Текст книги "Прайм-тайм"

Глава 15

Когда я добираюсь до больницы и нахожу одиночную палату под номером 4-1066, выясняется, что у Франклина посетитель. На складном больничном стуле, рядом с койкой, сидит одетая в форму офицер полиции с планшетом в руках. Склонившись к собеседнику, она с пристальным вниманием смотрит на него.

Немного медлю у двери, окидывая взглядом пугающую картину: голова у Франклина забинтована, под глазом, на землистом лице, красуется бурый синяк, а сам он выглядит так, словно держится из последних сил. До сегодняшнего дня Франклин всегда представал передо мной в образе безупречного, уверенного в себе франта-здоровяка. Теперь же у него напуганный и беззащитный вид, на груди подвязана бледно-зеленая больничная салфетка, голова покоится на горке плоских подушек, из-под покрывала выглядывают только голова и руки.

Офицер поднимает взгляд и, заметив мое присутствие, поворачивается на стуле. Она захлопывает планшет кожаной крышкой, пряча свои записи.

– Вы член семьи?

В знак приветствия Франклин осторожно приподнимает руку, свободную от капельницы.

– Ей можно, – еле слышно произносит он скрипучим голосом, совсем не похожим на свой. – Это Шар… Чарли. Я вам о ней рассказывал. – Франклин с трудом вымучивает улыбку. Даже полуживой, лежа на больничной койке, он не забывает о хороших манерах. – Шарлотта, это офицер Маккаррон из бостонского департамента полиции.

Офицер Маккаррон поднимается и отодвигает стул. В сильно накрахмаленной голубой рубашке, брюках с завышенной талией и форменных полуботинках она выглядит неуклюже и курьезно.

– Разумеется, – кивает женщина. – Чарли Макнэлли.

Приклеиваю на лицо вежливую улыбку, но сердце мое обливается кровью.

– О, дорогой, что с тобой случилось? – причитаю я. – Кто это сделал? Когда? – Вопросы так и сыплются из меня. – Ты поправишься? Как ты себя чувствуешь? Как ты добрался до больницы? Почему?…

Франклин улыбается и переводит взгляд на сыщика.

– Как раз об этом меня и спрашивала офицер Маккаррон, – еле слышно отвечает он. – Я рассказывал ей…

– Ну да, – перебивает Маккаррон, тыкая пальцем в свои записи. – И боюсь, мне придется попросить вас подождать снаружи, пока я закончу, мадам.

Спустя два часа, один «сникерс» и четыре чашки отвратного кислотного кофе я возвращаюсь к Франклину. Офицер Как-ее-там наконец отбыла. Суетящиеся над Франклином сестры поменяли лекарство в капельнице, а доктор, проверявший повязку, остался доволен прогрессом пациента.

Подтаскиваю ржавый металлический стул к койке Франклина. Я не уйду, пока не услышу историю целиком.

– Воды? – предлагаю я и протягиваю ему пластиковый стаканчик с полосатой соломинкой. – Я могу подержать. Или могу тебя…

Франклин качает головой и прикрывает глаза.

– Я в порядке, – говорит он. – Правда. Просто немного устал.

– Так что она… – приступаю я.

Но Франклин уже спит. Разочарованно опускаю плечи. Я, конечно, ужасно хочу все узнать, но не будить же мне его, в конце концов.

Пытаюсь удобней устроиться на жестком больничном стуле, не в силах отвести взгляд от желто-зеленых синяков на лице Франклина и прозрачной повязки над бровью, из-под которой виднеется ряд аккуратных стежков шва. Как один человек мог поступить так с другим? И ради чего?

Мысленно возвращаюсь к автокатастрофе, в которой погиб Брэд, в миллионный раз спрашивая себя, была ли она случайностью. Как бы то ни было, вторжение в особняк Форманов уж точно не было случайным, грубое нападение на Франклина тоже – и пропажа наших документов. Ни о каких случайностях речи быть не может.

Интересно, как там Мэлани. По крайней мере, дома у матери она, скорее всего, в безопасности – ждет известий от полиции. А Франклин в безопасности здесь.

Вытянув ноги, пытаюсь привести мысли в порядок. Кое-что еще не может быть случайностью. Почему в письмах от спамщиков, в строке темы, всегда одна и та же дурацкая ошибка: «А вот и новый ре-финс у4ет»?

