замке, – вздохнула она, и недавняя легкость испарилась, вновь сменившись тревогой. – Себастьян, эти непойманные бандиты, они могут попытаться… убить вас?

– Откуда мне знать? У Уоткинса была парочка верных подручных, служивших ему с давних пор. От нас они ускользнули. И не следует забывать о награде, назначенной Уоткинсом за свое освобождение. Они могут рискнуть, несмотря на наш усиленный конвой. Так что я предпочитаю действовать с оглядкой.

– Разумно. Понимаю.

– А вы с Хантером поженитесь сразу по его возвращении?

Она удивленно на него посмотрела:

– Да, а почему ты спрашиваешь?

– Кое-что слышал о его матери.

– Ясно. Конечно, ей не в радость видеть меня в своем доме. Она не слишком гостеприимна. Но я стараюсь не обращать внимания, что не так сложно, поскольку отец и братья Хантера наш брак искренне приветствуют. А мать… Хантер взрослый и может решать без оглядки на нее.

– Разумеется, так и должно быть, однако бывает, что мужчины чудят, когда речь заходит об их матерях. И еще я подумал, а вдруг страсти накалились настолько, что ты сама уже не хочешь замуж.

– Знаешь, в кругу семьи Хантер и вправду изменился. Он стал спокойнее, откровеннее. Перестал взвешивать каждое слово, боясь себя выдать. Кроме того, думаю, он сильно переживал, когда его заклеймили преступником.

– Несомненно. – Себастьян подошел и встал возле нее у перил. – Уверена, что свадьбу стоит откладывать до его возвращения?

Лина нахмурилась. Почему он так странно и пристально на нее смотрит?

– Так хочет Хантер. Когда все трудности останутся позади, мы сможем начать с чистого листа. И зачем спешить?

– Как зачем? Вы так долго миловались, – улыбнулся он, заметив, что она густо покраснела, – а от этого родятся дети.

И когда она на него посмотрела, он слегка приподнял брови, ожидая ответа.

– Дети? – спросила она хрипло. И ее мозг лихорадочно заработал. – Боже! Не может быть! Почему ты на меня так смотришь? У меня что, печать на лбу?

Он пропустил ее эскападу мимо ушей.

– Лина, я старший в семье с дюжиной детей. Сестры принялись рожать лет с восемнадцати. Сколько себя помню, меня окружали беременные. И я все могу понять с одного взгляда. Не проси меня объяснить как. Может, у меня дар, а может, ты скажешь, что я мелю чепуху.

– Нет, – прошептала она. – Господи! Проклятье! Как думаешь, долго вы провозитесь с Уоткинсом?

– Не знаю, может, около месяца.

– Тогда не страшно. Даже женись мы прямо сейчас, ребенок родится не сразу, и месяц роли не сыграет. Только умоляю, не проговорись Хантеру!

– Но почему?! Он мог бы жениться на тебе перед нашим отъездом.

– Вытащить священника из постели, пробормотать перед ним нужные слова и попрощаться с Хантером? А главное, самое время оглушить его такой новостью. Он места себе не найдет всю дорогу туда и обратно.

Похоже, Себастьяну было нечего возразить.

– Мне будет очень трудно без него, но еще труднее отпускать его с таким известием. Это тяжкий груз.

– Ладно, согласен. Но как только он вернется, скажи ему всю правду. Без проволочек.

– Да, папочка.

– Хантер прав. Язычок у тебя острый.

Потом, глядя, как Хантер готовится ко сну, Лина подумала, не открыться ли ему до отъезда? Стоило Себастьяну об этом заговорить, как она поняла, что беременна. Удивляло только, насколько она была глупа, чтобы не понять этого сразу. Видимо, слишком много всего свалилось на ее бедную голову. Однако этой новостью очень хотелось поделиться.

Но Лина приказала себе держать язык за зубами. Сомневаясь в любви Хантера, она все же знала, что он будет за нее волноваться. Поэтому сообщать ему сейчас, что носит его ребенка, означало обречь его на беспокойство в долгой и полной опасностей дороге. Это бессердечно и даже жестоко.

И она с чистой совестью прильнула к улегшемуся рядом Хантеру. Обняла его и нежно поцеловала. Это была их последняя ночь перед долгой разлукой. И она хотела сделать ее незабываемой.

