Текст книги "Прайм-тайм"

Глава 24

В коридоре продолжается суматоха. Гудит пожарная тревога. За окном, смешиваясь в нестройную какофонию, завывают полицейские и пожарные сирены. Мэлани, спокойно усевшись обратно на диван, не обращает внимания на толпящихся у двери спасателей.

– Чарли? – выкрикивает кто-то. – Мисс Макнэлли? – В дверь снова стучат, а звонок непрерывно трезвонит. – Вы внутри? Пожарная тревога!

Оборачиваюсь на Мэлани, взвешивая свои возможности. Вид у нее безучастный и равнодушный. И совершенно безумный. Она решила просто переждать, пока все уйдут.

И вот они уходят.

Пожарная сирена умолкает. Стихает гул голосов. Шаги рассеиваются по лестничной клетке. Воцаряется тишина. Тишина настолько полная, что гудит сама по себе.

Мэлани вновь улыбается – этой своей самодовольной, высокомерной улыбкой.

– Ушли, – шепчет она. – Вот все и ушли.

Мы не сводим друг с друга глаз. Ее глаза прищурены, словно она что-то прикидывает. Мои наливаются слезами злости.

Из-за угла высовывает голову Ботокс и смотрит на нас внимательными, широко раскрытыми глазами. Интересно, она последнее дружелюбное создание, которое мне суждено увидеть?

И в это мгновение мир вокруг меня словно включается в режим ускоренной перемотки вперед. В мою дверь снова стучат, затем раздается дребезжание замка – но я-то знаю, что ключей ни у кого нет. Хор голосов выкрикивает мое имя. Один из них даже напоминает Франклина. Не может быть. Ведь Франклин сейчас в больнице.

Пока я пытаюсь разобраться в хаосе, царящем за дверью, Мэлани в несколько прыжков пересекает комнату и, схватив меня за руку, прижимает к себе. И шипит мне в ухо:

– Ни звука. И не шевелиться.

Прислоняет дуло чертова пистолета к моей шее. Ощущаю на коже холод металла, давлюсь от едкого запаха ее духов, голова кружится, паника завладевает моим сознанием, и на миг мне кажется, будто у меня в глазах мелькают звездочки. Мэлани усиливает хватку, и я впадаю в отчаяние. Но внезапно оно сменяется приливом энергии. Какого черта! Она же такая мелкая по сравнению со мной.

С воплем отшатываюсь от ствола и одновременно изо всей силы наступаю тяжелым деревянным сабо на ее прелестную миниатюрную туфельку из первосортной кожи. Вскрикнув, она отстраняется. Раздается оглушительный треск – пистолет? Я что, выстрелила? Нет. Звучит скорее как… упавшее дерево, талдычит мой мозг, но очевидно, что никаких деревьев тут нет. Громкий удар, свист ветра, непрерывные крики. Чьи? Мэлани – где она? Спустя долю секунды вижу Мэлани. Она сжимает плечо и стонет от боли. Пистолет отлетает.

Ничего не понимаю. Почему она держится за плечо, если я наступила ей на ногу? Не важно – я свободна. Подбегаю к двери, но двери-то больше и нет. Зато есть полиция.

Через свежевыдолбленный проход в квартиру вваливаются два офицера в полицейской форме и принимаются выкрикивать приказы и командовать, прямо как в криминальной хронике, занимая всю комнату и грозно потрясая оружием.

– На пол! Живо! – орет один, наставляя пистолет на Мэлани. – Сейчас же на пол, миссис Форман.

Смотрю за тем, как Мэлани медлит в раздумье, затем, осознав свое поражение, опускается на пол. Вернее, на мою фирменную сизаль от «Поттери Барн»,[60]60
  «Поттери Барн» – американский магазин мебели и аксессуаров для дома.


[Закрыть] как нельзя более подходящую для того, чтобы запачкать ее дизайнерский костюм.

Не отводя прицела от лежащей ничком Мэлани, женщина в форме прохаживается позади нее, отстегивая наручники от шлевки брюк.

В квартиру заходит еще один полицейский с золотым значком на зимней темно-синей куртке. Как бы ограждая от опасности, он приобнимает меня за талию и выводит к лестничной площадке.