Слышу приглушенный кашель и поднимаю взгляд на Франклина, разомкнувшего веки. Проснулся.

Несколько раз моргнув, он широко раскрывает глаза, зевает и вяло улыбается мне.

– Привет, Шарлотта, – произносит он тем же хриплым голосом. – Ты еще здесь?

– Конечно, – отвечаю я. – И все это время была здесь. Что тебе принести? Воды? Или позвать медсестру? Еще подушек? – Встаю и пытаюсь взбить подушки Франклина, вспоминая, как это делают медсестры в фильмах, но мой пациент отмахивается от меня.

– Да я в норме, правда, – говорит он. – Только голова раскалывается. – Вздыхая, трогает лоб. – Швы? – спрашивает он.

– Ага, – улыбаюсь. – С десяток, я бы сказала. Очень модные, прямо как в «Бойцовском клубе».[46]46
  «Бойцовский клуб» – роман Чака Паланика и снятый по нему американский триллер (реж. Д. Финчер) с Брэдом Питтом в главной роли.


[Закрыть]

Франклин вытягивает руку и щупает шрамы.

– Ау, – морщится он. – У меня вообще все тело болит, теперь-то я это чувствую. Первые часы меня пичкали обезболивающими, и было нормально. Видимо, они больше не действуют. – Франклин пытается пошевелить плечом, и боль искажает его лицо.

– Я позову сестру, – взволнованно говорю я. – Тебе нужны еще лекарства. – Жму на зеленую кнопку на шнурке у изголовья.

– Спасибо, – отвечает Франклин. – Наверное, не помешает.

– Франклин… – начинаю было я.

– Шарлотта, я… – в один голос со мной произносит он.

Мы негромко смеемся, обрадованные тем, что некоторые вещи никогда не меняются.

Открытый ноутбук Франклина на ночном столике настойчиво гудит.

– Стивен все строчит мне со своего собрания в Федеральном суде, – поясняет Франклин. – Но мы с ним потом поговорим. Сдается мне, ты жаждешь узнать, что случилось, – продолжает он. – И почему. – Он на секунду умолкает. – Я тоже.

– Так… что ты помнишь? – спрашиваю я, снова придвигая стул к кровати.

– Ну, давай посмотрим. Я вышел за дом, на стоянку, собирался ехать на работу. – Франклин слегка морщит лоб, забыв про шрамы, и болезненно кривится. Осторожно пощупывая раны, он вспоминает дальше. – И только я открыл ключом багажник, как за спиной послышался хруст гравия. В общем-то в этом не было ничего примечательного. Ведь парковку используют несколько жильцов. Но было раннее утро, и я почему-то заподозрил неладное.

Наклонившись, облокачиваюсь на колени и упираюсь подбородком в кисти рук. Мне прекрасно известно, что произошло после, но от этого слушать только еще страшнее.

– Ну и, наверное, я стал разворачиваться, – задумчиво произносит Франклин, – но вдруг услышал какой-то непонятный звук, вроде кряканья или, знаешь, выкрика в восточных единоборствах?

Молча киваю, с замиранием сердца вслушиваясь в рассказ.

– Тогда я отвернулся захлопнуть багажник и после этого, еще стоя лицом к машине, почувствовал, как меня чем-то ударили по голове. Но поскольку на поверхности багажника я успел увидеть отражение человека, то вроде как немного отшатнулся, и удар только задел меня, не очень сильно. Я попробовал бежать, но скрыться мне не удалось – из-за внедорожника, припаркованного рядом с моим «пассатом», вышел еще один тип, такой мелкий крепыш, и повалил меня на землю. Я упал коленями на гравий, который оказался чертовски колючим, порвал брюки и поранил колени до крови. – Франклин делает паузу. – Потом первый тип начал меня колотить. Я пытался отбиваться, но безуспешно. – Он на секунду закрывает глаза. – Я ведь не из таких, знаешь ли, драчунов.

Не верю собственным ушам. Подобные события не происходят средь бела дня во двориках роскошных соседских коттеджей.

– Как тебе удалось сбежать?