Повернувшись на спину, он усадил ее сверху.

– Тяжко расстаться и снова спать одному на жесткой земле.

– Хотя постель у меня будет куда мягче, но без тебя в ней очень одиноко! – Лина быстро поцеловала его в губы. – Просто напоминай себе, что наша разлука ненадолго, скоро все наши горести минуют, мы снова станем хозяевами своей судьбы.

Он попытался продлить поцелуй и нахмурился, не понимая, почему она отстранилась.

– Только эти мысли и поддержат меня в тяжелую минуту.

Усевшись на него, Лина улыбнулась и начала расстегивать ночную рубашку. Ее обуяла отвага. Отчасти потому, что они расстаются и он не смутит ее напоминанием о ее распутстве. И еще ей хотелось, чтобы эта ночь врезалась в его память и он ее не забыл. Все еще застенчиво улыбаясь, она взялась за подол рубашки и принялась медленно его поднимать.

Затаив дыхание и боясь шелохнуться, Хантер смотрел, как Лина раздевалась. Раньше она не допускала подобной нескромности. И ему не хотелось вспугнуть ее нечаянным движением. Опасался он лишь не выдержать долго. От одного лицезрения ее чувственного разоблачения у него участилось дыхание, а в паху болезненно заныло.

Склонившись над ним и осыпая поцелуями, Лина прижала его руки к постели. Он даже не пытался освободиться, хотя ему ничего не стоило. От ощущения его покорности у нее закружилась голова, и она неспешно, словно изучая, проложила дорожку из поцелуев до самого паха. Едва ее дразнящие губы коснулись давно стоявшего на изготовку орудия страсти, Хантер издал стон наслаждения. Лина отпустила его ладони, и он невольно сжал кулаки, чтобы не схватить ее. В конце концов, не вытерпев, он приподнял ее за плечи и, усадив на себя, замер, упиваясь ее горячей влажностью.

– Боже, ты волшебна. Так сладко.

– Неплохо устроился.

– Чертовски хорошо, так бы и оставался.

– Не слишком ли это здорово?

Он тихо рассмеялся.

– Возможно, ты права.

Сначала они двигались медленно. Затем вожделение заставило их позабыть обо всем на свете. Подхлестываемая Хантером, Лина неукротимо и стремительно повлекла их к разрядке. Когда ее движения сделались неистовыми и на пике желания она утратила над собой контроль, он крепко прижал ее к себе. Его бедра взметнулись в сладострастной судороге. Она обняла его и затрепетала в ответ. Вряд ли ей удалось бы лучше запечатлеть в его памяти их блаженство. Он решил, что поменяется с ней ролями, как только восстановит силы. Надо немного напомнить о себе.

Высвободившись из ослабевших объятий Хантера, Лина поднялась, чтобы помыться. Собственная дерзость вновь смутила ее. Покачав головой, она подумала, что еще никогда так не наслаждалась их близостью. Небрежно отбросив полотенце, она вновь подошла к кровати. И он, который должен был уже спать после тяжелого дня и столь бурных занятий любовью, казался бодрым как никогда.

Сев на ее сторону кровати и не давая лечь, Хантер обнял ее и покрыл нежными поцелуями живот, бедра, грудь – пока в ней вновь не вспыхнуло желание. Едва его губы коснулись ее лона, она блаженно вздохнула и закрыла глаза. Эта ночь станет длинной и полной самых бесстыдных любовных ласк. Ну и пусть, подумала Лина, открываясь навстречу его поцелую.

Лина нехотя открыла глаза и, охваченная внезапной тревогой, села. Она была одна. Заметив на прикроватном столике записку, схватила ее и прочла:

«Решил тебя не будить. Так будет лучше. Береги себя. Когда я вернусь, все плохое будет уже позади. Хантер».

Швырнув записку на столик, она откинулась на подушки, лениво подумав, что у него жуткий почерк. Она боялась, что ее захлестнет волна отчаяния, однако тело требовало сна. Только сна. Закрывая глаза, она решила, что времени попереживать из-за одиночества и разлуки будет более чем достаточно.

Хантер еще раз зевнул и поймал на себе насмешливый взгляд Оуэна.

– Я тебя рассмешил?