– Теперь с вами все будет хорошо, Чарли, – убедительно приговаривает он. – Мы за ней проследим. – Он оглядывается на погром, учиненный в моей квартире. – Судя по всему, дверь чуть не упала ей на голову, – продолжает коп, беспристрастно оценивая угол падения. – Слава богу, вас не задело.

– Как?.. – запинаюсь я. – Что… Почему?

– И все же надо было нам позвонить, Чарли, – замечает офицер, почесывая затылок. – Ловить плохих ребят – наша работа, а не ваша.

– Надо было?.. – Совсем сбившись с толку, смотрю на мужчину. И тут до меня доходит, что я его откуда-то знаю. Поначалу меня ввела в заблуждение синяя морская куртка, но теперь я узнаю Киприани, того самого сексуального детектива в кожаном пиджаке, приходившего в госпиталь к Франклину.

– Но как?.. – В голове не укладывается. Как это они так вовремя появились?

– Нам нужен врач! – кричит первый офицер, застегнув наручники на постанывающей Мэлани. – Видимо, часть выбитой двери приземлилась прямо на нашу Мэлани. Ей на плечо. – Она бросает взгляд на задержанную. – Простите, что попортили вам костюмчик, мадам, – сухо добавляет офицер. Ее извинение звучит не очень-то искренне.

Приглядевшись, узнаю в женщине офицера Маккаррон – невзрачную, хлипкую помощницу Киприани. С этой огромной пушкой в руке, скручивая Мэлани, она уже не выглядит такой хлипкой. Что до Мэлани, то, судя по всему, ее обезвредил не мой отважный маневр с сабо, а обломок двери, которую выбили бостонские полицейские, чтобы проникнуть в квартиру.

Киприани снова оборачивается ко мне и показывает большой палец.

– Жить будет, – саркастичным тоном произносит он, указывая на Мэлани. – Правда, учитывая то, что нам удалось разузнать, вероятней всего, большую часть жизни она проведет во фрамингемской государственной колонии. Кстати, – добавляет он, – что с пожарной тревогой? Ваших рук дело?

Вымучиваю слабую улыбку.

– Я не курю, – говорю я. – Но когда она зажгла сигарету, мне пришла в голову эта идея.

Киприани одобряюще кивает.

– Очень изобретательно, – отвечает он. – Но она бы вас все равно убила.

И в это мгновение меня прорывает. Две минуты назад болезненно алчная светская львица из пригорода прижимала дуло пистолета к моей шее. Тогда никаких картинок из прошлого не пронеслось у меня перед глазами, подобно тому, как это описывают люди, которым приходилось столкнуться с катастрофой. Зато теперь, словно кадры цветного кино, в голове сменяются одна за другой картинки моего будущего. Все то, что я могла потерять. Джош, Франклин, Мэйси, моя кошечка, моя карьера, дни успехов, поражений и новых проб. Я чувствую, как тяжелой грудой наваливается на меня шок, и больше не могу сдерживать слезы.

Закрываю лицо руками, и дикое напряжение вместе со страхом растворяется в облегчении от слез. Все произошло так быстро, и хотя мне казалось, будто я знаю, что делаю, но на самом деле в конечном итоге я оказалась лишь жертвой собственного любопытства.

Правило, которому не учат на факультете журналистики: «Если пистолет могущественнее ручки, плохие ребята могут и победить».

Вдруг, перестав всхлипывать, я слышу на лестничной клетке шаги и голос.

– Чарли, ты в порядке? – Это Джош. Он взбегает по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, поднимается на площадку моего этажа и сжимает руками мои плечи. – Нельзя было ни на минуту оставлять тебя одну, – говорит он, нежно целуя меня в лоб. – И я никогда…

Жадно вслушиваюсь в слова Джоша, но его перебивают.

– Шарлотта, – раздается у него за спиной самый знакомый из тех голосов, что звучат в разношерстной толпе у меня на этаже. Франклин медленно, аккуратными шажками взбирается по лестнице, держась за перила и подтягиваясь на руке. Остановившись на полпути, он глядит на меня снизу вверх, и на лице его явственно читается облегчение. – Я так волновался, что мы не успеем, – произносит он и на втором дыхании преодолевает последние несколько ступеней. – Это все Мэлани, да?

Указываю рукой на картину, разворачивающуюся за дверным проемом: офицер Маккаррон зачитывает права Мэлани, которая лежит перед ней в наручниках, с растекшимся макияжем на опухшем от слез лице.