– А вот это самое интересное, – отзывается Франклин. – Должен тебе сказать, я уже и не думал, что выберусь живым из этой передряги. Я вбил себе в голову, что они собираются убить меня. Казалось, они знали, что делали, и ничего не говорили ни мне, ни друг другу.

– И?..

– И, – продолжает Франклин, – лежу я на подъездной дорожке за домом, гравий впивается мне в спину, первый – тот, который громила, – нагибается ко мне. Я уже сжал зубы и выставил кулаки, готовясь к худшему. Чувствовал, что все лицо в крови и голова пульсирует. Ну, в общем, подходит он ко мне, наклоняется – и вот тут-то самое странное. Я в ужасе, весь напряжен, жду расправы, а вместо этого он просто поднимает с земли мои ключи от машины.

– Ключи от машины? – недоверчиво переспрашиваю я. – Им нужна была твоя машина?

– Я с трудом перекатился с дорожки, – заканчивает Франклин, – встал и побежал. Куда глаза глядят, лишь бы подальше оттуда. Последнее, что я слышал, – это как машина выезжает со стоянки – оба типа смылись.

– Машина? – повторяю я, все еще не веря. – Бред какой-то. За «пассат» так не избивают.

Франклин пожимает плечами и снова морщится.

– Черт, – стонет он. – До сих пор болит. Надо запомнить, что нельзя ими шевелить. – Он поудобнее устраивается на кровати. – Вышел я на улицу, позвонил в службу спасения из таксофона и еле стоял, опираясь на телефонную будку, пока не приехала скорая. Даже не помню, как меня везли до больницы. Очнулся в постели, рядом сидит детектив. И швы уже на мне.

Эти слова напоминают мне о том, что медсестры с обезболивающими до сих пор нет, и я еще раз нажимаю на кнопку вызова. Уверена, эта штука ни к чему не подключена. Этакая извращенная проверка эффекта плацебо: станет ли человеку лучше, если он будет думать, что скоро придет медсестра.

– Видимо, из полиции позвонили на «Третий канал», – говорю я. – Наверное, нашли у тебя удостоверение. Так ты думаешь, тем типам просто нужна была твоя машина? – Задумчиво почесываю голову. – Это и в самом деле не имеет смысла.

– Ага, согласен, – отзывается Франклин. – Но тогда к чему все это?

Слышу, как за спиной открывается дверь. Резко встаю и оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто пришел. Все никак не могу прийти в себя после нападения на Франклина, вот и нервничаю.

Но в палату заходит Бэтти Крокер, и у меня слегка отлегает от сердца. Имя написано у нее на беджике. Сестра Крокер, с седыми кудрявыми волосами под белым чепцом, в белых форменных туфлях на толстой подошве, держит в руке гофрированный картонный стаканчик с лекарствами. Она смотрит на Франклина как бабушка, которая души не чает в поранившемся внучке.

– Вот, золотко мое, – ласково приговаривает пожилая дама. – Выпей их, и полегчает. – Поправив Франклину подушки, медсестра оборачивается ко мне. – О, здравствуйте, дорогая, – улыбается она. – Вы его… – Она умолкает на полуслове, округлив глаза и сложив губы трубочкой. – Бог мой, да это же Чарли Макнэлли! – восклицает она, указывая на меня. – С телевидения? Я вас каждый день смотрю!

– Очень мило с вашей стороны, – отвечаю я, пожимая ее руку. – Спасибо, что ухаживаете за Франклином, он у нас молодчина. Мы очень ценим вашу заботу.

Старушка, заливаясь краской, поправляет одеяло Франклина и предлагает ему воды.

– Ну что вы, даже не берите в голову, – говорит медсестра, а спустя мгновение поднимает на меня озадаченный взгляд. – Ой, батюшки! – восклицает она. – Совсем забыла. Вот ведь, разволновалась.

– Забыли о чем? – спрашиваю я.

– Да о полиции, дорогая, – отвечает она.

Мы все оборачиваемся на стук о дверной косяк. Это вернулась офицер Маккаррон – в компании, должно быть, детектива, одетого в штатское. Но даже без формы, в этом мятом рыболовном свитере и коричневой кожаной куртке он просто вылитый коп. Вообще-то, конечно, вполне ничего такой коп, если приглядеться.