– Нет. Не выспался?

– Интересно, зачем я терплю твое сомнительное общество?

– Папа не хотел, чтобы ты ехал один.

Окинув взглядом дюжину скакавших поодаль вооруженных до зубов полицейских, Хантер вновь посмотрел на Оуэна:

– И это ты называешь один?

– Они же не родня.

– Мне казалось, ты незаменим на ранчо.

– Чарли и Джед с радостью взяли на себя мою работу. – Указав на тюремную карету с решетками, в которой везли исходящего ядом Уоткинса, Оуэн пробормотал: – Видя этого злобного ублюдка, я даже рад, что поехал.

При виде Уоткинса у Хантера тоже по спине пополз холодок. Уоткинс свихнулся от ярости и ненависти. Окончательно и бесповоротно: Хантер видел это по его глазам. В них читалось одно желание – месть! Причем безжалостная и кровавая. И пока мерзавца не вздернут, с него нельзя спускать глаз. Даже в тюрьме. Его мстительность способна на самые чудовищные выдумки.

К вечеру Хантер едва не падал из седла от усталости. Сказывалась бессонная ночь. Сегодня даже твердая как камень земля не помешает ему уснуть. Конечно, лучше было бы выспаться накануне, но имей он возможность все переиграть, он провел бы вчерашнюю ночь так же. От одного воспоминания о ней в нем вспыхивало желание. Смешно, поскольку сейчас он был пародией на мужчину. Однако Лина, дав свободу своей чувственности, была несравненна. Не женщина, а сокровище. Если она хотела, чтобы он не смог ее забыть, ей это удалось. И он решил, что будет полным идиотом, сказав ей правду о том, что ей не надо прилагать усилий, чтобы он ее не забыл. Она и так никогда не выходила у него из головы.

Он со вздохом признал, что так было с самого первого взгляда на нее. Ни одной женщине подобного добиться не удавалось. Он забывал любую, стоило ему покинуть ее постель. А Лину помнил до мельчайших черточек, до самых интимных деталей, вплоть до ее сладкого, дурманящего аромата.

А значит, неожиданно и не без внутреннего содрогания подумал он, она заполнила все его существо. Стоило ей улыбнуться, и он возбуждался и был готов ее любить, а когда ее ранили, чуть не умер от страха за нее. Он сделал ей предложение, потому что одна мысль о разлуке была ему невыносима. Лина тронула его душу и могла добиться от него всего, чего хотела. Никого он так не ревновал, как ее. Значит, он ее любил. Он чертыхнулся.

Вытянувшийся рядом с ним на одеяле Оуэн присел и на него вопросительно посмотрел.

– Что с тобой?

– Подумал о Лине, – сердито отрезал Хантер, боясь выдать свои чувства.

– Из-за Лины тебе стоит злиться меньше всего.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что даже смертельно усталый ты все равно на вершине блаженства, как свинья в луже. Глядя на тебя, невольно позавидуешь. – Хантер промолчал, и Оуэн продолжил: – Почему ты выругался?

Хантер ответил не сразу. Он сомневался, стоит ли доверить брату свое недавнее открытие. Чувство слишком тонкое и хрупкое, делавшее его страшно уязвимым. Затем решил, что мало кому он доверял больше Оуэна и тот умеет держать язык за зубами.

– Я только что сделал открытие, от которого у меня дух захватило.

– Понял наконец, что любишь малышку Лину?

Сердито покосившись на Оуэна, Хантер буркнул:

– Интересно, с чего ты это взял?

– Я не слепой. А вот как тебя-то осенило? Явно не просто так дошло.

– Странно, но именно просто так. Задумался о ней и внезапно сообразил, что только о ней и вспоминаю, причем все, до малейших деталей. Чертовщина, конечно, но могу поклясться, что иногда даже чувствую ее запах. Словно она меня околдовала. Так и додумался.

– Да, и решил, что любишь ее. Вспомнил, что из ревности готов испепелить любого парня, кто осмелится ей улыбнуться. Я сразу заметил. Поэтому и не признался тебе, что когда впервые ее увидел, она была в ванне.

– Что?! – Хантера словно подбросило на одеяле. Затем он поморщился и снова лег, слыша, как Оуэн захохотал. – Может, поэтому она и мне не сказала.

