Текст книги "Победитель"

Глава 36

Жизнь, проживаемая нами, состоит из оттенков серого.

Для большинства людей это проблема. Гораздо легче видеть мир черно-белым. Кто-то абсолютно хорош или абсолютно плох. Иногда я пытаюсь с помощью Twitter и социальных сетей взглянуть на царящее там негодование: реальное, придуманное или ложное. Ярость и гнев – самые простые эмоции, напористые, стремящиеся привлечь к себе внимание. Рассудительность и благоразумие трудны для восприятия, заставляют напрягаться и вызывают скуку.

В том, что касается ответов, «бритва Оккама» работает в обратном направлении: если ответ прост, он почему-то вызывает подозрения.

Хочу вас предостеречь. Вы не согласитесь с некоторыми решениями, принятыми мной. Не особенно заморачивайтесь по этому поводу. Я сам не знаю, правильно ли поступил. Согласно моей личной аксиоме, будь я уверен, то, вероятнее всего, ошибался бы.

Я возвращаюсь в «Дакоту». У дверей меня ждет ПТ. Веду его к себе и наливаю коньяк в бокалы.

– Арло Шугармен мертв, – говорю я.

ПТ – мой друг. Я совсем не верю в наставников, а если бы верил, ПТ был бы одним из них. Он всегда хорошо ко мне относился и был честен.

– Ты уверен? – спрашивает он.

– Мои люди навестили крематорий, который обслуживает церковь Святого Тимофея, и проверили записи о кремациях за пятнадцатое июня одиннадцатого года и за несколько дней в ту и другую сторону. Они также проверили выдачу свидетельств о смерти на эту дату в пределах Большого Сент-Луиса.

ПТ сидит в кожаном кресле с подголовником. Он откидывается назад и чертыхается. Я жду. ПТ качает головой и говорит:

– Вин, я хотел его схватить. Я хотел предать его суду.

ПТ поднимает бокал с коньяком:

– За Патрика О’Мэлли.

– За Патрика, – вторю я.

Мы чокаемся. ПТ тяжело приваливается к спинке.

– Я так хотел исправить эту ошибку.

– Если это действительно было вашей ошибкой, – говорю я, держа бокал возле губ.

– Что ты имеешь в виду? – морщится ПТ.

– Вы тогда были младшим агентом, – напоминаю я.

– И что?

– Значит, решения принимал он.

ПТ осторожно ставит бокал на подставку.

– Какие решения? – спрашивает он, пристально глядя на меня.

– Не ждать подкрепления. Войти в дом через заднюю дверь.

– Вин, что ты хочешь этим сказать?

– Вы обвиняете себя. Почти полвека вас не оставляет чувство вины.

– А ты бы себя не винил?

Я пожимаю плечами:

– Кто дал наводку по Шугармену?

– Звонок был анонимным.

– Кто вам сказал, что анонимным? – спрашиваю я. – Впрочем, это не имеет значения. Вы оба поехали к указанному дому, но, когда приехали туда, спецагент О’Мэлли принял решение не дожидаться подкрепления.

ПТ смотрит на меня поверх бокала:

– Он считал, что дорога каждая минута.

– И при этом нарушил протокол.

– Формально да.

– Он решил войти в дом через заднюю дверь. Скажите, ПТ, кто из них выстрелил первым?

– Какая тебе разница?

– Вы мне не рассказывали. Так кто выстрелил первым?

– Мы этого попросту не знаем.

– Однако спецагент О’Мэлли стрелял из своего оружия. Это вы подтверждаете?

Несколько секунд я нахожусь под жестким взглядом ПТ. Затем он прислоняется к подголовнику и закрывает глаза. Я жду его дальнейших слов. Он молчит. Сидит, закрыв глаза и склонив голову набок. ПТ выглядит старым и усталым. Я молчу. Я сказал достаточно. Возможно, спецагент Патрик О’Мэлли проявил излишнее рвение. Возможно, ему хотелось поймать Арло Шугармена и сделаться героем, хотя и в нарушение стандартной процедуры ФБР. А может, О’Мэлли, обремененный шестерыми детьми, слышал о щедром вознаграждении, объявленном Ниро Стончем за поимку или убийство кого-то из «Шестерки с Джейн-стрит». Пусть они сами никого не убивали, но по их вине погибли люди. Велика ли беда, если одного из них застрелят при попытке к бегству?