Свободной рукой Франклин дает пять Джошу.

– Очко в пользу хороших ребят, – шутит он.

– Вы себе не представляете, как я счастлива видеть вас, – говорю я, до сих пор шмыгая носом. – А что, если бы… – Окончание фразы мне не дается.

Джош берет меня за руку и продевает ее через свой локоть, прижимая меня к себе. Прильнув к телу Джоша, я с наслаждением вбираю в себя его энергию и поддержку. Но видимо, у моего смертельного любопытства девять жизней. Мне по-прежнему нужны ответы.

– Просто чтобы убедиться, что я не совсем того, – снова заговариваю я. – Мне показалось или я слышала твой голос за дверью несколько минут назад? Перед… – тыкаю пальцем на только что уничтоженную дверь, – всем этим?

– Когда они решили ломать дверь, нам велели спуститься, – поясняет Франклин. У него над глазом до сих пор красуется повязка, а руку поддерживает обмотанный вокруг шеи платок. – Посчитали, что если с тобой там Мэлани, то наверняка у нее есть пистолет.

Теперь осталось узнать кое-что еще.

– Я невероятно, безумно, невообразимо рада, что вы, супергерои мои, примчались меня спасти, – говорю я. – Но как… как вы узнали, что мне нужна помощь?

* * *

Дверной проем крест-накрест заклеен желтой лентой, помечающей мою квартиру как место преступления. Ботокс, очевидно узрев в ленте новую очаровательную игрушку для кошек, непрестанно бьет лапой по хрусткому пластику. По лицейские пообещали, что к концу дня пришлют плотника, который заменит раскуроченную дверь. А пока мы с Джошем и Франклином сидим у меня в гостиной и пьем горячий чай, охраняя квартиру.

И я наконец-то узнаю последние новости.

– Помнишь фотографию типов в машине, которую ты сделала? – начинает рассказывать Франклин, поудобнее устроившись в кресле. – Ты тогда решила, что эти же двое вломились в дом к Мэлани?

– Ну да, и что?

– И вот мне пришла в голову отличная идея, – продолжает Франклин. – Обратиться в полицию Лексингтона и спросить, не похожи ли заснятые парни на тех хулиганов из банды, которая промышляла грабежами по соседству с домом Мэлани. Ну и… – Франклин придвигается ко мне, – выяснилось, что Мэлани не звонила в полицию и не докладывала ни о каких взломах.

– Я в курсе, – отвечаю я. – Она сама мне призналась. Перед тем как приставила пушку к моей голове.

Джош кладет руки мне на плечи и ободряюще сжимает их.

– В общем, – Франклин рассказывает дальше, – когда мне сказали, что она не сообщала о грабителях, я предположил, что их могло и вовсе не быть. Что она просто все выдумала, чтобы прийти на телестанцию и выяснить, подозреваешь ли ты ее.

– А что потом?

– Мы все равно знали, что парни на твоей фотографии – те же самые, кто избил меня. Поэтому я позвонил детективу Киприани и Маккаррон. Они как раз были на службе и сразу приехали. Я рассказал им о твоем хитром побеге от бандитов на шоссе, о кофе и фотоснимке, – говорит Франклин. – Кстати, их очень впечатлило. А потом показал им фото.

Франклин умолкает. Это он нарочно – уж я-то знаю – нагнетает напряжение. Он ведь телевизионщик, как-никак.

– Ну же, – ною я. – Просто передай их слова, и все.

– В общем, – драматично произносит Франклин. – Посмотрели они на фотографию, потом друг на друга. А потом Киприани говорит: «Мартин Браун».

Пауза оправдала себя.

– Ну и ну, – тихо говорю я. Еще один кусочек пазла встает на место.

– Вот так, – вклинивается Джош. – А знаешь, кто оказался этот тип? Мэлани он приходится…

– Братом, – заканчиваю я.

Теперь настала очередь Франклина удивляться.

– Откуда ты знаешь, что Мартин Браун – брат Мэлани? – спрашивает он. – Мы ведь даже не знали о том, что девичья фамилия Мэлани – Браун.

– Я собиралась все рассказать вам сегодня утром, но, как вы помните, мои планы неожиданно изменились, – объясняю я. – Подождите минутку.