– Она просто смутилась и хотела поскорее все забыть. Хотя она быстро пришла в себя. Но сначала милое личико загорелось, как раскаленная сковородка. А в глазах был такой неописуемый ужас, что всякий сообразил бы, что она не очередная бабочка из заведения Дженни.

– Черт побери, какой же я болван! Есть и еще симптомы. С тех пор, как встретил Лину, я не прикоснулся больше ни к одной женщине. В Мексике у меня была любовница, способная черт знает что выделывать в постели. Однако едва мы приехали, я первым делом с ней распрощался. И все ради этих глаз, готовых испепелить, чуть что, и дерзкого язычка.

– Но тогда чего ты так завелся? Словно подцепил дурную болезнь?

– Мне что, от счастья прыгать? Посмотри, что натворила так называемая любовь с отцом. Мне ни к чему подобные радости.

– Ты прекрасно знаешь, что Лина не наша мать и никогда не позволит себе таких выходок. Она абсолютно на нее не похожа. Отец любил мать слепо, а тебе, кажется, повезло.

– Похоже, да.

Он понимал, что Лина не ангел, у нее полно недостатков. Вспыльчивость, например. Однако доброта смягчала взрывной темперамент. Боже, да он гораздо хуже ее. Она куда гибче, способнее к компромиссу. Он вздохнул.

– Я знаю, что не дает мне покоя, – сознался он с явной неохотой. – Ужасно, что я страдаю, а с нее как с гуся вода.

– Наградил же меня бог таким безмозглым старшим братом!

– Спасибо за комплимент.

– Пожалуйста.

– Она не говорила, что меня любит.

– Может, она толстокожая, вроде тебя. Или решила тебе не признаваться, пока ты о своих чувствах даже не заикнулся. Знаешь, я удивлюсь, если окажется, что она тебя не любит. Она приняла тебя бандитом в бегах, доверилась тебе и, будучи добропорядочной девицей, стала твоей любовницей. А вспомни, как исключительно ради тебя она сносила выходки нашей матери. Если ты пораскинешь мозгами, то поймешь, что она тебя любит.

– Любит, можете не сомневаться.

Братья оглянулись и увидели невозмутимо курившего папиросу Себастьяна.

– Черт бы тебя побрал! Это разговор семейный, не для посторонних!

– Я и позаботился, чтобы никто вам не помешал.

Оуэн рассмеялся, а Хантер гневно поглядел сначала на брата, затем на Себастьяна.

– И откуда ты знаешь, что она чувствует? Почему ты так уверен?

– У меня много младших сестер. Все их влюбленности проходили у меня на глазах. Я выслушивал их исповеди. Видел, как они себя вели. Точно как Лина. И еще она по твоему настоянию согласилась отложить свадьбу.

– Согласилась.

– И я о том. Хотя и боится. Боится, что передумаешь. Сидит дома и ждет тебя. Но не волнуйся, если ты передумаешь, найдется тот, кто о ней позаботиться. – Себастьян неторопливо удалился.

– Кажется, он себя имел в виду, – ошарашенно пробормотал Оуэн.

– Точно, братишка. Черт, мне давно надо было догадаться, откуда ветер дует. Но тут ему ничего не обломится.

Братья помолчали, а потом Оуэн продолжил:

– Я рад, что ты повстречал Лину. Она не дала тебе озлобиться.

Подумав, Хантер, согласился. От его ожесточения, разочарования и горечи не осталось и следа. Конечно, он научился быть осторожнее, что, впрочем, к лучшему. Однако нравственно сохранился. Маленькое чудо исцеления Лина сотворила почти незаметно от Хантера.

– Верно, Оуэн. Только боюсь, – прошептал он, – теперь она сама может ранить меня куда больней.

Когда они наконец добрались до города, Хантер был готов без суда и следствия повесить Уоткинса на первом суку. А заодно бывшего шерифа Мартина. Оба постоянно угрожали и проклинали конвой. Пристав Такмен терпел недолго и приказал заткнуть им рты кляпами. Однако едва кляпы вынимали, ругань продолжалась.

Провалилась отчаянная попытка бандитов спасти Уоткинса, и в тюремной карете добавилось еще два узника. В конце концов всех заключенных водворили в камеры дожидаться суда.

