Текст книги "Прайм-тайм"

Глава 23

Уже поздно, я окончательно измотана и не могу мечтать ни о чем, кроме своей кроватки. Вопрос в том, мечтает ли о ней Джош? Я украдкой смотрю на него с пассажирского сиденья «вольво». Слава богу, он не может прочитать мои мысли. И последнее наставление с открытки Мэйси, присланной из Диснейленда: «Каждой Красавице нужно Чудовище».

– Ну вот мы и приехали, – говорю я. Мой голос звучит как-то неуклюже. Нервно. Наверное, я просто устала. – Большое спасибо за то, что весь день меня возил. И… за все остальное.

Джош поворачивается ко мне, опираясь рукой о спинку моего сиденья, и вроде бы не собирается меня высаживать. Мотор все еще заведен, но Джош перевел машину в режим парковки. И почему у нас всегда все заканчивается одинаково?

Указываю в сторону дома:

– Мне… надо идти.

– Наверное, – приглушенно отвечает он. Остановившись на полуслове, он делает недоверчивое лицо. – Ты уверена? Может, мне все-таки отвезти тебя, скажем, в… отель или еще куда-нибудь? – Он нежно касается рукой моего колена. – Ты точно чувствуешь себя в безопасности дома?

– Наверное, – отвечаю я, хотя на самом деле не так уж в этом уверена. – Разумеется, я никого к себе не впущу. И… – Нахмурившись, обвожу тревожным взглядом крохотную площадь Маунт-Вернон, охваченную зловещим сиянием белой облупившейся коры берез. Почти во всех окнах дома темно. – Просто, мне кажется, они до сих пор где-то рядом, понимаешь? – И такое ощущение, будто я у них на прицеле. И Джош тоже. Но я не дам им запугать себя во дворе собственного дома. К тому же мне на голосовую почту пришло сообщение из ветлечебницы о том, что ассистентка завезла Ботокс, так что мне не придется ночевать одной. – Да нет, – поспешно договариваю я. – Все в порядке.

Накрываю ладонью его руку, и мы сидим в тишине, глядя на улицу через лобовое стекло. Ни одной машины, ни одного прохожего. Я совсем выбилась из сил: день был полон страха, напряжения и неизвестности, – но сейчас, в этот полуночный миг, в непосредственной близости к Джошу мне так хочется большего.

– Не хочешь… э… кофе? – спрашиваю я. И внезапно… теряюсь. Ведь это так очевидно, что мое приглашение не имеет ничего общего с кофе, и я сама удивляюсь собственной смелости. Теперь уже поздно сворачивать.

Джош сжимает мою руку.

– Я бы не отказался от… э… кофе, – с улыбкой отвечает он. – В любое время. Но знаешь… Давай я лучше позвоню тебе с утра, как только проснусь? Сегодня как следует выспись, переоденься. Запри двери. А завтра я заеду за тобой, и мы вместе наведаемся к Мэлани.

Старая Чарли после такого почувствовала бы себя отвергнутой. Но я чувствую… облегчение. Мне нужно принять душ, волосы у меня где раскрутились, а где свалялись в непонятные клубки, цвет лица наверняка ужасен, к тому же мне действительно надо поспать. Почему-то я уверена, что у нас будет еще много таких моментов. У меня и Джоша. У нас с ним вместе.

– Договорились, – говорю я, подхватывая вещи с сиденья. В последний раз обернувшись на Джоша, окидываю его тревожным взглядом. – С тобой же ничего не случится в Бэкстере, правда? Ты тоже будешь осторожен? Не станешь заговаривать с незнакомцами, все такое?

Джош наклоняется ко мне и целует меня в лоб. Его поцелуй легкий и нежный. И долгий. Я ощущаю его томление – или только свое? И вот он прижимает меня к себе, покрывая жадными поцелуями, снова и снова.

– Не хочу больше никаких прощаний, – шепчет он и, откинувшись обратно на свое кресло, пристально смотрит на меня. – Будьте осторожны, мисс Макнэлли. Я прослежу за тобой, пока ты не зайдешь в подъезд, а завтра первым делом тебе позвоню.

* * *

Дверь в подъезд захлопывается за мной с надежным щелчком, и я начинаю взбираться на третий этаж, ощущая радостную дрожь в коленках. Ко второму маршу мне даже удается, сосредоточившись на последних минутах, проведенных в машине с Джошем, полностью забыть о страхе. Однако остатки бодрости испаряются, когда я, держась за перила, подхожу к своей лестничной клетке.