Извлекаю из принтера репортаж из раздела «Клятвы» и протягиваю его Джошу с Франклином:

– Я нашла это прошлой ночью.

Жду, пока они оба прочитают материал.

– Так что, когда Мэлани заявилась ко мне утром, я не так уж и удивилась. – Переосмысливаю события этого дня. – Нет, конечно, я удивилась тому, что она сидит на моем диване с пистолетом в руках, но о том, что за всем этим стоит она, я уже знала.

Франклин смеется, размахивая распечаткой статьи.

– Надо отдать тебе должное, – говорит он. – Только ты, Шарлотта, способна разгадать инсайдерскую схему и найти убийцу, используя зацепки из свадебных обзоров в «Нью-Йорк таймс».

– Что ж, как мы все знаем, в журналистике главное – поиск. Нужно постоянно во всем копаться. – Отвешиваю скромный поклон. – Ну да ладно. Так, значит, в полиции знали Мартина Брауна?

– И его брата Люка тоже, – отвечает Франклин. – Это второй тип с фотографии.

– Копы рассказали нам, что у этих братьев Браун за плечами то еще криминальное прошлое.

На обоих заведены досье, оба отсидели в тюрьме, – добавляет Джош. Ненадолго задумываюсь.

– Но ведь Браун – такая распространенная фамилия. – Что-то пока не складывается. – Откуда полицейским было знать, что они родственники Мэлани, тем более что она даже больше не Браун? И что они дети Андреа? Она-то, конечно, Браун, но таких Браунов, наверное, миллиард.

– А это самое интересное, – поясняет Франклин. – Копы достали заведенные на Браунов досье, сверились с датами их рождения, просмотрели их преступный стаж и все такое. А в этих документах оказался еще их последний адрес: 2519, Ривер сайд-Лэйн. Лексингтон. И я вспомнил, что там…

– Дом Мэлани, – перебиваю я. Пару секунд усваиваю информацию. – О, дальше я сама, – говорю я, сопоставив последние факты. – Мэлани упоминала о том, что этот дом им отдали ее родители, переселившись в кондоминиум. Значит, до этого там жила Андреа.

– Этакое семейное дельце, – вставляет Джош. – Мэлани, должно быть, была старшей сестрицей из преисподней.

– Воскресный завтрак в семье Браун, – воображаю я, – должно быть, был той еще картиной. Кстати, а где сейчас братья Браун? – спрашиваю я. – И Андреа? – Поднимаю взгляд на зияющую на месте входной двери дыру. – Под арестом, я надеюсь?

– О да, – уверяет меня Франклин. – Сразу после того, как Маккаррон и Киприани увидели снимок, они отправили за Мартином и Люком бригаду спецназа. Теперь они оба за решеткой, с обвинениями во всевозможных убийствах и преступных сговорах. Андреа тоже.

Ботокс, устав от битвы с желтыми лентами, семенит в комнату, прыгает мне на колени и, вытянув одну лапу, изящно кладет ее на бедро Джошу.

– Она у меня нахалка, – поясняю я. – А если скормишь ей тунца, то потом всю жизнь будет за тобой бегать.

– Какая милая, – улыбается Джош, затем мор щит нос. – У тебя-то, наверное, нет аллергии. – Он дважды чихает. Ботокс бросает на него недобрый взгляд, который Джош любезно ей возвращает.

Отхлебываю из чашки. Ароматный чай с жасмином согревает, как и компания любимых людей. Но у меня еще остались вопросы.

– И все равно я пока не поняла, – говорю я, – как вы узнали о том, что мне нужна помощь.

– Ну, как только копы опознали Мартина и Люка, – отвечает Франклин, – я понял, что ты в опасности. Я позвонил, но ты не ответила.

– Мэлани уже была здесь, – говорю я. – И не дала мне взять трубку.

– Тогда я позвонил Джошу, спросил его, не с ним ли ты, но он ответил, что вчера высадил тебя у дома.

– И я сразу же приехал сюда, – добавляет Джош.

– Тем временем полиции удалось разыскать обоих братьев и Андреа, а вот Мэлани дома не оказалось. – Франклин качает головой. – В последнее время я что-то совсем упустил тебя из виду, детка, – говорит он. – Больницу я послал к черту, натянул джинсы и ринулся сюда в компании новоявленных друзей из полиции. Кстати говоря, – добавляет он, – соседи решили, что тебя нет дома, потому что твоей машины не было на месте.