Испуганная медсестра поспешно выходит из палаты, но я-то с места не сдвинусь.

– Как поживаете, мистер Пэрриш? – произносит мужчина. – Я детектив Киприани. Джо Киприани.

Франклин приветственно поднимает руку.

– Добрый день, – отвечает он слабым, но дружелюбным тоном. – Нашли что-нибудь новое?

Оба офицера молча смотрят на меня, затем переглядываются. Франклин прерывает их молчаливое, но очевидное для всех совещание.

– Конечно же, вы знаете Чарли Макнэлли, – говорит он. – Все, что вы хотели мне сказать, можете говорить при ней. – Франклин зевает во весь рот, затем трясет головой, отгоняя сон. – Прошу прощения, – добавляет он. – Наверное, лекарства начинают действовать.

Офицер Маккаррон остается в дверях, а детектив Киприани, который с каждой минутой кажется мне все более привлекательным, садится на стул возле меня. Я занимаю прежнее место, пытаясь не обращать внимания на аромат его парфюма, вроде бы «Хьюго Босс», и на золотое обручальное кольцо у него на левой руке. Очевидно, мне дали зеленый свет и можно остаться. Ловлю себя на том, что задаюсь вопросом, счастлив ли в браке детектив К. Мысленно ругаю себя на чем свет стоит. И как можно думать о таком в сложившихся обстоятельствах!

Голос детектива возвращает меня в реальность.

– Дело в том, мистер Пэрриш, – говорит он, – что мы нашли вашу машину.

– Отлично. – Лицо Франклина немного просветляется, но говорит он по-прежнему хрипло и сбивчиво. – Где? Как? Что с моими вещами?

Поерзав на стуле, детектив кладет ногу на ногу.

– В этом-то и дело, – отвечает он. – Мы нашли ее вдали от города, на бесплатной стоянке в Фрамингеме, – продолжает следователь. – Шины, подушки безопасности, двигатель, стереосистема – все свинтили. Багажник пустой.

Франклин оседает в кровати, а коп тем временем добавляет:

– И еще она, как бы это сказать, сгорела.

– Сгорела? – изумленно перебиваю я. – Зачем им понадобилось ее поджигать?

Детектив Киприани смотрит на меня – окидывает взглядом с головы до пят. Не думаю, что мне это кажется. Он все смотрит и смотрит, даже когда я скрещиваю ноги и натягиваю на колени черную юбку-карандаш. Вынимает из кармана куртки блокнот и криво ухмыляется, не отрывая от меня глаз.

– Макнэлли пишется через «э» или «е»? – спрашивает он, демонстративно щелкая авторучкой. – И можно ваш контактный телефон?

Офицер Маккаррон, решившись оставить свой пост на пороге, заходит в палату.

– Вот это-то нам и неизвестно, – говорит она, останавливаясь между мной и Грязным Гарри. – Зачем они подожгли машину. У вас есть какие-нибудь соображения?

Мы все переводим взгляд на Франклина. А он опять погрузился в мирный перкоцетовый сон.

– Мисс Макнэлли? – тихо переспрашивает офицер Маккаррон, обращаясь уже ко мне. – Есть какие-нибудь мысли по этому поводу?

Встаю со стула и отворачиваюсь к окну, которое выходит на больничную парковку. Уже стемнело, и парковочные места подсвечены отполированными до блеска прожекторами, возле входа в отделение реанимации стоит машина скорой помощи. Сегодня тяжелый день. А теперь мне предстоит принять важное решение.

Рассказывать ли копам о Мэлани? О Брэде? О Мэке Бриггсе? О пропавших документах? И тут до меня доходит: ведь это я здесь репортер. И это я должна их выспрашивать. Отворачиваюсь от окна и с невинной улыбкой произношу:

– Ей-богу, нет! А вы что думаете? Есть какие-нибудь зацепки?

Детектив Киприани как будто колеблется. Мне отвечает Маккаррон.

– Ну, – медленно начинает она, словно прикидывая, что именно мне можно рассказать, – в последнее время в тех местах участились случаи угона. Вскоре после угона машину находят «раздетой». Как и «пассат» мистера Пэрриша. Так что это может быть еще один…

– Но ведь не все случаи походят друг на друга, – перебивает ее Киприани. – Поэтому нас интересует то, что известно вам. Иначе придется просто приписать этот угон ко всем прочим.