Ответа я не знаю.

Мне не хочется давить на ПТ.

Жизнь, проживаемая нами, состоит из оттенков серого.

– Вин!

– Да.

– Ты больше ничего не говори. Ладно?

Я молчу. Просто сижу с коньячным бокалом в руке, смотрю на моего друга и на вечернюю темноту, окутывающую нас.

На следующее утро я еду в Бернардсвилл, штат Нью-Джерси, чтобы снова побывать у миссис Паркер и мистера Роуэна.

Для меня это самый тяжелый из всех оттенков серого.

Они взяли с меня обещание: рассказать о том, что я узнал об их детях.

Как поступить? Рассказать этим престарелым родителям, что их дети давно мертвы, или не развеивать их надежд? Пусть тешат себя иллюзиями, что Билли и Эди каким-то образом удалось спастись и они где-то осели, а потом у них появились дети и даже внуки. Какую пользу принесет моя правда двум немощным старикам? Не проще ли оставить их жить в своих безобидных фантазиях? Не окажется ли моя правда убийственной для миссис Паркер и мистера Роуэна? Имею ли я вообще право принимать такое решение?

Я предупреждал: возможно, вы не согласитесь с некоторыми из принятых мной решений.

Это одно из них.

Миссис Паркер и мистер Роуэн почти пятьдесят лет ждали правду о судьбе своих детей. Я знаю правду. Я обещал им ее рассказать.

И я рассказываю. Я обхожусь без тягостных подробностей. К счастью, старики и не спрашивают.

Когда я заканчиваю, миссис Паркер берет мою руку в свои:

– Спасибо.

Я киваю. Мы сидим молча. Они немного поплакали. Затем я говорю, что мне пора, и ухожу.

Они захотели узнать, кто убил их детей.

И здесь я снова принимаю решение, которое может вам не понравиться.

Я говорю, что это сделала Ванесса Хоган.

На выезде из пансионата для престарелых я вынимаю мобильник и по электронной почте отправляю ПТ аудиофайл. Я, конечно же, предполагал, что Ванесса Хоган согласится на признание только при выключенном телефоне. Естественно, я удовлетворил ее требование. Второй лежал у меня в кармане.

Я вырезаю начало записи – слова о моих собственных незаконных действиях. Но ФБР целиком получит ее признание. По моим представлениям, Ванесса Хоган пересекла запретную черту. Вы слышите мои слова и считаете меня лицемером. Вы готовы мне напомнить о «ночных турах» и жестоком избиении Тедди Лайонса, Большого Т., с чего и началось мое повествование. Тедди не причинял мне вреда. А вот жертвы Ванессы Хоган – Билли Роуэн и Эди Паркер – были косвенно виновны в гибели ее единственного сына.

Я это понимаю. Ни одно из упомянутых решений не достается мне легко.

Мы живем в оттенках серого.

Но Билли Роуэн и Эди Паркер были молоды. За ними не числилось никаких преступлений. Они не бросали бутылки с «коктейлем Молотова». Они раскаивались и хотели прийти с повинной. В дальнейшем они бы ни над кем не издевались и никого бы не убивали. Должна ли Ванесса Хоган заплатить за содеянное ею?

Я оставляю это суду.

Скажете, я опять иду по тонкому лезвию?

Подождите, я еще не все рассказал.

Мой самолет стоит наготове. Мы летим в Сент-Луис. Приземляемся. Дальше я еду на машине один. Адрес уже вбит в навигатор мобильника. Я приезжаю на ферму, оставив машину на улице. Иду по высокой траве. В ней на столбах торчат таблички, запрещающие проникновение на частную территорию. Тоже мне напугали! Синклеры владеют этой фермой давно. Преподобный – владелец в третьем поколении. Он здесь и родился. Но меня больше интересует управляющий.

Я не купился на доводы преподобного Кельвина Синклера, объяснявшего, почему он не раскрыл миру, что скончавшийся «Р. Л.» был не кем иным, как Арло Шугарменом. Мог бы сказать, что только перед смертью узнал настоящее имя своего возлюбленного. Раскрытие правды ему ничем не грозило. В прошлый мой приезд в его церковь он, казалось, ждал меня. Я заподозрил, что его предупредили. Подозрение подтвердилось. Элина Рэндольф позвонила ему через несколько минут после нашего с ней разговора.