Зарываюсь в объятия Джоша, внезапно ощутив новый прилив страха. Принимаюсь заново прокручивать в голове события сегодняшнего утра: вспоминаю, как разглядела в неясном пятне очертания Мэлани, сидящей на диване, как сначала по ошибке сочувствовала ей, а потом осознала, что она уже успела натворить и как собирается поступить со мной. Ей удалось обмануть всех. Включая меня.

– Сложно объяснить, – приглушенно говорю я, – что чувствуешь, когда находишься так близко к…

Неожиданный телефонный звонок прорезает тишину в комнате. Спрыгнув с моих колен, Ботокс выбегает в коридор, но, кроме нее, никто не шевелится. Я смотрю на Джоша. Джош смотрит на Франклина. Франклин смотрит на меня.

– Это же твой телефон, – иронично произносит Франклин. – Небось из газеты, ха-ха.

Мы переглядываемся и вдруг понимаем, что на самом деле тут нет ничего смешного. Возможно, это действительно из газеты.

Телефон звонит снова.

– Ты представляешь, что будет? Если они украдут наш сюжет? Опять? – вопрошаю я. Этого я не вынесу. – Франклин, – тыкаю в него пальцем, – подойди ты. Скажи им, что я…

В это мгновение включается автоответчик. Это не из газеты. Это с «Третьего канала».

«Эй, Чарли, привет. Это Рон из отдела информации. Что там у тебя за чертовщина? В твоем доме кого-то арестовали? Тебе что-нибудь об этом известно? Там пожар, что ли? Позвони мне. Как можно быстрее. Я очень надеюсь, что ты не в городе. А то Кевин не обрадуется, узнав, что ты нас подвела».

Может быть, Рон сказал еще что-нибудь, но наш смех заглушает остаток сообщения.

– Ага, нам об этом известно, – отвечает Франклин прибору. – У нас все схвачено, мальчик из новостного.

С неохотой высвобождаюсь из объятий Джоша и обращаюсь к Франклину:

– Ты – звонишь нашему приятелю Рону и говоришь ему, что мы уже едем. Выбиваешь у него оператора для нас. Мне плевать, что им придется платить за переработку. Я – бегу одеваться. И мы с тобой едем на станцию.

– Я могу вас подвезти, – рвется Джош. – Я могу помочь.

Я целую его в щеку – быстро, но многообещающе.

– Благодарю тебя, Прекрасный Принц, – говорю я. – Ты знаешь, я буду скучать. Но лучше оставайся здесь и жди, пока привезут дверь.

ЭПИЛОГ

Семь месяцев спустя

Франклин и Стивен, оба в смокингах, широко улыбаясь, подходят к столику «Третьего канала» на церемонии вручения «Эмми» и первыми присоединяются к нам с Джошем.

– А ну-ка, повернитесь, мисс Шарлотта, – командует Франклин. – Давай, на все триста шестьдесят.

Притворяюсь, будто мне неохота, хотя на самом деле прекрасно знаю, что новое черное платье-футляр сидит на мне безупречно. А звезда из бриллиантов еще более безупречно сверкает у меня на шее. Сегодня вечером Джош преподнес мне ее как символ нашего первого вечера, когда мы видели падающую звезду. Тайком касаюсь ожерелья на удачу и возвращаюсь на свое место.

– Очень мило, – констатирует Франклин. – Надеюсь, тебе представится возможность продемонстрировать его со сцены.

– Даже не упоминай об этом, – говорю я, решив пресекать любые предварительные разговоры о моей победе, чтобы не сглазить. – Давайте подождем и все узнаем.

Наблюдаю за тем, как танцевальный зал гостиницы «Коплей Плаза» наполняется репортерами, режиссерами, продюсерами, писателями, фотографами и издателями Новой Англии. Блестящие золотые шарики, наполненные гелием, плавают под потолком, завязанные серебристыми ленточками; белые розы охапками стоят в хрустальных вазах; крошечные белые свечи мерцают на подсвечниках из чистого серебра. Новички с важным видом прохаживаются по залу, разряженные в костюмы, больше подходящие для выпускного вечера, с деревянными налаченными прическами. Бывалые ведущие стремятся привлечь внимание нарядами от-кутюр и взятыми напрокат украшениями. Вся толпа буквально разбухает от эгоцентризма и амбиций, так что просто удивительно, как здесь нашлось место еще и для столов.