Вдруг рядом со мной проносится что-то непонятное, и я в ужасе прижимаюсь к стене. От неожиданности роняю ключницу и сумку. Изо всех сил вглядываюсь в темноту, пытаясь понять, кто там – человек, крыса или бог знает что.

Мяу.

Моя пятнистая киска взмывает вверх по ступеням, задев хвостом мои ноги. Подхватываю Ботокс и сажаю ее на плечо – она зарывается мордочкой мне в шею.

– Привет, радость моя, – воркую я.

Ботокс ластится ко мне, и ее породистая шерстка щекочет мне кожу.

– Как ты, малышка?

Она касается лапой моего лица.

– Как я рада, что с тобой все хорошо, моя кисонька, – говорю я, поглаживая кошку.

И тут моя рука замирает, погруженная в ее шерсть. С какой стати Ботокс на лестничной клетке? Я всегда оставляю потайной ключ под кактусом у входной двери, и ассистентка ветлечебницы прекрасно об этом знает. И она никогда бы не ушла, не удостоверившись в том, что Ботокс в квартире, что ей хватает еды и питья. Кошка радостно резвится у меня в руках, но что-то здесь все равно не так.

Прижимая Токси к груди, я медленно преодолеваю оставшиеся до двери ступеньки. Закрыта. Стою снаружи, прислонившись ухом к древесине орехового дерева и внимательно вслушиваясь. Ничего. Аккуратно касаюсь старомодной латунной ручки. Дверь заперта.

– Не шевелись, – шепчу я кошке и ставлю ее на пол. Отодвинув кашпо из-под кактуса, проверяю, на месте ли ключ. На месте.

В растерянности хмурю лоб. Дверь заперта. Ключ на своем месте. Но кошка снаружи. В квартиру кто-то заходил, в этом сомнений быть не может. Ассистентка ветлечебницы? Это само собой, но… что, если там сейчас еще кто-то? И кошка выбежала, когда этот кто-то заходил? На меня накатывает противное, липкое чувство страха.

Помышляю о том, чтобы сбежать обратно вниз. Но куда? Постучать в дверь соседей? И что я скажу? Можно позвонить в службу спасения. И от чего меня спасать? Позвонить Джошу и попросить, чтобы вернулся?

Стараюсь заставить свой обессилевший мозг сосредоточиться на происходящем. Верный ответ всегда самый простой. Если дверь заперта, а ключ на месте, то это значит, что кошка выбежала, когда ассистентка уходила из квартиры.

Перекинув сумку через плечо, я подхватываю Токси и, преодолев дурное предчувствие, вставляю ключ в замочную скважину и поворачиваю его.

* * *

Шарлотта Энн Гелстон. Чарли Гелстон. Шарлотта Макнэлли Гелстон. Миссис Джош Гелстон. Миссис Джошуа Что-нибудь Гелстон. Поверить не могу, что на прошлой неделе я почти что загуглила Джеймса. Как давно это было, сто лет прошло.

Перекатываюсь в постели и поправляю подушку, пытаясь улечься поудобнее. Ботокс, выведенная из сонного оцепенения, карабкается мне на спину в поисках нового спального места. Эта котяра может заснуть как угодно. Мне же повезло меньше.

Что-то не так с подушкой, вот в чем дело. Силюсь придать ей прежнюю форму. Когда я зашла в квартиру, все было в порядке. Само собой. Никаких признаков того, что кто-то побывал у меня дома, все на месте. Но даже сейчас, будучи в безопасности в своем уютном гнездышке, я лежу без сна и смотрю в потолок. Тело мое изнеможено, зато мозг с бешеной скоростью несется вперед и вперед. Мерцающие зеленые цифры на будильнике насмехаются надо мной – уже больше четырех утра.

Закрываю глаза, стараясь отвлечься. Интересно, будет ли у нас с Джошем свадебный альбом. Или кофейный столик. Как у Брэда с Мэлани. Объявим ли мы о нашей свадьбе в газетах. В «Нью-Йорк таймс», к примеру. Может быть, даже в рубрике «Клятвы» – как самая роскошная свадьба недели.

Сажусь на кровати, спугнув кошку, которая, возмущенно мяукая, кидается прочь с кровати.