– Итак? – оживает Маккаррон, устремив на меня взгляд. – Подумайте как следует еще раз.

Делиться с полицией своими наработками – это вообще не в моем стиле. Если уж они такие крутые, то им ничего не стоит самим отыскать тех плохих парней. Стоит им начать расспрашивать всех подряд – и те, кто замешан в деле, не только проглотят язык, но и всполошатся, примутся уничтожать документы, а тогда я уж точно ни чего не узнаю. И не получу сюжет. Но что, если я смогу помочь им в поиске обидчиков Франклина?

– Мисс Макнэлли? – обращается ко мне Киприани. – Мы ждем.

Глава 16

Часы на прикроватной тумбочке показывают мерцающие зеленые цифры – 2:23, те, что на магнитофоне, – 2:29, запасной будильник уверяет, что сейчас 2:30. Поскольку я всегда ставлю время на несколько минут позже, чтобы не опоздать, то сейчас должно быть около 2:15 ночи.

Я уже час сижу на кровати, отхлебывая из кружки ромашковый чай и уставившись на стену. Сна ни в одном глазу. Сначала похороны выбили меня из колеи, потом столкновение с Джошем еще сильнее расстроило меня, исчезновение коробок с документами из офиса нагнало страху, а избиение Франклина окончательно погубило мои нервы. К тому же я до сих пор волнуюсь за напарника.

И как после такого уснуть? Я так и не сказала Франклину о пропаже документов, а ведь это его просто убьет. Полиции я не рассказала об автокатастрофах с Брэдом Форманом и Мэком Бриггсом и о вторжении в дом Мэлани – решила, что все это может и не быть связано с Франклином, а только отвлечет детективов. Что, если я приняла неверное решение? Поставила под угрозу безопасность Франклина – а возможно, не только его безопасность, – и все ради сюжета?

Бессмысленно вожу усталым взглядом по комнате, как будто ища ответы в каждом темном углу. И тут я вижу еще одну мерцающую цифру – электронную тройку на автоответчике.

Скатываюсь на угол кровати и нажимаю на кнопку.

«Сообщение первое, – произносит механический голос. – Получено сегодня в 20:37».

Раздается гудок автоответчика, а я тем временем делаю еще один глоток чаю. Узнав голос, едва ли не закашливаюсь.

«Привет, Чарли, это Джош».

Ставлю кружку на тумбочку и обхватываю колени руками. Что ему надо от меня?

«Ты знаешь, я всю эту неделю в Вермонте, – продолжает он. – Вот выехал в город, нашел телефон, потому что все никак не могу выкинуть из головы наш вчерашний разговор в „Карносс“. Я все пытался придумать что-нибудь, чтобы доказать тебе, что не имею никакого отношения – не знаю даже к чему».

Пристально вглядываюсь в автоответчик, словно это и есть мой собеседник, в то время как комнату наполняет волнующий голос Джоша.

«Если тебе все равно, пусть так, – говорит он дальше. – Я пойму, если тебе все это не важно. Но окажи мне одну услугу. Спроси у Мэлани, кто устраивал ту вечеринку, на которой мы познакомились с Брэдом. Спроси, был ли это Уэс Расмуссен. – Джош медлит, затем добавляет: – Чарли, поверь мне, ладно?»

И вешает трубку.

Время словно замерло – я недвижимо сижу, завернувшись в стеганое одеяло. Можно ли ему доверять? Детишки из Бэкстерской академии так висли на нем. Без сомнения, он предан своей работе. И мне казалось, он так откровенно рассказывал о своей жизни, о разводе. Но все это могло быть лишь средством усыпить мою бдительность, а потом выудить из меня информацию. И все же потом, в машине, он был таким нежным. И увлеченным. И романтичным. И…

Вот тебе и успокаивающий чай – мысли бешено сменяют друг друга, как будто мой мозг накачали кофеином. Не считая той ночи с Джошем, сколько времени прошло с тех пор, как я последний раз с кем-нибудь целовалась – или меня кто-нибудь целовал? А после нашего свидания как часто я представляла себе ту падающую звезду, предаваясь воспоминаниям, страстно желая оказаться в его объятиях? Эти часы, проведенные вместе с ним, только подчеркивают, как долго я была одинока. Даже Стивен это понял. Я одинока.