Но я сегодня довольна тем, что уже имею.

– Знаешь, я тут подумала, мне действительно не важно, выиграем мы или нет, – обращаюсь я к Джошу. – По меньшей мере четыре человека оказались за решеткой в результате нашего сюжета, а скоро их будет еще больше. Выигранные ноябрьские рейтинги принесли нам огромную прибыль. Так что кому нужна эта статуэтка, верно?

Джош, в черном галстуке, как никогда похожий на Грегори Пэка, наливает скотч в бокал со льдом и, повернувшись ко мне, большим пальцем приподнимает мой подбородок.

– Ерунда, – отвечает он.

Сквозь толпу до меня доносится так хорошо знакомый заливистый смех.

– Йу-ху, круг чемпионов! – вопит Мэйси. Она только-только с самолета – вернулась после турне команды «Рэд сокс», так что мы с ней не виделись уже несколько недель. – Мы пришли надрать задницу одной крутой телевизионной шишке. – На Мэйси оранжевая пашмина, накинутая на черную шелковую рубашку, и атласные черные брюки. Подруга машет всем, кто сидит за столом, и они с мужем тоже занимают свои места. – Вы все знакомы с Мэттью, да? Заметьте, он отказался надевать бабочку к смокингу.

– Заставила меня разрядиться как мистер Арахис,[61]61
  Мистер Арахис – герой рекламы «Плантерс», серии ореховых изделий.


[Закрыть] – говорит Мэттью, указывая на круглые очки у себя на переносице. – Хватит с меня и широкого пояса.

– Ну ладно, детка, просвети меня, – требует Мэйси. Заняв место, она разворачивает салфетку и поворачивается ко мне. – Что в итоге, братишки Мэлани сдали ее с потрохами?

Киваю, отпивая из бокала с вином.

– Ага. А после того как ребятки во всем признались прокурору, – говорю я, – у Мэлани с мамашей шансов не много.

– Через мою адвокатскую контору прошло немало подонков, но у этих однозначно первый приз, – добавляет Мэттью.

– Для них это был едва ли не единственный способ избежать смертной казни, – поясняет Франклин.

– Значит, теперь Мэлани и ее матери придется признать вину, – утверждает Мэйси. – Как сказала Чарли, шансов у них не много.

– Хотя эта Мэлани изворотистая, – рассуждаю я. – Может, она и ее дорогая мамуля нашли какого-нибудь гениального адвоката, который пообещал, что оправдает их. И я этого не исключаю.

Мэйси лишь беспечно отмахивается от меня вилкой.

– Не думаю, – ухмыляется она. – Поздравляем вас, семья Браун, – декламирует она, виртуозно подражая системе интернетных открыток.[62]62
  Американский интернет-сервис AOL позволяет отправлять открытки на личные адреса и страницы друзей.


[Закрыть] – Вам пришел конец.

До начала церемонии остается десять минут. Мэйси порхает от столика к столику, болтая со знакомыми, Джош с Мэттью отправились за напитками, а два места за нашим столом все еще не заняты. Я знаю, что они заказаны на Кевина О’Бэннона и Анжелу Нэвинс. Дотрагиваюсь до ожерелья. Может, они все-таки не придут.

Стивен прерывает мои раздумья.

– Я вот еще кое-чего не понял, – говорит он. – Что там с Библиями? Я пропустил эту часть.

Скинув атласную босоножку с носка, подбираю под себя ногу и склоняюсь к Стивену.

– Вообще это очень любопытно, – начинаю я. – Мы думали, что Библии были своего рода декодирующими книгами, понимаешь? И поэтому они должны были иметься у всех участников спамерской схемы.

– Так и оказалось, – добавляет Франклин. – У всех директоров, арестованных федералами, оказались одинаковые экземпляры. Мэлани даже обвела карандашом Книгу Чисел в каждом из них. Уловил? Числа.

Стивен кивает:

– Так они оказались декодирующими книгами, как вы и думали?

– Не совсем, – продолжаю я. – Выяснилось, что не обязательно иметь на руках Библию, чтобы вычислить спам, достаточно просто условного обозначения «новый ре-финс у4ет». Библии были скорее… – останавливаюсь, подбирая подходящее описание.