Мэлани говорила, что они делали в газете объявление о свадьбе. Пора на него взглянуть.

Подхожу к письменному столу – толстые шерстяные носки делают мою походку неслышной. Поверить не могу, что я действительно этим занимаюсь. Могла бы подождать до утра. Хотя, в конце концов, технически уже утро. Включаю компьютер и просматриваю платный архив «Бостон глобс». Ни чего. Потом «Нью-Йорк таймс». Всего через несколько секунд я выхожу на «Клятвы»-онлайн. В тамошних статьях освещаются мельчайшие подробности свадьбы и всего, что с ней связано: подвенечные платья, церемонии, родственники, образование и профессии молодоженов. Все это сдобрено фотографиями. Надеюсь получить среди потока информации хоть какие-то ответы.

Мне на колени запрыгивает Ботокс. Продолжаю поиск.

Еще спустя несколько секунд перед нами выплывает та же самая фотография, которую Мэлани показала мне в тот первый визит, когда я брала у нее интервью. Художественный снимок, слегка размытый, струящееся платье в стиле Веры Вонг, нежный взгляд Брэда. А под фотографией – целый свадебный репортаж.

Ботокс усаживается так, что заслоняет своим пушистым тельцем весь монитор. Стаскиваю ее обратно на колени и придвигаюсь вплотную к монитору, как будто это поможет мне читать быстрее.

Автор пишет, что Брэд получил степень магистра в Уортонской школе бизнеса, где, насколько я помню, преподавал Мэк Бриггс. А вот кое-что новенькое: Мэлани училась там же. Согласно статье, в школе они и познакомились. Мэлани была первой отличницей. Вот тебе и «не понимает схему инсайдерской торговли».

Отрываюсь от статьи и прокручиваю в голове наш с Мэлани разговор. Разве она не упоминала о том, что лучшим в классе был Брэд?

Церемония в какой-то церкви, прием в «Зеленой таверне»,[58]58
  «Зеленая таверна» – знаменитый нью-йоркский ресторан.


[Закрыть] все очень миленько. Много подружек невесты, но ни одна из них мне не знакома. Шафер – брат Мэлани, Мартин.

В моей голове звенит колокольчик. Мартин. Мысленно пробегаюсь по своей внутренней картотеке. Мартин.

Медовый месяц на острове Сант-Бартс, читаю я дальше. Недешево. Пара собирается переехать в Лексингтон. Знаю.

Все, конечно, очень занятно, но ничего ошеломительного я пока не заметила.

И вот в конце статьи помещена выдержка из речи, произнесенной матерью невесты. Меня шокирует не то, что она сказала, – а то, кто она.

Андреа Гримс Браун.

Кофе. Мне нужен кофе. Тащусь по коридору на кухню, громыхая подошвами серых фланелевых сабо и отчаянно зевая. Снова четыре часа на сон. Пытаюсь включить мозг, который не хочет слушаться.

Франклин просто ошалеет, когда я расскажу ему о том, что обнаружила ночью. И Джош тоже. И полиция. Масштабы моего открытия ободряют меня – на кой черт мне сон, если у меня есть шикарный сюжет?

В растерянности оглядываю гостиную. На диване будто бы лежит какая-то странная тень. Наверное, вчера вечером я бросила там пальто. Линзы я надеть еще не успела, так что надо сходить за очками. Усиленно щурясь, прохожу в глубь комнаты.

Никакое это не пальто. Это человек. Сидит на моем диване.

Делаю еще несколько шагов вперед – и останавливаюсь. Теперь видно.

Безупречная осанка, сшитый на заказ костюм, туфли под цвет костюму и сумочке. Белые перчатки. Мэлани Форман, спокойно разглядывающая меня, выглядит скорее как гостья, зашедшая на чай, чем как вломившаяся в чужой дом преступница.

– Мэлани? – Слова как-то не идут мне на ум. Может, она выяснила что-то насчет Библий. Она ведь не знает о том, что я сегодня обнаружила. Может, ей просто одиноко. Или она хочет извиниться. Но почему не позвонила? И как зашла в квартиру? – Мы, – выдавливаю я наконец, стараясь сохранить спокойствие в голосе, – договаривались о встрече?

Улыбаясь, она поднимает руку с зажатым между наманикюренными пальцами ключом в мою квартиру.