Но все еще может измениться. Может быть, я еще не совсем разрушила очередной потенциальный роман. Потому что, если бы Джош не был действительно увлечен мной, он не стал бы теперь мне звонить. И должно быть, это правда – про вечеринку, ведь мне проще простого связаться с Мэлани и все выяснить.

Если только Мэлани не была на ней. Я ошарашенно замираю. Все не так. Ведь знала же, что нельзя смягчаться. Я дала себя запутать, соблазнившись его голосом и воспоминаниями. Что, если у Мэлани с Джошем была интрижка? И может быть, они решили избавиться от Брэда. А теперь пытаются сбить меня со следа.

Джош и Мэлани. Она молода. Красива. Может такое быть?

Тут я вспоминаю – у меня еще два сообщения. Выкинув из головы Джоша с Мэлани, жму на воспроизведение.

Еще один гудок, еще одно оповещение о времени, жужжание и затем голос.

Мэлани.

Меня передергивает. Может это быть совпадением? Да, черт возьми, может. Уже поздно, и у меня разыгралось воображение. Она просто звонит сообщить мне о том, что полиция сказала по поводу взлома.

Иду на сделку с собой. Если она упомянет о Джоше, значит, определенно тут что-то нечисто, и я с этим разберусь.

Тем временем голос в автоответчике продолжает:

«…Надеюсь, я вас не побеспокоила. Я разговаривала с полицейскими».

Пока что все в порядке. Про Джоша ни слова.

Мэлани продолжает:

«Полицейские сказали, что у нас по соседству произошло несколько таких же взломов, и они думают, что это банда пьяных подростков забирается в пустые дома. Они никогда ничего не выносят, как объяснил мне офицер, а раз из дома ничего не пропало, то, по-видимому, это просто очередное… хулиганство, вроде бы так он выразился. – На том конце раздается шумный вздох, и Мэлани говорит дальше: – Наверное, они правы. Так что спасибо вам большое за все, давайте оставим все как есть. Уже поздно. Я собираюсь ложиться. Может быть, завтра поговорим».

По-прежнему ничего подозрительного. Мне не со ставит трудности связаться с полицией Лексингтона и проверить, правда ли это, так что было бы глупо с ее стороны запудривать мне мозги такими подробностями, если уточнить информацию – дело одного звонка.

Выдвигаю ящик прикроватной тумбочки и роюсь в темноте в поисках гигиенической помады. Снимая пластмассовый колпачок, пытаюсь как-то связать два звонка. Между ними нет ничего общего, решаю я и наношу еще один слой мягкой белой субстанции. Просто так совпало.

Один за другим. А что, если они звонили из одного места?

Может, если я снова прослушаю оба сообщения, то обращу внимание на шумовой фон и все станет на свои места. Например, и там и там будет лаять собака или – не дай бог – звучать приглушенная музыка, и это докажет, что они вместе. А значит, они вместе в доме Джоша на Джордан-Бич-Роуд.

В доме, где я могла оказаться на этих выходных.

Как теперь уснуть? Я только что прослушала по сообщению от двоих людей, которые могут быть замешаны – возможно, они вообще в сговоре – в денежных махинациях, мошенничестве и, допускаю, даже убийстве.

Меня отвлекает мигающая лампочка на автоответчике. Осталось еще одно сообщение. Первый раз в жизни я от души надеюсь, что это магазин на диване. Нажимаю на воспроизведение.

Снова смотрю на часы на прикроватной тумбочке, которые теперь показывают 4:35. Должно быть, мне удалось немного поспать. Мысленно загибаю пальцы: если встану в обычные 7:30, то спать мне еще около трех часов. Само собой, мне их не хватит. Если встану в 8:30, то спать еще четыре часа. Четыре часа сна, но опоздаю на работу.

Предпочитаю поспать четыре часа. Зарываюсь в подушку и натягиваю одеяло до ушей. Но мой упрямый мозг продолжает прокручивать последнее сообщение. Потому что на самом деле никакого сообщения-то и не было. Когда я нажала на воспроизведение, послышалось жужжание автоответчика, а потом – просто тишина.