– Членской картой, – приходит на помощь Франклин.

Именно.

– Мэлани снабдила ими всех участников, – поясняю я. – И вот в чем жестокая ирония. Когда братья Браун рассказали следователям о специальных Библиях и о том, как Мэлани их раздавала, книги стали главной уликой против заговорщиков. Полиция получила ордеры на обыск, на шла у участников Библии и закрыла дело.

– Еще тринадцать директоров, игравших по-крупному, – тихо произносит Франклин. – Скоро будут зарабатывать на хлеб, клея заводские ярлыки.

– Мы хорошо сработали, Франко, – подытоживаю я, изображая аплодисменты. – И мне не важно, победим мы сегодня или нет. Серьезно.

И снова слышу шепот на ухо.

– Ерунда, – опять бормочет Джош. Он сжимает в руке бокал шампанского и поднимает его для тоста. – Прежде чем объявят победителей, позвольте мне сказать, как я счастлив, что познакомился со всеми вами, и как… – На секунду он умолкает и дарит мне взгляд, который, надеюсь, я не забуду никогда в жизни, – как чудесным образом преобразилась моя жизнь, с тех пор как мисс Макнэлли вошла в мою дверь.

Все сидящие за столиком чокаются, и мне на глаза наворачиваются слезы радости. Столько лет мои эмоции стояли на режиме быстрого набора, а профессия – на ускоренной перемотке. Бесконечный поиск ответов, напряжение, спешка, непрерывное ожидание чего-то следующего: следующей проблемы, следующего сюжета, следующей награды. И вот теперь на какое-то мгновение Вселенная переходит в замедленное движение и я с поразительной ясностью осознаю, что еще немного – и я бы позволила себе проиграть. Просто чтобы насладиться тем, что у меня уже есть, впервые в жизни не желая получить что-то еще. Преданный и искренний Франклин, который признался в том, что отказался от работы в Нью-Йорке. Пожертвовал целым состоянием – чтобы остаться вместе со мной.

Или вот Джош. Как так происходит, что ты случайно открываешь какую-то дверь, а за ней тебя поджидает целый новый мир? Конечно, краткосрочные отношения меня устраивают. Но в постоянстве есть свои плюсы. И я готова попытать счастья.

К тому же – мои губы растягиваются в улыбке – мы ведь что-то изменили к лучшему. Обезвредили плохих парней. Сделали то, что должны были сделать. И нам помогла не удача, не случай, а наши мозги, готовность рисковать и усердно трудиться. Мы молодцы. Я молодец.

Замужем за работой? Возможно, это вовсе не обязательно. Возможно, мы с телевидением сможем остаться просто… добрыми друзьями. Никаких клятв, никаких обещаний. Мы будем вместе – пока это устраивает нас обоих.

И все-таки, украдкой взываю я к богам журналистики, не поймите меня превратно. Я вовсе не собираюсь превращаться в плюшевого мишку с сердечком на брюхе. Победа мне все равно не помешает.

– Эй, Чарли, удачи, – слышу я у себя за спиной, и в это же мгновение кто-то кладет руку мне на плечо.

Оборачиваюсь и вижу Кевина О’Бэннона в изысканном смокинге, с бокалом шампанского в руке. Он слегка поднимает бокал и с улыбкой произносит:

– Ты заслуживаешь победы. И чем бы все ни кончилось, давай поговорим о продлении контракта в понедельник. И подпишем его на несколько лет вперед – я не хочу потерять такого ценного сотрудника.

Открываю рот, чтобы ответить что-нибудь остроумное, непринужденное и любезное. Но так ничего и не выдаю.

– Пожалуй, займу свое место, – спокойно добавляет он и уже собирается отойти, но вновь оборачивается ко мне. – Насчет Анжелы, – говорит он. – Просто чтобы ты знала. Она сегодня не придет. Она больше не в нашей команде.

Снова пытаюсь выжать из себя хоть что-то, но мой мозг словно завис.

– Она…

– В поиске новых карьерных возможностей, – сухо отвечает Кевин. – Мы желаем ей всего наилучшего. – Загадочно улыбаясь, он отходит к своему стулу.

Поворачиваюсь к Франклину.