– Взяла под растением, – поясняет она, игнорируя мой вопрос. И выпускает ключ из пальцев. Вздрагиваю от звона, с которым он падает на кофейный столик. – Вчера, когда я заезжала, вас не было дома, – продолжает Мэлани, все так же натянуто улыбаясь, – поэтому пришлось вернуться утром. Нам нужно… поговорить.

Какой нормальный человек станет шарить в поисках ключа, чтобы пробраться в чужую квартиру? Это безумие. Теперь понятно, как Ботокс выбралась наружу. Потуже затягиваю на талии пояс махрового банного халата и засовываю руки в карманы. Внезапно у меня холодеет затылок и пересыхает в горле.

– Мэлани? – бессмысленно повторяю я. Слышу напряжение в собственном голосе и осознаю, что судорожно сжимаю кулаки в карманах. Спокойно. – Поговорить о чем?

– Я знаю, что документы у вас, – говорит она. – Те, что Брэд отправил Джошу. Вот и пришла забрать их. – Она тянется за блестящей сумочкой и кладет ее на колени. Щелкает замочком. Открывает. Закрывает. Открывает. – Вчера мне не удалось их найти. Но я не сомневаюсь в том, что вы не откажетесь принести их мне.

Еще чего. Делаю нерешительный шаг назад, выбитая из колеи и эмоционально, и физически. Логика подсказывает мне, что Мэлани не может сидеть здесь, на диване в моей гостиной.

У меня в голове мелькает надежда: может, это сон? Чувствую аромат духов Мэлани – душистый, цветочный. Слышу равномерное гудение обогревателя. Облизываю губы, но во рту сухо. Я не сплю. И это явно не визит вежливости.

– А может, и откажетесь, – добавляет Мэлани.

Еще один щелчок – и металлическая застежка на сумочке поднимается. И я вижу, как утренний солнечный луч отражается на глянцевой поверхности серебряного пистолета, который Мэлани извлекает на свет.

А. 22, машинально отмечаю я. Как будто бы это имеет какое-то значение.

Она не наводит пистолет на меня, а только тщательно сжимает его в обтянутой перчаткой руке.

Рука в перчатке. По спине тонкой струйкой пробегает холодок. У меня неприятности.

Нужно… что? Быстро озираюсь в поиске чего-нибудь, чем можно было бы защититься. С растущим отчаянием осознаю, что смертоносного оружия в моем доме явно не найдется. Можно бросить в нее кипу старых «Нью-Йоркеров». Оглушить ее пультом от видеомагнитофона. Вот и все мои боевые возможности. Я в пролете.

– В общем-то как хотите, – продолжает тем временем Мэлани. – Сложно поверить, что какая-то коробка с документами вам дороже… Короче говоря, возможные последствия предельно ясны.

Тяни время, командует мой мозг. Тяни время. Скоро позвонит Джош, в любую минуту может раздаться звонок, и, если я не отвечу, он тут же примчится сюда. Так быстро, как это вообще возможно, учитывая, что он в Бэкстере. Может, он позвонит в полицию. Нужно тянуть время.

– Верю, – отвечаю я, притворяясь, что страх вовсе не выбивает почву у меня из-под ног. Нужно выиграть как можно больше времени. Разумеется, документов дома нет, но она-то об этом не знает. Это одновременно и хорошая, и плохая новость. – Представьте себе, я вчера прочитала такую увлекательную статью в «Нью-Йорк таймс».

– Да? – откликается Мэлани. Положив пистолет на диван рядом с собой, она расправляет на коленях юбку, вроде бы шанелевскую. – И мне есть до этого дело, потому что…

– Потому что статья была как раз о вас, – любезным тоном подсказываю я и делаю пару шагов к дивану. – О вас с Брэдом. Вообще-то о вашей свадьбе. В разделе «Клятвы».

– Ясно, – отвечает Мэлани, заметив мое перемещение и снова беря в руки пистолет. – И что?..

– Этакий хвалебный отзыв, – продолжаю я. – Прекрасное платье. Прекрасная церемония. Я удивилась, узнав, что вы вместе с Брэдом учились в Уортоне. А значит, тоже знали Мэка Бриггса, хотя ничего мне об этом не сказали. Но что стало для меня самым неожиданным, – медленно добавляю я, молясь, чтобы телефон наконец зазвонил, – так это узнать о ваших родственниках. Точнее, о вашей матери, которую зовут Андреа Гримс Браун.