«Чтобы прослушать сообщение еще раз, – произнес робот, – нажмите „Повтор“».

Я нажала и честно вслушивалась в молчание, надеясь на то, что малейший звук поможет мне распознать незнакомца. Но ничего, кроме тишины, не услышала.

Кто звонит мне домой и молчит в трубку?

Боюсь, я знаю ответ. Тот же, кто избил Франклина. И вломился в дом к Мэлани. Убил Брэда и Мэка Бриггса. Украл документы у меня из офиса. И теперь этот кто-то названивает мне домой. На номер, не внесенный в телефонную книгу.

Они знают, где я живу.

Меня разбирает смех, и его звук нарушает ночную тишину.

Да ладно тебе, королева драмы, подначиваю я себя. Совсем свихнулась. В дом к Мэлани вломились обкуренные подростки. На Франклина на пала банда угонщиков, а Брэд Форман и Мэк Бриггс погибли при похожих, но никак не связанных между собой обстоятельствах. А тебе, чудо-журналистке, давно пора вступить в клуб параноиков и стать там почетным членом. Под окнами проносится первая утренняя машина, на ветках деревьев уже чирикают ранние птахи.

Откидываюсь на подушки, в изнеможении и отчаянии вглядываясь в светлеющие очертания предметов. Все обойдется, уверяю я себя. Все всегда обходится.

Юбки. Не могу найти ни одной юбки. Я же знаю, у меня есть юбки. Отдергиваю вешалку за вешалкой, но вижу одни только блузки и свитера.

Сегодня утром у меня контрольная! Почему я ничего не выучила? Теперь я завалю тест, меня унизят перед всем классом, а вот уже и звонок на урок, а я опаздываю…

Учитель будет ужасно недоволен мной. Почему звонок все звенит и звенит?

Это телефон. Резко сажусь на кровати, все еще сокрушаясь из-за контрольной, которую завалю, но затем с облегчением осознаю, что это был очередной страшный сон. Однако телефон звонит – это уже реальность. Смотрю на часы, но глаза слепит солнце, и я без очков, поэтому не могу раз глядеть цифры – 6:46? Нет, 8:46.

Плохой знак. Я опаздываю, и у меня звонит телефон.

– Алло, – отвечаю я. Пытаюсь придать голосу выражение полной боевой готовности после часового изучения утренней газеты.

– Чарли? Это Кевин О’Бэннон.

Как мило. Начальник новостного отдела звонит, чтобы справиться о Франклине. Вот это предупредительность.

– Привет, Кевин, – говорю я. – Большое спасибо, что позвонил, это так мило с твоей стороны. Франклин…

– Чарли, – перебивает он. Что-то не могу разгадать интонацию в голосе, не свойственную шефу. – Я говорю по громкой связи, и со мной Анжела.

В мой лишенный сна мозг просачивается дурное предчувствие. «Громкая связь»? «Анжела»? Отбрасываю опасения. Они ведь оба ждут последних новостей о Франклине, вот и все объяснение.

Тем временем голос начальника продолжает трещать в трубке:

– Полагаю, ты уже видела газету.

– «Видела»?.. – Это все, что мне удается выдавить из себя. Моя внутренняя сигнализация вовсю трезвонит об опасности. – «Газету»?

Подключается Анжела:

– Да, Чарли, «Геральд». Первую страницу. Конечно же ты уже ее видела. – Она умолкает, затем продолжает: – В конце концов, уже почти девять.

Как будто бы я не знаю, который сейчас час. Напряжение и волнение приходят на смену усталости. Газеты – наши главные соперники. Если они нас опередят, сюжет можно выкидывать в помойку.

– Э нет, я вчера допоздна сидела у Франклина и…

– Так вот, Чарли, – прерывает мои оправдания Кевин. – Когда ты все-таки добредешь до газеты, увидишь заголовок главной статьи номера – «Федералы признали негодной ведущую фармацевтическую компанию».

Смысл заголовка до меня не доходит, зато доходит, что босс не должен звонить подчиненным по утрам, чтобы зачитать им вслух свежий номер газеты.