– Долго с ними тянуть не будут, – произнес пристав Такмен, сочувственно похлопав Хантера по спине.

– Я все же не уеду сразу после вынесения приговора, а дождусь казни, чтобы своими глазами увидеть, как вздернут ублюдка.

– Ты бывал на повешении?

– Один раз, – сокрушенно вздохнул Хантер. – И поклялся, что с меня хватит.

– Может, есть смысл держаться обещания? Тут собираются повесить больше одного зараз.

– Сейчас бы неплохо выпить, принять ванну и завалиться спать.

– Видишь Себастьяна? Иди за ним. А как только понадобишься, я за тобой пошлю.

Хантер очень надеялся, что процесс не затянется. Он думал лишь о том, как поскорее вернуться к Лине.

Лина медленно покачивалась в кресле-качалке на веранде, устремив невидящий взор вдаль. Туда, где работали мистер Уолш и его люди. Жаль, она не с ними! В той же стороне был и штат Нью-Мексико, там сейчас ее Хантер. Как бы ей хотелось быть с ним! Она горько усмехнулась. Где угодно было бы лучше, только не здесь.

Все шло прекрасно, пока мужчины были дома. Но едва они выезжали на работу, как вездесущая Лорейн превращала жизнь в ад. Лорейн всячески третировала будущую невестку, прерываясь только на то, чтобы изводить Молли Питтс, переносившую издевательства стоически, хотя хозяйка обращались с ней, как с рабыней. Лина подозревала, что Молли терпела издевательства лишь из-за Слоуна Уолша. Обстановка в доме была просто невыносимой. И улучшению не поддавалась. Все попытки Лины наладить контакт терпели неудачу.

А сегодня Лорейн начала худшую из всех задуманных против Лины кампаний. Миссис Уолш восседала в гостиной, окруженная приятельницами, и потчевала их чаем и враньем о Лине, которое те не замедлят разнести по округе. Вскоре она в этих местах будет такой же прокаженной, как в Колорадо. При одной мысли о том, насколько это ранит Хантера, к глазам подступали слезы. Пока он старался вернуть ей доброе имя в Нью-Мексико, дома его мать поливала ее грязью. И Лина ума не могла приложить, что делать.

– Лина, можно я посижу с тобой?

Удивленная Лина вздохнула: она не слышала, как вошла Лори.

– Боюсь, Лори, сегодня я не готова слушать «мама говорит». Повалю тебя на землю и начну топтать ногами, пока ты не завизжишь, как поросенок.

– Я не буду, – присела рядом Лори. – Но сейчас тебе перемывают косточки.

– Для чего еще они могли собраться? Не сомневалась, развлекутся на славу. И примутся усердно распространять обо мне свои сплетни. Их хлебом не корми, только дай измазать кого-нибудь грязью.

– А разве их болтовня – сплошная ложь?

– Может, и нет. У нас с Хантером было много такого, что и заправским сплетницам не приснится. Но их это совершенно не касается. И потом, они все так переврут, что получится одна гадость, а так в жизни не бывает.

– Матушка и вправду застала тебя в постели с Хантером?

Удивленная тем, что Лорейн обо всем разболтала дочери, Лина решила быть честной до конца.

– Да, и мы с Хантером собираемся пожениться. Конечно, это не оправдание. Но когда тебя заклеймили уголовницей и ты удираешь от патрулей и охотников за наградой за твою несчастную голову, меньше всего думаешь, что о тебе станет болтать кучка сплетниц за чаем. Даже легкомысленная и глупая, я принадлежу одному мужчине и не нуждаюсь в одобрении каких-то кумушек.

– Согласна, но они не перестанут болтать. Лина, а можно кого-то любить, но не уважать? – еле слышно спросила Лори.

– Конечно, можно, – и Лина в двух словах рассказала Лори о Черити. – Даже сейчас мне трудно не думать о ней как о матери. Я считала ее матерью, пока совсем недавно она не выпалила мне правду в лицо. Никогда она мне не нравилась. Подлая, холодная и равнодушная, она совершенно мной не интересовалась и часто надо мной издевалась. Поначалу я чувствовала себя виноватой, но потом познакомилась с другими людьми, которые не любили родителей и не ладили с ними. Я старалась вести себя как преданная дочь, была послушной, помогала ей, но и только. Я поняла, что она совсем не обязательно должна мне нравиться. А она всегда вела себя как хотела. Ей было безразлично, как я к ней отношусь.