– А, – кивает Мэлани. – Значит, вы в курсе.

– В самом деле? – переспрашиваю я. – Ну то есть большинство матерей вместе с дочерьми ходят по магазинам, обедают в уютных ресторанчиках и делятся историями про детишек. Сплетничают о соседях. Советуются по поводу мужей. Обмениваются рецептами. А вы вот, судя по всему, изобрели вместе схему инсайдерской торговли. Прямо в духе двадцать первого века. – Ненадолго умолкаю, ожидая, что Мэлани сознается. – Позвольте вас кое о чем спросить, Мэлани. Это вы сами придумали? Или ваша мать? Вы мне сказали, что…

С губ Мэлани слетает беззаботный смешок.

– Что это была идея Брэда? Как бы не так, – говорит она. – Думаю, большого вреда оттого, что вы обо всем узнаете, уже не будет, – добавляет она, бросая взгляд на пистолет. – На самом деле эта идея принадлежала еще моему старому дружку. Спам, система ответов с цитатами, шифр из библейских стихов. Его уже давно и след простыл, да и вообще, для подобных дел не годился такой… – Она медлит, подбирая подходящее слово. – Тюфяк. Он бы не потянул. – Мэлани презрительно хмыкает. – Уж мы-то с мамой не тюфячки.

– А поскольку у вашей матери к тому времени уже было солидное положение в «Роджерс Челмерс», – говорю я, подначивая ее, – то убедить высокопоставленных коллег вступить в сделку не составило труда. Уэса Расмуссена и остальных.

– Все пошло просто идеально, – с улыбкой рассказывает Мэлани. – У всех нас было по Библии. И все мы купались в деньгах. И не было никаких проблем. – Внезапно непринужденный голос Мэлани переходит в прерывистое стаккато, а лицо мрачнеет. – До тех пор пока Брэд не начал догадываться. Сначала он нашел мою Библию. Потом собрал все эти папки. Постоянно везде рыскал. Все проверял. Залезал в мой компьютер.

– Ваш?..

– Ну конечно. Мой компьютер. Неужели вы думаете, что кабинет в моем доме принадлежал Брэду? Разумеется, я заставила вас в это поверить. Нельзя же было дать вам, разнюхивающим репортеришкам, догадаться, что я во всем этом замешана.

– И поэтому вы согласились дать интервью? – Теперь до меня доходит. – Чтобы убедить нас в том, что вы всего лишь безутешная вдова?

Она вздыхает:

– И надо же было ему рассылать эти чертовы письма. Мэку Бриггсу, вашему малютке Джошу Гелстону и, конечно, вам. Меня так удивило, что вы не ответили. Представляете, если бы вы просто оставили это дело в покое, мы бы тут с вами не беседовали, верно?

Нахмурившись, вспоминаю детали первого дня у Мэлани.

– Но вы ведь были расстроены, что я ему не ответила, – говорю я. – И все переживали о том, что он хотел мне что-то рассказать.

Мэлани смеется:

– Расстроена? Это вы почему-то так решили. На самом деле мне лишь нужно было удостовериться в том, что вы с ним не пересекались и он не сообщил вам чего-то, о чем я не знала. Я была безумно рада тому, что вы не ответили.

– Но к вам в дом вломились грабители, – не отступаю я.

– Грабители?

Ничего не понимаю.

– Вы же доложили об этом в полицию Лексингтона.

Мэлани снова смеется:

– В полицию?

Припоминаю то утро у себя в кабинете. Неужели это было всего несколько дней назад? Я-то думала, что Мэлани связалась с полицией. Но конечно, я ведь не могла слышать, что происходит на том конце провода. Значит, она просто притворялась, будто разговаривает с офицером? Я тогда так волновалась из-за вызова в кабинет Анжелы, что не обратила должного внимания на этот звонок.

– Но вы сами отдали нам с Франклином папки…

– Совершенно бесполезные, до тех пор пока у вас не было к ним ключа. К тому же, – тихо добавляет она, – я все равно знала, что они у вас надолго не задержатся.

Сердце начинает ныть так тяжко, что мне становится трудно дышать. Колени подгибаются, и я опускаюсь в кресло напротив Мэлани. На глаза наворачиваются слезы.

– Так это вы подослали к Франклину тех типов, – выдыхаю я. – И ко мне.