Памятуя обо всем этом, я попросил моих людей проверить не только крематорий, обслуживающий церковь Святого Тимофея, но и все местные крематории. Я также попросил их проверить регистрацию смертей в масштабе округа. В обоих случаях они не нашли сведений ни об одном мужчине с инициалами Р. Л., умершем 15 июня 2011 года. В этот день вообще не было умерших мужчин, соответствующих возрасту Арло Шугармена и его росту. Как вы догадались, ПТ я рассказал только часть правды.

Пройдя через ворота фермы, я поворачиваю направо. В поле зрения появляется мужчина. Он выглядит на свои шестьдесят шесть. Его голова обрита наголо. Рост соответствующий.

– Чем я могу вам помочь? – спрашивает он.

В его голосе и сейчас улавливается легкий бруклинский акцент.

Когда «Шестерка» явилась поджигать Фридом-Холл, Арло Шугармен с ними не пошел. Он не верил, что разрушениями можно чего-то добиться. В конце концов он оказался втянутым в события, которыми не мог управлять, и был вынужден вести жизнь беглеца. Расскажи я ПТ правду, как бы поступил мой старший друг? Решил бы арестовать Арло и предать суду? Или увидел бы ситуацию под моим углом зрения?

Не знаю. В любом случае решение принадлежит не ПТ, а мне.

– Передышка закончилась, – говорю я. – Вам нужно снова пускаться в бега.

– Что вы сказали?

Задняя дверь фермерского дома шумно распахивается. Оттуда выскакивает Кельвин Синклер. Увидев меня, он торопливо идет к нам, явно обеспокоенный моим вторжением. Но мужчина с бруклинским акцентом поднимает руку, делая знак остановиться.

– Я догадался, что вы по-прежнему живы, – говорю я. – Кто-то другой тоже может догадаться.

Мужчина смотрит на меня так, словно вот-вот скажет, что я его с кем-то спутал, или затеет спор. Но вместо этого он кивает и говорит:

– Спасибо.

Я смотрю на Кельвина Синклера, потом снова на Арло Шугармена. Меня подмывает спросить, чтó они теперь намерены делать. Но я не спрашиваю. Свою часть я выполнил. Остальное зависит от них. Я поворачиваюсь и иду вниз по склону холма.

По пути домой мне нужно сделать еще одну остановку.

В Хикори-Плейс я сворачиваю с шоссе в длинный проезд. Он приводит к роскошному старинному дому. Я вновь в Нью-Джерси. В этом доме живет Эма со своей матерью, кинозвездой Анджеликой Уайетт. Вскоре я замечаю обеих, стоящих у входной двери.

Думаю, теперь вы уже догадались, что я никому не рассказал об услышанном от Патриши. Она застрелила монстра, который, по моим представлениям, ничем не отличался от Тедди Большого Т. Лайонса. Он бы и дальше продолжал истязать и убивать. Патрише, сделавшей для людей столько хорошего, незачем расплачиваться за поступок своей юности. Здесь надо упомянуть о некоторой моей пристрастности, поскольку это решение почти идеально вписывается в рассказываемую мной историю и отвечает моим корыстным интересам.

Я не хочу, чтобы мой отец и вся семья оказались жертвами скандала.

В любом случае я считаю такое решение справедливым. Вы можете не соглашаться. Тем хуже для вас.

Я останавливаюсь и выхожу из машины. Эма распахивает дверь, бежит ко мне и тут же повисает у меня на шее. Она крепко обнимает меня. Я чувствую, как в груди что-то приоткрывается.

– Ты как себя чувствуешь? – спрашивает она.

– Клёво.

– Вин!

Эма утыкается лицом мне в грудь. Я не возражаю.

– Что?

– Не говори больше «клёво». О’кей?

– О’кей.

Я смотрю поверх плеча Эмы и вижу, как ее мать внимательно глядит на нас. Анджелика вовсе не рада меня видеть. Я встречаюсь с ней глазами и пытаюсь ободряюще улыбнуться, но улыбка не оказывает желаемого действия. Анджелика не хочет моего присутствия в этом месте. Я ее понимаю.

Повернувшись, Анджелика уходит в дом.

Эма размыкает руки и смотрит на меня:

– Ты мне расскажешь всё-всё?

– Всё-всё, – отвечаю я.

Но я не уверен, что исполню ее просьбу.