Лори вздохнула:

– Думаю, я не нравлюсь папе и братьям.

– Они тебя плохо знают. Им ведь так и не позволили тебя узнать.

– Верно.

– Но ты можешь с ними сблизиться. Они тебя не оттолкнут.

– Ты права. Не оттолкнут. Даже если я опять начну повторять «мама говорит». Благодаря тебе они стерпят. Я в этом убедилась. До твоего приезда они со мной вообще не разговаривали. Рычали, плевались и убегали, стоило мне произнести эти два слова.

– Я лишь предложила им тебя выслушать.

– Наверное. Игра «мама говорит» мне уже надоела.

– Не сомневаюсь, что у вас все наладится. И отец, и братья всегда тебя выслушают.

Лина улыбнулась, видя, как Лори засмеялась. И сообразила, что впервые слышит ее смех.

– А можно спросить, почему ты затеяла эту игру? Не отвечай, если не хочешь, – спохватилась Лина, боясь спугнуть и без того разоткровенничавшуюся Лори.

– Я сама хотела тебе рассказать. Я часто видела, как отец и братья болтают между собой, шутят и смеются. И поняла, что со мной мама не смеется никогда. И вообще не разговаривает, а словно лекцию читает или дает указания. И еще я поймала ее на мелком вранье. Не важно, в чем. Но мне пришло в голову, что она могла солгать и не по мелочи. Я разозлилась, начала искать ответы на свои вопросы.

Лори улыбнулась, когда Лина в ответ на ее признание рассмеялась.

– Ответы на некоторые вопросы я получила напрямую, а большую часть просто подслушала. Без вранья мама и дня не может прожить. Сначала меня это бесило, но потом я решила, что не стоит тратить силы на ее разоблачение. Она настолько занята собой и своими кознями, что даже не замечает, как я на нее злюсь. Поэтому я поняла, что пора думать и поступать самостоятельно, без маминых подсказок.

– Думаю, Лори, это и называют стать взрослой.

– Не знаю, наверное. Но часто просто бывает больно.

– Ты права, взрослеть и больно, и трудно.

– Пожалуй, вернусь в дом, а то скоро кумушки начнут разъезжаться и мама примется меня искать.

– Говоришь, скоро разъедутся? – пробормотала Лина, когда Лори поднялась.

– Да, даже Патриция Спотфорд.

Лина облегченно вздохнула и так закатила глаза, что Лори весело засмеялась и бесшумно скользнула в дом. Лина встала с кресла, чтобы не столкнуться нос к носу с гостьями, от души посплетничавшими о ней. И ей вовсе не хотелось еще раз встретить прелестную вдову Патрицию Спотфорд. Утром Лина уже наслушалась намеков на былую любовь Патриции и Хантера и новую прекрасную возможность воссоединения любящих сердец. Она старалась пропускать это мимо ушей, однако Патриция оказалась на редкость хорошо осведомлена о Хантере, и в душе невольно зародились сомнения. Хуже того, Лорейн почуяла кровь, и теперь от Патриции будет нелегко избавиться.

Пытаясь отделаться от грустных мыслей, Лина успокоила себя тем, что не стоит волноваться раньше времени. Сегодня ее порадовала Лори, вырвавшаяся из капкана Лорейн. Было жаль девочку, в одиночку переживавшую такой сложный внутренний конфликт, зато теперь Лори не станет второй Лорейн. Ей не грозит жалкая одинокая жизнь, которую по недомыслию и черствости сотворила для себя Лорейн.

Но как ни отгоняла от себя Лина тоску, та наваливалась снова и снова. Ей хотелось, чтобы Хантер вернулся и был рядом. Они расстались в первый раз после встречи при ограблении банка, и она боялась. Боялась постоянного яда сомнений, внушаемых его матерью. Еще больше боялась, что та повлияет на Хантера и расстроит их свадьбу. Сколько она себя ни уговаривала, что это глупо, ничего не помогало. Только возвращение Хантера могло развеять все ее страхи.