Мэлани снова расстегивает сумочку и достает пачку «Ньюпорт»[59]59
  «Ньюпорт» – американские сигареты.


[Закрыть] вместе с серебряной зажигалкой.

– Разрешите? – спрашивает она и, вынув из пачки сигарету, откидывает крышку зажигалки. Пламя отражается в ее глазах. – Все равно правила поведения в вашем доме скоро потеряют свою силу, – произносит она, нарочито аккуратным жестом прикуривая сигарету. – Не правда ли?

У меня идея. Встаю с кресла и оглядываю комнату якобы с нервным и расстроенным видом, изобразить который в общем-то не так уж и сложно в моем положении.

– Можно мне сигарету? – спрашиваю я.

Мэлани удивленно смотрит на меня, однако протягивает пачку с зажигалкой:

– Угощайтесь.

Тянусь за сигаретами и зажигалкой, но Мэлани отдергивает руку.

– А, ясно, – разочарованно тянет она и прячет в руке зажигалку. – Я вам помогу.

Черт. Значит, мне не удастся использовать зажигалку в качестве оружия. Нужен план Б. Тем временем мой журналистский разум, очевидно более отважный, чем все остальные части меня, продолжает докапываться до сути. Надо же узнать, что случилось на самом деле.

– Это вы подослали тех типов к Франклину? – повторяю я.

Мэлани не отвечает, лишь вскидывает бровь.

– И все-таки… почему вы тогда отдали нам документы? – никак не могу понять я. – А если бы кто-то спросил нас о них?

– Ну же, вы ведь репортер, – саркастичным тоном замечает она.

– Я… – Раздумываю над ее словами, разглядывая блестящую сталь миниатюрного пистолета. Внезапно до меня доходит. – А, понятно. Я репортер. Мы пообещали, что никому не расскажем о документах. И вы решили, что, даже если бы юристы потребовали бумаги в качестве улик, мы бы все равно не согласились их отдать. Скорее отправились бы в тюрьму, чем разгласили конфиденциальную информацию. То есть вы просто избавились от папок, сбагрив их нам.

– В этом есть что-то… знаковое… не находите? – улыбается Мэлани. – Ваша жалкая журналистская этика стала моим ключом к свободе.

– А без папок ни один следователь не смог бы разгадать шифр. – Качаю головой, поражаясь бессовестности их замысла. – Надо же.

Закинув ногу на ногу, Мэлани приглаживает шикарно уложенные волосы. Вот уж никак не скажешь, что в ней текут не благородные крови светской львицы, а холодная кровь наемного убийцы. Но теперь мне доподлинно известно, что эта женщина убивала ради денег и для того, чтобы скрыть свои махинации. Она подослала меня к Джошу и Мэку Бриггсу, чтобы разузнать, как много им известно. И очевидно, что я не последняя жертва в ее планах. Джош станет следующим.

Аккуратно выдыхаю дым противной сигареты из пачки «Ньюпорт», стараясь не закашляться, и отхожу на шаг к прихожей. Кажется, у меня в голове нарисовался план Б.

Мэлани, наблюдая за мной, сжимает пистолет в пальцах.

От меня не укрывается ее напряжение: она вся на нервах и вот-вот сорвется. У меня есть примерно столько времени, сколько тлеет «Ньюпорт», – если я ничего не сделаю, то проживу не многим дольше, чем сигарета. А следующим будет Джош. Голова бешено гудит. Пытаюсь унять нарастающую панику.

– Вы приказали тем типам устроить аварию для собственного мужа, – продолжаю я, пытаясь сохранять внешнее спокойствие. – Собственного мужа. Вы же с ним были в «Клятвах». – Пока смерть не разлучит нас – такое она давала обещание. Все по-честному.

Мэлани презрительно взмахивает рукой, выписывая струйку дыма.

– Брэд, – равнодушно произносит она. – У него был выбор. Он мог обо всем молчать и даже иметь свою долю в деле. До него никто из посторонних не догадывался о нашей схеме. Потому-то мне и нужны папки.

– Но… Мэк Бриггс. – Качаю головой, вспоминая о том, как искренне горевали гости на его похоронах. – Вы подослали их и к бедному старенькому Мэку Бриггсу. – Делаю еще один шаг к прихожей, глядя на Мэлани теперь уже с неприкрытой злобой. – И ко мне тоже.