– Ты слышал? – выдыхаю я. Скорчив язвительную физиономию, помахиваю рукой и произношу: – Чао, писака.

– Свой черт ближе, – отвечает Франклин. – Еще посмотрим, кто сменит ее в понедельник.

Переживать по этому поводу мне некогда, потому что свет постепенно гаснет, гул голосов стихает и вспыхивает луч прожектора, направленный на середину сцены. Все взгляды обращаются на ведущую.

Спустя каких-то несколько секунд, которые тянутся словно бесконечные часы, мы наконец слышим, как объявляют нашу номинацию.

– В номинации «Расследовательская журналистика» представлены… – Блондинка в костюме из прошлогодней коллекции «Версаче» принимается зачитывать список имен.

Ощущаю, как Джош кладет руку на спинку стула сзади меня, и вижу, что Стивен тоже кладет руку на стул Франклина. Обеими ладонями сжимаю край стола.

Блондинка открывает конверт:

– И премия в области расследовательской журналистики вручается…

Зал взрывается аплодисментами, Мэйси радостно вскрикивает, Кевин поднимает большой палец, а Джош обнимает меня. Энергия на миг покидает мое тело, а потом приливает с удвоенной силой. На гигантском экране, укрепленном над сценой, высвечивается заставка «Третьего канала», сопровождаемая фирменной музыкальной темой, в то время как мы с Франклином пробираемся через лабиринт столиков по направлению к сцене.

Наш проход недолог – но за эти несколько секунд мой мозг успевает проделать собственный путь. Улыбаясь в ответ на поздравления гостей, я вспоминаю, как получила первый спам, как мы с Франклином считали, что Мэлани всего лишь бедная несмышленая вдова, как ломали голову над коробками с документами. Вспоминаю, как Анжела пыталась зарубить сюжет и как Франклина чуть не убили за то, что он расследовал эту историю. И меня тоже.

Видеоролик с нашим сюжетом, как цветное кино, прокручивают на большом экране посреди затемненного зала. Это финальный стендап, снятый морозным ноябрьским вечером на фоне златоглавого здания массачусетского парламента. Мое черное кашемировое пальто выделяется на фоне красного кирпича, и благодаря темно-синему сиянию неба и какому-то постороннему уличному свету я выгляжу очень даже неплохо для своих сорока с небольшим. Ну ладно, ладно. Сорока шести. Мой голос громко вещает через репродуктор:

«Что касается главы преступного сговора Мэлани Браун Форман, то, согласно заявлению прокуратуры США, ее преступная деятельность включает в себя убийства, покушения на убийства, незаконное проникновение на чужую территорию, угрозы насилием и угон автомобиля. Эксперты Комиссии по ценным бумагам и биржам предоставили шокирующие финансистов сведения о том, что на данный момент они выявили более дюжины исполнительных директоров, замешанных в деле, которое один из следователей назвал самым вероломным и масштабным случаем инсайдерской торговли за всю историю экономики».

Голос на пленке затихает, и мы с Франклином рука об руку ступаем в освещенный круг посередине сцены, принимая сверкающие золотом статуэтки.

По правилам только один из нас может произнести победную речь. Я отступаю на один шаг, указывая Франклину на подиум. Обычно продюсеры остаются в тени, но сегодня его очередь предстать перед публикой в лучах прожектора.

– Это наша общая победа, – произносит Франклин, поднимая над собой «Эмми», – и я горжусь быть в одной команде с Чарли Макнэлли. – Он оборачивается и поднимает за меня бокал, затем добавляет: – Ждите нашего нового сюжета! Большое спасибо.

Зрительный зал аплодирует и приветствует нас одобрительными возгласами, а мы тем временем уходим со сцены за кулисы, где фотографы уже ждут победителей.

Подаюсь ближе к Франклину, чтобы он смог расслышать меня через грохот рукоплесканий.

– Какого такого сюжета?

– А бог его знает, – весело отвечает Франклин. – Мы всегда что-нибудь придумаем.

– А что, если не придумаем? – завожу я свою всегдашнюю песню. Не разделяю радостной беспечности Франклина. К тому же в следующем году мне будет уже сорок семь.

– Чарли, Франклин, посмотрите сюда, – слышу я. Фотографы только и трещат вокруг нас вспышками, подыскивая удачный ракурс. – Улыбнитесь и поднимите «Эмми»!