Я смотрю на лицо дочери и мысленно переношусь во вчерашнюю ночь.

Я в постели с Хеленой. Звонит мой мобильник. Это Кабир.

– У нас большая проблема.

– Какая?

– Мы упустили Трея Лайонса.

Я вскакиваю с постели, пугая Хелену.

– Подробности! – требую я.

Но вам эти подробности не нужны. Вам незачем знать, каким образом мои люди потеряли из виду внедорожник Трея Лайонса. Это произошло на Эйзенхауэр-парквей. Вам незачем знать, как я догадался, что в «Дакоте» у Трея Лайонса были соглядатаи, которые заметили Эму и проследили за ней. Вам незачем знать, почему я был настолько глуп, что не догадался об этом раньше. Вам ни к чему подробности моего звонка Анджелике в два часа ночи, когда я сказал, чтобы они с Эмой немедленно спустились в подвал и заперлись там. Вам незачем знать, на какой скорости я летел туда, как оставил машину на шоссе в Хикори-Плейс, а сам побежал по проезду, надев очки ночного видения и сжимая в руке самозарядный «дезерт игл» 50-го калибра. Вам незачем знать, как я заметил Трея Лайонса, проникающего в дом через заднее окно. И вам, конечно же, незачем знать, что я не окликнул его, не приказал поднять руки и не дал шанса сдаться.

Вам все это может показаться еще одним оттенком серого. Нет, не угадали.

Все было просто. Эта ситуация была черно-белой.

Он явился за моей дочерью. За… моей… дочерью.

– Не стой тут, – говорит Эма. – Идем в дом.

Я киваю. День теплый, солнечный. Голубизна неба такая, какую может сотворить только небесный художник. Эма идет впереди. На ней топ с тонкими лямочками, поэтому мне видна часть ее спины. Когда мы подходим к двери, я замечаю знакомую татуировку, мелькнувшую между лопатками дочери…

Может, это Tisiphone abeona?

Я готов остановиться и спросить, но, когда дочь поворачивается и смотрит на меня, все оттенки серого вдруг исчезают в ярком свете ее улыбки. Возможно, впервые в жизни я вижу только белое.

Я несу банальщину? Возможно.

Но с каких это пор меня стали волновать ваши мысли?

Благодарности

Я считаю себя экспертом лишь в очень узкой сфере, а потому прибегаю к любезной помощи друзей и посторонних. Памятуя это, хочу поблагодарить (следуя в алфавитном порядке) Джеймса Бредбира, Фреда Фридмана, Ларри Гагосяна, Гурбира Гревала, Шана Куанга и Беовульфа Шихана. Эти люди – крупнейшие специалисты в своих отраслях, и если в тексте романа обнаружатся ошибки, я охотно готов принести их в жертву.

Бен Севьер является редактором и издателем чуть ли не дюжины моих романов. Называю имена всей команды: Майкл Питч, Бет Дегузман (после многих лет вновь начавшая работать со мной и редактировавшая роман «Никому не говори»), Карен Коштольнюк, Элизабет Кулханек, Рейчел Келли, Джонатан Валуцкас, Мэтью Балласт, Брайан Маклендон, Стейси Берт, Эндрю Дункан, Алексис Гилберт, Джо Бенинкейс, Альберт Танг, Лиз Коннор, Фламур Тонузи, Кристен Лемир, Мари Окуда, Камрун Неса, Селина Уолкер, возглавляющая английскую ветвь команды, Шарлотта Буш, Гленн О’Нил, Лиза Эрбах Ванс, Дайана Диссеполо, Шарлотта Кобен, Энн Армстронг-Кобен и, конечно же, Тот, о Ком я постоянно забываю, но Кто склонен мне это прощать.

Хочу также поблагодарить Джилл Гаррити, Элину Рэндольф, Карен Янг, Пьер-Эмманюэля Кло и Дона Квеста. Эти люди (или их близкие) сделали щедрые пожертвования указанным мной благотворительным организациям, и за это в моем романе появились персонажи с их именами и фамилиями. Если вы хотите последовать их примеру, напишите на электронный адрес [email protected] и узнайте подробности.

Вин говорит мне, что я тут заболтался, но он все же позволит поблагодарить вас за то, что выбрали мою книгу и вместе с нами совершили это путешествие. Дорогой читатель, выражайте ваше мнение в полный голос. Излагайте.