– Еще раз, как? Федералы признали…

Снова вторгается Анжела:

– Просто прочитай, Чарли. Это сенсационная статья, посвященная ценовым сговорам в фармацевтических компаниях. Очевидно, какой-то доносчик сдал своих начальников из «Азтратеха» – местной боксфордской компании – и утверждает, что юристы из «Азтратеха» на незаконном основании требовали от государства покрытия издержек. Общей суммой несколько миллионов долларов.

Не могу дышать. Не могу дышать. Щемит сердце, желудок ноет, а стены вокруг меня постепенно начинают смыкаться.

– Разве этой темы не было в твоем списке рейтинговых сюжетов на ноябрь? – спрашивает Кевин. – Нам казалось, ты как раз расследовала случаи мошенничества и коррупции в фармацевтической среде?

– Как в газете могли об этом пронюхать? – спрашивает Анжела.

– Как журналисты из «Геральд» заставили доносчика расколоться? – вставляет Кевин.

И опять Анжела:

– Ты знала, кто доносчик? Почему ты не взяла у него интервью?

– Я очень разочарован, – добавляет Кевин.

Я откидываюсь на подушки, пытаясь привести мысли в порядок. Все равно я ничего не могу поделать, пока не прочитаю историю. Слышать больше не желаю обо всем этом, но все-таки кое-что надо узнать.

– Позвольте только спросить, – произношу я с бешено бьющимся сердцем. – В статье что-нибудь говорится о Брэде Формане?

Несколько бесконечных секунд Кевин и Анжела просматривают полосу. Если федералы заговорили о судебном иске, то они должны были назвать имя доносчика, а тогда весь матери ал дол жен быть о Брэде Формане и автокатастрофе, и в этом случае мне придется покончить с собой.

– Нет, ничего такого тут нет, – говорит Кевин. – А что?

– И еще один вопрос, – уклончиво продолжаю я. – Там говорится о том, кто доносчик?

И снова молчание. Жду ответа, перебирая в голове разные способы самоубийства.

– Ее имя – Каролин Джилл Крофтс, – медленно зачитывает Кевин. – Сказано, что она бывший сотрудник «Азтратеха», живет в Бостоне. Слышала что-нибудь о ней?

Не могу решить, хорошо это или плохо. Хорошо потому, что о ней мы ничего не слышали, так что, по крайней мере, в газете не совсем та же история, что у нас. И плохо тоже потому, что мы ничего о ней не слышали. Значит, наш сюжет о Брэде Формане, погибшем при невыясненных обстоятельствах после доноса на свою компанию, накрылся медным тазом.

– Вот что я вам скажу, – произношу я по возможности спокойно. – Дайте мне время просмотреть «Геральд». Разобраться, что у них там за история. Возможно, она не связана с нашей. – Это, конечно, очень оптимистичное предположение. Понятно, что нас обскакали, но мне надо потянуть время. – Я достану газету и перезвоню вам, ладно?

Суровое безмолвие Святой инквизиции.

– Ладно, – наконец отзывается Кевин. – Сообщи о результатах.

– Время не ждет, – добавляет Анжела. Так и представляю ее противную усмешку. – Через пять недель формируют рейтинги.

Телефон вырубается. Вот бы и мне тоже. Трубка уныло гудит в ухо, и я ставлю ее на базу.

Если я просто останусь в кровати, то мне не придется ничего разруливать. Быстренько прикидываю, сколько мне можно проваляться здесь, прежде чем кто-нибудь заметит мое отсутствие и примется меня разыскивать. Или почему бы просто не уйти, перезвонив Кевину и сказав: «А ты знаешь, не бери в голову. Все равно я больше не вернусь на „Третий канал“. И тогда пускай они сами разбираются со своими ноябрьскими рейтингами, а я просто возьму и… гм…»

До меня доходит, что я плачу. Я сыта работой по горло. Мой режиссер в больнице. Моя кошка до сих пор у ветеринаров. Моя лучшая подруга в Диснейленде. А единственный мужчина, который мог стать моим Прекрасным Принцем, оказался мерзкой жабой.

Я не в силах заставить себя подняться с кровати и взять газету. Ее передовица станет наглядным черно-белым доказательством того, что я свихнулась. Понятия не имею, как такое произошло.

Когда «Чарли Макнэлли из выпуска новостей» превратится в просто «Чарли Макнэлли» – что это будет за человек?