– Перед тем как уйти с похорон Мэка Бриггса, я попросила маму предупредить вас о том, чтобы вы не лезли в это дело. – Дым от сигареты Мэлани спиралью поднимается к потолку. – Но вы не послушались.

Так не пойдет. Наконец-то я раскрутила самое большое дело в своей жизни, а репортаж напишет кто-то другой. Рядом нет ни блокнота, ни диктофона, ни камеры, и сдается мне, единственный свидетель этого, по всей видимости, смертельного выстрела, некая Шарлотта Энн Макнэлли, вряд ли сможет дать интервью журналистам. Потому что Шарлотта Энн Макнэлли по совместительству станет жертвой. И трупом.

Наверное, именно это и подразумевал в шестом классе учитель английской литературы, когда говорил об иронии.

Но мистер Торнберг также рассказывал нам о том, что называется неожиданной концовкой. План Б.

Как можно глубже затягиваюсь сигаретой – и выдыхаю огромное облако прямо в детектор дыма. Через мгновение он начинает оглушительно завывать. И буквально сразу же за ним повторяют остальные датчики в квартире, а следом и во всем доме.

Мэлани бледнеет, и лицо ее искажает гримаса злости. Вскочив на ноги, она выкрикивает:

– Ах ты, сучка! – и, подойдя ко мне, наводит на меня пистолет.

– Это я-то? – По-моему, она что-то перепутала.

Слышу, как на лестничной клетке начинают хлопать двери, по ступенькам сбегают жильцы, кто-то кричит:

– Пожарная тревога! Покинуть дом! Всем срочно покинуть дом!

Мэлани, очевидно, обдумывает ход действий. Я решаю ей помочь.

– Я бы на вашем месте не стала сейчас стрелять, – заглушаю голосом нарастающий гул. – Вам отсюда никак не выбраться… разве только попав прямиком в руки какому-нибудь бостонскому пожарному. Этот датчик подключен к пожарной станции, – поясняю я. – Боюсь, вы заперты в негорящем здании.

Теперь, когда большая часть жителей выбежала из подъезда, я различаю визг сирен на улице. Сердце наполняется радостью. Однако каким-то образом Мэлани удается прийти в себя, несмотря на суматоху, которую я устроила.

Она садится на диван и, скрестив ноги, затягивается сигаретой.

– Вы правы, – говорит она.

Только непонятно, с чего это она так невозмутима.

– Здание не горит. Пожарные скоро в этом убедятся. – Она откидывается на обитую спинку дивана, в одной руке держа пистолет, а в другой сигарету. – Так что мы просто подождем, пока все разойдутся. А когда все закончится, я скажу, что вы пригласили меня к себе, сообщили, где лежат ключи, и, придя, я обнаружила вас… Ну, в общем, понятно.

– Не сработает, – говорю я. Сигнал пожарной тревоги на секунду прерывается, затем снова начинает выть.

– Разве? – переспрашивает она. – А как же все те криминальные личности, которых вы отправили за решетку с помощью своих репортажей? Уверена, полиция решит, что кто-то из них вернулся, чтобы отомстить. А при чем тут я? С чего бы им подозревать меня в вашем убийстве?

– Послушайте, Мэлани…

И вот наконец-то, наконец-то, наконец-то звонит телефон. Я порываюсь выйти на кухню, но Мэлани ухмыляется и снова направляет на меня дуло пистолета. Замираю на месте.

– Даже. Не думай. Об этом, – выговаривает она.

– Если я не отвечу на звонок, они поймут: что-то случилось. – Вряд ли, конечно, так будет на самом деле, но вдруг это сработает.

– И тут же примчатся, да? – откликается Мэлани, глядя на свою сигарету. – У меня только еще один…

Вдруг раздается стук в дверь. Снаружи люди, они ждут, что я отвечу. Можно закричать, но Мэлани встала с дивана и подходит ко мне с пистолетом в руке. Она сверлит меня злобным взглядом и подносит указательный палец к губам.

В отчаянии вспоминаю, что моя машина стоит в гараже у Джоша, а не на парковке за зданием, в отведенном мне месте. Значит, никто не подумает о том, что я дома. Возможно, это мой последний шанс. До входной двери три шага.

Нужно будет добежать, отпереть два замка и распахнуть дверь. Удастся ли мне это сделать, прежде чем Мэлани выстрелит мне в спину?